— Послушай, Лили, а селедка-то у себя наверху опять, наверное, разложила карты?
— Да уж, наверняка!., и в который раз...
— Я в этом не сомневался...
— Поэтому она и не пришла... у нее просто нет времени!..
— Главное не опаздывать!
Нам сказали, что сегодня на вечеринке будет праздничное угощение... я не очень-то в это верил!., во всяком случае Крахта мы там поймаем и уж не отстанем от него ни на шаг!., конечно, я идиот, но определенная решительность во мне все-таки есть!., жаль, что не всегда мне ее хватает! о минутах слабости потом приходится долго жалеть...
В вестибюле слышны шаги... все уже пошли на mahlzeit...
— On! пошли и мы!
Мы успели вовремя... пришли даже раньше остальных... стол был уже накрыт... полно всяких butterbrot'oB... нас явно решили побаловать... четыре здоровенных кучи сандвичей, с маргарином и рийетами... не так уж плохо!., а вот и остальные!., наша старбень-наследница, Кретцерша с мужем и весь штат dienstelle... в полном составе!., такого я не ожидал... все!., и Крахт!.. собственной персоной!., ладно! guten tag! heil! а где же усики?., разве он не отращивал себе усики?., под Адольфа?., куда там, я замечаю только легкую небритость... что это, страх?., или просто апатия?., да мне-то что, какое мне до этого дело... я должен заниматься доходягами... вот если они откинут копыта в мое отсутствие, тогда я буду виноват, ведь я за них отвечаю... и тут я решаю воспользоваться моментом... громким голосом... так, чтобы все слышали...
— Крахт, дружище... вы собираетесь на вечеринку?., там ведь будут все!., и мы тоже!., тогда я вас хочу кое о чем попросить...
— Слушаю вас, дорогой доктор...
— В антракте... будет же там антракт... я хотел бы, чтобы вы заглянули со мной сюда, проведать наших больных... я не хочу надолго оставлять их одних... вы слышите меня?
— Ну конечно же, дорогой доктор!..
Полная, абсолютная ясность!., никто даже бровью не повел... настолько все поглощены сандвичами... дорвались... ладно!.. Крахт смотрит на часы... почти восемь... наконец-то все в сборе!.. Крахт захватил с собой электрические светильники... свои карманные фонари, один из них довольно внушительных размеров... как эсэсовцу ему такой фонарь полагался по штату... а теперь в путь!.. Landrat тоже туда собирался подойти, он должен вести вечер... а может, он уже и там... «Сила через Радость», это ведь не просто вечеринка, а мероприятие, организованное «во имя Победы» по личному указанию Геббельса... что ж, посмотрим!., лично я ничего особенного не ждал... но не будем воротить нос!., будем аплодировать!., вместе с Крахтом!.. на душе у меня было неспокойно... все-таки старики оставались одни, без присмотра... но не мог же я взять их с собой!., надеюсь, антракта не придется ждать слишком долго, и мы с Крахтом, как и договорились, сразу же их навестим... а теперь вперед! через парк, потом по деревне, по узким улочкам, все вместе... мимо бакалейной лавки, wirtschaft, а вот и церковь... все постоянно натыкаются друг на друга, спотыкаются, все-таки идти при
ходится в темноте... конечно... Крахт мог бы нам немного и посветить... но он не хочет, опасается зажигать свой фонарь... вполне возможно, что где-то высоко в небе, из-за облаков, за нами наблюдают... впереди нас слышны голоса машинисток... кажется, среди них нет ни Изис, ни ее инвалида, ни графини Тулф-Чеппе... должно быть, они уже на месте... Tanzhalle не так далеко... если бы Крахт нам посветил, мы бы тоже быстрее сориентировались... но он отказывается... так можно и в лужу вляпаться... или забрести на свекольные грядки... на свежевскопанную землю... Крахт непоколебим!., конечно, там ведь «воздушные крепости»!., как же! правда, этим блядским «крепостям» уже давно известно, где мы находимся, и раз уж они до сих пор не сожгли эту долбаную деревню, значит, они этого сами не хотят!., а Крахт просто спятил!., вот и Tanzhalle... сразу за перекрестком... ага!.. звуки гитары!., да!., да!., уже слышна музыка... «Hier! hier! сюда!» окликают оттуда нас... вот и дверь!., света почти нет! над дверью только одна лампа, и та чуть теплится!., мы проходим внутрь... изнутри этот ангар ярко освещен! в четырех углах! горят ацетиленовые лампы!., «дверь! дверь!»... орут нам со всех сторон! а как же та лампа? там, снаружи? она их не волнует! снаружи пусть себе горит, а дверь нужно Закрыть! ладно, черт с вами, мешки с кислой капустой! теперь из зала мне видна вся сцена... собственно, только она одна... в мертвенно-бледном свете... публику рассмотреть невозможно, я различаю лишь мужские затылки и дамские шиньоны... эти ацетиленовые фары светят слишком ярко! эффект как при вспышке... вы ослеплены... хотя цыган все же видно... мужчины... женщины... детишки... и седовласый старик, которого так интересовала Лили... особенно ее кастаньеты и перстень... думаю, здесь собрался весь табор, старики — позади, молодые — на переднем плане... кажется, они вот-вот начнут танцевать... фанданго!., жирная гурия запевает... цыганка или венгерка, уже не первой молодости, толстенная, жирная, вся покрытая складками!., ручищи, как у мужика, живот таких размеров, что в нем по меньшей мере три фибромы... а сиськи, как настоящая гора!., она поет бранденбургский романс... так мне пояснил Крахт... голос, впрочем, не такой уж мерзкий, даже чистый, не лишенный некоторого очарования... она задирает свою юбку... так, еще выше!., сейчас она нам спляшет... старик объявляет: сегидилья!., темп очень быстрый!., она стучит каблуками!., трясет сиськами!., топает
ногами!., вся сцена дрожит... этой тетеньке лет пятьдесят... но темперамент у нее пылкий... в ней гораздо больше огня, чем во всех остальных девушках вместе взятых... эти остальные, кажется, вообще напрасно вылезли из кибитки, видно, что они думают совсем о другом... никакой пылкости в них не чувствуется!., вероятно, они думают о том, как бы поудачней выскочить замуж, о своих повседневных заботах, о больших магазинах, о визите к парикмахеру, мечтают стать блондинками, урвать побольше бабок... найти себе подходящую солидную работу, к примеру, на почте, продавать марки... а не выделываться здесь перед этими кретинами! актер на сцене перед вами как на ладони, сразу видно, на что он способен, о чем думает... в театре ничего невозможно скрыть... допускаю, они также не прочь бы кое-что подтибрить с прилавков, это ведь вполне в духе времени... так, по мелочи, чтобы не доводить до скандала!., да и мальчики уже не те трагические цыгане, что прежде!., выплясывают парами, трутся друг о друга, как настоящие педерасты... «останутся одни скоты»!., черт побери!., и Ницше читать не надо, достаточно побывать в Цорнхофе... пятидесятилетняя сисястая толстуха еще верила в священный огонь, а вот молодежь — уже нет... но зрителей это не устраивало... пусть тогда толстуха с сиськами еще выше задерет свои юбки, как можно выше! требовали они! пусть она обнимет одного из этих педиков и поцелует его в губы!., ktiss! kiiss! просят они!., она хватает одного... тот весь кривится... она отвешивает ему оплеуху! ну и картина! оп! вот это да!., зал вопит от восторга! ура! ура!., пары мальчиков!., девочек! продолжают тереться друг о дружку! а теперь общий танец! фуга! самая что ни на есть настоящая!., с этого момента в Цорнхофе все изменилось!., все как будто обезумели!., никогда бы не подумал, что здесь такое возможно... что за чудесная перемена настроения! всеобщий подъем!.. вот это да!., напрасно мы сетовали на неуклюжие способы ведения пропаганды! все преобразилось в одно мгновение!., оказывается, наши цыгане не только стулья чинить умеют!..
А тем временем я стал лучше видеть... глаза привыкли к прожекторам... и я кое-кого начал узнавать вокруг себя... слева... справа... правда, по-прежнему все казались мертвенно-бледными... я узнаю одних... других... я искал глазами Изис, но пока безуспешно... а где же ландрат?.. он, должно быть, в первом ряду... вероятно... я не видел!., зал был хорошо оборудован, скамейки расставлены рядами... эти bibelfors-Ьег'ы неплохо поработали, постарались, нельзя сказать, что
зал приобрел роскошный вид, но все было продумано и сделано на совесть... кроме того, я насчитал тридцать рядов стульев, такое впечатление, что здесь все подготовлено для какой-то службы, например протестантской... было, где усадить всю деревню... а какой вокруг царил подъем!., как все рукоплескали этой жирной колоде и ее сопляку! вопили, не хотели их отпускать!., хотя, пожалуй, такое представление имело бы успех где угодно!., я и сам поддался всеобщему воодушевлению... веселился от души!., чего уж там... я дергаю своих спутников за рукав...
— Ну как!., как тебе, Лили?., а вам, Крахт?.. вам что, не нравится?
Поневоле поверишь в «Силу через Радость»!., а вот Ля Вига, кажется, недоволен... он ведь тоже мог бы что-нибудь изобразить на сцене!., его обида может нам дорого стоить... ага, вот уже на нас начинают коситься!..
— Да! да! прекрасно!
Он все понял... мы стараемся изо всех сил... аплодируем! и Крахт от нас не отстает... однако меня беспокоит, что я не вижу ландрата... конечно, он где-то там, в темноте... или среди почетных гостей... пока я обнаружил только Изис и ее маленькую дочурку... я вглядываюсь повнимательнее... еще... да! точно!., это фон Лейдены! они сидят между какими-то незнакомыми мне дамами... чуть дальше графиня Тудф-Чеп-пе, прямо напротив нас, в полном одиночестве... малышка Силли сидит на другой скамейке... кажется, они специально сели подальше друг от друга... вся семья в зале... но в разных местах... а вот рядом с нами — никого... естественно, все делают вид, что не знакомы с нами!., демонстрируют свою лояльность!., методы морального воздействия всюду одинаковы, и у бошей, и у французов... что в Моорсбурге, что в Медоне...
— Держитесь подальше от этих людей! ведь они отъявленные негодяи! подонки, каких мало...
А с другой стороны, это не так уж и плохо... вам не нужно ни с кем болтать и тратить свои силы на то, чтобы изображать любезность... в положении парии есть свои преимущества... вспомните де Голля у Аденау148... Адольфа и Филиппа в Монтуаре149... Карла Пятого у Элизабет150... сколько сахара, приторных улыбок, ужимок, и все ради чего!., а «неприкасаемому» нет никакой нужды ни под кого подлаживаться, разве что слегка намазаться дерьмом, и все, больше от вас ничего и не требуется!
12*
Но вернемся к нашим овечкам! раз уж я затащил вас на эту вечеринку! пофилософствовали, и будет!., а вы, наверное, уже подумали: он опять решил поиздеваться над читателем!., вовсе нет! зал я вам уже описал... и Кретцершу с ее мужем... и весь состав Dienstelle... постепенно, оглядевшись по сторонам, я узнавал то одного... то другого... Кретцеры сидят в следующем ряду... чуть позади нас... такое впечатление, что им очень весело... впервые вижу, как они смеются... а тем временем представление продолжается... из глубины сцены появляются старые цыганки... они подходят к рампе и готовятся петь... главный цыган с серьгами в ушах объявляет...
— Дунайский хор с гитарой и кастаньетами!
Браво! браво!., этот спектакль, призванный поднять наш моральный дух, длится уже не меньше часа, а конца все не видно... я интересуюсь у Крахта...
— А антракт скоро?
— Трудно сказать!
— Однако нам нужно туда сходить!
— Ну если вы так настаиваете!
Меня волнует, как там два мои старика... Ля Вига недовольно ворчит, ему не хочется уходить... Лили тоже недовольна, что мы не даем ей послушать кастаньеты... мы пробираемся между рядами, стараясь как можно меньше шуметь... не думаю, что кто-то обратил на нас внимание, весь зал как раз подпевал «Дунайскому хору», хлопая в ладоши и стуча ногами... «Сила через Радость»! вот мы и на улице, какой холод... хорошо бы, Крахт немного посветил... у него ведь целых два фонарика... хотя бы на секунду их зажег... а впрочем, не обязательно, и так сойдет, достаточно неба... которое все светится каким-то розоватым светом... с желтоватым оттенком... сияющие облака... если хорошенько присмотреться, видна дорога... стены хижин... чуть дальше — замок... и тут вдруг: hait! сразу за бакалеей... мы на что-то натыкаемся!., на чью-то физиономию!.. Крахт направляет на нее свой фонарик... этот тип что-то бормочет... шепотом... я его никогда раньше не видел... и не понимаю, о чем они там шепчутся... по-немецки... да еще на местном диалекте... физиономия у него мертвенно-бледная, совсем белая, как будто вымазанная гипсом... толстые губы и длинные ресницы... но ведь на улице нет никаких прожекторов! может, это мне просто кажется, оттого, что я был ослеплен ацетиленовым светом? вряд ли... вылитый Пьерро... а сколько здесь еще таких
пьерро? Крахт удивлен не меньше моего... они с лим мерт вяком продолжают о чем-то беседовать... а тут и еще одна физиономия выныривает из темноты!., потом еще одна!., целый сонм!., и все что-то шепчут ему на местном наречии... никогда в жизни не видел таких белых, таких напудренных физиономий... может, это беженцы?., но откуда?.. — О чем они там шушукаются?
Мне нечего ответить на этот вопрос Ля Виги, потому что я сам ничего не понимаю... должно быть, о чем-то важном...
Мы и глазом не успели моргнуть... как вдруг Крахт начал стрелять!., в воздух!., достал пистолет!., и два раза пальнул!., что это были за напудренные личности?., так и не понял... они ушли, не попрощавшись... больше я их никогда не встречал... Крахт теперь шел впереди с двумя зажженными фонариками... он отбросил все предосторожности... куда это он так торопится?., со всех сторон к нам спешили запыхавшиеся люди... обитатели деревни, этих я знал в лицо... они прибежали на выстрелы... «Крахт! Крахт!..» окликали они его из темноты... должно быть, они тоже возвращались с представления... вероятно, там все уже закончилось... люди окружили нас плотным кольцом, толкались и переговаривались... «что случилось?»... Крахт стрелял из револьвера... но мы и сами ничего толком не знали!., надо подождать!., не фиг здесь околачиваться!., вот и лесок!., потом парк... и замок!., все изъявляют желание идти вместе с нами! хотят зайти в замок... но Крахт их прогоняет... рано он успокоился!., снова выстрел в воздух! еще! панг!.. и все разбегаются... все же Крахту нельзя отказать в решительности!., пушка и фонари по-прежнему у него!., он, я, Лили и Ля Вига сразу же направляемся к раненым... не опоздать бы!., сперва я осматриваю ревизора... ему лучше... guten abend! добрый вечер!., пульс слабый, но все же прощупывается... я его слушаю... дыхание ровное... и жара нет... им не холодно?., вроде нет!., а нога у него и впрямь сломана... пусть пока не двигается, а там посмотрим!., а вот другой, граф-улан, ничего не говорит... я беру фонарь... освещаю его лицо, ну все, готов... «glauben sie?» вы уверены? спрашивает у меня Крахт «oh ja! ja!..» он умер уже больше часа назад... подобные «констатации» мне приходилось делать уже не раз... ревизор не может в это поверить, он ведь был все время рядом с ним, но ничего не слышал!., никаких стонов... граф фон Лейден скончался скоропостижно... мы отсутствовали всего около двух часов... он был плох, безусловно... но кто бы мог подумать... что все
произойдет так стремительно... может быть, обычный обморок? и все-таки надо об этом всех оповестить, чтобы к нам потом никто не приябывался! «риттмайстер граф фон Лейден скончался»... я предлагаю формулировку: пал смертью храбрых... нет! нет!.. Крахт против!., сперва нужно оповестить Моорсбург!.. но как оповестить?., он может поехать туда на велосипеде!., как, прямо сейчас?., да!., ночью?., по дороге?., я протестую... «Крахт, мы поедем с вами! мы не можем остаться здесь одни!..» весь местный сброд, хозяйки, мужики, заключенные, только и ждут удобного случая, когда мы останемся одни, без нашего эсэсовца... тогда бы они с нами сразу расправились!., и опустошили бы шкаф с продуктами!..
— Ja! ja! ja! sicher!
Он соглашается со мной... у немцев при всех их недостатках есть одно положительное качество... если вы говорите им разумные вещи, они с вами соглашаются... французы же — никогда!.. Крахт согласился, что если он уедет, от нас и вправду останется мокрое место... нас освежуют и разделают!., местная шелупонь вполне на такое способна... мы еще не успели решить, что же нам делать... и тут вдруг кто-то стучит в дверь... «herein! войдите!»... никого!., ан нет, чья-то рожа, не напудренная, гипсового цвета, а самая обычная, хотя и не местного жителя... тех я всех знаю...
— В чем дело?
Крахт наводит на него свои два фонарика... незнакомец что-то ему говорит... опять на местном наречии... я с трудом разбираю одно... два слова... о, и то с большим трудом!., вроде, там где-то какой-то человек... но где?., на ферме?., или во дворе?., в общем, там что-то еще произошло!., где-то неподалеку!., видимо, в наше отсутствие!.. Крахту необходимо туда идти!., ну нет, уж извините! извините!., только вместе с нами!., конечно, этот ублюдок Леонар был опасен, с подобными личностями нужно держать ухо востро... но Леонар понимал, что если он нас не предупредит, мы будем спокойно продолжать заниматься своими делами, а из шкафа все полностью вынесут... подчистую! и тогда ничего не останется... ни тому из свинарника... ни ему самому... «не отходите от него ни на шаг!» так что понять его можно!., вообще, когда люди проявляют о вас заботу, значит, им что-то от вас надо, они что-то задумали... «не отходите от него!»... да уж, представляю, если бы мы от него отошли!., ладно, сходим, глянем!., в чем там дело? вот мы уже и на улице вместе с Крахтом... так!., в сопровождении целого эскорта... наших
проводников... они указывают нам путь... к пруду со стороны долины под окном Ле Вигана, где он, как я уже сказал, давно не жил... в его каморке с зарешеченным оконцем были кирпичные стены и земляной пол... совсем как в камере., так вот там, в этом небольшом пруду под окном, воды почти нет, но зато полно водорослей!., отдельные травинки, пучки, целые кусты... сплошь трава и песок... при свете фонарика можно было разглядеть дно и струйки проточной воды... правда, сверху, с облаков тоже падали отсветы... от видневшегося вдали пожара... розовые и желтые всполохи света... по-своему даже красиво... подчеркиваю: по-своему... но вскоре мы обнаруживаем кое-что еще... торчащие из-под водорослей со стороны долины сапоги, их уже многие заметили... я смотрю на Крахта: «ja! ja!.. понятно!» мы понимаем друг друга с полуслова... там, в пруду, кто-то был!., и я догадывался, кто это... но сперва нужно было вытащить его из воды... не сомневаюсь, именно о нем ему и говорили те «бледнолицые»... а я-то ничего не понимал... там, неподалеку от Tanzhalle... Крахт отдает распоряжение: четыре bibelforscher'a!.. те тут же выскакивают и кидаются к сапогам... по воде... по грязи... вцепляются в сапоги и вытаскивают тело из-прд кучи водорослей... вот и он! теперь он лежит распластав1пись на водорослях, на спине... о, так я и думал, никаких сюрпризов не произошло!., ландрат Simmer... мертв, причем не просто захлебнулся водой!., помимо всего прочего, его еще и душили!., у него с шеи снимают веревку... толстенный шелковый шнур... и где они взяли шелк?., странно, так как в Цорнхофе я даже шелковых ниток, не то что шнуров, вообще никогда не видел!., да и в Берлине тоже! но факт остается фактом, это шелк... сначала его оглушили... рана на голове... глубокая и все еще кровоточит... судя по всему, от удара лопатой... над правым виском... после этого его задушили... но сперва, наверняка, ударили лопатой... следствие все расставит по местам... ну а после его бросили в воду и закидали водорослями... но как он здесь очутился?., каким образом?., он ведь должен был вести вечер... может, ужинал на ферме? похоже на то... точно мы не знали, но, вероятно, так оно и было... в любом случае, хорошо, что нас в это время не было в замке... или во дворе... я даю указания... нужно надавить ему на живот, в области желудка... да посильнее!., перевернуть с одного бока на другой! попытаться сделать так, чтобы его стошнило!., но все напрасно!., он уже остыл... еще бы, в воде... смерть наступила несколько часов назад, и он уже успел око
ченеть... одно мне не понятно... он весь мокрый... с головы до ног... однако лицо его абсолютно спокойно, даже не сведено судорогой, только слегка пожелтело... никаких следов борьбы... вокруг все шепчутся... как будто что-то знают!., а на самом деле, никто ничего не знает, чушь все это!., я и то не уверен, что нас заранее предупреждали именно об этом... даже сам ландрат в пруду, и тот не все знал... хотя в его распоряжении были и полицейские, и осведомители... и вот вам! его взяли и обвели вокруг пальца!., ну, и что теперь?., что?., у Ля Виги вид по-прежнему совершенно отъехавший...
А тут вдруг: вззз! какой-то самолет начинает пикировать... из-под самых облаков... никто и глазом моргнуть не успел, как он пролетел у нас над головами! затем еще раз!., и еще!., петля за петлей!., я стараюсь не терять хладнокровия... вглядываюсь в него... это «marauder», обычно они сопровождают «воздушные крепости»... такое уже случалось пару раз... месяц назад... пикируют, чтобы разведать... само собой, ясное дело, ведь Крахт все-таки зажег свои фонарики... что ж, будем надеяться, что у них есть дела поважнее!., «крепости» никогда особенно нами не интересовались!., но вот опять!., они все еще не успокоились!., при каждом новом заходе вниз, они сбрасывают по двадцать... тридцать фосфорных «зажигалок»!., порхают себе от облака к облаку... и хотят все видеть... зажигалки трещат, полыхают... теперь от них ничего не скроешь!., кругом стало светлее, чем днем... деревья, избы, кибитка, пруд — все как на ладони!., как будто солнце и не садилось!., и местные матроны, и ландрат, распластавшийся на спине в траве... точнее даже: на ложе из мокрых водорослей... ЫЬеРи вытащили его из пруда, сложили руки на животе и уложили на берег, на водоросли... а что, если самолеты, после зажигалок, все же решат сбросить на нас что-нибудь посерьезнее? надо же с этим как-то покончить!., «бум» и все! ни деревни, ни церкви, ни нас!., ни ландрата! чертов бордель! взз! бум!
— Слышь, приятель, а тебе не кажется, что нам хана?
Наконец-то Ля Вига перестал изображать из себя идиота и интересоваться, счастлив ли я... все!., теперь и он начал осознавать серьезность нашего положения... пришел в себя... конечно, я продолжал надеяться на лучшее, но судя по всему, он все-таки был недалек от истины... стоило этим акробатам из RAF разок в нас пальнуть, и привет! нам кранты... и все из-за этого Крахта с его фонариками... а он и не собирался их гасить... сюда сбежалась вся публика с концерта,
рключая цыган и прочую шушеру, причем все уже все шали! и комментировали случившееся! хотя, на самом деле, никто ' ничего знать не мог, так как мы все были на представлении и ничего не видели, а значит, все это было пустой болтовней!., но сколько подробностей! и каких! все наперебой описывали друг другу, как умер ландрат, как на него напали,! каким образом задушили!., люди всегда выдумывают невесть | что, лишь бы привлечь к себе внимание... вы, вероятно, счи-| таете, что я сам тоже не слишком разборчив в средствах?.. I однако я-то как раз ничего никогда не выдумываю и всегда говорю правду, и только правду!., раз уж речь зашла обо мне!., ну, разве что слегка приукрашиваю действительность!., как и положено услужливому хроникеру... но их ведь не было ни на ферме, ни во дворе... каким же образом? что они могли видеть?., однако, вопреки очевидности, все все равно все знали... и даже готовы были нас куда-то еще проводить... и куда же?., оказывается, помимо ландрата, был еще один утопленник!., так, во всяком случае, они уверяли!., кто бы это мог быть?., тут я замечаю графиню Тулф-Чеппе... мы не видели ее уже восемь дней... поэтому, воспользовавшись случаем, я задаю ей вопрос... где сегодня вечером был ландрат?.. на ферме? да, они с ним там ужинали... получается, что стоило ему выйти, как на него напали, оглушили и утопили... а куда он направлялся?., да к нам, черт бы его побрал!., он ведь должен был вести представление!., значит: он вышел во двор, а там его сперва оглушили и затем гарроти-ровали... у графини не было ни малейших сомнений в том, что его убили... но кто?., преступники дотащили его до пруда и утопили... ну, все это я и без нее прекрасно понимал, раз уж он лежал на подстилке из водорослей... пусть сходит посмотрит!.. RAF решили нас побаловать, устроили нам настоящую праздничную иллюминацию!., казалось, что в воздухе горит сразу несколько сотен свечей!., повторяю еще раз!., светлее, чем днем!., но кажется, нам что-то еще хотели показать? нас дергают со всех сторон, чтобы мы поторапливались, пока так светло!., тут уже вся деревня, и Кретцеры, он и она, и ЫЬе1'и, и заключенные... всех я, конечно, разглядеть не мог, но тем не менее!., я не видел здесь ни Леонара, ни его приятеля... а здоровяк Николя блевал, стоя на коленях прямо посреди двора... может, обожрался? или перепил?., наверняка, опустошил на кухне все бутылки... а их там было немало... и он знал об этом... еще бы!., хотя раньше пьяным я его никогда не видел... наклюкался пока мы были на вече
ринке?., а может, просто прикидывался?., ну а где же его инвалид?., куда он его дел?., он же всюду его таскал с собой... никогда с ним не расставался!., это сразу все замечают...
— Николя!.. Николя! скажи, где он?
Я вижу, что Николя блюет по-настоящему... а к нему все цепляются!., пристают с вопросами!., не дают человеку про-блеваться!
— Sagt, NikolasL скажи! скажи!
Он ничего не отвечает и ложится на землю...
— Sagt!
Лежа на боку, он продолжает блевать... извергая какую-то грязь и слизь... что это, яд?., вполне возможно... RAF тем временем превосходят самих себя... такую грандиозную иллюминацию нам устроили... весь парк, церковь, домишки... просто как на ладони...
— Sagt, Nikolas! говори!
Он корчится и пытается что-то ответить... теперь и на земле вокруг полно язычков пламени... совсем слабых... колышущихся на ветру... так и до пожара недолго!., с огнем не шутят... а может, он уже где и полыхает? кто знает?., ладно, пожар подождет, нам бы пока с калекой разобраться... и тут, в момент, когда всеобщее напряжение достигает апогея, какая-то баба вцепляется Крахту в портупею и требует, чтобы он ее непременно выслушал... они отходят в сторонку... я вижу, как она жестами указывает в нашу сторону... а, ну понятно!., яма! она показывает пальцем на яму с навозом... так вот о чем она ему хотела сообщить... и тут меня озаряет... да, она же все знает!., все предельно просто!., она видела, как здоровяк Николя бросил туда калеку... и я не ошибся!.. Крахт заливается пронзительным свистом!., всего четыре таких свистка... и все в сборе!., целая толпа bibelforscher'oB! он их инструктирует... дает указания!., судя по всему, они сейчас же и отправятся выуживать безногого... без промедления! из глубины навозной жижи! но насколько я понимаю... поиски в яме прельщают их куда меньше, чем в пруду... в пруду — только трава и грязь... а тут бетонная яма... я слышу их возбужденные голоса... яма-то, оказывается, глубиной в человеческий рост, и ее три года не чистили!., все дожидались окончания войны... и этот обрубок, если он там, тоже мог бы подождать окончания войны!., мы с Ля Вигой прямо давимся от смеха, и если бы не Изис с малышкой... теперь все толкутся вокруг ямы и спорят... вообще-то, она предназ-
Началась для удобрения свекольных посадок и туда ели пил и силосную жижу, а затем еще и навоз от четырехсот коров... постепенно картина проясняется... в эту яму просто так не Залезешь, сначала ее нужно опорожнить... но как? открыть шлюз... и наш безногий откажется на дне!.. Николя так ничего и не сказал, он по-прежнему лежит на боку, сотрясаемый рвотными позывами... и икает... — Sagt, Nikolas!
Они все еще не теряют надежду что-нибудь от него услы-гпать... но хозяйка все видела!., да, она!., это он сбросил туда безногого!., она даже показывает как... во дворе больше никого не было, а он, как обычно, на четвереньках с калекой на спине, подошел к навозной яме и хоп-п! швырнул его туда! изо всех сил!., она все видела... плуф! и готово!., он должен был доставить своего инвалида в Tanzhalle... ландрат тоже собирался к нам присоединиться... там же... и кончил в другой луже... кстати, он тоже шел с фермы фон Лейденов... но как расправились с ним, никто не видел... шнур... удушение... и примерно в то же время... ладно, потом все само прояснится... подождем... не будем торопиться!., прежде всего, нужно достать безногого!., открыть шлюз!., ну, с этим они справятся! хотя, судя по всему, им это влетит в копеечку, ведь эта жижа стоит очень дорого... они дружно принимаются за дело... вшестером... даже ввосьмером... и сразу же там все забурлило, полилось! потоками!., готово!., ни вверху, ни вокруг уже нет ни огоньков, ни язычков пламени... разведка закончилась, больше мы никого не интересуем... освещение отсутствует, темно... разве что два фонарика Крахта... RAF на нас так ничего и не сбросили!., а ведь одной крошечной бомбочки хватило бы, чтобы покончить и с Цорнхофом, и с нашими загадками, и с нашими лужами, и с нашим в высшей степени неясным будущим, и с бакалейной лавкой, и с Tanzhalle!.. они просто немного повеселились, а бомбу на нас решили не тратить... ЫЬеРи сбили крышку шлюза ударами лопат... и жидкость, драгоценная жидкость, предназначенная для удобрения целых гектаров, выливается наружу... Крахт опустился на колени у края ямы и, свесившись вниз, ищет взглядом безногого... там, в грязи, на дне... в самой гуще... есть!., и минуты не прошло!., нашел!., он показывает его мне... глубина метра два, не меньше!.. Николя сделал это нарочно?., возможно!., а потом решил отравиться?., чтобы избежать ответственности?., очень может быть!., но чем?..
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |