– В-вы… вы знали?.. Знали и молчали?.. – изумленно выдохнул Эрик. – Но как… почему? Почему вы не сказали… не потребовали от меня объяснений?
– Как? – Винсент удрученно покачал головой. – Как я мог требовать от тебя объяснений, если я больше всего на свете боюсь потерять тебя? Если каждое утро, просыпаясь и видя тебя рядом, я могу думать только об одном – чтобы это длилось вечно. Все это время – эти три счастливых месяца – я схожу с ума от страха, что ты сочтешь свою цель исполненной и вернешься к своему… Шарлю. А я… – король судорожно вздохнул и вновь прижал юношу к себе, стараясь дать Эрику понять, насколько сильно он нуждается в нем. – Я не смогу без тебя…
Эрик спрятал мокрое от слез лицо на груди короля.
– Я тоже не смогу без тебя, – промолвил он тихо. – Мне не нужна жизнь, в которой не будет тебя, любимый.
– Повтори, – срывающимся от волнения голосом попросил король.
Эрик прогнулся в руках короля, чтобы заглянуть в растерянное лицо Винсента.
– Что повторить? – спросил он мягко.
– Ты назвал меня любимым… и сказал мне «ты»… впервые за все это время, – пробормотал Винсент неуверенно. – Я просто хотел убедиться, что мне это не послышалось.
– Тебе не послышалось, – Эрик вновь прильнул к королю. – Я люблю тебя. И не покину до тех пор, пока ты сам этого не захочешь.
Винсент стиснул Эрика в объятиях.
– Я никогда этого не захочу, – сказал он осевшим голосом. – Я дышу тобой, мой ангел.
Эрик уткнулся в грудь Винсента носом и ответил едва слышно:
– Ты так часто повторяешь мне слова любви, что я не могу не верить им. Но я хочу, чтобы и ты поверил в мою любовь. Хочу, чтобы ничто и никогда больше не омрачало наших чувств. Нам предстоит прожить вместе долгие годы, и я могу мечтать сейчас только о том, чтобы мы с тобой не расстались и в смерти, чтобы наши жизни оборвались в один день…
– Не говори о смерти, любимый, – проговорил Винсент, целуя белокурую макушку, – пока я с тобой, я бессмертен…
В его словах звучала такая непоколебимая уверенность, что Эрик не нашелся, что возразить, и, вскинув голову, приник к губам короля в жадном поцелуе.
* * *
Ночью Эрик проснулся резко, как от толчка. Открыв глаза, он увидел склонившееся над ним лицо короля. Тот сидел и пристально разглядывал своего фаворита. Эрик протянул руку и ласково коснулся щеки Винсента.
– Что, любимый? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Я люблю тебя, – тихо проговорил Винсент, не отрывая глаз от лица Эрика.
– Я тоже люблю тебя, – отозвался юноша нежно.
Винсент склонился, чтобы поцеловать юношу в высокий чистый лоб.
– Я думал, умру сегодня, – пробормотал он. – Когда Рене сказал… – король вздохнул. – У тебя были такие глаза… Я читал в них свой приговор и знал, что не доживу до следующего утра, если ты…
Эрик обвил руками шею короля и, потянувшись, накрыл его слегка подрагивающие губы своими.
– В моих глазах ты мог прочитать только страх, – сказал он, отстранившись. – И не за свою жизнь. Я никогда не боялся смерти, ибо моя жизнь всегда была пустой и никчемной. Она обрела смысл только теперь, когда я встретил тебя. Я люблю тебя, Винсент, и боюсь потерять. Я никогда не думал, что полюблю самого короля… Когда я отправлялся в Монкье в надежде спасти жизнь Шарля, я думал только о том, чтобы заинтересовать тебя… вскружить тебе голову. Я предполагал, что ты можешь увлечься мной, и хотел этого. Ради спасения Шарля. Но я и представить себе не мог, что и сам потеряю голову, и ты станешь для меня единственным и неповторимым. Я не думал, что ты станешь смыслом моей жизни.
Винсент прилег рядом, прижал юношу к себе и прижался губами к шее – туда, где билась под нежной кожей чувствительная жилка.
– Ангел мой, – вымолвил он, – твои слова дарят мне надежду… Надежду на то, что ты никогда не покинешь меня…
– Я никогда не покину тебя, – отозвался Эрик, тая от наслаждения. – Никогда… И знаешь… – юноша отстранился и заглянул в лицо короля, светившееся любовью, – я хочу открыть тебе одну вещь, которую не знал даже Рене, раскрывая тебе глаза на мою лживую и порочную личину, – Эрик с ласковой усмешкой заглянул в глаза короля. – Но прежде… признайся, как ты узнал о том, что я – сын садовника.
Винсент опустил глаза и, чувствуя, что краснеет, признался:
– Мы с Этьеном подслушали ваш разговор с Шарлем. Я не хотел, клянусь, но Этьен… сказал, что я могу узнать что-то, что поможет мне удержать тебя, и я… я не устоял перед соблазном, – он слегка встревоженно взглянул на Эрика. Тот улыбнулся.
– Я так и подумал, – с явным удовлетворением заметил он. – Признаю, я был недостаточно осторожен, забыв, что во дворцах даже стены имеют уши… Так значит, еще в тот день ты понял, что Шарль был моим любовником?..
Король кивнул.
– Кроме того, – проговорил он, – мы с Этьеном заподозрили, что и граф де Гийнн был твоим любовником.
Эрик усмехнулся.
– Вы очень догадливы, ваше величество… – потом провел кончиками пальцев по щеке короля и сказал: – Да, Морис был моим любовником. Он был первым мужчиной в моей жизни, и я любил его. Но есть одно обстоятельство, которое ты должен знать… Мы с Морисом узнали об этом, когда уже ничего нельзя было изменить. Перед самой своей смертью моя мать рассказала, что граф де Гийнн – мой отец. К счастью, она не узнала, что я занимался любовью с собственным отцом… Но это было, – голос юноши дрогнул, и Винсент прижал к его к себе.
– Мне все равно, – заверил юношу он, – кто ты. Мне все равно, кто и что было в твоей жизни до меня. Единственное, что имеет значение – то, что сейчас ты со мной. Все остальное… неважно. Я люблю тебя, мой ангел…
– Я тоже люблю тебя, мой король… – отозвался Эрик, и их губы слились в поцелуе, сладком и нежном, как и их любовь.
ЭПИЛОГ
читать дальше
Эрика разбудил теплый солнечный луч, замерший на его лице. Не открывая глаз, он зевнул и сладко потянулся. Рука сама собой скользнула по соседней половине кровати. Короля уже не было, но под рукой явственно ощущалось присутствие чего-то странного – нежного и бархатистого. Да и сладкий аромат, витавший в воздухе, лишь подтверждал, что в спальне происходило нечто необыкновенное. Эрик открыл глаза и ахнул: вся постель была усыпана алыми лепестками роз. Он сел и увидел, что розовые лепестки таким же алым ковром устилают пол королевской опочивальни. Эрик рассмеялся и вновь откинулся на подушки. За те четыре года, что они были вместе, юноша уже научился снисходительно относиться к подобным безумствам короля. Любовь Винсента ничуть не угасла со временем, как предполагали некоторые скептики и как шипели завистники, напротив, с каждым новым днем любовь короля словно разгоралась все ярче и ярче, и Эрик купался в этой любви, словно саламандра в огне.
– Я так и думал, что ты уже проснулся, мой ангел, – раздался из дверей знакомый до замирания сердца голос, и Эрик повернул голову к входившему. Король, мягко ступая по розовым лепесткам, приблизился к постели и, опустившись на колени, спрятал лицо в растрепанных белокурых локонах, рассыпанных по подушке. Эрик провел рукой по непокорным черным волосам любовника.
– Ты – безумец, Винсент, – сказал он с улыбкой, потом с притворной строгостью поинтересовался: – Что, скажи на милость, означает весь этот мусор на нашей постели и на полу?
– Сегодня день твоего совершеннолетия, – нежно сообщил король. – Ты стал совсем взрослым, мой ангел…
– Ах, а до этого ты, стало быть, считал меня ребенком? – вскричал Эрик возмущенно.
Король засмеялся и в мгновение ока оказался рядом с ним.
– Конечно, ребенком. Самым очаровательным, самым прекрасным и самым желанным на этой земле… – осыпая юношу поцелуями, сказал он. – Самым желанным…
Эрик сопротивлялся, с шутливой суровостью твердя, что не встречал еще человека коварнее, чем повелитель Эльмайры.
– Когда ты затащил меня в свою постель, ты не напомнил мне, что я ребенок, и только теперь ты вдруг вспомнил об этом…
– Прости… – с улыбкой проговорил король. – Я был не прав. Ты не был ребенком, не был!
– Так-то лучше! – удовлетворенно заметил Эрик, сдаваясь. Король, тут же воспользовавшись его уступкой, жадно впился в губы любовника.
– Ты и сейчас ребенок, – простонал он.
Эрик хмыкнул, но поцелуя не прервал, напротив, запустив пальцы в волосы короля, еще крепче прижал его голову к себе. А потом неожиданно оттолкнул Винсента и, извернувшись, в один миг оказался сидящим у него на груди.
– Ага! – вскричал он торжествующе. – Вот ты и повержен, коварный обольститель! Я не отпущу тебя, пока ты не возьмешь назад свои слова!
Король, ухватив юношу за талию, смиренно ответил:
– Я беру назад все слова, какие ты хочешь, любовь моя. Оставлю только три: Я. Люблю. Тебя, – его глаза потемнели от желания, и Эрик, почувствовав его возбуждение, наклонился и поцеловал короля в губы долгим чувственным поцелуем, потом скатился с него и потянул мужчину на себя, с радостной готовностью отвечая на его обжигающие ласки.
* * *
А вечером был бал, великолепный, грандиозный бал, устроенный королем по случаю совершеннолетия своего любимца. Даже королева почтила своим присутствием это торжество. За эти четыре года, что Эрик был любовником ее мужа, они с Жозефиной сблизились. В отличие от других фаворитов Эрик относился к королеве с величайшим почтением и часто навещал ее, чтобы справиться о здоровье и развлечь непринужденной беседой. Жозефина полюбила его общество и всегда искренне радовалась его приходу. В присутствии Эрика она даже начала смеяться и шутить. Один из немногих, юноша понимал, что ей отпущен короткий век, и старался сделать ее жизнь интереснее и разнообразнее. Король поначалу категорически воспротивился подобной заботе своего фаворита о своей супруге. Не то чтобы он ревновал Эрика к Жозефине, но ему было нелегко расставаться с Эриком даже на короткое время, а юноша проводил в покоях королевы порою несколько часов кряду, и однажды король не выдержал.
– Ты проводишь с моей супругой времени больше, чем со мной, – сказал он Эрику, даже не пытаясь скрыть обиду.
– Ты не меньше времени проводишь с графом де Фийе, – парировал Эрик бесстрастно, – однако я ни разу не упрекнул тебя в этом, как впрочем и в том, что весьма много времени ты проводишь со своей прекрасной и капризной любовницей.
Винсент, моментально забыв о своей обиде, ошеломленно уставился на Эрика.
– С любовницей?! – выдавил он чуть ли не с ужасом. – С какой еще любовницей, о чем ты говоришь?!..
– С твоей страной, – пояснил юноша спокойно. – Однако я, как видишь, ни разу не поставил тебе это в вину.
Винсент облегченно ткнулся лицом в шею Эрика.
– Бог ты мой, Эрик, – простонал он, – как же ты напугал меня. Я уж решил, что кто-то решил очернить меня в твоих глазах, приписав мне связь, которой не существует…
Эрик засмеялся и, гладя волосы короля, сказал:
– Прошу тебя, любимый, никогда не упрекай меня за то, что я провожу так много времени с ее величеством. Она очень несчастна, больна и одинока. У нее нет здесь друзей, и ты никогда не любил ее, хотя и относился к ней с уважением. Ей осталось совсем немного, она медленно угасает, и я… я хочу подарить ей хотя бы свою дружбу, коли уж я не могу подарить ей свою любовь. Мы с тобой счастливы, Винсент, так неужели мы не можем поделиться с ней частичкой этого счастья? Ведь ей так мало нужно – всего лишь чуть-чуть внимания и заботы.
– Ты прав, как всегда, – произнес Винсент со вздохом. – Прости меня. Я не должен был заводить этот глупый разговор.
И Эрик продолжал скрашивать одиночество Жозефины, даря ей свою дружбу, и она обожала его. И в день его совершеннолетия она преодолела свое недомогание и появилась на балу.
– Вы великолепны, ваше величество, – склоняясь, чтобы поцеловать худую руку королевы, произнес Эрик, и это вовсе не было лестью. Если не обращать внимания на темные круги под глазами, вид у Жозефины можно было счесть даже цветущим. Она улыбнулась Эрику с благодарностью.
– Только для вас, мой друг, – тихо отвечала она. – Только для вас.
– Вы знаете, как я ценю это, – улыбнулся Эрик. – Ваше присутствие на этом балу – огромная честь для меня.
– Так же, как для меня – ваша дружба, – искренне призналась Жозефина.
Присутствовал на балу и наследный принц. Кристиану было семнадцать, и из очаровательного мальчика он постепенно превращался в невероятно красивого юношу, необычайно похожего на своего отца. Теперь он гораздо чаще появлялся в Монкье, и на то у него была веская причина: его юное чистое сердце принадлежало обворожительному фавориту его отца. Кристиан влюбился в Эрика с первого взгляда, и при всем своем желании мальчик не смог скрыть свою любовь – трепетную и страстную. Его юность и неопытность придавали этой любви особую утонченность, и только слепой мог не понять и не увидеть этого.
Король слепым не был никогда, а любовь к Эрику делала его зрячим вдвойне. Ночью того дня, когда его наследник, приехав в Монкье навестить родителей, впервые увидел Эрика и впервые за все годы выразил желание остаться во дворце на ночь, Винсент сказал Эрику:
– Мой сын влюбился в тебя.
Эрик внимательно посмотрел в глаза любовника и очень серьезно спросил:
– Тебя это беспокоит?
– Нет, – так же серьезно ответил король, потом улыбнулся: – Меня гораздо больше обеспокоило бы, если бы Кристиан остался бы к тебе равнодушен. Тогда я стал бы думать, а мой ли это сын?
– Твой! – засмеялся Эрик. – В этом не может быть никаких сомнений, он слишком похож на тебя.
– Тогда ему сам бог велел любить тебя, – вздохнул Винсент.
И Кристиан любил. Любил по-юношески страстно и пылко, хоть и понимал, что его любовь безответна и совершенно безнадежна. Во всяком случае, пока жив его отец…
Эрик относился к нему несколько иначе, чем к прочим своим поклонникам, влюбленным в него порой не менее страстно. В Кристиане Эрик видел юного Винсента, и ему было жаль мальчика. Юноша принимал все знаки внимания, которые оказывал ему наследный принц, с сочувствием и снисходительностью, но каждый раз давал понять, что все его попытки завоевать сердце любимца короля бесполезны.
Однако и королю было жаль сына. Винсент лучше, чем кто бы то ни было, понимал, как страдает его мальчик. Он был благодарен Эрику за то, что тот не отталкивает Кристиана и принимает его любовь с благодарностью, пусть и не даря ничего взамен. Но Винсент видел, что принц и не смеет просить Эрика ответить на его чувства. Тот принадлежал его отцу, и это было свято для Кристиана. Однако в день шестнадцатилетия наследного принца Винсент решился.
– Я хочу поговорить с тобой, Эрик, – сказал он своему фавориту, когда они проснулись. Король заметно волновался, и юноша невольно встревожился.
– Что-то случилось?..
– Эрик… – король осторожно взял юношу за руку, – ты можешь рассердиться на меня, я знаю, но… я должен сделать это. Прошу тебя, любимый, ты все равно когда-нибудь изменишь мне… – серебристые глаза Эрика расширились от изумления, однако взволнованный король не заметил этого. – Так почему бы тебе не сделать это сегодня… с моим сыном?..
– Что?! – вскричал Эрик, чувствуя, как ярость поднимается в его душе. – С твоим сыном?!.. Боже, еще один! Да что за проклятье на мне?! Один человек, которого я любил и который утверждал, что любит меня, спокойно подложил меня под своего сыночка, теперь и ты норовишь сделать то же самое. Не выйдет, дорогой! Я люблю тебя, а не твоего сына, и хочу быть с тобой, а не с твоим сыном. Только с тобой!
Винсент прижал к себе полыхающего яростью юношу и виновато сказал:
– Я просто до сих пор не могу поверить, что ты со мной, что ты любишь меня… и по-прежнему безумно боюсь потерять тебя.
– Ты не потеряешь меня, – отозвался слегка успокоившийся в теплых объятиях любовника Эрик, – если только не будешь выдумывать всякие глупости. Но имей в виду, – юноша грозно взглянул на любовника, – если только хотя бы раз еще ты предложишь мне нечто подобное, я придушу тебя, мой король, запомни это!
– Я запомню, – покорно отозвался повелитель Эльмайры, неизменно превращавшийся в кроткого ягненка под суровым взглядом своего фаворита. – Просто мне очень жаль Кристиана, и я подумал…
– Тебе не стоит думать о таких вещах, – ворчливо заметил Эрик, устраиваясь поудобнее в объятиях короля. – Все равно в твою венценосную голову ничего хорошего не придет. Твое дело – думать о благоденствии государства, а о счастье Кристиана подумаю я…
Король сдержал слово и больше никогда не заводил с Эриком такие разговоры, а вот юноше пришлось поломать голову, чтобы сдержать свое обещание. Однако, как и бывает в подобных случаях, решение пришло само собой. На одном из приемов глаза Эрика выхватили из толпы изящную фигурку юноши лет двадцати. Он был чем-то похож на Эрика, хотя о полном сходстве речь не шла. Тем не менее, Эрик решил, что знакомство с этим юношей может излечить наследника престола от любовной хандры.
Юношу звали Лион де Лювье, он происходил из древнего и славного рода и обладал не только обворожительной внешностью, но и развитым умом и сообразительностью, об этом говорило хотя бы то, что Лион сразу же понял, что хочет от него блистательный фаворит его величества.
– Боюсь только, – сказал молодой человек, слегка смущаясь, – что мне не удастся превзойти вас ни красотой, ни умом, ни совершенством.
– Я отнюдь не безупречный идеал, – возразил Эрик, – и от вас не требуется в чем-либо превосходить кого-либо. Ваша задача заключается в другом – вы должны увлечь его высочество своей красотой и своим умом. Его юность и неопытность в делах любовных помогут вам. Надеюсь, он нравится вам хоть немного? – поинтересовался Эрик.
– Совсем даже не немного, – с мечтательным видом признался Лион. – Я не видел юношу прекраснее его высочества, но я и не смел даже грезить о нем… Я видел, как он смотрит на вас.
– Тогда тем более вам не составит особого труда завоевать его сердце, – улыбнулся Эрик. – Чуть-чуть терпения, чуть-чуть изобретательности, и он будет вашим. Разумеется, вам не удастся сразу же стереть из его памяти мой образ, однако нет ничего невозможного…
Эрик сам представил Кристиану Лиона и с радостью лицезрел, что они довольно быстро нашли общий язык. Винсент же с удивлением смотрел на новое лицо в окружении сына, но когда Эрик рассказал ему о своей задумке, долго смеялся. Успокоившись, король притянул Эрика к себе и серьезно сказал:
– Если он мой сын, он будет любить тебя до конца своей жизни… и будет ждать моей смерти, чтобы предложить тебе свою любовь. Возможно, он будет спать с другими и даже получать от этого удовольствие, но любить он будет тебя.
Теперь, год спустя, Эрик мог только признать правоту любимого. Лиону, без сомнения, удалось увлечь Кристиана, они быстро стали любовниками, и наследный принц выглядел вполне довольным жизнью, но в глазах его, устремленных на Эрика, порою мелькала такая тоска, что у юноши сжималось сердце. Кристиан продолжал любить Эрика, и с этим ничего нельзя было поделать, разве что уповать на все излечивающее время.
И, разумеется, Этьен де Фийе со своим верным Готье также присутствовали на балу. За эти годы граф де Фийе не только совершенно примирился с королевским фаворитом, но и полюбил его всей душой, за что Эрик платил ему нежной привязанностью и искренним уважением, и в отношениях двух дорогих Винсенту людей царила абсолютная гармония. Эрик и Этьен прекрасно ладили между собой, и Винсент порою диву давался, как легко, практически с полуслова, эти двое понимали друг друга, и как часто их мысли и поступки сходились. Готье посмеивался над Этьеном, припоминая, как тот когда-то ненавидел Эрика, но к самому королевскому фавориту относился с прежним благоговением. Впрочем, как и многие в Монкье. И на балу все придворные искренне желали добра и счастья прекрасному фавориту государя.
Король, не сводивший с него глаз весь вечер, присоединялся ко всем этим пожеланиям, а сам желал только одного: прожить с Эриком долгую и счастливую жизнь и умереть в один день с ним. Только это, по мнению Винсента, могло быть настоящим счастьем.
Как, впрочем, и по мнению Эрика.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |