--------------------------------
<1> Там же. С. 8; подробнее - см. с. 19.
<2> Там же.
<3> Там же. С. 9.
Обсуждение существенных характеристик понятия сделки И.Б. Новицкий начинает с признака "направленности действия на достижение определенного юридического результата, желательного для действующего лица", который, по его мнению, и "позволяет отграничить сделку от правонарушения или причинения вреда" <1>, а также от правомерных действий, не являющихся юридическими актами <2>. Бесспорно. Но важно не только это. "Направленность действия на юридические последствия может быть только тогда, когда эти последствия являются желательными для действующего лица, а такие желательные юридические последствия связываются только с правомерными, законными (в широком понимании) действиями" <3>. Замечание это, как видим, сделано в полном соответствии с положениями И.С. Перетерского и М.М. Агаркова: если мы говорим о ЮРИДИЧЕСКИХ последствиях, то мы говорим о чем-то ЗАКОННОМ, ПРАВОМЕРНОМ; стало быть, сделка как средство достижения дозволенной законом цели (юридических последствий) не может быть никаким иным действием, кроме ПРАВОМЕРНОГО. И действительно, именно такую характеристику сделки мы и находим у автора: "Сделка есть действие ПРАВОМЕРНОЕ: это - один из СУЩЕСТВЕННЫХ характерных для нее моментов... сделка есть действие ДОЗВОЛЕННОЕ, НЕ ВОСПРЕЩЕННОЕ" <4> (выделено мной. - В.Б.). Далее (опять же в полном соответствии с прежде высказанной позицией М.М. Агаркова) И.Б. Новицкий сопоставляет сделки с административными актами как две разновидности более общего понятия - юридического акта - и даже, подобно М.М. Агаркову, сетует на отсутствие общего учения о юридических актах, разработка которого составляет пока что неразрешенную задачу теории государства и права.
--------------------------------
<1> Там же. С. 11.
<2> См.: Там же. С. 14.
<3> Новицкий И.Б. Сделки // Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. С. 11.
<4> Там же. С. 12. Конечно, на этом фоне дальнейшая критика И.Б. Новицким взгляда М.М. Агаркова на понятие недействительной сделки (там же. С. 65 - 68) представляется воистину странной и необъяснимой.
Покончив с изучением признака направленности "вширь", ученый пытается проникнуть в его глубины. "Иногда выражают сомнение, - пишет он, - соответствует ли фактам жизни утверждение, что лица, совершающие сделки, имеют при этом намерение вызвать определенные, желательные для них юридические последствия", ибо "характер последствий, связываемых законом с тем действием, которое совершает лицо, может быть ему неизвестен", зато для совершающего сделку лица "всегда ясен (и представляет интерес) хозяйственный результат, который должен последовать от совершения действия; именно к этому хозяйственному результату и направлено его намерение" <1> и т.д. Бросается, конечно, в глаза отсутствие всяких ссылок на источники: кто же "иногда" выражает пресловутое "сомнение"? С кем ученый полемизирует? Вернувшись на пару страниц назад, мы без труда установим, что И.Б. Новицкий оппонирует... самому себе! Точнее, своим же взглядам 30-летней давности. Если в работе 1924 г. ученый считал существенным признаком сделки направленность на достижение такого хозяйственного результата, который нельзя достигнуть без изменений в юридических отношениях, и, стало быть, признавал желание достигнуть юридических последствий органично и неизбежно соединенным с намерением достижения хозяйственной цели, то в 1954 г. он принимает совсем другое объяснение: "Важно то, что лицо, совершающее сделку, имеет в виду не простое фактическое отношение, а юридическое отношение" <2>, хотя бы и не во всех его деталях и тонкостях, т.е. возвращается к позиции своего учителя - В.М. Хвостова (или опять солидаризируется с М.М. Агарковым?): достижение правовых последствий (хотя бы в каком-нибудь, в любом, самом общем и абстрактном, возможно даже в ошибочном виде) обязательно должно охватываться волей участника сделки как самостоятельная и не связанная с хозяйственным эффектом сделки цель.
--------------------------------
<1> Там же. С. 15.
<2> Новицкий И.Б. Сделки // Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. С. 15.
В вопросе о соотношении воли и волеизъявления И.Б. Новицкий безоговорочно отдает приоритет последнему, т.е. волеизъявлению. Несмотря на то что "оба элемента - воля и волеизъявление - представляют собой единство", объективный элемент - изъявление воли, волеизъявление - необходим как раз "для того, чтобы воля могла быть распознаваемой для других И ЧТОБЫ ОНА МОГЛА ИМЕТЬ ЮРИДИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ, Т.Е. ЧТОБЫ С НЕЮ МОЖНО БЫЛО СВЯЗЫВАТЬ ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ" <1> (выделено мной. - В.Б.). Конечно, из вполне очевидного положения - воля проявляется вовне посредством действий - не надо делать далеко идущих выводов типа "всякое телесное движение - это проявление направленной на что-нибудь воли". Вместе с тем, если перед нами не просто телодвижения, но именно действия, да еще и такие, внешние признаки которых позволяют считать, что они совершены именно с юридическими, а не с какими-нибудь другими намерениями, то разумно предположить: "волеизъявление (выражение воли) лица соответствует по своему смыслу подлинной воле данного лица. Это нормальное явление. Однако в отдельных случаях можно установить, что такое предположение не оправдывается, что соответствия между волей и ее выражением вовне нет, что лицо желало наступления не тех юридических последствий, к которым должно привести сделанное им вовне выражение воли" <2>. В этих самых "отдельных случаях" (когда, собственно, и возникает вопрос, чем же руководствоваться, чему отдать приоритет) приоритет должно отдавать волеизъявлению, ибо "сделка есть волеизъявление, сделка есть действие... Поэтому, как правило, юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему достигается устойчивость сделок, в особенности - взаимных, в которых каждая из сторон должна иметь уверенность в том, что волеизъявление другой стороны можно и следует понимать именно так, как оно выражено" <3>. И лишь "в известных, предусмотренных законом случаях, принимается... во внимание подлинная воля сторон, несмотря на несоответствие ей внешнего выражения воли - волеизъявления. В этих исключительных случаях советское право не считается с волеизъявлением, поскольку оно не соответствует подлинной воле лица, совершавшего сделку" <4>. В чем в данном случае нельзя отказать И.Б. Новицкому - так это в логике: раз оттолкнувшись от "гриммовской" трактовки юридического факта, оставаться сторонником теории воли, хотя бы и в каком-то из ее "мягких" вариантов, он уже никак не мог.
--------------------------------
<1> Там же. С. 20.
<2> Новицкий И.Б. Сделки // Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. С. 21.
<3> Там же. С. 22.
<4> Там же.
Резюме 13. Работы И.Б. Новицкого являют нам пример не просто последовательной эволюции взглядов истинного ученого - натуры, пребывающей в постоянном самосовершенствовании, саморазвитии и научном поиске, но пример их последовательной эволюции в единственном логически верном направлении. Если мы понимаем сделку как действие, а это последнее исключительно как внешне видимый и предполагаемый волевым поведенческий акт, т.е. как исключительно юридический, но не психологический феномен, то ни о каком юридическом значении воли в сделке как общем правиле речи нет и быть не может. Законодательные исключения из этого начала базируются на принципе summum jus - summa injuria, т.е. являют собой примеры тех случаев, когда доведение правила до логического завершения делает его абсурдным, но ни в коем случае не свидетельствует о неверности самого отправного начала <1>. Ну и, конечно же, монография 1954 г. прекрасно иллюстрирует всю глубину того внутреннего противоречия, которое поражает работу ученого, трактующего сделку в качестве правомерного действия, но в то же время стремящегося оправдать нормативно закрепленную категорию недействительной сделки как разновидности сделки.
--------------------------------
<1> Выходит, что если мы желаем связывать правовые последствия не только с волеизъявлением, но и с волей, то мы (хотим мы этого или не хотим) оказываемся перед необходимостью радикально изменить взгляд на существо понятия сделки: сделкой может быть что угодно (намерение совершить действие, внешне видимый результат действия и т.д.), но только не само действие.
§ 6. Теория юридических фактов О.А. Красавчикова
О.А. Красавчиков широко известен как автор первого диссертационного (1951) и монографического (1958) исследований юридических фактов по советскому гражданскому праву. Наибольшую научную ценность в этих работах представляют выводы, касающиеся именно понятия юридических фактов в целом, а также юридических фактов-действий. Понятию сделки уделено меньше внимания, а результаты такового вполне могут быть названы каноническими и вряд ли могут быть причислены к числу научных достижений.
Первые страницы книги могут оставить в недоумении: неужели ученый посчитал нужным вернуться к старой (догриммовской) трактовке понятия о юридических фактах как жизненных обстоятельствах и фактах, "имеющих юридическое значение" <1>, как одном из элементов "комплекса различных по характеру явлений, взаимодействие которых влечет за собой движение гражданского правоотношения (прав, обязанностей)" <2>? Но недоумение это быстро рассеивается: оказывается, ученый просто пользуется устойчивым словосочетанием, в которое вкладывает новый смысл: пресловутое юридическое значение присуще фактам не само по себе, а лишь постольку, поскольку таковое связано с ними нормами гражданского права <3>; следовательно, и "движение" правоотношений является не следствием самих юридических фактов, а результатом оценки фактических обстоятельств нормами объективного права в качестве юридически значимых. Ученым верно подмечено, что предварительная оценка такого рода сама по себе подталкивает человека к совершению юридически значимых действий, влечет юридическую необходимость их совершения <4>. Фактическая же необходимость совершения юридических действий предопределяется такой целью, как поддержание жизни людей, удовлетворение их текущих материальных и духовных потребностей, которые выступают материальными предпосылками движения гражданских правоотношений <5>.
--------------------------------
<1> Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 3.
<2> Там же. С. 5.
<3> Там же и сл.
<4> Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 9.
<5> Там же. С. 9 - 10; подробнее см. с. 49 - 52.
Таким образом, юридические факты - это "факты РЕАЛЬНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, объективные факты, то есть явления, существующие независимо от нашего сознания" <1>, "с которыми НОРМЫ ПРАВА связывают юридические последствия" <2>; "это явления, наступившие или по крайней мере длящиеся до настоящего момента" <3>. Юридические факты "реализуют создаваемую нормой права возможность движения гражданского правоотношения, то есть В СООТВЕТСТВИИ С ПРЕДПИСАНИЯМИ НОРМ... ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА ВЛЕКУТ ЗА СОБОЙ либо возникновение, либо изменение, либо прекращение правоотношения" <4> (выделено мной. - В.Б.).
--------------------------------
<1> Там же. С. 14; то же - см. с. 13, 18 и др.
<2> Там же. С. 28.
<3> Там же. С. 15.
<4> Там же. С. 27.
Юридические факты необходимо отграничивать, с одной стороны, от их юридического значения, которое не является перманентным свойством этих фактов, но привносится в них извне объективным правом, с другой - от материальных предпосылок гражданских правоотношений (потребностей и интересов отдельно взятого лица и материальных условий жизни общества), а также - от психологической стороны фактов-действий (намерений, устремлений, переживаний). Разумеется, нельзя считать юридическими фактами сами нормы права - общие предпосылки движения гражданских правоотношений, ибо юридические факты суть, напротив, частные основы такого движения <1>, причем подобное значение не сообщается им иначе как через посредство правовых норм. Подобным же образом, О.А. Красавчиковым решается вопрос о соотношении юридических фатов и правоспособности <2>.
--------------------------------
<1> См. об этом там же. С. 27 - 28.
<2> См. об этом Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 37 - 40, 42, 46.
Установив эти общие положения, О.А. Красавчиков приступил к разработке ряда других, безусловно необходимых для его дальнейшего исследования, но к нашей теме все-таки не вполне относящихся, частных вопросов, из которых нас интересует в общем только классификация юридических фактов. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что ученый решает эту задачу вполне традиционно: все факты делятся им ПО ВОЛЕВОМУ КРИТЕРИЮ на события и действия, последние "В ЗАВИСИМОСТИ ОТ СООТВЕТСТВИЯ ИЗЪЯВЛЕНИЙ ВОЛИ НОРМАМ ПРАВА подлежат разграничению на правомерные и неправомерные юридические действия" <1>; "правомерные действия разграничиваются ПО МОМЕНТУ НАПРАВЛЕННОСТИ ВОЛИ НА ЮРИДИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ: на юридические акты и юридические поступки" <2> (выделено мной. - В.Б.). Вполне логично, что исследователь, ставящий на первое место волевой критерий классификации юридических фактов, признает, что "проблема воли и ее изъявления в гражданском праве имеет немаловажное значение и может послужить сама по себе предметом специального исследования" <3>. Свою задачу в рамках предпринятого им общего труда автор видит в "выяснении того, что является юридическим фактом, с чем нормы права связывают юридические последствия, поскольку речь идет о действиях людей" <4>. Уже сама постановка задачи не может не обратить на себя внимание: проблему воли и ее изъявления предполагается обсуждать в связи с категорией ЮРИДИЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ ВООБЩЕ, а не только СДЕЛКИ. Для О.А. Красавчикова только то является ДЕЙСТВИЕМ, что имеет ВОЛЕВОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ; при этом сама воля как субстанция, не доступная внешнему восприятию и не подверженная правовому воздействию (внутреннее состояние лица, его намерение, устремление), к числу ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКТОВ причисляться им никак не может. "Давая поведению лица юридическую оценку, следует исходить не только из того, в чем выражено поведение - действие, но и из того, какова связь между действием и тем сознательным волевым процессом, который вызвал (обусловил) данное действие... Две противоположности - воля, не получившая изъявления вовне, и действие, не обусловленное волей данного лица, вызванное причинами, неодолимыми для человека, - показывают, что ТОЛЬКО ЕДИНСТВО ВОЛИ И ЕЕ ИЗЪЯВЛЕНИЯ ДОЛЖНЫ ЛЕЖАТЬ В ОСНОВЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОЦЕНКИ ПОВЕДЕНИЯ ДАННОГО ЛИЦА" <5> (выделено мной. - В.Б.). Именно "единство воли и ее изъявления - основа для правовой оценки поведения субъекта и признания этого поведения имеющим юридическое значение" <6>. Иными словами, "действие", по О.А. Красавчикову, - исключительно психологический, но отнюдь не юридический феномен.
--------------------------------
<1> Там же. С. 82.
<2> Там же.
<3> Там же. С. 94.
<4> Там же.
<5> Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 97.
<6> Там же. С. 98. Наверное, все-таки имеется в виду не "поведение", а "действие".
Важнейшим видом правомерных действий <1> - волевых поведенческих актов - является юридический акт: "...действие лица, направленное на движение конкретного правоотношения" <2>. При этом О.А. Красавчиков принимает то понимание направленности, о котором прежде писали В.М. Хвостов, М.М. Агарков и И.Б. Новицкий: "...лицо, совершающее юридический акт, должно представлять, к чему приведет его действие. При этом нет необходимости, чтобы субъект представлял юридический эффект действия во всех его деталях. Требуется лишь осознание основных очертаний указанного результата. Субъекту сейчас нет необходимости задумываться над возможностью будущих судебных процессов по поводу недостатков в приобретенном имуществе как с хозяйственной... так и с юридической... точек зрения. Нет необходимости, чтобы он разбирался в юридических понятиях и нормах права" <3>. Основной вид гражданско-правовых юридических актов - сделка: "...правомерное юридическое действие, совершенное дееспособным лицом и направленное на установление, изменение или прекращение гражданско-правовых отношений" <4>. Признав "проблему сделки" "одной из центральных проблем науки советского гражданского права" <5>, О.А. Красавчиков, однако, ее почти не обсуждает, точнее, сводит ее к анализу единственного признака сделки - правомерности <6>; при этом анализ получается довольно фрагментарным.
--------------------------------
<1> На с. 116 указ. монографии О.А. Красавчиков специально напоминает о правомерности как необходимом признаке всяких юридических актов. Не очень понятно для чего, ибо выше (с. 113) им было вполне ясно сказано, что самой систематизации на акты и поступки подлежат только правомерные действия.
<2> Там же. С. 114.
<3> Там же. С. 115.
<4> Там же. С. 116.
<5> Там же.
<6> См.: Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 118 - 121.
Резюме 14. Итак, О.А. Красавчикову отечественная цивилистика обязана укреплением позиций того понимания юридического факта, которое было предложено Д.Д. Гриммом. Юридические факты - не оттого юридические, что принадлежат к сфере права или обладают особыми юридическими свойствами, а лишь оттого, что нормы объективного права связывают с их наступлением определенные юридические последствия. Юридические факты - факты реальной действительности; соответственно, действие - исключительно психологический, но не юридический феномен. Вероятно, нет нужды еще раз подчеркивать происхождение этой концепции, но это обстоятельство не может служить причиной для недооценки того ее развития, которое мы наблюдаем в работе советского ученого: именно им наиболее ярко выражена мысль о том, что, признавая юридическое значение за действием, под которым понимается только и исключительно волевой (не предполагаемый волевым, а именно волевой!) поведенческий акт (действие как психологический феномен, а не внешне наблюдаемое телодвижение, предположительно волевое лишь потому, что обыкновенно телодвижения с юридическим значением не совершаются просто так, случайно), мы, определяя его юридические последствия, неизбежно должны будем принять во внимание (в большей или меньшей степени) его волевую составляющую.
§ 7. Взгляды Н.В. Рабинович
Н.В. Рабинович также не разрабатывала понятие сделки в целом, уделяя внимание более специальной теме - феномену недействительности сделок и последствиям такой недействительности <1>. Точно так же как и Д.М. Генкин, она оказалась вынуждена предварительно рассмотреть и разрешить ряд вопросов, имеющих более общее значение.
--------------------------------
<1> Если Д.М. Генкин говорит о недействительных сделках (т.е. о феномене сделок, хотя и недействительных), то Н.В. Рабинович - о недействительности сделок (т.е. о феномене недействительности). К этому показательному различию мы еще вернемся.
По мнению Н.В. Рабинович, не только действия, но и события "приобретают правовое значение лишь в силу воздействия их НА ЧЕЛОВЕКА, НА ЕГО ОБЩЕСТВЕННЫЕ И, В ЧАСТНОСТИ, ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ" <1> (выделено мной. - В.Б.). Интересно, что автор относит эту мысль к авторитету О.А. Красавчикова, который на самом деле ничего такого не писал. Его фраза: "...даже и в тех случаях, когда в качестве юридического факта выступают юридические события, то последние также оказывают свое воздействие ЛИБО НА ЛИЧНОСТЬ, ЛИБО НА ПРЕДМЕТЫ И Т.Д. ВПОЛНЕ ОПРЕДЕЛЕННЫХ КОНКРЕТНЫХ СУБЪЕКТОВ, иначе они для права безразличны" <2> (выделено мной. - В.Б.) разительно отличается от тезиса, приписываемого ему Н.В. Рабинович: отлично видно, что О.А. Красавчиков писал исключительно о фактическом влиянии, оказываемом действиями и событиями, т.е. о том влиянии, которое оказывается ими на реальные жизненные отношения, в то время как Н.В. Рабинович говорит о влиянии еще и на общественные (идеологические), в том числе и правовые отношения. От этого тезис приобрел "замкнутый" характер: получилось, что факты реальной действительности приобретают правовое значение, в частности тогда, когда они воздействуют на правовые отношения. Но разве воздействие на правовое отношение - это не есть правовое значение? Правовое значение приобретается тогда, когда оно... уже имеется. Трудно представить себе нечто более несообразное, и тем не менее эта оговорка заслуживает того, чтобы о ней по крайней мере упомянули, ибо ее появление, как станет понятно позже, не случайно.
--------------------------------
<1> Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 5.
<2> Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 27.
Выделяемые Н.В. Рабинович признаки сделки несколько отличаются от традиционных: ею акцентируется внимание на том, что сделка суть не просто волевое действие (волевой акт), но сознательное волевое действие, т.е. "сознательное проявление воли человека" <1>; разумеется, сделка направляется на достижение определенного правового эффекта и тем отличается от юридически результативных правомерных действий, которые "приводят к тем или иным правовым последствиям для субъекта, не будучи специально на это направлены" <2>. Здесь не место обсуждению вопроса о том, может ли проявление воли быть несознательным <3>; интересно то, что в дальнейшем, характеризуя отдельные признаки сделки, она ограничивается освещением вопросов о волевом характере сделки <4> и ее направленности <5>. О сознательности автор более не упоминает.
--------------------------------
<1> Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 5.
<2> Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 5.
<3> См. об этом, например, Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 15 - 16, 19 - 21, 59 - 64, 97 и др.
<4> Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 6 - 8.
<5> Там же. С. 8.
Сравнение сделок с иными правомерными действиями, очевидно, свидетельствует о том, что сделки, по мнению автора, принадлежат к числу ПРАВОМЕРНЫХ ДЕЙСТВИЙ, что напрямую, впрочем, не констатируется. Это наше предположение косвенно подтверждается следующим абзацем, в котором исследователь противопоставляет сделки правонарушениям, но делает это несколько необычно: по ее мнению, правонарушения "также являются волевыми действиями, но направлены НА ТАКИЕ ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ В ПРОТИВОРЕЧИИ С ОБЪЕКТИВНЫМ ПРАВОМ" <1> (выделено мной. - В.Б.). Странно, но автор не замечает того, что ею предпринимается попытка сравнения трудно сравнимых вещей: если о правомерности она говорит применительно к самим сделкам, т.е. ДЕЙСТВИЯМ, то о неправомерности - применительно не к правонарушениям (действиям), а ПОСЛЕДСТВИЯМ ТАКИХ ДЕЙСТВИЙ <2>. Но более удивляет авторская сноска к этому абзацу, где говорится буквально следующее: "Недействительные сделки, запрещенные законом, также представляют собой НАРУШЕНИЕ ПРАВА. Тем не менее они не перестают быть сделками и В КАЧЕСТВЕ ПРАВОНАРУШЕНИЯ в смысле главы XIII ГК (ГК РСФСР 1922 г. - В.Б.) ПОНИМАЕМЫ БЫТЬ НЕ ДОЛЖНЫ" (выделено мной. - В.Б.).
--------------------------------
<1> Впрочем, это предположение опровергается текстом сноски 37 на с. 13, где сказано буквально следующее: "...правомерность должна рассматриваться как непременный признак не сделки вообще, а только действительной сделки". Здесь уже налицо влияние М.М. Агаркова.
<2> Ниже, на с. 9, характеризуя противозаконные сделки, Н.В. Рабинович пишет, что в них "воля субъекта направлена на совершение действия или достижение цели, которые объективно противоправны". Здесь противоправность отнесена и к самим сделкам (действиям), и к их результатам.
То ли Н.В. Рабинович (уж не под влиянием ли разобранных прежде мест статьи Д.М. Генкина?) задалась целью разрешить противоречие между понятиями сделки и недействительной сделки посредством использования двух различных понятий о неправомерности <1>, то ли решила его просто игнорировать.
--------------------------------
<1> Ниже, на с. 12, Н.В. Рабинович действительно говорит о существовании двух видов правонарушений. Недействительные сделки - "правонарушение особого порядка, один из видов правонарушений в широком смысле слова, не совпадающий с теми противозаконными действиями, которые имеют в виду ст. ст. 403 - 415 ГК (ГК РСФСР 1922 г.; т.е. деликтами. - В.Б.) (правонарушениями в узком смысле)". Для того чтобы такая квалификация была правильной, необходимо, очевидно, перестроить всю систематизацию юридических фактов, чего автор, однако, не делает, а против предпринятой в этом отношении попытки О.А. Красавчикова категорически возражает (там же. С. 13). Далее, ближе к концу работы, Н.В. Рабинович внезапно признает ответственность по недействительной сделке... деликтной ответственностью (там же. С. 158). Пойми, кто может!
В вопросе о способе разрешения ситуации несоответствия сделок (действий) подлинной воле совершивших их лиц Н.В. Рабинович склоняется к СМЯГЧЕННОМУ ВАРИАНТУ ВОЛЕВОЙ ТЕОРИИ, УКАЗЫВАЯ, ЧТО "КОЛЬ СКОРО ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ ВОЛЯ НАШЛА ВНЕШНЕЕ ВЫРАЖЕНИЕ, необходимо с нею считаться всегда, а не только в случаях, указанных в законе" <1> (выделено мной. - В.Б.). В этом свете довольно странно наблюдать "камень", пущенный ею "в огород" сторонников теории единства воли и волеизъявления <2>: спрашивается, а что же представляет собой предложение самой Н.В. Рабинович, да еще в совокупности с признаваемыми ею презумпцией совпадения воли и волеизъявления и необходимостью защиты лица, неправильно воспринявшего волю контрагента по причине неверного ее выражения от возможных невыгодных последствий? Ну а когда в числе факторов, обусловливающих недействительность сделки, прямо называется "несоответствие между волей и волеизъявлением" <3>, автора просто перестаешь понимать.
--------------------------------
<1> Там же. С. 7 - 8.
<2> "Эти... авторы не дают решения поднятого вопроса, а лишь высказывают общие суждения" (там же. С. 7).
<3> Там же. С. 8.
Дальнейшие интересующие нас рассуждения ученого касаются полемики между позициями Перетерского - Агаркова, с одной стороны, и Генкина - Новицкого - с другой. Н.В. Рабинович не соглашается ни с одной из них, предлагая третье решение: "...недействительные сделки, несомненно, являются действиями неправомерными. Они потому и признаются недействительными, что противоречат нормам права... Но из этого не следует, что она перестает быть сделкой, представляет собой деликт, точно так же, как не перестает быть административным актом тот акт, который является незаконным... как не перестает быть договором тот договор, который не исполняется" <1>. И хотя аналогия с договором здесь явно неуместна, все же сравнение с административным актом заставляет задуматься: а может быть, и в самом деле правомерность не является неотъемлемой характеристикой сделки?
--------------------------------
<1> Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 11; еще раз о том же, но иными словами - см. на с. 13.
Что же приводит автора к подобному - внутренне противоречивому с канонической точки зрения - выводу? Простое соображение: "недействительная сделка... обладает признаками, которые свойственны сделкам" <1>, т.е. представляет собой действие волевое, направленное на юридические последствия, причем нельзя исключить того, что участники сделки стремились эти последствия создать, ВПОЛНЕ ИСКРЕННЕ ПОЛАГАЯ ИХ ПРАВОМЕРНЫМИ. И далее: "в результате совершения недействительной сделки возникает определенное правоотношение (хотя и такое правоотношение, которое не имеет права на существование)" <2>. Это - самое неординарное и, увы, самое слабое место авторской теории: выше, при разборе статьи Д.М. Генкина, уже говорилось о внутренней противоречивости понятия о НЕПРАВОМЕРНЫХ, но притом ПРАВОВЫХ последствиях. Выражение "ПРАВОотношение, НЕ ИМЕЮЩЕЕ ПРАВА на существование", - такой же нонсенс, как и, к примеру, горячий снег или шерстяное масло <3>. Соображение о том, что недействительная сделка "недействительна ИМЕННО КАК СДЕЛКА, в силу присущих ей КАК СДЕЛКЕ недостатков" <4> (выделено мной. - В.Б.), не только не спасает теорию, но и окончательно подрывает ее: действие, недействительное как сделка, не является сделкой точно так же, как не является, например, векселем документ, недействительный как вексель. Понятие, не обладающее признаками понятия А. (недействительное как понятие А.), никак не может быть признано понятием А.
--------------------------------
<1> Там же.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |