Означает ли это в описываемой „аристократической“ структуре управления отсутствие неравенства как такового? Конечно же, нет. Лучшему охотнику давался лучший лук, лучшему воину - лучший меч. Разумеется это было весьма почетно и приятно для лучших „специалистов“. Наверное, даже в условиях дефицита питания лучшему воину находился и лишний кусок перед решающей битвой. Но это не были так называемые „привилегии“. Это было вполне функционально с точки зрения жизнеобеспечения племени в целом. При этом ни для кого из племени не было повода сомневаться в реальности данной целостности.
Таким образом, древнеаристократическое неравенство - это неравенство функциональное, а следовательно - ситуационное. Сегодня самыми нужными были лучшие кузнецы, завтра - воины, послезавтра - знатоки по поискам водных источников и т.д. и т.п. Это резко отличает данную структуру от государственно-олигархической, где всегда впереди специалисты одного профиля - интриганы в своем кругу, тираны с нижестоящими.
Итак, главная привилегия древних аристократов - радость быть самыми нужными для своих сородичей.
Не стоит упрекать автора в некотором „либеральном украшательстве“. Я в очередной раз повторяю, особенность древнего мировоззрения не в отсутствии жестокости вообще, а в отсутствии жестокости к своим. Тот же Сварог, согласно некоторым легендам, не просто научил славян ковать железо. Одновременно он организовал их для войны на истребление киммерийцев. Это племена, которые вследствие лучшей обеспеченности соответствующим сырьем, в эпоху бронзы превосходили славян в вооружении и брали с них дань людьми. Но освоение железа изменило ситуацию. И славяне, согласно этим легендам, просто уничтожили киммерийцев. На современном языке это называется геноцидом. Но не так ли поступаем и мы, уничтожая микробы йодом? Наше здоровье нам дороже жизни тысяч микробов. Благополучие своего племени дороже существования другого. Но ведь аристократы и принадлежали к конкретным племенам и народам, а у своих народов они были радостными, сильными, добрыми и щедрыми Богами. Это радостное, героическое, щедрое мировосприятие не могло не стать одним из положительных стереотипов. Потеря этого стереотипа составляла одну из важнейших утрат в процессе становления древнегосударственного озлобленного сумеречного сознания. Поэтому тираны и олигархи всячески стремились связать себя с этими гениями-героями генеалогической связью. Но, скорее всего, этой связи не было. В госструктурах всегда побеждали не самые достойные, а самые подлые.
Мы уже не раз говорили, что государство, возникло первоначально как структура в нескольких совершенно определенных регионах долин крупнейших транзитных рек тропических пустынь. Но государство как управленческая структура имело ряд преимуществ на том этапе развития, и потому медленно распространялось по Земле. При этом оно не могло, как, кстати, и мотыжное земледелие, не трансформироваться по мере своего распространения на территории с различными условиями. Иные институты государства заимствовали у первых империй прежде всего в одних местах, другие - в других, но заимствование шло непрерывно.
Поэтому вполне резонно говорить о разложении родоплеменного строя там, где не было шока древнегосударственного кризиса общественной организации, но было опосредованное влияние этого кризиса. Именно там, на окраинах тогдашнего цивилизованного мира и могло сформироваться общество, которое уже не было родоплеменным в чистом виде, но еще не стало государственным. Именно это переходное общество, по нашему мнению, и сформировало тот образ правления, который можно назвать аристократией в соответствии с его эмоциональной оценкой античных классиков. По нашей же терминологии это уже была все же не аристократия, но еще и не олигархия.
Если учитывать инерционность общественного развития при отсутствии глубоких кризисов, это было общество, стремившееся скорее сохранить лучшие черты родового строя, чем ринуться на путь древнегосударственного людоедства. Логично представить, что трансформация нравов происходила в двух направлениях. Аристократия стремилась сохранить лучшие традиции древних „кроманьонских“ взаимоотношений в своем кругу. В то же время происходило медленное отчуждение аристократии от основной массы племени. Таким, кратким переходным моментом и определялось лицо истинной аристократии, запечатленное древними авторами. Концом этого переходного момента был переход некой грани, когда аристократия окончательно обособилась от основной массы. Тогда очень быстро оформились классические государственные институты по эксплуатации соплеменников как ресурса. Аристократия по функциям переродилась в государственную олигархию с быстрым последующим насыщением последней людьми с низкими моральными устоями.
Поэтому, аристократия, запомнившаяся древним авторам, действительно привлекательна. Она привлекательна как весна или как золотая осень. Привлекательна динамичностью, гармоничным сочетанием казалось бы несовместимых свойств. Однако научная честность требует уточнить наши оценки. Это именно привлекательность неустойчивого режима, захватывающего душу балансирования на грани. Аристократическое правление в то время не выдержало испытания на „экологичность“. Как только аристократия сделала однозначный выбор в сторону огосударствления (как мы покажем ниже, это по существу социалистический выбор), она запустила процессы ресурсно-экологического кризиса в отношении человеческого ресурса, ставшего для государства основным.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 14 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |