Оно было маленьким, очень маленьким, люди окружали крохотный пятачок со всех сторон, и я мгновенно понял – кто тут против кого. Люди за моей спиной собирались убивать. И пока останавливало их только то, что рядом с Нором стояли другие: Грендель, тяжело опиравшийся на Тамира, мрачная Фиалка, Лео, Михась и Маришка, отчаянно вцепившиеся в Нора и друг в друга, наши рейдеры, все - даже Пол, даже Якоб, - Блич, отец, непривычно хмурый, недобро щурившийся куда-то поверх голов. И другие люди, которых я знал плохо или совсем почти не знал: мужчины, несколько женщин и подростков. И эти, стоявшие по другую сторону, были полны непонятной мне решимостью защитить. Кого? От чего?
Я не хотел об этом задумываться, мне было страшно об этом задумываться, и я просто шагнул еще раз вперед, ухватил зажмурившегося Нора за плечи, подтянул к себе, наклонился и прижался к его губам. Плевать я хотел на все остальное. Я вернулся.
Нор всхлипнул, прижался ко мне и обмяк. Я подхватил его, а он тут же вцепился в мой драный комбинезон обеими руками. От Нора сильно пахло алкоголем, но не брагой, а спиртом. Осуждать его за такой взбрык я не мог – сам бы, наверняка, надрался, случись мелкому пропасть на двое суток.
За моей спиной стояла мертвая тишина. И в этой тишине сейчас преобладало одно чувство – изумление. Нет, конечно же, пробивались и злость, и ненависть, но большая часть толпы, ошарашенная моим появлением, забыла обо всем остальном. Этим надо было воспользоваться - сейчас, пока люди не пришли в себя и не вспомнили, зачем они здесь собрались. Я повернулся, не отпуская Нора, обвел взглядом лица – мужские, женские, злые, растерянные, недоверчивые, удивленные – и сказал:
- Мы больше никогда не будем голодать. Верхние предлагают нам сотрудничество.
Толпа колыхнулась, загудела, и тогда вперед шагнул Грендель. Поднял руку, призывая к тишине.
- Я прошу вас разойтись. Все новости вы непременно узнаете - если не сегодня, так завтра. Сейчас всех ждут неотложные дела.
Я не сомневался: мысленно дед подталкивает их, внушая отправляться по каютам и рабочим местам. Хотя такая нагрузка отнимает у него годы жизни, которых и так осталось всего ничего.
- А это тут что такое? Вы почему никто не на работе? Валери, я тебя сменщицей оставляла не для того, чтобы ты в рабочее время черт-те где шастала! Винсент, тебя Барбара обыскалась, весь нижний уровень обежала! Ей надо перетащить шкаф, а ты где бродишь? О! И Алекс здесь! А кто же тогда открыл склад? Я шла мимо – там дверь настежь! Свен, держи Стиви, у меня уже руки устали. И учти - ребенок хочет в туалет! Так что советую тебе поторопиться!
Сквозь толпу решительно протискивалась Каролина. Мне всегда было немного жаль, что они разошлись с Бличем, хотя я понимал – они слишком разные, чтобы их союз оказался длительным и счастливым.
Встав рядом с Гренделем, она уперла руки в бока и уставилась на Марципана, возвышавшегося над толпой:
- Без тебя, конечно, тут не обошлось, сладкий мой? Если есть возможность нагадить рейдерам, то ты уж обязательно окажешься в первых рядах. И притащишь с собой полсотни баранов, которые за твой счет наливаются самогоном. Или я ошибаюсь, Марци, и вот эти молодые негодяи вокруг тебя трезвы как стеклышко? Магда, ты мне жаловалась, что Нильс каждый день приходит домой под хмельком. А теперь стоишь рядом с тем, кто спаивает твоего сына?!
- В каюту, - негромко сказал мне Грендель. – Бери Нора и иди к себе. Я скажу Базилю, что ты вернулся. Через час мы ждем тебя на Совете.
Я и сам понимал: сейчас в толпе начнут выяснять отношения, и надо увести Нора, пока о нем не вспомнили. Дальше здесь разберутся без нас.
Дверь за моей спиной захлопнулась, щелкнул дактозамок. Все также не отпуская вцепившегося в меня Нора, я прошагал до койки, сел и устроил его у себя на коленях. Мелкого здорово трясло, и я прижал его к себе как можно крепче. Погладил по спине, поцеловал в макушку.
- Все хорошо, маленький. Успокойся. Я здесь, с тобой. Все хорошо.
Он как-то длинно вздохнул, но вцепился в меня еще сильнее, словно боялся, что я вдруг исчезну, и спрятал лицо у меня на груди. А я вспомнил про пирожки, вытащил пакет одной рукой из кармана, заставил Нора поднять голову.
- Смотри, что я тебе принес. Они еще мягкие.
- Откуда? – прошептал он. – Это же… Это из Скайпола.
- Ты все узнаешь, - пообещал я. – Пойдешь со мной на Совет и узнаешь. Я не оставлю тебя одного.
Он поднял на меня взгляд, несмело протянул руку, коснулся ссадин на лице. Потом провел пальцами по шее.
- Это…
- От веревки, - я заглянул в его глаза. – Не пугайся, малыш. Все заживет, бывало и хуже.
Целовались мы долго. Если бы Грендель не велел мне быть через час на Совете, этим бы дело не ограничилось, но надо было еще привести себя в порядок. Так что я с огромным трудом оторвался от Нора, пересадил его на постель и встал.
- Вернемся с Совета, запрем дверь, и пусть тут хоть Сверхновая вспыхнет. Да, маленький? Я пойду вымоюсь, а ты поешь пока.
- Нет! – он вскочил и снова вцепился в меня. – Я с тобой!
- Там тесно вдвоем, - улыбнулся я. – Да я никуда не денусь.
- Нет, - Нор упрямо замотал головой и повторил: – Я с тобой!
О том, сколько на моем теле осталось следов после встречи с Адмиралом, я вспомнил только когда снял комбинезон и услышал испуганный возглас. Нор гладил мою грудь и плечи трясущимися руками, губы у него тоже тряслись. Я вдруг подумал, как же он опять испугался за меня. Обнял и прижал к себе.
- Я больше никуда от тебя не уйду, малыш. Никогда, никуда. Теперь мы всегда будем вместе. И ты больше не станешь за меня бояться.
Нор вывернулся из моих рук, решительно потянул меня к койке.
- Некогда, - я попытался осторожно освободиться, но он яростно сверкнул на меня глазами.
- Я лечить!
Выдержать прикосновения жарких мягких ладоней к своей коже я просто не мог. Притянул Норика к себе, опрокинул на койку, снова принялся целовать куда попало. Но он вдруг изо всей силы стукнул меня обоими кулаками в грудь, попав по одной из свежих ссадин.
- Ты! Герой недоделанный! Тебя били до полусмерти, чуть совсем не убили! А ты только о сексе можешь думать, да? А о том, как я тут без тебя…
Он задохнулся, снова пихнул меня в грудь, опрокидывая на постель.
- Лежи, ты! Мутант-переросток! Я тебя сам когда-нибудь убью, клянусь! Почему ты всегда лезешь во всякие авантюры? Почему тебе всегда больше всех надо?
Наверное, мне надо было бы разозлиться. Но я только ловил его за руки, целовал горячие ладони и улыбался, как дурак. И тем заставлял его сердиться еще сильнее, пока Нор не выдохся, не закусил губу и не замолчал. Тогда я отпустил его кисти и вытянулся на постели.
- Лечи, раз собирался. Хотя я предпочел бы заняться с тобой любовью. Для меня это самое лучшее лекарство. Сильнее всех стимуляторов.
На Совет мы опоздали минут на десять. В коридорах уже никого не было, и о том, что час назад перед нашей каютой стояла толпа, можно было догадаться только по остаткам какого-то бытового мусора, валяющегося на полу.
При виде Нора, которого я крепко держал за руку, лица членов Совета вытянулись. Невозмутимость сохранил разве что Грендель, но мне показалось, что ему просто все равно – он слишком плохо себя чувствовал.
- А этого зачем? – хмуро поинтересовался Базиль. – Пусть подождет в коридоре.
- Нет, - решительно сказал я и подтолкнул Нора к стулу. – Он будет здесь, со мной. Его сегодня уже пытались убить.
- Невен! – Базиль повысил голос, но я мрачно посмотрел на него, и тон практически сразу стал мягче. – Хорошо, пусть подождет в соседней комнате, если ты за него боишься.
- Нет, - повторил я, заставил Нора сесть и встал так, чтобы у меня была возможность обнимать его за плечи. – Никуда он не пойдет.
- Хватит, - Лу сдвинула брови. – В самом деле, что за ерунда. Пусть мальчик сидит здесь, кому он помешает? Мы слушаем, Невен.
Трент открыл было рот, но тут поднялся Сван и прогудел:
- Помолчи, Трентон. Твои измышления по поводу диверсий и шпионов мы знаем наизусть. Мы собрались сейчас не для того, чтобы в очередной раз обсуждать этот бред.
- Это не бред, - сказал я. – И шпионов у нас хватает. Мне сказал об этом Адмирал. Верхним известно о нас очень многое. В том числе – все наши дороги наверх. Лучший способ скрыть собственное предательство – это обвинять в нем других, не так ли, Трент?
- Рассказывай по порядку, - прошелестел Грендель. – Потом будем решать, кого обвинять, а кого оправдывать.
Рассказ затянулся надолго. Единственное, о чем я умолчал – это о вопросах Адмирала по поводу Нора. Ни к чему членам Совета было знать, кем на самом деле они приходятся друг к другу. Под конец я выложил на стол перед Базилем видеорацию.
- Адмирал сказал, что ждет ответа через сорок восемь часов.
- Почему мы должны тебе верить? – вскочил Трент. - Йозеф погиб, а ты вернулся - живой, здоровый. Что тебе пообещали за эту дезинформацию? Чем тебя купили? Пообещали оставить тебе этого мальчишку?
- Замолчи! – рявкнул Базиль. На моей памяти это был первый раз, когда он кричал. – Речь идет о выживании нашего сообщества, а ты опять кидаешься обвинениями, высосанными из пальца! Твои люди сеют смуту, Трентон, подбивают остальных совершить самосуд – и это именно сейчас, когда мы находимся в тяжелейшей ситуации! Не забывай, что у меня есть право объявить блокаду твоему клану, и я с огромным удовольствием сделаю это, если ты не перестанешь уводить Совет от обсуждения действительно важных вещей! Посмотрим, сколько ты продержишься в качестве главы, когда твои люди узнают, что им приходится голодать по твоей вине!
Я чувствовал, как Нор вцепился в мою одежду. Ощущал, что он напряжен, но не испуган. Наша жизнь действительно менялась – к лучшему ли, к худшему, но менялась. От решения Совета зависело все, но я не сомневался, к каким выводам они придут.
- Верхние пообещали нам клетчатку, - сказал я Базилю. – Адмирал просил передать: нам выделят плантацию и дадут лекарства против бактерий на фермах. Он не лгал, я знаю это совершенно точно. Мне дали кристалл с записью нынешнего состояния Корабля. Я мало что в этом понимаю, но если ресурсы действительно истощаются, выхода нет ни у нас, ни у верхних. Либо мы сотрудничаем, либо нас всех ждет гибель – кого-то раньше, кого-то позже. Но всех, без исключения. До следующей звезды с планетной системой почти полсотни световых лет. Так долго корабль не протянет.
Наступила тишина, прерываемая только тяжелым дыханием Гренделя. Я вдруг подумал, что он совсем плох – за последние недели еще больше высох и сморщился. И для него, наверное, было бы счастьем умереть не в титанитовой коробке корабля, а на зеленой траве под голубым небом.
- Можете идти, - нарушил молчание Базиль. – Невен, если ты понадобишься, мы тебя вызовем.
- Я приду не один, - ответил я и добавил, предупреждая возражения: – Это не обсуждается.
- Хорошо, – махнул рукой глава Совета. – Пространство с вами, приходите вдвоем.
Нор молчал всю дорогу до каюты. И когда я потянул его к постели, на которой лежал забытый пакет, тоже молчал. Я вытряхнул один пирожок на ладонь и протянул ему.
- Он знал, кто я, малыш. И он… спрашивал про тебя. Мне кажется… мне кажется, он очень тебя любит и скучает. И очень за тебя боится.
Нор высоко вскинул голову и процедил сквозь зубы:
- Меня не интересует, по кому он там скучает и кого любит. Он не пришел ко мне, когда я в нем нуждался. И я видел, как тебя избили по его приказу. Не нужны мне его подарки.
- Глупый ты ребенок, - вздохнул я и положил угощение на стол. – Во-первых, это не его пирожки. Меня там перед уходом накормили, и я спрятал их для тебя. Во-вторых, меня не убили, а отпустили назад. Избили… ну так было бы странно, если бы отнеслись иначе. У нас с верхними, как-никак, война. Была, во всяком случае. Йозефа, вон, вообще пристрелили, хотя это ведь он меня оглушил и охране сдал.
Нор злился. Я чувствовал это всеми нервами – в нем просто кипело с трудом сдерживаемое бешенство. И отнюдь не Адмирал был тому причиной. Мне стало даже слегка не по себе – я ожидал чего угодно, но только не такой реакции на мои приключения.
- Я не глупый ребенок, - холодно сказал мне Нор. – Зато ты – безответственный тип, который думает только о себе. Ты пошел наверх с Йозефом, даже не задумавшись о грозящей опасности. Конечно, ты же главный специалист по обезвреживанию ловушек, без тебя просто не могли справиться, не так ли? Техников круче среди рейдеров не существует. При том, что ты сейчас единственный эмпат, на которого можно рассчитывать в рейдах, а тот же Якоб, насколько я знаю, разбирает и собирает излучатель с закрытыми глазами. Ты остался жив только по стечению обстоятельств – поскольку оказался нужен Адмиралу. Если бы тебя убили, весь твой обожаемый Даунтаун оказался бы в критическом положении.
- Не убили же, – попытался возразить я, но тут гнев Нора, наконец, прорвался.
- Замолчи! Ты, самовлюбленный кретин! Почему ты все норовишь взять на себя? Иногда мне кажется, что у тебя в голове ветошь, а не мозги! Какое право ты имел так рисковать? Ни с кем не посоветовавшись, поперся наверх один с Реттисси! Чем ты думал вообще? И о чем?
Выслушивать нотации было странно и неприятно. Тем более, в глубине души я понимал – Нор в чем-то прав. Так что я тоже разозлился и тоже заорал:
- О тебе я думал, между прочим! И о детях, которым не хватает еды! О рейдерах, у которых подъем по шахте сброса отнимает все силы! Ты видел эту шахту? Ты по основной тогда еле-еле наверх влез, а эта сложнее в три раза! А на что похожа свернувшаяся после гравитационного удара клетчатка, ты видел? Когда все труды насмарку, и от добычи осталась от силы половина? Да, я рисковал, но я рискую в каждом рейде. В каждом рейде меня могут убить точно так же. Предлагаешь мне сидеть в каюте и трястись за свою жизнь?
Голова заболела резко, толчком – так, что в глазах потемнело. И сразу расхотелось орать и выяснять отношения. Я повернулся, шагнул к койке, сел, а затем лег и закрыл глаза. Нор молчал, я слышал только его дыхание – наверное, набирался сил для следующей порции обвинений в мой адрес. Но я перестал чувствовать его эмоции, все забивал шум крови в ушах и болезненные спазмы в висках и над глазами.
- Помолчи, сделай милость, - через силу негромко сказал я. – Мне не хочется с тобой ругаться и объяснять, что я не мог не пойти наверх, раз появился шанс обезвредить лазеры. Я понимаю, что ты очень испугался. Я понимаю, что ты чувствовал, когда узнал, что я пропал. А потом сюда еще привалила эта толпа сводить с тобой счеты. Я все понимаю, Нор, но очень тебя прошу – помолчи сейчас.
По пластику пола прошелестели шаги, а затем мне на лоб легла прохладная рука, и я прижал ее своими пальцами. Почти сразу стало легче, боль начала отступать.
- У тебя сильно подскакивает давление, - тихо сказал Нор. – Тебе Блич говорил об этом?
- Говорил, - ответил я. – Побочный эффект эмпатии. Грендель тоже этим мучается, и Хильда. А наверху мне еще какой-то наркотик вкололи. Я после него вообще трупом валялся.
- Церебрин, сыворотка правды, - Нор наклонился, и я почувствовал, как он касается моего лба сухими губами. – Жуткая штука, мы изучали действие и симптомы передозировки. Сначала эйфория, потом общая слабость. В тяжелых случаях - паралич и безумие. Сейчас я тебе попить принесу, лежи пока.
Зажурчала вода в ванной, потом под затылок протиснулась рука, Нор приподнял мою голову и поднес к губам стакан. Пить не хотелось, но я послушно сделал несколько глотков. А еще через минуту Нор вытянулся рядом со мной и обхватил поперек груди, положив голову на плечо.
- Мне жить не хотелось, Вен. Ты не представляешь, как это больно, не представляешь.
- Представляю, - я тоже обнял его и слегка прижал к себе. – Представляю, маленький. Там, наверху, я был уверен, что меня убьют. И ужасно хотел вернуться. Больше всего на свете хотел вернуться к тебе. Ты ведь самое лучшее, что со мной случилось за всю мою жизнь.
Какое-то время мы лежали рядом, обнимаясь и греясь теплом друг друга, а потом я услышал ровное тихое дыхание Нора. Стресс, алкоголь – удивительно, как он не отключился раньше. А я лежал, чувствовал, как под моей ладонью стучит его сердце, и думал, что это и есть счастье. Самое настоящее.
Как я и предполагал, Совету не понадобилось двух суток для принятия решения. Выбора у нас не было, все, что могли главы кланов – обсудить условия сотрудничества с верхними. Хотя, если вдуматься, условия ставили нам.
В общем, не пробило и третьих вечерних склянок, когда коммуникатор над моей головой запищал, вырывая из дремоты. Я по привычке вскинулся, и Нор тоже резко сел на постели, спросонок взъерошенный и перепуганный.
- Это что?
- Общий сбор клана, малыш. Беги умываться и одеваться. Грендель собирает всех: наверное, Совет принял решение.
- А мне тоже надо? – Нор недоверчиво посмотрел на меня. – Я же…
- Ты тоже член нашего клана, - я притянул его к себе и поцеловал в теплые губы. – Даже не сомневайся.
В кают-компании клана Нор ни разу не был, поэтому удивленно разглядывал большой зал со скамьями, расположенными в несколько рядов широким полукругом. Я сел с краю, усадил его рядом с собой, приобнял за плечи и шепотом стал рассказывать о тех, с кем Нор, вероятно, еще не познакомился. Здесь были, конечно, и те, кто несколько часов назад явился к нашей каюте убивать, но сейчас до нас никому не было дела. Нас даже не разглядывали – так, изредка косились и хмурились. Людей больше занимало, зачем Грендель собрал всех так поздно. Я не сомневался, что о моих словах знают почти все, но одно дело услышать что-то от рейдера, и совсем другое – от главы клана.
Грендель медленно вышел к небольшому возвышению, поднял руку – и гул тут же затих. Только где-то на задних рядах хныкал ребенок, да слышалось успокаивающее бормотание женщины.
- Я думаю, многим из вас уже известно о произошедшем за последние сутки, - дед говорил тихо, но акустика позволяла слышать даже шепот в самых дальних углах зала. – Я не буду вдаваться в несущественные подробности, о них вы узнаете потом, если возникнет необходимость. Пока хочу сказать главное – люди, живущие наверху, предлагают нам честное сотрудничество в обмен на еду, воду, лекарства и другую помощь. Обсудив ситуацию, Совет кланов решил предложение принять.
По залу прокатился долгий вздох, словно люди не дышали, и только сейчас вздохнули разом, все вместе. Грендель переждал несколько секунд, затем продолжил.
- Все вы знаете, в каком тяжелом положении мы сейчас находимся. Но, как выяснилось, наверху ситуация не менее сложная. Каждый из вас изучал историю Корабля и в общих чертах знает, что он из себя представляет. На протяжении десятков поколений мы рождались и умирали внутри крохотной скорлупки, летящей сквозь бесконечное пространство. Но теперь у нас появился шанс обрести настоящую землю. Для этого мы должны забыть о сословной ненависти и вражде. Нам предлагают объединиться во имя общей цели, применить наши таланты во благо всех обитателей Корабля, независимо от места рождения. В противном случае следующее поколение обречено на быструю и тотальную гибель. Это касается не только нас, жителей Даунтауна. Подобная участь грозит всем, наш Корабль почти исчерпал свой жизненный ресурс. Полчаса назад мы связались с Адмиралом, думаю, никому из вас нет нужды объяснять, что он представляет верховную власть Полиса. Завтра во время полуденной рынды главы кланов отправляются на переговоры. Мы не знаем, чем они закончатся, поэтому на время своего отсутствия руководство кланом я доверяю Бличу. Пожалуйста, не задавайте вопросов – я не в состоянии сказать вам больше, чем уже сказал. О подробностях переговоров вы узнаете после нашего возвращения. Сейчас я прошу остаться в зале всех, обладающих даром. Механикам нужно через час собраться у лифтовой шахты – верхние в данный момент устанавливают у себя систему, по которой спустят нам контейнеры с клетчаткой. Всех, свободных от ночных работ, прошу немедленно отправиться на разбор разбитых конструкций на дне шахты. Работников фермы прошу быть готовыми к размещению необходимого количества клетчатки и к обработке ее антибиотиками. Совет закончен.
Клан расходился торопливо и в тишине. Новость оказалась слишком оглушительной, чтобы сразу начать обсуждать ее. Требовалось время для осознания той простой мысли, что наша жизнь вступает в какой-то новый этап развития. Я нагнулся к Нору, прошептал на ухо:
- Они даже двух суток ждать не стали, сразу связались с Адмиралом. Значит, решение приняли быстро и единогласно. Хотя я не представляю, как главы полезут наверх. Или их поднимут в контейнере из-под клетчатки?
- Вряд ли, - так же тихо прошептал мне Нор. – Может быть, есть еще какой-то путь?
Через несколько минут зал опустел. Остались мы с Нором, Блич, Маришка с Тамиром, которому пришлось задержаться, чтобы поработать переводчиком, и еще пятеро мутантов нашего клана.
Грендель кивнул нам, чтобы мы пересели ближе, и сам опустился на скамью, переводя дыхание.
- Итак, друзья мои, вам придется работать с верхними напрямую. Не знаю, что и как будет, но, скорее всего, ваши контакты окажутся очень плотными. Я не имею права вас к чему-либо принуждать, но должен передать просьбу Совета: о подробностях своей работы не распространяться. Невен, ты завтра идешь с нами наверх – одному мне будет сложно считывать чужие эмоции.
Я почувствовал, как Нор вздохнул и напрягся. Мне тоже очень не хотелось снова подниматься в Дансити. Но решения Совета кланов у нас не принято обсуждать или оспаривать.
- А каким образом? – осторожно поинтересовался я. – Как Совет попадет наверх? Не по шахте же.
- Мы пока не знаем, - Грендель на минуту задумался. – Адмирал сказал, что за нами спустятся. Он сообщит, где надо будет встретить его человека.
- Надеюсь, в контейнер из-под клетчатки нас не загонят, - проворчал я. – Груз спустить на лебедке сверху еще туда-сюда. Но я не представляю, как главы кланов будут перелезать из контейнера в двери бывших лифтов.
- И не факт, что верхние не решат сбросить этот контейнер с высоты, - заметил Рой, один из оставшихся в зале мутантов со способностями телекинетика. – Кто знает, какие у них планы на самом деле.
- Если бы нас решили уничтожить, проще было бы уморить голодом, - резонно заметил Грендель. – Нет, Рой, верхним нет смысла убивать глав кланов – ведь у каждого имеется замена. Что решит смерть нескольких человек? Невен, я понимаю, насколько тебе хотелось бы остаться, но я не могу брать Хильду наверх, а одному мне, боюсь, не справиться.
- Да я понимаю, дед, - я пожал плечами. – Тебе бы вообще лучше туда не подниматься.
- Может быть, - Грендель задумчиво покачал головой. – Но ты один тоже не справишься. Да и отправлять вас вдвоем с Бличем я не имею права. Если что-то действительно случится…
Я прекрасно понимал: дед сейчас думает не обо мне. Намного важнее для клана Блич – будущий глава. Его гибель означала катастрофу, и не только для клана. Он был самым опытным медиком из всех и единственным фармакологом, способным составить нужное лекарство из того минимума, который имелся в нашем распоряжении. Верхние обещали помочь, но с тем же успехом они могли отказаться от своих слов.
Нор сопел мне в плечо с таким отчаянием, что я даже испугался очередного взрыва его эмоций. Я очень хорошо их чувствовал: растерянность, страх, нежелание снова оставаться внизу и ждать, злость. И тоску, забивающую все остальное.
Так что я посмотрел на Гренделя и встал.
- Мы пойдем, дед. Если мне завтра снова наверх…
Он только головой покачал, глядя на нас.
- Ты снова не о том думаешь, Невен.
- Не о том, - согласился я. – Но я устал, дед, думать обо всем остальном. Дай мне одну ночь подумать о себе. Пожалуйста.
72.
Одну ночь! Черт возьми, одну ночь! Я теперь что – мальчик на одну ночь, да?
Внутри из сложной смеси чувств поднималась злость. Такая, какой я никогда не чувствовал рядом с Веном – темная, злая. Не та, которая убивала, другая. Но все равно неправильная. Да, даже в таком состоянии я осознавал, что она несправедливая. Но это ничего не меняло – она несла меня за собой, увлекала в водоворот эгоистического желания сделать что-то неприятное и лучше всего – болезненное.
Поэтому, когда за нами закрылась дверь каюты, и Вен тут же ласково обхватил меня руками, я резко развернулся к нему и толкнул к стене. Без сомнения, поддался он от неожиданности – в жизни я бы не сумел его прижать, если бы он сопротивлялся. Не дав ему сказать ни слова, я поднялся на цыпочки и дернул его вниз, с силой впиваясь в знакомые губы. Это не было поцелуем – это было захватом и порабощением.
Меня нисколько не смущало, что я ниже и слабее – сейчас мне требовалось доказать, что я не глупый мальчик, которого можно отодвигать, когда заблагорассудится. Бросать, откупившись одной ночью.
Он опять уйдет. Пообещал не уходить – и завтра же уйдет. А я останусь здесь, запертым в этих четырех стенах. Или, еще хуже, в стенах лазарета, под наблюдением Блича.
От этой мысли я озверел окончательно и принялся стаскивать с Вена рубашку, не заботясь о сохранности материи и пуговиц. Молча выдирал из одежды своего любимого мужчину, нисколько не думая о его комфорте и желаниях.
Вен попытался что-то возразить, отодвинуть, но я не позволил, снова решительно овладевая его губами и врываясь языком в рот. На секунду мне даже показалось, будто я ощущаю металлический привкус, но Вен аккуратно потянул липучку моего комбинезона, и я тут же забыл о таком малосущественном факте, нетерпеливо сбрасывая лямки.
Через минуту или, может, две, мы уже были почти полностью раздеты и тяжело дышали. Вен опустился передо мной на колени, и я вцепился в его белую гриву, наматывая волосы на пальцы, притягивая голову к своему паху.
Мне не хотелось медленно и ласково, и, подчиняясь, Вен сразу взял мой член в рот полностью. Я выдохнул, откинулся, едва не стукнувшись затылком о полку с кристаллами, и тут же двинул бедрами вперед.
Горячо, влажно, жестко – и никак иначе. За то, что мне пришлось пережить. За то, что он вернулся всего на одну ночь. Только для того, чтобы уйти от меня снова. И снова. И снова…
Дорого бы я дал сейчас за способности к эмпатии. Чтобы не Вен слушал меня, а я – его. Как ему это – быть использованным для удовлетворения похоти? Подчиняться моим желаниям?
Когда жар поднялся до самой шеи, а яички поджались, я дернул Вена за волосы, заставляя отстраниться. Член с влажным звуком выскользнул из его рта и шлепнул меня по животу.
- В постель, - скомандовал я хрипло.
Кажется, я выглядел достаточно безумно, когда отпихивал от себя упавшие на пол штаны и шагал те самые несчастные четыре шага от двери до кровати. Удерживаемый за волосы Вен сделал их на коленях. Я поднял его и толкнул, упал сверху и немедленно стал практически кусать его тело – призывно смотрящие на меня соски, грудь, живот. Вбил свое колено между его ног и принялся руками грубо ласкать внутреннюю сторону бедер.
Боюсь, нежности в моих действиях не было никакой – один напор. Но мне в живот упирался его твердый член – значит, происходящее Вена все-таки устраивало, раз вызвало эрекцию.
По-моему, это была единственная мысль о чувствах партнера, посетившая меня. Дальше я не думал – терзал его губами, руками, вжимался всем телом в родное, теплое, необходимое, единственное. Но ни разу не прикоснулся ни ртом, ни пальцами к стволу и уже увлажнившейся головке.
- Нор, - вдруг прошептал Вен, - Нор…
Я поднял лицо, встретился с его непонятными мутными глазами и резко прижал искусанные мной губы ладонью, прошипев:
- Молчи!
Он послушался, только непроизвольно приподнял бедра, не в силах сдержаться.
Я подтянулся выше, перекинул через него ногу и уселся сверху.
- Смазка… - опять начал Вен, но я на него прикрикнул:
- Тихо! – и снова протянул руку. – Оближи.
Мокрый гибкий язык прошелся по ладони, задерживаясь на бугорках, прикосновение к которым посылало горячую волну напрямую к моему паху. Я прикусил губу и заставил себя убрать руку, обхватил его член, с силой провел вверх-вниз, от чего Вен вздрогнул. Потом приподнялся и решительно направил пенис в себя.
Дыхание перехватило, кажется, у обоих. Во всяком случае, Вен прервал сиплый выдох, а мне сдавило грудь на вдохе.
- Нор, не на…
Я резко опустился, что заставило Вена зажмуриться и заткнуться без дополнительных усилий. Меня, правда, тоже – боль на несколько секунд просто оглушила, так что пришлось стиснуть зубы.
Но я не дал себе времени на раздумья. Чуть приподнялся и опустился опять. Потом больше. Сильнее. Глубже. Немаленький орган Вена без смазки ходил внутри сначала неохотно, а сам он лежал не двигаясь – наверное, боялся пошевелиться. Но я был настойчив. Я вцепился в его плечи и упорно насаживался раз за разом, нанизываясь на него. Утверждал свое право. Пусть даже право одной ночи.
И вдруг Вен открыл глаза, и я задохнулся от его темного взгляда. А потом он потянулся, сам подхватил меня под бедра, уперся пятками в кровать и задвигался – резко, порывисто, высоко. Впечатывая нас друг в друга и разлепляя снова.
Внутри все ныло горько и выжимало до боли сладко. Между ягодиц ходил упругий твердый член, прошивая до мозгов. И когда на простату пришелся очередной толчок, я захлебнулся коротким вскриком и кончил, сжимая зад и чувствуя резко сменившиеся и какие-то судорожные фрикции Вена.
А потом я отключился.
Из забытья выплывал медленно, лениво. И первое, что ощутил – ласкающие анус пальцы. Непроизвольно дернулся, и теплая рука тут же прижала меня к постели:
- Лежи спокойно, помазать надо. А то хуже станет.
И я ткнулся лицом в подушку и молчал все время, пока Вен меня лечил. Честно говоря, просто не знал, как и что говорить. Извиняться? Или уже поздно?..
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |