Я встал с кушетки и подошел к решетке, прижимаясь к ней и провожая их взглядом. Этот старый ублюдок себе игрушку нашел? Боже, это же гадко. Как можно трогать этого парня? Да он же... похож на моего брата. Такой же жалкий, хлипкий, родной… Мне противно смотреть на это. Повернувшись в поисках поддержки, парень задел меня взглядом. Взгляд молил о помощи, но что я могу сейчас сделать? Прости меня, я сейчас не помощь. Покачав головой, я отошел от решетки и опять лег, положив руки под голову. Отлично, у кого-то появилась жена. Вот она, прелесть тюрьмы, а еще говорится, что охранники геев не любят. С этим надо что-то делать.
…
Так до самого подъема я не спал. Думал то об одном, то о другом, ностальгировал, но этого я лучше бы не делал. Почему-то хочется на свободу. Надо поговорить с тем парнем.
- Все встаем на линию! – скомандовал человек в форме, и все встали на синюю линию на первом этаже. – Рассчитайся!
Все стали говорить свой номер. Я как обычно стоял последним, и на мне все заканчивалось. Потом все шли в душ, дальше - час на всякие наши дела, завтрак, работа и всякое прочее дерьмо. Вот оно – разнообразие. Зашибись просто.
Взяв полотенце, я спустился вниз и пошел в душ, пытаясь глазами отыскать того паренька, которого ночью куда-то уводили. Он стоял возле самой последней раковины и пытался что-то отмыть. Не думая, я подошел к нему и включил воду.
- Привет, - бодро сказал я и включил воду, сразу суя под струю воды ладони.
- Хэй, - робко ответил он.
- Что надо от тебя тому усатому козлу?
- Какому?
Я повернулся спиной к раковине и оперся об нее руками, поворачивая голову к парню.
- Не делай вид, что не знаешь, о чем я говорю. Вранье тебе не к лицу. Что ему от тебя надо? Я видел вас этой ночью, а ты меня. Зря ты врешь. Отвечай.
Он тяжело сглотнул.
- Ничего. Просто ходим поговорить. По душам. Пока не спится.
- Я же сказал, ложь тебе не к лицу.
- Правда…
Мне оставалось только вздохнуть.
- Как звать-то тебя?
- Майкл…
Я замер. Майки…
- А теб…
Он не договорил. Я кинул полотенце на плечо и ушел, не говоря ни слова. Мне надо побыть одному.
В голову ударило слишком много мыслей, чтобы как-то продолжать дальше разговор, хоть мне этого и хотелось. Майки. Он похож на него. Очки, телосложение, эта загнанность, голос. Мне это сейчас вот на хер не надо, но почему-то опять становится грустно. Пошло все к черту! И этот мудак тоже, хотя мне не нравится то, что ночью с ним гуляет наш охранник.
У меня план.
Пора становиться хорошим человеком.
На завтраке я быстро съел свою не соленую и не сладкую кашу и подошел к Фрэнку, который стоял на выходе из столовой, спрятав руки за спиной и холодным взглядом, смотря на всех нас. Господи, я не видел его два дня, а, кажется, что целую вечность.
- Фрэнк, можешь сделать одолжение? – аккуратно спросил я, косо смотря на охранника, который ходил по столовой.
- Чего тебе, Уэй?
- Можешь дать мне ключи от камеры? – представляю, как это звучит из уст преступника.
- Совсем дурак? Садись на место и жди остальных, - он отвел от меня взгляд и осмотрел столовую.
- Фрэнк, умоляю, это очень нужно. Я не собираюсь убегать, мать твою. Я даже из корпуса не выйду! Только спущусь вниз и все!
- Нет. И знаешь что, я могу тебя сейчас побить за это, отправить куда-нибудь. Не надо такое говорить охраннику… Скажи спасибо, что это я, и что другие тебя не слышат. Быстро. Вали. На свое. Место! – отчеканил он, а потом выкрикнул мне последнее слово в лицо. Я закрыл глаза, но не сдался.
- Я не мельтешил у тебя перед глазами два дня и больше не буду. Дай мне только ключи. Один раз. Прошу.
- Что мне за это будет? – с хищной улыбкой спросил он, и мне стало как-то не по себе.
- Все, что хочешь.
- Сядь на место, я подойду… - он толкнул меня обратно и пошел к какому-то охраннику. Я сел за стол и стал смотреть на него, разглядывая немного шершавую желтовато-голубую поверхность. Когда на мое плечо обрушилась рука Фрэнка, я вздрогнул.
- Идем.
- Куда?
- Идем… - прорычал он и силой поднял меня. – Сейчас камеры пусты… - прошептал он мне на ухо и заломил руки, толкая к выходу.
В горле мгновенно пересохло. Только не это.
Я промолчал. Меня опять толкнули, и я убыстрил шаг, шаркая ногами по уже пустому коридору.
- Надеюсь, ты понял чего я хочу, м? Причем давно. За это ты получишь свои ключи и вернешь мне их завтра утром.
- Зачем тебе это? Если я тебе противен, то, - я задержал дыхание, когда Фрэнк стал целовать мою шею, сильнее сжимая руки позади моей спины. – Зачем ты это делаешь? Не вижу логики.
- К черту логику. У меня она отсутствует. Я хочу сделать тебе больно. Ты мне не делал – я отомщу.
- Тебе не могло быть больно – ты был раздолбан как слон.
За это я получил ощутимый толчок в ребра.
- Заткнись. Я хочу тебя изнасиловать. Я ж больной моральный урод, м?
- Любишь, когда тебя обзывают? – я не знаю, почему я это говорю, я же могу потерять ключ.
- Мгм… - проведя носом по моей шее, он вдохнул и прижался ближе ко мне, толкая меня к стене коридора.
- Это бред, Фрэнк… - прошептал я, потому что говорить все труднее, пока его руки путешествовали по моей груди. – Ты бы не делал этого, если бы я тебе не нравился. Открою секрет, - я подавил в себе стон, когда Фрэнк выдохнул мне в ухо. – Даже маньяки не убивают тех людей, которые им не нравятся и не насилуют тех, кто им не нравится.
Он резко отстранился от меня. Зря я это сказал.
- Ты прав. Я могу сделать тебе больно по-другому. Ты мне, правда, не нравишься, - сказал он, улыбнувшись.
- Звучит как-то неубедительно.
Через секунду мне в живот влетел его кулак и я согнулся пополам, чуть ли не выблевывая свой желудок кашлями и хрипами.
- Ты что думаешь? Я должен перед тобой на коленях ползать? Ты что вообще возомнил о себе? – сверху мне на спину обрушился еще один удар и я упал на пол, больно впечатываясь в пол носом. – Не смей говорить со мной о тебе, блять. Ошизел в корень что ли? Как же я жду того момента, когда тебя уже посадят на стул… Подавись своими ключами. Завтра утром вернешь, - подняв меня, он толкнул меня опять в сторону корпуса и уже молча повел.
Он реально больной…
Кинув меня в камеру, он следом кинул мне ключи.
- Делай что хочешь… Но завтра чтобы ключи были у меня и плевать, где будешь находиться ты. Ты знаешь, я тебя везде достану.
Захлопнув дверь, он скрылся, а я спрятал в толчок ключи и лег на кушетку. Ночь будет веселой. Никто не причинит боли этому парню… И что я так забочусь о нем?
А на Фрэнка мне уже плевать. Правда, хотя немного обидно.
Общественные работы. Сегодня я мету двор под свист своих сокамерников. Кстати, нормальные ребята, если и перед ними свиньей не быть. Кажется, я начинаю врубаться, что тут к чему. Обед. Все всё сметают подчистую и идут за добавкой. Прожорливые свиньи. Потом тихий час и прогулка, которую ждут всегда и все. Хочется размять ноги, покурить и погонять мяч.
Выйдя на огромную площадку с травой, стадионом и тренажерами, все сразу разбились на группки. Я оперся спиной о холодный камень и прикурил, разглядывая, как высокие негры играют в баскетбол. Какая-то домашняя обстановка.
- Я что-то не так сказал? – я обернулся и увидел Майкла. О черт..
- Нет, все в порядке, просто… Не бери в голову.
- Майкиии!
Мы одновременно повернули голову и я увидел того охранника. Стоит ли говорить о парне, он чуть не пересрался от страха. Хорошо они говорят, однако.
- Хорошо вы говорите. Ты же сейчас в штаны наложишь, - я затянулся, охранник помахал нам рукой и пошел дальше. Что ему надо было? Но ничего, сегодня разберемся. – Так ты все еще ничего не хочешь мне рассказать. Я же могу помочь…
Он замялся.
- Обещай никому не говорить, ладно? Ты единственный, кому я хочу доверять, – Он поднял майку, и мне открылись свежие синяки на его теле.
- Я знал… Спи спокойной сегодня…
- Но…
- Не волнуйся. Все будет хорошо.
Я оставил его одного с открытым ртом и ушел к парням, может, поиграю в футбол с ними, хотя делал это еще совсем в детстве.
…
Вечером, когда все стали укладываться спать, я начал волноваться. Не каждый день я делаю добрые дела. Причем такие.
…
Храпы. Опять они, а не сплю третью ночь… и кстати, не хочется спать же! Почему не знаю.
Отыскав ключ в толчке, я быстро вытер его от воды и подошел к двери, просовывая руку между прутьями решетки. Раздался щелчок – дверь открыта. Остается только ждать этого ублюдка.
Я лег на кушетку и стал ждать, и он не заставил ждать долго. Через минут двадцать послышались шаги, и я привстал – тот усатый пиздюк. Он стремительно шел к камере парня, весело улыбаясь. Думаешь, сегодня повеселишься? Нет, сегодня повеселюсь я.
Тихо открыв дверь, я ступил за порог камеры и пригнулся, чтобы меня было не так заметно с первого этажа. Прошаркав к лестнице, я замер и посмотрел на него, оценить ситуацию. Сейчас он начнет болтать. У меня есть 40-50 секунд, чтобы настигнуть его. Вздохнув, я медленно стал спускаться по лестнице, так же пригнувшись. Спустившись на первый этаж, я выпрямился и уже быстро пошел к нему, не волнуясь, что меня кто-нибудь услышит. Последние 5 метров я пронесся, кидаясь на него и валя его на пол. Парень в камере вскрикнул, чем разбудил всех. Отлично, пусть знают, что делал этот мудак. Я прижал его коленом, а другой рукой достал из кобуры пистолет. Все стали кричать, подбадривая. Наверное, думают, что я закатил бунт или хочу убежать. Нет, ничего подобного.
- Будешь знать, как насиловать хороших людей, мудак. Больше ты никого не тронешь, – сняв пистолет с предохранителя, я приставил дуло к его затылку. Он замер и перестал дышать. Трус. Я нажал на курок, и мне в лицо брызнула теплая кровь. Опять. Опять я в крови, и мне нравится, мать вашу!
Все восторженно завопили, а я слез с него и кинул пистолет рядом. Раздался вой сирены. Сейчас прибегут органы правопорядка, пихать преступника в изолятор. Конечно. А что они могут сделать еще?
Я безэмоционально стоял и смотрел на труп. Меня сбили с ног и заломили руки за спину, сковывая их в наручниках.
- Ты только что вырыл себе огромную яму, Уэй. И теперь ты из нее точно не вылезешь. До суда его в изолятор! – меня пихнули другому охраннику.
- Ну ты и мудак…
А я шел вперед и улыбался, зная, что спас человека от мук. А делать добро – это приятно…
***
Ебать, я гей!
Ахахах, это ж просто охуенно!
О-ху-ен-но!
Никогда не думал, что скачусь до такого.
Сука Фрэнк, я ненавижу его, он сделал меня таким, это все из-за него, он меня опустил, он сделал так, чтобы я стал таким, чтобы я стал геем. Ненавижу… Ну и ты хорош, Джи! Ты поддался! теперь ты любишь его! Да откуда в тебе столько дерьма?! Выбей это, побей себя, отвянь от парня, ему лечиться надо. Подумай о себе, ты в тюрьме, в конце концов!
Точно… я ж в тюрьме. Да и уже в этой комнате сижу день третий.
Ахаха. Забавно, а меня кормят-то раз в день.
Меня не любят. Это давно известно. Никто не любит.
Интересно, что сейчас с тем парнем? Наверное, ему стало жить легче, ведь нет старого извращенца.
Ко мне несколько раз приходили люди в костюмах. Кто они, я не знаю, но все пытались добиться от меня хоть слова. Я был в прострации, поэтому говорить было тяжело. Я глядел сквозь них, слова перемешивались с мыслями, и все это превращалось в кашу. Он были частью моего мира, а там я люблю, когда меня не замечают, и я никого не замечаю. Поэтому… так и получается. Какая разница?! Я все рано не хочу с ними говорить, не хочу, чтобы они не спрашивали. Но они уходили с такими испуганными озабоченными лицами… Может, они хотели узнать что-то важное? Наверное, мне стоило отвечать на их вопросы, а не огорчать. Я, вроде как, собрался помогать всем… Но им я не хочу помогать, я вообще думаю не о том. Хотя думать уже не о чем. Когда сидишь какой день в одном и том же помещении, то и мысли становятся однообразными, как стены вокруг. Они словно давят, давая более маленький круг мышления… Да что вообще за бред? У меня голова болит и все из-за суки Фрэнка. Что он со мной сделал, что так болит?! Может, у меня сотрясение? Хотя, наверное, так и есть. Надо бы сказать кому-нибудь. Хотя зачем? Меня ж не любят…
Я лениво поднял глаза от пола, когда загремела железная дверь. Тут почти все такое железное, холодное, от этого чувствуешь себя неуютно. Угадайте, кто зашел?
- Уйди, - прохрипел я, испугавшись собственного голоса. Давно я не говорил.
- Нет. Зачем ты это сделал? – он сел на корточки передо мной и положил руку на электрошокер. Ох, Фрэнки, меня даже ток в 1000 вольт не остановит, если я захочу убить тебя.
- Тебя это не касается, это во-первых. Во-вторых, я тебя ненавижу, в-третьих…
- Мне срать. Лучше отвечай на мои вопросы, если не хочешь проблем.
- А то что? Ты ударишь меня? Шибанешь током? О, господи, ты оставишь меня тут еще на год! Дрожу-дрожу-дрожу! Мне ничего не страшно после того, что ты сделал со мной, правда. Мне сейчас плевать на все, что бы ты не делал… Так что лучше не трать на меня свое драгоценное время. И я вроде противен тебе, почему ты сидишь тут?
- Я - единственный, кто не боится тебя, Уэй… И все равно ты зря это сделал, того парня зарезали в столовой на следующий день.
Он встал, гремя наручниками, и вышел, оставляя после себя некое родное тепло. Господи, ну почемуууу….
…
Я не помню, когда я отрубился. Тут даже этого не замечаешь. Ты словно робот, без мыслей, чувств. Вот отрубился, а тебя словно вырубили. Может, в меня чип внедрили?
Передо мной сидит человек в костюме. Хах, а они меня не боятся?
- Я психиатр. Доктор Мюррей. До меня приходили мои низкоквалифицированные коллеги. Я хочу задать вам несколько вопросов.
А дальше я не слушаю. Я быстро глянул на его толстое лицо и стал смотреть сквозь него, оставляя его слова где-то за кадром. Сейчас для меня существует только дверь позади него и мои мысли.
- Джерард, вы меня слушаете? – он пощелкал передо мной пальцами, и это меня немного взбесило. Я вздохнул, скрипнул зубами, и доктор отодвинулся от меня.
- У меня ужасно болит голова, и если вы сейчас не отъебетесь от меня, то будет плохо. И я не буду ни с кем говорить тут.
- Хорошо, сейчас я приведу медсестру, она вас осмотрит, а потом вы скажете, где хотите поговорить, хорошо? Это очень важно, Джерард.
Я махнул рукой и опять закрыл глаза.
Я слышал его вздох, а потом звук захлопывающейся железной двери.
Через минуту пришла медсестра и с опаской стала спрашивать о моем самочувствии. Когда я сказал, что у меня болит голова, она спросила, как я ударился. На что ответ был прост: Фрэнк. Она вздернула брови, посветила мне фонариком в лицо, попросила сделать пару упражнений, дотронуться до кончика носа двумя руками, встать ровно, что я сделать не смог, и поцокала языком. Приятная девушка…
- У тебя сотрясение и не слабое, надо сделать снимки, хорошо он тебя шибанул, а с виду спокойный парень.
Я усмехнулся, и засохшая губа треснула.
- Ох, бедняга… - он быстро достала из своего маленького чемоданчика ватку, смочила ее чем-то и приложила к моей губе, а я смог только закрыть глаза и отвернуть голову. – Что-то не так? Что-то болит?
Я покачал головой и лег на кушетку, отворачиваясь от нее. Забота для меня чужда…
- Тогда я сейчас принесу пару таблеток.
И она ушла…
- Ну, так. Где вы хотите поговорить?
- Уйдите… - я сейчас не хочу ни с кем разговаривать, мое настроение просто ужасное, скверное, отвратительное и еще куча всего.
- Но вы обещали, что…
- Ничего я вам не обещал! – я вскочил с кушетки и подлетел к этому ублюдку.
- Успокойтесь или мне придется позвать охрану.
- Зовите… Что они сделают? Побьют меня, конечно. Это не самое ужасное. В детстве я пережил куда более ужасные вещи, и не только в физическом плане, Мистер.
- Я хочу, чтобы вы рассказали мне об этом.
- Спрашивайте Фрэнка, этот голубок знает обо мне много. Я ему все поведал, пока он «любил» меня…
- Что?
Я с силой врезал ему в под дых, пока он морщился и пытался понять, что я вообще несу. Этот кретин завопил, когда мой кулак впечатался ему в живот. Чтобы он не вопил, я еще раз влепил ему в живот, от чего он упал на пол, задыхаясь и кашляя. Ворвалась охрана, крича что-то вперемешку с матом. Резка боль в голове и темнота…
…
Гудение, звон железа об железо, пиканье, вздохи и шаркающий звук. Я открыл глаза, и глазам стало невыносимо больно. Но это еще ничего, у меня невыносимо кружилась голова.
- Ты как? – послышался рядом знакомый голос.
- Фрэнки?.. – я повернул голову в сторону и увидел усмехающуюся медсестру.
- Нет, это не Фрэнки, Это Лин – твоя медсестра. Тебя один из охранников долбанул дубиной по голове. Пока ты был в отключке, мы сделали тебе снимок. У тебя сильное сотрясение. Так что ты лежать тут будешь около недели. Больше тут не держат.
Я хотел было потрогать лоб, который словно закоченел, но у меня ничего не получилось. Мои руки что-то крепко держало. Я посмотрел вниз и заметил, что это были прочные кожаные ремни, которые крепились к кушетке. Я что, псих, чтобы крепить меня к кушетке? Да тут животные какие-то работают.
- Отцепи меня! – истерично проговорил я, смотря на улыбающуюся медсестру.
- Не могу, - похихикала она и селя рядом со мной на стул.
- Почему? – такой же голос.
- Я не могу быть уверена в том, что ты не убьешь меня.
- Мне незачем тебя убивать!
- А что ты скажешь насчет тех детей, которых ты убил или насчет того охранника?
- Охранник заслужил, - прорычал я и отвернулся.
- Чем же?
- Знаешь зарезанного парня по имени Майкл? – она кивнула. – Этот старый урод приставал к нему, и этот парень был похож на моего брата.
- У тебя есть брат?
- Был.
- Что с ним стало?
Я устало посмотрел на нее и прошептал: «я убил его». Лин печально посмотрела на меня и вздохнула. Да, я жалок, пожалей меня.
- За что?
- Не хочу об этом…
Она провела рукой по моему плечу и куда-то ушла, оставляя меня одного. Конечно, мне никто не верит.
- Вот, выпей и поспи – полегчает, - я открыл рот, чтобы она сунула мне таблетку и дала запить. Потом сняла со лба холодную мокрую тряпку, протерла его и ушла, а мне захотелось плакать, осознавая свою ничтожность.
========== 27 ==========
«Посмотрите на мою кардиограмму – ничего она вам не напоминает?
Это график равноускоренного движения, и стремится к нулю его прямая.
Взгляните на мою ладонь – линии на ней выходят далеко за очертанья
ладони – они бегут к горизонту, туго стягивая планету меридианами.»
- Ты так и не заснул?
Я медленно перевёл взгляд немного вправо и сфокусировался на медсестре, которая стояла рядом с белой ширмой, мягко улыбаясь мне. Вопрос, который не требует ответа. Я отстраненно покачал головой и опять уставился в белый потолок, при взгляде на который начинали болеть глаза. Краем глаза я заметил, как Лин сложила руки на груди и печально покачала головой, начиная смотреть в пол. Наверное, она единственная кто ко мне относится более менее, и я ей благодарен. Она пытается что-то предпринять для меня, предпринять не во вред мне.
- Отпусти меня, мне неудобно, - еле слышно сказал я и сделал слабую попытку поднять руку.
- Я не могу, понимаешь? У меня нет никакой гарантии, что ты меня не убьешь. Ты непредсказуем, и случай с психиатром это доказывает, - она пожала плечами и улыбнулась мне.
- Он вывел меня из себя и все… - сказал я таким же безжизненным голосом.
Она покачала головой.
- Пойми, я не хочу убивать, а когда я не хочу убивать, то я не убиваю. Тебя-то я точно не убью. Обещаю…
- Неужели? С чего бы мне верить тебе?
- Ты добра ко мне, а этого почти никогда не происходило со мной.
Она как-то странно вздохнула и дернула плечами, отводя от меня взгляд на белую ширму и вздыхая. А она милая, эта глаза, нос, губы… Наверное, я первый раз вижу женщину, не как жертву, а как изумительную красоту, для которой надо делать все. Поздно я начинаю меняться. Немного посмотрев на ширму, она опять посмотрела на меня и опять странно шумно вздохнула, сдвигая брови к переносице.
- Нападешь – тебе же хуже, - предупредила она меня, и я счастливо улыбнулся ей.
Она быстро освободила мои руки, ноги и грудь по обеим сторонам кровати. Я лениво потер кисти рук и потянулся, удобнее ложась на кушетке. Голова опять начала кружиться от таких незначительных движений.
- Что у вас с Фрэнком? – как бы между прочим спросила она, от чего я замер, в мгновение забыв о головокружении, а она в свое время макала белую марлю в воду и отжимала ее.
- С-с Фрэнком? – промямлил я, переводя нахмуренный взгляд на Лин.
- Да-да. С ним самым. Фрэнк Айеро! – приложив ко лбу марлю, она опять улыбнулась, а я блаженно закрыл глаза.
- Ничего…
- Вот не надо загонять мне! – как-то чересчур громко воскликнула она, после чего извинилась. – Все об этом знают уже. Конечно, этот коротышка это отрицает, кто хочет портить репутацию? Но психиатр нам рассказал про твою реакцию на него… Говори, я не проболтаюсь, может, даже тебе легче станет, - она опять провела марлей по моему лбу и убрала ее.
- Ничего, правда. У меня есть к нему что-то, а у него... Пфф.
Вот и сказал. И почему эти слова так легко вылетели из меня?
- Бывает… - печально вздохнула она, и как раз послышался звук открываемой двери. Быстрые шаги, звон дубинки и наручников и громкое чавканье.
- О, вспомнишь говно – вот и оно! – проговорил я и закрыл глаза.
- Хочешь опять дубиной по башке?
- Так это ты был. Конечно! – я улыбнулся, даже не открывая глаз. – Зачем ты тут?
- Хотел напомнить, что завтра тебе надо быть в суде и твоя голова на это никак не повлияет. Ты обязан там быть и все. Там, гляди, сразу приговор вынесут, не откладывая это все в долгий ящик и, может быть, мы распрощаемся с тобой! – он пожал плечами, перекидывая жвачку в другую сторону рта.
- Фрэнк, ему покой нужен!
- Конечно! К тебе гости, - махнув на меня рукой, он ушел.
- Какие еще гости?! – вскрикнула Лин и отошла от меня, заглядывая за ширму, чтобы увидеть гостя.
- З-здравствуйте, - из-за белой ширмы показался высокий паренек, у которого волосы были рыжими, почти красными и на лице было много веснушек. Вот оно – дите солнца. На лицо словно мухи насрали. Я усмехнулся и оскалил зубы. Он весь сжался.
- Садись, я не кусаюсь. Убиваю сразу, - Лин нахмурилась, и я одернул себя, прекращая улыбаться. Меня забавляет этот парень. Нет, правда!
- М-меня зовут Эван и я врач-психиатр… М-мне нужно задать вам несколько вопросов, если в-вы не против… - он прижал какую-то папку к груди и испуганно улыбнулся, что меня опять позабавило. Я хорошо чувствую страх, но как-то надоело это все…
- Все такие странные. Мне уже присылали мозгоедов. Причем опытных очень, но все заканчивалось печально, - я вздохнул, прикрывая глаза. – Теперь мне прислали новичка, который и слова не может вымолвить, глядя на меня. Я вселяю страх? – он быстро, нервно кивнул и я слабо улыбнулся. – Зря… Все те люди вывели меня из себя, понимаешь? Я говорил отстать от меня, а они не хотели. Ты говоришь с людьми, когда тебе плохо? – он покачал головой. – Вот. Я тоже не хотел с ними разговаривать, но они меня не понимали…
Я расслабился и закрыл глаза, воспроизводя в памяти все те моменты, которые меня до сих пор выводят из себя. Хочется врезать им еще и еще много раз.
- Ты же меня понимаешь? – парень опять затравленно кивнул. Сядь ты уже и не трясись.
Парень сглотнул и сел на скамейку рядом с моей кушеткой, все так же испуганно глядя на меня.
- Ладно. Валяй свои вопросы, - я махнул на его рукой и тот дрожащими руками открыл папку.
- Как часто вы убиваете?
- Боже, это вот такие вот вопросы ты мне будешь задавать? – меня это что-то совсем не радовало….
- Ну, мне написали список и я, вроде как, по ним и должен вас спрашивать, - он тяжело сглотнул и быстро глянул в листок. Отлично.
- Дай сюда, - он протянул мне лист и взял его, быстро пробегаюсь глазами по вопросам. Нудно, нудно, нудно, нудно и это тоже нудно. Господи, я в аду. – Давай я сделаю лучше. В жопу все эти вопросы, по ним ты ничего не добьешься, потому что информации будет мало. Лучше я просто тебе расскажу о себе, идет? Тебя повысят, уверяю, - я улыбнулся ему и тот немного засиял.
Лин одобряюще кивнула, и я тяжело вздохнул, думая о том, что рассказывать.
«слепите папье-маше с моего мозга – сквозь разводы от клея проступят
кляксами мои мысли, трещинами расползутся по скорлупе бумаги грубой.
сфотографируйте мой похмельный зрачок, и, рассмотрев снимок под лупой,
вы увидите красную магистраль ада, его раскаленные печи и трубы»
Моя жизнь… Да в ней истории больше, чем в твоей заднице, малыш. И в твоей тоже, Лин. Детство. Наверное, все пошло из него, потому что ведь это меня на все и подтолкнуло. Вся эта жестокость, насилие. Видеть каждый день, как избивают мать, как этот урод насилует брата. Думаешь, это легко? Я бы в кино посмотрел или прочитал бы это в книге, но реальность… На то она и реальность, хорошо бьет по мозгам и всему чему только можно. Я не был любимым в детстве. Когда не стало матери. Брат ничего не понимал, потому что его психика очень так хорошо пошатнулась, а кому еще меня любить? Я любил сам себя. Так и выживал. Любил себя, отдавая свою последнюю любовь брату, которому на это было наплевать. Он только плакал или смотрел в одну точку. Дни были однообразные, отчим, насиловал брата, избивал меня, насиловал, избивал, блевать хотелось от этого всего, знаешь ли. Почему бил, спрашиваешь ты… Он ненавидел меня и все нашу семью. Зачем женился тогда? Не знаю. Но он больной. Было бы легче умереть в то время, пока я это все переживал, а не жить. Конечно, говорить теперь об этом легко, ведь это все прошло, зато тогда я так не думал, а каждая моя мысль была только о мести и убийстве. Или себя, или отца, или брата, потому что мне его было жаль. Лишь бы прекратить его мучения.
Потом… Потом мы убежали. Слонялись без дела, воровал я, чтобы как-то прокормить нас. Скудно ели, но хоть как-то… Примерно в те годы и произошло мое первое убийство старушечки. Зато стали жить лучше, потому что я отобрал у нее паспорт, ну, чтобы посмотреть, где она живет и забрать все ценные вещи, не пропадать же этому добру, а? Я вошел во вкус. Сначала, правда, мучила совесть и еще как мучила, но потом свыкся, и захотелось еще. Не могу сказать, что убивал я часто! Но как только появился… кое-какой особенный человек в моей жизни, это стало происходить чуть ли не каждый день, к сожалению, я не знал, чего творил, во мне была только злость. Я готов был убивать каждого, кто попадается мне на пути. Обычно после первого убийства это ощущение жажды проходит, но только не тогда. Этот человек подпитывал меня каждый день, а почему? Потому что я влюбился и не могу его убить, а очень хотелось. Влюбился, пока сам того не осознавая и отрицая это всем, чем только можно. Это и будило во мне жестокость, насилие и прочее ужасные чувства, Главное, не поддаваться любви, не становиться другим и не делать того, чтобы этот человек имел над тобой власть, а я это безумно ненавижу.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |