— Кто такой Тарик? — спросил Марко.
— Один из рабочих, участвовавших в ремонте собора в то время, когда там случился пожар. Он тоже из Урфы, — ответил Джузеппе.
— Насколько я вижу, людей из Урфы просто тянет в Турин, — констатировал Марко.
В бар вошла Минерва. Было видно, что она устала. Марко стало совестно: в последние два дня он слишком перегружал ее работой. Однако она, без сомнения, не имела себе равных в работе на компьютере, а у Антонино был холодный аналитический ум. Марко был уверен, что эта парочка поработала на славу.
— Ну, Марко, — воскликнула Минерва, — теперь ты не сможешь сказать, что мы зря получаем зарплату.
— Да, действительно. Мне уже рассказали о том, что много людей из Урфы находится в Турине. Что еще вы откопали?
— Что эти люди не такие уж рьяные мусульмане, точнее они вообще не мусульмане. Все они посещают христианские богослужения, — сказала Минерва.
— В общем-то, не следует забывать, что Кемаль Ататюрк превратил Турцию в светскую страну, а потому не очень прилежные мусульмане — не такое уж и редкое явление в Турции. Удивительно то, что выходцы из Урфы так усердно посещают христианские богослужения. Видимо, они — христиане, — заявил Антонино.
— А в Урфе есть христиане? — спросил Марко.
— Насколько нам известно, нет, турецкие власти тоже ничего о них не знают, — ответила Минерва.
Антонино прокашлялся — он всегда так делал, когда собирался углубиться в какую-нибудь историческую тему.
— Но в древности это был христианский город, знаменитая Эдесса. Византийцы осадили Эдессу в 944 году, чтобы забрать оттуда Священное Полотно. Оно находилось в руках небольшой христианской общины, которая существовала там, несмотря на то что хозяевами города в то время были мусульмане.
— Разбудите Софию, — сказал Марко.
— Зачем? — спросил Пьетро.
— Затем, что у нас сейчас будет умственный напряг. София мне как-то говорила, что, вполне возможно, разгадку нужно искать в прошлом. Анна Хименес того же мнения.
— Ради бога, не теряй рассудок.
Слова Пьетро больно задели Марко.
— С чего ты решил, что я теряю рассудок?
— А это видно. София, а за ней и Анна дали разыграться своему воображению и решили, что пожары в соборе имеют какое-то отношение к прошлому. Извини, но, по-моему, женщины вообще склонны к всякой мистике, иррациональным объяснениям, нестандартному мышлению, а еще…
— Это всего лишь твое личное мнение! — возмущенно вскрикнула Минерва. — Ты — невежа и глупец!
— Успокойтесь, успокойтесь… — попросил Марко. — Было бы просто смешно, если бы мы начали грызться между собой. Говори, что ты хотел мне сказать, Пьетро.
— Антонино сказал, что Урфа — это бывшая Эдесса. Ну и что из того? Сколько было таких городов, которые поднялись на руинах других поселений? Здесь, в Италии, под каждым камнем — целая история, но Из-за этого не стоит терять разум и рыться в прошлом каждый раз, когда мы расследуем убийство или пожар. Я знаю, что это дело имеет для тебя особое значение, Марко, и, если позволишь, я откровенно скажу тебе, что ты слишком зациклился на этом и явно делаешь из мухи слона, придавая всему этому экстраординарное значение. Похоже, здесь действительно проживают люди турецкого происхождения, некогда приехавшие из города под названием Урфа. Ну и что с того? А сколько итальянцев того же социального статуса в трудные времена уезжали во Франкфурт и устраивались там работать на фабриках? Думаю, что когда тот или иной итальянец совершит там какое-нибудь правонарушение, немецкая полиция вряд ли станет подозревать в причастности к этому Юлия Цезаря и его легионы. Я лишь хочу сказать вам, что нам не следует впадать в безрассудство. Есть куча всякой низкопробной литературы с нелепыми рассказами о Священном Полотне, и мы не должны попадать под ее влияние.
Марко задумался над эмоциональными словами Пьетро. В том, что тот сейчас сказал, была своя логика, и Марко даже начал подумывать, что Пьетро, пожалуй, в чем-то прав. Однако Марко был стреляный воробей, он всю свою сознательную жизнь занимался проведением расследований. Инстинкт сыщика подсказывал ему, что нужно продолжать раскручивать эту версию, какой бы нелепой она ни казалась.
— Я тебя выслушал. Возможно, ты и прав. Однако, поскольку нам нечего терять, мы не откажемся ни от одной версии. Пожалуйста, Минерва, позови Софию. Надеюсь, она еще не уснула. Что еще мы знаем об Урфе?
Антонино подробно рассказал все, что удалось узнать и об Урфе, и об Эдессе. Он предчувствовал, что шеф задаст ему этот вопрос.
— И так всем известно, что Священное Полотно когда-то находилось в Эдессе, — заметил Пьетро. — Даже я это знаю, потому что уже досыта наслушался от вас об истории Плащаницы.
— Да, это верно. Новым для нас является то, что среди местных жителей много выходцев из Урфы и что они каким-то образом связаны с Плащаницей, — настаивал Марко.
— Неужели? Объясни-ка мне, каким же это образом они с ней связаны? — не унимался Пьетро.
— Ты слишком хороший полицейский для того, чтобы тебе действительно нужно было это растолковывать, но раз уж ты так хочешь… Тургут — из Урфы, и он работает привратником в соборе. Он был в соборе во время последнего пожара, а еще он был там во время всех инцидентов, происшедших в соборе. И, как ни странно, он никогда ничего не видел. А еще есть безъязыкий парень, который, как мы знаем, пытался совершить кражу в соборе. Любопытно то, что он — не единственный безъязыкий человек, попадавшийся нам. Несколько месяцев назад еще один такой же погиб в огне. Из истории Плащаницы мы знаем, что были другие пожары и другие безъязыкие люди. Кроме того, два брата, родом из Турции, — любопытно, что тоже из Урфы, — пытались убить нашего немого парня. С какой целью? Мне хотелось бы, чтобы ты и Джузеппе поговорили завтра с этим привратником. Скажите ему, что расследование все еще продолжается и что вам еще раз хотелось бы поговорить с ним, поскольку вы надеетесь на то, что он все же что-нибудь вспомнит.
— Он будет нервничать. Он все время плакал, когда мы его допрашивали в первый раз, — сказал Джузеппе.
— Именно поэтому он мне и кажется самым слабым звеном. Да, кстати! Нам нужно запросить официальное разрешение на прослушивание всех телефонов наших любезных друзей из Урфы.
Минерва вернулась в сопровождении Софии. Обе женщины, холодно взглянув на Пьетро, присели рядом с остальными. Когда в три часа ночи пришло время закрывать бар, Марко и его команда все еще разговаривали. София была согласна с Марко в том, что нужно ухватиться за эту неожиданно возникшую ниточку, ведущую в Урфу. Антонине и Минерва придерживались того же мнения. Джузеппе был настроен скептически, но не стал спорить со своими товарищами, а Пьетро лишь с трудом удавалось скрывать свое мрачное настроение.
Наконец все пошли спать — в уверенности, что развязка этого дела уже не за горами.
* * *
Старик проснулся, вырванный из глубокого сна звонком мобильного телефона. С тех пор как он лег спать, не прошло и двух часов. Герцог пребывал в прекрасном расположении духа и отпустил их лишь за полночь. Ужин был чудесным, а разговоры — увлекательными, свойственными мужчинам его возраста и социального положения, проводящим время без дам.
Он не ответил на звонок, увидев по высветившемуся на табло мобильного телефона номеру, что ему звонят из Нью-Йорка. Он знал, что ему в этом случае следует делать: поднявшись и накинув легкий кашемировый халат, он направился в свой кабинет. Придя туда, он закрыл дверь на ключ и, усевшись за стол, нажал потайную кнопку. Через несколько минут он уже разговаривал по телефонной линии, защищенной от подслушивания всякими изощренными устройствами.
То, что он услышал, обеспокоило его: люди из Департамента произведений искусства постепенно подбирались к Общине, к Аддаю, хотя пока не подозревали о существовании пастыря.
Аддаю не удалось реализовать план устранения Мендибжа, и тот действительно теперь превратился в «троянского коня».
Но это было еще не все. Команда Валони дала волю своему воображению, и доктор Галлони разрабатывала версию, которая могла привести к установлению истины, хотя сама Галлони об этом еще не подозревала. Что касается испанской журналистки, то она обладала аналитическим умом и романтическим воображением — качествами, в данный момент весьма опасными. Опасными для них.
Когда он вышел из своего кабинета, уже светало. Вернувшись в спальню, он занялся приготовлениями. Впереди его ждал долгий день. Через четыре часа ему нужно присутствовать на чрезвычайно важном собрании в Париже. Там соберутся все, а потому его беспокоило, что встреча организована в такой спешке, — они могут привлечь к себе внимание искушенных глаз.
Вечер уже перешел в ночь, когда Жак де Моле, Великий магистр ордена тамплиеров, при свете свечей читал письмо, присланное из Вены рыцарем Пьером Бера-ром. В нем сообщалось о подробностях проходившего в Вене церковного Собора. Благородное лицо Великого магистра было изрезано морщинами. Систематическое недосыпание отразилось на его глазах — они были покрасневшими и усталыми.
Орден переживал тяжелые времена.
Напротив Вильнев дю Тампль — огромного фортификационного сооружения — высился величественный королевский дворец, в котором Филипп, король Франции, готовил решительный удар по ордену тамплиеров.
Королевская казна была пуста, а Филипп ведь был одним из главных должников ордена: он был должен тамплиерам столько золота, что ему едва ли хватило бы и десяти жизней, чтобы расплатиться.
Однако Филипп IV и не собирался отдавать свои долги. У него были совсем другие планы: он хотел стать наследником всего имущества ордена, хотя ему и пришлось бы ради этого поделиться с Церковью.
Король уговорил рыцарей-госпитальеров поддержать его в борьбе против тамплиеров, пообещав им за это замки и поместья. А еще он подкупил некоторых близких к Папе Римскому влиятельных церковников, чтобы они настроили Папу против ордена.
С тех пор как Филипп организовал подделку завещания Эскье де Флориана, он стал подбираться к тамплиерам, и с каждым днем приближался тот момент, когда он будет в силах нанести им смертельный удар.
На короля производил сильное впечатление Жак де Моле, которым он втайне восхищался за его доблесть и решительность, а еще за благородство и другие положительные качества, которых не хватало ему самому. Наверное, именно поэтому король избегал Великого магистра, чувствуя себя неловко под его чистым благородным взглядом, и Филипп не успокоится, пока не разделается с де Моле, отправив его на костер.
В этот вечер, как это часто бывало и в другие вечера, Жак де Моле молился в часовне за упокой душ рыцарей, убитых по приказу Филиппа.
Некоторое время назад Филипп, встретившись с Папой Римским Клементом в Пуатье, договорился с ним, что отныне король Франции будет являться опекуном имущества тамплиеров. Теперь Великий магистр с нетерпением ждал, чем закончится церковный Собор в Вене. Филипп лично поехал туда, чтобы попытаться повлиять на Клемента и церковный трибунал. Ему было мало того, что он распоряжался чужим имуществом: он хотел стать его собственником, а церковный Собор в Вене был хорошей возможностью нанести ордену тамплиеров смертельный удар.
Закончив чтение письма, Жак де Моле потер покрасневшие от недосыпания глаза и поискал чистый свиток пергамента. Затем он что-то долго писал своим размашистым почерком. Закончив, он тут же позвал двоих из своих наиболее преданных рыцарей-тамплиеров — Белтрана де Сантиллану и Жоффруа де Шарнея.
Белтран де Сантиллана, родившийся в фамильном имении своих родителей в горах Кантабрии, был высоким и сильным человеком, склонным к молчанию и размышлениям. Он вступил в орден, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет, успев к тому времени уже поучаствовать в сражениях в Святой Земле. Там они и познакомились, и там он спас жизнь ему, Жаку де Моле, защитив его своим телом от удара сарацинской сабли, направленного ему в горло. От того случая на теле де Сантилланы — рядом с сердцем — остался большой шрам.
Жоффруа де Шарней, наставник ордена в Нормандии, был суровым тамплиером. Кроме него самого его род дал ордену и других рыцарей, в том числе его дядю Франсуа де Шарнея — да воздаст ему Господь за дела его! Однако этого тамплиера одолевали приступы меланхолии и тоски по их родовому поместью, в котором он не был уже много лет.
Жак де Моле доверял Жоффруа де Шарнею как самому себе. Они вместе сражались в Египте и под стенами крепости Тортоса, и де Моле знал, что де Шарней, так же как и Белтран де Сантиллана, отличается отвагой и набожностью, а потому именно этим двоим он решил поручить выполнение одного из наиболее деликатных заданий.
Рыцарь-тамплиер Пьер Берар сообщал в своем письме, что Клемент вот-вот согласится с претензиями Филиппа. Дни ордена тамплиеров были сочтены: из Вены наверняка придет распоряжение об упразднении ордена. Это был вопрос нескольких дней, а потому нужно было срочно спасать то, что еще оставалось у ордена.
Жоффруа де Шарней и Белтран де Сантиллана вошли в кабинет Великого магистра. Тишину ночи нарушал доносившийся откуда-то издалека шум: жители Парижа отличались неугомонностью.
Жак де Моле, стоя, твердым и спокойным голосом пригласил вошедших присесть. Разговор предстоял долгий, ибо нужно было обсудить очень много вопросов.
— Белтран, вам нужно срочно выехать в Португалию. Наш брат Пьер Берар сообщает мне, что осталось совсем немного времени до того, как Папа Римский вынесет нам обвинительный приговор. Еще неизвестно, как сложится судьба ордена в других странах, но во Франции его участь предрешена. Сначала я хотел направить вас в Шотландию, поскольку король Роберт Брюс отлучен от Церкви и, стало быть, распоряжения Папы Римского его не касаются. Однако больше всего я верю славному королю Португалии Дионису, от которого я получил гарантии — он будет защищать орден. Король Филипп отнял у нас многое, очень многое. Однако я беспокоюсь не о золоте и не о земле, а лишь о нашем великом сокровище. Настоящее сокровище ордена — погребальный саван Христа. Уже многие годы короли христианских стран подозревают, что он находится у нас, и жаждут заполучить его, потому что считают, что эта святыня обладает чудодейственной силой, делающей непобедимым того, кто ею владеет. Тем не менее, я верю в бескорыстие покойного короля Людовика Святого, некогда просившего нас позволить ему помолиться перед подлинным обликом Христа.
Сделав паузу, Жак де Моле продолжал:
— Мы всегда хранили эту тайну и должны продолжать хранить ее. Филипп замышляет ворваться в нашу твердыню и обыскать здесь каждую щель. Он как-то признался своим советникам, что, если ему удастся заполучить Священное Полотно, это удвоит его могущество и власть его как христианского монарха значительно упрочится во всем мире. Он ослеплен своими амбициями, и мы уже знаем, сколько злобы таится в его душе. Именно поэтому мы должны спасти наше сокровище, как некогда это сделал ваш славный дядя Франсуа де Шарней. Вы, Белтран, поедете в наше укрепленное поселение в Кастро Марим — оно находится по ту сторону реки Гвадиана — и передадите погребальный саван старшему тамплиеру, нашему брату Жозе Са Бейро. Вы также передадите ему письмо, в котором я даю ему указания, что нужно сделать для сбережения савана.
Пристально посмотрев на собеседников, Жак де Моле продолжал:
— Только вы, Са Бейро, де Шарней и я будем знать, где находится Священное Полотно, и только Са Бейро на смертном одре передаст эту тайну своему преемнику. Вы останетесь в Португалии и будете оберегать там нашу святыню. Если возникнет необходимость, я пришлю вам новые указания. Во время вашего путешествия по Испании вы будете проезжать по различным подвластным ордену территориям и посетите наши поселения. В каждом из них вы передадите старшему тамплиеру документ, в котором я дам инструкции, как следует действовать, если на орден обрушится беда.
— Когда я должен выехать?
— Как только будете готовы.
Жоффруа де Шарней спросил Великого магистра с нескрываемым разочарованием:
— Скажите, а в чем будет состоять моя задача?
— Вы поедете в Лирей и там обеспечите сохранность полотна, в которое ваш дядя заворачивал святыню. Думаю, будет целесообразно оставить его во Франции, но в надежном месте. В течение всех этих лет я удивлялся чуду, которое произошло с этим полотном, потому что произошло именно чудо. Ваш дядя плакал, не в силах сдержать свои чувства, когда вспоминал тот момент, когда он развернул полотно, чтобы передать погребальный саван старшему тамплиеру Марселя. Оба эти полотна священны, хотя лишь в одно из них было когда-то завернуто тело нашего Господа. Я полагаюсь на благородство семьи де Шарней — вашей семьи, ибо знаю, что ваш брат и ваш, пусть уже и старый, отец будут защищать и оберегать это полотно до тех пор, пока орден не востребует его. Франсуа де Шарней дважды пересекал пустыню через принадлежащие мусульманам земли, чтобы привезти ордену Священное Полотно. Теперь же орден снова нуждается в помощи вашей набожной и доблестной семьи.
Все трое мужчин несколько секунд молчали, потрясенные торжественностью момента. В эту же ночь двое из них отправятся, увозя бесценные святыни, каждый своим путем. Жак де Моле был прав: Господь сотворил чудо с полотном Франсуа де Шарнея — льняным полотном тонкой работы, имевшим ту же структуру и тот же цвет, что и полотно, в которое Иосиф Аримафейский когда-то завернул тело Иисуса.
* * *
Они много дней скакали вместе, пока, наконец, не увидели Бидасоа. Белтран де Сантиллана, сопровождавшие его четыре рыцаря и оруженосцы пришпорили лошадей: они хотели как можно скорее попасть в Испанию, убраться подальше от соглядатаев короля Филиппа.
Понимая, что король мог послать за ними наемных убийц, они почти не отдыхали в пути. У Филиппа везде были соглядатаи, вполне возможно, что они заметили, как группа людей выехала из принадлежащей ордену тамплиеров крепости Вильнев, и сообщили об этом чиновникам короля.
Жак де Моле попросил их не надевать ни плащей, ни кольчуг, характерных для тамплиеров, чтобы они не привлекали внимания, по крайней мере, до тех пор, пока не отъедут подальше от Парижа.
По дороге они не меняли свою обычную одежду на одежду тамплиеров и не собирались менять ее до тех пор, пока не пересекут границу и не отъедут от нее на несколько лье. Лишь там они снова собирались одеться так, как одеваются тамплиеры, ибо они гордились тем, что принадлежали к этому ордену, а еще тем, что на них возложена священная миссия спасения самого ценного сокровища ордена.
Белтран де Сантиллана с удовольствием разглядывал пейзажи своей — некогда утраченной — родины и с не меньшим удовольствием разговаривал на испанском языке с крестьянами и с братьями-тамплиерами, принимавшими их в принадлежащих ордену поселениях, которые встречались им на пути.
Проскакав тридцать дней верхом, они прибыли в окрестности города Херес в провинции Эстремадура. Этот город также называли Херес-де-лос-Кабальерос — «Херес рыцарей», потому что там находилось укрепленное поселение рыцарей-тамплиеров. Белтран де Сантиллана объявил своим спутникам, что они отдохнут здесь пару дней, прежде чем преодолеют последний отрезок пути.
Когда Белтран попал в Испанию, его охватила тоска по своему прошлому — по тем временам, когда он еще не знал, что ему уготовано судьбой, и лишь мечтал стать воином, чтобы освободить Гроб Господень и вернуть его христианскому миру.
Отец убедил его вступить в орден тамплиеров, стать воином Господа.
В первые годы ему пришлось нелегко, поскольку, хотя ему и нравилось заниматься фехтованием и стрельбой из лука, он, как человек с разносторонними интересами, долго не мог смириться с воздержанием. Потребовались годы беспрестанных покаяний, безмерное самопожертвование, и лишь тогда ему удалось укротить свою плоть и подчинить ее своей душе, чтобы вести себя так, как подобает брату-тамплиеру.
Ему уже исполнилось пятьдесят лет, и старость была уже не за горами, однако он снова почувствовал себя юным, путешествуя по землям Испании, пересекая страну с севера на юг.
Вдалеке, у линии горизонта, появился контур внушительной крепости тамплиеров. Окружающая ее плодородная долина обеспечивала рыцарей необходимым продовольствием, а вода из бурных ручьев позволяла им утолять жажду.
Увидев подъезжающих к крепости тамплиеров, местные крестьяне приветствовали их поднятием руки. Они считали рыцарей ордена хорошими людьми. У самой крепости к прибывшим подбежал чей-то оруженосец и, взяв на себя заботу об их лошадях, показал тамплиерам, как пройти к входу в крепость.
Белтран де Сантиллана рассказал старшему тамплиеру крепости о том, что происходит во Франции, и передал ему запечатанное послание от Жака де Моле.
Во время этих двух дней отдыха де Сантиллана развлекался разговорами с рыцарем, который, как и он сам, родился в горах Кантабрии. Они вспоминали общих знакомых, слуг в том дворце, неподалеку от которого они родились, а еще клички коров, которые паслись с независимым видом, не обращая внимания на крики мальчишек. Оба рыцаря родились и провели детство в селениях, находившихся совсем недалеко друг от друга.
Когда посланники, снова отправляясь в путь, расставались с местными тамплиерами, у них было легко на душе. Белтран де Сантиллана ничего никому не рассказал о возложенной на него миссии, а старший тамплиер и другие братья-рыцари ни о чем его не спросили — потому что ни о чем не подозревали.
* * *
Вскоре они добрались до расположенного у реки пограничного селения, сверкавшего под ласковым солнцем стенами своих побеленных домов, — за рекой была уже Португалия. Они хорошо заплатили хозяину плота, изо дня в день пересекавшего реку то в одну, то в другую сторону, перевозя людей и их имущество.
Тамплиеры даже не стали торговаться с перевозчиком о цене, и он охотно переправил их на другой берег Гвадианы и показал, каким путем им лучше доехать до Кастро Марим, где находилась небольшая крепость, которую, впрочем, было видно уже с испанского берега.
Жозе Са Бейро, местный магистр, был очень эрудированным человеком: он изучал медицину, астрономию, математику. Ему также доводилось читать произведения классиков древности благодаря тому, что он знал арабский язык, поскольку именно арабы в свое время прочли, перевели на свой язык и тем самым сохранили произведения Аристотеля, Фалеса Милетского, Архимеда и многих других мудрецов.
В свое время он воевал в Святой Земле, поэтому знал, какая там бесплодная местность, и, тем не менее, он тосковал по восточным ночам, по небу, усеянному сотнями звезд, до которых, казалось, можно дотянуться рукой.
Со стен крепости тамплиеров можно было увидеть раскинувшееся вдали море. Крепость была хорошо подготовлена к отражению какого угодно врага: она была удачно расположена в излучине Гвадианы, и с ее стен далеко — до самого горизонта — просматривалась вся окружающая местность.
Старший тамплиер принял их весьма любезно, дал им возможность отдохнуть с дороги и почистить одежду от дорожной пыли. Он не захотел ни о чем с ними разговаривать до тех пор, пока они не утолят голод и жажду и не устроятся в выделенных им комнатах.
Затем Белтран де Сантиллана пришел в кабинет Жозе Са Бейро, куда через большое окно проникал ветер, дувший от реки.
Когда Сантиллана закончил свой рассказ, старший тамплиер попросил его показать ему святыню. Испанец развернул ее, и они оба оторопели, увидев, насколько четко запечатлены очертания фигуры Христа на полотне. Эти очертания несли в себе следы тех страданий, которые перенес Иисус.
Жозе Са Бейро легонько погладил полотно. Он был счастлив от сознания того, какая благодать выпала на его долю. Перед ним был нерукотворный образ Иисуса, хорошо знакомый тамплиерам с тех пор, как Великий магистр Вишье разослал по всем владениям ордена копии изображения, разъясняя братьям-рыцарям, что запечатленный на них образ — образ Иисуса.
Магистр прочитал от начала до конца письмо Жака де Моле и, обратясь к Белтрану де Сантиллане, сказал:
— Рыцарь, мы будем защищать эту святыню даже ценой собственной жизни. Великий магистр советует мне пока никому не сообщать о том, что она находится здесь. Нам нужно дождаться событий, которые произойдут в ближайшее время во Франции, и посмотреть, как отразятся на ордене решения церковного Собора в Вене. Жак де Моле приказывает мне немедленно отправить в Париж одного из рыцарей, чтобы он наблюдал за тем, что там будет происходить. Этот рыцарь должен поехать туда, замаскировавшись под обычного человека, он не должен даже приближаться к главной резиденции ордена, ему запрещено встречаться с кем-нибудь из тамплиеров. Он должен лишь смотреть и слушать, и, когда ему станет известно, какая судьба постигла орден, ему следует немедленно возвратиться сюда. И тогда настанет время принять решение в соответствии с приказами и советами Великого магистра — то ли погребальный саван останется в Кастро Марим, то ли он будет перевезен в какое-нибудь другое безопасное место. Так мы и поступим. Подыщите рыцаря, который смог бы выполнить задачу, поставленную Великим магистром.
* * *
Городишко Труа остался уже у них за спиной. До поместья Лирей оставалось несколько лье.
Жоффруа де Шарней ехал в сопровождении лишь своего оруженосца, и по дороге он чувствовал, что за ним следят. Несомненно, это были соглядатаи короля.
Он вез полотно в сумке — точно так же, как когда-то это делал его дядя, Франсуа де Шарней.
Крестьяне уже готовились отправиться по домам, видя, что близится закат. Де Шарнея охватило волнение, так как он снова видел поля своего далекого детства. Ему вдруг ужасно захотелось увидеть и обнять своего старшего брата.
Встреча с родными была очень трогательной. Старший брат Поль принял его любезно и уважительно, тут же заявив, что этот дом — и дом Жоффруа. Его отец, теперь уже скорее мертвый, чем живой, всегда с восхищением отзывался об ордене тамплиеров и всегда помогал ордену, когда в этом возникала необходимость.
Члены их семьи гордились тем, что двое из их рода — Франсуа и Жоффруа — стали рыцарями-тамплиерами и дали клятву на верность ордену.
В течение нескольких дней Жоффруа спокойно отдыхал среди своих родственников. Он развлекался с племянником, которого звали так же, как и его. Племянник в будущем должен был стать наследником семейного поместья. Это был храбрый и смышленый малыш, повсюду следовавший за своим дядей, потому что мальчику хотелось, чтобы дядя научил его сражаться.
— Когда вырасту, стану тамплиером, — заявил он.
От этих слов у Жоффруа подступал ком к горлу: он знал, что дверь в будущее для ордена уже закрыта.
Когда Жоффруа собрался уезжать, его маленький племянник прощался с ним со слезами на глазах, умоляя дядю взять его с собой в Святую Землю, чтобы сражаться там, и малыша никак не удавалось успокоить. Этот маленький наивный мальчик не знал, что его дядя отправляется на самую худшую из битв — битву с врагом, у которого нет ни боевой доблести, ни рыцарской чести, и этим врагом был не сарацин, а Филипп, король Франции.
* * *
Великий магистр молился в своей комнате, когда слуга сообщил ему о возвращении рыцаря де Шарнея. Магистр немедленно вышел ему навстречу.
Жак де Моле рассказал своему другу последние новости. Король обвинял тамплиеров в ереси и мужеложестве. В течение ближайших дней их всех должны были арестовать, и нужно было готовиться к самому худшему: пыткам, бесчестью и — в конце концов — к смерти.
Их также обвиняли в поклонении дьяволу и идолу, называемому Бафумет.
Был и еще один образ, перед которым тамплиеры молились в различных уголках мира, во всех своих домах и укрепленных поселениях. Как они ни пытались хранить тайну, информация об этом образе просочилась наружу, словно через какую-то щель, — быть может, недруги ордена подкупили какого-нибудь из его нерадивых слуг и он рассказал им, что происходит внутри ордена. Очевидно, именно так они узнали, что тамплиеры периодически запирались и молились в часовнях, куда, кроме них самих, никого никогда не пускали и где на стене висела картина с каким-то образом. «Еще один идол!» — возопили враги ордена.
Принадлежащая ордену крепость Вильнев перестала быть священным и неприступным сооружением. Солдаты короля обыскали ее и реквизировали там все, что нашли. Филипп пришел в ярость, когда ему сообщили, что солдатам не удалось найти главные сокровища ордена. Король не знал, что еще несколько месяцев назад Жак де Моле отправил золото ордена в разные поселения тамплиеров, причем основная часть сокровищ была перевезена в Шотландию. Туда же, по приказу де Моле, были отвезены и секретные документы ордена. В Вильнев не осталось практически ничего. Известие об этом еще больше разозлило короля.
Представитель Филиппа явился в крепость и попросил о встрече с Великим магистром. Жак де Моле принял его со спокойным и уверенным видом.
— Я пришел от имени короля.
— Я так и подумал. Именно поэтому я и счел себя обязанным принять вас.
Великий магистр сам не стал садиться и не пригласил присесть графа де Шампань, который, уязвленный этим, с яростью смотрел на де Моле. Достоинство, с которым держался Великий магистр, пугало его, и он чувствовал себя неловко.
— Его величество хочет предложить вам следующий договор: вам сохранят жизнь, а вы взамен отдадите Священное Полотно, в которое заворачивали тело умершего Иисуса. Король уверен, что эта святыня находится у ордена тамплиеров, да и святой король Людовик тоже так считал. В королевском архиве имеются подтверждающие документы: письма от нашего посла в Константинополе, секретные сообщения от императора Балдуина его дяде, королю Франции, а также множество сообщений от наших шпионов при дворе императора. Мы знаем, что погребальный саван Христа находится у ордена тамплиеров. Вы его прячете.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |