Воздушные замки КНИГА 3 Путь к разгадке 7 страница

Глава 14
Лидия всегда считала себя неплохим психотерапевтом, а уж когда разработанная ею методика стала приносить положительные результаты, она окончательно уверовала в свои силы. Разумеется, ее звездным часом стало выздоровление Отавиу. Такие феноменальные нарушения попадаются раз в сто лет, а выздоровление происходит раз в тысячу. Поэтому Отавиу Монтана был дорог ей не просто как пациент, но и как удивительный научный феномен, на разгадывание которого она не жалела времени, тратила все свои научные познания и врачебную интуицию.
Дневник, который она вела во время лечения Отавиу, она успела обработать в Англии, там же она сделала и прогнозы относительно его состояния в будущем, но прогнозы эти оправдывались лишь частично, и Лидии было непонятно почему. Над этой загадкой она и билась.
Лидия подняла голову от своих записей и взглянула в окно — ослепительное солнце, буйная тропическая зелень набережной, а за ней — нескончаемая синева океана. Разве сравнишь этот праздник жизни с лондонской моросью и бурой Темзой?! Глотнув бразильского солнечного простора, она так и не смогла сжиться с туманным тяжеловесным городом. Не наладилась у нее там и семейная жизнь.
Она думала, что разлука пойдет обоим на пользу, даст возможность оценить отсутствующего партнера по достоинству, сделает его привлекательнее, желаннее. Она ждала встречи с мужем, ждала положительных перемен.
Но, встретившись, они увидели друг в друге лишь недостатки. После открытых темпераментных сердечных бразильцев Лидию неприятно поразила холодная чопорность мужа, его сухость, его закрытость. Она с тоской вспомнила их долгие темные вечера, когда они сидели по обе стороны камина каждый со своими мыслями, и чуть не взвыла от тоски. Неужели ей снова предстоит нескончаемая сырая зима наедине с этим безупречным джентльменом?
Если бы с ними были дети, может быть, семейная жизнь и вошла бы в свою колею. Но дети уже подросли и учились в специальных колледжах. С родителями они виделись редко. Можно было считать, что они уже вылетели из гнезда и вряд ли уже туда вернутся. А если и вернутся, то почти взрослыми.
Любимых детей рядом не было, квартира сделалась гулкой, пустой и холодной. К счастью, у нее осталась любимая работа, и она с головой ушла в нее. Время от времени Лидия с опаской ждала, что муж станет ей выговаривать за то, что она пренебрегает священными обязанностями жены, что они мало выходят, редко ужинают вместе, никогда не уезжают на уик-энд.
Но к своему удивлению, ни разу не получила ни единого упрека. Спустя какое-то время это стало удивлять ее, потом насторожило. Безупречный джентльмен нуждался в безупречном ведении хозяйства. Почему же он так стоически терпит всевозможные нарушения?
Понаблюдав за мужем какое-то время, она поняла, что за ее достаточно длительное отсутствие у него появилась другая женщина, и она, эта новая женщина, устраивает его гораздо больше. Лидия облегченно вздохнула, окончательно махнула рукой на хозяйство и принялась проверять новую медикаментозную схему. По субботам она регулярно ездила к сыновьям. А все остальное время пропадала в больнице.
Когда она вновь уезжала в Бразилию, и муж провожал ее в аэропорт, между ними уже все было ясно. При первой необходимости они готовы были подписать документы для развода.
И вот глядя в окно на бескрайнюю синеву океана, Лидия чувствовала, что за недолгое время, проведенное под жарким солнышком, успела отогреться и помолодеть.
Однако Отавиу Монтана продолжал оставаться загадкой: как это может быть — при идеальных физических показателях нарушенная схема поведения? Интересно, а какие нарушения замечают окружающие? Одинаково ли он ведет себя с членами семьи, друзьями и коллегами по работе?
Лидии предстояло составить вопросник и провести работу с окружением Отавиу. Она включила компьютер и стала неторопливо нажимать клавиши, а озорной пушистый ветер трепал и путал ее короткие темные волосы.
Шику про себя чертыхнулся, когда ему позвонила Лидия и назначила встречу. Ему было не до встреч. Он не спускал глаз с Тиао, догадывался, что тот волнуется, и ждал, что вот-вот грянут какие-то важные события. И именно теперь оставить свой пост?
Он хотел, было оказаться наотрез, но передумал, когда Лидия сказала:
— Если вам некогда, я могу сначала встретиться с сеньором Сан-Марино.
«Если они опять задумали сдать Отавиу в психушку, я им покажу!» — мгновенно рассвирепел Шику и сказал:
— Я готов с вами встретиться немедленно, буду у вас через полчаса.
Перед выходом он созвонился с Алексом и попросил подменить его на посту.
— Посидишь в баре часок, потом скажешь, было ли что-то подозрительное. Пока! Я помчался.
Спустя полчаса он и в самом деле входил в кабинет Лидии. Взглянув на ее красивое, внимательное и доброжелательное лицо, Шику сразу устыдился своих агрессивных мыслей. Он успел забыть очаровательного доктора, лечившего Отавиу, а когда вспомнил, уже не огорчался, что Лидия вызвала его.
Об Отавиу Лидия расспрашивала с пристрастием, просто придирчиво, и тут Шику оказался в необычайно сложном положении.
Он бы охотно рассказал обо всех злоупотреблениях отвратительной клиники, о насилии над больными, об электрошоке, но… Но обследование показало, что Отавиу здоров, а значит, лечение, хоть и насильственное, пошло ему на пользу, и, стало быть, врачи-злодеи оказались не такими уж элодеями. С другой стороны, Шику вовсе не хотел подводить своего друга и раскрывать то, что Отавиу здоров, раз тот продолжал прикрываться болезнью. В общем, Шику изворачивался, как мог, лишь бы не выдать и не подвести друга, и вздохнул с облегчением только тогда, когда понял, что Лидия наконец-то исчерпала свой вопросник.
Он уже было расслабился, а зря! Лидия принялась расспрашивать его о причине, из-за которой Отавиу попал в психушку.
— Его дочь Жулия упоминала в разговоре со мной о каком-то вашем досье, которое будто бы и послужило последней каплей...
Тут уж Шику изворачиваться не стал и чистосердечно рассказал о своем досье, но не мог при этом не коснуться взаимоотношений с Жулией.
Лидия, как человек искушенный в психологии и просто как тонкая женщина, и без его признания поняла, что для Шику, хоть он и говорит о Жулия в прошедшем времени, дочь Отавиу Монтана по-прежнему представляет большую проблему, что он заинтересован в ней, эмоционально на нее настроен. Поняла она и другое: отношения с Жулией, с которой они за долгое лечение Отавиу стали подругами и которую она прекрасно понимала, не могли быть гармоничными, слишком та была импульсивной и эмоционально неуравновешенной. Но она не стала задавать лишних вопросов на эту тему и только приняла к сведению новую информацию.
Уточнив еще кое-какие детали, Лидия поблагодарила Шику за исчерпывающие сведения.
— Вы необычайно памятливы на подробности, — отметила она.
— Это у меня профессиональное, — отмахнулся Шику, - я как-никак журналист. А вы необыкновенно дотошны, — сделал он ответный комплимент и тут же рассказал о своем опыте общения с другим психотерапевтом, которому поручал свою матушку и бывшую жену.
Разговор невольно перешел на бывших мужей и жен, а следом и на детей. Проблемы подростков волновали обоих и поэтому очень сблизили самих собеседников.
Прощаясь, Шику сказал совершенно искренне:
— Необыкновенно рад возобновившемуся знакомству, надеюсь, что оно продолжится.
— Я тоже буду, рада продолжить наше знакомство, — ответила Лидия с той же искренностью.
Честно говоря, Шику произвел на нее необыкновенно приятное впечатление. Если бы она была молоденькой девушкой, то она сказала бы себе, что влюбилась. Но она была зрелой, опытной женщиной и пообещала себе:
— У меня с ним будет роман!
К Сан-Марино она поехала на следующий день со счастливым чувством предвкушения каких-то необычайных, приятных перемен.
Сан-Марино хотел еще меньше, чем Шику, чтобы Лидия углублялась в изучение методов психиатрической лечебницы. Усадив Лидию в кресло и расхаживая сам по кабинету, он принялся сокрушаться о поспешно принятом решении, которое, как оказалось, пошло его другу во вред.
— Ну не стоит так огорчаться, — принялась успокаивать его Лидия, — окончательного диагноза я еще не поставила, но очень надеюсь, что он поправится.
— А я уже потерял надежду, — с вздохом сказал Сан-Марино. — Его поведение необъяснимо. То он как невинный младенец, то вдруг опасен и агрессивен. Когда я помог, его дочери определить Отавиу в клинику, я, признаюсь честно, больше думал о его семье, чем о нем самом, и теперь страшно раскаиваюсь в этом.
— Думаю, что сумею понять схему его поведения, ведь все мы действуем по схемам, только разной сложности. Сеньор Отавиу не исключение.
Лидия задала Сан-Марино приготовленные вопросы и пообещала:
— Как только будут новости, сообщу вам.
- Буду ждать. Большое спасибо, что пришли.
Жулия работала рядом, и Лидия зашла со своим вопросником и к ней.
— Какой у тебя очаровательный шеф, — сказала она. — Мне было очень интересно с ним побеседовать. Он мыслит нестандартно и вообще человек тонкий, внимательный.
Почему-то Жулии было приятно слышать похвалы в адрес Сан-Марино, но показывать этого она не хотела.
— Когда же ты успела все это понять? — буркнула она не слишком-то вежливо.
Но Лидия не обратила на это внимания и очень серьезно ответила:
— По ответам, которые он дал на мои вопросы. Мне показалось, что и тебе он тоже нравится, — прибавила она.
— Он великолепный организатор, и мне с ним легко работается, — не стала кривить душой Жулия.
— С Шику Мота было труднее? — продолжала свой допрос Лидия.
— С Шику Мота работать было просто отвратительно, - с сердцем ответила Жулия. — Одни неприятности. Он всегда перебегал мне дорогу и портил материал. Но, слава Богу, с этим покончено навсегда!
— Ты уверена? — уточнила Лидия.
— Абсолютно, — твердо ответила Жулия.
— Тем лучше, — улыбнулась ей подруга, — а мне он очень понравился, и я хотела бы познакомится с ним поближе. Но если вы вместе, то я, естественно, и пытаться не буду!
— Не беспокойся. Даю тебе «полный вперед» и «зеленую улицу», — рассмеялась Жулия. — Дай вам Бог счастья.
— Спасибо, — от души поблагодарила Лидия.
Раз дорога была свободна, она не стала откладывать на неопределенное будущее то, что задумала, и в тот же вечер позвонила Шику и пригласила его на чашечку кофе.
Шику не отказался. Все последнее время он жил в таком напряжении и у него было столько переживаний, что он нуждался в разрядке. Спокойная, уравновешенная Лидия, с которой можно было интересно поговорить и приятно провести время, была для него самым лучшим компаньоном.
Проведя вечер в непринужденной беседе, Лидия на прощание сказала:
— Можешь звонить мне в любое время, мне здесь бывает очень одиноко.
Шику посочувствовал ей и с ласковой ободряющей улыбкой пообещал:
- Позвоню, непременно позвоню. В любое время. И вернувшись к их разговору, прибавил: — А насчет Сан-Марино не обольщайся. Он еще тот фрукт!
Но уточнять не стал, махнул рукой на прощание и вышел.

Глава 15
Бетти не могла нарадоваться на своего малыша. Она смотрела в его сияющие голубые глазки, и для нее в них сиял весь мир. Прошло беспокойное первое время, когда молодая мать волнуется из-за каждой складочки на тельце ребенка, из-за каждого его писка, каждого прыщика, опрелости. Все ей кажется смертельной угрозой ее сокровищу. И, между прочим, так оно и есть.
Но вот ребенок набрал вес, оформился, он уже энергично стучит ножками, требовательно подает голос, руководи матерью и сообщая ей о том, холодно ему или жарко, доволен он или недоволен. Он улыбается ей, и матери становится легче. Подсознательно она чувствует, что ее малыш уже крепко вцепился в жизнь своими крошечными ручками, он не собирается ее отпускать, и поэтому она вправе уже не так беспокоиться за него. Прошло и извечное материнское беспокойство из-за молока. Бетти уверилась, что его у нее достаточно, что малыш хорошо прибавляет в весе, и она начала получать бесконечную радость от общения со своим крошкой.
Однако если бы не бесконечные заботы и нескончаемые хлопоты, которые порой так изматывали ее, Бетти в чужом доме было бы совсем худо.
Гонсала любила ее и всегда была на ее стороне, но ее по целым дням не было дома, она пропадала в своем салоне или уезжала со своими подругами, и Бетти оставалась один на один с недоброжелательной прислугой, которая принимала в штыки молодую требовательную хозяйку.
Неудивительно, что Бетти была требовательной, она хотела как можно скорее подчинить себе новый дом, сделать своим. Гонсала не мешала ей в этом, но прислуге были вовсе ни
к чему ее приказы и распоряжения, и она вслух или молча игнорировала команды Бетти, смертельно ее обижали, создавая дополнительный неуют.
Главной ее противницей по-прежнему оставалась Ирасема, она горой стояла за Арналду, покрывала его, где только могла, отвечала на любые вопросы Сан-Марино и встречала
в штыки любую просьбу Бетти.
Торкуату все обхаживал ее, а она никак не могла решиться на замужество. Кроме возраста, ее смущали еще внезапные исчезновения ее поклонника. Он пропадал на несколько дней, потом появлялся и не давал никаких объяснений. Вот и недавно он пропал, чуть ли не на неделю, а потом, когда вновь появился с большим букетом, на все ее расспросы отмалчивался.
— Может, ты любовницу себе завел? — наконец спросила она.
— Нет, была работенка, — выдавил он из себя.
Что это за такая работенка, которая требовала исчезновений? Всю эту неделю газеты как раз поднимали страшную шумиху из-за загадочной смерти в тюрьме комиссара Тавареса, и Ирасема припугнула Торкуату:
— Вот и ты когда-нибудь так погибнешь, если будешь болтаться неведомо где!
— Вполне может быть, — ответил ей Торкуату, и слова его прозвучали так значительно, что ей стало не по себе.
Да, с одной стороны, ее смущал Торкуату в качестве постоянного спутника жизни, ей хотелось найти себе парня помоложе, посимпатичнее, а с другой — уж очень хотелось зажить собственным домом и не пресмыкаться перед всякими вертихвостками!
Ирасема всерьез считала Бетти вертихвосткой, с жадностью следила за ней, а та как назло постоянно встречала Раула. Он попадался ей на каждом шагу то с игрушкой для малыша, то с приятным пустячком для нее самой. Она встречала его и на набережной, где гуляла с коляской, и по дороге к отцу, и даже в отцовском доме. Раул оказывался вездесущим, и нельзя сказать, что встречи с ним были всегда неприятны Бетти. Скорее, наоборот, но она всячески убеждала себя в обратном.
Поджимая губы, Ирасема всегда ухитрялась капнуть ядовитым сообщением о Рауле Арналду, и тот устраивал очередную сцену ревности Бетти и, в конце концов, заявил, что сам будет гулять с малышом.
Сцены ревности обижали Бетти куда меньше, чем долгие отсутствия Арналду, в них она видела доказательства его любви, и они ей были даже приятны.
Словом, плохо ли, хорошо, но семейная жизнь Бетти и Арналду как-то налаживалась. Арналду все больше привязывался к малышу, он и в самом деле стал гулять с ним и гордо катал коляску вдоль набережной, находя, что его сын из всех других малявок самый красивый.
Зато, каким оставленным и обойденным судьбой чувствовал себя Раул! Видеть своего сына на руках другого мужчины, жертвовать всем, даже родным сыном, ради покоя и счастья любимой женщины было просто подвигом, и Раул оказался на него способен. Но давался он ему не без труда и не без горечи, и надо ли говорить, что особо счастливым он себя не чувствовал.
Как Ирасема ловила на промахах Бетти, так Раул караулил промахи Арналду. И он уже видел и знал кое-что. Например, что тот завел себе интрижку или романчик, как кому больше нравится, и встречался со своей пассией днем в одном отдаленном мотеле.
А узнал он это, мотаясь по своим репортерским делам в этот низкопробный мотельчик, где постоянно случались самые невообразимые происшествия, и там не раз видел выходящего из номера Арналду, а потом и крупную холеную молодую женщину.
Поменять Бетти на эту кобылу! Раул стал еще больше презирать надутого хлыща.
Но слово Бетти оставалось для него по-прежнему законом, и, подчиняясь ее просьбе, он не вмешивался в ее семейную жизнь, оберегая ее, которая в его глазах была точно браком, и ничем больше.
Раул и раньше охотно помогал Шику, но теперь он помогал ему со страстью, история семейства Монтана стала с некоторых пор касаться его лично, и совсем не потому, что он терпеть не мог Арналду и Сан-Марино и желал им зла. Его интерес был куда более глубоким, он касался его сына, от тайн, погребенных в прошлом, зависела его судьба...
Раул стал гораздо чаще бывать и у Отавиу, он чувствовал, что тот любит его, и ему было приятно его дружеское расположение. Он всегда вспоминал, как в день свадьбы Бетти сеньор Монтана сказал ему:
— Мне очень жаль! Я ставил на тебя!
Раул и сам проникся теплым чувством к этому незаурядному человеку. Он видел, что и для Отавиу наступили не лучшие дни. В первую очередь он переживал из-за старшей дочери, у которой был серьезный кризис. Она или бродила по дому как тень, или загоняла себя работой. Отавиу очень переживал ее разрыв с Шику и винил во всем себя. Он послужил причиной их окончательного разрыва и теперь очень хотел бы их помирить. Но как? Возможности для этого он не видел.
Не меньше Жулии Отавиу волновала Сели. Она бросила школу и пропадала по дансингам и ночным клубам.
- Чем это может кончиться? — горевал он. — Во всяком случае, ничем хорошим.
— Не прогнозируйте, — уговаривал его Раул в один голос с Алексом, а Алекс добавлял:
— Не стоит так уж беспокоиться за нашу монашку. Сели — умная девушка, с твердыми правилами. Лулу, который от нее ни на шаг не отходит и уничтожит всякого, кто только к ней приблизится, она держит в ежовых рукавицах. А она в него не влюблена, голову не потеряла, так что чего тут опасаться?
— Я и сам бываю в ночных клубах по долгу службы, — подхватил Раул. — Могу заглядывать и туда, где бывает Сели, буду немного приглядывать за ней, если вас это успокоит, — предложил он Отавиу.
— Спасибо, спасибо, — пробормотал Отавиу. — Я тоже надеюсь, что все обойдется. Мне бы хотелось, чтобы она училась, нашла свое место в жизни, обрела независимость. Она еще не понимает, что ее некому содержать. Наши средства очень ограниченны.
- Очень, очень, — понурил голову Алекс. — Сейчас больше всех у нас зарабатывает Онейди.
— Почему бы Сели у нее не поучиться? — оживился Отавиу. — У нее или у Флоры, женщины лучше понимают, что им нужно для красоты... Массажистка, косметичка, парикмахер — это все хорошие женские профессии.
— А я считаю, что Сели должна петь, — раздался голос с порога.
Все сидящие в гостиной обернулись, с удивлением увидели Тьягу и приветливо поздоровались с ним.
В Бостоне Тьягу увлекся современной музыкой, подумывал о своем оркестре, и ему пришла в голову мысль привлечь к пению Сели. Во всяком случае, именно это и послужило ему поводом для визита. С того самого вечера, когда они встретились, и девушка его поцеловала, он беспрестанно думал о ней. Ему хотелось ее увидеть, поговорить, понять, с чего вдруг она так переменилась. Он не мог позабыть небесной Сели, но и земная ему очень понравилась.
А что, если она тоже будет работать в ансамбле? Такая зажигательная певица будет пользоваться успехом. Почему он решил, что Сели будет петь, он и сам не знал, но мысль о поющей Сели ему очень понравилась, и он решил ее осуществить.
Но... но не все наши желания готовы осуществиться.
Когда Тьягу удалось увидеться с Сели, а случилось это далеко не сразу, потому что она очень редко бывала дома, то разговора никакого не получилось.
— Ты так переменилась, я просто ошалел, — честно признался Тьягу. — И мне жаль...
— А мне нет! - резко оборвала его Сели, даже не дослушав, о чем, собственно, сожалеет Тьягу, и пошла навстречу входившему в дом Лулу.
Лулу посмотрел волком на внезапно возникшего у него на дороге соперника, но Сели с улыбкой положила ему на плечо Руку.
— Чего ты волнуешься? — насмешливо сказала она. — Тьягу пришел как всегда не вовремя!
Несколько дней Тьягу ходил как в воду опущенный, и Валерия изводилась ревностью, понимая, что без Сели дело не обошлось.
Наконец, она нашла выход, который бы раз и навсегда избавил ее от ревности.
— А почему бы нам не пожениться? - спросила она. — Тогда бы я могла окончательно перебраться к вам.
— И вправду, почему бы не пожениться? — ответил вопросом на вопрос Тьягу.

Глава 16
Гонсалу необычайно радовал ее салон. Она обходила залы и кабинеты и уже мечтала о расширении.
— Скоро мы выплатим все долги, и тогда можно будет подумать о соляной пещере, - размышляла она, поправляя цветы в массажном кабинете.
Флора украсила свой кабинет с необыкновенным вкусом, хотя, казалось бы, массаж можно делать и на голой кушетке среди голых стен.
— Нет-нет, — уверяла Флора, — приятная обстановка сама по себе действует расслабляюще, а массаж проходит значительно эффективнее.
Клиентки записывались к ней за неделю, не меньше, и, пройдя курс, мечтали о следующем.
Желающих было много, но Флора умела разумно распределить работу и оставить время для отдыха.
— Я не трудоголик, — говорила она Гонсале, — и сама люблю расслабляющие процедуры, массаж и бассейн.
— Это заметно, — ответила ей с улыбкой подруга. — Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо за комплимент. — Флора усмехнулась. — А ты не догадываешься почему? — И, не давая ответить, тут же прибавила: — Потому что я свободная женщина, но мечтаю потерять эту свободу.
- Ну, если мечтаешь, то потеряешь непременно, — пообещала Гонсала. — А Боб?
— Боб тоже в поиске. Мы поняли, что вместе нам трудно, и знаешь почему? Потому что я слишком свободная и самостоятельная. Бобу нужна женщина домашняя.
— А ты дикая, — засмеялась Гонсала.
Красивая, элегантная Флора звонко расхохоталась:
— Выходит, что так. В общем, для семейного счастья мне не хватает смирения, терпения, кротости, кулинарных способностей, внимательности...
— А главное, мужчины, который был бы тебе по сердцу, — завершила Гонсала покаянный список подруги.
— Ты права. В последнее время мы с Бобом страшно раздражали друг друга. Но как только решили расстаться, отношения наладились. А как твой мужчина? — поинтересовалась Флора. — Роман в разгаре?
— Не знаю, что и сказать, — пожала плечами Гонсала — Если быть честной, то я боюсь разгореться в полную силу. Боюсь и все. И не знаю, что мне мешает больше — болезнь Отавиу или я сама, мои комплексы, нажитые страхи...
Гонсала с удовольствием бы еще поговорила с подругой на самую животрепещущую для нее тему, но к той пришла клиентка, и Гонсала направилась к себе в кабинет. Ей еще предстояло выслушать отчет Онейди, подписать чеки, а потом...
Ей вдруг страшно захотелось повидать Отавиу.
«Он постоянно что-то ищет в кабинете Сан-Марино, — вспомнила она. — Что же? Может быть, какие-то бумаги или документы. Может, он подсознательно чувствует, что Сан-Марино обокрал его семью, и ищет тому подтверждение?»
Гонсала вдруг почувствовала себя предательницей. Почему она до сих пор не сказала Отавиу о том, что узнала с Сан-Марино? Что, собственно, послужило причиной их развода?
И тут же вспомнила — болезнь! Ее смущает, ей мешает болезнь Отавиу. Но в последнее время и болезнь стала необычайно странной. Гонсала даже заподозрила, что Отавиу здоров, но по неведомой причине не желает расстаться со своей болезнью, цепляется за нее.
В общем, Гонсала решила, что, покончив с делами, поедет навестить Отавиу.
Она любила бывать в семействе Монтана, оно всегда согревало ее домовитостью и теплом.
Но на этот раз дом теплом ее не порадовал. Онейди, которая была душой дома, теперь возвращалась в него только к вечеру, и дом осиротел. Плохо выглядели и его обитатели.
Первой вышла навстречу Гонсале Жулия, похудевшая, с темными кругами под глазами, и Гонсала сразу поняла, что жизнь у нее не ладится.
Жулия обрадовалась Гонсале, они друг другу очень симпатизировали, и вдобавок Жулия дорожила их отношениями с Отавиу. О нем они сразу и заговорили. И обе сошлись на том, что состояние его явно улучшилось.
— И все-таки иногда он начинает нести такую чушь, что страшно становится! — вздохнула Гонсала. — Но будем надеяться на лучшее. Однако беспокоит меня не только твой отец, но и ты сама, моя дорогая, — прибавила она, ласково глядя на Жулию. — Тебе так досталось в последнее время! А знаешь, что лечит женщин? Любовь! Тебе нужно влюбиться! Как бы мне хотелось, чтобы ты, наконец, нашла человека, который бы понял тебя!
— Спасибо за доброе отношение, но любовь для меня в прошлом, — мрачно отозвалась Жулия. — Я не хочу, и думать ни о чем подобном. Главное для меня — работа.
- Да, я слышала, что на работе ты творишь настоящие чудеса, — подхватила Гонсала, но тут в гостиной появился Отавиу и галантно поцеловал гостье руку.
— Я не помешал? — осведомился он.
— Наоборот, ты появился как раз кстати. Я как раз собиралась попросить прощения и подняться наверх, мне еще нужно дописать статью, — сказала Жулия и поднялась с дивана.
Они простились, и Отавиу пригласил Гонсалу в сад.
Гонсала приехала всерьез поговорить и подумала, что в саду серьезный разговор получится более непринужденным. Но Отавиу тут же заговорил о языке цветов, который может выразить столько чувств.
— Как жаль, что у меня в саду нет хризантем, — сокрушенно покачал он головой. — Я бы преподнес тебе целый букет, потому что хризантема — это объяснение в любви.
Он смотрел так проникновенно, что и Гонсала заволновалась, но ох уж это вечное сомнение — с кем говорит она: со здоровьем или с болезнью? Всерьез говорит Отавиу или, как принц датский, в помрачении ума?
— Сумасшедшие всегда говорят серьезно, — ответил ей Отавиу. — Да и Гамлет упомянут как нельзя более, кстати, ты куда догадливее Офелии.
Шутливый разговор ободрил Гонсалу, и она решилась все-таки сказать то, что ее так мучило.
- Я давно хотела сказать, что Сан-Марино тебе не друг. Он обокрал твоего отца, тебя, всю твою семью, я бы с удовольствием заявила на него в полицию, но у меня нет доказательств, к тому же мои сыновья... Вряд ли они поверят и поймут... — Лицо Гонсалы омрачилось, но через секунду глаза ее загорелись: — Я сделаю все возможное, чтобы он вернул тебе твое состояние, — пообещала она. — Ты мне веришь?
— Это я обещаю тебе, что верну себе свое состояние, ты мне веришь? — спросил Отавиу.
Гонсала не знала, что ему ответить. Понял он ее или не понял? Шутит или говорит всерьез?
Отавиу был очень обрадован признанием Гонсалы. Ему бы не хотелось выступать разоблачителем ее бывшего супруга. Очень хорошо, что она разобралась во всем сама. А что касается состояния, то вполне возможно, она права. Он не элодей, а вор, собиравшийся, таким образом замести следы.
Отавиу выбрал самые красивые цветы и сделал из них букет.
— Думаю, ты поймешь, что они тебе скажут, — проговорил он.
Гонсала ушла со сложным чувством: неуверенность и радость соседствовали в ее сердце. «Правильно мы поняли друг друга или нет?» — вот какой вопрос ее тревожил. Занятая своими мыслями, она снова поехала в салон, а не домой. Среди людей, за работой она чувствовала себя легче. Вдобавок ей захотелось еще раз взглянуть на документацию, доходы, расходы, штатное расписание, с тем, чтобы поискать место для Алекса. Она не забыла своего обещания, уже смотрела, искала, но поняла, что поторопилась: пока они не имели возможности расширять штат и обходились только теми, без кого не могли обойтись. И все же, посмотрев сегодня на осиротевший дом и неприкаянного Алекса, она очень захотела помочь ему и решила еще раз все проверить.
На пороге салона она столкнулась с Патрисией и очень ей обрадовалась. Гонсала была рада, что та не затаила обиды, что все-таки искала встречи с ней. Она всегда ценила добрый порыв и готова была на него ответить, поэтому обняла старую подругу и пригласила к себе отдохнуть и поплавать в бассейне.
— Через час и поедем, ты как раз закончишь массаж, а я работу, — сказала она.
Патрисия не надеялась на такую теплую встречу и, облегченно вздохнув, согласилась.
Едва увидев Патрисию, Бетти напряглась. Эту женщину она не хотела бы видеть в своем доме. Но Гонсала, добродушно улыбнувшись, погладила ее по плечу. Опасность миновала, и во многом благодаря Патрисии.
— Мои молодые живут как голубки, — ласково притянув к себе Бетти, сказала она.
— Очень рада, — промурлыкала Патрисия. — Ах, какой малыш! Ах, какая прелесть!
Она переключилась на малыша, чем тоже не доставила Бетти удовольствия.
— Ему пора спать, — сурово сказала она и понесла сына к двери. На пороге Бетти столкнулась с входившим в гостиную Арналду. Он увидел Патрисию, приостановился, и его взгляд мгновенно подал Бетти сигнал тревоги. Но Арналду, поздоровавшись, тут же отвел взгляд от Патрисии, нежно поцеловал Бетти, взял на руки сына и двинулся вслед за женой, словно бы подтверждая только что сказанную Гонсалой фразу: «Мои молодые живут как голубки».
Патрисия тоже проявила к Арналду полное равнодушие, и Гонсала была за это благодарна подруге. Конфликт был исчерпан, неприятности остались в прошлом, и они отправились плавать в бассейн.
— Я нашла мужчину своей мечты, — нежась в воде, повторила свое признание Патрисия.
— Он бизнесмен? — поинтересовалась Гонсала.
— Что-то вроде этого, а что?
— Может быть, у него есть вакансии, у меня на примете есть очень хороший человек и отличный работник, - сказала Гонсала, продолжая думать об Алексе.
Патрисия взглянула на нее как на инопланетянку и поплыла, лениво взмахивая красивыми руками.
Алекс с Отавиу сидели за столом и обсуждали привезенную Гонсалой новость.
— Скажу по чести, я этому не верю, — говорил Алекс. — У сеньоры Гонсалы могут быть свои счеты с бывшим мужем. Она очень хорошая женщина, но может что-то и преувеличить.
— Гонсала — человек доброжелательный. Ты видишь, что она сказала это не сгоряча, — задумчиво говорил Отавиу.
— На твоем месте я бы признался ей, что здоров, — сказал Алекс. — От такой женщины нельзя ничего скрывать.
— Нет, об этом не должен никто знать! Ни она, ни дочери! Сан-Марино слишком опасный человек. Если с ней что-то случится, я и в самом деле сойду с ума, — не стал таиться Отавиу.
— Но мне кажется, что ты преувеличиваешь опасность Сан-Марино, — продолжал настаивать на своем Алекс. — Ведь как-никак он долгие годы помогал тебе, помогает и сейчас. А пока ты болел, он даже переводил деньги на мой счет.
— Это не он, это Ева! - быстро проговорил Отавиу. — Я знаю, что это Ева. Хотя вполне возможно, они и сговорились. Вот видишь, Алекс, факты налицо, а ни у меня, ни у Гонсалы нет доказательств...
Алекс кивнул, а про себя подумал, что Отавиу прав, ничего не говоря сеньоре Гонсале. К сожалению, даже Алекс не мог считать, что он поправился окончательно. «Надо бы еще разок поговорить с доной Лидией», — подумал он.

Дата добавления: 2015-08-29