Тамара Шамильевна Крюкова 10 страница

— Послушайте! Я невиновна!

Марика просила, взывала, умоляла. Напрасно. Нет ничего страшнее безумия толпы. Вокруг не нашлось ни одного сострадающего сердца, чтобы ее пожалеть.

Удовлетворенная своей работой, Ведунья усмехнулась. На этот раз все шло как по маслу. Девчонка ей никогда не нравилась. В маленькой цыганке было что-то настораживающее, чего даже пронырливая Ведунья не могла постичь. Однако главное дело ждало старую ведьму не здесь. Карты предсказывали, что нынче — переломный день. Если верить гаданию, сегодня она, рядовая ведьма, могла повлиять на судьбу мира и изменить ее. Вряд ли мир заметит гибель маленькой оборвашки. Тут пахло короной. Самое время отправиться во дворец, решила Ведунья, обернулась вокруг себя и растворилась в воздухе.

Никто не обратил внимания на странное исчезновение «добропорядочной» старушки. Люди были слишком заняты тем, чтобы наказать «ведьму».

Глава 24

Чудовищный костер

Чарующий, пластичный танец пламени завораживал. Огненные языки то устремлялись вверх, разбрызгивая искры, то сникали, лаская переливчатое, червонное золото головешек.

Глеб стоял возле камина, наблюдая за игрой света и тени. Близилось утро, а он так и не ложился. Спать не хотелось, слишком много событий и волнений выдалось за прошедшую ночь. Сначала он ждал возвращения Прошки, но не успел порадоваться тому, что побег удался, как в городе поднялся переполох. Разве он мог уснуть, когда на Марику была объявлена охота? Казалось, весь мир настроен против нее.

Юноша в бессилии сжал кулаки. Почему он, наследник престола, сиятельный принц, будущий правитель государства не мог ей помочь? Чего тогда стоят власть и корона? Ничего, как головешки в камине. Блестят и переливаются, точно драгоценные самоцветы, а на поверку это всего лишь обуглившиеся деревяшки. Стоит погаснуть огню, и они обернутся золой и пеплом.

— Чистая правда. Все обернется пеплом, — вдруг отчетливо услышал Глеб.

— Кто здесь? — спросил он, настороженно вглядываясь в полумрак комнаты.

Тяжелые фалды бархатной портьеры зашевелились, и оттуда вышла Ведунья.

Ведьма ничуть не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она суетливо огляделась и направилась к камину. Глеб брезгливо отстранился, чтобы показать незваной гостье, что не желает иметь с ней ничего общего. Однако ее не смутил столь холодный прием. Она умильно поглядела на юношу и сказала:

— Не ожидал? Напрасно. Я о тебе, касатик, не забываю. Вот поговорить пришла.

— Нам не о чем разговаривать, — отрезал Глеб.

— Ошибаешься. Разговор может получиться очень интересный. Или тебе все равно, что случится с цыганкой?

Вопрос застал Глеба врасплох. Позабыв о том, что будущий монарх всегда должен сохранять внешнее спокойствие, он подался вперед и с волнением спросил:

— Вы знаете, что с Марикой?

Старуха будто оглохла. Она взяла кочергу и рассеянно пошевелила в камине угасающие угли. Дремавшее пламя зашипело, как потревоженная змея, и возмущенно взметнулось вверх. В зрачках у старухи вспыхнули красноватые блики.

— Все обратится в пепел, — пробормотала она.

— Вы не ответили на мой вопрос, — раздраженно сказал Глеб.

— Нет, касатик. Это ты пропустил мой ответ мимо ушей. — Ведунья указала на огонь и зловеще прошептала: — Вот какая участь ждет твою подружку.

Глебу вдруг стало душно, несмотря на то, что в комнате было довольно прохладно. Пророчество Лунного рыцаря совпадало со злобным карканьем старой ведьмы.

— Нет! — порывисто воскликнул он.

— Коли ты так уверен, то нам и говорить не о чем, — усмехнулась старуха и притворилась, что собирается уйти.

— Погодите! Где она? — настойчиво спросил юноша.

— В заброшенной кузне.

— В кузне? Что она там делает?

— Кузнецу подсобляет достать из-под земли заговоренное золото.

— Неправда! Марика не ведьма! — выкрикнул Глеб.

— Я и не спорю, — кивнула старуха. — Твоя подружка хочет пустить клад на добрые дела и тем самым спасти заблудшую душу кузнеца. Только ведь люди этого не знают. А что бы ты подумал на их месте? Кому взбредет в голову ночью искать золото в таком гиблом местечке? Похоже на ведовство, — противно захихикала Ведунья.

При виде ее довольной физиономии Глеба запоздало посетила догадка, кто виновен во всех несчастьях.

— Это вы подкинули Марике в комнату череп и всякую прочую дрянь. И вы напустили порчу на Агнессу, — произнес он, глядя ведьме в глаза.

— Я, касатик. Кому же, как не мне. И кошелечек герцогине под подушку я подсунула, — покорно согласилась она.

Так вот о какой ведьме говорил Лунный рыцарь! Значит, Марика тут ни при чем. Открытие ошеломило Глеба. Ему захотелось придушить, растоптать ехидную старуху, чтобы никогда не видеть ее гнусной ухмылки.

Видя, как он разозлился, Ведунья одобрительно цокнула языком:

— До чего ж мне любо, когда в людях просыпается душегубство.

Глеб смутился. Он позабыл о том, что Ведунья умеет читать мысли. В ее присутствии нужно было держать ухо востро и гнать от себя все дурное. Старуха только и ждала, чтобы в человеке проснулось зло.

— Не скажу, что рад доставить вам удовольствие. Во всяком случае, больше этого не повторится, — холодно произнес он.

— Не серчай, касатик. Зря ты меня злодейкой считаешь. Хочешь, я Агнессу прямо сейчас разбужу? — предложила Ведунья и, не дожидаясь ответа, пробормотала заклинание. — Вот и все. Герцогиня снова бодра и здорова. Можешь проверить.

— С чего это вы так расщедрились? — насторожился Глеб.

— Исключительно по доброте. Не хочу, чтобы она проспала самое интересное. А то ведь бедняжка не ведает, что в мире творится, — слащаво проговорила старуха, а про себя подумала: «Пускай полюбуется, как ее любимую доченьку сожгут заживо».

— А на Марику немоту вы напустили тоже из добрых побуждений? — сквозь зубы процедил Глеб.

— Нет, я тут ни при чем. Напраслину на себя брать не буду. Всему виною клад из заброшенной кузни. Его можно копать только с полуночи до первых петухов и до конца работы нельзя промолвить ни словечка. Девчонка за одну ночь не управилась, вот ей и пришлось молчать, точно воды в рот набрала, иначе разделила бы участь кузнеца.

Вот и объяснение странному молчанию девочки. Все вставало на свои места. Глеба обожгло стыдом. Как горько было Марике сидеть в заточении по ложному обвинению, и никого не оказалось рядом, чтобы ее поддержать. Страшно подумать, что ее могли осудить как ведьму! Конечно, он не верил в наветы и клевету, но у него не было доказательств, а теперь они есть. Но почему Ведунья обо всем рассказала? Ее откровенность настораживала. Старая карга ничего не делала без умысла. Между тем Ведунья по-хозяйски расположилась в кресле и продолжала:

— Если б ты ей побег не устроил, она бы до сих пор в молчанку играла.

— Значит, ей удалось выкопать клад? — с надеждой в голосе спросил Глеб.

— А то! Шустра не по годам, вот что я скажу. Но и я не лыком шита. Сейчас ей вряд ли поможет красноречие, — ведьма противно засмеялась.

— Что вы с ней сделали?

— Ничего. Там и без меня полно охотников до нее добраться. Гляди, коли хочешь.

Ведунья вытащила из ридикюля жестяную коробочку, открыла крышку и, взяв оттуда щепотку грязно-белого порошка, приготовленного из толченых костей грифона, бросила в камин.

Сполохи, отбрасываемые пламенем на прокопченную стенку, вдруг стали обретать очертания живой картины. На заднем плане проступила мрачная, приземистая кузня. Возле нее, как муравьи, суетились люди. Они таскали хворост и прутья и укладывали их возле стен постройки. Марики нигде не было видно. И вдруг Глеба ошеломила страшная догадка: люди собираются сжечь запертую в кузне девочку.

— Хочешь, я ее вызволю? — предложила Ведунья, щелкнула пальцами, и видение пропало.

— Какова цена за вашу услугу? — нетвердым голосом спросил юноша.

— Что попусту спрашивать? Тебе давно известно, что мне надобно, — старуха хитро прищурилась и шутливо погрозила пальцем.

Глеб знал, за чем охотится ведьма, и это была цена, которую он ни за что не согласился бы заплатить.

— Я не торгую своей душой, — наотрез отказался юноша.

— У тебя нет выбора. На твоем месте я бы не стала артачиться. Ежели девчонку сожгут, ты все равно не найдешь себе покоя. Так что тебе не след брезговать моим предложением, — зловеще предрекла Ведунья.

Глеб не верил в посулы и обещания ведьмы. Он слишком хорошо помнил давнишний урок: никогда не прибегай к помощи зла, а то получишь еще большее зло. Если он хотел спасти Марику, то нужно было спешить. Каждая минута грозила стать роковой. Юноша опрометью выскочил из комнаты.

— Глупец! Без моей помощи тебе все равно не успеть, — крикнула Ведунья вдогонку, но Глеба и след простыл.

Оставшись в одиночестве, ведьма в сердцах плюнула. Она понадеялась, что наконец-то сломит упрямство наследного принца. Недаром на картах выпало, что нынче судьбоносный день и она, обычная ведьма, может повлиять на весь ход истории. Почему же все сорвалось? Неужели карты лгут?

Огонь не хотел заниматься, будто даже он чувствовал чудовищную несправедливость, которую собирались совершить люди и которую они называли правосудием. Факелы шипели и сердито потрескивали, словно не желали делиться огнем с кучей хвороста. Наконец удалось поджечь несколько веток. В возбужденной толпе раздались радостные крики, но хилые язычки пламени сникли и погасли.

Марика слышала, как кто-то суеверно проговорил:

— Не горит. Как будто заговоренная. Ему тотчас возразил другой голос:

— Ерунда. Просто хворост сырой.

— Поддайте еще огоньку, — подхватило сразу несколько голосов.

Марика больше не кричала и не молила о пощаде. У нее не осталось слов, чтобы тронуть сердца своих палачей. Сквозь щель в двери она видела сосредоточенные, злые лица людей и не находила в них ни тени сострадания. Взывать к ним было бессмысленно. Все происходящее казалось кошмарным сном. Такого не могло случиться наяву. Людей не сжигают заживо.

Девочка жарко молилась. Ей оставалось надеяться лишь на чудо, и она жадно хваталась за эту зыбкую надежду, сжимая в кулаке оберег. Знак, посланный духами, не мог оказаться ложным. Может быть, поэтому люди так долго и тщетно пытались зажечь гибельный костер.

Но вот настойчивость толпы была вознаграждена. Хворост затрещал. Бойкие язычки пламени были встречены приветственными возгласами. Огонь принялся с жадностью лизать хворост, перекидываясь на новые ветки. Мало-помалу огненное кольцо сомкнулось вокруг кузни.

Марика, точно окаменев, жалась к горну и широко открытыми глазами глядела, как у противоположной стены языки пламени взметаются под самые окна, заглядывая внутрь. Неужели, вернув амулет, духи хотели напомнить, что никто не может безнаказанно идти против их воли?

Губы продолжали беззвучно творить молитву. Девочка не плакала. Лишь золотые искры отраженного пламени вспыхивали в ее огромных, черных глазах. Она все еще не верила, что жизнь может так нелепо и жестоко оборваться. Это была какая-то ошибка. Люди не могли так поступить. Откуда в них столько злобы?

Жар подбирался все ближе. Стало трудно дышать. Безжалостный огонь карабкался вверх, пытаясь перекинуться на крышу. Старые балки долго сопротивлялись, но потом и они заразились лихой удалью огня и начали потрескивать.

Марика задыхалась. Горячий воздух обжигал легкие. Клубы едкого дыма сочились сквозь каждую щель и отверстие, окутывая кузню сизым маревом.

— Стойте! Что вы делаете?! — сквозь наплывающее беспамятство услышала она голос Глеба. Или ей показалось, что услышала? Голова кружилась. Перед глазами все плыло. Сознание угасало.

— Пустите меня. Я должен ее спасти!

Юноша рвался внутрь. Несколько взрослых мужчин едва удерживали его. Он видел, что крыша еще цела. Значит, оставалась надежда.

Внезапно Марика осознала, что знакомый голос — не морока и не галлюцинация. Глеб в самом деле пришел ей на по— мощь. Девочка встрепенулась, заставив помутненное сознание проясниться. Ей отчаянно захотелось жить, вырваться из огненного безумия. С появлением Глеба в нее вселилась уверенность, что все обойдется и будет хорошо. Перекрыв рев пламени, над пожарищем взметнулся ее отчаянный крик:

— Глеб! Я боюсь! Помоги!!!

При звуке этого чистого, детского голоса толпа очнулась. С глаз людей словно спала пелена, и они осознали чудовищность преступления, которое затеяли. Они сжигали ребенка, маленькую девочку. Толпа растерялась, не зная, как исправить содеянное и потушить пожар. В это время раздался громкий треск. Одна балка не выдержала и рухнула. Искры горящими алыми мотыльками взметнулись в поднебесье.

Пламя ворвалось в кузню. Спасения не было. Марику отбросило в яму, из которой она выкопала клад. Но та была слишком мелкой. В ней нельзя было укрыться ни от бушующего огня, ни от едкого дыма. Теряя сознание, девочка судорожно сжимала в кулаке бесполезный оберег.

«Зачем Варга говорила, будто сквозь дырочку на меня смотрит удача?» — с горечью подумала она, проваливаясь в бездну беспамятства.

Глава 25

Врата смерти

Земля разверзлась. Марика полетела вниз. Она упала, по-кошачьи приземлившись на четвереньки. Сверху посыпались комья глины, ошметки грязи и камни. Девочка сжалась в комочек, пытаясь защититься от ударов. Она не видела, как земля медленно сошлась у нее над головой. Внезапно стало темно и все стихло: гул бушевавшего огня, крики толпы.

Из кромешного огненного ада она попала в промозглую сырость подземелья. В затхлом воздухе пахло плесенью и гнилью. Девочка на ощупь исследовала свое пристанище и кругом упиралась в осклизлую глину. Было тесно, как в могиле. Марику прошиб холодный пот. Оказаться заживо погребенной было ничуть не лучше, чем сгинуть в огне. Прежде она не боялась ни темноты, ни тесных помещений, но сейчас ей чудилось, будто стены надвигаются на нее, вот-вот готовые раздавить. Не задумываясь о том, что она может вызвать обвал, девочка в отчаянии заколотила кулаками по нависшему над ней земляному пологу.

— Нет! Я не хочу! — выкрикнула она, как будто кто-то мог услышать ее и прийти на помощь.

К своему удивлению, она услышала хриплое дыхание и отчетливые слова:

— Не бойся. Тут огонь тебя не достанет.

У Марики по спине поползли мурашки. Она узнала голос кузнеца. Но где мог уместиться великан, когда ей и самой было тесно?

— Я умерла? — дрожа от холода и страха, спросила она.

— Нет. Коли получится, я тебя из полымени живой выведу. Долг платежом красен.

— В кузне есть подземный ход? — догадалась девочка.

Сердце защемило от сладкой надежды, но радость оказалась преждевременной.

— Не. Оттоль нет никакого выхода, — мрачно ответил кузнец.

— Тогда как я выберусь? Ты ведь обещал вывести меня.

— Через небытие. Мимо Врат смерти. Авось получится. Зажмурься, — скомандовал кузнец.

— Зачем? Тут и так темно.

— Затем, чтоб верить. Без веры небытие не пройдешь.

— Почему?

— Для человека вера — вроде стержня. Она его поддерживает. Вера в душе живет, а люди глазам больше доверяют. Закрой глаза и смотри душой. Пока тебя вера ведет, дорога гладкой кажется. А как глазам поверила, пиши пропало. Засосет.

Марика мало что поняла из объяснения кузнеца, но сейчас было не до рассуждений. Да и не все ли равно, как идти в кромешной тьме: с открытыми глазами или зажмурившись?

— А куда идти-то? Тут никакой лазейки, — растерялась девочка.

— Иди, куда вера поведет, — повторил кузнец.

Марика зажмурилась и поползла вперед. К ее удивлению, ничто не преградило ей путь. Она медленно поднялась, каждое мгновение опасаясь удариться головой, но низкий свод будто отступил, давая ей возможность встать в полный рост.

— Поспешай, — подбодрил ее невидимый провожатый.

Девочка пошла. Дорога под ногами была ровная и гладкая, будто вымощенная. Марика потеряла счет времени. То ей казалось, что она едва начала путь, то будто прошло немало часов, хотя усталости не чувствовалось.

— Долго ли идти? — спросила она.

— Долго ли, коротко ли? Кто ж его знает. На то и небытие, что тут ничего нет, даже времени.

Ответ кузнеца настолько ошеломил Марику, что она невольно остановилась и открыла глаза.

— Вот тебе и раз! Может, мы тут до скончания века будем…

Девочка осеклась, не договорив. Ее охватил страх. Чернота вокруг походила на темноту, но это была не тьма, а нечто страшное и неосязаемое. Кругом зияла пустота. Взгляд девочки упал вниз.

Почвы под ногами не было. Там простиралась бездна, а далеко в глубине клубился темный пар. Марика не увидела, а скорее почувствовала его.

Стоило девочке понять, что у нее нет точки опоры, как под ней разверзлась невидимая воронка, и Марику стало стремительно засасывать вниз. Она попыталась за что-нибудь уцепиться, но руки хватали лишь воздух.

Внезапно кто-то подцепил ее за шкирку, как котенка. Это был кузнец. Сейчас от него исходило голубое свечение, и он выглядел в точности как призрак. Великан держал ее огромной лапищей и неодобрительно качал головой.

— Говорил же, не гляди. В небытии всегда так. Пока думаешь, что идешь по тверди, — под ногами твердь. Человек силен верой.

Марика крепко смежила веки.

— Теперь уж жмурься, ни жмурься, тебе не пройти. Тебя твои мысли будут вниз тянуть, — сказал кузнец.

Девочка открыла глаза и спросила:

— А как же ты не проваливаешься?

— Тебе этого знать не надобно, — буркнул кузнец и отвел глаза.

Чтобы проверить свою догадку, Марика протянула к нему руку, но ее пальцы, не ощутив ничего, прошли насквозь.

— Ты тоже… — пролепетала девочка. На мгновение ей показалось, что ее

больше ничто не держит. Она чуть не сорвалась и не полетела вниз, как вдруг молнией вспыхнувшая мысль заставила ее по-новому понять то, о чем говорил кузнец. Она не случайно вышла живой из огня. Ее вели какие-то высшие силы. Это они благословили кузнеца на доброе деяние. И они спасли ее от пожарища не для того, чтобы она, потеряв веру, сгинула в небытии.

Марика прошептала молитву и пошла легко и свободно, словно у нее выросли крылья. Пустоты больше не было. Вокруг по-прежнему зияло ничто, но впереди черноту распорол луч света. Он лился сверху, как будто солнце сочилось сквозь бредень облаков.

— Смотри, там свет! — радостно воскликнула девочка.

— Это огонь костров, — глухо отозвался кузнец.

— Да нет же! Это небесный свет. Видишь?

— Там Врата. А за ними чад и пламя, — дрожащими губами произнес кузнец.

— Нет там никакого чада. Неужели ты не видишь? — удивилась Марика.

Великан помотал головой:

— Каждому свое. Но я не боюсь. Я готов. А ты поостерегись. Тебе во Врата заходить не след. Чтоб на землю вернуться, иди мимо.

С этими словами он побрел к одному ему видимым Вратам.

«Я так хочу, чтобы он тоже увидел свет!» — подумала Марика, провожая его взглядом, и вдруг отчетливо услышала:

«Будь осторожна в своих желаниях».

Голос звучал как будто в ней самой, точно чья-то мысль без слов возникла в ее сознании.

«Что плохого в моем желании?» — молча возразила девочка.

«А если он не готов к свету?» — получила она неслышный ответ.

«Конечно, готов. Он ведь спас меня», — подумала Марика.

«Посмотрим».

В тот же миг свет погас. Раздалось хлопанье крыльев. Откуда ни возьмись, на Марику налетела стая ворон. Черные на черном они были едва различимы. Их была такая туча, что все кишело крыльями, когтями и острыми клювами. Услышав шум, кузнец вернулся и бросился на помощь девочке.

— Кыш! Кыш, окаянные!

Широко размахивая руками, он отогнал стаю. Вороны тенями растворились в воздухе, и взору обоих путников открылись Врата смерти. Гигантская арка, сложенная из черного оникса, словно вырастала из клубов дыма. По обеим ее сторонам вздымались огромные скалы, похожие на кристаллы антрацита, на вершинах которых сидели два стервятника, искусно выточенные из такого же черного камня. Внезапно острый, изогнутый клюв одной из птиц щелкнул. Каменные грифы ожили. Они вытянули голые шеи и уставились на пришедших.

— Ты опоздал, — произнес один стервятник.

— Ты должен был явиться сразу после того, как с тебя было снято заклятие, — продолжил другой.

— Я вот… это… вот за ней вернулся, — залепетал кузнец, указывая на Марику.

Хищные птицы захлопали крыльями и осуждающе заклекотали:

— Помимо опоздания ты нарушил основное правило, привел сюда живого человека. У нее оставалось несколько минут жизни, прежде чем она должна была предстать перед нами. Живым тут не место. Мы не можем открыть перед ней Врата.

— И не надо. Пускай идет мимо, — сказал кузнец.

— Не тебе решать, червь. Отсюда хода нет! — хором выкрикнули стервятники.

— Зачем неправду говорите? — встряла в разговор Марика.

Грифы вскрикнули и, не мигая, уставились на девочку. Они не ведали подобной дерзости, чтобы им возражал презренный смертный. Марина поняла, что сказала что-то не то, и пояснила:

— Когда я в таборе жила, у нас Захара молнией ударило как есть до смерти. Не дышал, и сердце не билось. Его уж хоронить собрались, а Варга не велела. И правда. На третий день ожил человек.

— Это не для тебя. Из огня не воскресают. Ты не можешь уйти, — зловеще проскрипел один стервятник.

— Но ты не можешь оставаться здесь. У тебя есть несколько минут жизни, — подхватил другой.

— Здесь каждая минута — вечность, — завершил первый.

— Я не могу уйти, и войти не могу, и стоять здесь не могу. Что же мне делать? — недоумевала Марика.

— Мы должны подумать, — хором возвестили грифы и замерли, снова превратившись в каменные статуи.

Боясь пошевелиться, чтобы не разозлить стражей ворот, Марика и кузнец молча переглянулись между собой. Наконец стервятники снова встрепенулись.

— Мы приняли решение. Один из вас опоздал, а другая пришла рано. Мы уравняем время, и вы войдете во Врата вместе.

— Но я не хочу, — запротестовала девочка.

— Отпустите ее, — вступился за Марику кузнец.

— Врата откроются для двоих или не откроются вовсе. Если она пройдет мимо в мир живых, ты вновь станешь вечным изгнанником и никогда не найдешь покоя, — возвестили стражи ворот, вперившись в кузнеца.

— Но я столько ждал, когда снимется проклятие! Она выкопала клад. Таково было условие, — растерянно произнес кузнец.

— Верно. Но ты не должен был вытаскивать ее из огня и вмешиваться в ход судьбы. Если бы не ты, она не спаслась бы из пламени. Значит, ты ничего не теряешь, если возьмешь ее с собой. Другой возможности обрести покой у тебя не будет. Это наше последнее слово. Теперь ты должен сказать свое, — твердо заявили грифы.

— Я так долго ждал этого, — извиняясь, проговорил кузнец и отвел глаза, стыдясь глядеть на девочку.

Это был недобрый знак. Марика попятилась, но бежать было некуда.

— Я не могу больше бродить неприкаянным. Ты не знаешь, какая это мука, не получить успокоения. И потом ты сама виновата. Зачем ты пошла за мной, — продолжал бормотать кузнец, ища оправдания поступку, на который он уже решился.

Марика поняла, что попала из огня да в полымя.

— Ты не можешь так поступить. Ты ведь спас меня. Ты не такой, как раньше. Ты больше не палач! — в отчаянии крикнула девочка.

«Палач… палач… палач…», повторило эхо и затихло вдалеке.

Слово будто хлестнуло кузнеца бичом. Он рухнул на колени, закрыл лицо руками и взвыл:

— У меня нет выбора!

У Марики заледенела кровь. Неужели она ошиблась, решив, что кузнец стал другим? Пришло время расплатиться за свою доверчивость.

— Я хотел очиститься, но у меня нет выбора, — повторил кузнец.

— Есть. Это у меня нет выбора. Я в твоей власти. Ты можешь казнить меня и тогда так и останешься палачом, — презрительно сказала девочка.

Кузнец долго молчал, а потом едва слышно произнес:

— Пропустите ее. Пускай идет с миром.

Стервятники вытянули шеи, будто хотели получше рассмотреть говорящего.

— Это твое окончательное решение? — спросили они.

— Да.

— Тебе больше никогда не будет пристанища! — воскликнули грифы.

— Знаю, — кивнул кузнец.

— Ты будешь вечно скитаться призраком, — предрекали стражи ворот.

— Пустите ее, — повторил кузнец и заткнул уши, чтобы не слышать искусительных речей.

— Это было твое решение. Она может идти, — прогремело над сводами арки.

Даже глухой расслышал бы неведомый мощный голос.

В отдалении забрезжил свет. Он не был похож на поток света, который Марика видела прежде. От него не исходило ни радости, ни покоя. Он мерцал, точно путеводная звезда, давая надежду.

— Спасибо. Я буду молиться за тебя, — сказала девочка.

— Уходи. Я слаб. Мне трудно удержаться, чтобы не потащить тебя за собой, — махнул рукой кузнец.

Арка дрогнула, серое марево окутало исполинские скалы. Они медленно оседали, становясь все ниже и превращаясь в клубящийся у подножия дым. На глазах у кузнеца блеснули слезы. Врата смерти уходили в небытие. Его ждало вечное скитание во мраке. Арка почти исчезла, когда сверху вдруг ударил яркий луч. Раздался шум крыльев. Черные грифы будто взорвались, разлетевшись на ослепительные осколки. Это множество белоснежных голубей вспорхнуло и поднялось ввысь. Вместо антрацитовых ворот перед кузнецом разлилось голубое сияние, за которым поблескивали воды Леты, реки забвения.

— Что это? — обескураженно спросил он.

— Иди. Ты прошел испытание, и Врата открыты для тебя, — произнес Голос.

— Испытание? — не понял кузнец.

— Да. Ты пожертвовал самым дорогим, чтобы спасти девочку, и тем самым искупил свои грехи. Ты больше не палач.

Кузнец шагнул за ворота, где его поджидала лодка. Он не обернулся. Все прошлое осталось для него позади. Лодка отчалила и затерялась в голубом сиянии. Марика смотрела вслед лодке, пока та не скрылась в сияющей дали. От яркого света глаза наполнились слезами, как бывает, когда смотришь на солнце. Она зажмурилась, а когда смахнула застилающие взор слезы, увидела, что вокруг все переменилось.

Глава 26

Обознатушки

Ведунья жадно смотрела на пожар. Огненные языки взмывали высоко вверх, разбрасывая оранжевые искры. Они салютом взметались над костром и еще долго плясали в темном небе. Красноватые отблески огня играли на лицах людей, как будто те были запачканы кровью. Глядя, как Глеб рвется в полымя, чтобы спасти Марику, Ведунья зло усмехнулась.

«Не захотел идти со мной на сделку, щенок. Еще пожалеешь, что у тебя есть душа. У кого ее нет, у того она и не болит. А тебя крик девчонки будет преследовать и в кошмарах, и наяву. Смотри, каково ей гореть заживо!» — злорадно думала она.

Для старой ведьмы это был не просто пожар, а триумфальный костер. Она отомстила мальчишке и праздновала победу. И лишь одно не давало ей покоя — карточное предсказание. По гаданию выходило, что она лично сыграет большую роль в перемене судьбы мира, а карты никогда не лгали. Значит, игра еще не закончена. В чем же заключалась ее роль? И что еще она должна была предпринять, чтобы залучить королевского отпрыска?

Неожиданно в небе над пожарищем стали загораться радужные огни. Они становились все ярче, блистая и переливаясь, как драгоценная небесная корона. В Арктике подобное явление называют северным сиянием, но никому прежде не доводилось видеть его в здешних широтах. Волшебный нимб сиял в небесах, озаряя ночь неземным светом.

— Чудо… чудо… чудо… — пронеслось в толпе.

Лишь Ведунья знала, что за этим чудом стоит тайным смысл. Небесное сияние было знаком таинственного острова Гроз, где живут бессмертные, правят волшебники и действуют законы магии. Но какое отношение гибель девчонки имеет к острову чародеев? И тут Ведунью точно молнией пронзила догадка.

Поговаривали, что существует девочка, из-за которой в мире магии могут произойти большие перемены. Никто не знал, кто она и где ее искать. Она затерялась среди простых смертных, как зернышко пшеницы теряется в амбаре, полном ржи. Чародеи с острова Гроз перепутали следы и наложили заклятия, чтобы никто, даже сами они, не мог ее найти. Неужели цыганская оборвашка и есть Затерянная? Похоже на то. Вот тебе и предсказание! Сбылось!

У Ведуньи подкосились ноги. Сама того не ведая, она разыскала Затерянную и поставила под угрозу мир и спокойствие острова Гроз. Вряд ли это понравится бессмертным. Занятая интригами, ведьма себя же заманила в ловушку и обрела могущественных врагов. Каждый из девяти магов-правителей острова Гроз намного превосходил ее по силе. При мысли о том, что ей придется держать ответ перед всеми сразу, она впервые познала, что такое настоящий страх. Кто бы мог подумать, что надо было обхаживать не королевского наследника, а его подружку.

Ведьма безучастно глядела, как люди пытаются потушить огонь с тем же рвением, с каким недавно его разжигали. Но все их усилия были напрасны. Пожар бушевал с такой мощью, что справиться с ним было не в человеческих силах.

«Смешные, жалкие людишки. Чего ради они суетятся? Чтобы спасти девчонку? Пустое. Если она и есть Затерянная, то она не сгорела. Ей уготована другая судьба. Но какая? И что мне теперь делать?» — мрачно думала Ведунья.

Оказавшись в тесном подземном коридоре, Марика не сразу поверила своим глазам. Она протянула руку и ощупала волглые, покрытые плесенью стены. Зияющая пустота, охраняющая подступ к Вратам смерти, осталась позади. Подземный тоннель петлял, подобно кроличьей норе. Приходилось пробираться где на четвереньках, а где и ползком, но скоро упорство девочки было вознаграждено. Она увидела выход. Над узким лазом, ведущим наверх, точно гигантский, мохнатый паук, нависало поросшее лишайником корневище старого, поваленного дерева.

Дата добавления: 2015-09-29