Мне начинало чудиться, что чем больше я нервничаю, тем невозмутимее становится он. Я опять постарался взять себя в руки.
- Тогда я пойду с ним. С ними, - тут же поправился я.
- Нет, - Грендель даже головой покачал, - не пойдешь.
- Почему? – я очень, очень старался не сорваться.
- Потому что, как показала практика, ты-то как раз гораздо слабее, чем тебе кажется. Прошлый рейд закончился для тебя в лазарете, если я не ошибаюсь.
- Плевать, - решительно возразил я, - я тогда не знал, что именно меня ожидает наверху. Теперь знаю. И буду более осторожен.
- Не знаешь, - Грендель продолжал сидеть передо мной, откинувшись в кресле, глаза излучали безмятежную уверенность, - никто не знает, что и где его ожидает. И дело тут не только в личной осторожности. Хотя я перестал доверять твоей личной осторожности – после Лабиринта.
Я вспыхнул:
- Вы хотите сказать, это наказание такое за участие в Игре?
- Почему наказание? – удивился Грендель. – Это закономерность. Ты продемонстрировал, что недостаточно зрел для серьезного задания. Из-за бессмысленного куража и желания что-то кому-то доказать подверг себя ненужному риску. Как я могу теперь доверить тебе принять участие в таком важном деле, как спасение Даунтауна?
- Из-за одной глупости… - начал я.
- Одной глупости достаточно, - отрезал Грендель. – Кроме того, ты по-прежнему не слишком полезен как лекарь – твои успехи в лечении невелики, и повторись наверху нечто похожее на случай с Беном – нет гарантии, что рейдеры не вернутся с двумя трупами на руках.
- Бен жив! – выкрикнул я. – И я тоже!
- Случайность, - пожал плечами старик. – Кроме того, ты сам вчера признался мне: любой верхний житель может узнать тебя в лицо, немедленно убить и поднять тревогу. Выходит, с твоим участием опасность для рейдеров повышается. Я не собираюсь добавлять риска в и так рискованное предприятие – я берегу и уважаю своих людей, что бы ты там ни навыдумывал, Аденор Раду. И я не сумасшедший – сумасшествием как раз было бы отпускать с рейдерами неуравновешенного подростка, который врывается в мою каюту и вопит на человека во много раз старше него – и по годам, и по положению.
У меня оставался последний довод:
- Если я не пойду в этот рейд, любой сможет сказать, что я действительно трус. Все решат, будто вы не пустили меня из-за того случая… ну, из-за кордегардии.
- Твои трудности, - оборвал меня Грендель, - тебе с ними и справляться. Учись разбираться с людьми и добиваться их уважения без кулаков, Лабиринтов и рейдов. И отвечать за свои поступки, разумеется.
- Разве я не отвечаю? – спросил я, глядя в сторону. – Но можно, я буду отвечать после того, как схожу в рейд с Невеном?
- Нет. И я не собираюсь повторять и объяснять что-то дважды. Ты и так отнял много времени от своего урока, Аденор Раду. Приступай к обучению. Я уже говорил: здесь твоя задача – договориться со своими способностями и приносить пользу клану. Поэтому работай, мальчик. Ты знаешь, что делать, - а потом добавил чуть мягче: - У каждого из нас своя работа.
Следовало признать, что ума у меня не больше, чем у дылды, который в прошлый раз побежал спорить с Гренделем. Надо было заткнуться после первого же его «Нет». Начальство везде одинаковое, и я это знал. Какого дьявола меня потянуло возражать и уговаривать – неясно абсолютно.
И все-таки старик, конечно, поступил на самом деле мудро, до последнего не реагируя ни на мой тон, ни на поведение. В Скайполе старший офицер – да тот же Паскаль, случись мне так вести себя при нем, - немедленно отправил бы меня на гауптвахту или сразу в карцер, не слушая ни минуты. Чтобы остыл и вспомнил, как надо разговаривать со старшими по званию. Впрочем, в Даунтауне, наверное, не было карцеров. И весь мой гнев бился о хладнокровие деда, как космическое излучение в бронелит – настойчиво, но бесполезно. А когда я сам осознал бесполезность этого бития, Грендель быстро и точно поставил меня на место, и ярость куда-то схлынула, оставляя вместо себя чувство опустошенности и вины.
Не могу судить, удалось ли мне в своем обучении продвинуться вперед хоть на дюйм, потому что мне оно было безразлично настолько, насколько я заранее волновался о дылде. Он ведь хоть и здоровый, а неуклюжий… Я нечаянно вспомнил, как Вен порезал себе палец, пока собирал осколки разбитого стакана, а потом сунул этот палец в рот, и внезапно покраснел. Покосился на Гренделя, но тот оставался совершенно невозмутим и вообще казался занятым своими мыслями. Хотя его присутствие в голове я ощущал, пусть и не так остро, как раньше – не то старик на меня не давил, не то я стал привыкать к подобным сеансам…
Я постарался сосредоточиться и отделить личный эмоциональный фон от необходимости нащупать чужое биополе, но надолго не получилось.
Потому что дело было не в том, что Вен неуклюжий физически, нет – в конце концов, в рейде он выглядел ловким и умелым. А в том, что он был… ну… какой-то беззащитно-искренний. И совершенно не умеющий налаживать отношения. Вот хоть вспомнить его давешнюю попытку примирения с Лейном, когда мы с Радой вломились в один из самых неподходящих для чужих глаз моментов. Скажем, попади я в такое положение: когда человек, который мне дорог, приревновал меня к другому. И только у нас с ним после двусмысленной ситуации хоть как-то оказался налажен контакт, как в дверях появляется… да вот, предположим, Лейн… Нихрена у меня не вышло предположить подобное, потому как я моментально ощутил возвращающееся раздражение. Да вышвырнул бы я его ко всем чертям – и все, этого треклятого Лейна!
Тут зазвенели первые склянки, Грендель кивнул, разрешая мне прерваться, выскользнул из моей головы, а когда я уже был на пороге, обронил непонятное:
- Думаю, тебе не повредит сходить вечером на танцы, Нор. Ты знаешь, у нас много молодежи тут, внизу. И она неплохо проводит время.
Я растерянно кивнул и закрыл за собой дверь.
И он еще утверждает, будто не сумасшедший. То рассказывает истории сомнительной приличности из своей личной жизни, теперь вот на какие-то танцы посылает… Обалдеть, я – танцор, ага. На минуту мне привиделось, как я топчусь на сверкающем огнями танцполе, среди потных тел пришедших оторваться парней и девушек, и меня перекосило. Спасибо, дедушка, за заботу, но мне не подходит либо понятие «молодежь», либо «много». И никогда не подходило, даже наверху.
Есть хотелось зверски. Последнее время и так «легкое чувство голода», с которым, якобы, человек должен вставать из-за стола, преследовало постоянно – что за столом, что вне его, а сегодня я еще и не позавтракал. Ну а злость, судя по всему, отбирала много энергии. Нет, прав Невен – не дело это, «фонить».
В столовой снова дежурила Лика, которая безмолвно наложила мне каши – наверное, все еще сердилась. Я махом проглотил свою порцию, вытащил таблетки от головной боли, запил (на этот раз одну) тоником и направился в синтезаторную, подивившись, насколько мне стало привычным окружающее. Как будто я никогда ничего другого и не знал – ни Скайпола, ни подготовительных классов, ни Школы. Как будто не я совсем недавно корпел над звездными картами, рассчитывал баллистические траектории, стрелял на полигоне, маршировал на плацу и пыхтел в спортивном зале. Не я млел от внимания Адмирала, мечтал об Аделине и не видел себе иной судьбы, кроме образцового отряда Блейда Паскаля. Как-то отодвинулось оно в тень, осталось рассказанной когда-то на ночь историей, или, скорее, ярким сновидением. А настоящая жизнь всегда существовала только здесь. И каждый день я приходил домой, перемазанный машинной смазкой, насквозь провонявший синтезаторным духом, по утрам занимался с Гренделем, по вечерам чинил фонарики, а по ночам…
Тут я споткнулся, поскольку мимо независимо прошагал Дорсет, обнимающий за плечи Лейна. Я прищурился им вслед, а потом стукнул по сенсору.
- Знаете, Дар, - начал я с порога, чтобы не забыть и не перерешить, - вы мне лучше пока не подыскивайте место в общежитии.
- Передумал? – с легким любопытством взглянул на меня он.
Я кивнул, не собираясь объяснять, что не намерен освобождать территорию для Лейна, и тем самым облегчать ему жизнь слуги двух господ, которую тот, похоже, вознамерился вести. А будет возражать дылда – напомню, что он сам мне утром говорил «Не надо никуда переезжать». Может, после нашей ссоры такой аргумент будет выглядеть жалко, но плевать – все равно аргумент. И пусть, зараза, отступается тогда от своих слов и выгоняет. Сам выгоняет. И зовет своего Лейна. Или Дорсета. Или вообще обоих сразу.
Я сердито уставился во внутренности очередного капризного агрегата – мне уже начинало мерещиться, будто они специально один за другим выкидывают фортели, лишь бы возле них постоянно плясали люди. Хотя, конечно же, дело было только в том, что синтезаторы здесь стояли старые, послужившие уже не одному поколению даунтаунцев. А новых, разумеется, взять было неоткуда. Сменить детали – пожалуйста (их тут, кажется, уже все поменяли, и не по разу), но саму сущность машины, ее мозги, заменить было нечем. Да и то, что называлось «усталостью металла», наверняка имело место.
- Малыш, поаккуратнее там с блоками – ты их так дергаешь, что сейчас отлетят крепления, - послышался голос всевидящего Дара, и я постарался обуздать невольную агрессивность – в конце концов, если крепления действительно отлетят, мне же их потом и чинить.
Кстати, надо бы извиниться перед Даром за вчерашнее беспокойство – все-таки я выдернул его из флата, когда он уже собирался ложиться.
Нет, я не соврал Вену, говоря, что свободной койки нет. Потому что ее действительно не было – в третьем боксе четвертого сектора. А в соседнем боксе… вот, собственно, тогда я и узнал, что внизу не всегда не делятся партнерами.
- В пятом комната на четверых, и одно место там, насколько я знаю, не занято, - признался Дар, уступив моим взвинченности и настойчивости, - но, боюсь, оно тебе не подойдет.
- Мне подойдет что угодно! – резко заявил я. – У меня есть спальник, и меня абсолютно не интересует, кем будут мои соседи. Если они не пожелают со мной разговаривать, потому что я… не из вашего клана – я тоже готов молчать. Лишь бы был угол, где можно переночевать… Или они тоже мутанты-эмпаты, и им мешают чужие эмоции? – вдруг осенило меня.
- Нет, что ты, Нор! Эмпатия – очень редкий дар. Сейчас в Даунтауне всего трое им владеют – Грендель, мой сын и Хильда из клана Бартоломью. Обитатели пятого бокса – самые обыкновенные парни, как и большинство из нас, кстати. Но, понимаешь, они живут втроем.
- В каком смысле? – насторожился я, видя нерешительность Дара.
- В том самом, – кивнул Дар. – И, знаешь, на свободную койку в их каюте уже пару раз претендовали, но ребята довольно настойчиво предлагают поселившемуся новичку присоединиться к ним – четвертым. В общем, пока там никто не задержался. Как, решишься попробовать?
- Нет уж, благодарю, - шокированно выдавил я. – Боюсь, мне действительно не годится такой вариант.
- Тогда сегодня я больше ничего не могу тебе предложить. Давай договоримся: в ближайшие дни я разузнаю у соседей, найду Стейна – нашего коменданта, - и мы утрясем вопрос с твоим переселением.
- Да, спасибо, - я кивнул, попрощался с Даром и потащился к платформе, поднявшей меня обратно на наш уровень.
Все-таки сложно оказалось уложить в голове их общественное устройство. Только я привык к мысли, что нижние тяготеют к моногамии, пусть при этом порой составляют и однополые пары, как свалилась новая информация: некоторые, оказывается, предпочитают жить втроем. Мало того, не против и четвертого принять в свою теплую компанию.
Я на секунду попытался вообразить, каким же образом они все вместе занимаются сексом. Не сумел, попытался еще раз, но воображения не хватало. Я устыдился, фыркнул и постарался отогнать непристойные мысли. Но вопрос все-таки будоражил мое любопытство – чисто с технической точки зрения. Однако после нескольких примеренных так и эдак положений абстрактные фигуры внезапно начали обретать реальные очертания, и я торопливо отказался смотреть подобные картинки.
Самым же странным было то, что, кажется, никто здесь никому ничего не запрещал, не осуждал, не презирал и не останавливал даже азартные игры, ведущие к постельному рабству. Как будто секс отдали на откуп самим жителям, вовсе не пытаясь контролировать их в подобных вопросах. А ведь с помощью этого инстинкта людей можно крепко держать на крючке.
Раздумывая, я добрался до флата, вошел, особенно остро ощущая, как не хочется и страшновато мне его покидать, поскольку я действительно не слишком готов к тому, что ждет за его дверями. Сказал Вену, что свободных коек не оказалось, и вернулся к столу. Дылда, видно, еще не отошел – пожелал мне место около общей душевой. Эх, Вен, знал бы ты, что пять минут назад мне было предложено место гораздо пикантнее. Подумаешь, сырость, толкотня и переступающие через тебя по утрам и вечерам люди…
Но тут мой сосед по комнате выкинул штуку, которую я от него никак не ожидал – врубил на визоре порно. Я бы, может, и не сразу заметил, занимаясь Маришкиным фонариком, если бы громкие характерные звуки не привлекли моего внимания. Минут пять я пялился то на визор, то на дылду, не в силах поверить в то, что происходит. А потом в моих руках неизвестно каким образом оказался стакан, и я запустил им в экран.
Не знаю, почему я так сделал – настолько это на меня не похоже.
Разумеется, Вен назвал меня психом. А я – его. К тому же озабоченным. И еще животным. Потому что оно не лезло уже ни в какие шлюзы – как, интересно мне знать, справляться с собственным «фоном» и гормонами, когда все вокруг буквально провоцируют тебя… да черт знает на что провоцируют!
…И мы опять перестали разговаривать.
- Нор, иди сюда, - позвал Дар, - подержи.
Я как раз поставил на место блоки у второго синтезатора, кивнул Паулю – мол, можешь приступать к работе, - и направился к своему начальству. Вооружившись отверткой, отец Невена полез в недра малого транспортера, а я держал ленту, чтобы она его не хлопала по спине, и периодически подавал инструменты. Умственных усилий это не требовало, и мысли продолжили бродить где попало. Свист работающих агрегатов давно стал привычным, запах тоже не вызывал отвращения, а время от времени выныривающие из пара фигуры приносящих сырье и уносящих продукцию парней с тележками уже не заставляли вздрагивать.
Я опять вспомнил утро. Фраза «нам надо поговорить» меня насторожила – я боялся, что Вен выпроводит меня из флата сразу после завтрака. Объявит, что сюда возвращается Лейн, как бы не вместе с Дорсетом. И они, как низшие существа, не могут себе позволить задерживать тут существо высшее, которое не приемлет их животных потребностей. То есть меня. Наверное, полученная вчера от Дара информация совсем выбила меня из равновесия. Я уже плохо понимал, во что верить и что на этом свете может быть, а что – нет.
Обнаруженные на столе сухарики, правда, меня немного вдохновили – раз дылда их притащил, может, он не так уж сильно и сердится? Я трусливо положил их в центр стола, надеясь на смягчение приговора. Но тут же испугался снова: а вдруг они – всего лишь средство подсластить пилюлю?.. Короче, пока Вен умывался, я весь издергался. Как нервная барышня, честное слово. И даже стал размышлять, а не стоит ли мне сходить к Бличу за какими-нибудь успокоительными каплями? Интересно знать, куда делась моя тщательно взращенная сдержанность?
Вен вернулся из душевой, но обстановку это не улучшило – оказалось, что сухарики вовсе не от него, а от той огромной женщины со склада – Фи. Вернее, Фиалки. Если бы я не был так напряжен, то посмеялся бы над ее полным именем. Уж больно габариты не соответствовали крохотному цветочку…
Сейчас мне сделалось неловко за разыгравшуюся потом сцену. Потому что только сию минуту дошло: дылда ведь действительно пытался помириться, уберечь от возможных неприятностей, а я… Меня вынесло сразу, на словах «иду сегодня в рейд», поскольку тут же заболело все – спина, ноги, руки; мышцы едва не скрутило судорогой от воспоминаний. И сердце почему-то заныло тоже.
А потом еще Лейн в дверях…
Придурок я, вот что. Криком от Вена ничего не добьешься. Зачем же я так часто на него ору? Злость выплескиваю? Свою сексуальную неудовлетворенность? Компенсирую отсутствие его тепла? Вроде, лучше пусть на меня злится, чем остается безучастным?..
- Все, Нор, спасибо, - Дар вынырнул из глубин транспортера.
Мы в четыре руки установили на место ленту, включили, проследили, как она ползет, вытерли испачканные ладони, и я посмотрел на Дара, ожидая новых заданий.
- Смена кончилась, - улыбнулся он. – Ты что, склянок не слышал? Иди домой.
Не слышал, да. А «домой» все-таки звучало здорово. Тем более, в животе неприятно бурчало и ныло.
Я направился во флат с твердым намерением извиниться, держать себя в руках и вообще… Вен, между прочим, в рейд уходит. Его, наверное, надо морально поддержать, а не вопить почем зря. Ему там ой как несладко каждый раз приходится. И ведь я знаю об этом не понаслышке, так чего, спрашивается, завожусь сам и завожу его?
Ситуация складывалась совершенно непонятно и тревожно – для меня. Странные молоточки стучали в мозгу по самым дальним колокольчикам, пытаясь обратить на себя внимание, но добраться туда и понять, в чем дело, у меня никак не получалось.
Извиняться, держать себя в руках и «вообще» оказалось не перед кем – Вена не было. Сначала, слоняясь из угла в угол, я надеялся, что он вот-вот придет. Потом – беспокоился, что прибежит всего на пять минут, и я не успею толком объясниться. И только когда до рынды оставалось всего ничего, я сообразил залезть в шкаф и проверить рейдерское снаряжение. Его на месте не оказалось. Выходит, Вен специально ушел пораньше и не планировал возвращаться.
«Не хотел меня видеть», - дошло наконец-то, и стало мне горько-горько, словно я проглотил что-то мерзкое. Даже живот заболел сильнее. Хотя с чего бы ему, кажется, болеть – я ведь не пошел на ужин, боясь пропустить Невена. «И фонарик не вернул», - понял я, растерянно глядя на стол, где лежала Маришкина радость. Но рыпаться было поздно – у Тамира уже наверняка все легли спать, ведь завтра или ему, или Лике предстоит ранний подъем – смотря по тому, у кого из них первая смена в столовой.
Я раскатал спальник, разделся и улегся в него. Опять не спалось. Как и в прошлый раз, меня мучило беспокойство, я то и дело приподнимался, чтобы взглянуть на хронометр над дверью, и представлял, где он сейчас. Они, то есть.
К первым склянкам я решил, что необходимо все-таки хоть немного подремать, решительно закопался в мешок, не обращая внимания на так и не успокоившийся желудок, закрыл глаза и принялся расслабляться по усвоенному в Скайполе методу. Правда, инструктор предлагал пересчитывать что-нибудь умиротворяющее, а ко мне в голову постоянно лезли крысы, но, в целом, способ был удовлетворительным и сбоев обычно не давал. Только не в этот раз. На пятитысячной-с-хвостиком крысе, весь извозившись и измучавшись, я разозлился и плюнул. Сел, привалившись к кровати, и позволил своим мыслям расползаться куда им вздумается – может быть, это меня наконец-то приведет в норму.
Мысли ожидаемо крутились вокруг Вена. В последнее время они в другие области вообще не желали надолго убредать. Но меня беспокоило не только это.
Оглядываясь назад, я все больше убеждался: со мной что-то случилось здесь, внизу. Я стал совершенно неадекватным и легко возбудимым типом, каким отродясь не был. Именно из-за моей холодной сдержанности люди всегда меня сторонились, да, собственно, я сам всегда сознательно сохранял расстояние.
Кроме Мая, я не допустил прокола ни с одним человеком. И то я вполне контролировал себя в его присутствии. Вот вспомнить нашу ссору из-за Аделины. И сравнить с руганью с Веном из-за… да из-за чего угодно – ссорились мы предостаточно. Где я потерял себя? В каком отнорке оставил? И, главное, почему?!
Да, конечно, он ошеломил меня сразу, когда хапнул в аварийном коридоре, прижал к себе и закрыл рукой рот. Никогда со мной так не обращались. А потом поразил еще больше – когда стал нашептывать на ухо про себя, свой клан и вообще про нижних – словно сказки рассказывал, чтобы я не боялся… Кто бы еще стал возиться с незнакомым парнем из враждебного лагеря? Заткнули бы, связали – и валяйся, пока не решили, как с тобой поступить.
Вен во всем был «не таким». И я рядом с ним становился не таким тоже. Вряд ли дело было только в том, что нам приходилось делить одну каюту. И даже в том, что мне довелось видеть его возбуждение. Первое могло объяснить раздражение друг на друга, второе – похоть. Но дылда вызывал во мне совсем иные чувства. Такие, каких я еще ни к кому не испытывал. Они сцеплялись и путались, то походя на отношение к Крису, то к Маю, то даже, иногда, к Аделине, а то вовсе превращались в нечто немыслимое, густо замешенное на нежности.
Я никогда не был по-настоящему холодным человеком, всего лишь умело маскировал то, что необязательно было знать и видеть другим и что могло выдать меня. Но и без конца бурно фонтанировать эмоциями не мог. Элементарно уставал бы…
Скажем, злость и желание задеть еще можно было списать на сексуальную неудовлетворенность. Уже не подлежало сомнению, что мне хотелось секса. Да, с парнем. В самом страшном и недостойном будущего офицера я себе уже признался, и это оказалось преодолимо. Но секс, насколько я понимаю, можно найти не с одним человеком. Тем более, когда позволишь себе думать, что он доступен не только с представительницами противоположного пола. В конце концов, раз даже руководитель клана не стыдится таких отношений, почему я должен испытывать мучения по поводу? Все, меня уже не держали рамки Скайпола, я вышел из них. И никогда туда не вернусь.
Но желание секса оказалось не единственным. Аделину я тоже хотел когда-то. И на Раду, едва она прикасалась или целовала, организм реагировал исправно. Но я хотел их не так. Это была потребность обладать красивой девушкой, ласкать ее тело, быть мужчиной, наконец! Если бы жизнь внизу копировала скайпольскую, меня бы ничуть не смутила необходимость делить Раду с Тором или еще несколькими претендентами.
С Веном все было по-другому. Он не был настолько красив, чтобы при взгляде на него хотелось немедленно и однозначно. Тем не менее, у меня же вставало. И неоднократно! Но вот делить его с кем-то я не собирался. Если вспомнить – дважды я чуть не убил его любовников. С ума сойти можно!.. И при единственной мысли о том, что он все-таки помирился с Лейном, у меня опять готова была слететь крыша.
То есть, получается, одного плотского обладания мне катастрофически мало. Требовалось что-то большее, иначе я так и буду психовать. И его «Жил без тебя столько лет и дальше проживу благополучно!» ранило существенно сильнее, чем потеря Рады.
Там, наверху, я прочитал немало книг о всяком-разном. В том числе, о людях, которые не были обитателями Корабля, вернее, конкретно Скайпола. В их обществе царили другие порядки, опорой служили иные устои. На страницах, записанных на грани кристаллов, герои частенько вели себя совершенно ненормально. Я усмехался и немножко переживал, следя за их злоключениями. И только теперь поверил, что да, так бывает. Другого опыта, кроме книжного, у меня не имелось, но, кажется, пришла пора сделать вывод: я влюбился…
Ужас-то какой!..
Словно в ответ, дискомфорт в животе стал совершенно непереносим, игнорировать его уже никак не получалось. Непонятно – есть я, вроде, не хотел, напротив, внутри ощущалась неприятная переполненность, - так чего ж проклятому организму было надо?..
И тут до меня внезапно дошло – чего. Блич же предупреждал о последствия стресса, а я не внял. И только теперь понял – последние дни у меня наблюдался классический запор. Вот только этого мне сейчас не хватало, клянусь фуражкой Первого Адмирала! Времени – вот-вот вторые склянки пробьют, и еще неизвестно, кто дежурит в медотсеке – Блич или его сменщица. Впрочем, даже к Бличу идти с такой проблемой казалось неудобным. Но решать ее требовалось, поскольку в кишечнике ныло с самого возращения из синтезаторной, а теперь уже и давило, распирая брюхо. И судя по всему, самостоятельно налаживаться не собиралось.
Но тут меня осенило – раз Лейн с Веном до последнего времени жили вместе – наверное, в душевой имелся прибор для подобных случаев?
Я встал, перелез через кровать и отправился проверить свою догадку.
Ну точно! В шкафчике, позади разных штук вроде бреющего крема, зубной пасты и мыла лежала она – клизма. Я вздохнул печально, глядя на нее, но делать было нечего. Процесс не представлял сложности, с ним и ребенок бы справился, не говоря уж о курсанте офицерской Школы. Пусть и бывшем.
Я подумал о том, для чего Лейн с Веном ее использовали, и поразился – черт возьми, после достаточно унизительной процедуры можно было продолжать чего-то хотеть?.. Потом вспомнил слова Гренделя и решил, что еще унизительнее, видимо, процедуру не проводить. А вообще интересно – ее что, перед каждым сексом делать надо? Или хотя бы через раз?.. Фу, до чего я дошел! Всерьез обдумываю такие вещи. И, надо сказать, обнаруживаю, что мое мужское достоинство ничуть не обескуражено процессом - судя по всему, интереса не теряет, а напротив, поднимает голову.
- Вот что вы, донна, сделали со мной! - продекламировал я вслух, сидя на преобразователе.
И фыркнул. Потому что это было какое-то до жути нелепое сочетание – я, клизма, возбужденный член, Петрарка и фигурирующий в роли моей Лауры белобрысый здоровенный дылда.
Все. Теперь уже я, видимо, окончательно тронулся. Хорошо еще, в одиночестве – во-первых, можно позволить себе без стеснения заниматься такими вещами, во-вторых, Невен бы явно не понял, с какого перепугу я на стульчаке цитирую великого Франческо и ржу.
34.
День прошел быстро и бестолково. Я прикрепил новый визор на место старого, сходил в душ, повалялся на койке. Когда от безделья затошнило, потащился в спортзал, потягал железо. Но скоро и это надоело, зато наступило время обеда.
Из столовой я смотался с термосом, едва завидел за одним из столов Лейна с Дорсетом. Не то чтобы меня напрягало смотреть на бывшего любовника. Просто не хотелось ссоры – уже публичной. Лейн на нее был вполне способен, особенно рядом с Дорсетом. Чисто из вредности и истеричности характера.
Обычно перед рейдом я заваливался спать – хотя бы на два-три часа. Но сегодня даже такого счастья мне не досталось. Я покрутился в кровати, прикинул время и решил, что хочу уйти из каюты до того, как Нор вернется из синтезаторной. Утром он со мной не доругался, а продолжения я совершенно не желал.
Где провести оставшиеся до рейда часы, я не знал. Можно было пойти в синематеку, взять там пару кристаллов и посмотреть их на общественном визоре. Или копии схем систем снабжения Корабля. Лишний раз поискать возможные пути наверху никогда не мешает.
Вместо этого я собрался и ушел ко входу в шахту. Там сел на знакомый ящик, прислонился спиной к какому-то контейнеру, вытянул ноги и закрыл глаза. Так и просидел несколько часов, пока не пришли рейдеры.
То, что у Тора все наладилось с Радой, было видно сразу. Если бы я даже не знал – немедленно бы понял. Тор сиял, улыбался во весь рот, и по таким же улыбкам остальных я сообразил, что все уже в курсе.
- Не обижайся, дружище, - Тор хлопнул меня по плечу. – Я с Айваном договорился, пойду наверх сегодня первым, страхующим.
- Чего это? – я встал и потянулся, разогревая затекшие мышцы. – Надоело в середине связки лазать?
- Ты с Полом ходил, - Айван снял с плеча цепи с карабинами и застегнул их на страховочном поясе. – Отдохнешь немного, тебе еще наверху ползать, пока мы ждать будем.
По идее, подъем никакого особого напряжения не предполагал. Разве что на самой верхней площадке первому доставалось больше работы – поднять остальных наверх, страхуя тросом. Так что я пожал плечами и кивнул Тору.
- Валяй, счастливый будущий папа.
Наверное, под впечатлением радостной новости Тор вырвался далеко вперед. Или возвращение Рады прибавило ему сил и уверенности в себе. Во всяком случае, до последней площадки он добрался намного раньше нас. Влез на знакомый пятачок, отстегнулся, вскинул руки, целясь плазмопатроном в воздухозаборник.
Я поднял голову как раз в тот момент, когда над нами, там, где находились заваренные двери бывших лифтов, что-то замигало. Мы еще поднимались, нам оставалось около десятка футов до того места, где рейдеры обычно перестегивались на трос.
Непонятное мигание заставило меня притормозить, за мной замер Айван, тоже поднял голову…
Перегораживая дальнейший путь наверх, вспыхнули лазеры. Частая сеть из ярко-красных перекрещивающихся лучей. Она засветилась, накрыла Тора, он согнулся, прижимая руки к лицу, и молча сорвался в темноту.
С высоты в четыре с лишним тысячи футов…
- Не двигаться! – закричал Айван, мы прилипли в фермам, а наверху медленно гасло смертоносное излучение.
Я уткнулся лбом в железо, в висках бухала кровь, мысли метались в голове как сумасшедшие. Связно я мог думать только об одном – Тор погиб. И что я теперь скажу Раде? И Фиалке? Что мы все им скажем, когда вернемся?
Айван дернул меня за ногу, я открыл глаза и посмотрел на него.
- Спускаемся, - хрипло сказал он. – На вторую.
Не помню, как я слез. Наши уже были там. Йозеф – рейдер, заменивший Бена, единственный из клана Реттисси, кто ходил наверх – протянул мне стакан с тоником.
- Что это было? – спросил я, когда стал способен на более-менее связную речь. – Лазерная сеть, понятно. Но что там мигало до этого?
- Датчики движения, - хмуро сказал Якоб. – Надо же куда поставили, суки. И ведь еще пушки успели настроить за двое суток.
- В атриум, - Айван встал. – Прыгаем вниз. Надо забрать… Тора.
- Если там будет, что забирать, - угрюмо ответил Йозеф. – У нас недавно несколько дураков тут лазали без страховок. В результате мы их отскребали от арматуры. Головы в одном углу, руки-ноги в другом, внутренности наружу…
- Заткнись! – рявкнул Якоб. - Без тебя тошно!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |