Но Катя не из богатой и доброй семьи. К своим родителям-жадителям Катя не подходит с предложением купить зеленый свитер «Босс». Но не оставлять же сердечные дела катиться самим по себе!
Катя назвала свою фирму «Самокать». Она сама раздобыла книгу по шитью, сама смазала мамину швейную машинку, сама сшила первую юбочку, вторую, третью…
А четвертую, с прямыми карманами и прямым разрезом уже можно было надеть к Эдуарду.
По дороге мимо дома Эдуарда, а потом в школу Экатерина заметила, что навстречу идут одни боссы и парисане, а уж монтановцев развелось, как воробьев. Катина же юбка была одна, как розовая чайка.
Когда Катя вошла в класс, с Буздиной упала кепка, и все увидели большие уши и маленькие кудряшки. Все бросились у Кати спрашивать, сколько времени, а Эдик спросил, какая погода.
Да, ради этого стоило распарывать кривые швы, перематывать шпульку, заправлять рвущуюся нитку…
И Экатерина решила сшить мини-юбку с мини-оборками. Чтобы весь восьмой «Э» сказал: «Э!».
Выходит, есть такие случаи, когда дети сами начинают работать.
Это и есть работа, когда человек трудится по своей воле, свободно и желанно.
А когда заставляют: мыть посуду, делать уроки, выносить мусор, писать план – это не работа, это служба.
Служба – это подневольный труд.
Можно ли избежать службы?
Конечно. Это умеют делать мужчины.
Они важно работают. Служат обычно жены, к тому же и работают.
Часто муж работает на государственной службе, а жена служит везде. Она жертвует своими интересами, чтобы мужу и детям было поинтересней.
Однажды один муж сделал одну полочку. И хвастал весь вечер, какую он работу сделал.
А одна жена весь день и весь вечер варила, кормила и мыла посуду. Пересыпала соль из больших пакетов в маленькие и сахар – из маленьких в большие. Подтирала разлитое молоко. Хвастать было нечем. Не подтертым же молоком!
А вот мама, папа, дочка и сын поехали в лес поесть шашлыков.
Шашлыки съедены, муж повалился на хрустнувшую траву, стал смотреть в небо.
- Хороший денек сегодня, - пузато сказал он.
Жена ничего не отвечала, только устало открывала рот.
Дочка и сын поймали бабочку, изучали ее усики.
- Гляди, бабочку изучают, - продолжал радоваться муж. – Сынок, Дарвиным будешь работать!
Жена позвала дочку:
- Помой-ка, дочка, ложечку от соуса.
- Где?
- Да вот речка рядом.
- Пусть братец моет. Эй, иди, ложку мой!
- А почему я? Я дрова носил.
- А ты будешь баночку мыть, - крикнула мать.
- Чего раскричалась! – крикнул муж.
- Я раскричалась? А ты будешь шампуры мыть!
- Извините, у меня выходной. Думал, хоть на речке отдохну.
- И я думала – на речке отдохну. И у меня выходной, - совсем заплакала жена.
И все четверо стали несчастными из-за маленькой ложечки и маленькой баночки.
Ты проснулся и не утрудился заправить постель.
Ты наелся и оставил на столе нечистую посуду.
Ты помылся и бросил в ванной свои грязные пустячки.
Советуем при этом писать записку: «Дорогая мама! Это – тебе!».
Свою грязь другому может оставить только хам. Уж извини.
Но в этом мире (думаем, что и в том), за всё приходится платить.
Хам платит одиночеством.
Если ты думаешь, что надо обслуживать тебя, потому что ты работаешь – счастья не получится.
Сколько бы денег не приносил работающий муж в дом, где служит жена – дом будет холодным.
Теплый дом – не теплая котлета, не состряпаешь быстро.
Если муж разбогатеет, и в доме будет пять слуг – он получит дом, где его ненавидят пятеро.
Не советуем мечтать о слугах. Учись служить себе сам. Учись превращать службу в удовольствие. Всё зависит от отношения, а отношение зависит от тебя.
Нам приходилось радоваться работе, от которой вчера скучнело в глазах.
На этом закончим. Начинать не хотелось, а теперь заканчивать не хочется.
Понимаешь?
4.8.КЕМ ТЫ БУДЕШЬ И КЕМ НЕ БУДЕШЬ
Везде ты слышишь, и в школе и по радио, и родители шумят в ухо: выбор профессии, выбор профессии… А мамины гости, знакомясь, вторым вопросам спрашивают тебя:
- Кем ты будешь?
И чем дальше от тебя первый класс, тем вездеслышнее этот вопрос.
У тебя есть соседи: студент Славка и его родители. Славка уже студент, но часто зовет тебя слушать песни собственного сочинения и собственного исполнения.
Славкин бородатый папа не любит Славкину музыку, не любит Славку, не любит свою работу (он изготовитель колбасы на мясокомбинате), не любит даже любительскую колбасу собственного изготовления. Он говорит: «Это всё фуфло».
Однажды оказалось, что не всё – фуфло.
Славкин папа подобрал в траве кого-то больного воробья, принес домой и стал с ним нянчиться. Делал ему воздушные, солнечные и водяные ванны, чирикал с ним и чуть не называл «сынок».
Когда воробей поправился и улетел, Славкин папа опять стал говорить: «Всё фуфло».
Но тут нашлась больная кошка, и Славкин папа стал с ней мурлыкать.
Потом выискалась больная свинья, Славкин папа с ней хрюкал и лечил скипидаром.
Оказалось, что этот Славкин папа всегда любил лечить животных. В детстве он жил у реки, ездил по ней на бревне, подбирал хромых рыбок и лечил их.
А потом он вырос, и началось фуфло.
Славкина мама работает в вычислительном центре с большими компьютерами. Она не любит свои компьютеры, не любит Славкину гитару, Славкин магнитофон, Славкин проигрыватель, Славкин усилитель, и, кажется, не любит самого Славку. Она разговаривает с ним холодным компьютерным голосом.
А теплым голосом она говорит с чужими, но маленькими детьми. Она с ними сюсюкает, утютюкает и улюлюкает.
Она всегда мечтала иметь много детишек, но имеет одного детину – Славку и много компьютеров на работе. Бегать и шалить компьютер не заставишь, даже дистанционным управлением; от уколов и другого лечения у компьютера только замкнет микросхему; а нежных и доверчивых компьютеров просто не бывает.
Понятно, что в этой семье невесело, зло и холодно.
Непонятно, почему Славкин папа и Славкина мама не выбрали себе любимую работу? Если бы папа был ветеринаром, а мама работала в детском саду – им было бы счастливее.
Ты скажешь: жизнь заставила. Одному было жизненно необходимо колбасы, а в вычислительном центре была хорошая зарплата.
Многие люди оставляют свою мечту на потом, а потом опять на потом, а потом на пенсию, а потом умирают от неудавшейся жизни.
Ты скажешь: жизнь заставляет выбирать работу выгодную, а не ту, которая нравится.
Это не всегда так. В выборе профессии, как и везде, есть своя глупость.
Глупость вот какая: то, что получается легко, работой не считается.
Считается, что работа – это преодоление, что-то мудреное, ядреное.
Послушайте: ра-бо-та… Что-то сверхнепосильное, невмоготульное. И вообще – цележизненное.
Что ты считаешь работой?
Перекопку и особенно прополку грядок, махание топором при рубке дров, таскание кирпичей при ремонте, покраску стенок, стирку носков, натирание огромной свеклы на ручной терке, поедание свекольного салата, школьные сочинения.
А вот что не считается работой: рыбалка, четкая фотография бабушки, хорошо постриженная кукла сестры, рисунок зимы или портрет морковки, срубленная крапива.
И уж совсем-совсем не считается работой стихотворение про бабушкины тапочки, которые частенько убегают в никуда, пачкаются там, возвращаются домой, становятся на место и чувствуют себя виноватыми.
Считается, что работу видно без очков. Что работа – это когда пыхтишь, кряхтишь, потеешь и краснеешь.
А мы думаем, что работа – когда тебе поется и не устается. Когда забываешь все неприятности и даже приятности (например, забываешь, что в шкафу стоит банка клубничного варенья).
Кто-то скажет, что за такую работу денег не дают.
Но разве люди не любят карасиков, пойманных тобой и тут же запеченных в духовке в сметанном соусе с луком? Или им перестала нравиться яичница-одноглазунья с помидорами и укропом? Или им надоел свежий морковный сок с морковной пенкой?
А ведь есть дети, которые так любят готовить, что забывают поесть!
У каждого ребенка есть любимая работа. Люби свою любимую работу и верь ей.
Вот Славка. Он хотел стать электрогитарщиком, сочинить концерт для электрогитары с оркестром.
Первую гитару он заляминорил из доски, восьми шурупов, четырех струн, преобразователя из проволоки и магнита. Преобразователь соединялся с усилителем, усилитель со стенкой, стенка соединялась с твоим диваном; так ты услышал впервые песню «Сэтисфэкшн».
Теперь эту песню знает весь дом: бабушки, вынося мусор, поют: «Сэтисфэкшн!». Малыши, нагулявшись, пищат: «Сэтисфэкшн!».
Только Славкины родители не получали удовлетворения от его музыки. Они приговорили его поступать в медицинский институт, ведь сами они мечтали кого-нибудь лечить!
Так в этой семье стало трое несчастных, ведь родители приговорили сына с тридцати годам служебного заключения, к принудительным работам на всю жизнь
Ты удивишься: почему же Славкин, например, папа, не поменяет себе работу? Неужели он думает, что у людей так мало коров, овец, собак, а также выше наскипидаренных свиней?
Неужели он не научится лечить собак от отравления (гастроэнтерита)? Или куриц от какого-нибудь клювита? Коз от копытита? Кролика от безхвостита? Или осла от ушистонии?
Вроде и жена не против, и сын вырос, а работу поменять трудно. Трудно, почти никак.
Ведь у взрослых мало сил.
Не гордись и ты, что подросток, что у тебя-то сил много. Придется и тебе их подсчитывать. Эх!
4.9. КТО ПОЛУЧАЕТ, И ЧТО ПОЛУЧАЕТСЯ?
В жизни много вопросов и вот один из них: кто дает и кто получает?
Давай неторопливо об этом поговорим.
Давай понаблюдаем за Феденькой, ведь он так громко кричит, вбегая домой:
- Мама, мама! Сыр! Сыр!
Он хочет сказать маме, что в гастрономе наконец-то появилось то, что Бог давным-давно послал вороне.
Мама смотрит, как за окном, на осентябревшем тополе сидит современная ворона с пустым клювом. Потом смотрит на свой смущенный пустой кошелек. Но Феденька кричит радостным пошехонским голосом про сыр, и мама отдает ему последнюю сторублевку.
И вот Феденька спешит в гастроном за кефиром, ну и, ладно, за сыром, двести граммов.
А из гастронома спешат тетеньки, несут торчащий из бумажки килограмм, нюхают этот килограмм, создают рекламу своему богатству и спешат скорей домой.
И, что главное, в магазине совсем небольшая очередь: пять любителей-сыроедов.
«Старший продавец Поросюк Х. Р.» - читает Федя на табличке. Движения у старшего продавца резкие, знающие, как отрезать и как завернуть, и сколько это стоит.
Когда перед Феденькой остался один небольшой человек, лет восьми, с небольшой сумкой, к прилавку подлетела тетенька, похожая на ворону, в черном оперении старого плаща с крылатыми руками.
- Вы меня обманули!
- Ничего подобного!
- Вот сдача ваша – двадцать рублей!
- Значит, кусок был побольше!
- Вот кусок!
- Значит, откусили по дороге! Надо сразу кусать, у прилавка!
- Нахалка!
- Сама нахалка!
Поросюк, старший продавец, порозовела еще больше, пока отвечала про большой кусок, а взвешивала в это время кусок небольшой.
Мальчик, стоящий перед Федей, даже не смотрел, сколько ему взвешивали, даже не достал кошелек перед грозной продавщицей, а вынул из кармана пачку рублей и отдал.
И вот тетенька, похожая на ворону, ушла, сложив крылышки, а Поросюк захрючала мальчику, который стал совсем маленьким:
- Ты сдачу получил? Как нет? Ты получил! Ты получил! Что тебе?
Последний вопрос был грозно нанесен Феденьке.
И пока он достает свою душу из пяток, мы успеем кое-что сказать.
Есть много хитрецов и хитриц, которые забирают, делая вид, что дают. Которые, завися от людей, делают вид, что люди от них зависят. Которые сидят на чьей-то шее и едут, заявляя, что везут и что тяжело.
Почти в каждой семье, почти в каждой дружеской компании, почти в каждом рабочем кабинете или цехе – всегда находится человек, желающий проехаться.
И часто находится желающий подвезти.
Например, сынки очень любят кататься на своих мамах. Добрая мама думает, что это недалеко, километров несколько, но потом оказывается, что сынок хочет учиться, жениться, опять учиться, опять жениться. А тут еще и безработица. Путь бесконечный, до упаду. До маминого упаду.
Но мы отвлеклись. Ведь Феденька уже мямлит старшему продавцу сыра:
- Мне… это… ну… жир обескефиренный. И сыру двести граммчиков.
Поросюк Х. Р. бросает на прилавок бутылку кефира, а потом отрезает добрый ломоть сыра. Федя, бледный, как простокваша, смотрит, как ему навешивают лишних сто тридцать граммов и считает в уме, сколько он должен.
Ум для того и дан, чтобы считать, сколько ты должен и сколько не должен.
Принято считать, что в магазине всегда должны мы, покупатели, что мы – просящие, а они – дарящие.
Но теперь наоборот, продавец теперь зависит от покупателя.
Ты заметил, конечно, это словечко: теперь.
Недавно было по другому, владелец всех магазинов был один: государство. Государство не волновалось, что купят не у него, и продавцы не волновались, что купят не у них.
Продавцы были начальниками академиков, мореплавателей, артистов, начальников, героев и ветеранов. И всяких там учителей.
Они были кричальниками, недавальниками, закрывальниками и посылальниками.
Все к этому привыкли, и Федя привык. Он привык, что его могут прогнать, могут не дать. За его же деньги.
Пока наш Федя обессилено смотрит на хитрые пальцы Поросюка и пытается в уме умножить четырнадцать с половиной на три и три десятых (хотя мама дала ему блокнот и карандаш – специально) - мы успеем поговорить о рынке.
Теперь – рынок.
Рынок – это город под названием Купи. В этом городе жители – продавцы и покупатели – договариваются мирно. Этим рынок отличается от базара.
На базаре кричат, обвиняют, угрожают, обманывают.
На рынке спокойно выбирают. Выбирают покупатели, а не продавцы. Потому что продавцов много и есть выбор.
А главное – много владельцев. И если не купят у этого владельца, у этого продавца, то купят у другого. Если владелец продает дорого и грубо, он останется с пустым карманом.
А тем временем наш Феденька несет домой совсем не радостный кусок сыра.
Дойдя до светофора, он вспоминает про мамин блокнотик, начинает умножать в столбик, прибавлять стоимость кефира и вычитать всё это из маминой сторублевки. Получалось, что Поросюк Х. Р. переполучила семь рублей, а Федя семь рублей недополучил. Вот такое получилось растрансыривание последних денег.
Трудно ли ссадить продавца со своей шеи и вынуть его руку из своего кошелька? Да нет.
Надо вспомнить, что ты не тля капустная, не слизняк на клубнике, а человек с деньгами.
Надо выпрямить спину, выровнять голос и неторопливо заказать (а не попросить):
- Бутылку кефира, пожалуйста.
А когда этот кефир тебе подадут, добавить:
- Хорошо. И еще, пожалуй, двести граммов пошехонского.
С тобой, конечно, бывало, что тебя обфедоривали, как Феденьку?
С нами тоже бывает, но всё реже.
Что можно посоветовать?
Примени высшую меру к продавцу Х. Р. Поросюк. Не носи ей свои деньги.
Ведь в соседнем гастрономе работает продавец Улыбако или продавец Негрубейчук.
Ты скажешь, что это далеко, неудобно. А удобно ли чувствовать себя слизняком, пусть даже и на клубнике?
Если тебя обсчитали или подсунули негодный товар, сообщи об этом в торговую инспекцию. Телефон этой хорошей инспекции должен знать каждый, а кто не знает, может узнать по телефону 0-9.
И еще три строчки.
Из покупаний и продаваний, из прошений и получаний, из одолжений и отдаваний состоит дружба, состоит любовь, состоит жизнь.
Хочешь, чтобы жизнь получилась? Не стесняйся брать карандаш и считать.
Спрашивай себя почаще: а должен ли я?
4.10. КАКИЕ ЕСТЬ ЛЮДИ
Каких только нет!
Один любит музыку расслабительную, другой – оглушительную. Один человек никак не состарится, другой – не подрастет никак. Леонид Жаров хвастается беззастенчиво, а Светлана Ермакова – застенчиво.
Ты скажешь – какая разница? Все люди. И всех жалко. И всех надо любить.
Но мы, честно сказать, любим не всех.
И ты, честно сказать, любишь не всех.
И нас с тобой, честно говоря, не все любят.
Каждый отбирает себе людей. Говорят: нашего поля ягода. У нас, например, поля нет, мы говорим про человека: нашего огорода кабачок.
Вот в твоем классе. Очень разные люди, тридцать разных. Из них ты выбрал двоих, родных тебе, будто вы всё детство вместе играли в прятки и прятались в одном сугробе.
Как ты выбирал? Может, побогаче искал дружков?
Конечно, у богатых ребят кроссовки побелее, джинсы посинее, сумки покожанее, шоколадки пошоколадней. Ну и что?
Бывают богатые нежадные, бывают небогатые жадные. Когда у тебя зубы голодные, хочется поскорей чего-нибудь откусить. Тебе не дадут откусить ни богатой шоколадки, ни бедной морковки, а дадут, что у них есть, добрые твои друзья Рушат и Любомир.
Ты выбирал добрых, и они выбрали тебя.
А у Тритонушкина Толи ты и сам не возьмешь, даже пирожное с черной икрой. У тебя к Тритонушкину Толе брезгливость. Он, хоть и мытый, а какой-то грязный кажется. Какой-то другой. Не из вашего сугроба.
В классе – вспомнишь ты – есть ребята другой национальности из таких мест, где вообще сугробов не бывает.
Но они ничем плохим не отличаются: ни глупостью, ни противностью, ни визгливостью. Только разве что кудрявостью, формой носа, разрезом глаз, а еще – непривычным именем.
Но к имени быстро привыкаешь. Рушатке ты можешь сказать самую тайную тайну, а с Любомиром хохотать весь урок никому не понятным смехом.
А вот Жучков Женя… Всё у него привычное – и фамилия, и волосы русские, а никогда ты к нему не привыкнешь. Наверно, и в старости встретитесь – пройдете мимо: ты, сжав кулаки; Женька, сжав нечищеные зубы.
Однажды этот Жучков вскочил на парту перед Рушатом и закричал так, что слышно было в учительской и в завучской: «Татарчонок! Татарчонок!».
Рушат схватил его за ногу, поставил на пол. А тут Тритонушкин открыл свой ротовой аппарат, состоящий в основном из широкой нижней губы и широкого липкого языка, к которому прилипает жертва. Он тоже стал кричать: «Татарчонок!».
Тогда Рушат достал кулак, Любомир достал портфель, а ты достал не только кулак, но и пятку. Началась небольшая драка. Другие дети испуганно смотрели (видимо, думали).
Тут вбежало стразу два завуча и наказали за драку Любомира, который надел на Жучкова свой портфель и застегнул его. Голова у Жучкова большая, и два завуча не могли портфель расстегнуть, только директор школы смог. (Жучкову очень шла такая голова).
И теперь, когда Рушат сытно идет из столовой, Жучков ставит ему только небольшие подножки, а Тритонушкин Толя только помалкивает.
От его языка навсегда отлипло слово «татарчонок», хотя Рушат продолжает дразнить его тритином.
Тритонушкин и Жучков усилили преследование девочек (они не дерутся так больно), и стали звать их «сало на ножках» и говорить другие сальности.
И на нашей улице, и на вашей улице – везде они водятся, люди такой неприятной породы.
Везде они высыпают свой мусор посреди общей улицы. Зато свои шторки считают самыми зашторенными, свой кофе – самым кофейным, свои окурки – самыми американскими.
На лицах у них написано: «Я всех умнее! Давайте всё мне!». Или просто: «Это – я!».
И в нашей стране, и за всеми рубежами, везде вы их встретите и везде поскорей отвернетесь, хоть и говорят они на вашем родном языке.
Есть такие люди.
Хамы.
Особенно неприятны молодые хамы.
Рассмотрим их повнимательней. Их надо уметь узнавать издалека, чтобы успеть приготовиться к хамству.
Внешнее строение. Тело хама состоит из трех частей: голова, грудь и брюшко.
На голове расположены: курильное отверстие (оно же материльное), два отверстия для выпускания дыма, два слезопускателя и два матопрослушивателя.
На груди расположены: пара неомускуленных передних конечностей для держания ложки, стакана и сигареты; на спинной стороне различаются лопатки, способствующие удиранию.
Брюшко неподвижно соединено с грудью и плавно переходит в пару длинных убегалищ. Над ними со стороны спины прослеживаются два хорошо насиженных перед телевизором сегмента, иногда полосатых (вследствие воздействия окружающей родительской среды).
Общая характеристика. Ярко выраженная наглость везде. Хорошо развит спинной мозг, поэтому хам легко приспосабливается к меняющейся обстановке: в непривычной среде культурных людей хам маскируется (мимикрия), но при первой возможности мигрирует в привычную среду обитания. Если хам остается наедине с человеком сильнее себя, наглость линяет.
Смех у хама редкий и громкий. В одиночку смеяться не любит, чувство юмора недоразвито.
Любимое занятие – ломать качели.
Никогда не здоровается первым, иногда – вторым.
Мечта молодого хама – лететь и жужжать на мотоцикле, как майский жук, чтобы все расступались.
Среда обитания. Угол двора, где больше всего окурков. Двор детского сада, где еще не всё сломано.
Ты сторонишься таких людей, и мы сторонимся. Это им не нравится.
Не нравится, что ты одет по-другому; говоришь другими словами и о другом; не нравится, что ты – другой.
Им надо, чтобы все были похожими, как навозные жуки и болотные лягушки. Чтоб никто не был – чище.
В своей нечистости и навозности хамы винят других. Всегда виноваты другие, а не хам и не его детки хамятки.
Если тебе повезло, и ты живешь в родном месте, с родным народом, не думай, что ты – защищен.
В любом народе есть хамы.
Хамы дальнозорки и близкозорки, очки им обычно не нужны. Они следят из-за шторок за каждой твоей ошибкой и оплошкой.
Если ты дернешь за хвост свою собаку, хамы бросят все свои дела, даже порку собственных детей, выскочат на улицу и захамят: «Живодер! Живодер! Мучает собачку!».
Чем белее твоя курточка, тем быстрее промчит на своей машине хам – обрызгать тебя из лужи.
Если у тебя нету телевизора – хам объяснит твои успехи тем, что ты без телевизора.
Что бы ты не делал, всегда твои успехи будут случайными, а неуспехи – должными.
Готовься, если ты не хам – за тобой следят хамы.
Какой бы ты ни был сильный – берегись!
Хамы будут ждать, когда ты ослабнешь.
Будут проверять, не ослаб ли ты?
Тебе никогда не скучно, а хаму скучно всегда. Если он не хамит, он включает магнитофон, телевизор, радио.
Ты можешь прожить один, а хам не может без стаи, без кучи, без болота.
Хамы одолевают. Они почти всё сломали и хотят всех прогнать.
Поэтому так важно быть сильным.
Поэтому так важно быть не одному.
Поэтому мы пишем всё это.
5. Ты и жизнь
5.1. КТО ВИДЕЛ СОВЕСТЬ?
Ты когда-нибудь спрашивал себя: а зачем тебе эта совесть? Какая-нибудь полная отличница, та сразу прокричит: совесть нужна, чтобы я не получала двойки!
А ты не торопись, подумай, зачем тебе эта зануда, эта ехида злоехидная?
Ошибся ты чуть-чуть, на пол-чутя всего – совесть уже тут, со своими угрызениями, со своими неразрешениями…
Знаешь это чувство? Лежала конфета, почти ничья – ну, ты взял и съел, как раз голодный. Пока ел, было вкусно, как в гостях, а наелся -загрызло внутри, у сердца, зацарапало…
Сначала ты подумал, что съел конфету вместе с фантиком, сунул руку в карман – да нет, вот он фантик.
Тут как раз придёт владелица бывшей конфетки, начнет искать, приговаривать, что целый день ждала этой конфетной минуты…
И тебя кто-то заставит открыть рот и признаться.
Ну, а дальше каждый знает, что было…
И зачем тебе это? Тебе уже столько лет, ты уже так умеешь, столько знаешь – а тобой правит какая-то… Рот открывает тебе, заставляет идти и признаваться, подушку под головой вертит, заснуть не дает. Мелюзга какая-то, ее и не видел никто.
А, кстати, кто видел совесть?
Снежного паренька видели, НЛО ты сам видел, кого только не видели.
А совесть эту самую – кто?
Никто, хоть и мучает она людей еще со сказочных времен.
Не задать ли нам, братцы, вопрос: она есть или ее нет? Может, эту совесть выдумал кто-то, кому выгодно?
Дети скажут сразу, что совесть выдумали взрослые, чтобы пугать. Маленьких пугают Бабой Ягой, а подросших – совестью.
Бедные скажут, что совесть придумали богатые, чтобы у них денег не просили. Глупые скажут, что совесть придумали глупые, что бы ими, умными, управлять, чтобы их, умных, обманывать. (Глупым-то никто себя не считает!).
Представим, что никому не стыдно. Представим, что сделается в мире, если всем всё можно и всё нестыдно.
Представь… заходишь ты в класс с переменки, а учительница лезет к тебе в портфель своровать яблоко. Но ее надежды не сбылись! Появился директор школы и пресек ворующую: выхватил яблоко, да и сам съел!
Не нравится? Никому не нравится.
Поэтому во всем человечестве, и у бедных, и у богатых, и у кудрявых, и у лысых, и даже у глупых – есть общие человеческие законы.
Не ври, не воруй, не убивай, держи слово.
Соблюдая эти законы, люди остаются людьми.
Со-весть – это весть о сообществе людей. Она говорит: люди так не делают, ты что!
Многие, кто думал о совести, представляют ее в виде завуча с поднятым указательным пальцем и указательным голосом. Некоторые мамолюбы думают, что совесть похожа на маму, когда мама не разрешает, не пускает, не дает.
А мы думаем, что у разных людей совесть похожа на разное.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |