Воздушные замки КНИГА 3 Путь к разгадке 12 страница

Глава 29
Алвару сообщил Жанете, что анализ на ДНК дал отрицательные результаты.
- Может быть, вам и жаль, любезная, но ваша дочь не дочь Сан-Марино, — с удовольствием сообщил он.
Жанета гордо вскинула голову, тем выше, чем более униженной себя чувствовала. Она не поверила Алвару, Сан-Марино просто купил этот отрицательный результат. Он собирался это сделать с самого начала и только поэтому согласился на анализ.
Зато Жуана, узнав о результате, запрыгала от радости:
— Я же говорила, мама! Я же говорила! Я чувствовала, что не имею ничего общего с этим пренеприятнейшим субъектом.
Жанета ласково потрепала ее по плечу.
- Чудачка! Приятный он или нет, но тебе придется иметь с ним дело, - с вздохом сказала она, соображая, в какие им придется обращаться инстанции, чтобы правда восторжествовала.
Для начала она решила посоветоваться с Лусией Эленой, как-никак та теперь вращается в журналистских сферах и наверняка сможет подсказать, какими ходами - выходами воспользоваться.
Только молодые женщины уселись на диван, только начали обсуждать сложившуюся проблему, как появилась сеньора Жудити.
Они не стали ничего скрывать от нее и рассказали, что ищут средства, чтобы припереть к стенке Сан-Марино,
- Ох, доченька, — завздыхала Жудити, — не к лицу тебе вымогательницей и авантюристкой заделываться! Какой еще Сан-Марино? При чем тут он? Я все прекрасно помню, когда ты зачала нашу любимицу.
Жанета прямо-таки рот открыла от изумления, слушая свою мать.
— Как это ты можешь помнить? — спросила она.
- Очень просто, я все помню по праздникам. Было это, — я скажу тебе совершенно точно, тридцатого сентября в день святого Иеронима. В этот день родилась моя кума, вы были у нее в гостях вместе с Варгасом и остались у нее ночевать.
Действительно, так оно и было. Жанета прекрасно помнила эту счастливую ночь, когда им было так хорошо вместе.
- Мы-то домой пошли, - продолжала Жудити, - а вы вернулись, чуть ли не в полдень. И у тебя было такое счастливое лицо, что я сразу все поняла. Так оно и вышло, Жуана родилась ровнехонько через девять месяцев.
Жанета слушала мать, и вокруг нее словно бы рассевался туман, все становилось четким и отчетливым.
да, так оно и было, И Варгас никогда не сомневался, что Жуана — его дочь. Сомневалась одна Жанета, но теперь и сомневаться не надо было наука доказала правоту Варгаса и Жуаны, которые обожали друг друга...
Жанете было сначала обидно, что она потратила столько сил впустую, но потом и она утешилась, решив, что небесный суд могущественнее всех земных.
«И мне больше никогда не придется видеться с Сан-Марино!» — подумала она с вздохом облечения.
Вздох облегчения вырвался и у Сан-Марино, когда Алвару сообщил ему результат анализа. Впрочем, он и не сомневался в нем. И тут же Сан-Марино припомнил, что и Жулия просила его сделать точно такое же исследование для нее. И хотя он сразу поверил в то, что Жулия его и только его дитя, он сразу же согласился. Документально подтвержденный анализ облегчит впоследствии многие процедуры, и в первую очередь — процедуру оформления наследования, поэтому Сан-Марино был готов его сделать хоть завтра. Лаборатория была известна, процедура тоже, так что оставалось предупредить Жулию о дне и часе, и все было бы в порядке. Но предупреждать Жулию пришлось совсем о другом. Сан-Марино получил информацию о том, что в ближайшее время в Рио-де-Жанейро прибывает графиня Бранденбургская, магнат империи масс-медиа в Европе. Это была женщина-легенда, и он поручил Жулии добыть от нее интервью.
Вся редакция засуетилась в предвкушении сенсаций.
— Хорошо бы поехать прямо в аэропорт, сделать фотографии и подхватить ее у трапа самолета, — мечтательно проговорил Вагнер.
- Ничего не получится, — хмыкнул Шику. — О графине достоверно известно, что она как огня избегает журналистов, и еще ни разу после смерти мужа не дала ни одного интервью!
— Не может быть! — поразился Вагнер.
— И, тем не менее, это так, — спокойно сказал Шику.
- А откуда тебе это известно? Из каких источников? — продолжал допытываться Вагнер.
— Из наших, журналистских, — ответил Шику.
И все-таки, когда Вагнер пригласил его поехать на встречу в аэропорт, он не отказался. В каждом человеке, а тем более журналисте, всегда живет шальная надежда: а вдруг мне удастся то, что не удавалось другим?
Но, прибыв в аэропорт, Вагнер лишний раз убедился, что на информацию Шику всегда можно положиться.
Они наблюдали собственными глазами, как приземлился небольшой самолет графини, как к нему сразу подъехало несколько автомобилей с тонированными стеклами, и они тут же разъехались в разные стороны. Все было сделано так, чтобы никто так и не понял, на каком же уехала графиня.
— Мы должны непременно взять у нее интервью! — загорелась Жулия, услышав от Шику, как прошла встреча. — Это будет интервью века!
Жулия думала об интервью, а Сан-Марино о том, стоит ли ему продавать хотя бы частично акции газеты всемогущей графине. Судя по слухам, графиня собиралась создать в Латинской Америке такую же империю массовых средств информации, какая была создана ею и ее покойным мужем в Европе. Именно это и было целью ее визита в Бразилию. Именно поэтому все владельцы газет, журналов и каналов телевидения были заняты точно такими же, как и Сан-Марино, размышлениями.
— Чего скрывать? Небольшая инъекция немецких денег нам бы не повредила, — откровенно заявил Алвару.
Несмотря на титанические усилия Жулии, несмотря на возросший благодаря этим усилиям тираж, газета находилась в плачевном состоянии, и Сан-Марино лучше всех это было известно. Но неизвестно было, заинтересуется ли графиня такой третьесортной газетенкой, как «Коррейу Кариока», — вот еще о чем думал Сан-Марино, но не высказывал этого вслух.
Телеграмма графини с приглашением поговорить о делах была для него приятным сюрпризом.
— Почему бы и не встретиться, — проговорил он небрежно, стараясь не выдать своей радости. — Но акции продавать я не буду.
- Почему бы и не продать, — подхватил Алвару. — И если не целиком, то хотя бы часть!
— Посмотрим на старушку и решим! — подвел итог Сан-Марино и стал готовиться к встрече.
Его первая, но отнюдь не последняя встреча с графиней произошла на набережной. Таково было пожелание графини, а все ее пожелания исполнялись как закон.
Сан-Марино назвал ее старушкой, но, встретившись, тут же отказался от своих слов: графиня была элегантной привлекательной женщиной, разумеется, не первой молодости, с глазами удивительной, необыкновенной голубизны,
— Я займу у вас всего несколько минут, - сказала графиня, глядя на Сан-Марино своими удивительными голубыми глазами, которые действовали на него завораживающе, - так как прекрасно знаю, что значит быть деловым и занятым человеком. Меня заинтересовала ваша газета. Я могу вложить в нее деньги, и ваши дела пойдут значительно лучше.
— Могу я поинтересоваться, почему вы выбрали именно нас? — задал вопрос Сан-Марино.
— Мне понравилась ваша подача материала, ваша независимость в оценках, что я особенно ценю. И еще ваша газета хорошо выглядит внешне. В общем, она показалась мне живым перспективным изданием.
Получив сразу столько похвал, Сан-Марино не мог не почувствовать себя польщенным. Он смотрел в бездонную голубизну глаз, и странное ощущение начинало овладевать им.
- Позвольте пригласить вас на ужин, графиня, за ужином мы могли бы более подробно обсудить интересующие нас вопросы, — предложил Сан-Марино, чувствуя, что от взгляда этих голубых глаз у него бегут мурашки по коже.
— Благодарю вас, но не могу принять ваше приглашение, сегодняшний вечер у меня уже занят. Но завтра я жду вас у себя, и мы поговорим с вами более обстоятельно и подробно.
— Благодарю за приглашение, принимаю его с несказанным удовольствием, — ответил он с поклоном.
И графиня направилась к своей машине.
— Я позвоню вам с утра, и мы уточним время визита, — сказала она и помахала ему на прощание.
Странное ощущение возникло у Сан-Марино после разговора с немецкой аристократкой. Он в первый раз в жизни видел эту женщину, и все же мог поклясться, что она ему знакома. И потом, глаза такой ослепительной голубизны он видел только у одной женщины на свете — у Евы!
И вот он в резиденции графини. Лакей провел его в гостиную, и Сан-Марино с удовлетворением отметил безупречное чувство вкуса хозяйки.
Ему предложили сесть и немного подождать. Не прошло и нескольких секунд, как из двери напротив появилась сама графиня, элегантная, улыбающаяся — воистину образец хорошего тона и аристократических манер.
Однако разговор в безупречной гостиной получился куда теплее и откровеннее.
— Зовите меня просто Астрид, — предложила хозяйка. — Я всегда предпочитаю наладить дружеские и доверительные отношения со своими партнерами по бизнесу. Мне бы хотелось узнать о вас побольше. Я буду задавать вам вопросы и хотела бы получить на них искренние и правдивые ответы, даже если они покажутся вам бестактными.
Сан-Марино не любил откровенничать, но почему-то этих голубых глаз он не мог ослушаться и молча кивнул в ответ, отвечая согласием на сделанное предложение.
— У вас есть семья? Вы любите свою жену? — спросила Астрид.
В нескольких словах Сан-Марино рассказал о своем разводе — долгое время связывали дети, но дети выросли, и связь распалась. Оба поняли, что они чужие друг другу люди.
— А любовь? У вас была в жизни любовь? — с живым интересом спросила графиня.
— Всю жизнь я любил одну-единственную женщину, - признался Сан-Марино неожиданно для самого себя.
— Расскажите мне вашу историю, — попросила хозяйка дома, и Сан-Марино принялся рассказывать.
— Иной раз судьба посылает любовь как бич, как наказание, и именно такой была моя любовь, а вернее, безумная, безоглядная страсть. Звали мою страсть Ева.
— И что же стало с этой женщиной? — Голубые глаза смотрели на гостя с неподдельным любопытством.
— Она погибла в автомобильной катастрофе.
— А что помешало вам уйти из семьи тогда? Вы же все равно ушли из нее.
— Я был женат, она замужем. Ее муж был моим самым близким другом, почти братом. После ее смерти остались три девочки. Я помогал им и боготворил ее портрет. Зачем я вам все это рассказываю, — спохватился Сан-Марино, — сам не знаю! А совсем недавно я узнал, что старшая девочка, теперь уже она молодая женщина — моя дочь, — И совсем уж неожиданно для себя прибавил: — У Евы были необыкновенно пронзительные голубые глаза, таких я не видел ни у кого, и вдруг опять вижу их перед собой — у вас точно такие же!
— Спасибо за комплимент, — улыбнулась графиня, — ведь это комплимент, не правда ли?
— Это скорее, правда, чем комплимент, — склонил голову Сан-Марино.
— Мне кажется, нам пора поговорить о делах, — перевела графиня разговор. — Думаю, что деньги, которые мы могли бы вложить в вашу газету, не будут для вас лишними.
- А на каких условиях вы готовы их нам предоставить? — с интересом спросил Сан-Марино.
— Так вы готовы продать свою газету? — с таким же живым интересом задала свой вопрос графиня.
— Нет! Но буду всегда помнить и вас, и ваше щедрое предложение.
— А мне почему-то кажется, что рано или поздно, но мы с вами договоримся. И не только относительно газеты.
Сан-Марино вышел из особняка со странным ощущением легкого головокружения. Ему многое предстояло обдумать и понять. Голубые глаза словно бы преследовали его. Он был бессилен перед ними, они его завораживали.
Он зашел в цветочный магазин, выбрал самый роскошный букет и отослал его графине с посыльным.
— Мне кажется, ты влюбился в графиню, — захохотал Алвару, повстречав Сан-Марино после визита. — У тебя такой вид, словно ты с луны свалился!
Но что мог поделать Сан-Марино с глазами Евы, глядящими на него?!
Жулии Сан-Марино пока ничего не сказал о своем визите. Зато сама Жулия делала все, чтобы добиться у графини Бранденбургской эксклюзивного интервью. Она несколько раз звонила ей, говорила с секретарем графини, фрау Мартой, и, наконец, получила согласие.
— Это будет интервью века, — лихорадочно шептала себе Жулия, собираясь к графине Бранденбургской.
Графиня появилась не сразу. Жулия сидела в гостиной, осматривалась и ждала. Ей просто необходимы были эти несколько минут покоя, чтобы сосредоточиться, собраться и направить все силы на первый вопрос, от которого так много зависит.
Графиня вошла, и Жулия была поражена естественностью и простотой этой элегантной привлекательной женщины с пронзительными голубыми глазами.
— Я благодарю вас от имени своей газеты за то, что именно нам вы согласились дать интервью, — начала Жулия, вставая. — Позвольте представиться — Жулия Монтана, журналист, специалист по международным вопросам. Госпожа графиня, позвольте задать вам...
— Вы можете звать меня просто Астрид, — прервала ее графиня. — Если вы все время будете меня звать госпожой графиней, то мы переселимся с вами в прошлый век, и все вопросы и ответы будут звучать неестественно.
Что касается существа дела, то Жулия была совершенно согласна со своей героиней, но называть эту женщину-легенду просто Астрид было для нее трудновато.
— Вы, кажется, и раньше были связаны с Бразилией? — задала она свой первый вопрос.
— Да, я тут жила, и довольно долго, — ответила Астрi4д.
— А почему не возвращались сюда?
— После смерти мужа мне было не до поездок. На меня обрушилась лавина дел, и вот, наконец, я с ними справилась.
— Вы мне кажетесь необычайной! Подумать только! Женщина-легенда, владетельница целой империи! — говорила Жулия. — А что было до этого? Расскажите, пожалуйста, вашу историю.
Она самая обыкновенная, я поехала в Европу изучать живопись, попала в аварию, и все полетело к чертям. Меня страшно изуродовало, пластические операции следовали одна за другой. А это очень мучительно, когда тебе пересаживают кожу. Но чего не вытерпишь ради того, чтобы вновь вернуть себе человеческий облик! Но об этом не пишите, хорошо?
- Хорошо. — Жулия слушала эту женщину, и она все больше и больше ей нравилась своей простотой, естественностью, манерой говорить без малейшей аффектации и рисовки.
- В санатории, где я проходила реабилитацию, я познакомилась с Отто. Он сломал ногу на горнолыжном курорте и тоже восстанавливал свои двигательные способности. Он был удивительным человеком, умным и всегда щедрым. Любовь вернула меня к жизни, а жить мне тогда совсем не хотелось...
Она замолчала, и Жулия не прерывала ее молчания. Потом она взглянула на Жулию своими пронзительными голубыми глазами и сказала с какой-то необычной интонацией:
— Я потеряла своих детей.
— В этой аварии? — спросила Жулия, совсем уже не по-журналистски, а просто как сочувствующая подруга, которая хочет помочь и облегчить боль, потому что боль была, она звучала в каждом слове, в каждом звуке голоса.
— Примерно в это же время, — сказала Астрид, помолчав. Думала, что не выживу, но выжила. Я сама не знаю, почему я об этом заговорила. Наверное, хочу, чтобы вы лучше поняли меня.
Их разговор совсем перестал походить на интервью, скорее он напоминал трудный путь, который преодолевают двое для того, чтобы оказаться ближе друг к другу.
— А почему вам захотелось поговорить именно со мной? - спросила Жулия, как спросила бы маленькая девочка.
— Мне показалось, что ты лучше всех меня поймешь, что ты ближе всех мне по духу. Я почитала, твои материалы и так решила.
— Вы, наверное, очень одиноки, если стали искать близкого человека, — предположила Жулия.
— Можно сказать и так. Только этого ты тоже не пиши.
— Конечно, не буду. Но вам так трудно дается разговор, может быть, вы отдохнете, и мы продолжим в другой раз?
— Нет, лучше договорим сегодня. В своей жизни я совершила очень много ошибок и очень мучилась из-за этого. Но исправить ничего нельзя, как нельзя вернуть потерянных детей. Нельзя вернуть мужа. После его смерти мне тоже не хотелось жить, но пришлось. На этот раз меня спасли дела. Пришлось взять в свои руки все то, что он делал, чем дорожил. Это было его наследство. Его наследие.
— Думаю, что ваш муж был бы доволен тем, как вы обошлись с его наследством.
Жулии показалось, что на глазах у Астрид блестят слезы, и она торопливо сказала:
— Я вас очень хорошо понимаю. Мне было одиннадцать, когда я потеряла в автокатастрофе маму, для меня это было трагедией. Я не могла спать, есть, перестала учиться. Я всюду искала ее и ждала. Мне казалось, что она непременно меня найдет, потому что я не могу, не могу без нее... Простите, что заговорила о себе, но ваша откровенность невольно вызвала и мою...
Астрид заглянула ей в лицо, и у Жулии не осталось никаких сомнений в том, что глаза у нее полны слез.
— Мы родственные души, сказала Астрид. — Мы живем в разных мирах: я деловая женщина. Ты журналистка. Но наши души понимают друг друга. Во всех моих ошибках была виновата любовь, и только это служит мне оправданием...
Астрид снова взглянула на Жулию и добавила:
— Но цена этой любви была так высока, что я не знаю, нужна ли была эта любовь?..
Она вдруг смертельно побледнела и схватилась за сердце.
— Графине плохо, — крикнула перепуганная Жулия. И в гостиную тут же вбежала ее секретарь фрау Марта с лекарством в руках. Она торопливо накапала чего-то пахучего в рюмку. Астрид, морщась, выпила, посидела несколько минут и снова заговорила:
— Я просто сама не своя от усталости. Работаю как рабыня и, видно, пора уже отдохнуть. Но мне все-таки хочется, чтобы ты написала статью. Мне кажется, у тебя она хорошо получится.
— Я напишу и принесу вам показать. Я напишу только то, что вы захотите, хотя мне кажется, что мы с вами давным-давно знакомы.
— Да. И мне так кажется, — со странной улыбкой сказала хозяйка дома.
- И медальон у вас точь-в-точь, как был у меня, — сказала Жулия. — Эту святую Терезу мне подарила мама, и я всегда ее носила на шее, а в Колумбии потеряла. И очень плакала, потому что ничего больше маминого у меня нет. Это была единственная память.
— Как же так получилось?
— Отец восемнадцать лет пролежал в коме. Нас практически не было дома. А когда мы вернулись, то все, что оставалось, отец сжег.
— Почему? — быстро спросила Астрид.
— Долгая история, — отмахнулась Жулия. — А может быть, мы с вами просто погуляем? И вы немного отдохнете?
Спасибо, моя дорогая, но у меня все расписано по секундам. Но мне было бы приятно, если бы ты с сестрами пришла ко мне поужинать.
Глаза Астрид ласково светились, и Жулия сказала с искренней благодарностью:
— Спасибо!
— Тогда до встречи, — попрощалась графиня Бранденбургская, которую Жулии было разрешено называть просто Астрид.

Глава 30
Сан-Марино проявил завидную настойчивость, добиваясь встречи с Астрид в неофициальной обстановке. Графиня под разными предлогами уклонялась от такой встречи, но, в конце концов, пригласила его к себе в отель.
Формальным поводом для аудиенции был финансовый отчет компании «Коррейу Кариока», подготовленный Сан-Марино по просьбе Астрид. Лишь ознакомившись с ним, она должна была принять окончательное решение, покупать ли ей газету, и по какой цене. Но Сан-Марино рассматривал этот визит не просто как подготовительный этап перед заключением сделки, а почти как любовное свидание. Графиня привлекала его не только своим капиталом — она волновала Сан-Марино как женщина, и в случае удачи выигрыш от сделки мог увеличиться для него многократно. Поэтому он должен был, во что бы то ни стало произвести на графиню благоприятное впечатление, оставляющее перспективы для дальнейшего дружеского общения.
Несмотря на то, что Астрид пригласила Сан-Марино к себе в пентхаус, ужин был задуман ею по-деловому скромным. И Сан-Марино, пришедший туда с роскошным букетом орхидей, несколько промахнулся — не попал в предложенную графиней стилистику. Но быстро нашелся, исправив положение беспроигрышным комплиментом:
— Простите, если не угодил с цветами. Возможно, вам нравятся какие-то другие, но в моем сознании ваш образ ассоциируется с орхидеей. Изысканный утонченный и — загадочный цветок!
— Нет, вы попали в самую точку: это мои любимые цветы, — с улыбкой ответила Астрид. - Я даже развожу орхидеи у себя в теплице.
— Какое неожиданное совпадение! — восторженно воскликнул Сан-Марино. — Женщина, которую я любил в юности, тоже выращивала орхидеи на своей усадьбе в Арарасе! К несчастью, она погибла в автокатастрофе. Это боль всей моей жизни.
— Сочувствую вам, — вежливо произнесла графиня и, пригласив Сан-Марино к столу, перевела разговор в деловое русло.
Просматривая финансовые бумаги, она попутно задавала ему вопросы, и Сан-Марино охотно отвечал, набивая цену и себе, и газете.
— Тут представлена динамика развития нашей компании. Основал ее Григориу Монтана — человек, воспитавший меня как родного сына и научивший премудростям бизнеса. Когда же он заболел и уже не мог работать с прежней отдачей, газета пришла в упадок, и вся компания была на грани банкротства. В таком состоянии я и принял ее на свои плечи. Старик Григориу дал мне полную свободу действий и перевел всю собственность на мое имя.
- Какой благородный человек! — восторженно заметила графиня — Не всякий способен отдать все приемному сыну.
— Да, Григориу был замечательным человеком, — подтвердил Сан-Марино. — Он научил меня работать, и я не подвел его в трудную минуту: спас газету и в целом компанию. С тех пор она, как видите, работала стабильно и только укреплялась год от года. А с притоком ваших инвестиций дела у нас пойдут еще успешнее!
— Я надеюсь...
— А я просто уверен в этом! Работать с таким прекрасным партнером, с такой замечательной женщиной, как вы, для меня было бы счастьем. Полагаю, мы с вами сумеем найти общий язык в бизнесе, а может, со временем даже станем друзьями
— Я этого не исключаю, - вежливо, но несколько суховато произнесла графиня. — Мне нужно подробно изучить всю документацию, а потом мы сможем поговорить уже конкретно об условиях сделки.
— Да, разумеется, — согласился Сан-Марино, понимая, что не должен более злоупотреблять вниманием Астрид.
Когда он ушел, Марта сказала графине:
— Он от тебя без ума!
— Нет, это не то, что мне нужно, — покачала головой Астрид. — Я сведу его с ума по-настоящему! Он забудет, как его звали!..
Находясь под сильным впечатлением от встречи с графиней, Жулия работала всю ночь, а утром показала отцу готовое интервью.
— Папа, не хочешь прочитать, что я написала об этой удивительной женщине? В чем-то она осталась для меня непостижимой, и все же основную суть я, кажется, ухватила!
Отавиу быстро пробежал глазами текст и вернул его Жулии.
— Мне трудно судить, я ведь не знаю этой женщины
Жулия обиделась.
— Извини, что побеспокоила тебя, - сказала она недовольным тоном. — Мне пора ехать в редакцию.
Отавиу тоже обиделся. С тех пор как Жулия стала работать у Сан-Марино, Отавиу все острее ревновал ее к Антониу. Он старался сдерживать эту ревность в себе, но иногда она прорывалась наружу. И теперь тоже не смог с ней справиться.
— Ты любишь Сан-Марино, — вздохнул он. — Я же вижу! Я сумасшедший, но — не слепой...
— Выбрось из головы эти глупые мысли! — походя, чмокнула его Жулия. — И не обижайся. Мне действительно пора идти, я уже опаздываю.
Между тем разговор с отцом огорчил ее. Что же делать, если она действительно любит Сан-Марино! Еще не догадываясь о существующем между ними кровном родстве, Жулия тянулась к этому человеку, благоговела перед ним. Он казался ей самым сильным и надежным из всех мужчин, какие до сих пор встречались на ее пути, и она была уверена, что всегда сможет найти у него поддержку и защиту. Быть его дочерью — огромное счастье! И это вовсе не исключает любви к другому, не менее дорогому человеку — тому, кого Жулия с детства называла папой. Как же объяснить ему, родному, ласковому, по-детски ранимому, что он незаменим, что никто — даже Сан-Марино — не способен вытеснить его из любящего сердца Жулии!..
Телефонный звонок отвлек ее от этих беспокойных мыслей. Звонил Шику.
— Я должен тебя предупредить, — сказал он, — что в городе Санта-Катарина мне не удалось обнаружить следов графини Бранденбургской. Имей это в виду и будь с ней осторожнее. Она все врет! Никакой Астрид не существует!
- Если ты не сумел раздобыть нужные справки, это еще не дает тебе права обвинять графиню во лжи! — отрезала Жулия. — Она необыкновенная женщина! Вчера я имела возможность в этом убедиться. Мы проговорили весь вечер, и уже подготовила интервью с ней.
— Мне важно было предостеречь тебя.
— А я в этом не нуждаюсь! — вспылила Жулия. — Оставь свои предостережения при себе! Твоя подозрительность уже становится маниакальной!
— Ну, поступай, как знаешь, — сказал Шику и положив трубку.
Едва Жулия успела прийти в себя после этого разговора, как в кабинет к ней пожаловала Жудити — естественно, со своим знаменитым хворостом.
Выложив перед Жулией печенье, она заявила с пафосом:
— Я пришла, чтобы заключить с тобой священный союз! Мы должны объединиться в борьбе против Лидии! Я на дух ее не переношу! Надеюсь, и ты — тоже.
— Вы ошибаетесь. Я не могу плохо относиться к Лидии хотя бы потому, что она столько лет лечила моего отца и поставила его на ноги, — ответила Жулия.
— Да брось ты! — махнула рукой Жудити. Мы свои люди. Передо мной не стоит притворяться. Я знаю, что Шику тебе не безразличен...
- Он вправе сам решать, какая женщина ему нужна.
— Ты слушай меня и помалкивай, — скомандовала Жудити. Я точно знаю, что мой сын любит тебя! Но эта наглая докторша заморочила ему мозги. А ты тоже хороша — дуешься, гонишь его. Чересчур гордая!
— Не надо меня отчитывать! — вспыхнула Жулия. — Займитесь лучше воспитанием вашего сына.
Жудити не сочла этот выпад обидным для себя. Она четко продвигалась к намеченной цели, и ничто не могло сбить ее с этого пути.
— Ты думаешь, я им не занимаюсь? Да я все уши ему прожужжала, не связывайся с докторшей, она тебе не пара! Но мой сын такой же упрямец, как и ты! Одна я с ним не управлюсь. Надо навалиться на него с двух сторон. Причем действовать надо согласованно! Я буду информировать тебя о его перемещениях, а ты — подлавливать Шику в нужном месте!
— Боже упаси! — воскликнула Жулия. — Не стану я этого делать!
— А ты не кипятись. Я дело говорю! — гнула свое Жудити. — Вот сейчас, например, скажу тебе по секрету, — Шику поехал к твоему отцу. Ну, у них там свои дела... И ты поезжай туда! В домашней обстановке вам легче будет договориться.
— Я поеду! — вскочила с места Жулия. — Спасибо за информацию, дона Жудити! Я знаю, что это за дела! Он опять хочет довести моего отца до сумасшедшего дома! Вы уж не взыщите, но я разнесу вашего сына в клочья, на нем живого места не останется!
— Да ты что, спятила? — попыталась удержать ее Жудити. — Ой, Господи! Я же хотела как лучше... Постой! Я не пущу тебя! Это же секрет, я доверилась тебе...
Жулия с силой оттолкнула ее.
— Ну, ты хотя бы не выдавай меня! — бросила ей вдогонку Жудити. — Вот ненормальная! Убежала, даже кабинет не закрыла...
В комнату к отцу Жулия прорвалась, преодолев заслон, который попытался устроить ей Алекс.
— Не ходи туда! Отавиу плохо себя чувствует, прилег отдохнуть, — говорил он, загораживая собой проход.
— Я все знаю. Здесь Шику Мота! — обезоружила его Жулия. — Не стыдно тебе, Алекс, обманывать меня?
Потом она так же отчитала и Отавиу, но больше всех, разумеется, досталось Шику.
— Я запретила тебе приближаться к моему отцу! — кричала она. — Ты обещал мне! Алекс, зачем ты его впустил? Убирайся прочь, Шику Мота!
— Жулия, не ругай его, — обратился к дочери Отавиу. — Этот парень — друг Жувенала и Теобалду. Он зашел их навестить. Он не знал, что Жувенал и Теобалду уже уехали.
— Папа, не надо прикидываться! — одернула его Жулия. — Мне уже все ясно: вы давно меня дурачите!
Отавиу не мог допустить, чтобы его разоблачили, и стал нести откровенную ахинею:
— Жулия, пожалей его! У тебя же доброе сердце. С беднягой Шику мы познакомились еще в больнице. Он сбежал оттуда, его там мучили электрошоком. Не надо звонить санитарам! Пусть он поживет у нас!
Жулия закрыла уши ладонями.
— Я не могу этого слышать! Шику Мота, стоит тебе появиться, и у папы сразу начинается бред. Ты вознамерился довести его до полного безумия?
- Я пришел как друг, — пробормотал он виновато, подыгрывая Отавиу.
— Упаси Бог иметь таких друзей. Сгинь с моих глаз! Я прокляла тот день, когда встретила тебя! — кричала Жулия, оттесняя Шику к двери.
Он вынужден был ретироваться.
А спустя некоторое время Жулия призналась вернувшейся с работы Онейди:
— Здесь был Шику. Посмел ослушаться меня и тайком явился к папе. Я, конечно, высказала ему все, чего он заслуживает, но я люблю его, Онейди! Что мне делать? Как вытравить эту проклятую любовь из сердца?
— А зачем ее вытравливать? Не лучше ли помириться с Шику?
— Теперь это невозможно, — покачала головой Жулия. — Он всерьез увлечен Лидией. Я потеряла Шику навсегда!
Ближе к вечеру в родительский дом заехала Бетти. Узнав, что тут произошло накануне, она горько усмехнулась:
— Оказывается, мы с тобой очень похожи, сестричка! Ты со скандалом выгнала Шику, а я — Раула. Представляешь, он пришел ко мне домой, наплел Гонсале про какие-то старые фотографии, которые будто бы я должна ему вернуть. Гонсала, естественно, поняла, что это лишь предлог для встречи, и попыталась вызвать меня на откровенный разговор. Я грубо выперла Раула за дверь, а от Гонсалы попросту сбежала... Мне стыдно смотреть ей в глаза!
- Но ты же не виновата в том, что Раул тебя любит. Скажи об этом Гонсале, она поймет, — посоветовала сестре Жулия. — Или ты сама его любишь и потому тебе так неловко?
— Ах, если бы это касалось только моих чувств, то и проблем никаких не было бы!
— А в чем же дело? Ты переживаешь за Раула?
— В общем, да. Но не только за него… Я открою тебе страшную тайну, сестричка: отец моего ребенка не Арналду, а — Раул!
— Боже мой! — Схватилась за голову Жулия. — Ты в этом уверена?
— Вне всякого сомнения! У них одинаковая, очень редкая, группа крови, и у Шикинью точно такое же родимое пятнышко на бедре, как у Раула.
— А он об этом знает?
— Ну, конечно, Раул ведь спас моего сыночка, сдал для него кровь. И пятнышко это он видел... Я не знаю, что делать. Моя жизнь стала адом!
— Если ты будешь молчать, она станет адом для всех - для Раула, Арналду и — твоего сына. Когда-нибудь он, так или иначе, узнает, кто его отец. А это ужасно, поверь мне. Не повторяй ошибок нашей матери! Скажи всю правду Арналду и разберись в своих чувствах. Реши, наконец, с кем бы ты хотела жить — с ним или с Раулом.
— Думаешь, это просто? Я готова была прощать Арналду все его выходки, только бы у моего ребенка был отец и обеспеченное будущее. А что теперь? Я не знаю, как поведет себя Арналду, если я скажу ему правду. В любом случае для него это будет ударом. Арналду ведь любит сына!
— Чтобы найти верное решение, надо сначала понять, кого ты любишь — Арналду или Раула, — еще раз повторила Жулия. — И чем быстрее ты определишься, тем лучше будет для всех. Нельзя строить свою жизнь на лжи. Это всегда, в конечном счете, оборачивается трагедией.
— Ты все говоришь правильно, — согласилась с ней Бетти, — только я, похоже, не дозрела еще до какого-либо решения. Наверное, мне мало тех мучений, что я сейчас испытываю!
— Ты не расстраивайся. Все как-то образуется, — принялась утешать ее Жулия. — Главное, что у мальчика есть родной отец, который от него не отказывается и который любит тебя. Если бы ты не упрямилась, то давно бы уже могла жить счастливо с Раулом. Он замечательный человек!
— Я знаю... — в раздумье произнесла Бетти, возможно, впервые не добавив при этом свое традиционное: «Жаль только, что он не миллионер!»
Жулия поняла, что не стоит сейчас давить на сестру. Придет время, и Бетти сама как-то развяжет или разрубит этот узел. А пока надо поддержать ее, отвлечь от дурных мыслей. И тут весьма кстати может оказаться прием у графини, на который приглашены все три сестры Монтана. Пусть Бетти познакомится с этой удивительной женщиной, от которой исходит какая-то мощная животворящая энергия. Возможно, это поможет Бетти поскорее обрести себя и жить, не оглядываясь на капитал семейства Сан-Марино.
Бетти охотно приняла приглашение графини, а Сели долго отказывалась, говоря, что у нее нет никакого желания ужинать с незнакомой теткой, пусть даже и очень богатой. Уступила она только из любви к Жулии, которая уже пообещала графине, что приведет с собой младших сестер.
— Но ты больше так не делай, — попросила она при этом Жулию. — Не решай за меня, куда я должна или не должна идти. Ладно?
— Хорошо, впредь я буду с тобой советоваться, — снисходительно улыбнулась Жулия. — Но сегодня ты не пожалеешь о том, что послушалась меня, и тоже попадешь под обаяние графини, я уверена!
Отправляясь на званый ужин, Жулия надела медальон, подаренный ей графиней, и Отавиу спросил взволнованно:
— Откуда у тебя этот медальон? Раньше я его не видел!
— А это подарок графини Астрид! — с гордостью сообщила Жулия. — Я специально его надела, чтобы сделать ей приятное.
— Ты не должна была принимать от нее таких подарков, — строго произнес Отавиу. — Наверное, это дорогая вещь? И вообще, все это мне не нравится. С чего это она вдруг вздумала одаривать тебя?
— Папа, ты не волнуйся, — принялась успокаивать его Жулия. — Медальон недорогой, серебряный, но на нем изображена святая Тереза — покровительница графини Астрид.
— А ты тут при чем? — спросил Отавиу.
— Ну, я же говорила тебе, что между мной и Астрид сразу возникла взаимная симпатия. Очевидно, графине захотелось, чтобы святая Тереза взяла и меня под свое покровительство. Понимаешь, это был даже не подарок, а нечто вроде благословения. Я не могла ответить отказом!
Отавиу недовольно хмыкнул и умолк.
Дочери отправились в гости, а он вызвал Шику на экстренное совещание
Его беспокойство было вызвано тем, что точно такой же медальон всегда носила Ева, тоже считавшая своей покровительницей святую Терезу.
— Я подозреваю, что под именем графини Бранденбургской скрывается Ева! - сообщил он товарищам. - Не странно ли она себя ведет, как вы считаете? Дарит Жулии этот медальон, приглашает ее на ужин вместе с сестрами... Зачем ей понадобилось знакомиться с Бетти и Сели?
— Мне кажется, твои подозрения не лишены оснований, — сказал Шику. — Если учесть, что первые сведения о графине появились в прессе лишь после восемьдесят второго года, то есть после гибели Евы, то...
— Нет, это ерунда какая-то! — решительно возразил Алекс. — Жулия бы узнала мать, ведь они так похожи — просто одно лицо, только цвет глаз разный.
— Женщины способны так изменить внешность, что их родная мать не узнает! — парировал Отавиу. — Прическа, макияж, прочие дамские штучки... К тому же с возрастом внешность тоже меняется.
— Она могла и к пластической операции прибегнуть, если уж надумала скрываться, — добавил Шику. — Только вот зачем ей это было нужно?
— Затем, чтобы не тратить свою драгоценную жизнь на хлопоты о больном муже и малолетних дочерях! Она сняла деньги в швейцарском банке, и все эти годы жила на них припеваючи! — пояснил Отавиу, клокоча от гнева. — Я должен увидеть ее немедленно! Пойдемте со мной, отвлечете на себя охранников, без которых она, как я слышал, и шагу ступить не может.
— Мы можем оскандалиться, - подал голос Алекс.
— Это Ева! Я уверен! - стоял на своем Отавиу.
— Но если она столько лет скрывалась, что ее заставило выйти из тени? — задал ему вопрос Шику. — Жила бы себе спокойно в Европе! Зачем надо было возвращаться в Бразилию?
— Я не знаю, что у нее на уме, и это меня пугает. — Признался Отавиу. — От Евы можно ожидать всякого. Зачем-то ей понадобилось покупать «Коррейу Кариока»! Может, она хочет разорить Сан-Марино, а может, наоборот — воссоединиться с ним. Я опасаюсь за моих девочек...
— Нет, Ева не причинит им вреда, — уверенно произнес Алекс, — Какая-никакая, но все же она мать. Вспомни, она перечисляла деньги на мой счет, значит, не хотела, чтобы ее дети жили в полной нищете!
— Лучше бы она дала им материнскую ласку, в которой они так нуждались! Женщину, бросившую своих детей, нельзя назвать матерью. Не защищай ее, Алекс! — рассердился Отавиу. — Я поеду сейчас в отель и прорвусь к ней даже без вашей помощи!
Он так разошелся в своем справедливом гневе, что друзьям стоило большого труда уговорить его дождаться хотя бы возвращения дочерей.
— Возможно, они сегодня узнают ее или что-то почувствуют, - рассуждал вслух Алекс. — Надо подробно расспросить девочек обо всем и уже, потом действовать.
— Да, утро вечера мудренее, — вторил ему Шику, — давай подождем до завтра, Отавиу. Вы тут все мотайте на ус, а я, пожалуй, поеду домой. А то, не дай Бог, Жулия опять меня здесь застукает!..

Глава 31
Накануне прихода гостей Астрид не находила себе места от волнения, и Марта даже посоветовала е отменить встречу или хотя бы перенести на другой день, но графиня только усмехнулась в ответ:
— Неужели ты думаешь, что в другой день я буду меньше волноваться? Нет, мне нужно взять себя в руки. Я столько лет ждала этой встречи!
Когда же сестры, наконец, вошли, и Астрид увидела их всех вместе — таких красивых и таких взрослых, — она вообще едва удержалась на ногах. Но тут ей сначала помогла Марта, предложившая девушкам устраиваться поудобнее в Креслах, а затем и Бетти, сама того не ведая, очень выручила графиню тем, что болтала без умолку весь вечер. Сели даже несколько раз одергивала сестру, а Жулия, наоборот, радовалась хорошему настроению Бетти.
— У тебя такие замечательные сестры, Жулия! — не уставала повторять графиня. — Я очень рада нашему знакомству. Вы все разные, но все — красавицы!.. У Бетти удивительные глаза! Яркая, чистая, притягивающая голубизна!..
— Это у меня от мамы, — тотчас же подхватила Бетти. — И Темперамент от нее. А у вас, кстати, тоже голубые глаза! И по форме они схожи с мамиными... Только наша мама была, В общем, простой женщиной, а вы — графиня!
— Я не всегда была графиней, — сказала Астрид. — Этот титул мне достался от мужа.
— Я тоже мечтала выйти замуж за какого-нибудь графа и жить в такой же роскоши, — без всякого стеснения заявила Бетти. — Расскажите, как вы с ним познакомились.
— Это произошло случайно. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Я тогда и не знала, что он граф. И замуж за него выходила не из-за титула, не из-за денег. Даже если бы он был нищим, я все равно стала бы его женой.
— да? — удивилась Бетти. — Значит, вы ставите любовь превыше всего?
— Я не думала об этом. Просто любила... — ответила графиня.
Бетти, вспомнив о своей любви, погрустнела. На ее синие глаза набежала предательская тучка, но Бетти тотчас же прогнала ее.
- Мне тоже повезло с мужем! - доложила она графине. — Арналду молод, красив, богат. И меня обожает! После всего, что я пережила в детстве, судьба оказалась ко мне благосклонной.
Графиня за нее порадовалась, но сказала как бы невзначай:
- В молодости я тоже мечтала быть любимой и богатой, а потом жестоко расплатилась за эти мечты.
— Но они же у вас осуществились! Вы это называете расплатой? — изумленно спросила Бетти.
Нет, до встречи с Отто у меня была сложная жизнь. А когда я встретила его, то богатство меня уже не интересовало.
- Как это может быть? Расскажите! — попросила Бетти, но Астрид не стала вдаваться в подробности — ее больше занимало прошлое сестер Монтана.
И тут опять разговорчивее всех оказалась Бетти. Она поведала графине трагическую историю своей семьи, не умолчала и о трудном детстве, которое выпало на долю всех троих девочек, оставшихся без матери и фактически без отца.
— Жизнь разбросала нас по свету. Мы воссоединились лишь после того, как папа вышел из летаргии, через восемнадцать лет. Труднее всех, наверное, пришлось Сели: она вообще не знала матери.
Сели, молчавшая в течение всего ужина, вдруг произнесла с вызовом:
— Бетти, не надо говорить о том, чего ты не понимаешь, да, я не знала родной матери, но у меня была матушка! Она меня любила, и я ее буду любить всегда, всю жизнь!
Графине стало трудно дышать, и Марта, заметив это, принесла ей лекарство.
Жулия вынуждена была извиниться за столь эмоциональное поведение младшей сестры:
— Извините, мы вас разволновали своими печальными рассказами, особенно Сели. Но ее можно понять: матушка-настоятельница, о которой она говорила, недавно умерла. Для Сели это большое горе.
— Да-да, я понимаю, — с трудом вымолвила графиня. Губы ее дрожали, дыхание было прерывистым. Жулия подала знак сестрам, что нужно уходить, и первой начала прощаться.
Астрид не стала их задерживать, только сказала, что будет рада снова видеть у себя всех троих.
А у самой двери она не выдержала и в каком-то страстном порыве крепко обняла каждую из сестер. Жулия и Бетти не увидели в этом ничего противоестественного, а Сели, потом всю дорогу возмущалась:
— К чему эти объятия? Она же нас совсем не знает!
Приехав, домой, Сели сразу же сказала отцу:
— Не надо было мне туда ходить! Эта графиня какая-то странная и — неприятная. Все время расспрашивала нас о детстве, о нашей маме, а на прощание так крепко обняла меня, что мне стало не по себе.
Отавиу встревожился, и Жулия поспешила опровергнуть мнение Сели:
— Неправда! Графиня — чудная женщина! Просто ей здесь очень одиноко, вот она к нам и тянется. А Сели изначально была настроена к ней с предубеждением.
Пока Бетти ужинала у графини, Арналду развлекался в ресторане с Аной Паулой, которая охотно принимала его ухаживания. Особенно ей были приятны его подарки и обещания на будущее. А обещал он как раз то, о чем Ана Паула давно мечтала: должность главного редактора в «Коррейу Кариока».
— Отец собирается продать газету, но я этому помешаю, — делился своими планами Арналду. — Кое-что я уже предпринял. Газета полностью перейдет в мою собственность! И первое, что я тогда сделаю, — уберу Жулию Монтана! А тебя назначу на ее место.
Он не объяснял Ане Пауле, что именно предпринял для того, чтобы завладеть собственностью отца. Это была тайна, известная только Алвару, который и помогал ему проворачивать все финансовые махинации за спиной у Сан-Марино. А, кроме того, Арналду решил бросить в бой за газету еще и Гонсалу.
Приехав, домой раньше, чем Бетти, он завел якобы доверительный разговор с матерью. Сказал, что дела на верфи идут плохо, не исключено даже банкротство. Гонсала расстроилась и задала резонный вопрос:
- А зачем же ты покупаешь такой огромный особняк? Я полагаю, сейчас надо спасать верфь!
— Нет, я должен позаботиться о своей семье, приобрести для нее недвижимость, пока отец все не распродал. Ты знаешь, что он собирается продать газету какой-то графине?
Расчет Арналду оказался верным: Гонсалу эта новость возмутила.
— Мы не позволим ему продать газету! Она должна перейти в наследство тебе, Тьягу, Шикинью! Я завтра же поговорю с твоим отцом, у меня найдутся веские аргументы дл него! — заявила она с угрозой.
Арналду остался доволен, и, для большей надежности, еще подлил масла в огонь:
— Ты только имей в виду, что с этой графиней не все так просто. Она ведет себя, мягко говоря, странно. Втерлась в доверие к Жулии, пригласила ее на ужин вместе с Бетти и Сели.
— Так это к ней Бетти пошла на ужин? — изумилась Гонсала.
— Да, представь себе! Я сам этому очень удивился, но не стал возражать. Дополнительная информация о графине нам не помешает. Знаешь, мне кажется, тут одно из двух: либо у отца к ней чисто мужской интерес, либо он в сговоре с графиней, и она всего лишь подсадная утка.
— Ты думаешь, он таким способом хочет лишить вас наследства?
— А почему нет? Продаст газету якобы за бесценок, об истинной сумме сделки никто не узнает, а он переведет деньги на какой-нибудь тайный счет за рубежом.
— Нет, я ему этого не позволю!
Воинственность, с какой Гонсала произнесла эту фразу, вполне удовлетворила Арналду, и он отправился спать, не дождавшись возвращения Бетти.
А Гонсала, промаявшись без сна всю ночь, с утра отправилась к Сан-Марино.
Он молча выслушал ее гневную речь и ответил спокойным тоном:
— Ни у тебя, ни у наших сыновей нет никаких прав на газету. Это моя собственность, и я могу ею распоряжаться по своему усмотрению. Захочу продать — и продам!
Гонсала в который раз пригрозила ему, что расскажет Отавиу, кто и как обобрал его отца, а Сан-Марино повторил то же, что и всегда в подобных случаях:
— Рассказывай, пожалуйста! Но ты же ничего не сможешь доказать! Жулия тебе не поверит, сочтет это оговором. А у Отавиу может случиться очередной приступ ярости. Он помчится меня избивать, я опять буду вынужден ответить ему тем же... Ты этого хочешь?
- Твоя подлость не знает предела! — в бессильном гневе произнесла Гонсала. — Ты обворовал человека, воспитавшего тебя, а теперь хочешь обворовать собственных детей! Что это за графиня, с которой ты задумал провернуть свою мерзкую аферу? Откуда она взялась? Прежде я о ней не слышала.
Сан-Марино грудью встал на защиту графини.
— Запомни, — сказал он, — я не потерплю, чтобы кто-либо говорил об этой женщине в таком оскорбительном тоне! Она — само благородство! Я восхищен ею!
Гонсала вспомнила об одной из версий Арналду и спросила:
- Не хочешь ли ты сказать, что тобой движет не финансовый, а мужской интерес?
— Да, тут дело не в деньгах, а в чувствах, — подтвердил Сан-Марино, и его ответ показался Гонсале искренним.
— Неужели этой графине удалось сделать невозможное? — изумилась она. — Ты смог, наконец, забыть Еву и отказаться от Жулии?!
— Гонсала, я не намерен обсуждать с тобой свои личные пристрастия. Уходи! — резко прервал беседу Сан-Марино. - Ты напрасно потратила время, приехав сюда. Я все равно поступлю так, как сочту нужным!
Потерпев неудачу, Гонсала поехала к Отавиу, чтобы хоть немного отвести душу. Он выслушал ее, посочувствовал, нашел для нее слова утешения. Она заметно успокоилась и вдруг сказала с усмешкой:
— Ты знаешь, Антониу влюбился в графиню! Даже если бы он сам не сказал, я бы поняла это по его взгляду. Однажды мне довелось увидеть, как он смотрел на портрет Евы...
— Эта графиня и есть сама Ева! — прервал ее Отавиу.
Гонсала оторопела.
— Не может быть. Антониу бы узнал ее! И девочки тоже.
— Очевидно, она каким-то образом изменила свою внешность, — высказал предположение Отавиу. — Но аура осталась прежней, поэтому Сан-Марино так и прикипел к ней. Это еще одно, возможно, самое главное подтверждение моей догадки!
Гонсала и теперь ему не поверила. И тогда он выложил все имевшиеся у него улики, включая медальон с изображением святой Терезы.
Гонсала была потрясена его доводами, а Отавиу почувствовал, что еще на шаг приблизился к окончательному разоблачению Евы и Сан-Марино.
Первая попытка прорваться в отель к графине закончилась для Отавиу полным провалом. Его туда попросту не пустили.
Поначалу все шло довольно прилично. Отавиу представился своим собственным именем, охранник доложил о нем графине, та велела не пускать его и послала в холл Марту — понаблюдать за неожиданным визитером и понять, зачем он сюда пришел.
Отавиу же только твердил:
— Мне нужно увидеть графиню и поговорить с ней конфиденциально!
Ее вежливый отказ, переданный через охранников, Отавиу не устроил — он заявил, что будет сидеть здесь до тех пор, пока она его не примет. И тогда охранники перешли к физическим действиям — стали выталкивать Отавиу из холла. Он, не выносивший даже малейшего насилия над собой, принялся отбиваться от этих дюжих парней и кричать, забыв о всякой конспирации:
— Уберите руки! Не трогайте меня! Я имею право пройти к своей жене!
— Вот и иди к своей жене, — отвечали ему, — иди домой по-хорошему.
- Моя жена здесь! Жива и невредима! Графиню из себя изображает!
Его сочли сумасшедшим и уже без всяких церемоний вытолкали из гостиницы. Отавиу не мог смириться с поражением и снова рвался в бой, но Алекс все же уговорил его поехать домой.
— Ничего страшного, — успокаивал он Отавиу. — Теперь мы знаем, что таким простым способом к ней не пробиться, и придумаем что-нибудь похитрее.
— Я достану ее из-под земли! Она от меня не уйдет! — повторял Отавиу. — Я проберусь в эту чертову гостиницу!
А тем временем Марта докладывала Астрид об увиденном ею и, главное, услышанном в холле гостиницы.
Астрид пришла в ужас оттого, что выкрикивал Отавиу.
— Боже мой! Значит, ему все известно! А ведь Ассумпссон убеждал меня, что Отавиу потерял разум. Но он, выходят, обвел нас всех вокруг пальца. Он не сумасшедший!
— А я тебя предупреждала: не надо было устраивать этот ужин с дочерьми! — напомнила ей Марта.
— Но я же так долго ждала этого дня! И потом, ведь все обошлось, девочки ничего не заподозрили,… Может, он и вправду сумасшедший, ему что-то померещилось, что-то случайно замкнулось в его несчастной голове?
— Нет, на случайность это не похоже, — трезво рассудила Марта. — Надо усилить охрану и близко не подпускать его к гостинице!
Такой ход со стороны графини был вполне предсказуем, и Отавиу с друзьями учли его, разрабатывая дальнейший план действий. В соответствии с этим планом было решено привлечь на помощь давних знакомцев Отавиу — байкеров, которым, и поручалась слежка за графиней. Они же должны были отвлечь на себя внимание охраны, чтобы Отавиу мог беспрепятственно поговорить с графиней хоть несколько минут.
Руководителем Операции был назначен Шику. Именно ему байкеры докладывали по радиотелефону о перемещениях графини, а он должен был выбрать самый подходящий момент для ее захвата.
Весь день Шику был на связи, но графиня, по сообщениям байкеров, из отеля никуда не отлучалась. Лишь к вечеру за ней заехал Сан-Марино, и вдвоем они отправились на концерт симфонической музыки.
Шику предположил, что домой графиня, вернется также в сопровождении Сан-Марино, и велел Отавиу быть наготове.
Тот вместе с Алексом направился к отелю. Вскоре туда же прибыл и Шику. А байкеры тем временем сообщили, что после концерта Сан-Марино повез графиню к себе на яхту.
Отавиу и его друзья приуныли.
- Это может затянуться до утра, — высказал общее мнение Алекс. — Что будем делать?
— Давайте посидим в ближайшем кафе, — предложил Шику. — Подождем новых известий от нашей разведки, а потом уже решим, что делать.
Байкеры, между тем проявили чудеса сметливости — проникли на яхту и доложили, что ужин проходит чинно, благопристойно, Сан-Марино и графиня о чем-то мило беседуют, улыбаются друг другу, но на любовное свидание это не похоже.
- Вероятнее всего, они обсуждают условия сделки, — заключил Шику, — и у нас есть шанс дождаться здесь графиню.
Вскоре байкеры подтвердили его догадку: «Они покинули яхту и едут по направлению к отелю. Мы их сопровождаем».
Отавиу и компания переместились поближе к отелю, заняли удобную позицию, с которой хорошо просматривался парадный вход.
Наконец показался автомобиль Сан-Марино, а вслед за ним подъехали и байкеры. Все приготовились к атаке, но тут случилась еще одна осечка: Сан-Марино явно не хотел расставаться с графиней. У входа в отель он взял ее за руку и с жаром заговорил о переполнявших его чувствах:
— Я сегодня так счастлив! Мне хочется, чтобы этот вечер никогда не кончался!
— Я тоже счастлива, — отвечала графиня. — Но время неумолимо. Вечер уже кончился, наступила ночь.
— В нашей власти превратить ее в ночь любви! — совсем осмелел Сан-Марино.
Графиня не ответила ему, но он не терял надежды.
— Хотел бы я знать, что таится в этих пронзительно-голубых глазах! — произнес он с придыханием. — Я смотрю в них как завороженный, они пьянят меня!
— А может, они всего лишь напоминают о Еве? — попыталась остудить его пыл графиня, но ей это не удалось.
— Ева умерла! — сказал, как отрубил Сан-Марино. — А ты - рядом, и я люблю тебя!
За этим объяснением последовал поцелуй, правда, он получился неловким, потому что графиня поспешила войти в холл. Сан-Марино, воспользовавшись ее замешательством, тоже вошел вслед за ней.
Байкеры, увидев это, дружно присвистнули, что означало операция, может сорваться!
По плану она должна была начаться после того, как Сан-Марино сядет в машину и уедет, а графиня направится в свой номер. Но теперь все изменилось.
— Что, будем ждать, пока он оттуда выйдет, и брать номер штурмом? — предложили радикальное решение байкеры.
Алекс же заметил, что Сан-Марино может там и заночевать.
Все не сговариваясь, обратили свои взоры на Отавиу, но он пребывал в нерешительности. Перспектива провести ночь у гостиницы, где Ева тешится с Сан-Марино, не слишком привлекала его. Но в то же время он буквально клокотал от гнева и готов был ринуться в номер псевдографини хоть сейчас, невзирая на присутствующего там Сан-Марино.
Алекс, верно уловивший настроение Отавиу, решил предотвратить возможный скандал.
— Нет, ребята, — сказал он, — рисковать не будем. Надо ехать по домам, а завтра начинать все сначала.
Шику с ним согласился. Байкеры были разочарованы таким решением. А Отавиу по-прежнему молчал.
И тут из гостиницы вдруг вышел Сан-Марино.
— Значит, она его все-таки выставила! — воскликнул Отавиу. — За мной, молодежь!
— Постойте! Куда вы? Пусть он сначала уедет! — пытались удержать байкеров Алекс и Шику, но было уже поздно.
Байкеры с криком ворвались в гостиницу, а следом за ними туда вбежал Отавиу.
Вломившись в номер графини, и увидев там Марту, он произнес грозно:
— Где Ева? Где эта убийца? Я пришел с ней поквитаться.
Марта пыталась его утихомирить, говорила, что никакой Евы здесь нет, чем распаляла его еще больше.
— Я сейчас позову охрану! — пригрозила Марта.
— Позовите лучше эту лжеграфиню! Скажите, что к ней пришел ее муж, Отавиу Монтана!
- Так вы — отец Жулии? — услышал он у себя за спиной женский голос и, обернувшись на него, увидел ту женщину, которая только что прощалась с Сан-Марино у входа в отель.
Она еще не успела переодеться, на ней было то же вечернее платье, по которому Отавиу и узнал ее. Но это была не Ева!
— Я графиня Бранденбургская, — произнесла она с легким немецким акцентом. — Как вы оказались здесь? У вас случилась какая-то беда?
Отавиу смотрел на нее во все глаза и не находил ничего общего с Евой. Совсем другие черты лица, и даже голос другой!
— Простите, я ошибся, — промолвил он смущенно. Мне показалось… В общем, я искал тут одного человека…
— Ничего, не расстраивайтесь — проявила к нему снисходительность графиня. — Всякое бывает! Присаживайтесь Марта, принеси нам чего-нибудь выпить!
— Нет-нет, я не пью! — замахал руками Отавиу. - Мне нельзя. Если вы не возражаете, я пойду… Только не говорите пожалуйста, Жулии о том, как я к вам ворвался.
— На сей счет можете быть спокойны, - улыбнулась графиня. — Не только Жулия, но и вообще никто не узнает, что вы здесь были.
— Спасибо вам. Простите меня, — еще раз повинился Отавиу, прежде чем уйти.
Операция, на которую было затрачено столько усилий, закончилась конфузом.
— Не иначе, меня бес попугал, — объяснил друзьям свою промашку Отавиу. — Это не Ева. Представляете, она была так любезна с моими дочками, а я повел себя как скотина!
Еще труднее Отавиу было признаться в своем поражении Гонсале.
— Прости меня, я сам опозорился и тебе задурил голову с этой графиней.
— Но ты же говорил, что она могла изменить внешность, — напомнила ему Гонсала. — Может, ты ее просто не узнал сейчас?
— Нет, не думаю. Это была не Ева. Где же теперь искать ее? Ведь она жива! Я не сошел с ума. Шику тоже видел гроб с камнями.
— А может, стоит внимательнее присмотреться к этой загадочной даме? — сказала Гонсала. — Меня смущает то, что в нее влюбился Антониу. Ведь мы-то знаем, что он способен любить только одну женщину — Еву!

Дата добавления: 2015-08-29