Тамара Шамильевна Крюкова 9 страница

— Не думаю. Депеша будет написана не простыми чернилами. Они через некоторое время исчезнут. Пока начальник тюрьмы прибудет ко мне, чернила испарятся и вместо депеши у него в руках окажется чистый лист. А уж я постараюсь как можно дольше задержать его для объяснений, — пообещал Глеб.

— На словах все уж больно просто получается. Посмотрим, как на деле. Чует мое сердце, поймают нас. Ей-ей застукают, — проворчал паренек.

Темница находилась в подземелье городской тюрьмы. Она пустовала с незапамятных времен. Даже старожилы не помнили, для чего в остроге существует подземный каземат. Преступники в городе были редкостью. Обычно в камерах сидели воришки, драчуны и мелкие нарушители спокойствия, и у начальника тюрьмы не было повода выслужиться. Зато теперь, когда появилась «преступница государственной важности», он проявлял повышенную рьяность. Видимо, его усердие было замечено, потому что нынче вечером его пригласили на доклад не куда-нибудь, а во дворец.

Начальник тюрьмы не мог дождаться времени аудиенции. Несколько раз перечитав депешу, он то и дело доставал из нагрудного кармана часы и поглядывал, не пора ли отправляться во дворец. Что и говорить, не каждый раз удается предстать пред светлые очи. Служаке мерещились почести и награды. Правда, ему показалось несколько странным, что ему назначили встречу после смены дневного караула. Для беседы час весьма поздний, но у начальства свои причуды.

Наступило время смены караула. Ночной дозор промаршировал в здание тюрьмы, а через четверть часа оттуда строем вышел дневной караул. Поначалу охранники побаивались ночных дежурств. Шутка сказать — стеречь ведьму, ведь каждому известно, что после полуночи нечистая сила обретает особую мощь. Но шли дни, заключенная вела себя тише воды, ниже травы, и постепенно опасения улеглись.

Скоро все поняли, что никакой усиленной охраны вовсе не требовалось, разве только для важности, но стражники не роптали, потому что дежурство не доставляло особых хлопот. К тому же ночью, когда начальство дрыхло в теплых кроватях и видело сны, можно было спокойно перекинуться в картишки или в кости.

Пока охрана занимала посты, Прошка сидел в засаде и выжидал, когда подействует снотворное. Время от времени он глядел на часы, которые по такому случаю выдал ему Глеб. От волнения у паренька пересохло во рту. Что и говорить, проникнуть в здание тюрьмы и освободить заключенную — это не баран чихнул. Эдак недолго и на каторгу загреметь или чего похуже.

«Тьфу ты, лезет же пакость в голову», — подумал Прошка и на всякий случай перекрестился. Он успокаивал себя, что план сработает, ведь все продумано до мелочей. Но так уж устроена жизнь, что в любом, даже самом тщательно разработанном плане есть место для неприятных неожиданностей.

На первый взгляд дело было пустяковое: у стражника по имени Мирон случилась изжога. Болезнь не бог весть какая, но из-за нее он решил поостеречься и не пил медовуху вместе с остальными. Заступив на пост, напарник Мирона по обыкновению проворчал:

— Дались нашему начальнику эти ночные дежурства. Сейчас бы в койку, а тут на посту стой, — сладко зевнул он.

— Так ведь начальству выслужиться надобно. Глядишь, какой орденок пришпилят, — подхватил Мирон излюбленную тему.

— Вот-вот, им награды, а нам отдувайся. У заключенных и то жизнь лучше. Они по ночам дрыхнут, а тут дурью майся. Спать хочется, жуть. Ты подежурь, а я чуток под— ремлю.

— Ну, ты даешь, только на пост заступили, а ты на боковую! — возмутился Мирон.

— Ладно тебе бочку катить. Я чуток покемарю, а потом тебя сменю, и ты подремлешь, — пообещал напарник.

Не дожидаясь новых возражений, он улегся на топчан и тотчас захрапел.

— Во здоров спать! Он, значит, почивает, а я крайний? — сварливо пробурчал Мирон.

Он потряс напарника за плечо, пытаясь добудиться, но тот что-то пробормотал сквозь сон и, перевернувшись на другой бок, продолжал сладко спать.

— Ну, погоди у меня. Сейчас я кому надо доложу, как ты долг блюдешь. Дадут тебе взбучку по первое число, — пригрозил Мирон и пошел к начальнику караула.

Дойдя до следующего поста, он опешил. Оба стражника тоже спали мирным сном. Почуяв недоброе, Мирон рысью обежал все посты и к своему ужасу убедился, что бодрствует в одиночестве.

— Батюшки-светы, что же это делается? Надо к начальству бежать, — решил он и припустил к начальнику тюрьмы.

Начальник жил холостяком во флигеле за зданием, где содержались заключенные, но в этот час его дома не оказалось. Он как раз входил во дворец, поэтому Мирон напрасно колотил в дверь, пытаясь достучаться.

В это время Прошка сверился по часам и решил, что пора действовать. Выйдя из укрытия, он перебежками добрался до здания тюрьмы и осторожно приоткрыл дверь. Доносившийся из караульной рокочущий храп прозвучал для паренька слаще музыки. Прошка прошмыгнул внутрь, по счастливой случайности разминувшись с Мироном. Дальше паренек направился увереннее, ведь он не знал, что путь к отступлению закрыт. Мирон не солоно хлебавши вернулся на пост.

— Что же делать? Делать-то что? — бормотал себе под нос испуганный стражник. — Экая напасть, куда ни кинь, всюду клин. Надобно доложить, а кому тут докладывать? Никого окрест нету. Ежели только пост оставить, да в город бежать? Худо. Тюрьму без охраны бросить, так это трибуналом пахнет. Вот кабы я один за всех отстоял, то, может, и награды сподобился бы, — размечтался он.

Мирон уже представил, как ему при всем честном народе прикалывают на грудь орден, но не вовремя вспомнил, кто сидит под стражей, и пыл его несколько ослаб.

— Эх, одна закавыка, — вздохнул он. — Ежели бы в темнице сидел разбойник али головорез, так тут и думать нечего. А коротать ночь один на один с ведьмой боязно.

Поразмыслив, Мирон вспомнил старинное средство от нечистой силы. Еще прабабка рассказывала, что если мелом нарисовать круг и читать в нем молитвы, то никакая нечисть не страшна. Прикинув так и сяк, Мирон отыскал кусок штукатурки и, не теряя времени даром, начертил круг пожирнее, чтобы обезопасить себя наверняка.

Глава 22

Побег

Воткнутый в стену просмоленный факел потрескивал и коптил. Пламя судорожно подрагивало, точно живое. Огонь и крысы были единственными компаньонами Марики в мрачных, сырых застенках. Поначалу она опасалась длиннохвостых обитателей темницы, но те не трогали новую соседку, и постепенно девочка к ним привыкла. Она делилась с крысами нехитрой трапезой, а те развлекали ее своей возней.

Марика не знала, сколько дней она провела в узилище и что на дворе: день или ночь. В подземелье не проникало дневного света. Услышав, как в замке поворачивается ключ, она удивилась. Дверь не отпирали с того самого дня, когда ее втолкнули в камеру. Посетители к ней не приходили, а еду подавали через окошко. Никто из стражи не решался войти к ведьме. Марика напряженно вглядывалась в полумрак, гадая, что ее ожидает.

Дверь приоткрылась, и в камеру прошмыгнула голенастая, мальчишеская фигурка. Узнав Прошку, пленница поспешно вскочила. Зачем пришел ее недруг? Может, ожидает, что она раскисла, и надеется услышать ее стенания о пощаде? Девочка горделиво вскинула голову, тряхнув спутанными кудрями.

При виде Марики Прошка снова поразился, до чего же хороша эта маленькая дикарка, даже одетая в рубище, а не в бархат и шелка. Теперь ни для кого не оставалось тайной, что девочка — простая цыганка. И все же в ней было что-то царственное, какая-то несгибаемая сила. Не удивительно, что она сумела усмирить взбесившихся животных.

Прошка приложил палец к губам, приказывая узнице молчать. Впрочем, эта предосторожность была излишней. Паренек торопливо всучил Марике узелок и проговорил:

— Переодевайся скорей. Времени в обрез.

Марика недоуменно смотрела на него, но не торопилась выполнить указание. Сначала она хотела понять, что задумал ее недруг.

— Ты меня глазами-то не жги. Не из таковских, — расхорохорился Прошка, пытаясь за показной грубостью скрыть свою робость перед девочкой. — Хозяин велел, чтобы я тебя отсюда тайком вывел.

Сердце Марики забилось часто-часто. Значит, она была не одинока. Теперь, когда она знала, что Глеб на ее стороне, ей было легче пережить напрасные наветы, ненависть толпы и горечь заточения. Ничто не ранит так, как холодность тех, кого мы любим, и ничто не придает сил, как их поддержка.

— Да одевайся ты, не стой пнем! Я отвернусь. И не мешкай. В другой раз стражу не усыпить, — поторопил ее Прошка.

На этот раз Марику не пришлось уговаривать. Пока она натягивала мальчишеские штаны и рубаху, Прошка пустился в рассуждения:

— Все ж таки непутевая ты. Посчастливилось выбиться из грязи в князи, так и жила бы тихо. Чего еще надо? Вот я, к примеру, своей удачи ни за что не упущу. Коли выпал счастливый билет, так в лепешку расшибусь, а к хозяину накрепко прилеплюсь.

«Вот уж точно прилепился, как клещ», — подумала Марика. Ее так и подмывало осадить этого самодовольного хвастуна, но она только сердито стиснула зубы.

— Глядишь, выучусь и большим человеком стану, — продолжал свой монолог Прошка. — Может даже верховным магом. Ты не смотри, что я такой неказистый. У меня видения бывают. Мне пропажу найти — раз плюнуть. А еще могу вещь пощупать и точно сказать, живой ейный хозяин али преставился. Вон у нас в деревне один мужик в лес пошел да и сгинул. Десять дён его не было, уж тризну собирались справить. А я евойную рубаху потрогал, чую — живой дядька Семен. И точно. Явился, будто с того свету. Оказалось, он ногу-то поранил да и добирался, где ползком, а где ничком, — похвалялся Прошка, надеясь хоть чем-то привлечь внимание черноглазой узницы.

Переодевшись, Марика спрятала пышные локоны под картуз и тронула своего освободителя за локоть. Прошка обернулся и, увидев перед собой смуглолицего пацаненка, восхищенно воскликнул:

— Во даешь! Так тебя и впрямь не узнают. Но запомни, хозяин строго-настрого велел тебе уматывать отсюда подальше, не то словят, жди беды. А это он велел тебе на дорогу передать, — паренек протянул кошель, набитый монетами.

«А где же сам Глеб? Неужели я не увижу его?» — хотела спросить Марика, но слова застыли у нее на языке. Внезапно ей открылась горькая правда. Не потому ли Глеб выручает ее из беды тайком, что чурается открыто вступиться за «ведьму»? Неужели он тоже верит наветам?

Горстка золотых — вот цена их дружбы. Сиятельный принц не желает замараться и решил избавиться от нее, отправив в изгнание. Девочка брезгливо оттолкнула кошелек. Звякнув монетами, он упал на пол.

— Как есть непутевая! — проворчал Прошка, поднимая деньги. — Куда ж ты без копейки? Дают — бери, бьют — беги.

Марика с презрением посмотрела на паренька. Разве этот холуй поймет, что она больше не хочет бежать? Он, как преданный пес, делает то, что велит хозяин, не забывая о своей выгоде. Было время, когда она, не задумываясь, отдала бы за Глеба жизнь, но он никогда не был ее хозяином. Она всегда была вольна, как ветер, и сейчас не станет скрываться. Гордо отвернувшись к стене, она уселась на полусгнившую солому, показывая, что никуда идти не собирается.

— Вот чумовая! Беда мне с тобой. Коли у самой ума нету, у других не займешь, — в сердцах сказал Прошка.

Повинуясь неожиданному порыву, он вдруг достал из кармана камешек с дырочкой посередине и протянул незамысловатый подарок девочке:

— Держи. Дед говорит, что такой камешек счастье приносит. Видать, правда. Мне-то в жизни вон как свезло. А тебе счастье ох как понадобится.

Девочка медленно обернулась, как завороженная глядя на камешек. У Прошки на ладони лежал ее оберег. Это был дар Варги. Марика всегда носила его на шее на кожаном шнурке, до тех самых пор, пока она не подарила амулет Глебу. Как он мог отдать его Прошке! В ее душе вскипела обида. Будто в ответ на ее мысли, Прошка сказал:

— Я его в лесу нашел аккурат накануне того дня, когда мы с дедом хозяина спасли. Пошел за хворостом, гляжу, камушек с дыркой. Мне чудно показалось, вот я его и поднял. Ну, берешь, что ли? А то передумаю. Такой камушек-то мне самому, чай, сгодится, — сердито добавил паренек.

Марика поднялась с соломенной подстилки и медленно взяла подношение из рук паренька. Что это, случайность или судьба нарочно возвращала ей утраченный оберег, подавая надежду? Девочка крепко сжала камешек в ладони и впервые с благодарностью посмотрела на Прошку. Он оказался совсем неплохим человеком. Не многие решились бы расстаться с амулетом, который принес им удачу.

Поймав на себе взгляд девочки, Прошка зарделся от восторга и, застыдившись румянца на своих щеках, строго скомандовал:

— Ну идешь, что ли? А то, неровен час, стражники проснутся.

Марика больше не раздумывала. Она знала, что нужно всегда следовать знакам, которые духи посылают смертным.

Щербатая каменная лестница упиралась в толстые железные прутья. За ними подземелье кончалось, и начинался унылый тюремный коридор. Висящая под потолком керосиновая лампа коптила, но снять нагар с фитиля было некому. Оба стражника похрапывали, развалившись прямо на каменных плитах пола. Решетчатая дверца, ведущая в утробу подземелья, была приотворена, и бесполезный замок висел на разомкнутой дужке.

Увидев охранников, Марика в нерешительности замедлила шаги, но Прошка с нарочитой бравадой подбодрил свою спутницу:

— Не пужайся. Они теперь до утра не проснутся. Ишь как сладко дрыхнут. И правильно. По ночам одни сычи не спят, а людям положено подушку давить.

Прошка и сам не понимал, зачем лезет из кожи вон, чтобы произвести впечатление на черноглазую девчонку, ведь очень скоро их пути разойдутся. Вряд ли им еще доведется свидеться. После побега ей будет небезопасно оставаться в здешних краях.

Выйдя за пределы подземелья, Прошка прикрыл дверцу. Проржавевшие петли издали противный скрежет. В тишине он прозвучал так пронзительно и резко, что беглецы невольно замерли и уставились на спящих. Те даже ухом не повели.

— Пронесло. Никто не услышал, — перевел дух Прошка.

Он ошибался. Звук слабым эхом долетел до караульной, где сидел насмерть перепуганный Мирон. Услышав отдаленный лязг, стражник насторожился. Здание было невелико, и в ночной тишине звуки разносились особенно отчетливо. Охраннику почудилось, будто кто-то загремел цепью, а потом все стихло. Это Прошка, прежде чем идти дальше, запер решетку на замок.

Перешагнув через сморенные сном тела, ребята пошли, следуя изгибам тюремного коридора. Пройдя еще пару постов, они миновали камеры с маленькими зарешеченными окошечками, где обычно содержались заключенные, и подошли ко второй решетке. За ней шли караульные и прочие комнаты самих тюремщиков. Этой дверцей пользовались гораздо чаще, она закрылась с тихим щелчком, но обостренный до предела слух Мирона уловил и его.

Стражнику почудились едва слышные, крадущиеся шаги. Его сковал жуткий страх. Кроме ведьмы в пустынном здании бродить было некому, но как она могла проникнуть через замки и запоры? Ответ был один — колдовством. Мирон разрывался между желанием бежать прочь и боязнью покинуть магический круг, когда легкая поступь явственно послышалась совсем близко. Охранника парализовал ужас, и он, веруя в спасительную силу мелового круга, в отчаянии забубнил строчки вперемежку из всех молитв, которые только приходили ему на ум.

Услышав чье-то сбивчивое бормотание, ребята застыли. Прошка знаком приказал Марике не двигаться с места и на цыпочках дошел до поворота, за которым располагался последний пост. Заглянув за угол, он похолодел. На пути к выходу сидел охранник.

«Откуда он только взялся? Прежде я его не заметил. И ведь прямо на дороге расселся», — досадовал паренек.

С виду стражник был неказист и не отличался крепким телосложением. Прошка прикинул, что вдвоем они его, пожалуй, одолели бы, но с другой стороны, ничего хорошего из этой затеи не получится. Во-первых, стражник вооружен и застать его врасплох не удастся. А во-вторых, Прошке совсем не хотелось оказаться вне за— кона как пособнику бегству. Он вернулся к Марике и шепотом доложил:

— Худо. Там охранник сидит. Сна ни в одном глазу. Что делать-то будем?

Не услышав ответа, паренек в сердцах махнул рукой.

— Что у тебя за мода молчать, как пень! И посоветоваться не с кем. Вот застукают нас, будет тебе молчанка. Ох, и влип я из-за тебя!

Марику задело обвинение мальчишки. Она не собиралась никого втягивать в свои несчастья. Нужно прорваться мимо стражника в одиночку. Камешек, зажатый у нее в ладони, придавал ей уверенности. Духи снова помогали ей, иначе они не послали бы знак. Девочка направилась в сторону караульной, но Прошка поспешно схватил ее за руку.

— Ты что, спятила?! Куда поперек батьки в пекло лезешь? Тут надобно действовать с умом, — возмущенно прошептал он и уже спокойнее добавил:

— Есть у меня одна мыслишка. Может, и выгорит, если охранник до денег жадный. Я буду ему монеты подкидывать по одной. Как он их собирать зачнет, дуй к выходу, а я следом.

Ребята осторожно прокрались до конца коридора и спрятались за углом. Прошка достал из кошелька золотой и ловким щелчком отправил его в дальний конец караульной.

Мирону почудился шорох, похожий на перешептывание. Он забубнил еще прилежнее, но вдруг увидел прокатившийся по полу золотой кружочек и на мгновение потерял дар речи. Монетка ударилась о стенку, звякнула и упала.

— Чур меня, чур, — забормотал Мирон, квадратными от ужаса глазами уставившись на золотой.

Не давая стражнику опомниться, Прошка пустил одну за другой еще пять монет. Золото маняще отсвечивало на каменном полу, но страх был сильнее шести золотых.

— Не искушай! Все одно тебе меня не достать. Я и за сто золотых из круга не выйду, — крестясь, испуганно пролепетал Мирон.

«Так вот почему он круг очертил! От злых чар оберегается», — смекнул Прошка и, не сдержавшись, из озорства запустил очередной золотой прямо в круг. Мирон следил, как монета катится в его сторону. Он был уверен, что магический круг защитит его от ведьмовского золота. Каков же был его ужас, когда, достигнув меловой черты, монета не исчезла и не рассыпалась в прах, а преспокойно пересекла границу круга, стукнулась о сапог и упала прямо у ног. Обезумивший от страха Мирон подскочил так, будто о каблук ударился не золотой, а ядовитый аспид укусил его за голую пятку.

— Помогите! Спасите! Чур, чур меня! — заорал он и со всех ног припустил прочь, позабыв о награде и повышении по службе. Развив скорость, которой позавидовал бы любой скороход, Мирон выскочил за ворота тюрьмы, зайцем промчался до поворота, пересек улицу и лишь тогда остановился перевести дыхание и проверить, не гонится ли за ним злодейка. Издалека горе-охранник увидел, как из ворот тюрьмы выскочили две фигурки и во все лопатки припустили прочь. Добежав до конца улицы, они бросились в разные стороны.

— Раздвоилась, — неистово крестясь, ахнул Мирон.

На улице воцарилась тишина. Стражник в нерешительности потоптался, глядя на распахнутые ворота тюрьмы. После всего пережитого возвращаться на пост не хотелось. Мало ли какие еще неожиданности уготовила ведьма. Но и оставаться за воротами не имело смысла. В одном мундире на холоде долго не простоишь. Недаром на носу зима. К ночи подмораживало знатно. Поразмыслив, Мирон рысью побежал к ближайшему полицейскому участку предупредить всех о происшествии.

Глава 23

Ярость толпы

К тому времени, как все полицейские, начиная от простых городовых и кончая сыскным отделом, поднялись по тревоге, вернулся начальник тюрьмы. Узнав о происшествии, он понял, что кто-то сыграл с ним скверную шутку. Мысль о наградах и почестях растаяла в воздухе, а вместо нее тенью замаячила угроза трибунала. Понимая, что опростоволосился, начальник тюрьмы не возражал, когда расследование взял в свои руки главный полицмейстер. Спящих стражников так и не добудились. Единственным свидетелем побега оказался Мирон. Не теряя времени даром, полицмейстер приступил к допросу.

— Как случилось, что ты не уснул?

— Так ведь долг свой понимаю, потому себя пересилил, — не моргнув глазом, сказал Мирон.

— Врешь, каналья. Ведьме помогал? — рявкнул полицейский.

— Никак нет. Она меня золотом искушала, а я намертво стоял. Она видит, что меня не купить, да как швырнет в меня монетами, а они точно угли раскаленные. Но я терплю, не поддаюсь. Тогда она раздвоилась и шмыг мимо меня в разные стороны. Тут, правда, я растерялся. Какую ловить? Так она и сбежала.

От пережитого страха и внимания стольких важных особ вымысел и правда перемешались в голове у Мирона, и он твердо уверовал, что в своем рассказе ничуть не погрешил против истины.

— То есть как это раздвоилась? А ну-ка, голубчик, дыхни. Может, у тебя неспроста в глазах-то двоится? — язвительно сказал полицмейстер.

— Никак нет. Ни капли в рот не брал. Я даже медовуху за ужином не пил, потому как у меня изжога, — отрапортовал Мирон.

В это время начальник тюрьмы, который присутствовал при допросе, вспомнил про подметную депешу, и у него в голове стало проясняться. Видимо, это был заговор, всю стражу опоили. Тюремщик был неглупым человеком и тотчас смекнул, что за побегом стоит не колдовство, а ловкое мошенничество, но признаться в этом значило бы затянуть петлю на собственной шее.

Полицмейстер тоже понял, что дело нечисто. Вперив тяжелый взгляд в начальника тюрьмы, он сурово спросил:

— Как у вас охраняется кухня, где готовится еда для стражи? И почему вас в нужный момент не оказалось на месте?

У начальника тюрьмы пересохло в горле. Он лихорадочно соображал, как отвести от себя подозрение в халатности. Чтобы спасти собственную шкуру, нужно было валить все на нечистую силу. Он прокашлялся и хотел начать свою речь, когда в кабинете, откуда ни возьмись, появилась старушенция в старомодном чепце и рыжеватой юбке.

Она обвела оторопевших полицейских взглядом и спокойно произнесла:

— Пока вы разговоры разговариваете, ведьма сбежит.

— Кто такая? Предъявить документы! Как сюда прошла? — взревел полицмейстер.

— Не важно как. Важно зачем, — елейным голосом произнесла старуха и предупредила: — Я хочу вам помочь ведьму изловить. Я знаю, где она скрывается. Только надо спешить, а не то будет худо. Упустите ведьму, я кому повыше доложу, что вас предупреждала, а вы палец о палец не ударили.

— Ну, старая мошенница, если врешь! — пригрозил полицмейстер.

Позже он и сам удивлялся тому, что забыл проверить личность доносчицы. Он списывал это на беспокойную ночь. В тот момент всем было не до сверки документов. Никого даже не удивило, что, указав, где искать беглянку, старуха исчезла, как сквозь землю провалилась. Через четверть часа снарядили погоню, но еще быстрее по городу разнеслась весть о побеге ведьмы. Вооруженные кольями и топорами люди отправились на поимку злодейки.

Ночь занавесила небосвод темным муаром. Проскакав по неосвещенным окраинным улочкам, Марика, минуя стражу у городских ворот, выехала на проселочную дорогу. Она была благодарна Прошке за то, что тот отдал ей своего коня. Время давно перевалило за полночь, и каждая минута была на счету. Конь скакал резво, но девочке казалось, что он едва переступает копытами.

Возвратившийся оберег вселял надежду, что несчастья остались позади. Ей вновь улыбалась удача. Оставалось лишь выкопать клад и избавиться от томительного запрета. Тогда она сумеет доказать свою невиновность.

Марика поймала себя на том, что при виде заброшенной кузни она обрадовалась точно старой знакомой. Мрачная постройка нахохлилась, как потрепанный ворон. Крошечные подслеповатые оконца сурово глядели на девочку из-под насупленной крыши. На этот раз в них не светилось огня.

Девочка даже огорчилась, что хозяин кузни не встречает ее. Столько дней прошло! Может, он решил, что она отступилась и больше не придет. В который раз она подивилась тому, как странно устроен мир. То, что казалось надежным, может вдруг превратиться в дым, а то, что внушало страх, — стать опорой. В обществе кузнеца, наводящего ужас на всю округу, ей было бы спокойнее.

Маленькая необразованная девчонка шаг за шагом постигала истину, которая для многих не открывается даже в зрелые годы: все беды происходят оттого, что люди не умеют принимать мир во всей его глубине.

О каждом явлении многие судят лишь по одной его грани, видят плоскую картинку, отказываясь понимать, что она объемна и у нее есть другие стороны.

Марика направилась к двери. Нынче ночью она должна была во что бы то ни стало завершить начатое дело.

В кузне стояла кромешная тьма. Девочка оставила дверь открытой, чтобы хотя бы свет звезд освещал помещение. Постепенно глаза привыкли к темноте. Здесь все оставалось по-прежнему. Ничего не изменилось со времени ее последнего посещения. Разве что горн стоял безжизненным и холодным. Марика на ощупь нашла трут, высекла огонь и зажгла огарок. Когда свеча осветила место раскопок, девочку ждало огорчение. Земля возле наковальни была тщательно утрамбована. Кузнец или солгал или ошибся. Все прежние труды полетели насмарку. Приходилось начинать сначала. Марика едва не заплакала от досады, поняв, что она снова не успеет до рассвета откопать клад. Ночь была на исходе. Некоторое время девочка в растерянности стояла, не зная, как поступить дальше, но потом решила, что выбора у нее нет.

Стоило ей опуститься на колени подле того места, где она копала, как земляной пол вдруг разверзся, обнаружив яму. Воодушевленная удачей, девочка стала спешно вычерпывать ладонями землю. Скоро она выпростала из-под комьев глины горлышко кувшина, наполненного золотом. Обрадованная находкой, она не сразу обратила внимание на донесшийся с улицы гул. Лишь когда снаружи явственно послышались голоса, Марика выглянула за дверь и обмерла. К кузне двигалась толпа, вооруженная вилами, топорами и кольями. Огоньки факелов плясали в ночи, как глаза хищных зверей.

Мысли Марики заметались в поисках объяснения происходящему. Зачем люди пришли ночью к заброшенной кузне? Почему они настроены так воинственно, будто идут на битву? Сквозь гам постоянно слышалось одно слово — ведьма. Девочку осенила страшная догадка: да ведь толпа пришла за ней, чтобы изловить ее и снова посадить в темницу. Марика нащупала оберег и на мгновение стиснула его в ладони. Камешек вселил в нее спокойствие и уверенность, что все обойдется. Недаром же Варга говорила, что в дырочку на нее смотрит удача. Не теряя времени даром, девочка торопливо вернулась к кладу, и продолжила работу. Нужно было вырвать кувшин из плена прежде чем люди явятся в кузню, иначе ей придется выбирать между проклятием клада и злобой разъяренной толпы.

Пока Марика как одержимая трудилась над кувшином, народ подтянулся к приземистой постройке, о которой ходило столько поверий и слухов. Суеверный страх пустил в них глубокие корни, и хотя каждый храбрился, поглядывая на других, толпа невольно замедлила шаг.

— Глядите-ка! В кузне огонь горит. Ведьма там!

— Да уж, простой человек в это гиблое место ночью нипочем не сунется.

— Сейчас мы ее изловим!

— Окружайте, чтобы не выскочила! — перекрикивались пришедшие, подталкивая друг друга.

Марика с замиранием сердца слушала гомон толпы, тщетно пытаясь вытащить из ямы наполненный золотом кувшин, но земля не желала расставаться с богатством. Кувшин будто врос в жесткую глину. Вконец отчаявшись, девочка, собрав остаток сил, безо всякой надежды рванула его, и тут как будто кто подтолкнул кувшин снизу.

В этот миг дверь распахнулась. Люди с перекошенными от злобы лицами застыли на пороге. «Ведьма» стояла на краю ямы и прижимала к себе кувшин, полный золотых монет. В маленькой, перепачканной грязью фигурке и впрямь было что-то демоническое. Раздался визг и крики, в которых рефреном гремело:

— Ведьма… ведьма… ведьма…

Избавленная от обета молчания, Марика доверчиво шагнула к людям. Толпа в страхе попятилась.

— Я все расскажу. Больше кузнец не будет ходить по ночам. Он клад охранял… — начала девочка, но не успела больше вымолвить ни слова. Упоминание о мертвом кузнеце и мысль о том, что он может явиться собственной персоной, разом охладили пыл толпы. Стоящие близ дверей отшатнулись.

— Зачем боитесь? Я достала клад кузнеца, — девочка пыталась успокоить людей, но те переиначили ее слова.

Одни решили, что девчонка заодно со страшным хозяином кузни, другие — что она его одолела. Хрен редьки не слаще. Началась паника: передние отступали, задние напирали. Кто кричал, кто стонал, кто взывал о помощи. У этого спектакля был лишь один зритель и один режиссер. Невысокая худенькая старуха с хитрющей физиономией со стороны наблюдала за поднявшейся суматохой. Глядя на истерику толпы, она покачала головой и презрительно пробормотала:

— Ай да храбрецы! Испугались малой девчонки. Придется придать вам смелости.

Старая ведьма достала из ридикюля красный шнурок, связала его концы и, бросив веревочную петлю в сторону кузни, продекламировала:

Что-то жарко стало вдруг.

Замыкайся, ведьмин круг.

Удержи девчонку прочно.

Все случайное — нарочно.

Полыхай над ней огнем,

Я развею пепел днем.

И навек покроет тайна,

Что нарочно, что случайно.

Настроение собравшихся стало заметно меняться. Трусость сменилась агрессивностью. Раздались голоса:

— Закройте ее в кузне!

— Не выпускайте!

— Дайте огня!

— Сжечь ведьму!

— Сжечь! Сжечь! — подхватила толпа.

Марика не успела выскочить, как дверь захлопнули и подперли снаружи. Девочка выронила кувшин. Он раскололся, и золото рассыпалось у ее ног, но сейчас ей было не до клада.

— Выпустите меня! — закричала Марика, барабаня кулаками по запертой двери.

Ослепленные яростью люди не слушали. У них появилась цель, которая сплотила их и заставила позабыть о страхе. Все дружно стаскивали хворост и раскладывали вокруг кузни.

Дата добавления: 2015-09-29