Проф. М.Ф. Владимирский-Буданов 53 страница

6. Личный наем

Различие личного найма в услужение (Locatio-conductio opera-rum) и для совершения известного дела (Loc.-cond.operis), ныне столь несущественное, в древности было чрезвычайно важно. Наем в услужение, по Русской Правде, только тогда не вел к холопству для нанимающегося, когда это было выговорено в договоре (Кар. 121); но на практике договоры такого рода заключались редко, а потому личный наем признан вообще источником холопства (см. выше). Хотя Русская Правда говорит только о тиунстве и ключничестве, но о прочих низших родах службы то же разумелось само собою. Во псковском законодательстве наем в услужение уже не имеет таких последствий; напротив, закон дает особые постановления о праве иска на господина при взыскании заработной платы: наемник может искать заработной платы, и не дослужив до срока (по расчету времени); он может искать в "закличь" (без документов и других формальных доказательств); но он может искать только за один последний год службы, хотя бы и 10 лет (раньше) служил и не получал платы (Пек. судн. гр., ст. 39, 40). Напротив, в Московском государстве личный наем, как и в Русской Правде, ведет к холопству, за исключением некоторых видов службы, обозначенных в законе (Суд. 1-й, ст. 66 и Суд. цар., 76; см. о холопстве). По Уложению свободное личное служение без договора дозволено было только в течение трех месяцев (XX, 16). При договоре личный наем не имеет этих последствий; такие договоры вошли во всеобщую практику в XVII в., и в некоторых случаях предписаны законом (относительно лиц, которые не имеют права владеть холопами, и относительно родичей, отдающих детей в услужение). От конца XVII в. сохранились договоры личного найма долгосрочные (на 3 года) с условием делать все, что "хозяева ни заставят", кражи не чинить, воров не подводить, зернью и в карты не играть, табаку не тянуть; хозяева выговаривают права смирять нанятого всяким смиреньем; кроме урочной платы, в конце службы выговаривается "наделок" в виде движимой вещи (Ак., отн. до юр. быта, II, № 162; ср. Улож. XI, 32, XX, 104-105). По Уложению, акты договора найма в услужение именуются "житейскими записями"; они не могли быть заключены на срок более 5 лет (XX, 116); запись укреплялась в холопьем приказе и имеет многие черты временного кабального холопства (XX. 43-46). Наемные рабочие в монастырских и церковных в отчинах именовались детенышами. Это метафорическое наименование не имеет никакого отношения к возрасту нанимателя, подобно "отрокам и детским" времен Русской Правды или "сиротам" в смысле домашней челяди. Оно только косвенно указывает на то, что церковные учреждения дольше сохраняли древний взгляд на прислугу, как людей домашних. Детеныши могли набираться из осиротевших детей крестьян и бобылей в своих же вотчинах; в детеныши обращались и те сироты, которых государство, ради целей призрения, рассылало в монастыри, хотя бы отцы их были дети боярские; в детеныши нанимались и всякие сторонние гулящие люди. Все они не были крепостными, даже если происходили от собственных крестьян и бобылей известного монастыря (до общего прикрепления этих последних). Приведенные положения видны из следующего примера: 5 марта 1617 г. слуга вологодского архиепископа Шагрин пишет своему господину: "Да велел ты, государь, мне, холопу твоему, пряговаривати людей в детеныши 6 человек; и яз, холоп твой, приговорил трех человек: старого коровника Оску, да брата его Гришку, да бобыля твоего, государь, Семку с нынешнего числа да по Дмитрев день Селунского 126 году; а иных, государь, припытываю ж. А договор он со мною чинили в наймех, как в иных, государь, твоих селах - в Ивановском: деньги и хлеб; и оне, государь, просят денег половины ныне, а хлеб, государь, яз сулил им месешной, по твоему государеву приказу" (Рус. ист. библ., т. II, № 259; см. там же, № 264; ср. проф. Дьяконова: "Очерки из истории сельского населения", оч. 6-й). Из приведенного примера видно, что в детеныши нанимались и собственные бобыли того же владельца, и старые слуги его. Иногда их поселяли в особых дворах, что, при ведении подворной подати, повело к записи их в тяглое состояние и, наконец, в закрепление.

Что касается найма на известное дело, то закон не давал никаких определений по этому вопросу до Псковской судной грамоты; но практика времен Русской Правды указывает, что в обычном праве того времени были уже некоторые точные определения на этот счет: а именно, если заказчик, условившись о работе, затем уже не нуждался в ней, то он тем не менее должен был удовлетворить нанятого по договору (Патер. Печер., см. "Памятники, изд. Яковлевым", crp.CLXX); если плата дана третьему лицу для передачи нанятому и не достигла этого последнего, то работник сохраняет право требования к заказчику (там же, стр. CLXXVIII).

Псковская судная грамота распространяет на этот вид найма приведенные выше постановления о дворовом наймите с тем различием, что нанявшийся на известное дело может искать платы только после полного окончания этого дела (ст. 41).

7. Наем имущества

Наем движимого имущества, по Русской Правде, не вызвал никаких законодательных определений. Но из условий найма недвижимых вещей возникали сложные отношения закупничества релейного (см. выше) или крестьянской аренды участка земли, с чем обыкновенно соединялась отдача в пользование крестьянину разных движимых вещей (коня, плуга, бороны). Благодаря последнему обстоятельству релейное закупничество соединялось с наймом в личное услужение (Рус. Пр. Кар. 71-73) и вело к временному ограничению личной свободы. Совершенно иначе поставлено изорничество в Псковской судной грамоте (ст. 42-44, 51, 63, 76, 93): изорничество состоит из главного условия о найме земли или воды (для рыболовства) и добавочного условия о покруте, которое и здесь осложняло договор найма имущества личными отношениями. Сложный состав условий крестьянской аренды в Московском государстве изложен нами в своем месте.

Личный характер получает и договор о найме помещения (квартиры): берущий помещение в наем технически называется "подсу-седником", а отдающий помещение в отношении к нему - "государем" (Пек. судн. гр. № 103); личная зависимость первого от последнего объясняется тем, что в древности всякий, живущий в чужом доме, становился подчиненным членом семьи, "захребетником" (человеком alieni juris); фактически это объясняется тем, что плата за помещение обычно заменялась работою на общую семью.

В Московском государстве наем земли (взятие в оброчное содержание) имеет уже простой вид арендного контракта (Ак., отн. до юр. быта, II, № 163; ср. Улож. X, 247-250). Когда тяглые имущества нельзя было продавать беломестцам, то установилась отдача их в наем в вечное пользование (Ак., отн. до юр. быта, II, № 164), что собственно сливается с договором купли-продажи через посильную грамоту.

ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРОЦЕССА

ПЕРИОД ПЕРВЫЙ

В учение о процессе включается указание органов судебной власти (судоустройства) и действий как этих органов, так и сторон в процессе (судопроизводства).

А. Судебные власти

В древнюю эпоху органы власти могут быть или частные, или государственные.

Частная власть восстанавливать нарушенное право находится в руках частного лица, главы семьи или рода, господина и землевладельца.

Частный способ восстановления нарушенного права руками потерпевшего или истца, т. е. месть в точном смысле (самоуправство), в историческую эпоху не существует: она входит в различные комбинации с родовой, общинной и государственной судебной властью, которые уяснены при изложении уголовного права.

Судебная власть главы семьи или рода (указанная при изложении семейного права) естественно переходит во власть судить "челядь", т. е. рабов и изгоев. Существование у нас владельческого суда в XI-XIV вв. не подлежит сомнению. "А холопа и половника не судити твоим судьям без господаря", - говорится в договоре новгородцев 1307 г. Ян на Белоозере спрашивает о волхвах, чьи они смерды, перед тем как приступить к суду над ними. "Повесть о благочестивом рабе" рассказывает, что один господин приказал отсечь голову своему виновному отроку (ср. уст. Двин. гр., 11). Жалованные грамоты частным владельцам имений даются с вирами и продажами (см. грамоту Мстислава и Всеволода Юрьевскому монастырю 1130 г.). Приведенные факты указывают на частное происхождение владельческого суда, так как население частных сел первоначально состояло из холопов и изгоев. Пожалование права суда государственной властью не опровергает этого, ибо жалованными грамотами передаются села с таким жг несвободным населением. Компетенция этого суда не имеет еще никаких ограничений. Что касается права вотчинного суда в собственном смысле, т. е. суда над свободным населением частных имений, то его нельзя столь же естественно выводить из власти домовладыки. Источники первого периода молчат о таком суде. Думаем, что он мог образоваться только путем пожалования со стороны государства, которое впоследствии было менее щедро в Москве, чем в Литве, где право суда над крестьянами превратилось из привилегии в общий закон.

Естественным образом возникает судебная власть общины как обязанность соседей помогать обиженному (призыв о помощи к соседям - крик - есть термин, которым обозначается у некоторых народов исковое прошение - "Klage"). В эпоху Русской правды община обсуждает уголовные иски (Кар. 4 и 5); представители ее, "добрые люди", решают иски, возникающие из договоров (Ак, 14); они же и выборные чиновники общины (сотские и старосты) участвуют в княжеском суде (Догов, с немцами 1229 г., 29, 33). Стремление решать споры между общинами судебным процессом, а не войной вызывает необходимость государственных органов судебной власти.

Государственными (земскими) органами являются: 1) князь; его судебная власть простирается на всю землю и вне резиденции осуществляется им лично или через проезжий суд (дог. новг. с Казимиром, ст. 11), или через постоянных чиновников (посадников и тиунов), действующих постоянно от имени князя. Место суда - "княж двор" - не только резиденция князя, но и те дворы, где сидели в провинциях княжие чиновники (Рус. Пр. Кар., 37); 2) бояре или судят отдельно, заменяя княжий суд, или постоянно вместе с князем (см. выше); 3) вече обсуждает нарушение прав целой земли (т. е. дела о земской измене и других государственных преступлениях), но первоначально и всякие иски (см. выше) Иноземным писателям казалось, что самое вече есть не что иное, как сборище народа для суда и казни над преступниками. Известный Меховский (в сочин. De duabus Sar-matiis Asiana et Europiana et de contends in eis, 1517 г.) так описывает новгородское вече: "В Новгороде начала было распространяться вредная наклонность к грабежам и разбоям. Чтобы искоренить это зло, новгородцы ввели у себя следующий обычай: захваченный на деле или обвиняемый в воровстве либо разбое представлялся в преторию ("вече"), в которой заседало сто сенаторов в звании судей, с длинными по обычаю страны бородами. Потом ударяли в вечевой колокол; по первому его звуку все граждане, а также сыновья их стекались в преторию, имея в каждой руке по камню. Когда вина приведенного в суд была признана сенаторами и приговор произнесен, тогда присутствовавшие граждане бросали принесенными ими камнями в преступника и таким образом умерщвляли его тут же, в судилище, после чего гурьбою отправлялись в дом убитого и расхищали все его имущество; дом же виновного продавался впоследствии с публичного торга, и деньги, вырученные от продажи, поступали в казну" (см. "Библиографические отрывки" в Отечеств. Зап. 1854 г. декабрь, 145).

Княжеские и вечевые органы суда действовали первоначально вместе; инстанционного порядка нет. Но в Новгороде и Пскове (в XIV и XV вв.) отношение вечевых и княжеских органов суда определяется законом точнее. Здесь, с отделением законодательной власти от судебной, между различными органами суда устанавливается законом прочное отношение. Существуют две формы таких соотношений: одна в новгородском судопроизводстве, другая в псковском.

Новгородское судопроизводство основано на разделении подсудности между княжескими и общинно-вечевыми органами суда. Княжеские органы, т. е. сам князь, его наместник и тиун, решают преимущественно уголовные иски. Общинно-вечевые органы суда следующие: суд посадника (Новг. суда. гр. ст. 2) ведает преимущественно тяжебные дела о поземельной собственности (там же, ст. 28); суд тысяцкого (там же, ст. 4 и дог. новгор. с Казим., ст. 6) ведает преимущественно иски, возникающие из договоров между лицами торговыми: "дела торговая, гостиная и суд торговый" (уст. гр. кн. Всеволода церкви на Окопах). Хотя личное восстановление права (самоуправство) воспрещено (Новгород, суда. грам. ст. 6,7,10 и 12), но личному элементу дано здесь право участия в государственных органах: "на суд поимати двема истцом по два боярина и по два мужа житейска от каждыя страны тяжущейся" (Никон, лет. под 1384 г. и Новг. суда, гр., 25).

Эти различные трибуналы поставлены в инстанционные отношения двоякого рода: пересуд и доклад. Пересуд, или новое рассмотрение дела в высшей инстанции, принадлежит органам княжеского суда (Новг. судн. гр., 2 и 3). Доклад или перенос дела самим судьей, по неясности закона или факта, делается коллегией, состоящей из представителей общин (концов города), судей, назначенных сторонами, и княжеских чиновников (там же, 26).

Псковское судоустройство основано на двойственной организации всякого суда, т. е. всякий трибунал состоит из княжеских и общинно-вечевых органов: центральное судилище - "господа" - состоит из князя, посадника и сотских - представителей общин. Хотя и указывается на отдельный суд княжий (Пек. суда, гр., 1) и посадничий (ст. 3 и 6), но в действительности они судят всегда вместе (ст. 4; см. также правую грамоту Светогорскому монастырю (ак. юрид., № 2), по которой суд происходил "пред господином Псковским, т. е. князем, пред посадниками степенными двумя и пред соцкими"; (о сотских как судьях см. псков. суда, гр., 12. 20). Такой же двойственный состав имеют и служебные органы суда: нераздельно действуют княжий человек и сотский (там же, ст. 18); дьяки княжий и городской (ст. 79); подверники по 1 чел. от князя и от Пскова (ст. 59) - для наблюдения за порядком в суде; дворяне и подвойские (ст. 81) - для вызова в суд. Провинциальное судоустройство имеет такой же двойственный характер: в пригородах управляют и судят посадники (ст. 77) и княжеские наместники (последние с 1469 г. во всех пригородах Пскова; см. ст. 5).

II. Судопроизводство

Общая форма процесса уже с древнейших времен заключала в себе три стадии: 1) установление сторон, 2) производство суда и 3) исполнение решения. Но наряду с общей существовали и другие формы, в которых недоставало той или другой из указанных частей процесса.

1. Стороны

Обе стороны именовались "истцами" (Рус. Пр. Кар., 17; Пек. судн. гр., 62; Новг. судн. гр., 13, 11 и др.) или "суперниками" ("егда бо грядеши с супьром своим на пути...", - говорится в Панд. Антиоха XI в.), или "сутяжниками" (Пек. судн. тр., ст. 58). Таковое одинаковое наименование сторон указывает на отсутствие процессуальных преимуществ и для истца, и для ответчика, с некоторыми, впрочем, исключениями для исков уголовных (см. Рус. Пр. Кар., 99). В Патерике Печерском рассказывается, что "Арефа (печерский монах, будучи обокраден) от многие скорби, еже о злате, хотя сам ся погу-бити, и тяжу велику вздвиже на неповинныя, много мучив без правды" (Памяти., изд. Яковлевым, стр. CXVIII).

Понятие о государстве как истце (в делах уголовных) еще не существует; следовательно, нетразличия между уголовным и гражданским, следственным и обвинительным процессом. Но уже со времен довольно ранних государство помогает частному истцу в преследовании обвиняемого (Рус. Пр. Ак. 41; Кар. 125; Новг. судн. грам. 36; Псков, судн. грам. 65, 98 и др.), возлагает преследование преступлений на общины (Рус. Пр. Кар. 80) и, наконец, активно участвует в интересах сторон, воспрещая потерпевшему лицу освобождать преступника от наказания по мировой (Уст. Двин. грам. 6). Есть известия, что уже в XII в. государственная власть преследовала преступления даже тогда, когда частный истец отказался от иска, и что ближайшая причина этого явления заключалась в том, что органы власти не хотели отказаться от следуемого им уголовного штрафа. "Пришли тати к св. Григорию Чудотворцу (рассказывается в Патерике Печерском); хозяин заметил их и поймал". "Блаженный же, дав им ясти, и отпустил их. И се уведав городской властелин и повелелучити татие тии. Стуже си Григорий, яко его ради предани сить, и шед дасть книгы (единственное имущество, которое у него было) властелину, татие же отпусти" (Памят., изд. Яковлевым, стр. CXXXVII). Но думать, что денежный интерес был единственный, который руководил тогда государственной властью в его уголовно-полицейской деятельности, было бы ошибочно (см. выше).

Сторонами, по общему порядку, во всех делах являются частные лица. Но под частными лицами в древнейшее время разумеются не лица физические: тогда истцами и ответчиками выступали семья, род и община: "на борьбу эту родственники обеих тяжущихся сторон приходят вооруженными и становятся; тоща соперники вступают в бой..." (Ибн-Даст).

В частности, по искам, возникающим из таких преступлений, как убийство или увечье, искал весь род или вся семья. Впоследствии появилось ограничение этого и было постановлено, кто именно может мстить за отца, сына и брата.

С другой стороны, ответчиками по преступлениям являются опять семья, род и община. Впрочем, семья отдается на поток и разграбление за преступление ее главы (Кар, 5) не из уголовно-карательных целей (см. выше). Из последующих законодательных отмен видно, что первоначально и по преступлениям татьбы отвечали жена и дети преступника (Суд. Казимира, ст. 1 и 4) опять в смысле гражданского иска.

По русскому праву, первоначальная обязанность общины отвечать по искам об убийстве не подлежит сомнению; из нее возникла круговая порука (при которой община является уже не только ответчиком, но и судьей по преступлениям).

Поэтому почти при каждом иске к суду являлись с той и другой стороны целые толпы родственников и соседей, причем роль главных деятелей совершенно скрывалась за действиями масс пособников. Это удержалось до издания судных грамот. Псковская грамота запрещает ходить на суд "помочью", приказывая "лезть в судебницу" только двум сутяжникам. Из ее слов можно заключить, что еще в то время пособники силой лезли в судебню, били подверников. В Новгороде стороны приводили с собою толпы приятелей (совершали "наводку") и тем парализовали действие правосудия (Новг. судн. гр., 6, 13). В позднейшем литовско-русском периоде, чем богаче был истец или ответчик, тем с большей свитой являлся он на суд, наводя ужас на судей и противника.

Кроме семьи, рода и общины, истцами и ответчиками являлись юридические лица в собственном смысле, обычно в полном составе своих членов - физических лиц. Это опять открывается из запрещения, постановленного Псковской судной грамотой, чтобы за церковную землю в суде помочью не ходили, чтобы искал и отвечал один представитель юридического лица - староста (Пек. судн. гр., 70). С постепенным выяснением понятия лица в частном праве определяется и деятельность физического лица как стороны в процессе. Впрочем, никаких условий процессуальной правоспособности физического лица памятники этой эпохи не дают. Из них можно извлечь только, что эта правоспособность имела безграничные пределы: могли искать не только женщины, как замужние, так ивдовы (Новг. судн.гр., 16,17), и дети (Пек. судн. гр., ст. 21), но даже крабы (Новг. судн. грам. ст. 22).

Отстранив от участия в суде толпы родственников и соседей, закон должен был определить, всякое ли лицо должно непременно лично являться на суд или могло выслать за себя представителя ("ответчика", "пособника"). Вероятно, первоначально личное присутствие сторон в суде было общим правилом, так как процесс должен совершаться личными средствами (например, испытания огнем и водой, клятвой и полем) с помощью семьи и рода. Поэтому Русская Правда молчит о представительстве вовсе. В эпоху же Новгородской и Псковской судных грамот судебное представительство получило широкое развитие. Кто мог иметь представителей? По Новгородской грамоте, поверенных, которые в ней называются ответчиками, мог иметь всякий (ст. 15, 19, 82); напротив, по Псковской это право принадлежало только женщинам, детям, монахам и монахиням, дряхлым старикам, глухим. Кто мог быть представителем? Прежде всего люди, связанные с истцом или ответчиком семейными узами (это остаток древнего пособничества); такие естественные представители - сын за мать, муж за жену. Новгор. судн. гр., говоря об этом, предоставляет право выслать за себя сына вдовам старейшим или по крайней мере житьим, т. е. двух высших классов общества. Но отсюда не следует, что вдовы прочих сословий лишены были права высылать за себя детей. Относятся ли к числу естественных представителей слуги (холопы) и вообще домочадцы истца и ответчика, на это памятники не указывают прямо, но порядки последующих времен делают такое предположение совершенно вероятным. Кроме естественных представителей, можно было выслать как ответчика всякое стороннее лицо с одним исключением: лица, облеченные общественной (административной) властью, не могут быть частными поверенными (Псков, судн. гр. 68, 69). Это, очевидно, делалось для того, чтобы предотвратить невольное давление на совесть судьи.

Однако несомненно, что право того времени еще неохотно допускало развитие ремесла поверенных наемных: это видно из того, что Псковская судная грамота воспретила одному и тому же поверенному вести дв а дела в один и тот же день (ст. 71). Очевидно, что процесс еще не далеко ушел от той формы, когда обе стороны должны были вести его лично, и теперь много еще оставалось таких процессуальных действий, которые не могли быть поручены наемнику; так, допустив наймитов к судебным поединкам, закон не допускал, чтобы можно было нанять за себя целовать крест (Пек. судн. гр. 36). Естественные представители - не наемники - могли, по всей вероятности, исполнять все процессуальные действия (Новг. суд. гр., 19, ср. ст. 16). Это уясняет нам роль поверенных на суде. Кроме уже указанных ограничений, в других отношениях поверенный заменяет доверителя вполне: так, срок явки к суду, принятый поверенным, обязателен для доверителя, если поверенный умрет до наступления этого срока (Новг, судн. грам. 32).

Установление отношений сторон до суда, Процессуальные отношения сторон устанавливаются, по общему правилу, договором между ними. Содержание этого договора составляли следующие вопросы: предмет спора, судья, к которому следует идти за решением, и срок явки в суд. Впрочем, второй из этих трех предметов входил в договор лишь в древнейшее время; на это в эпоху Русской Правды есть прямые указания: "Русский не должен звать латинянина на суд другого князя, кроме князя смоленского; разве если сам захочет, то пусть идет" (Дог. 1229 г., ст. 28); в позднейшее время на это есть лишь намеки: если стороны назначили срок явки к какому-либо судье и этот судья переменится, то это не освобождает их от обязанности явиться в срок к новому судье (Новг. судн. гр. 30).

В позднейшее время существенным условием договора становится срок. Важное значение этого условия определяется тем, что сторона, не выполнившая его, т. е. не явившаяся в установленный срок, тем самым теряла иск; противная сторона получала бессудную грамоту (т. е. приговор, состоявшийся без суда). Между тем в тех случаях, когда установленный срок отменяется судом и переносится на другое время, эти строгие последствия исчезают: к неявившемуся посылается троекратный вызов, после которого взыскивается штраф за неявку, но теряется ли вместе с тем иск, остается еще сомнительным (там же, 31,39). Форма совершения этого договора в древние времена весьма отличалась от той, которая установилась в конце эпохи. Прежде он заключался личными средствами сторон, имея полное сходство с условиями о пари, или битья об заклад. Спорящие стороны в присутствии посторонних бьются об заклад, причем, действительно, имеет место и заклад (т. е. известная вещь - может быть вещь, о которой именно идет спор, или известное количество денег отдается в руки сторонним третьим лицам). Момент заключения сделки определяется или рукобитьем ("да по руце ему ударити с исцом своим" - Новг. судн. гр., 24), или бросанием шапок вверх, что называлось выдачкой (все эти формы мы восстанавливаем из позднейших памятников западнорусского права, в котором сохранились вообще древнейшие черты русского права).

В более позднюю эпоху договор совершался при участии судебной власти, к которой истец обращался за содействием уже по общему правилу. Судебная власть дает детского (дог. 1229 г., ст. 21), который в последующих памятниках называется приставом. Те из приставов, которые исправляют свои обязанности внутри города, называются подвойскими. Деятельность этих лиц не есть, впрочем государственно-служебная: истец должен нанять их (там же). Для облегчения сторон введена постоянная такса, за хождение и езду приставов; во Пскове на 10 верст - деньга; в Новгороде эта плата называлась погонь и была различна, смотря по тому, от какого суда шел пристав: если от суда владыки, то на 100 верст 4 гривны, от князя - по 5 кун, от его тиуна - по 2 куны (Собр. гр. и догов. I, № 1). Если приставы, находящиеся при суде, не соглашаются ехать по таксе, то истец вправе нанять за ту же плату кого угодно. Пристав и истец получают от суда позовницу (вызывную грамоту), и обыкновенно сам истец вместе с приставом отправляется на место вызова (Новг. судн. гр., 40). По средневековым законам и обычаям, вызов, объявленный не в установленном месте (домицилии ответчика) и не в свое время, теряет значение вызова; практика того времени указывает, что ответчики, не успевшие скрыться из местожительства, силою выгоняли позовников, или захватывали их, лишая свободы, а захватив истца, тем самым избавлялись от необходимости вести процесс (Новг. судн. гр.40). Это заставило псковское законодательство отменить строгие требования о вызове в домицилии: позволялось прочесть позовницу на погосте перед попом (и, вероятно, собравшимся народом), хотя вызываемый при этом не присутствовал (Пек. судн. гр., 25). При таком способе вызова (т. е. при участии и по уполномочиванию судебной власти) срок в действительности определяется уже не вполне договором сторон: при усложнении судебной деятельности в больших государствах суд не мог судить тотчас и тогда, когда явились стороны. Поэтому срок назначается по условию сторон и пристава. Отсюда возможны злоупотребления: приставы назначали сроки в провинциях нарочно во время, неудобное для местных жителей, которые поэтому выхлопатывали себе общие сроки явки для целой провинции.

Так устанавливаются процессуальные отношения договором сторон. Но в большой массе случаев договор, очевидно, не может быть заключен между сторонами; таковы почти все обвинения в преступлениях, когда ответчику всегда выгодно уклониться от суда. Тогда вместо договора истцу позволялось связать ответчика и вести его на княждвор. Возможные при этом злоупотребления силы исключались законами: если окажется, что человек связан "без вины", то истец платит большой штраф (Р. Пр. Кар., 90, 135; дог. 1195 г., ст. 4; дог. 1229 г., ст. 20). Уже в эпоху Русской Правды, а тем более в эпоху судных грамот арест мог быть произведен не иначе, как по уполномочию власти. Арест всегда мог быть заменен порукой. Развитие системы поручительства в древнем русском праве есть черта, ставящая высоко этот процесс над последующим, где развитие следственных начал заставило ценить свободу человека весьма низко.

Особенные виды установления отношения сторон до суда составляют: а) свод, б) гонение следа.

Свод состоит в отыскании истцом надлежащего ответчика посредством закличи, свода в тесном смысле и присяги. Каждый, у кого пропала вещь, производит объявление на торгу - закличь (Рус. Пр. Кар. 27 и 29). Закон предполагает, что объявленная заповедь должна сделаться известной для того рода или того "мира", где она сделана, в продолжение трех дней. Если истец найдет свою вещь по истечении трех дней после закличи, то тот, у кого она найдена, признается ответчиком, который не только возвращает вещь, но и уплачивает уголовный штраф - 3 гривны за обиду. Если же закличь еще не была сделана или если собственник нашел вещь в руках другого до истечения узаконенных трех дней после закличи, или, наконец, он нашел ее не в своем городе (или "миру"), то начинается свод. Человек, у кого найдена вещь, отнюдь не признается еще ответчиком: он мог законным путем приобрести ее от третьего лица, ему известного. Вот почему закон, оставляя вещь во владении купившего ее, обязывает его вместе е первоначальным хозяином идти к тому лицу, у кого первый приобрел ее. Если это третье лицо ссылается также на законный способ приобретения вещи, то свод продолжается дальше всеми заинтересованными лицами. Участие первоначального собственника в этом иске подлежит, впрочем, ограничениям: если свод происходите одном городе, то собственник идет до конца свода, но если цепь заинтересованных переходит за пределы города в область, подчиненную городу, то истец идет только до третьего свода. Это, очевидно, для того, чтобы не затруднять его слишком в интересах добросовестных владельцев. Тогда тот, до кого дойдет 3-й свод в области, должен вручить истцу деньгами цену, равную вещи, а сам уже ведет свод дальше (Кар. 32). Исключение из этого составляют иски о челядине: истец должен идти до 3-го свода в любом случае, т. е. даже и тогда, когда свод происходит в одном городе, потому что при этом нет особенной надобности и присутствии хозяина: челядин сам может указывать, какими путями он переходит от одного владельца к другому. Третий приобретатель челядина должен выдать истцу своего раба,, а сам получает украденного челядина и ведет свод дальше (Кар. 34). Свод может кончиться трояким образом: или последний владелец не докажет, что приобрел вещь законным образом от кого-либо, или если он в состоянии доказать это, но не знает человека, у которого купил, или, наконец, свод приведет к границам государства. В первом случае последний владелец признается вором и подлежит уголовному штрафу и частному взысканию, которое идет на удовлетворение тех, кому он продал краденую вещь (Кар., 30). Во втором и третьем случае последний владелец должен доказать, что он купил, а не украл вещь. Доказать это можно только присягой двух свидетелей покупки (Кар. 33). Присяга двух свободных мужей может быть заменена присягой одного мытника. Последний владелец лишается своих денег, заплаченных за вещь; впрочем, он сохраняет навсегда за собою право иска, если когда-либо встретит лицо, продавшее ему вещь. Тогда опять начинается свод и кончается открытием преступника, который и вознаграждает потерпевшего и уплачивает уголовный штраф (Кар., 33,36). В уставной двинской грамоте конец свода определяется количеством сводов, именно 10-ю (если ранее этого не найден настоящий вор; уст. Двин. грам., 5). По псковскому законодательству, формы вещных исков были применены к некоторым искам, возникающим из обязательств, - к тем, которые возникают не из формальных договоров (Пек. судн. гр., 34, 39,44,46,47, 54, 56,110).

Дата добавления: 2015-09-29