Войдя в «Закладку», Чарм видит за прилавком Вирджинию.
– Здрасте, – нерешительно говорит она. – Я слышала, вчера сюда вломились грабители… все живы?
– Клэр и Джошуа сильно перепугались, но оба живы. Конечно, сегодня они решили остаться дома. У Клэр легкое сотрясение мозга и ушиб плеча, а Джошуа не пострадал. Малыш сам набрал номер службы спасения! – Вирджиния задумчиво качает головой.
– Правда? – переспрашивает Чарм. – Джошуа сам позвонил?
– Да, – кивает Вирджиния, как будто сама с трудом в это верит. – Грабители велели ему положить трубку, но он не послушался. Набрал девять-один-один и сказал диспетчеру, что к ним в магазин пришли «плохие парни».
– Какой он молодец! Когда Клэр вернется на работу? – спрашивает Чарм.
– По-моему, завтра. Она собирается нанять еще одну помощницу. Не хочет, чтобы мы работали поодиночке. Кстати, никому из твоих подруг работа не нужна?
– Я спрошу у однокурсниц. Много они взяли? Полиция их не поймала?
– Несколько сот долларов. Нет, насколько мне известно, их еще не поймали. Клэр и Джошуа сегодня поедут в полицейский участок давать показания, – говорит Вирджиния.
К прилавку подходит покупатель, выкладывает отобранные книги.
– Передайте, пожалуйста, Клэр, что я заходила. Пусть скажет, если ей что-нибудь нужно.
– Хорошо, Чарм, милочка. – Вирджиния вдруг задумывается. – А может, сама пойдешь на неполный день? По-моему, Клэр обрадуется, если ты станешь ей помогать. И Джошуа тоже.
– Я бы с радостью, да времени нет. Но я скажу знакомым, что Клэр нужна помощница. Спасибо, Вирджиния! – Чарм прощается и выходит на яркое солнце. А здорово было бы подрабатывать в книжном магазине Клэр! Тогда она смогла бы каждый день видеться с Джошуа… Нет, это опасно. И неправильно.
Чарм думает: «За всю свою жизнь я совершила один хороший поступок. Благодаря мне у малыша нормальный дом и полная семья». Эта мысль греет ее, утешает. Джошуа никогда не узнает, какую боль способна причинить мать.
Бринн
Я просыпаюсь от телефонного звонка, и в голове щелкает: наверное, снова звонит Эллисон. Я сажусь. Во рту до сих пор привкус алкогольного коктейля, одежда провоняла табачным дымом. Хорошо, что я не стала ждать до утра; сейчас я ни за что не добралась бы до дому на машине. Долго смотрю на будильник, не понимая, который час. Прищуриваюсь. Половина десятого! Я пропустила первую пару, которая начинается в восемь. Просто отлично! Я бреду в туалет, и мне кажется, будто меня тащат по грязи. Голова до сих пор раскалывается. Жду, что бабушка позовет меня и скажет, что звонит Эллисон. Но бабушка молчит. Может, сказала ей, что я еще сплю? А может, звонила и не Эллисон. Нет, я чувствую: это она, потому что меня подташнивает, как всегда, когда она звонит. Шестое чувство? Надо снова поговорить с бабушкой, попросить ее сменить номер. Я уже просила ее об этом, но она всегда отвечает, что не может вычеркнуть Эллисон из своей жизни, что она тоже ее внучка. Я наклоняюсь над унитазом, и меня тут же начинает тошнить. Из горла вырывается хриплый лай, но ничего не выходит; во рту горечь от желчи с привкусом клубничного коктейля.
Когда мне было шесть лет, родители возили нас с Эллисон в зоопарк Миннесоты. Я была на седьмом небе от счастья, хотя отец двигался чуть ли не бегом: ему хотелось скорее вернуться в отель и проверить электронную почту. Я плелась за ним, нарочно еле волоча ноги, и старалась запомнить каждого зверя. Помню, мы попали в замечательный отдел «Экосистема тропических лесов». Только что мы стояли на Среднем Западе, но перешагнули через порог – и очутились в самом центре джунглей! Там было жарко и влажно; нас окружали огромные деревья и цветы. На коже сразу же выступила испарина. Мы шли по шатучему подвесному мосту, и я слышала рев водопада.
У меня никак не получалось впитать все сразу – запахи, жару, зверей, которые носились по деревьям и по земле. Первое время я никак не могла решить, на что смотреть. Над нами, на искусственном дереве с толстыми ветвями, сидела паукообразная обезьяна с белыми усами и длинными узкими лапами. Мне показалось, что она держит маленькое одеяло, обернутое вокруг головы, как капюшон супергероя. Я со смехом ткнула в нее пальцем.
– Смотри! – сказала я маме, которая зажимала рукой нос, стараясь не вдыхать пряные лесные запахи. – Посмотри на эту обезьяну!
Она посмотрела наверх, поспешно разжала нос и схватила меня за руку.
– Не смотри, Бринн, – тихо сказала она. – Тебе не понравится.
– Что там? – спросила я. Мне стало еще любопытнее. – Что?
Наконец, я разглядела. То, что я приняла за одеяло, оказалось безжизненным трупиком еще одной обезьяны. Та, что покрупнее, – наверное, мать – осторожно сняла с плеч мертвого детеныша, положила его на ветку и ткнула длинным пальцем. Детеныш не шелохнулся.
Я ахнула и застыла на месте. Мать подхватила младенца тонкой рукой и закинула себе на спину. Трупик все время сползал набок, но мать не выпускала детеныша; она встряхивала его, тыкала пальцем, перекладывала. Хотя я тогда была маленькая, я понимала, что мать не верит, не может смириться со смертью своего детеныша. Я горько заплакала.
– Не смотри, – сказала мама, стараясь одной рукой прикрыть мне глаза, а другой волоча меня прочь.
Эллисон даже не обернулась. Презрительно наморщила нос и зашагала по мостику с отцом.
Через девять лет, когда Эллисон было шестнадцать, произошло то же самое. Все самое страшное увидела я. Я увидела младенца с синими губками и безжизненными ручками; ее головка заваливалась набок. Да, тогда я все видела и страдала, а сестра не желала признать тот факт, что произвела на свет ребенка. Я расплачиваюсь до сих пор. Ночь за ночью мне во сне является крошечная девочка. Ее головка болтается на теле мертвой обезьяны, руки обнимают мать за шею, беспомощно хлопая ее по спине.
Я принимаю душ, одеваюсь. Похоже, и на вторую паруя опоздаю. Сбегаю вниз. Мокрые волосы бьют по плечам. На бегу целую бабушку в щеку. Лезу в сумку за лекарством; достаю бутылку с водой из холодильника. Уже в машине выуживаю из флакона таблетку, потом другую, запиваю обе глотком воды. Мне хочется, чтобы лекарство скорее попало ко мне в мозг и заблокировало мертвых младенцев – обезьяньих и человечьих.
Пусть в тюрьму посадили Эллисон, в заточении оказалась я, и я никогда не буду свободна.
Эллисон
Да, я любила Кристофера больше всего на свете. Наверное, какая-то часть моей души до сих пор любит его. Он был милым, красивым, рядом с ним мне казалось, что я самая красивая девушка на земле. Он был умен. Очень умен. Ему нравилось учиться; он с упоением рассказывал о том, как занимается деловым администрированием, радовался, когда ловко провел сделку на практике. И деньги у него водились; он всегда за все платил, размахивал крупными купюрами, покупал мне подарки. Когда мы отмечали неделю знакомства, он подарил мне золотой браслет – на вид очень дорогой. Кристофер застегнул его на мне, кончиками пальцев погладил по тыльной стороне запястья, и я задрожала.
– Только браслет, – шепнул он мне на ухо. – Я хочу, чтобы на тебе был только браслет, и больше ничего! – Он начал раздевать меня. – Дай полюбоваться на тебя… Хочу посмотреть!
Я не смутилась, не застыдилась. Огонь в его глазах немного пугал меня, но и возбуждал тоже. Впервые в жизни я забыла о школе, о спорте, о родителях. Я чувствовала себя свободной, любимой… Нормальной!
А потом меня вызвала к себе школьный психолог. Она сообщила, что я уже не лучшая ученица в классе и если я не возьму себя в руки, то лишусь стипендии. Прежняя жизнь начала понемногу заявлять на меня свои права.
– У тебя какие-то проблемы дома? – спросила она.
Я заверила ее в том, что дома все как всегда.
– Может, мальчик?
Видя, что я не тороплюсь отвечать, она смерила меня пытливым взглядом.
– Ни один мальчик этого не стоит, – сурово заявила она. – Неужели ради какого-то мальчика ты готова свести на нет все, ради чего так трудилась? Ты в самом деле хочешь остаться в Линден-Фоллс на всю жизнь?
Этого я не хотела.
– Тренер Геррик тоже волнуется за тебя. Поговори со своим приятелем, скажи, что тебе нужно уделять больше внимания учебе и спорту. В общем, скажи ему что угодно, но пересмотри свою систему ценностей. Эллисон, следующие два года тебе предстоит много трудиться. Сделай верный выбор!
В тот вечер, когда я порвала с Кристофером, я сказала родителям, что поеду готовиться к контрольной к своей подруге Шоне и останусь у нее ночевать. Кристофер отвез меня за город. Мы сидели в его машине и смотрели на звезды.
– Ты сегодня какая-то тихая, – заметил Кристофер, теребя браслет у меня на запястье.
Я глубоко вздохнула.
– Родители что-то подозревают. Если они узнают про нас, то сто процентов запретят мне с тобой встречаться. Они скажут, что ты гораздо старше. – Я посмотрела на него, пытаясь понять, как он реагирует. Он тут же убрал от меня руку и как будто окаменел. Я продолжала: – У меня падает успеваемость. Психолог считает, что я потеряю стипендию, если…
– Эллисон, что ты хочешь мне сказать? – перебил Кристофер. В его голосе звенел лед.
– По-моему, нам лучше… – Я замолчала. Мне хорошо удавалось почти все, чем я занималась, но тогда мне было трудно. – По-моему, нам лучше притормозить. Реже встречаться.
– Ты этого хочешь? – Он положил обе руки на руль, сгорбился, опустил голову.
– Извини, – ответила я. Глаза жгли слезы.
– Убирайся, – прошептал Кристофер.
– Что? – Мне показалось, я не расслышала.
– Вылезай из машины! – в ярости крикнул он.
– Что? Ты бросишь меня здесь? – Я испуганно рассмеялась.
Он перегнулся и распахнул дверцу с моей стороны.
– Убирайся! – приказал он.
– Кристофер…
– Вон! – Он подтолкнул меня – не сильно, но все же подтолкнул.
Я кое-как выбралась из машины. Был ноябрь, довольно холодно. Он с шумом захлопнул дверцу и уехал.
Я проплакала целую неделю; пришлось заставлять себя не звонить Кристоферу, зато успеваемость быстро вернулась в нормальное русло. Я училась еще усерднее, тренировалась больше, еще упорнее стремилась стать лучшей в классе. Учителя перестали волноваться, родители перестали волноваться. Казалось, все наладилось.
Иногда мне не сразу удавалось вспомнить, как выглядит Кристофер. Я хорошо помнила его черты по отдельности: карие глаза, вздернутый нос, длинные, тонкие пальцы, манеру постоянно притоптывать ногой. Он всегда был в движении. Но целиком я никак не могла его представить. Иногда я сомневалась в том, что он мне не приснился, что мы с ним на самом деле встречались.
Мне давно следовало догадаться о беременности. И, если я буду с собой совершенно откровенна, несколько раз до родов такая мысль закрадывалась мне в голову. Но мне не хотелось быть беременной, поэтому я гнала от себя неприятные мысли. Я решила, что самый лучший, то есть единственный выход – не обращать ни на что внимания. Мне не хотелось становиться одной из такихдевчонок, тупых дур, на которых все показывают пальцем. А в результате я испортила себе всю жизнь. С таким же успехом я могла покончить с собой и покончила бы, лишь бы не превратиться в слабое, беспомощное ничтожество, пустое место. Такие девчонки стайками бродят по школе – разодеты в пух и прах, накрашены, намазаны. На макияж и тряпки они тратят гораздо больше времени, чем на алгебру… Впрочем, о чем это я? Какая алгебра? Алгебра для них слишком сложна. В старших классах они выбирают облегченный курс общей математики, а на уроках глупо хихикают, потому что считают учителя, мистера Дорнинга, «крутым перцем».
В самом деле, я достойна презрения. Понадобилось семь месяцев, чтобы я обо всем догадалась. Частые рвоты, отеки, вечная усталость. Я влюбилась в парня, и вот куда меня завела любовь – сначала в тюремную камеру в Крейвенвилле, а теперь в «дом на полдороге».
Изменить прошлое невозможно. Я не могу исправить то, что сделано. Я не могу вернуть маленькую девочку, но я могу снова стать хорошей дочерью. И хорошей сестрой.
Клэр
Когда они втроем подходят к игровой площадке при будущей школе Джошуа, Клэр надавливает пальцами на висок и находит место, которым она ударилась об пол при падении с лестницы. После ограбления прошла неделя, но Джошуа по-прежнему просыпается среди ночи и зовет ее. Джонатан спешит к нему, старается его утешить, но внимания отца мальчику мало. Он требует отвести его к маме. В конце концов отец ведет его в спальню. Джошуа видит Клэр, забирается в родительскую постель и прижимается к матери лицом.
– Ты здесь! – говорит он, и она глубоко вздыхает. Джошуа так удивляется, как будто был уверен, что те грабители ночью украли ее. Даже днем он боится хотя бы на миг оставить мать без присмотра. Он постоянно ходит за ней хвостиком.
– Не волнуйся, – говорит сынишке Клэр, хотя она и сама все время чего-то боится. После ограбления она еще ни разу не побывала в «Закладке» – не может себя заставить. Пока ее подменяет Вирджиния, и магазин открыт полдня.
Джонатан распахивает двери старинного здания из красного кирпича, и все трое вдыхают душный, спертый школьный воздух. Клэр вспоминает свою школу – она недалеко отсюда и очень похожа на школу Джошуа. Там пахло точно так же.
– Кто же будет тебя защищать? – в который раз спрашивает Джошуа, встревоженно глядя на мать. Веки у него вспухли и покраснели после еще одной бессонной ночи. Они даже думали сводить Джошуа к невропатологу или психотерапевту. Пусть ему по-могут справиться со страхами.
– Джошуа, я приглашу еще одну помощницу, – уверяет Клэр с деланой беззаботностью. – Работать одна я уже не буду.
– Я ведь был с тобой, а ты поранилась, – возражает он.
– Джош, мы поставили сигнализацию, – напоминает Джонатан. – Если плохие парни явятся, завоет сирена, перепугает их до чертиков, а потом приедет полиция.
Джошуа кивает с серьезным видом и надолго задумывается.
– Как она называется? – спрашивает он в третий раз за утро, пока они идут по тихим, пустым коридорам начальной школы имени Вудро Вильсона.
– Школа имени Вильсона, – говорит Джонатан и пытается взять его за руку.
Джошуа отстраняется и хватает потную ладонь Клэр.
– Она такая большая, – говорит он, озираясь по сторонам и скорбно хмуря брови.
– Ничего, – отвечает Джонатан. – Тебе понравится!
– Не хочу в школу! – решительно объявляет Джошуа. Клэр прекрасно знает эту его интонацию.
Официальный день записи в школу был три дня назад, но Келби пропустили его. Они честно собирались записаться когда положено, даже сели в машину и проехали пять кварталов, остановились перед самым зданием. Но для Джошуа такая нагрузка оказалась непосильной. Увидев, как стайки возбужденных, шумных детей всех возрастов с родителями входят в школу и выходят из нее, Джош в слезах схватился за свое детское креслице и наотрез отказался выходить из машины. Они уехали домой. Войдя, Джошуа тщательно проверил замки на всех дверях и задвижки на окнах.
Клэр думает: «Маленький мальчик не должен беспокоиться из-за незапертых дверей». Они останавливаются у двери в класс. Ребенок не должен волноваться из-за того, в безопасности его мама или нет.
– Ты, должно быть, Джошуа! – громко, но приветливо говорит женщина, открывшая дверь. Клэр чувствует, как Джошуа сжимается. – А я – миссис Лавлейс. – Она протягивает руку, но Джошуа застенчиво пятится. Вместо него руку учительнице пожимает Джонатан.
– Приятно познакомиться, – по очереди говорят Джонатан и Клэр.
Миссис Лавлейс на вид пятьдесят с чем-то; Клэр решает, что она – опытная учительница. У нее коротко стриженные густые волосы стального цвета и проницательные голубые глаза, от которых как будто не ускользает ни одна мелочь. Клэр жадно смотрит на миссис Лавлейс, ища в ее лице признаки особой снисходительности к застенчивым, пугливым детям вроде Джошуа, которым нужно чуть больше помощи в увлекательном, но опасном путешествии к знаниям.
– Джошуа побаивается школы, – объясняет Клэр, кладя руку сынишке на плечо.
– Мы вместе все осмотрим, правда, Джошуа? – Миссис Лавлейс наклоняется и оказывается на одном уровне с Джошуа. Тот прячется за спину Клэр и утыкается лицом ей в поясницу.
– Джошуа. – Клэр старается говорить ласково, терпеливо. – Миссис Лавлейс к тебе обращается!
Мальчик отходит от взрослых, потому что заметил в классе картонные кубики, раскрашенные под кирпич.
– Отлично, Джошуа, построй что-нибудь, – говорит миссис Лавлейс. – А мы пока поговорим с твоими мамой и папой.
Джошуа застывает в нерешительности, но, после того как миссис Лавлейс одобрительно кивает, начинает методично складывать кубики друг на друга. Он возводит вокруг себя красную стену.
– Кстати, Джошуа, ты принес свою детскую фотографию? Мы повесим ее на доску объявлений! – кричит миссис Лавлейс.
Джошуа настолько поглощен строительством стены, что как будто не слышит. Клэр встревоженно прикусывает губу.
– Вот, пожалуйста! – Она достает первый снимок Джошуа. Она сфотографировала его сразу после того, как они привезли его домой из больницы. Счастливо улыбаясь, Джонатан держит Джошуа на руках, а тот смотрит, широко распахнув глаза, еще влажные после плача. Верхняя губка восхитительно припухла.
– Какая милая фотография, Джошуа! – восклицает миссис Лавлейс, подходя к построенной им стене. – На кого ты похож – на маму или на папу?
– Бедя усыдовили, – гнусавит Джошуа, выглядывая из-за красных кирпичей.
Миссис Лавлейс, похоже, все схватывает на лету.
– Значит, мама с папой выбрали тебя! Как им повезло! – Она подходит ближе к картонной крепости и своим успокаивающим голосом, как будто молоко льется в стакан, спрашивает: – Можно мне с тобой поработать?
Джошуа задумывается; на миг Клэр замечает, как в его карих глазах вспыхивает искорка, которая быстро гаснет и сменяется сомнением.
– Нет, спасибо, – вежливо говорит он, кладя сверху еще один кубик и совершенно закрывая лицо.
Миссис Лавлейс не сдается:
– Джошуа, я вижу, ты любишь строить. Мне хочется тебе помочь. – Она снимает верхний кубик, чтобы видеть его лицо.
Джошуа вздрагивает и нечаянно роняет несколько кирпичей. Вся его постройка рушится.
– О нет! – в отчаянии кричит он, глядя на красные обломки.
– Ничего, – утешает его миссис Лавлейс, – все хорошо. Давай мы вместе ее починим. Видишь? – Она начинает снова складывать кубики один на другой.
Джошуа шмыгает носом, но все же начинает помогать. Через несколько секунд он снова надежно окружен защитной стеной.
Миссис Лавлейс подводит Джонатана и Клэр к столу, окруженному невозможно маленькими стульчиками, и приглашает их садиться.
– Расскажите о Джошуа, – просит она.
– Джошуа очень добрый и заботливый мальчик, но иногда бывает пугливым, особенно если ему предлагают что-то новое, – говорит Клэр. – А иногда он как будто замыкается в своем маленьком мирке, и нам бывает трудно его вернуть.
– Для приготовишек такое поведение – не редкость, миссис Келби, – говорит учительница. – Обещаю внимательно приглядывать за ним. Если замечу в нем что-то необычное, сразу дам вам знать.
– Недавно Джошуа пережил серьезное потрясение, – объясняет Клэр, стараясь, чтобы голос не дрожал. Джонатан сжимает ей руку. – Неделю назад в наш книжный магазин ворвались грабители. Джош был со мной и все видел. Мы с ним оба страшно испугались. – Клэр качает головой, вспоминая воров и блеск ножа в руке высокого парня.
– Полиция еще не поймала их, – продолжает Джонатан, – и Джошуа очень волнуется, потому что не все время будет вместе с Клэр. Ему кажется, что он должен ее защищать.
Миссис Лавлейс озабоченно хмурится:
– Спасибо, что поделились со мной. Давайте посмотрим, как пройдут первые дни Джошуа в школе, а потом опять поговорим. Если понадобится, мы дадим ему направление к школьному психологу. Все приготовишки проходят период привыкания к школе. У одних привыкание занимает больше времени, чем у других. – Она встает и подходит к крепости, возведенной Джошуа. – Джошуа, приятно было познакомиться с тобой, – говорит она.
– Мне тоже, – едва слышно отвечает мальчик.
Миссис Лавлейс снова поворачивается к Клэр и Джонатану:
– Мистер и миссис Келби, рада была познакомиться и с вами. Пожалуйста, сообщите заранее, если у вас появится желание сопровождать детей на какую-нибудь экскурсию. – Заметно повысив голос, чтобы Джошуа тоже слышал, она продолжает:
– Осенью мы планируем съездить в пожарное депо, в яблоневый сад и на ферму, где выращивают тыквы. Зимой пойдем кататься на санках с горы за школой и будем делать пряничные домики, а весной… весной нас ждет самое увлекательное путешествие!
– Какое? – преувеличенно заинтересованно спрашивает Клэр, как всегда, когда ей хочется чем-то заинтересовать Джошуа.
– Это тайна до первого учебного дня. Но поездка и правда замечательная.
Трое взрослых украдкой косятся на Джошуа. Тот по-прежнему прячется в своей крепости, но его ноги в сандалиях постепенно высовываются наружу.
– Хм… Тогда придется подождать, – говорит Джонатан. – Пошли, Джош! Что надо сказать миссис Лавлейс за то, что она позволила тебе поиграть в эти замечательные кубики?
– Спасибо, – тихо, застенчиво отвечает Джошуа.
– Пожалуйста, Джошуа, – дружелюбно отвечает миссис Лавлейс. – Кубики будут ждать тебя в первый учебный день!
Джонатан протягивает руку, чтобы помочь сынишке встать с пола. Но Джошуа отмахивается и кое-как встает сам. Он выходит из класса впереди родителей, гулко топая по только что натертому полу. Идет он медленно, опустив голову, задевая плечом крашеную бетонную стену.
– Ах, Джош! – шепчет Клэр, понимая, что сынишка ее не слышит. – Все будет хорошо!
Эллисон
Я побаиваюсь предстоящего собеседования. Я еще никогда в жизни нигде не работала. В старших классах я так усердно училась, что времени на подработку просто не было. В Крейвенвилле нас учили, как вести себя на собеседовании. Вчера вечером Олин провела со мной репетицию. И все-таки меня по-прежнему подташнивает от беспокойства. Не понимаю, зачем владелице книжного магазина нанимать на работу бывшую заключенную. Но она согласилась меня взять. Олин сказала, что для владельцев малых предприятий, которые нанимают на работу таких, как я, установлены значительные налоговые льготы.
– Она знает, за что я сидела? – спрашиваю я у Олин перед уходом.
«Закладка» всего в нескольких кварталах от «Дома Гертруды»; если меня примут, на работу и с работы я буду добираться пешком.
– В общих чертах, – уклончиво отвечает Олин. – Она хочет тебе помочь. Ну и конечно, сыграло роль то, что за тебя доплачивает правительство.
– Как я выгляжу? – спрашиваю я, поднимая руки над головой и крутясь на каблуках.
Одежду я позаимствовала у Би. Юбка мне коротковата, рукава блузки не достают до запястий, а туфли жмут, но вид у меня вполне деловитый. Надеюсь, я произведу хорошее впечатление. Потом нужно будет съездить к родителям и взять кое-что из старой одежды, но до сих пор мне так и не удалось до них дозвониться. Отец по работе много разъезжает, а мать ведет бурную общественную жизнь. Они очень занятые люди.
– Ты выглядишь чудесно, – уверяет Олин. – Может, тебя все-таки подвезти?
– Нет, спасибо. С удовольствием прогуляюсь пешком, – отвечаю я. Меня охватывает радость. Наконец-то я могу идти куда хочу, подставлять лицо солнцу или ночной прохладе!
В «Закладку» я прихожу вскоре после открытия. Посмотрев в витрину с улицы, замечаю женщину – наверное, она и есть миссис Келби. Она разговаривает с покупательницей, улыбается, складывает книги в фирменный пакет с названием магазина. Я гляжу на себя в витрину. Потом глубоко вздыхаю и толкаю дверь.
– Здравствуйте! – довольно уверенно говорю я, хотя никакой уверенности не чувствую. Миссис Келби высокая, но все равно ниже меня. Крепко сложена, сильная, подтянутая, с оливковой кожей и густыми золотисто-каштановыми волосами, свободно спадающими на плечи. На ней толстые модные очки в черепаховой оправе. – Меня зовут Эллисон Гленн, – говорю я, протягивая руку, как меня учили. – Я пришла насчет работы на неполный день. – Дальше все становится чуть сложнее. Напомнить ли ей, что обо всем договорилась инспектор по условно-досрочному освобождению? Рассказывать ли о моем прошлом? Мы с Олин обсудили все за и против того, чтобы первой упоминать о тюремном заключении. Я по-прежнему не знаю, что делать.
Миссис Келби улыбается мне неподдельной, широкой улыбкой, от души. Улыбка у нее не приклеенная, не искусственная. Хороший знак!
– Здравствуй, Эллисон, – говорит она. – Спасибо, что зашла. Приятно с тобой познакомиться. Садись, и давай поговорим. Заранее прошу прощения, если нас будут постоянно прерывать, но у нас не хватает рабочих рук.
Мы садимся; я скрещиваю ноги, складываю руки на коленях и жду первого вопроса.
– Может, для начала расскажешь о себе? – предлагает миссис Келби.
– Мне двадцать один год, – осторожно начинаю я. – В старших классах я была круглой отличницей, членом Национального общества почета… – Я умолкаю. Мне кажется, что голос у меня визгливый; должно быть, со стороны я выгляжу нелепо. Миссис Келби выжидательно смотрит на меня. Я набираю в грудь побольше воздуха: – Миссис Келби, мне бы очень хотелось у вас работать. В прошлом я совершила несколько ужасных ошибок, которые больше никогда не повторятся. – Я наклоняюсь вперед и смотрю ей в глаза. – Я начинаю новую жизнь и буду вам очень признательна, если вы… – Подбородок у меня дрожит, глаза наполняются слезами. – Если вы дадите мне шанс!
Миссис Келби некоторое время молча смотрит на меня. Невозможно угадать, о чем она думает.
– Знаешь, Эллисон, мне кажется, это пойдет на пользу нам обеим. Олин очень хорошо о тебе отзывается, а мне очень пригодится твоя помощь. – Миссис Келби улыбается, и глаза у нее такие добрые! Давно я не видела ни в ком такой доброты.
Я откашливаюсь, быстро смахиваю слезы.
– Спасибо! – Я вздыхаю с облегчением.
– Вот и отлично, – весело говорит она и встает. – Ты не против приступить к работе послезавтра? Скажем, с девяти утра и где-то до четырех?
Я киваю:
– Да, конечно. Спасибо, спасибо вам огромное! – Я снова протягиваю ей руку, и она без колебания пожимает ее.
– Пожалуйста. Тебе понравится здесь работать. Приходи завтра, познакомишься с моим сынишкой. Его зовут Джошуа.
– С удовольствием. И еще, миссис Келби… – Меня переполняют чувства, и я боюсь снова разреветься. – Постараюсь работать у вас очень хорошо. Вы не пожалеете!
Назад, в «Дом Гертруды», я практически прыгаю на одной ножке. Мне хочется кому-нибудь рассказать о том, как прошло собеседование. Хочется, чтобы кто-то порадовался за меня. Но позвонить я могу только одному человеку – Бринн.
Много лет, еще до того, как меня посадили в тюрьму, мне снится один и тот же сон – очень страшный. Он повторяется снова и снова. И снится мне вовсе не то, что можно представить… не младенцы и реки. Как ни странно, в моем кошмаре повторяется кое-что другое. Во сне я у себя дома, готовлюсь к выпускным экзаменам. Сижу, склонившись над учебниками, и что-то быстро пишу в блокноте, как вдруг звонит будильник. Вот оно! Время! Мне пора на экзамен! Я тщательно складываю в рюкзак учебники и тетради, затачиваю семь мягких карандашей. Карандаши требуются потому, что распознавать ответы будет компьютер. Спокойно подхожу к двери своей комнаты. Я полностью готова, я не сомневаюсь в том, что сдам экзамен на «отлично». Тянусь к дверной ручке… Ручка не поворачивается.
Я снова и снова дергаю, кручу ее – без толку. Меня заперли! В полном ужасе я подбегаю к окну и пытаюсь поднять раму; она тоже не двигается. Грудь сдавливает, как будто из нее вышел весь воздух; я не могу дышать. Мне обязательно надо выбраться из комнаты. Я должна пойти на экзамен! Я колочу в дверь, зову маму, папу, сестру. Пусть кто-нибудь выпустит меня! Снова подбегаю к окну и стучу в него, стараясь привлечь внимание прохожих. Никто ничего не замечает. Я бью в окно сильнее. Пальцы затекают, синеют у меня на глазах. Мне холодно, и я не могу дышать. Я умираю! Мне нужно разбить стекло. В отчаянии я бьюсь в окно головой. Стекло дрожит и трескается. Я чувствую на лбу теплую, влажную кровь. Ничего! Я снова бью головой в окно; стекло трескается чуть больше. Мне не больно; главное – бежать отсюда, остальное не важно. Снова и снова я бьюсь головой в стекло, пока кровь не заливает мне глаза и я не чувствую, как мелкие осколки впиваются в кожу.
Потом я просыпаюсь у себя в комнате или в тюремной камере, вся в поту и дрожа от холода.
Я не сдамся. Ни за что не сдамся! Заставлю Бринн поговорить со мной, чего бы это ни стоило.
Клэр
Первый учебный день Джошуа начинается с надежд. После похода в школу и знакомства с миссис Лавлейс Джошуа только и говорит что об учебе. Он очень волнуется.
Он долго выбирает, что наденет, и наконец останавливается на простой красной футболке и своих любимых шортах защитного цвета.
– Какой ты красивый! – восклицает Клэр.
Джошуа улыбается и горделиво покачивается с пятки на носок в новых теннисных туфлях.
Клэр немного растерялась, увидев несколько сотен детей, которые ждут у школы, когда зазвенит звонок.
– Организованный хаос, – говорит она и оглядывается на Джошуа. Тот смотрит на толпу как завороженный.
– Ух ты! – бормочет Джонатан. – Что нам делать? Неужели оставим его… отпустим его сюда одного?
– По-моему, можно его проводить, – отвечает Клэр. – Только давай подождем, пока зазвенит звонок и дети разбегутся по классам.
– Я туда не пойду! – испуганно кричит Джошуа с заднего сиденья. – Поехали домой!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |