Как – то Армян, подсунул мне один рассказ, вообще-то, я не ахти какой любитель чтения, вернее совсем не любитель, но уж больно Армян на меня «насел», тебе говорит, наверняка понравится. В общем, 1 страница

Как – то Армян, подсунул мне один рассказ, вообще-то, я не ахти какой любитель чтения, вернее совсем не любитель, но уж больно Армян на меня «насел», тебе говорит, наверняка понравится. В общем, достал он меня в конец, махнул я рукой, и взял эту книжицу, по опыту знаю, уж лучше уступить сразу, меньше мороки будет, иначе не отстанет. И прав оказался, Армяша, история действительно была прикольная, там, очень озабоченный чудик, угодил, прямиком в свой собственный сон. А снился ему рай, в его, конечно, понимании. Рай тот, представлял собой склад, уходящий в бесконечность, и набит он был по, самое никуда, всем, чего душа пожелает. Там было всё, и даже больше. По началу, тот мужик гужевался, как мог, набил свою хату шмотьем, по самую крышу, и всё ему было мало. Но бог все видит, и наказал фраера, оставил его в этом раю. Вот тут и пошло настоящее веселье, заскучал мужичок, засуетился, и правда, кому в масть такое счастье, от которого твоих знакомых «жаба не душит». Да только, скоро выяснилось, что не один он такой озабоченный здесь мыкается, пришлось кокнуть придурка, чтобы под ногами не путался, ишь хлеборезку разинул, на чужое добро. Но и здесь, мужичок промахнулся, нашелся более продвинутый, нашпиговал его свинцом. Пашка, и до и после, много чего прочитал, но этот рассказ, так и торчал гвоздем в башке, уж больно глупым оказался главный герой. Окажись на его месте кто по башковитее он бы не стал хватать там все подряд, а по началу все высмотрел, раскумекал, что к чему, и взял бы все, что надо зараз. А потом, зачем, бойню устраивать, коль, всего навалом, и так всем хватит, нелогично.

Ему, Пашке, и в кошмарном сне представить было трудно, что он, влипнет в нечто похожее. Видно много на нем повисло, если его так утрамбовали, вот только, кто смотрящий? Ничего крупного за собой Пашка не помнил, не того полета птица, хулиганка разве, так не со зла вовсе, а по необходимости. Да только странно все это, без суда и прокурора, заперли, и ладно бы, как всех нормальных пацанов, под замок на нары, так нет, устроили полную непонятку. Сразу и не врубишься, да и врубаться чем, в башке полный вакуум вперемешку с неоконченным средним. Так что, скреби не скреби лысину, ничего толкового не вытанцовывается, сплошная муть. Одна радость, все как по писанному - жратвы, шмоток и прочего барахла на целый Китай хватит, да еще нашей братве останется. Не жалко, берите, все берите, только отпустите душу на покаяние, я уже все уразумел, гадом буду, за все грехи рассчитаюсь, дайте только срок. Но шутки шутками, а дело дрянь. Слыхал он про такие склады, стратегическими называются, на случай там войны, катаклизмов разных, чтоб вся страна могла продержаться год или два до лучших времен, законсервировано все, и под пломбами. Только не думал, что все в таком комфорте светло, тепло, чистенько – не пылинки, даже туалеты предусмотрены, такие же чистенькие. Кому интересно, мышам и тараканам, которых тоже не видать. И свет зачем, если ни одной живой души, шмоткам ведь все равно, глаз у них нет. Но если где камеры наблюдения и натыканы, то почему его никто до сих пор не узрел, да не прислал охрану по его душу. Сказать по чести, он и им сейчас был бы рад, все какая то ясность, а там глядишь, слово за слово, и помахались бы от души, вот и полегчало, бы сразу. Хотя конечно, на нарах парится незнаемо за что, не резон, поди, объясни каким «Макаром» занесло твою лысину в чужие кущи. Короче, развели как лоха, Армяна сюда, тот быстро бы, все по полочкам разложил, все разъяснил, и вообще, веселее как-то, да только счастье полным не бывает, так что хлебай полной ложкой, да за воротник не забывай закладывать.

Так и брел я меж опостылевших стеллажей, уставленных коробками и ящиками, ярусов в десять, не меньше, а может и больше, босой, и злой. Тапочек один, я потерял, когда меня сюда несло, поди сейчас, какой-нибудь следак, с умным видом, приобщил его как «вещ. док» к делу о пропаже непутевого Пашки по кличке Батон, другой, еще в первый день, зашвырнул повыше да подальше, на радость хозяевам, сего лабаза: - «Пусть пользуются от моих щедрот». Поначалу, я все суетился, бегал, хозяев кликал, все выход искал, даже наверх пытался залезть повыше, да только, пустое это все, никто не отозвался, до десятого ряда долез, глянь, а там еще больше нарисовалось. Потолка не видать, сплошной белый свет. Пощупать можно только стеллажи, сплошной металл, да пол, упругий и теплый, для босых ног радость. И как я только не одичал. А ведь по началу, отпустил космы до плеч, да бородищу, что твой ваххабит, поймают, запрут как террориста, выспрашивать начнут, откуда, мол, такой, и не служил ли ироду - Басаю, и буду зенки таращить, да хлеборезкой щелкать, на нарах сидючи. А потом, тошно как то стало, немытый, не бритый, чем не горилла, разве что, руки по полу не волочатся, ещё не много, и на бананы потянет, даром, что их здесь завались. Пошарил я тут, по коробкам, нашёл что надо, живо порядок навёл. В зеркало глянул, «красавчик», чем не жених, челюсть в пол лица, глаза как два буравчика, уши, прижатые и лысина, над всем этим великолепием, куполом, возвышается. Ухмыльнулся, не рожа-клад, встретишь в темном переулке, запора как не бывало, короче, визитка что надо. А если к ней прибавить росточек за два метра и вес, без сала, сто тридцать, и это в не полные девятнадцать. У военкома слюнки потекли: «Заканчиваешь технарь, и прямиком в десант». Ага, очень надо, задницу подставлять под чеченские пули, братва, вон, давно обхаживает: «Нам, такие, до зарезу нужны», вот и зарежут на какой–нибудь разборке. Мрак, да и только, некуда податься «бедному крестьянину», куда не сунься, ярмо уже готово, успевай только шею подставляй, а она у меня одна, хоть и бычья. Маманя, та все вздыхает, наградил меня господь телесно чрез меры, а вот на голову поскупился, дубина, как есть дубинушка стоеросовая. И то, правда, с учебой напряг, в «технарь» и то за спортивные успехи взяли, с двенадцати лет педали крутил, пока спортшколу не прикрыли. Тренер мой, с тоски учителем физкультуры заделался, зверь, зверем стал, студенты от него воем воют. Ну а я, в качки подался, с меня даже деньги не берут, я у них, вроде живой рекламы. Пацаны, бедные приходят, думают, что я таким, благодаря железкам стал, все правильно, только уж больно быстро я разбух, как на дрожжах, чуть ли не за год, горой мяса стал. Некоторые, особо продвинутые, думают, что я от химии таким стал, я бы и рад, да в карманах у меня ветер свистит, какая уж тут химия, батю благодарить надо, та еще «рама», только ниже меня на голову, зато плечики, покруче моих будут. Пожалуй, среди «качков», да на улице меня только и уважали, сами понимаете за что. Любил, я грешным делом, весело подраться, хлебом не корми, дай кому – нибудь юшку пустить, или рыло там, набок. Не надо думать, однако, что я один такой, на улицу выйди, если смелый, затемно, живо по чайнику получишь. У нас этого добра не меряно, в общем, среда заела, общество, выше не бывает, а я что, лысый что ли, или в очках родился, вот и отмахиваюсь, начиная с яслей. Закончу, ясно дело, кичманом, так у нас, эту «школу», каждый второй прошел, чем я хуже. Пока везет, никого не грохнул, в последнее время, побаиваться меня стали, развлечений поубавилось, одна радость, дискотека два раза в неделю работает, а Таболинские, и Канавские, как назло, пропускать ее не хотят, и график не соблюдают. Ну, а я посередине, размахнись рука, раззудись плечо, направо улица, налево переулочек. Клондайк для дантистов, жалко, они об этом не знают, а то, пришлось бы им, за предоставленную клиентуру, мне проценты отстегивать, думаю, на хлеб с маслом хватило. Одно оправдание, сам никогда не напрашивался, потому меня, менты и не трогали, мать вот только очень переживала, отец помалкивал. Через пару недель, как я здесь обосновался, я понял, что выбраться отсюда будет не просто. Начал метки ставить, стеллажи считать, только зря я старался, стоило отойти, от очередной метки, метров на десять, и ку-ку, назад пути нет, никаких тебе меток, и вообще ничего знакомого. Буд-то, кто-то со мной в кошки мышки играет. Или вот еще, идешь себе, идешь, хоть полдня, ни одного туалета, и вдруг, приперло так, что мочи нет, хоть под себя. Он тут как тут, стоит родимый, даже дверь открыта. Словно, кто-то мысли твои читает. Так же и насчет остального, стоит расположиться на ночлег, обязательно рядом, на стеллажах, найдется надувной матрас, а в другое время, ищи свищи, можешь на километр вокруг все обшарить, никаких тебе лежанок, и так во всем. Стоит захотеть - пожалуйте, прямо фея, какая – то, за мной следит. Только одного желания не выполняет, попутчика не дает тоска зеленая, не с кем словом перекинуться. И тут, меня словно озарило, поговорить, конечно, не с кем, а вот послушать – сколько угодно. Тут же, чудесным образом, отыскалась упаковка, с шикарным, японского происхождения, переносным приемником. Сразу стало веселее, музыка, треп, реклама, в общем, жизнь. Иду себе, пританцовываю, даже подпевать пытаюсь, это моим-то голоском. Помню, учитель пения мне сразу заявил, что таких еще поискать, и карьера в шоу-бизнесе, мне не грозит, разве что, вышибалой при какой-нибудь «поп» - звезде. Я не в обиде, вышибалой так вышибалой, главное, чтоб бабки платили, а вышибать, тоже талант нужен, не меньший, чтобы своей «поп» вертеть на сцене под фанеру. В общем, настроение у меня на поправку пошло. Мне бы еще мобилу, да толку от нее, кто мне сим-карту здесь продаст, а без нее – кусок пластмассы, пусть даже и самый крутой. В эту ночь долго не мог уснуть, все приемник крутил, все диапазоны обшарил, поначалу музыку одну слушал, но попса быстро приелась, я ее, честно говоря, не перевариваю, меня больше рок заводит, да только какой рок по радио, а лазить, на сон грядущий, в поисках дисков и плеера было лень. Переключился на новости. Ничего особенного я, конечно, не услыхал, ну шлепнули, очередную крутизну, америкосы, опять кого-то бомбанули, правильно, не одним же нашим в Чечне веселиться, остальные, что, хуже. Ну, там, наркоманы, спидоносы, рокеры-брокеры, и прочие, депутаты – тоска зеленая. В общем, как у акына, чем живем, о том поем.

Подъем, был затяжной, серпантин на четырнадцать километров, внизу, плюс двадцать пять, сады цветут - голова кругом, из горы источник чистейшей минеральной, напиться невозможно, наверху, плюс восемь, стылое озеро, вода, словно свинец: «Брр!». Весь подъем, стоя на педалях «танцовщицей», голову не поднять, спина колом, правый туклипс затянут слишком сильно, большой палец онемел, поправлять поздно, придется потерпеть. Вся в поту, а на верху ветер ледяной, хорошо свитер с собой взяла, обвязалась вокруг талии, теперь, самое время, одеть, впереди, спуск, на тридцать километров. Спуск пологий, но, за пару километров, разгоняешься, под девяносто, а велосипед, облегченный шоссейник, в ней самой, не больше пятидесяти пяти. Шоссе, буквально рассекает станицу Семеновскую пополам, дома мелькают, словно кадры, ускоренного просмотра. Чайка, молилась, только об одном, чтоб никто на дорогу не выскочил. Велосипед, от малейшего движения рулем, бросало сразу метра на три, о тормозах, было страшно даже подумать, ветер свистит в ушах, хорошо, хоть очки не забыла захватить, слезами бы изошла. На самом выезде из станицы, услыхала бессмертное: «Ось в колесе!», в исполнении мальца, явно детсадовского возраста, в ответ Чайка оглушительно свистнула. После спуска, в приятном изнеможении, едва перебирая ногами, она катила по инерции, любуясь, пейзажем горной долины: - «Марк был прав, это того стоило, впечатлений, по самые уши, и даже выше, надо будет, сюда с ребятами наведаться в следующий раз, попить минеральной водички, кстати, пора и попить». Но, попить ей не дали, браслет заверещал, пришлось остановиться, это был Марк, легок на помине.

- Ну и как, спуск, понравилось, это тебе, не по степям кататься, горы, сильных любят, - съехидничал он.

- Ладно, ладно, силач, посмотрела бы я на тебя, после стокилометрового катания, на лобовой ветер, двадцать метров в секунду, – парировала Чайка.

- Ну ладно, хватит лирики, у нас, ЧП, жду тебя…, сколько до ближайшего инвера?- У Марка прорезались начальственные нотки.

- Думаю, минут десять.

- Даю тебе, пятнадцать, чтоб в душ успела заскочить.

- Добрый ты, аж сердце щемит, - вздохнула Чайка.

Утром, голова трещала, как после хорошей попойки, хотя откуда мне знать, как там, у алкашей, если по хорошему, закладывал всего пару раз, и то в детстве, а потом, как отрезало. Дело под новый год было, родичи мои в гости слиняли, а тут ко мне Ленька завалился, мы с ним, в четвертом классе очень сдружились, вот и решили, как взрослые Новый год по полной программе встретить. Из папашиной заначки извлекли поллитровку, сорокоградусной и «раздавили» на двоих. По началу все хорошо шло, и водка нам очень понравилась, да только это не долго продолжалось. Ладно бы нас вырвало или пронесло, просто жарко вдруг стало, да так, что хоть из собственной шкуры выпрыгивай, мы и выпрыгнули в одних рубашках, да в сугроб, а на улице минус сорок. Вот лежим мы так, «загораем», ощущение, будто в Сахаре, аж в сон тянет. Там нас, на наше счастье, соседка и нашла. Самое интересное, мы даже насморка не заработали, только после этого, зарок себе дал, спиртным не баловаться. Зато, папашка мой, очень даже уважает, крепко «заложить за воротник». И столько он ее проклятой изничтожил, что, все лимиты, выделенные на нашу семейку, поколения, эдак на три вперед, выбрал. Так что, мне ничего не осталось. Не хватало еще заболеть, докторов здесь раз, два и обчелся, а в лекарствах, я ни бум-бум, так не долго и в ящик сыграть. Бывают такие деньки, полная хандра, лежишь бревно, бревном, аж противно становится, а вставать еще противней, тут может помочь, только внешняя сила, маманя например. Та, живо бы мне дело нашла, а если что не так, может и перетянуть чем-нибудь вдоль да поперек, поневоле, оживешь. Спрашивается, кто меня здесь поднимет: «Ау, хозявы, отзовитеся, покажитеся, добру молодцу подмогните»! А в ответ тишина…

А ведь так хорошо вечерок начинался, уроков всего две пары, было, перекусил, и на тренировку, три часа железо тягал. Настроение, просто класс. Армян, как всегда всех прикалывал, потом эти «все», разом прикололи Армяна, тот визжал как резаный, прибежал Кащей, всех «приласкал», каждому нашел «доброе слово», в общем, никого не забыл, потом не выдержал, и начал ржать вместе с нами. Иду с тренировки, ощущение, словно крылья выросли, легкость в теле невообразимая, времени впереди целый вагон, танцы только через три часа начнутся. Решил в парк заглянуть, на скамеечке посидеть, мороженым побаловаться, а главное, одному побыть просто так, ни о чем, не думая. Бывает иногда так, накатит вдруг, хочется чего-то, а чего, сам не пойму, пусто сразу как-то. Так вот и сижу, на скамеечке, вытянув свои «костыли», птички поют, от черемухи запах такой, голова кругом, обожаю черемуху. Напротив, девчонка устроилась, эдакая птичка – невеличка, книжка больше ее самой, и лет то ей наверно не больше семнадцати, а вид строгий, прямо наша училка по химии. Я на нее, из - под опущенных век, смотрю, расслабился весь, по скамейке растекся, и так мне хорошо стало, уютно. Только счастье полным не бывает, тут же нарисовалась целая компания, «веселых». Ну, шли бы себе дальше, парк большой, на всех места хватит, так нет же, со всеми надо поделиться своей «радостью», каждого одарить своим вниманием. Девчонка, героически пыталась не обращать на них внимания, у меня сразу испортилось настроение. Я терпел, пока до рук дело не дошло, а как они «грабли» свои к ней потянули, не сдержался. Не местные они были, точно не местные, явно из большого города. У нас, святых отродясь не водилось, а если и были, то до меня все повымерли, какая уж тут святость, на земле живем, а пройди по ней после дождичка, сплошь грязь. Тараканов в голове, у каждого второго, отморозков тоже хватает, но есть один маленький порожек, через который наши не могут перешагнуть, и не потому что хорошие такие, нет, хороших мы на завтрак едим, просто это означает потерю лица. Обидел парень девчонку, и нет лица, парень есть, а лица нет, и это уже навсегда. А тут, посреди, можно сказать белого дня.… Да еще толпой. Я ведь, не интеллигентик, какой, уговаривать не умею, молча поднялся, молча подошел и так же молча, начал «месить». Беда была в том, что они не испугались, много их было, да и драться умели, только, хиловаты оказались, лягались хорошо своими тонкими ножками, попадали точно. Но здесь, не кино, да и я кое-чему обучен, уличный драчун, каратисту не товарищ, озверел я конечно здорово, и боюсь, что одними зубами дело не ограничилось. По опыту знаю, что задерживаться на «поле брани» не стоит, менты, разбираться не будут, засунут в обезьянник на все выходные, вот и ломанулся подальше, да потемнее. Девчонка, та еще раньше исчезла, только ее и видели, я же наверно, пол километра промчался, перепрыгивая через шиповник, и со всего маху, влетел в овраг, заросший орешником. А там, сплошной туман стоит, такой густой, что дальше вытянутой руки ничего не видать. Место в общем–то знакомое, раньше, в войнушку здесь играли. Я даже порадовался, тут меня менты, точно не достанут. Побрел себе потихоньку, раздвигая кусты руками, пока, не наткнулся на маленький смерч. Он был совсем как игрушечный, я как вкопанный встал, и смотрю, как тот баран…, интересно мне, видите ли, стало. А он, знай, себе витки навинчивает, тихонечко покачиваясь, и потрескивая, синенькими искорками. Мне бы, дураку, сразу ноги сделать, глядишь, в тот вечер, и потанцевал бы, а не здесь, кантовался, а я вместо этого, подобрал ветку, да и ткнул прямо в него. В тот же миг, меня пополам скрутило, аж позвонки хрустнули. Глядь, а я уже внутри смерча, глаза на лбу, ветка тамошняя, у меня в зубах, ноги выше головы, чувствую, лечу, вопрос только, где сяду и главное, на что. Не знаю, сколько это продолжалось, врать не буду, не до того было. Обидно было, найдут мои бренные останки, в какой-нибудь Тмутаракани, опознают, по зубам, устроят шикарные поминки, карифаны мои, напьются до поросячьего визга, менты вздохнут с облегчением, папашка в длительный запой уйдет, в общем, жизнь продолжается, только не для меня. Ну а потом, пришел в себя, тишина, покой, и куча разного барахла, ощупал себя всего, вроде все на месте, даже ветка тут как тут, есть, чем в ушах ковырять.

Вид у Марка, был веселый, только от этого веселья, все вокруг ежились, и излишне старательно занимались своими делами, или делали вид что занимаются. Впрочем, Марку было не до них, все свое веселое внимание, он сконцентрировал, на ней, на Чайке. При других обстоятельствах, ей было бы лестно:-«Как же, сам, великий и не превзойденный Марк Крамп – душа проекта, Зевс во плоти, одна бородища чего стоит, и она, вчерашняя студентка». Но сейчас, ей хотелось оказаться где – нибудь подальше, в Антарктике, например, или еще лучше, на Теплом Сырте, в компании с пиявками. Сама виновата, оказалась в центре грандиозного скандала, проект на грани срыва, корифеи в панике, все «жаждут крови» Марка, и все из-за нее. Конечно, все прекрасно понимают, что, это глупое стечение обстоятельств, и ее никто не осуждает, но, ей- то, от этого не легче, пусть невольно, но подставила под удар работу целого коллектива. Чайка сразу узнала случайного знакомого из парка, помнится в начале, он ей совсем не понравился, эдакая горилла, вальяжно рассевшаяся на всю скамейку, гора дикого мяса, увенчанная гранитным черепом, поросшим коротким ежиком волос. Глаза холодные, рыбьи, типичный «браток», все потребности не выше физиологического уровня. Сидит, из под опущенных век, за ней подсматривает, буквально, раздевает глазами. Неприятный тип. Она уже собиралась уходить, но тут появилась компания развеселых тинэйджеров, явно столичного происхождения. Сначала она приняла их, просто за скучающих школяров, ищущих развлечений, но скоро поняла свою ошибку, и уже собралась пугнуть их инфразвуком, но тут вмешался «браток». Все произошло очень быстро, у неё, аж дух захватило, это был настоящий вихрь, локального воздействия. Даже ей, с её скоростью восприятия, с трудом удавалось проследить его движения, что уж говорить о несчастных тинэйджерах – их разметало в разные стороны со страшной силой. Вот и вся история, кто же думал, что он увяжется за ней и влезет в инвертор в инерционной фазе. Ничего бы страшного не произошло, ну отшвырнуло бы парня, максимум пару синяков, так нет, дернул его черт, ткнуть в инвертор прутиком. В сухом остатке, головная боль у всей группы, Марк, как он выражается, «в тоске», её, за глаза, все называют невестой, и спрашивают, где она себе такого парня откопала. Хорошо, дежурный оператор вовремя среагировал, перевел финиш инвертора на запасную базу следопытов, место тихое, вариант, конечно, не идеальный, но зато есть время посидеть, подумать. Ситуация неприятная, но не безнадежная, главное парень жив и невредим, и с психикой у него все в порядке. Шею нам, в любом случае, намылят, но тут, хотя бы можно попытаться исправить ситуацию, Марк умница, наверняка, что-нибудь придумает.

Первым делом нашел хороший плеер, зарядил в него Кридденс, и пошло поехало, голос Фогерти быстро привел меня в чувство. Попрыгал, поотжимался, чувствую – жив, впервые с удовольствием поел, хотя консервы надоели до смерти. Раньше завидовал «богатеньким буратинам», потребляющим заморские деликатесы, а сейчас душу б заложил за мамкин борщ. Дерьмо все это. «Коки» их, разные поначалу, сдуру, литрами потреблял вперемешку с чипсами, в общем оттянулся по полной программе, а потом, вдруг брюхо так свело, на жратву, без содрогания, пару дней не мог смотреть. А что делать, столовки тут для меня не предусмотрели, горячим, кормить никто не обещал. Если, в ближайшие лет пять, отсюда не выберусь, пол желудка мне оттяпают, как пить дать, хотя говорят, на киче доктора хорошие, живо на ноги поставят. Решил идти по компасу, хотя чести ради, скажу, проспал я тот урок географии, на котором Тамар Кирилловна пыталась научить нас пользоваться этой игрушкой, правда, слышал я что-то про мох с северной стороны, или наоборот, но положа руку на сердце, мох я здесь так и не нашел, а насчет солнца, сказать трудно «его» здесь не отключают круглые сутки. В общем, занятие я себе нашел, морщил лоб, азимуты, там разные начал вспоминать, так весь день и пролетел. Вечером, устроившись с комфортом на надувном диване, снова принялся вертеть приемник. Поначалу особых новостей не было, не считая конечно, разных катаклизмов и потрясений, но мы люди привычные, и эта «музыка», уши нам давно не режет, а вот дальше пошло веселее. Сначала передавали речь, какого-то там Вышинского, обставлено было все по первому классу, видно мужик был очень чем-то рассержен, уж больно ему троцкисты насолили, нагадили, можно сказать, в душу, а по сему очень ему хотелось, под вышку их подвести, из кожи лез, старался, как мог. Меня это позабавило, надоели дежурные смехачи, а тут, как никак свежачок. На другой волне, кто-то усиленно убеждал меня посеять как можно больше кукурузы, желательно даже дома, в горшке, и очень не советовал заниматься домашним свиноводством, так как это могло повлиять на мое духовное развитие. Это мне уже стало приедаться, решил музычку послушать, пожалте, на выбор: хор Пятницкого, или ансамбль Александрова. Пол часа терпел, попытался еще что-нибудь найти – мрак, свист, писк, английская речь, мусульманское завывание, в общем концерт по заявкам. Плюнул я на это дело и снова за плеер взялся, на сон грядущий Пинк-флойд послушал, и незаметненько так, отрубился. Сон мне приснился, просто класс, небеса голубые и черные, русалка с фиалковыми глазами за штурвалом ревущего чудовища с алыми крыльями, парнишка какой-то белобрысый, жердь за два метра, а хнычет, словно пацан пятилетний, кулаками глаза трет. Видно Пинк-флойд на меня так подействовал, космические страсти меня никогда не волновали. Утром долго лежал, тоска зеленая, от безделья скоро выть начну. Мать, наверное, извелась вся, мало ей папашки моего, так еще со мной заморочка вышла. Ведь должен же быть какой-то смысл во всем этом, если, конечно, я умом не тронулся, хотя в моем положении это врятли возможно, с умом большой напряг. На розыгрыш это не похоже, хотя у богатеньких, бывают и не такие причуды. Засунули первого попавшего чувака с улицы на полигон с разными ловушками, и давай, пари заключать, на какой минуте он копыта откинет. Но пока, кроме «коки», и чипсов никаких ловушек не наблюдалось, а глазеть, как я в сортире маялся, врятли доставит удовольствие, даже таким чокнутым как они. В общем, скучное кино получается, и артист из меня хреновый, поделом вам, будете в следующий раз лучше выбирать. Хотя, по телеку, сейчас очень модными стали разные реалити – шоу, только ведь туда конкурсы, по миллиону на место, дело – то в общем добровольное. А тут, не спрося, хвать под микитки и за стекло: «смотрите люди добрые, любуйтесь! Ставки выше, ставки ниже, кто больше сожрет, кто больше на … ет, или у кого раньше «крыша съедет»?». В общем, на любой вкус, интересно, какой рейтинг у меня? Ну ладно, хватит лирики, помечтали, пора, за дело браться, а то телезрители заскучают.

Время было, далеко за полночь, а расходиться никто не собирался, охрипли уже все. Марк, вообще впал в полную прострацию, ему можно, теоретик чай, а вот, следопытам, сирым и убогим, положено действовать, и как можно оперативнее, иначе, грош нам цена, иначе с поля вон. Чайка, старательно избегала смотреть на мониторы, любоваться на дело рук своих - удовольствие ниже среднего. Ее пожалели, избавили от дежурств, Чайке, было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать, видеть живой укор совести несколько часов подряд было выше ее сил. Уж лучше бы, наказали, как в старое доброе время выговор, с занесением…. Все было бы просто, окажись инвертор внутри пространства, замкнутого на пришельце, вскрыть континуум, не навредив ему невозможно. Внутри базы стерильная среда, а у парня, как вы понимаете, никакой биоблокады, наша микрофлора убьет его, за несколько часов. Пространственники, обещали помочь, но, на все нужно время. Сашка Сысоев, тот сразу предложил обратиться к «гостю» напрямую, через аудио канал и все ему растолковать, в общем-то, никто особо не возражал, но оказалось, все каналы наглухо заэкранированы, кроме системы контроля внутри кокона. Да и желающих действовать, быстро и решительно просто не нашлось, не считая конечно, Сысоева. Все впали в ступор в надежде, что кривая сама выведет, такую ситуацию, не рассматривали, даже гипотетически, единственным утешением, служило, что КомКон-2 давно канул в лету, а потому, очень серьезные дяденьки не придут, не отодвинут плечом. С другой стороны, сами заварили, сами и расхлебываем, если конечно справимся. А начиналось все блестяще, более счастливых людей, чем группа Марка, не было, по всему обитаемому ареалу, когда, лихие парни из «Тэтра- поиска» наткнулись на зеркальное отображение Земли. Степень идентичности до двадцатого знака, Марк ходил именинником, его перестали обзывать схоластом, труды Меркуловой мгновенно стали бестселлером, «вероятники», как их называли, шли нарасхват, оказалось, специалистов в этой области можно пересчитать по пальцам одной руки. Привлекли всех, кого могли, даже школьников, имеющих за плечами один реферат на эту тему. Чайка не успела заметить, как из третьекурсника, превратилась в корифея, изрекающего непонятные всем истины, вчерашние скептики, даже убеленные сединами, теперь ловили каждое ее слово. Это льстило, но мешало работе, больше всего на свете, она не любила спешки, в школе из-за этого были большие проблемы. А здесь, неуправляемая «орда» энтузиастов, готовая носить тебя на руках круглые сутки, все от тебя ждут великих откровений, а главное конкретных указаний и руководства к действию. «Шашки наголо, и вперед на танки, или под танки… черт их теперь разберет». Теперь, она с тихой грустью, вспоминала времена до часа «икс», когда никто не мешал ей спокойно заниматься никому не интересной темой в тиши университетской библиотеки в компании с «Наиной» - компьютерной программой, пожалуй, единственной, кто, хотя бы формально, поддерживал ее. Как – то незаметно, в процессе общения, Чайка стала воспринимать «Наину», своей наперсницей, словно подругу, живущую на другом конце ареала, не имеющую возможность общаться с ней лично. Однокурсники, сначала посмеивались, над столь странной дружбой, а потом, все привыкли, и даже передавали ей привет через Чайку. «Наина», такое положение воспринимала с юмором, но, к работе относилась очень серьезно, и очень часто, ставила в тупик свою, как она называла биологическую подругу, неожиданными вопросами, по теме, а когда Чайке нечего было ответить, заваливала ее материалами, или начинала отчитывать ее менторским тоном. Иногда это было смешно, но бывали моменты, когда ей хотелось поплакать. Тогда она уходила в парк, и давала волю чувствам, где – нибудь в тихом уголке. Удивительно, но «Наина» что-то чувствовала, обычно, она не любила, когда работа так беспардонно прерывалась, и с нарушителями вела себя очень жестко, а Чайке прощала все. Именно «Наина», по собственной инициативе, познакомила ее с Марком, и с остальными «вероятниками», задолго до того, как их имена, повторял весь ареал. «Наина» так и осталась членом их группы, и даже самые отчаянные зубоскалы, никогда не пытались шутить по поводу их дружбы, но за сварливый характер, «Наину», между собой называли электронным диктатором. А потом, навалилась работа, много работы, но никто не роптал, своя ноша не тянет. И вдруг, сверху на них «свалились» серьезные дяди, из КомКона, сиречь комиссии по контактам. По началу, энтузиасты перепугались, что их оттеснят в сторону, назревал бунт, но Атос и не думал ничего никому запрещать, просто, каждому желающему предложили конкретное дело, никого не забыли. После этого, страсти улеглись, сами по себе, специалисты и так были загружены по самые уши, неспециалистов, рассовали по группам, и учебным центрам. На Марка, повесили руководство всей этой разношерстной компанией, в просторечии именуемой «анархистами». Им дали, все, что они хотели, и даже больше, их ни в чем, не ограничивали, вот только в довесок, навязали куратора, из КомКона, которого никто в глаза не видел, но по слухам, он обладал правом, по своему усмотрению прикрыть любую тему. Это было странно, и необычно, как если бы, среди них вдруг объявился сам Наполеон и приказал им, всей компанией, отправляться вместе с ним в Египетский поход. Ребята по этому поводу, высказали множество версий, начиная от призрака «Дефензивы», заканчивая зловещей рукой Странников, в общем, веселились, как могли, но, потом рутина затянула, и всем, попросту стало не до смеха.

Дата добавления: 2015-09-29