Придя в себя, я обнаружил, что почти лежу на дылде, а его рука устроилась на моей голой спине. И я расслабленно подумал – как же все-таки хорошо, когда он такой. Неожиданно вспомнилось, что с самого рейда Вен ко мне ни разу не прикоснулся, и тогда я понял, откуда такое необычное чувство потери. Вот от этого, да.
Я потрогал ямочку между ключицами, легонько погладил кадык, потом зачем-то потянулся губами к колючей щеке. Было спокойно, уютно и хорошо.
Вен спал, я смотрел на его закрытые глаза, на опущенные уголки губ и ощущал, как изнутри поднимается… ну, нежность, наверное. А я ведь уже не лечил – просто лежал и смотрел. Это было глупо, но я ничего не мог с собой поделать. Здоровенный дылда, который способен, наверное, одним движением завязать меня в узел, спящим вызывал у меня желание прижать к себе и защитить.
Я на мгновение представил, как бы это выглядело в действительности, и тихо фыркнул.
А потом фыркать расхотелось, потому что в памяти всплыло все, что происходило отнюдь не во сне – начиная от «я не трахаюсь с подростками» до «в рейде, значит, трусим…». Я вздохнул и выпрямился, рука Невена соскользнула с меня на кровать. И только тут я заметил, что дылда спал совершенно обнаженным. Я замер, глядя на его член, а когда понял, куда уставился, меня как ошпарило. Я тихо отступил и убрался в душевую – больше все равно было некуда. Свет зажигать не стал, боясь увидеть в зеркале свое покрасневшее лицо и прочитать на нем что-то, к чему я еще не был готов. Поскольку мне внезапно захотелось…
Черт, надо было все-таки с Радой – наверное, тогда не хотелось бы… Я не выдержал и запустил руку в трусы. Ну и пусть Рада не моя девушка – фантазировать же мне никто не запретит? О том, как она расстегивала на мне рубашку, и выгибалась, и шептала в ухо… и как он притиснул меня к себе на верхней площадке в шахте, и как уложил рядом в зале и обнял, и как прижимал, когда я чуть не сорвался и не убил Бена… Терпеть больше не было никакой возможности, и я закусил губу, кончая в руку. Загнанно дыша, тут же сполоснул ее, скрывая предательские следы. Словно этим можно было вытравить мысли из головы.
Я умыл лицо и вернулся в комнату. Укрыл Вена, стараясь на него не смотреть, осторожно перелез через кровать в спальник и стал думать – почему, ну почему все так? Ведь я не должен его хотеть, правда? Я никогда не собирался спать с мужчиной, даже когда Май предлагал. А вот с Веном…
Я вспомнил, что он разругался с Лейном, и тут же постарался задавить охотно вспыхнувшую крохотную надежду. Потому что проявить инициативу я не мог – ну каким образом я полезу в постель к парню, если даже не знаю толком, как там все происходит? Надо что-то сказать? Просто предложить себя – мол, возьми меня, а то мне очень невтерпеж?.. Идиотизм какой-то…
А Вен никогда больше ко мне не притронется сам – похоже, ему и правда стало противно после того, как он решил, что я трус. Да и потом, между прикосновениями и сексом – большое расстояние, которое тоже надо как-то преодолеть. А каким образом перешибить его принцип «я не трахаюсь с подростками»? Того, что «подросток» изнывает от любопытства и желания, маловато, поскольку стремление обладать друг другом должно исходить с обеих сторон...
Нет, я этого не говорил. Не говорил! Глупости какие. Ну не вышло с Радой – жизнь кончилась, что ли? Один Вен на свете остался?.. Найдем другую. Или другого…
Все, спать! Не буду больше думать ни о чем таком. Вот не буду – и все!
На этот раз меня разбудил щелчок двери душевой кабинки. Я поднялся и первое, о чем подумал – чем там может быть занят Вен. Потом отругал себя и на всякий случай тут же оделся. Поскольку в широких штанах ничего не видно, не то что в трусах…
Вен со мной не разговаривал.
Я с ним - тоже.
Поскольку, честно говоря, боялся, как бы с языка не сорвалось совсем ненужное.
А потом оказалось, что я опять почти опаздываю, чего я категорически не любил. Пришлось все делать в темпе – умываться, завтракать и шагать до каюты Гренделя, отмахиваясь от назойливых, но совершенно неуместных сейчас мыслей.
Грендель встретил меня неожиданно неприветливо и с порога начал распекать. Я даже сначала не понял, за что: решил, он недоволен моими невеликими успехами и в лекарской науке, и в синтезаторном зале – Дар, видимо, уже рассказал, что я отвлекаюсь от работы, а полезных кодов знаю совсем мало, все больше глупости какие-то вроде той розы. И только когда вместе с «безответственным мальчишкой» прозвучало слово «Лабиринт», я сообразил, чем недоволен руководитель клана, и насупился. Сам-то я уже почти забыл об Игре, потому как ничего там особенного не случилось, после подъема наверх даже мышцы на следующий день не ныли, не то что после рейда.
- Я думал, ты почти мужчина, - продолжал Грендель, - и тебе можно доверить серьезные вещи. А ты, оказывается, шалопай и бездельник. Ты меня разочаровал.
Оправдываться было глупо. Но когда старик припомнил мне рейд и кордегардию, я не выдержал.
- Третий раз меня попрекают тем, в чем я не виноват, - сквозь зубы сказал я. – Не мог я тогда спуститься, понимаете? Меня бы узнали. И ничего бы я не успел сделать – ни дверь открыть, ни даже пикнуть. Не было смысла туда идти.
- Кто? – тут же прищурился Грендель. – Кто бы тебя узнал? Неужели ты настолько известная персона, что простой охранник…
- Не я известная персона, - перебил я. - Адмирал. Каждый человек наверху знает, как он выглядит, по внутренней связи миллион раз видели.
И тут же пожалел о своей несдержанности. К чему вот было разглашать такие подробности?
- И что? Ты-то тут при чем? – поинтересовался старик.
Что ж, сказав «альфа», надо говорить и «бета».
- А я очень на него похож.
Грендель, кажется, еще не понимал.
- Меня считают его сыном, - отвернувшись, договорил я до «омеги» и сник.
Кто знает, как отреагирует руководитель клана? Выгонит меня или запрет где-нибудь от греха? Ему же невдомек, что я совершенно не дорог отцу – иначе бы он не вышвырнул меня вон, приказав убить… Хотя почему невдомек? Ведь я уже сколько дней здесь, да и Вен наверняка рассказал о нападении охранников в Черном коридоре.
Грендель молчал долго. Я даже устал ждать, стоя перед ним навытяжку – по привычке.
- Вот, значит, как… - наконец задумчиво произнес он. – Ладно, это мы пока отложим. Неважно, чьим сыном ты считался там, но здесь ты обязан договориться со своими способностями, пока они тебя не прикончили. Так что начинай работать, мальчик.
От удивления я посмотрел ему прямо в глаза, но ничего в них не увидел – ни злорадства, ни неприязни. И когда Грендель уже привычно забрался ко мне в голову – все пошло как всегда. Разве что более успешно – кажется, ночью, во время первого сеанса с Веном, я понял, как правильно надо действовать. И в конце концов даже удостоился скупой похвалы – как раз к рынде, когда меня отпустили.
Пообедав и выпив таблетки под укоризненным взглядом Лики (я так и чувствовал, что подруга Тамира недовольна мною из-за Михася, но она промолчала, а я не стал уточнять - Лео проговорился, или еще кто-то доложил ей про Лабиринт), я направился в синтезаторную. Навстречу попались Дорсет с Лейном. Мы сухо кивнули друг другу. Вступать с ними в открытый конфликт в мои планы не входило, и я поспешил мимо, больше не глядя в их сторону и не давая шанса окликнуть.
Дар выглядел удрученным и встретил меня фразой:
- Жалко мне его.
- Кого? – не понял я.
- Лейна, - вздохнул отец Невена. – Заездит его Дорсет. Утром привел, сейчас забрал… Прямо ни на шаг отойти не дает. Ох уж эти ваши игрушки, - он с упреком поглядел на меня.
Я пожал плечами:
- Лейну не повезло. Может, два месяца прислуживания Дорсету его чему-нибудь научат. А то он мне Игрой все уши прожужжал… Дорсет его что, вместо себя на фермах работать заставляет?
- Вот этого не знаю, - покачал головой Дар, - но в постели точно пользует на всю катушку. Пока ждал, чтобы Лейн смену сдал – изо всех сил демонстрировал, что мой лучший оператор теперь принадлежит ему.
- Чего? – вытаращился я. – Так это их дурацкое рабство – оно еще и… не может быть!
- А ты не знал? – удивился Дар. – И все-таки полез в Лабиринт?
- Мне сказали – проигравший служит победителю два месяца. Про сексуальные услуги никто даже не заикнулся, - я с содроганием представил, что мог подняться последним, и мне едва не стало дурно. – Стоп! Но я видел двоих проигравших в прошлых Играх – им же лет по четырнадцать! Что, Дорсет их тоже… того?
- Ну что ты, Нор, он еще не сошел с ума. С этим у нас строго. Но то, с кем спит человек после семнадцати – исключительно его дело. И если выигравший требует секса – он его получает.
- Вот же черт! – я скривился, ощущая непреодолимое отвращение. С Дорсетом в одну кровать… фу!
- Ладно, хватит болтать, - спохватился Дар. – Работа стоит. У нас с тобой сегодня дел – непочатый край. На тебе лента транспортера, мне не нравится, как она пыхтит. И третий синтезатор сегодня дважды выдавал не то, что ему заказывали. Погляди – там машина виновата или оператор. Может, он код плохо запомнил – это как раз из тех, что ты показал, на синтематериал. Я оператора пока остановил – до твоего прихода. Вон, в углу прохлаждается.
В углу сидел Пауль. Он улыбнулся и протянул мне руку:
- Привет.
- Привет, - отозвался я, помедлил и все-таки неохотно дотронулся до его ладони.
Ну не люблю я прикосновений чужих людей, что тут поделаешь…
Ужинать мы пошли вместе. Зря я думал, что только Лейн умеет говорить про Игру часами. Пауль оказался таким же фанатом. Под конец я чуть не взвыл и рад был от него сбежать, едва закинув внутрь скудную порцию еды.
А за дверями меня ждал Лео. Очень сердитый Лео.
- Ты зачем выдал Тамиру, что Михась ходил в Лабиринт? – едва увидев, приступил он к делу.
- Я? Да ты что! Я с ним со вчерашнего дня и двух слов не сказал, - я торопливо увлек мальчишку за угол, боясь, что Пауль вот-вот тоже появится на пороге, и тогда я от него не отвяжусь до ночи. – Мне самому досталось ото всех – и от Гренделя, и от Дариуса, - тут я немного покривил душой, ведь Дар меня не ругал, но то, что он не одобрял подобных развлечений, было очевидно. – Михасю сильно влетело?
- Тамир приказал ему две недели из дома по вечерам носа не высовывать, - Лео обиженно посопел. – А кто тогда, если не ты?
- Не знаю, честно. Нас же там семеро было. И двое наверху. Мало ли, кто доложил… И Рада потом еще пришла. И Невен, - я подумал о Вене и почувствовал, как внизу живота разливается тепло. Это было совершенно неподходящее ощущение в присутствии ребенка, и я постарался себя одернуть.
- Ладно, - вздохнул Лео, - я тебе верю. Может, и не ты… Слушай, а ты фонарики чинить умеешь? А то у Маришки сломался, и она очень огорчилась, - он покопался в своих необъятных карманах и выудил оттуда названную вещицу.
- Я посмотрю, - согласился я, забирая. – Завтра отдам, ладно?
- Хорошо, - он кивнул, - а я Михасю скажу, что ты молчал.
- Как рыба, - подтвердил я.
На том мы и расстались. Лео серьезно протянул мне ладошку, я ее пожал и пошел во флат.
Приятно все-таки, что кое-кто еще верит на слово.
Во флате никого не было. Я расположился за столом, включил настенную лампу, чтобы было виднее, разобрал фонарик и обнаружил, что внутри отошел контакт. Пока искал, чем бы его прижать, откуда-то вернулся Невен. Молча вошел, бросил на меня взгляд и зачем-то полез в шкаф. Тут в дверь постучали. Вен выбрался из шкафа, подошел к двери и открыл.
- Привет! – послышался голос Рады. – Пустишь? Нор здесь?
- Здесь, - Вен отступил в сторону.
И не успел я подняться, как на меня налетела совершенно счастливая молодая женщина – я ее такой еще не видел. Она буквально сияла, когда целовала меня в щеку, потом прошептала на ухо: «Спасибо!», вручила заштопанный комбинезон и испарилась.
Я довольно смотрел ей вслед. Кажется, я все сделал правильно.
Очнулся от хлопка двери в душевую, посмотрел в ту сторону и сел дальше заниматься фонариком – хотелось все-таки порадовать завтра Маришку и не разочаровать Лео. Славные они были дети. Все трое.
Когда дверь отъехала снова, я машинально поднял глаза – Вен в одном полотенце вышел в комнату, потом, как всегда, благополучно скинул его на пол и раздетым шагнул к шкафу. Да что же это такое, в конце-то концов! Он специально меня искушает, что ли?
- Между прочим, я не обязан подбирать вещи, которые ты везде разбрасываешь, - закипая, начал я. – Почему бы тебе сразу не выкинуть полотенце? На полу ему разве место?
- Не подбирай, - недовольно отозвался Невен, - пусть валяется.
- Я не привык жить в таком бардаке, - еще сдерживаясь, пояснил я.
- Тогда принимайся за уборку, - Вен развернулся от шкафа, совершенно не стесняясь своей наготы. – Только отстань от меня, понятно?
Да что ты будешь с ним делать! Нет, он действительно издевается.
- И голым по флату тоже, между прочим, расхаживать неприлично, - выпалил я, ощущая, как щеки окрашиваются румянцем. – Сюда иногда девушки заходят.
- Они к тебе заходят, вот ты и не расхаживай. А я делаю, что хочу. Это моя каюта. Не нравится – брысь отсюда в общежитие вместе со своим спальником. И учи народ там, как надо жить. Нашел себе ночлежку! – он зло глядел на меня, и меня подбросило со стула:
- И пойду! – крикнул я. От беспомощности, от несоответствия между тем, чего хотелось, и тем, что получалось, меня как будто бесы за язык тянули. – Где живет Дар?
- В третьем боксе четвертого сектора, - ответил Невен, - только поторопись, а то скоро отбой. В одно время будете вставать, в одно ложиться, дежурного обязательно там назначают, чтобы за чистотой следил, и раздетым никто не расхаживает – все как раз по тебе, как ты и хотел. Дисциплинированный ходок по Лабиринтам.
Я скрипнул зубами и вылетел за дверь. Потому что понял - еще минута, и я наговорю лишнего. Совсем-совсем лишнего.
32.
Когда я после ужина вернулся в каюту, Нор уже торчал там. Сидел за столом, ковырялся с чем-то. Все-таки у него были большие способности к технике, даже неважно – чинил мелкий синтезатор или лампочку в каюте. А я ничего в этом не понимал, совсем. Если подумать, я был для Нора совершенно неподходящей парой. Грубая сила да нюх, вот и все. Одно слово - рейдер.
Честно говоря, я собирался Нора поблагодарить. У меня не было никаких сомнений, что ночью он меня подлечил, не зря же я себя так хорошо чувствовал с утра. Да и Блич подтвердил мои подозрения. Я только не знал, как начать. К тому же я обидел Нора там, у Лабиринта. Конечно, мелкий это заслужил, нечего было соваться в Игру, просто чудо, что он не достался Дорсету…
Хотя… не достался бы. Я бы не позволил, и плевать, кто и что об этом подумал бы.
Я уже совсем настроился на разговор с Нором, только слова искал подходящие, копаясь для вида в шкафу, когда в дверь постучали. И все, что я намеревался сказать мелкому, вылетело у меня из головы, едва я увидел, как Рада обнимает его и целует. И вручает вычищенный комбинезон. Значит, все у них срослось. Вон она какая, моя сестренка, вся светится. И пахнет счастьем – сладко-сладко.
Я даже не понял, почему в груди стало так больно и горячо. Словно я глотнул только что вскипевшего тоника.
Нор смотрел вслед Раде, а я на него – понимая, насколько я ему не нужен. Исчезнуть хотелось, совсем и навсегда. Потому что я не привык к такой боли. Когда обдерешь руки об арматуру, или заденут разрядом излучателя, или шокером в бок ткнут – такая боль понятна и объяснима. А у меня ныло и тянуло где-то внутри - так, что прерывалось дыхание и щипало под веками. Хотелось сменить эту боль на обычную, телесную, с которой можно было справиться – мазями, пластырем или просто перетерпеть.
Я захлопнул дверь душевой кабинки, отрезая себя от каюты, где все еще пахло Радиным счастьем, и прислонился лбом к холодному пластику стенки.
Когда-нибудь я с этим справлюсь. Обязательно, когда-нибудь потом. Грендель любил рассказывать нам сказку про царя, получившего от мудреца кольцо с надписью. “Все пройдет”, - так там было написано.
Все пройдет. И я перестану вспоминать его руки, и упрямо сжатые губы, и глаза – то синие, то черные. И думать о нем тоже перестану…
Когда я вышел из душевой, мелкий снова сидел за столом и ковырялся в приборчике. Я прищурился – кажется, это был фонарик, который я подарил когда-то Маришке. Бросив полотенце, я полез в шкаф за бельем и тут же услышал недовольный голос Нора.
- Между прочим, я не обязан подбирать вещи, которые ты везде разбрасываешь. Почему бы тебе сразу не выкинуть полотенце? На полу ему разве место?
Конечно, я немедленно разозлился, и мы опять разругались. Нор все бросил и выскочил из каюты, хлопнув дверью. А я опустился в кресло и очумело покрутил головой. Я его прогнал? Зачем? Я же не хотел – наоборот, собирался предложить мелкому завязывать с ночевками на полу и вернуться в кровать. А получилось наоборот. Как? Почему?
Нор пришел в каюту через полчаса. Я ждал, он начнет собирать вещи, но мелкий только буркнул, что в общежитии нет свободных мест. И мой отец пообещал ему найти свободную койку в ближайшие дни.
Я хотел промолчать, но бес дернул меня за язык, и я от всего сердца пожелал Нору место около общей душевой.
Мелкий оказался умнее меня – только глянул так, что я прикусил губу, отвернулся и щелкнул пультом, включая визор. Напрочь забыв, что в нем нет кристалла. Экран пошел серыми пятнами, я смотрел на него несколько секунд, не понимая, в чем дело. Потом чертыхнулся, встал, вытащил из ящика шкафа первую попавшуюся коробочку и сунул кристалл в приемник.
Только мне могло так повезти – это оказался давным-давно взятый мной в синематеке порнофильм. С парнишками, да. Без титров, без начала и без конца. Голый секс самого откровенного вида.
За спиной раздался задушенный всхлип, и я замер, боясь услышать, как снова хлопнет дверь. Надо было бы выключить, но меня словно заморозило, и я пялился в экран, плохо понимая, что там происходит.
Чего я не мог предвидеть - так это пролетевшего над моим плечом стакана, который врезался точно в центр визора, заляпав экран остатками тоника. Осколки и бурые капли напитка брызнули во все стороны, изображение мигнуло и погасло.
- Псих, - сказал я, когда ко мне вернулся голос. – Не нравится – не смотри. Зачем ломать-то?
- Это ты псих озабоченный! - заорал Нор, и меня окатило такой волной злости и растерянности, что я даже пригнулся. – Ни о чем другом думать не можешь, да? Только об этом? Как… как животное!
Очень хотелось заорать в ответ, что да – не могу. С того самого времени, как он поселился тут, у меня. Спит на полу, дышит, пахнет лимонными леденцами. Целуется с моей сестрой, влипает в разные неприятности. Касается теплыми пальцами, сопит в плечо, лечит без разрешения…
- Да, - сказал я, - как животное. Я мутант, урод, низшее существо для таких, как ты. Живу инстинктами, боюсь голода и хочу секса. Доволен? А теперь заткнись.
Пока собирал осколки, порезал палец. Машинально сунул его в рот, слизывая кровь. Мелкий забился в угол и оттуда угрюмо следил за мной. Я собрал с постели заляпанное тоником белье, запихал в утилизатор. Затем отсоединил от переборки погибший визор, с минуту размышлял, стоит ли доставать из его внутренностей кристалл, плюнул и отправил следом за бельем. Слава Пространству, в синематеке достаточно большая коллекция, а это все равно копия.
Перестелив постель, я забрался под одеяло. Спать не хотелось – я весь день сегодня дремал под действием микстуры Блича. Идти куда-то… тоже не хотелось. Ничего не хотелось, честно говоря. Особенно сейчас, когда Нор сердился, и на меня его состояние давило не хуже, чем мешок с клетчаткой - на плечи.
Я подумал, что мелкий, вообще-то, такой же мутант, как и я. Только разве его кто-то назовет низшим существом и животным? Аккуратный, подтянутый, образованный. Правильный со всех сторон. Знает и умеет в сто раз больше меня. Конечно, я не виноват, что родился в Даунтауне. Может быть, родись я наверху, тоже бы многое знал. Ходил бы коротко стриженый, учился в офицерской школе…
Мне даже смешно стало от подобных предположений. Не учился бы я там ни дня. Взяли бы меня верхние за шкирку и кинули вниз, в атриум, туда, где место таким, как я. Непонятно, каким образом там Нор столько времени продержался, но и его в конце концов вышвырнули.
Лежать и рассматривать потолок оказалось невыносимо скучно. Нор недовольно гремел какими-то болтиками и винтиками, а мне заняться было абсолютно нечем. Поэтому я встал, снова оделся и вышел из каюты, направляясь на склад. То, что уже вечер, меня не смутило – Фиалка жила при складе, так что я вполне мог у нее выпросить новый визор.
Конечно, она разворчалась. Обозвала меня разгильдяем и разрушителем, я только покаянно развел руками. Ну не мог я ей сказать, что это Нор разбил мой визор.
Выдав новый аппарат, Фи потащила меня к себе в каюту пить тоник с сухариками. Ну и сплетничать, само собой. Точнее, рассказывать мне последние новости кланов. Она всегда была в курсе всего, что происходило.
Вот от нее-то я и узнал, как сильно ошибся. Новость о беременности Рады меня пришибла не хуже разряда шокера. Значит, она опять с Тором? И Нор тут совершенно ни при чем? А как тогда понимать их поцелуи? И вообще все?
- Мальчик такой хороший, - тем временем умилялась Фиалка. – Раз – и определил у Радочки беременность. И к Тору ее отвел сам, за руку буквально. Она, конечно, потом на всякий случай к Бличу сбегала, тест сделала. И все подтвердилось. Тор мой просто счастлив. Он же думал, Рада его разлюбила. Обижался очень. Эх, вы, молодые, все у вас тяп-ляп – легко сходитесь, легко расстаетесь…
Я ее слушал и чувствовал, как жизнь становится лучше прямо на глазах. Значит, Нор не с Радой. Свободен, сам по себе. И я могу… Нет, не сразу, конечно, но кто мне теперь помешает попытаться?
Бухнула полуночная рында, и я поднялся.
- Спасибо, Фи. За визор, за тоник. Мне пора, завтра в рейд.
- Опять! - охнула Фиалка. – И мальчик пойдет?
- Еще чего, - я взял в руки визор. – Маленький он пока в рейды ходить.
- Правильно, - она сунула мне в пальцы пакетик с сухариками. – Вот. Передай ему сладенького от меня.
В каюте горел ночник, мелкий – естественно – спал в своем мешке. Ладно, пусть спит. Вернусь из рейда – выкину к дьяволу этот меховой кошмар. А отцу завтра скажу, чтобы никакого места в общежитии Нору не искал. Нечего маяться дурью, будет жить у меня. Со мной.
Я поставил новый визор на стол, положил рядом сухарики. Осторожно разделся и лег, стараясь не разбудить Нора. Закрыл глаза и представил себе, как обнимаю мелкого, притягиваю его к себе, касаюсь губ…
По-моему, я так и заснул – улыбаясь от удовольствия.
Проснулся от пыхтения где-то в ногах: мелкий перебирался через кровать. Делал он это осторожно, но все же недостаточно. Настроение было таким же замечательным, как и вчера, мне захотелось сгрести мелкого в охапку, но я притворился, что сплю.
Нор ушел в душевую, я тихо встал, быстро оделся и побежал в столовую за кашей. Мне очень хотелось, чтобы мы позавтракали как раньше, в каюте. Четверть часа у меня точно было, а бегал я всегда быстро.
Возвращаясь с термосами, на минуту встал перед дверью, восстанавливая дыхание, и только потом открыл.
Как я и думал, Нор уже вышел из душевой. Он посмотрел на меня с удивлением, а я пожал плечами и поставил термосы на стол.
- Я собирался с тобой поговорить, но не уверен, что у нас сегодня будет для этого время. Так что позавтракаем здесь.
- О чем поговорить? – угрюмо поинтересовался мелкий, но за стол сел.
- Я сейчас умоюсь и приду, - пообещал я и быстро пошел в душевую.
Когда вернулся, Нор уже разложил кашу по мисками и налил в стаканы тоник. Визор лежал на кровати, а вот пакетик с сухариками – рядом с термосами.
- Это тебе от Фи, - сказал я. – Помнишь ее? Она очень тебе благодарна.
- За что? – Нор посмотрел на меня с подозрением. – Я ей ничего не делал.
- Фиалка - мать Тора, - объяснил я и сел за стол. – Она очень переживала, когда Рада от него ушла. И сейчас счастлива, что они помирились благодаря тебе.
- Угу, - буркнул Нор и уткнулся в тарелку.
Я понимал: он наверняка расстроен тем, что Рада с другим. И не умеет, как я, оставлять вчера во вчера. А значит, злится. И вообще – я же старше, мне и мириться первому.
- Я вчера погорячился, - вдохнув, сказал я. – Незачем тебе никуда уходить. Я не очень умею поддерживать порядок, но постараюсь, если тебя это так раздражает.
Нор упрямо молчал, размазывая кашу по тарелке. Я тоже помолчал, дожидаясь ответа. Потом сказал то, что собирался.
- Я сегодня ухожу в рейд. Постарайся не лезть никуда, хорошо? Кроме Лабиринта, у нас тут еще много чего есть, для новичков малознакомое и неприятное. Снукер, например. Или карты. Почти в каждом случае проигравший попадает в зависимость к победителю. Ты по нашим законам совершеннолетний – значит, никакой защиты у тебя нет. Могут заставить делать все, что угодно, даже по кругу пустить. Дорсет не самый мерзкий из тех, кто живет внизу. Есть и хуже.
По-моему, из всего сказанного он услышал только первую фразу. Вскинул на меня свои невозможные глазищи.
- Куда? В рейд? Ты что, совсем сумасшедший? Ты ведь только что из рейда. Ты же… ты же…
Он захлебнулся возмущением, и мне захотелось вытащить его из-за стола, прижать к себе… Я бы так и сделал, наверное, только Нор вдруг вскочил, отшвырнув в сторону стул.
А потом я уже не мог вставить ни слова. Мелкий орал, что я идиот, что таких, как я, надо запирать в лазарете и держать под наркозом, что если я опять вернусь скрюченный, он не будет больше меня лечить, и я могу загибаться хоть сутки…
Тут я тоже разозлился. И тоже вскочил из-за стола.
- Никто тебя не заставлял меня лечить! – голос срывался от обиды. – Никто не заставлял тебя ко мне лезть! Я в твоих услугах не нуждаюсь, понятно? Жил без тебя столько лет и одиннадцать лет в рейды без тебя ходил, слава Пространству, не умер. И дальше проживу благополучно!
Мы орали друг на друга еще минут пять. Пока не прозвенели третьи склянки. Нор замолчал, потом ойкнул, подхватился и заметался по каюте. Ну да – к Гренделю опаздывал.
В дверях он столкнулся с Лейном. На мгновение замер, смерил моего бывшего любовника взглядом – я даже испугался, что опять придушит… дистанционно. Но обошлось: Нор вылетел в коридор, а Лейн, наоборот, просочился внутрь. Выражение лица у него было виноватое, но меня оно совершенно не тронуло. К тому же я все еще был зол – и на него, и на Нора, и на себя за свою неудавшуюся попытку помириться…
- Вен, - пробормотал Лейн и застыл у двери. – Я… поговорить.
- Не о чем говорить! - рявкнул я. – Я тебе уже все сказал.
У него был такой вид… Эмоции Лейна я ощущал очень четко – он был расстроен, перепуган, но при этом совершенно удовлетворен сексуально. По самую маковку. По розовые аккуратные уши под длинными волосами. Я представил, как он трахается с Дорсетом, и злость перешла в какое-то странное чувство гадливости.
- Вен! - снова пискнул Лейн.
А я, в три шага преодолев разделявшее нас пространство, схватил его за ворот:
- Что ты хочешь мне сказать? Что тебе плохо у Дорсета? Врешь. Тебе с ним хорошо, очень хорошо. Ты забыл, что меня нельзя обмануть? Я чувствую все, что чувствуешь ты. Хочешь усидеть одной задницей на двух стульях? Не выйдет, Лейн. Ты свой выбор сделал, когда полез в Лабиринт. Я свой выбор сделал, когда ты оттуда вернулся. Иди туда, откуда пришел.
- Я тебя люблю! – выкрикнул он, но я уже открыл дверь и выпихнул бывшего любовника наружу.
Он долбился с той стороны, а я защелкнул замок, привалился к двери и закрыл глаза. Мне было очень паршиво, но я не привык отступать от принятых решений. Да и не возникало у меня желания отступить.
33.
Я был зол, как тысяча чертей. Нет, десять тысяч чертей. Никогда в жизни, кажется, так не злился. Даже на Перкса. А сейчас меня просто разрывало на миллион маленьких Норов, и хотелось разорвать еще что-нибудь, куда-то деть одолевающие, никому не нужные тревогу, страх, обиду и боль.
И Лейн этот еще – специально притащился, когда меня уже точно не должно быть во флате. Хотя, вроде, на этой неделе он работает в первую смену, а Дар утверждал, будто Дорсет его пасет тщательнее некуда. Не исключено, что сцена у Лабиринта с пощечинами и расставанием разыгрывалась исключительно для нового «хозяина», а на самом деле…
Я подумал о Невене с Лейном – вместе, в нашей каюте, - о пятнах на простыне, которые они оставят, и мне стало еще паршивее. За свои вчерашние мысли, за их позорную сладость, за крохотную надежду, за свою выходку со стаканом. Все это было недостойно офицера, никак недостойно! Но стыд, тоску и желание перекрывало главное: белобрысый балбес опять шел в рейд! Они там точно все рехнулись, с Гренделем во главе!
Я так ему и заявил – прямо с порога, кипя от возмущения.
Он приподнял брови, не вставая из своего любимого кресла:
- Вот как?
- Да! Нельзя так обращаться с людьми! Вы же ничего не знаете! – я кричал ему прямо в лицо, а он оставался невероятно спокоен, точно не к нему ворвался наглый чужой мальчишка и качает права самым бесцеремонным образом.
- И чего же я не знаю?
Я зажмурился, подышал носом, и продолжил уже тише, хотя внутри все клокотало:
- Вы не знаете, какой он вернулся в прошлый раз. Не вы его лечили ночью. Ему нужен отдых.
- А фермам нужна клетчатка, - спокойно напомнил старик.
- Но Вен же не железный, в конце-то концов, чего бы он там сам о себе не думал! – снова не выдержал я. – Вы понимаете, что он себя убивает?
- Он гораздо крепче, чем тебе кажется, мальчик, - мягко произнес Грендель.
- Мне ничего не кажется! Я знаю! Понимаете, знаю! Я чувствую!
- Ну-ну, ты еще недостаточно компетентный лекарь, чтобы утверждать настолько уверенно, - негромко проговорил старик.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |