- Слишком поздно, срок годности исчерпан. Я уже использован. Ты застрял со мной, Стайлс.
Гарри игнорирует болезненное чувство в животе на этих словах, понимая, что Луи сказал это лишь в шутку, не более. Только вот он ничего не может сделать с желанием того, чтобы это было не шуткой. Будучи преисполненным решимости продолжать игру, Гарри меняет тон голоса на раздраженный.
- Ну, тогда, думаю, я должен брать все от того, что у меня есть, - он поднимается на локте и изучает Луи, беспокойное выражение его лица, изгиб позвоночника, выпуклость задницы и крепкие линии ног. Он проводит рукой по спине Луи, опускает ее ниже, обхватывает задницу и немного сжимает. - Не идеальна, так что тебе придется еще над ней поработать.
- Гаденыш, - бормочет шатен, но у его глаз мягкое выражение, а голос полон обожания, и он протягивает руку, чтобы обхватить плечи Гарри и вовлечь его в еще один поцелуй.
~
В среду Гарри и Луи прогуливаются по Вацлавской площади, посещают Юбилейную Синагогу, а потом бродят по Еврейскому кварталу. Синагоги красивы, кладбища жуткие и переполнены надгробиями, поэтому Гарри дрожит и притягивает Луи ближе, чтобы было комфортнее. После Еврейского квартала они пересекают реку Вталву к парку Летна и проводят остаток дня здесь, попивая пиво и загорая на траве.
Как только солнце начинает садиться, они встают и идут к фонтану Кризикова. Они приходят туда достаточно рано, чтобы занять неплохое место, плотно прижаться друг к другу и наблюдать за тем, как трибуны вокруг них заполняются. Шоу разворачивается под музыку Queen, вода дребезжит и покачивается в такт звучанию электрической гитары и голоса Фредди Меркьюри, и все красиво и завораживающе, даже несмотря на чудной выбор музыки.
Фонтан находится недалеко от железнодорожной станции, на которую они прибыли из Вены, поэтому после шоу они покупают сосиски у одного из уличных торговцев, расположившегося возле фонтана, направляются к станции метро, что поприветствовала их в первую ночь в Праге, и переплетают пальцы, идя близко друг к другу, чтобы отогнать вечернюю прохладу.
~
В четверг Гарри и Луи поднимаются по ступеням к Пражскому Граду и Собору Святого Вита, а на обратном пути прогуливаются вдоль улицы Нерудова, покупая небольшие сувениры для своих семей. Они проводят целый час в музее КГБ, бродят по Градчанам, а затем направляются к поезду, что перевозит туристов вверх по склону холма Петршин.
Петршинская башня не такая впечатляющая, как Эйфелева, но вид из верхней ее части потрясающий, будто полный 360-градусный панорамный снимок Праги разложен перед ними.
- Какой красивый город, - бормочет Гарри, улыбаясь, когда Луи прижимается щекой к его плечу.
- Да, мне нравятся местные здания. Они очень... внушительные.
- Барокко. В основном барокко и готика, я думаю. Драматическое и запутанное.
Луи тихо соглашается, и они снова замолкают на несколько минут, наблюдая за тем, как город оживает, когда солнце садится, огни оживляют уличные фонари и окна, пронизывая улицы, и из-за этого кажется, будто сам город
светится и переливается.
- Я хочу гуляш на ужин, - ни с того, ни с сего заявляет Луи, когда небо над ними окрашивается в богатый бархатный синий, и Гарри издает смешок. Он тычет пальцем Луи в живот и спрашивает с усмешкой:
- У тебя какие-то странные желания. Ты же не беременный, а?
Луи хлопает его по руке и чопорно отвечает:
- Я должен был заниматься сексом для этого, разве нет?
Гарри наклоняет голову.
- Довольно справедливо, - он поворачивается и хитро смотрит на Луи. - Хочешь исправить это?
Луи только моргает.
- Не овеществляй меня, Гарольд, это грубо. Я не кусок мяса, знаешь ли.
- На самом деле меня зовут не Гарольд, ты же знаешь это, да?
Луи пренебрежительно отмахивается от него, затем протягивает ему руку и ведет к лифту.
- Пойдем, давай найдем мне гуляш.
~
Пятничная заря яркая и солнечная, воздух прохладен и свеж, и парни выходят на улицу из отеля. Гарри наблюдает за тем, как Луи подпрыгивает на носочках, полный волнений и нервной энергии.
- Возбужден, да?
- Да! - Луи хлопает в ладоши. - Мы оставили лучшее напоследок.
- Что ты хочешь увидеть в первую очередь?
- Музей. Нет, стену. О, мне все равно, выбирай ты.
Сперва они посещают Чешский музей музыки, на несколько часов теряются в лабиринте комнат, осматривая произведения искусства, связанные с музыкой, и странные музыкальные инструменты, как старые, так и новые. Каждый зал, в который они заходят, встречает их все новым и новым звучанием, и они блуждают из комнаты в комнату, завороженные валторнами, фортепиано с замысловатой резьбой, клавесинами, волынками и скрипками.
Гарри не играет ни на каком музыкальном инструменте, но Луи упоминает бас-гитару, ждущую своего часа у него в квартире, и кудрявый делает мысленную заметку записаться на уроки игры на ней, когда он вернется осенью в университет.
Покончив с музеем, они идут назад к реке и Стене Мира имени Джона Леннона. Вокруг слишком много туристов, но достаточно легко проскользнуть между ними и подойти ближе. Кажется, будто стена покрыта паутиной граффити — тексты песен, символы и портреты Джона теснятся и перекрывают друг друга в бессмысленном сплетении цветов и линий. Парни делают десятки фотографий, снимают крупным планом завитки текста и смесь ярких цветов, издалека фотографируют друг друга на переднем плане и проводят кончиками пальцев по окрашенному бетону, следя за текстом или очерчивая знак мира.
Гарри наблюдает за тем, как Луи поглаживает пальцами скопление разнообразных цветов и их оттенков, и понимает, что им пора направляться обратно к мотелю.
- Лу, - зовет он и ждет, пока парень повернется. - Пора идти. Поезд уезжает через час.
Луи кивает и поворачивается, чтобы последний раз взглянуть на стену, прежде чем пойти за Гарри. Они напевают отрывки песен The Beatles, возвращаясь к отелю, размахивая на каждом шаге сцепленными руками. Им нужно дождаться метро, а потом ехать четыре с половиной часа до Берлина.
- Тебе понравилось в Праге? - Гарри смотрит на Луи, ожидая ответа. Шатен запрокидывает голову, чтобы улыбнуться парню, и его глаза сверкают в свете летнего солнца.
- Да, здесь было прекрасно. А тебе?
Гарри утвердительно хмыкает и сжимает руку Луи. Они идут в тишине в течение нескольких минут, но потом Луи вдруг снова начинает говорить.
- Эй, сколько монет ты бросил в фонтан Треви?
Гарри, пораженный этим вопросом, смеется.
- Лу, это же было так давно.
- Всего две недели назад, - утверждает Луи в свою защиту, а потом тянет Гарри за руку. - Ну же, скажи мне.
- Нет.
- Почему нет? - спрашивает Луи, искренне любопытствуя.
- Не знаю, - задумчиво отвечает Гарри. - Монеты, брошенные в фонтан, всегда лучше выполняют свое предназначение, если остаются в тайне, как думаешь?
- Думаю, это работает с желаниями, а не с такой глупостью, как сколько монет ты бросил.
- В любом случае все это связано с Треви, - пожимает плечами кудрявый. - Ты все равно не вытянешь из меня ответ. Я как швейцарское хранилище — отлично храню секреты.
- Ты нелеп.
- Я
загадочен, - говорит Гарри, поигрывая бровями. Луи смеется и пихает его в плечо.
- Вряд ли. Ты такой же загадочный, как открытая книга, - он делает паузу, а затем говорит: - Хочешь узнать, сколько бросил я?
- Нет.
- Почему? - спрашивает Луи, хмурясь.
- Потому что, если ты расскажешь мне, то ничто не сбудется. И вообще, это не важно, - Луи открывает рот, чтобы возразить, но Гарри продолжает: - Если то, что ты пожелал, сбудется, будет здорово. Но если этого не произойдет, это не заставит меня зацикливаться на этом желании или ждать его исполнения.
Луи прикрывает рот и наклоняет голову, соглашаясь с логикой Гарри. Спустя несколько минут он произносит:
- Я бы все же сказал тебе. Если бы ты спросил.
Гарри снова улыбается ему, останавливается у входа в здание, открывает дверь и ждет, пока Луи зайдет. Он гладит шатена по руке, когда тот проходит мимо, и бормочет:
- Мило с твоей стороны, но я не буду спрашивать. И я также не расскажу свое.
~
Поезд до Берлина отправляется, Гарри и Луи ожидает безостановочная поездка, во время которой они зажаты в узком ряду сидений, крепко держа сумки между ног. Они проводят одну половину пути продумывая ежедневное расписание на ближайшее время, расположив дневник Гарри у него на коленях, а другую — смотря в окно, и во время нее кудрявый кладет голову на плечо Луи, наблюдая за тем, как сельская местность скрывается из виду.
- Осталось всего четыре города, - шепчет Луи, лениво играя с пальцами Гарри, лежащими у него на бедрах.
Гарри кивает, упираясь подбородком в ключицу шатена. Четыре города, четыре недели. Он знает, что Луи может увидеть отражение в окне, поэтому пытается не допустить того, чтобы его лицо приняло хмурый вид, несмотря на тяжело всплывающее в животе недовольство.
Четыре недели. Двадцать восемь дней, плюс-минус день.
Гарри переворачивает руку ладонью вверх, чтобы переплести их пальцы, поворачивает голову и оставляет поцелуй на шее Луи. Всего четыре недели. Они должны быть незабываемыми.
========== Chapter 7 ==========
<i>Не забываем, кто переводит это:3
Приятного прочтения:)</i>
Первое, что Гарри и Луи делают, когда добираются до Берлина, это идут в бар. Ну, сперва они, конечно, регистрируются в отеле, но как только они занимают свои двухъярусные кровати и моются, они отправляются в «Хмель и ячмень», мини-пивоварню в нескольких станциях. Они ужинают вкусной жирной пищей, которая тяжело опускается к их желудкам, и пробуют каждый сорт пива из меню, а затем плетутся домой в половине первого ночи, приятно опьяненные и хихикающие в плечи друг друга.
Луи прижимает Гарри к углу вагона и целует его, медленно, развязно, чувствуя на языке острый вкус яблочного вина, так что к тому времени, как Гарри отстраняется, с распухшими и ноющими губами и мозгом, затуманенным алкоголем и похотью, они уже давно проехали мимо своей станции, поэтому приходится выйти и сесть на поезд в противоположном направлении. К тому времени, как они возвращаются в отель, уже три часа ночи, и они обхватывают друг друга за бедра, пытаясь без происшествий подняться по лестнице к номеру.
Комната темная и наполненная мягкими звуками спящих людей, и Гарри где-то на задворках сознания туманно понимает, что надо бы вести себя тихо. Он пытается, правда, и даже прикрывает рот ладонью, пробираясь к своей кровати и расстегивая джинсы свободной рукой. К тому времени, как он падает на кровать, каркас которой тихо скрипит под его весом, он уже разделся до боксеров, рассеянно и беспомощно поглаживая пальцами наполовину возбужденный член через мягкий хлопок трусов.
Вокруг очень темно, черный бархат тьмы окутывает всю комнату, поэтому Гарри может лишь слышать, как Луи стаскивает с себя джинсы и джемпер, может лишь чувствовать, как прогибается матрац, когда шатен опускается на колени и подползает к нему.
Луи садится на Гарри, зажимая коленями его бедра, прижимая губы к его обнаженному плечу и шепча:
- Привет, love.
Гарри отвечает, проводя рукой по волосам Луи и пытаясь вовлечь его в поцелуй, но тот сопротивляется, вместо этого покусывая мышцы на груди парня. Все тело Гарри дрожит, шок и возбуждение пронизывают его кожу, слегка покалывая ее. Луи облизывает кожу на его груди и оставляет небольшие засосы, заставляя сердце Гарри колотиться в бешеном ритме, а член пульсировать в такт крови в жилах.
Он выдыхает и невольно толкается в бедра Луи, когда тот засасывает его сосок и смыкает на нем зубы. Гарри чувствует напряженный член Луи, утыкающийся в его собственный, и отчаянно пытается потереться об него, но шатен прижимает его к матрацу своим весом.
- Луи, - скулит он, обхватывая ногами бедра парня и впиваясь пятками в низ его спины. Луи заставляет его замолчать пальцем, прижатым к его рту, и Гарри приподнимает голову с подушки, чтобы обхватить палец губами, и отчаянно сосет его, покусывая подушечку. Шатен бормочет проклятья в кожу его груди и грубо вжимается своими бедрами в его, заставляя пожар подниматься по позвоночнику Гарри и разгораться в его венах.
Гарри вслепую откидывается назад, хватаясь за металлические прутья на спинке кровати, пока Луи трется своим членом об его. Звук их дыхания очень громко распространяется по тихой комнате, пружины матраца скрипят с каждым толчком бедер Луи, и Гарри, вероятно, волновался бы о том, что они могут кого-то разбудить, но он уже чувствует оргазм, поднимающийся в задней части горла, сжимающий легкие и покалывающий в глубине глаз; он может думать лишь о Луи на нем, вокруг него, о его красивом лице, прекраснейшем теле, его остроумии и обо всех чувствах сразу, когда Луи вжимает его в матрац, и он кончает с дрожащим вздохом.
Его ноги падают на матрац, и он вздрагивает, едва успевая что-либо понять, как вдруг Луи встает на колени и ползет вверх по кровати. Всего момент уходит на то, чтобы осознать, что происходит, и вот Гарри хватает Луи за бедра и с нетерпением притягивает к себе, захватывает пальцами пояс штанов и дергает его вниз, едва успевая открыть рот, прежде чем Луи обхватывает член у основания и направляет его между губ парня.
Комната уже не угольно-черная, а лишь туманно-серая, ибо
глаза привыкли к темноте, так что Гарри может увидеть голодный взгляд на лице Луи, когда он обхватывает головку его члена и начинает сосать, может увидеть, как его грудь вздымается, а глаза блестят. Гарри удваивает усилия, всасывает щеки и сжимает пальцами бедра Луи, и тот падает вперед, упираясь руками в подушку по обе стороны от лица Гарри, изливается ему в рот и тяжело дышит в его кудри.
Гарри жадно все проглатывает, вылизывая головку до тех пор, пока Луи не бормочет проклятья, щекоча дыханием его волосы, не отстраняется и не падает на него сверху. Гарри ощущает прикосновения пальцев Луи, подбирающиеся к его шее, надавливающие на точку пульса так, что Луи точно чувствует, как быстро все еще бьется его сердце. Их тела блестят от пота, и боксеры Гарри неприятно липнут к коже, но ему кажется, будто все кости разом исчезли из организма, и он с трудом находит в себе силы даже для того, чтобы поднять руку и положить ее на затылок Луи. Он открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, не совсем имея представление, что именно, но, прежде чем у него появляется возможность, тьма подкрадывается и усыпляет его.
~
Первые несколько дней в Берлине проходят в лучах прекрасной погоды, прохладной, солнечной, приятной и полной свежести, так что Гарри и Луи приходится скинуть джемперы.
В субботу они посещают Мемориал жертвам геноцида и Браденбургские ворота, проводят несколько часов в парке Тиргартен, затем поднимаются на лифте к Панорама Пункту, чтобы с высоты взглянуть на Берлин, и, когда они любуются городом под собой, солнечный свет уже ярко отражается в окнах. Остаток дня они проводят на Жандарменмаркте, осматривая соборы и сидя на террасе кафе, сцепив вместе ноги под столом, наблюдая за суетящимися людьми вокруг.
Воскресенье посвящено однодневной поездке в Потсдам, посещению различных дворцов и парка Сан-Суси, в центре которого расположен китайский чайный домик, что Гарри фотографирует с разных сторон, делая достаточно фотографий, чтобы заполнить целый альбом. Этой ночью они выделяют время, чтобы удалить некоторые фотографии с телефона Гарри и отправить семьям электронные письма, содержащие несколько снимков и краткие рассказы о городах, в которых они были с тех пор, как в последний раз писали.
В понедельник Гарри убеждает Луи посетить Музейный остров. Они проводят на нем весь день, переходя от музея к музею, останавливаясь на Берлинском соборе и прерываясь на обед у реки. Пергамский музей впечатляет их, он полон греческих, римских и исламских артефактов. Реконструированный Алтарь Зевса в натуральную величину и ворота Вавилона лишают их дара речи, и они блуждают около Алтаря в течение получаса, проводя подушечками пальцев по холодному камню, изучая столбцы и фризы, высеченные из белого мрамора.
Они завершают этот день свиданием в 3D мини-гольфе, светящемся в темноте, где пьют слишком много немецкого пива и так громко смеются над белым джемпером Гарри, просвечивающимся в темноте и делающим татуировки похожими на черные пятна на коже, что у них начинают болеть животы. Они перестают вести счет после третьей лунки, они оба достаточно пьяны, чтобы хорошо видеть, особенно в 3D очках. Вместо этого они используют гольф как отговорку для того, чтобы щупать и прижиматься к спинам друг друга под предлогом помощи в руководстве по гольфу.
На седьмой лунке, когда психоделическая подводная сцена показывает фиолетовых ламантинов, ярко-синих морских коньков и странно выглядящие деревья, парни задерживаются друг с другом слишком долго, пальцы Гарри обхватывают ладонь Луи, держащую клюшку, а Луи прижимается своей задницей к паху кудрявого, двигая ею назад и вперед и улыбаясь Гарри через плечо. Группа молодых девушек продолжает кидать на них грязные взгляды в ожидании, пока парни закончат игру, болтая друг с другом на, как кажется Гарри, португальском языке.
- Эй, давай перейдем к следующей лунке, - бормочет Гарри, утыкаясь подбородком в плечо Луи и касаясь губами его уха.
Луи дрожит, переводя взгляд с мяча на лунку, оценивая угол,
и обратно.
- Почему? Я еще даже не загнал.
- Кажется, эти девушки не прочь пофлиртовать с нами.
- Кто?
Луи выпрямляется из своей позиции и смотрит на тех девушек, сдвинув брови, потому что они пялятся уж слишком очевидно.
- Ой, ну и к черту, - говорит Луи, а затем снова наклоняется к своей клюшке. - Давай, Хаз, помоги мне. Мы забьем этот мячик, а потом я зацелую тебя прямо здесь, чтобы заставить их ждать еще дольше. Здесь есть еще четыре разные лунки, они просто глупо ведут себя.
Гарри послушно прижимается к спине Луи, обхватывая своими большими ладонями его, поменьше, и мягко шепча ему:
- Попытайся бить в этот угол, я думаю, нужно, чтобы мячик отскочил от того бугорка.
- Но тогда он ударится о другой.
- Нет, нужно так, - настраивает Гарри. - Так он сможет подняться выше.
Луи вытягивает шею и косится в ту сторону.
- Ты уверен, что так мы попадем не в следующую лунку?
Гарри смеется в плечо Луи.
- Сколько ты выпил?
- Столько же, сколько и ты, - ворчит Луи. - Окей, ладно, давай забьем в эту. Сразу в нее, да?
Гарри фыркает, щекоча дыханием волосы, торчащие из-под повязки Луи.
- Точно.
Луи снова двигает бедрами, и Гарри сильнее прижимается в ответ, улыбаясь и закусывая губу, когда шатен хрипло вздыхает. Они бьют мяч слишком сильно, так что он улетает, подпрыгивая, в другую сторону. Луи смеется так сильно, что съезжает вниз по клюшке, а Гарри прикрывает рот рукой, качая головой и хихикая над смехом Луи.
- Ладно, Лу, давай признаем, что мы ужасны в этой игре.
Он поворачивается, чтобы уйти, но Луи хватает его за запястье и тянет к себе, обнимает рукой его шею и притягивает для поцелуя. Гарри смутно слышит несколько возмущенно-разочарованных вздохов от группы девушек, они едва различимы из-за возбуждения, звенящего в ушах, когда Луи жадно вылизывает его рот, настойчиво двигая языком и чувствуя вкус пива.
Они целуются всего какое-то мгновение, разгоряченное, но короткое, а потом Луи отстраняется с удовлетворенным вздохом. Гарри ошеломленно смотрит на него сверху вниз, и Луи усмехается, а его зубы выглядят темно-синими из-за черных огней.
- Главное — не как хорошо ты умеешь играть, милый, - он повышает голос и подбородком указывает на девушек, которые стараются смотреть куда угодно, только не на двоих парней. - Главное — как ты повеселишься во время игры.
~
Вторник с легкостью можно назвать любимым днем Гарри за все время, проведенное в Берлине. Они начинают свое утро в Галерее Восточной Стороны, остатке Берлинской стены длиной в одну милю, украшенной фресками. Достаточно рано, солнце висит еще низко в небе, поэтому Гарри и Луи одеты в легкие куртки, а вокруг не так много людей.
Возле края стены сгруппировались уличные торговцы, и Луи останавливается и хватает Гарри за запястье, говоря:
- Купишь мне мороженое?
Гарри приподнимает бровь, и удивление, смешанное с радостью, изгибает уголок его рта в кривоватой улыбке.
- Прости?
Луи широко раскрывает глаза, радужки которых в свете раннего утреннего солнца сверкают ледяным голубым, и смотрит на Гарри, хлопая ресницами.
- Пожалуйста?
Гарри осторожно толкает парня в сторону, держа в руке чашку горячего чая.
- Ты же знаешь, что сейчас только десять утра и... - он, щурясь, смотрит в небо, которое своим цветов напоминает колокольчики, на котором устроились пушистые белые облака, будто огромные ватные шарики, разбросанные по всей ширине. - Может быть, семнадцать градусов?
- Никогда не бывает слишком холодно для мороженого, Хаз, - как ни в чем не бывало говорит Луи, пожимая плечами.
Гарри смотрит на Луи целую минуту, в то время как шатен просто улыбается ему, и в уголках его глаз появляются маленькие морщинки, которые Гарри любит до такой степени, что у него даже болит в груди. Он немного нагибается, чмокает Луи в губы и говорит:
- Хорошо, Лу. Я куплю тебе мороженое.
Каждый из них получает рожок, наполненный смесью разных вкусов, и они едят, прогуливаясь по длине стены, практически каждую секунду останавливаясь, чтобы сделать фото. Гарри
останавливает Луи через двадцать минут прогулки и наклоняет голову, чтобы слизнуть немного мороженого, капнувшего на руку Луи там, где подвернуты рукава, смотря точно в глаза Луи и проводя языком по коже.
Когда он снова выпрямляется, самодовольно ухмыляясь, Луи говорит:
- Эй, это мое, - он делает шаг к Гарри и приподнимается на цыпочки. - Отдай.
Тогда он запускает свою свободную руку в волосы Гарри у основания шеи, там где они закручиваются под краем повязки, и притягивает к себе. Гарри счастливо выдыхает, когда Луи слизывает вкус мороженого из его рта, сам же отдавая аромат мяты и шоколада, он целует его так долго, что кажется, будто в мире остались только Луи, Гарри и движения их языков.
- Ммм, - бормочет Луи, становясь обратно на полную стопу. - Мне больше нравится твой вкус.
Гарри фыркает, совсем забывая о мороженом в руке.
- Предсказуемо, Томлинсон.
Луи дерзко подмигивает ему, продолжая путь вдоль стены.
- Играй ты правильно — может быть, увидел бы еще несколько моих шагов.
~
После Галереи Восточной Стороны они посещают Мемориал Берлинской Стены. К тому времени, как они уходят, солнце находится уже высоко в небе, поэтому они немного избавляются от одежды, перекидывают куртки через плечи, а Луи закатывает брюки по щиколотки. Гарри поворачивается к нему, улыбаясь, когда они прогуливаются по парку, и деревья над головой заслоняют свет позднего утреннего солнца.
- Чему ты улыбаешься?
Гарри пожимает плечами, протягивает руку и переплетает их пальцы.
- Я просто счастлив.
Луи изучает его глазами, пока они идут по тропинке.
- Я тоже, - он делает паузу, а затем спрашивает. - А чему еще?
Гарри закусывает губу, пытаясь скрыть довольную широкую улыбку.
- Мы же идем в музей The Ramones.
- Вот оно что. Знаешь, забавно, я бы и не подумал, что ты фанат панк-рока.
- На самом деле, я и не фанат, - Гарри снова пожимает плечами. - Но это же The Ramones, понимаешь?
- Нет, - задумчиво отвечает Луи. - Нет, не совсем.
Улыбка Гарри постепенно исчезает.
- Ты... ты не хочешь идти? Мы не должны, если тебе не нравится...
- Заткнись, Гарри, и веди меня в этот музей.
Гарри останавливается прямо на краю парка, где заканчиваются деревья.
- Правда, Лу. Ты провел весь день на Музейном острове со мной, пусть даже и не любишь музеи. Мы не должны...
Луи прерывает слова Гарри, обхватывая ладонями его щеки и прикладывая палец к губам.
- Если ты не перестанешь говорить, я сам пойду смотреть The Ramones и оставлю тебя умирать в этом лесу.
- Лу, это вряд ли можно назвать лесом, - говорит он, оглядываясь.
Луи качает головой и говорит с долей смеха в голосе:
- Ты такой умник, знаешь это? А теперь давай, пойдем в музей. Просвети меня о The Ramones.
Когда Луи опускает руку, Гарри благодарно улыбается и снова хватает его за руку, говоря:
- Эй, подержи минутку мою куртку.
Луи берет куртку, наблюдая за тем, как Гарри стягивает джемпер. На нем остается футболка, и он усмехается Луи, повязывая джемпер на бедра. Шатен делает шаг назад.
- О нет. Ты же не серьезно?
Гарри смотрит на свою футболку с черным логотипом The Ramones на груди.
- А что? - спрашивает он, не понимая.
- Надень джемпер обратно.
- Но сейчас тепло!
Луи снова подходит ближе, поднимает руку и кладет ее на грудь Гарри. У него холодные пальцы, кудрявый чувствует это сквозь тонкий материал футболки.
- Малыш, ты похож на фанатика.
- Это связь, Лу, - он оттягивает подол футболки, указывая на логотип свободной рукой. - Футболка The Ramones, музей The Ramones.
Луи вздыхает, передавая Гарри его куртку.
- Я не буду идти рядом с тобой, когда мы придем туда. Я тебя не знаю.
Гарри хмурится, смотрит на свою футболку, чувствуя скручивающееся в животе разочарование, и тихо говорит:
- Если это смущает тебя, я могу...
- О Боже.
Гарри поднимает на него широко раскрытые глаза. Он не может скрыть обиду в голосе, когда спрашивает, опустив голову и прижав подбородок к груди:
- Что?
Луи делает несколько шагов вперед и обнимает его за талию, прижимаясь к груди и
бормоча одновременно и нежно, и раздраженно:
- Ты слишком чувствительный. Это как ударить щенка или что-то в этом роде, - он откидывает голову назад, чтобы посмотреть на парня. - Ты не смущаешь меня, Господи. Мы можем, пожалуйста, пойти в музей прямо сейчас? Я буду идти с тобой. Мне все равно нужен кто-то, кто рассказал бы мне о группе, - он тычет пальцем в щеку Гарри, где должна быть ямочка, пытаясь заставить его улыбнуться. - Я даже позволю тебе держать меня за руку.
Гарри закатывает глаза, но обхватывает руками шею Луи, стараясь не улыбаться.
- Я не ребенок, Лу.
- А иногда кажется так, честно.
- Эй!
Но Луи просто поднимается на цыпочки и трется своим носом об его, бормоча:
- Мой маленький малыш, - а потом опускается обратно, делает шаг назад и берет Гарри за руку, шевеля пальцами, ожидая, пока парень схватится в ответ. - Давай же, Хаз. Расскажи мне о панк-роке семидесятых.
Гарри закатывает глаза и раздраженно выдыхает, но он практически уверен, что выходит скорее счастливо, нежели раздраженно. Он берет Луи за руку, переплетая пальцы, притягивает его ближе к себе, и они становятся рядом друг с другом, выходя на дорожку.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |