Она была поражена. Это в данном случае устраивало Драко больше, чем неверие с ее стороны.
- Да, - ухмыльнулся он, следя за тем, как бледные щеки Грейнджер покрывает яркий гневный румянец. Это, опять же, выглядело забавно...
- Пошел вон! - зло сказала она, указывая рукой на дверь.
- Непременно, - кивнул Драко, залезая рукой во внутренний карман пиджака. - Только верну тебе одну твою вещицу.
Грейнджер хмыкнула, скрещивая на груди руки.
- У тебя не может быть ничего, что могло бы принадлежать мне.
- Да ну? - удивленно вскинул брови слизеринец и опустил руку. - И ты хочешь сказать, что это не у тебя сейчас в голове развернулась сумасшедшая деятельность по размышлению о том, что же это может быть.
- Ты совершенно не разбираешься в людях, Малфой, - прищурилась она. - Лучше займись самокопанием, может, пользы больше будет...
- Какие мы умные, Грейнджер, - ехидно заметил Драко. - Но я, в отличие от тебя, не страдаю душевной болезнью.
- Могу даже догадаться почему, - ввернула ему гриффиндорка. - Не может у человека болеть то, чего у него никогда не было.
От этих слов стало еще паршивей, чем было. Эта девчонка определенно знала, как задеть его.
- Рад, что ты все-таки решила отнести меня к списку людей, Грейнджер, - хохотнул Драко, старательно скрывая горечь.
Гермиона на секунду задумалась, прикусив нижнюю губу. Драко нервно сглотнул, подавив желание, впечатать эту гриффиндорку в стену и...
- Действительно, чего это я, - нервно воскликнула она. - Тебя с простыми людьми даже сравнивать нельзя. Так... хм... какой список выбираешь, Малфой? Отвратительные мерзкие чудовища или просто животные?
- Уж лучше животные, чем грязнокровки, - прошипел Драко, с трудом сдерживая злость.
Гриффиндорка издала какой-то странный звук, что-то похожее на полувздох-полувсхлип.
- Когда же ты уже перебесишься, Малфой... - это не было похоже на вопрос.
«В тот день, когда я смогу начхать на то, кем ты являешься, Грейнджер».
- Когда такие, как ты, перестанут отравлять жизнь своим присутствием, - черт, совсем не то, что крутилось на языке.
- К счастью, ты не доживешь до этого дня, - хмуро пробубнила девушка.
- Я не понял, Грейнджер, - усмехнулся Драко. - Хочешь обсудить демографическую проблему?
- Только не с тобой, - уточнила гриффиндорка.
- А жаль, - наигранно печально сказал Драко. - У нас бы получилась отличная дискуссия на тему: «Сколько маглорожденных надо истребить, чтобы, наконец, очистить мир от всякой швали».
- Или на тему: «Сколько белобрысых аристократов нужно подвергнуть самым жутким пыткам, чтобы, наконец, перевелись в мире помешанные идиоты», - язвительно отозвалась Грейнджер.
Драко криво улыбнулся. Со статусом помешанного идиота он, в принципе, был согласен, но вот признавать это при Грейнджер желания особого не было.
- Ты просто дура, Грейнджер, - немного устало сказал слизеринец.
- На себя посмотри… - огрызнулась гриффиндорка. - И, кстати, ты, кажется, уходить собирался...
- Ах, ну да, - будто опомнился Драко и снова запустил руку во внутренний карман. - Вот. Твой бесценный путеводитель, который ты так некстати забыла в библиотеке.
На тумбочку полетела ярко-розовая книжка, при виде которой Грейнджер поморщилась.
- Это не мое, - отчеканила она.
Драко это понимал. Где-то на задворках сознания. Но, после того как что-то заставило его взять эту книгу из библиотеки, да еще и использовать ее как повод, чтобы прийти к Грейнджер в двенадцать часов ночи - все эти части сознания перестали являться для слизеринца благоразумными.
- Неужели? - удивился слизеринец. - А разве не из-за ее отсутствия ты не пожелала продолжить великолепный вечер в компании Маклаггена?
- Что?! - пораженно воскликнула Грейнджер.
- Секс по книге, - продолжил Драко. - У самой бы ума ни на что не хватило, да?
От своих собственных слов у парня перед глазами заплясали разноцветные пятна. «По книге не по книге, а смысл, в общем, оставался неизменным...»
- Так, Малфой! - вспыхнула Гермиона, возвращая его в реальность. - Не соизволил бы ты убраться из моей комнаты? Немедленно!
- А ты все-таки стерва, Грейнджер, - прищурившись, заметил он.
- А ты, Малфой, одна из редчайших мерзопакостных сволочей, которых я когда-либо встречала! - зарычала она. - Убирайся отсюда!
- Уже ухожу, - тихо пробормотал Драко, склонившись над деревянной тумбочкой. - Только прихвачу с собой кое-что. Чтобы ты не наделала глупостей, и нам всем было спокойнее...
Грейнджер даже не успела ничего сказать. Драко быстро схватил со столика палочку гриффиндорки и, засунув в карман, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Уже спускаясь по лестнице к парадной двери, слизеринец размышлял о том, что он опять натворил. Почему снова повел себя, как маленький безрассудный пацан.
Возможно, как всегда, из-за сворачивания мозгов, когда она находится рядом. А возможно, просто потому, что он хотел, чтобы Грейнджер хоть один раз в жизни последовала за ним... почти по своей воле. Драко не мог точно сформулировать ответ. Но быстрые, шлепающие шаги позади него говорили о том, что это был скорее второй вариант...
* * *
Гермиона еще никогда так не хотела убить Малфоя. Мало того, что все прошедшие пятнадцать минут для нее прошли как в тумане, и она уже совершенно не помнит ни одного слова, которое она говорила Малфою, так теперь еще и это... Просто невозможно поверить! Как он мог взять ее палочку? Уму непостижимо!
Гермиона не сразу поняла, что случилось. Как и во всех случаях, в которых был замешан Малфой. Но после осознания того, что этот слизеринец забрал с собой почти часть ее самой, гриффиндорка чуть не заорала в голос на весь Хогвартс. Быстро нацепив тапочки, она резко рванула дверь на себя и выскочила в коридор. Преодолев на одном дыхании несколько пролетов, она, наконец, увидела источник всех ее бед. Малфой, умудрившись каким-то образом открыть парадную дверь, выходил в школьный двор. Гермиона, не думая о том, какое сейчас время года, быстро подбежала к дубовой двери и, толкнув ее, выбежала следом. Ноги мгновенно провалились по щиколотку в толстый слой снега, который быстро растаял в тапочках и холодной водой впитался в ткань.
- Малфой! - девушка надеялась, что это прозвучало угрожающе, а не жалко.
Никто не ответил, а в лицо Гермионе ударил колючий морозный воздух. Гриффиндорка огляделась. Слабый свет из узких окон не доходил до земли, растворяясь в густом тумане, который продолжал застилать все вокруг серой дымкой. Различить силуэт слизеринца в этом непроглядном коконе было невозможно.
- Малфой! - срывающимся голосом крикнула девушка в темноту и поежилась.
Тишина не оставляла выбора. Гермиона уже хотела наплевать на палочку и вернуться в замок, как вдруг заметила еле-разлечимую вереницу следов на грязном снегу, ведущую к летнему саду. Прокляв всех известных ей Малфоев, гриффиндорка пошла в сторону старого парка. Ветер становился сильнее и все ожесточеннее хлестал по лицу. Руки замерзли мгновенно, и к тому моменту, как Гермиона дошла до розария, она была похожа на заснеженный кусок льда. Схватившись рукой за одну из деревянных беседок, гриффиндорка откинула с лица растрепавшиеся волосы.
- Малфой, чертов ублюдок, ты - покойник, - процедила девушка сквозь стучащие зубы. - Ой!
Гермиона резко отдернула руку и увидела, как по пальцу стекает кровь. Подняв взгляд на резную беседку, девушка разглядела под небольшими хлопьями снега засохшие колючие ветки, которые остались от некогда красивых декоративных роз.
- Первые раны, - нахмурилась Гермиона, рассеяно вытирая руку об халат.
Сильный порыв ветра заставил девушку вздрогнуть и еще раз оглядеться. Белые беседки, образовывающие неровный круг, постепенно заносило снегом. Ближайшие лавочки практически полностью скрылись в больших сугробах. Дальше было ничего не разглядеть, и девушка нехотя пошла вглубь небольшого парка, аккуратно ступая на скрипучий снег.
Один шаг, второй, третий, четвертый и Гермиона, споткнувшись, полетела в сторону. Чтобы избежать падения, девушка одной рукой схватилась за резной узор главной изгороди и, больно ударившись плечом, почти повисла на беседке. Глухо охнув, гриффиндорка с силой оттолкнулась и, посильнее завернувшись в халат, пошла к дальним лавочкам. Следы Малфоя уже исчезли, и девушка откровенно не понимала, куда она идет.
Снег пошел еще сильнее и на пару с туманом и темнотой ночью не давал ни малейших шансов хоть что-то увидеть.
Мысль о том, что Малфой уже давно лежит у себя в кровати, почти приобрела свои четкие очертания и разозлила ее еще больше, как вдруг на дальней лавочке, располагающейся позади замерзшего куста, девушка разглядела темный силуэт. Сделав еще несколько шагов, гриффиндорка уже абсолютно четко рассмотрела неподвижно сидевшего там Малфоя. Он глубоко дышал, и при каждом выдохе из его рта вырывались клубы густого пара, на секунду задерживаясь у головы слизеринца, а потом растворяясь под натиском сильного ветра. Черный костюм Малфоя, который он так и не переодел после приема у Слизнорта, был почти полностью припорошен снегом. Дышать стало еще труднее. По коже пронесся холодок, уже никак несвязанный с морозом на улице. Гермиона с большим трудом и явным внутренним нежеланием, но все-таки вспомнила, зачем пришла сюда, и неслышно под громкое завывание ветра подошла ближе и встала почти за спиной у слизеринца. Успокоив себя тем, что месть всегда сладка, она наклонилась и набрала в покрасневшие ладони немного снега. Слепив небольшой снежок, девушка замахнулась.
- Я еще не совсем сошел с ума, Грейнджер...
Гермиона со вздохом опустила руку и выкинула мокрый снег. Она скорее подсознательно поняла, что даже совсем не удивилась такому исходу. Ей всегда казалось, что из всей школы именно одного Малфоя невозможно застать врасплох. И, кажется, ее догадки были верны...
Гермиона медленно, будто нехотя, обогнула скамейку и встала перед слизеринцем. Он так же медленно поднял голову, и гриффиндорка ясно услышала, как в ее голове замкнуло все дееспособные части мозга. Если таковые там вообще остались.
- Почему туман вместе с ветром, Малфой? - глупые мысли вырвались против воли. - Разве такое бывает?
Слизеринец как-то странно усмехнулся и покачал головой. Провел рукой по волосам, стряхивая снег и убирая с глаз челку.
- Мне ли тебе рассказывать о дементорах, Грейнджер, - выдохнул Малфой, переводя взгляд на арочный виадук, ведущий от розария к хижине Хагрида.
- Замок защищается магией, - возразила Гермиона, старательно скрывая то, как она замерзла.
- Туман, который несут с собой дементоры, защита принимает за обычное природное явление, - продолжал он, смотря в сторону. - Ведь, в принципе, он никому не причиняет вреда...
- Значит, ты хочешь сказать, что они рядом? - Гермиона поежилась. - Здесь, кружат вокруг замка?
- Я ничего не хочу сказать, Грейнджер, - раздраженно сказал Малфой, поднимаясь с лавочки, и, наконец, удостаивая девушку взглядом. - Но поверь мне, дементоры — это самое безобидное, что может с вами случиться уже совсем...
Он резко замолчал. Тяжело задышал и, засунув руки в карманы, повернулся к Гермионе спиной.
Девушка убрала с лица влажные от растаявшего снега волосы и, обойдя Малфоя, снова оказалась перед ним.
- Отдай мне палочку, Малфой, - требовательно сказала она, протянув дрожащую руку.
Слизеринец медленно наклонил голову и посмотрел на ее ладонь. Этот взгляд. Даже на одну часть ее тела. Он опять будто вбивал острые иглы под ногти. Средневековые пытки казались блаженством и...
- Откуда кровь? - тихо спросил он.
Гермиона пожала плечами, пряча руку.
- О колючки порезалась...
- Как всегда неуклюжая, Грейнджер, - хмыкнул Малфой.
- Кто бы говорил, - недовольно пробурчала Гермиона. - Ты просто...
-...Одна из редчайших мерзопакостных сволочей, которых ты когда-либо встречала, - закончил за нее Малфой. - Правильно?
Гермиона прищурилась.
- Цитируешь грязнокровку, Малфой, - едко заметила она. - Как же ты опустился до такого?
Слизеринец ничего не ответил. Опустил руку в карман и вытащил оттуда ее палочку. Шагнул в строну старой лавочки, на которой сидел. Положил ее на заснеженную скамью и, быстро отвернувшись, пошел в сторону виадука.
- Ты куда? - не успев опомниться, крикнула Гермиона.
- Подальше от тебя, Грейнджер...
* * *
- Хогсмид, Хогсмид, Хогсмид! - весело тараторила Джинни. - Как все-таки здорово, что даже в такое время, нам разрешили эти вылазки!
Гермиона слабо кивнула своей тарелке. На протяжении всего завтрака она слушала бесконечную радостную болтовню Джинни о предстоящем походе в волшебную деревню и к концу трапезы уже готова была выть от отчаяния. День для нее явно не задался с самого утра. Проснувшись, гриффиндорка поняла, что вместе с волшебной палочкой к ней вернулась довольно сильная простуда. И, уже совершив путешествие в лазарет, гриффиндорка совершенно точно осознала, что дальше все будет только хуже. И она не ошиблась. По дороге в Большой зал она столкнулась с Малфоем. Он выглядел как всегда просто чудовищно прекрасно, бесподобно, потрясающе, великолепно... но не в этом суть. По нему даже сказать было нельзя, что всю ночь он прошатался на морозном дворе. И не успело это все выбесить гриффиндорку окончательно, как на ней повисла радостная Джинни с известием о том, что Дамблдор разрешил поход в Хогсмид в этот выходной.
И теперь Гермиона сидела в окружении галдящей компании и мечтала — нет, просто молилась всем Богам, чтобы ее не позвали с собой. Возможно, был крошечный шанс на то, что гриффиндорцы просто не заметят такую маленькую и незначительную старосту Гриффиндора.
- Гермиона! Эй, Гермиона! Ты пойдешь с нами?!
«Кто там говорил про какой-то шанс?»
Гермиона повернула голову в сторону подпрыгивающей на месте Джинни. Ее глаза так светились, и в них было столько надежды, что гриффиндорка просто не могла не согласиться.
- Конечно, - улыбнулась она, отодвигая тарелку. - Я только надену пальто.
* * *
Хогсмид, как всегда, был просто прекрасен. Особенно с этими заснеженными крышами маленьких деревянных домиков, которые придавали деревне особый шарм и какую-то милую, притягивающую взгляд, таинственность.
Гермиона, сильнее кутаясь в серое пальто, медленно вышагивала за Гарри и Джинни, которые, похоже, немного забыли про подругу, шли, весело болтая и держась за руки. Туман сегодня, наконец, исчез, и метель разыгралась не на шутку. Но этой влюбленной парочке, похоже, было нипочем. Гермиона уже несколько раз порывалась сказать друзьям, что возвращается в замок, но в последний момент передумывала разрушать эту идиллию.
Рон, по очередным печальным рассказам Джинни, отправился гулять с Лавандой и поэтому не смог к ним присоединиться. Гермиону этот факт ни капельки не интересовал, но младшая Уизли, разумеется, этому верить отказывалась. Гарри на это просто пожимал плечами, и старосте Гриффиндора ни оставалось ничего, кроме как расслабиться и смириться с этим.
Что она сейчас и делала. Расслаблялась. По крайней мере, пыталась, если можно назвать прогулку в жуткий холод хорошей релаксацией.
- О, Гермиона!
«Надо же, мои акции поднялись в цене...»
- Ужас, мы, похоже, про тебя совсем забыли, - Джинни с раскрасневшимся лицом подошла к подруге и схватила ее за руку. - Извини.
- Ничего, - улыбнулась Гермиона. - Я люблю поразмышлять в одиночестве...
- Никакого одиночества! - протестующе хохотнул Гарри, подойдя ближе и галантно взяв ее под руку. - Дамы, в «Три Метлы», пожалуйста!
Гермиона хмыкнула.
Джинни залилась звонким смехом и, встав по другую сторону от парня, взяла его под свободную руку. Гарри шутливо поклонился и потянул девушек по заснеженной дороге к главной улице.
В «Трех Метлах» царила привычная разряженная обстановка. Парочки, занимающие все возможные укромные уголки, и веселые компании, рассевшиеся в самом центре трактира, создавали впечатление отдельного, счастливого мира, который не затронула война.
Гарри усадил девушек за крайний столик и стал пробираться к бару, чтобы сделать заказ. Гермиона стянула с шеи колючий шарф и положила его на стол.
Джинни быстро оглядела помещение и, не найдя это занятие достаточно интересным, повернулась к подруге.
- Гермиона, так какие у тебя планы на Рождество? - спросила она, подаваясь вперед. - Поедешь к нам в Нору?
Гермиона сглотнула. Возможно, месяц назад она бы, не раздумывая, приняла приглашение, но сейчас... что-то мешало. Что-то, что не давало ей нормально жить в последнее время. Ужасно не хотелось шумных компаний и веселья. Было только желание провести этот праздник дома, в родных стенах. Даже учитывая то обстоятельство, что ее родители на все каникулы уезжали на континент. Эту новость в недавнем письме Гермионе сообщила ее мама. Выбор не был большим, но девушка его уже сделала.
- Нет, Джинни, - как можно спокойнее сказала гриффиндорка. - Мне надо домой... Отмечать Рождество буду там.
- Но ты же говорила, что твои родители уезжают на праздники, - заметила Джинни, заправляя волосы за уши.
Гермиона прикусила губу.
- Да, - согласилась она. - Но планы изменились. Я надеюсь, миссис Уизли не очень обидится на меня?
- Да нет, что ты! - замотала головой Джинни. - У тебя же тоже есть семья!
«Да, которая отдыхает на континенте...»
В этот момент дверь «Трех Метел» распахнулась, и в бар вошел Терри Бут, под ручку с какой-то смазливой брюнеткой. Джинни фыркнула, а Гермиона обеспокоенно наклонилась к подруге.
- Джинни, слушай, - как можно более будничным тоном начала она. - Я бы попросила тебя в ближайшее время держаться подальше от Бута.
- А в чем дело? - Младшая Уизли немного удивилась.
- Эм-м… до меня дошли слухи, что он имеет на тебя кое-какие виды, - пробормотала Гермиона, опуская взгляд на свои сцепленные ладони.
Джинни хохотнула.
- Ну-у, это я и сама знаю, - сказала она.
- В смысле? - недоуменно спросила Гермиона.
- Мы уже разговаривали с ним на эту тему, - поморщилась Джинни. - Ты думаешь, он пришел сегодня с этой Пенелопой из большой любви? Вряд ли...
Гермиона слабо улыбнулась. И с каких пор Джинни так много общается с парнями? И почему Гермиона ничегошеньки об этом не знает? Возможно, конечно, что в Хогвартсе проводили дополнительные уроки по изучению менталитета всей мужской половины мира, но Гермиона, как это ни печально, скорее всего, эти занятия пропустила...
- А вот и я! - Гарри с тремя бутылками сливочного пива пробрался к столику и опустился на стул. - О чем разговариваете?
- Да вот, - сказала Джинни, повернувшись к нему. - Гермиона не будет отмечать Рождество с нами.
Гарри протянул одну из бутылок Гермионе и нахмурился.
- Почему это?
Гриффиндорка уже готова была пуститься во все тяжкие, но ее спасла Джинни.
- Она празднует его с родителями.
Лицо Гарри тут же просветлело, и он улыбнулся.
- А, ну это же отлично! Классно проведешь время!
Гермиона улыбнулась в ответ и почувствовала маленький укол совести. К слову, совсем маленький. И когда она успела стать такой заразой?
Джинни что-то сказала Гарри, и они вместе засмеялись. Гермиона, не испытывая огромного желания наблюдать за ними все оставшееся время, оглядела трактир. Взгляд ее остановился на самом дальнем столике, за которым сидели Кэти Бэлл и Лианна. Уже прошел почти месяц с того дня, как Кэти прокляли, но Гермиона до сих пор очень хорошо помнит тот день. И то ужасное зрелище, представшее им с Гарри и Роном...
Гриффиндорка мотнула головой, прогоняя видение, и ее взгляд заскользил дальше. Деревянные стены, старые картины, ржавый подсвечник и...
...И Гермиона практически перестала дышать. Отвратительная догадка обрушилась на нее шквалом негативных эмоций. Глаза так и не могли оторваться от маленькой, деревянной двери, ведущей к черному выходу и туалетам.
Тот день. Он был здесь. Гермиона помнила его не очень хорошо, но то, как он вошел в эту дверь перед Кэти, она до сих пор видит перед глазами. Тогда она не придала этому большого значения. Не послушала предположений Гарри, который сам со временем признал свою неправоту. А ведь на самом деле он был прав. Догадался с самого начала. И теперь, когда в голове у Гермионы собрались все сумасшедшие кусочки ее жизни за последний месяц, она тоже поняла. И это было неприятно. Ужасно паршиво на душе. А ведь это должно было поднять настроение и завести жизнь с новой силой.
Но Гермиона была расстроена. Скорее даже, горько озадачена. Хотелось разодрать, убить, задушить... но почему-то не его. Кого-нибудь другого, просто за то, что чертов аристократ так бессовестно позарился на чужую жизнь. Кем он себя возомнил?! Правителем мира?
Ей надо было срочно его найти. Зачем? Она не знала. Наверное, для того, чтобы просто посмотреть в его бесстыдные глаза и спросить: «Почему?»
Черт.
Гермиона быстро вскочила со стула, опрокидывая его на пол. Схватила со стола шарф и побежала к выходу, бросив неразборчивое «пока» друзьям.
Выбежав из трактира, девушка, не оглядываясь, бросилась вниз по улице.
Глупо. Ведь только вчера, возвращаясь по заснеженному двору в замок, она поклялась себе больше не думать о нем, не разговаривать, не искать встреч... А теперь сама бежит его искать. Полная противоречивость. Еще одна плохая черта ее характера...
И что она интересно собирается ему сказать? Обвинить без конкретных доказательств?
- Полный бред, - выдохнула Гермиона, сворачивая на главную улицу.
По дороге шумной компанией проходила кучка когтевранцев, и девушка с трудом пробралась на противоположную сторону улицы. Ветер глухо завыл, с ближайших деревьев посыпался снег. Гермиона, отмахнувшись от падающих хлопьев, свернула на еще одну улицу, и последнее, что она увидела перед падением в сугроб, было длинное черное пальто. Потом был только снег. В рукавах, за воротом, в волосах, на лице. Жгущий, пульсирующий неприятной болью.
Гриффиндорка, чуть не плача от несправедливости жизни, уже хотела навечно остаться лежать в этом сугробе, как под ней кто-то сдавленно чертыхнулся. Девушка обреченно вздохнула и попыталась встать. Глаза щипало, девушка зажмурилась.
Неуклюже поднимаясь, Гермиона попутно отплевывалась от снега, от которого ужасно кололо щеки и ладони. Покачиваясь, она осторожно оперлась рукой о стену ближайшего дома и, наконец, открыла глаза.
- Ты точно самая неуклюжая девчонка из всех, которых я знаю, Грейнджер, - недовольно сказали рядом. - А поверь, знаю я многих...
Гермиона ошарашено моргнула. О да, просто чудесно! Из всех учеников школы она умудрилась свалиться именно на Малфоя, который теперь стоял неподалеку и раздраженно оттряхивал свое пальто.
Но это уже слишком для нее...
И вроде все относительно в порядке, пока он не поднимает голову и не заглядывает ей в лицо...
И вот потом начинается пытка...
И снова она смотрит на него с каким-то неприкрытым ужасом, который, то появляется, то исчезает где-то внутри, отравляя ее и без того уже шипящее всеми возможными ядами тело.
Она ведь поклялась себе. Больше так не реагировать на его появление, не задерживать на нем взгляд дольше секунды, не позволять этому идиотскому воздуху вскипать между ними. Но все клятвы исчезли, пропали, раскрошились под неизмеримой силой, которую он имеет над ней, над ее безмозглой головой, над ее волей... И когда все успело стать настолько отвратительным? Ведь вчера все еще было в допустимых пределах, нормально. Тогда, когда он хватал ее за плечи и прижимал к себе. Она просто старалась не думать о руках, глазах, голосе... Или это случается с перерывами, как вспышки температуры при тяжелой болезни? И тогда, когда температура превышает все разумные нормы, отказывает мозг опять от простого безразличного взгляда в ее сторону. И тогда, когда он смотрит уже с каким-то нетерпением в этих остывших глазах, она понимает, что больше не сможет бороться. Потому что с каждым разом становится все хуже и хуже. С каждым разом все больше пропущенных вдохов и выдохов, все больше упущенных мыслей, благоразумных наставлений своего маленького, но эгоистичного «я»... И это ее промах. Только ее. Ведь если бы она знала, к чему это все приведет, она бы точно не допустила ничего подобного. Ничего такого, что могло бы нарушить ее спокойное, размеренное течение жизни. Странно. Ведь все было почти прекрасно прошедшие пять лет. Ненависть, презрение, обоюдное унижение... То, к чему она, можно сказать, привыкла с первого курса. А теперь это медленно, но невозвратимо уходило от нее. И она чувствовала это, но ради остатка хоть какого-то разума не хотела отпускать. Хотела в какой-то мере иметь его самообладание. Ведь он ничего не собирался менять. Даже заменить оскорбления молчанием он был не в силах...
-...Оглохла, что ли?
Гермиона резко вздернула голову. Посмотрела в какую-то несуществующую точку над его плечом. Зрительный контакт в этом случае был излишним. И губительным. Во всяком случае, для нее...
- Надо поговорить, Малфой.
Слизеринец осекся. Неожиданный поворот. Он не горел желанием болтать с грязнокровкой, но и особых препятствий для этого пока не находил. А ведь еще с утра он был уже на грани того, чтобы написать в «Горбин и Бэрк» и просто умолять хозяина этой лавочки, чтобы ему оттуда, наконец, прислали каких-нибудь серебряных пуль, амулетов, чеснока, в конце концов, в общем, всего того, что, по его мнению, могло отпугнуть Грейнджер. Ведь грязнокровки в мире волшебников — это все равно, что нечисть у маглов...
Да.
Вот до чего он докатился. Любое сумасшествие, лишь бы эта девчонка не подходила слишком близко. Иначе он точно сорвется. И это погубит его. И ее заодно. И все его сжатые за спиной руки, все взгляды в сторону, мимо нее, вся та чепуха, которой он занимался прошедший месяц, чтобы не упасть в ту глубокую яму, которую он сам для себя так старательно выкопал - все может запросто полететь к чертям. Ведь просто надо представить, что все как раньше. Представить, что его не волнуют ее губы, говорящие ему все эти противные мерзости, что ему начхать на эту кожу, которая покрывается багряным румянцем на морозе, что плевать ему с высокой башни на эти огромные кричащие глаза. А ведь они действительно кричат. Просят о чем-то. Против ее воли. И она знает. Поэтому старается не смотреть на него. Всегда. Куда-то выше его плеча, в любую сторону, вниз, вверх, только не в его глаза. И ему от этого противно. Он знает, что хочет, чтобы она сдалась первая. Чтобы это был не он. Но это выдаст его. И поэтому всегда, когда ему хочется подойти к ней, обхватить ее голову руками и заставить смотреть на него, он внутренне вскипает от напряжения, борется с самим собой, сжимает руки, зажмуривает глаза, перестает вдыхать этот воздух, пропитанный этим дурацким желанием, и понимает, что в этот раз он еще справился.
И хотелось верить, что она не знала об этом. И не знает. Что занята своими обязанностями старосты, уроками, друзьями, и не видит ничего вокруг. Потому что не увидеть это невозможно. Даже сам Драко это понимает. Все его мысли, желания, вопросы, которые он всегда держал в себе, постепенно выходят наружу. И самое смешное, что он не может этому помешать. А она, похоже, не понимает. Ведь он старается изо всех сил грубить ей. Кричать, оскорблять, унижать, растаптывать всем своим эгоизмом, сарказмом, какой-то злобной иронией. Но она с каждым разом, похоже, все меньше и меньше верит во все это.
И даже сейчас, когда он сказал, что не будет разговаривать с какой-то вонючей грязнокровкой, она усмехнулась и подошла ближе.
И воздух протестующе зазвенел, накаливаясь до предела. Крича о том, что это надо остановить... И он судорожно начал искать что-нибудь у себя в голове. Что-нибудь достаточно неприятное и низкое.
- Держи дистанцию, Грейнджер, - угрожающе произнес Малфой, отходя на несколько шагов.
Она остановилась. Подняла глаза на уровень его груди.
- Вчера тебя это не сильно волновало, - хмыкнула девушка.
- Давай-ка без экскурсов в прошлое, - поморщился Драко. - Говори, что хотела и проваливай.
Гермиона вздохнула. Хотела ли она этого? Чтобы он понял, что она знает? Или она просто в ужасе от того, что для нее эта новость ничего нового не принесла? Малфой так и остался для нее избалованным эгоистичным аристократом. Никаких ненавистных слов к этому списку не прибавилось. Это было нечестно, противно, неприятно на душе. И Гермиона хотела каждой клеточкой своего тела, чтобы он тоже чувствовал себя также ужасно.
- Это ты проклял Кэти, да? - тихо, почти неслышно, спросила она, уставившись на свои сапоги.
Тихо. Очень тихо. Но Драко услышал. Не вопрос. Почти утверждение. И эмоции, словно «Круцио» пронзили тело, принося ужасную боль. Все картинки, эпизоды его жизни, слова, поступки, ошибки - все это пронеслось перед глазами и рухнуло за черту. Из-за которой он уже ничего не сможет вытащить обратно. За которую уже однажды безвозвратно упали его душа и свобода.
Он не мог поверить, что она догадалась. И не рассказав никому, пришла к мерзкому слизеринцу. Интересно, что она чувствует? Поэтому ли не поднимает глаза, в которых всегда все можно прочитать без слов?
Драко был на грани. На грани того, чтобы прямо здесь стереть память этой гриффиндорке или просто подлететь к ней, резко поднять голову, заставив смотреть на него, и прочитать в ее глазах все то, что она об этом думает. Презирает ли его? Ненавидит?..
Это было до рези в глазах важно сейчас. И, если она не хочет говорить, что чувствует, то он сам вытянет у нее эти слова. Любым способом.
- И какие ощущения, Грейнджер? - резко спросил он. - Что чувствуешь?
Она повернула голову. Посмотрела в сторону главной улицы.
- Отвращение, - ровным голосом отозвалась Гермиона.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |