– Соня, милочка, ты всегда была глупой девочкой, – раздраженно сказала Эльза Власовна. – А теперь закономерно превратилась в глупую женщину.
– Я не понимаю вашей позиции, тетя! – воскликнула, оскорбившись, Софья Павловна. – Почему вы просто так не можете оформить завещание на Нину?
– Просто так было бы скучно, – пожала костлявыми плечами Эльза.
– Тетя, вам скучно, и вы решили сломать моей дочери жизнь? – возопил дядя Витя. – Этот идиот, пардон, Ефим Александрович, тот еще жулик, шалопай и безработный мерзавец! Я его спросил, чем это он занимается, а он мне в ответ знаете что пролаял, ослячья морда?
– Ослы не лают. Ну, разумеется, кроме тебя, дорогой племянник, – отозвалась тут же колкостью родственница.
– Тетя Эльза, ну что вы, в самом деле! Этот чертов синеволосый клоун – самый настоящий бездельник. Уличный шалопай! Я ему говорю: «Ты кем, хрен, работаешь?» – а он мне: «Барабашкой!» Барабашкой, тетя Эльза! Вы хотите иметь у себя в зятьях графа-барабашку? Да какой он граф? Так, чмо деревенское! Положил глаз на состояние моей дочери и обводит вокруг пальца! – самозабвенно орал Виктор Андреевич, вскочив.
– Прекрати свое словоизлияние в моем кабинете, – громко хлопнула по столу сухой ладонью пожилая дама. – Ты и твои драгоценные родственники и так оскорбляете мой несчастный дом своим ядовитым присутствием, так теперь ты устроил мне еще и истерику.
– Ну, тетя, я не могу отдать свою дочь замуж за этого фикуса! Он нищеброд с разноцветными волосами! – возопил Журавль.
– Витенька, успокойся, – сказала ему жена и, повернувшись к пожилой родственнице, добавила. – Тетя, Келла мне симпатичен, он мил и даже имеет влияние на Ниночку – Витя, не возражай.
– И не выпучивай так глаза, – вставила свое веское слово Эльза Власовна.
– Келлочка и Ниночка хорошо смотрятся, я не спорю, – продолжала твердым тоном тетя Соня, – и даже несмотря на то, что этот парень несколько эпатажен…
– Несколько? Да он, сволочь блохастая, только так на фоне толпы и выделяется! Ха! – не смог сдержать эмоций ее муж.
– Он несколько эпатажен, может быть, чуть-чуть вульгарен, но мил и добр с нашей Ниной, – продолжала Софья Павловна. – И со мной он, знаете ли, тоже мил. И, кажется, даже с вами – а ваши симпатии к нему давно уже заметила вся семья. Но, во-первых, Нине действительно еще рано замуж, а во-вторых, если мы заставим ее выходить замуж, то получится, что мы продаем дочь.
Эльза Власовна высоко подняла брови.
– И что тут такого? – явно издеваясь, произнесла она.
«Тля, противная старуха!» – не мигая, смотрел на нее любящий племянник.
– И, в-третьих, мы должны спросить свою дочь! – выдал он, помня, что Нина клятвенно заверяла его в том, что встречается изредка с синеволосым только для того, чтобы произвести впечатление на старуху, собирающуюся оставить завещание. А оказаться включенным в завещание Журавлю очень хотелось.
– А что ее спрашивать? – прищуренно посмотрела на племянника тетя Эльза. – У них же любовь. Нина мне около тысячи раз за время нашего совместного ужасного путешествия прямо и косвенно успела намекнуть на то, что любит этого милого молодого человека больше, чем собственную жизнь. Я, – ехидно проговорила она, качая указательным пальцем маятник-безделушку, возвышающийся на ее столе, – даже слегка прониклась всепоглощающей любовью Нины к этому чудесному парню.
Софья Павловна смущенно покашляла.
– А что, племянничек, для тебя это же так обычно, продавать. А что продавать: недвижимость или собственную дочурку, никуда не годную, надо заметить, – разницы нет, – торжественным тоном объявила Эльза Власовна.
– Что вы несете, тетя! – завопил Журавль, проклиная тетку про себя. – Вы, интеллигентная, образованная женщина! Ужасно. И печально.
– Вот именно, ужасно. Признался бы лучше сразу же, племянничек, что с помощью моего юного друга Келлы вы со своей туповатой дочуркой решили приобрести мое расположение. Так ведь? – оказалась очень проницательной хозяйка дома.
– Не так, – никогда бы не признался ее племянник.
– Нет, милый мой, так. И ты, моя нерадивая невестка, тоже это прекрасно знаешь, – повернулась она к Софье Павловне. – Так что позаботьтесь о том, чтобы мои старческие причуды были выполнены. Требую свадьбу, – в открытую издевалась Эльза Власовна над меркантильными родственниками.
– А больше вы ничего не требуете, тетушка? – осведомился грозным тоном Виктор Андреевич, и тут же в его голове проскочила опасная мысль: «Таким тоном при ведьме нельзя говорить! Она сейчас меня убьет, драконица!»
– Требую, конечно же, – ошарашила чету Журавлей пожилая женщина.
– Чего?
– Молодожены будут жить в моем доме. Вместе со мной, разумеется, – с ядовитой улыбочкой отозвалась добрая тетушка, – по обеим сторонам от моей спальни как раз есть две замечательные комнаты.
Этого дядя Витя уже не смог пережить.
– К черту наследство! – вновь вскочил он с кресла, разочарованный и обиженный, как маленький ребенок, купили обещанную дорогую игрушку, а потом, показав ее, забрали и теперь решали, кому бы ее отдать. – Я заработаю больше!
– Больше чего? – с интересом спросила тетя Эльза.
– Больше вашего.
– Ох, что-то я сомневаюсь, – отозвалась пожилая женщина, очень довольная тем, что довела племянника.
– В три раза!
– Сомнения одолели меня вновь. – И в этот раз явно не поверила словам племянника та.
– Вы еще узнаете, чего я стою! Без вашего унизительного наследства, – продолжал вещать Виктор Андреевич.
– Ой, сомневаюсь, – покачала головой его тетя. – Ты, хотя бы то, что есть, не растерял бы, и то было бы хорошо.
– Я превосходный бизнесмен, поверьте. Ноги моей больше не будет в этом доме! Тетя Эльза, – выпалил он, оборачиваясь, – вы – монстр!
Вообще-то мужчина хотел сказать противной тетке все, что он о ней думает, с использованием куда более грубых слов, но почему-то побоялся. Голубые глаза пожилой женщины так пронзительно на него смотрели, что Журавль стушевался. Внезапно ему вспомнилось, как однажды его, шестилетнего, вместе с кузеном на день оставили с тетей Эльзой, чтобы она присмотрела за ними. Сначала мальчишки вдвоем играли к комнате, а потом им стало скучно, и они пошли к тете с требованием почитать сказку. Она, смерив ноющих родных племянников высокомерным взглядом, достала с полки тяжелый фолиант, где были собраны сказки со всего мира, надо сказать, довольно-таки жестокие, и сухим, невыразительным голосом стала зачитывать что-то кровавое про кладбищенских монстров. Маленький Виктор Андреевич и его брат уже через десять минут заорали, что хотят спать, и женщина, в то время очень, очень эффектная обладательница холодной красоты, посмотрела на них точно так же, как и сейчас.
– Кто я? – привстала она, собираясь начать метать гром и молнию.
– Монстр! – еще раз крикнул Журавль, схватил жену за руку и решительно распахнул дверь, едва не пришибив лбы любопытных. А их собралось великое множество.
– Ты что, очумел? – заорал ему в ухо тот самый двоюродный брат, вместе с которым они слушали сказки Эльзы Власовны почти сорок лет назад.
– Не подслушивай, дурень! – рявкнул папа Нинки и поспешил в гостиную.
– Витенька, ты обидел тетю! – говорила ему жена в спину.
– К чертовой матери таких теть! Где моя дочь и этот осел? Я их немедленно заберу. Стоп, – прервал сам себя мужчина. – А зачем мне этот осел, собственно?
– Ты на подсознательном уровне считаешь его почти что родным человеком, папочка, – отозвалась старшая дочь Ира, спешащая за родителями. Как и прочие родственники, она хорошо слышала разговор папы и тети Эльзы. Кстати, как только они втроем зашли в кабинет, шустрые Журавли-дедушки, двоюродные братья тети Эльзы, тут же организовали пари – отдаст ли «дурилла Витька» дочь замуж за наследство или нет. Остальные родственники немедленно включились в игру, делая ставки. Три вышколенные Эльзой Власовны горничные в униформе, два повара, а также садовник только диву давались.
– Ненормальная семейка, – сделали они совместный вывод.
– Невероятно, но факт, – сделал вывод шофер Эльзы Власовны. – Или они без принципов, или без царя в голове. Но если судить по хозяйке, то все ее родственнички и без первого, и без второго.
Если бы его услышал Виктор Андреевич, он немедленно согласился бы с водителем. Правда, лично себя он считал «с царем», вернее, даже с самым что ни на есть настоящим Императором.
– Где моя Нина? – искал он дочь, но не мог найти. – Она наверняка расстроилась и плачет в уголке, несчастная бедняжка. Брак по такому глупому расчету – это же надо!
– Она заплачет, – намного лучше знала собственную младшую сестру Ира. – Убежала со своим Келлой. Позвони ей, папа, да поедем, раз здесь ловить нечего. Но если хочешь, я могу за этого парня замуж пойти, если тебе так хочется, – великодушно предложила она. – Он красавчик, хоть и синий.
– Жалко, что не голубой, – ехидненько произнес дядя Витя и лично набрал номер Нинки. Оказалось, что дочь уже сидела в машине. Одна.
– А синий где? – спросил ее удивленно Виктор Андреевич. – Так и быть, можешь позвать его к нам в гости. Ровно на час.
– Папа, – посмотрела на него дочь точно так же, как и недавно Эльза Власовна. – Папа, поехали уже. Хорош кричать.
– В тачке папандр начал зачем-то успокаивать меня, хотя я была совершенно спокойной, затем ему захотелось поорать что-то про семейные ценности, потом спустилось колесо, и они с Сережкой его долго меняли, известно же откуда у них руки растут. Явно не из плеч, – почти дорассказала мне свою историю лучшая подруга, отталкиваясь ногами от земли, чтобы повыше взлетать на качелях. Она на глазах приходила в себя. – Еще час, пока мы двигались по пробкам, предок орал, вопил, ворчал и в конце концов, когда мы подъехали к дому, заявил, что раз из-за карги взял отпуск, то повезет всех нас в Ниццу. Я, естественно, отказалась, а он начал изображать Зевса и обещал лишить меня всех денег вообще, если я ослушаюсь. Вот козел, да?
– Нин, у тебя был тяжелый год, ты должна поехать, – тут же сказала я.
– Поехали со мной? И не заикайся о деньгах, я все сделаю. Отец и мама будут рады, если ты поедешь с нами, – искренне предложила она. – Ты же ни разу не была во Франции.
– Я бы с радостью, но у меня загранпаспорт просрочен, – невесело улыбнулась я. – Ты езжай, не перечь дяде Вите. А я пока побуду в городе. У меня еще… дела.
– Но я не хочу оставлять тебя одну. И какие еще дела? У тебя отроду никаких дел не было. Эй, раскачивайся, давай! Ты чего просто так сидишь? Хм, надо бы папандру намекнуть на то, чтобы проспонсировал школу, поставил бы качели, что ли. Помнишь, как круто мы тут качались солнышком? Ты один разу упала и орала, как резаная, порезав ногу и руку? – Нинка отчего-то захихикала. – Твой мозг может воспроизвести эту сценку?
– Может, – невольно улыбнулась я. – Ты заставила мальчишек тащить меня на руках, а я еще больше орала.
– Точно! – расхохоталась девушка, и у меня камень упал с плеч – теперь между нами, как и прежде, нет никаких недомолвок и тайн. И из-за этого так легко на душе!
– Ладно, совсем темнеет, пошли домой. Ты что будешь делать с этими… даже имена их произносить не хочу? Что ты будешь делать с Дракончиком? – так язвительно произнесла она прозвище Кея, данное им Алиной, что я невольно улыбнулась вновь.
– Я никогда больше с ним не встречусь, верну телефон…
– Не вздумай! – крикнула Нинка. Девочки озадаченно на нее посмотрели. – Телефон ты ему вернешь. Сейчас, обломится, осел. И не обеднеет. Думай побольше о себе, Катька. Телефон, цветы, подарки – кстати, с конфетами этот этический бомж нехило придумал, Леша твой прав: они дорогущие, в общем, ничего ему не возвращай.
– Думаешь, Нин?
– Уверена. Значит так, сеньора. Я вернусь через пару дней и такое ему устрою, что мало не покажется! – воинственно и злобно заявила блондинка, словно была предводительницей амазонок. – Я заставлю твоего Тупона Хренинина плакать кровью. Хочешь? Серная кислота, нож-бабочка, гвозди, зажатые в кулаках, и вуаля, его внешность будет далека от идеальной. А стоит ему лишь слегка повредить связки, – она даже сама напряглась от этой мысли, – как его карьера музыканта и певца закончится. Жаль, конечно, поет он отлично, и вообще, ты знаешь мое мнение по поводу его таланта – а талант у него не отнимешь, но… если ты хочешь, я организую это.
– Нин, не надо никакой мести, – вдруг вспомнилось отчаянное выражение лица Кейтона, и его глаза, полные боли.
Полные идиотизма.
– Надо. Не хочешь физической, я придумаю план его морального уничтожения. Отомстим за тебя – потому что урод обманул, и за меня – за мои разбитые мечты. Проклятье! Я считала его идеалом! Я хотела, чтобы он был моим мужчиной. А этот скот подослал мне тупого барана по имени рыло. И это рыло вывело меня в первые же 5 минут нашего знакомства. А теперь вообще попыталось растоптать. Но ты тоже нанесла классный удар по самолюбию этого милашки. Надо же, отправила Лескову к нему, – подружка весело расхохоталась, словно и не было у нее ссоры с ударником «На краю». – Ладно, ты миролюбивая, я в тайне от тебя все проверну.
– Я же сказала, что не надо.
– Чувства-а-а проснулись опять? – зловеще протянула она. – Оу.
– Проснулся мой кодекс.
– Чести?
– Самосохранения. Чем меньше я буду вспоминать его, тем лучше мне будет.
– А Келле ты отомстила? – поинтересовалась я.
Журавль повела точеными плечами.
– Хотела позвонить Папе, чтобы он провел профилактическую беседу с синильным уродом, но не смогла дозвониться. – Она притворно вздохнула. – Так, паре более цивильных знакомых звякнула, попросила Келлу подкараулить…
– Ты серьезно?! Ты что? Чтобы его избили? – воскликнула я.
– А что? Пусть и ему будет чуть-чуть больно. Кстати, я позвонила сразу же, и мальчики уже должны были рыло встретить. По-моему, у них даже биты с собой есть. И не только.
– Но ведь ты тоже его обманывала! Даже вдвойне, – опешила я.
– Все, отстань, – не захотела беседовать со мной на эту тему Ниночка. – Пошли уже, – она с силой хлопнула по голени, убив насекомое, – комары, собаки, заели.
Она встала с качели первой. Я последовала за ней.
Все позади. Все самое плохое осталось там, где-то далеко.
Или ждет впереди.
– Эй, мелочовка! – крикнула на девчонок Нинка. – Вот, возьмите на мороженое. – Она протянула им ни много ни мало тысячную купюру. Наверное, захотела, чтобы они купили пару килограммов мороженого, не иначе.
Дети настороженно уставились на Журавля.
– Берите, – насильно всучила им купюру девушка, – и только попробуйте выкинуть, я вас найду и убью. Ясно?
Да уж, из Нинки просто превосходный педагог. Подружки синхронно кивнули и даже сказали «спасибо».
Когда мы отходили, одна из них, такая же светленькая, как и сама Нинка, вдруг нагнала ее и произнесла:
– Тетя, возьмите тоже.
– Что? – обернулась Ниночка раздраженно. – Я же сказала, потратьте все. Хоть на конфеты, хоть на сигареты.
Но девочка протягивала Нинке отнюдь не купюру, а детское синее кольцо из пластика, на котором блестело золотое сердечко. Малышка подула на кольцо и даже протерла рукавом и теперь решила отдать его моей удивившейся подруге.
– Это талисман на любовь, – произнесла она серьезно, – возьмите. Если что, мы с Наташкой тут каждый день гуляем, мы вам качели занимать будем.
Моя подруга резко схватила кольцо и надела его на мизинец.
– Теперь вам повезет в любви, – уверенно произнесла девочка. – Вы же хорошая.
Нинка вдруг закрыла лицо руками и резко села на корточки, склонив голову, прикрытую ладонями, к оголившимся коленкам.
– Нин, ты что? – испугалась я. – Тебе плохо?
Что с ней?!
– Подожди, не лезь ко мне, – глухо отозвалась подруга, и плечи ее едва заметно вздрогнули. Я присела рядом с ней и осторожно погладила ее по плечу.
– Идите девочки, – сказала я, – тете немного плохо. И не гуляйте тут так поздно.
Девчонки, взявшись за руки, унеслись. А я, осторожно гладя подругу по плечу и по спине, говорила, сама едва сдерживая слезы.
– Плачь. Нин, ты ведь никогда не плачешь. Томас говорит, что нужно иногда плакать, чтобы разрядиться. Ты поплачешь и успокоишься, все плохие эмоции покинут тебя. Не переживай – я знаю, ты считаешь это проявлением слабости, но это вовсе не слабость, а обычная человеческая реакция. Ниночка, мы ведь все люди.
Я присела рядом и положила голову ей на плечо. Мы никогда особенно не обнимались, потому что обе не слишком любили физические проявления эмоций и всяческие там нежности, но сейчас я знала, что мне нужно коснуться ее – чтобы не словами, а жестами показать свою поддержку. Нинка очень нуждается в поддержке, хотя никогда не признается в этом.
– У него хорошее имя. – Едва расслышала я ее голос.
– Мне кажется, он и сам хороший.
И мы замолчали.
– Кать, – почти нормальным голосом произнесла она, но еще не показывала своего лица. – Я соврала – я не звонила Папе. Он бы Келлу сильно отделал. Я не хочу его отдавать зверю. А те… они не сильно его побьют. Он же сильный.
Я тяжело вздохнула.
– Сильный. И ты тоже.
Она встала через пару минут, и вновь ее глаза были сухими, лишь слегка красноватыми, но в сумерках этого не было заметно.
А потом я проводила Нинку домой, не могла же я ее оставить в таком состоянии, хотя она и пришла в себя довольно быстро, стала язвить, скверно шутить и даже умудрилась поругаться с молодой сердитой женщиной, сказавшей нам, медленно бредущим по узкому тротуару, что мы двигаемся как черепахи и не даем ей пройти, а она в отличие от нас, бездельниц, спешит по «особенно важным делам». Нинка, ненавидящая, когда на нее повышают голос, уступать дорогу не торопилась – она, напротив, развернулась на сто восемьдесят градусов и противным голосом поинтересовалась:
– А не по особо важным поручениям вы спешите, милейшая?
Спешащая дама одарила блондинку злым взглядом и заверила ее:
– По особенным.
– А вы не статский ли советник Эраст Фандорин? – вновь поинтересовалась Нинка. Кажется, ей очень хотелось с кем-нибудь поругаться, чтобы восстановить душевный баланс. – Он тоже по особо важным поручениям спец был. А вы, может быть, его помощник? Не Маса ли? – вспомнился ей японец и ближайший помощник литературного героя.
Женщина, никогда не читавшая, видимо, Бориса Акунина, одарила Журавлика обозленным взглядом и потребовала:
– Ну Маша я, и что? Для таких, как вы – Мария Петровна. Да отодвинетесь же, наконец! Что за блондинки-дуры пошли? Из анекдотов начали уже вылазить!
И она, взяв Нинку на таран, стала пробираться вперед. Подружка, не долго думая, зарядила противнице сумкой по пятой точке. Та взвизгнула и раскричалась. А моей подружке-скандалистке только этого и надо было. Если бы около нас находился какой-нибудь восточный старичок-специалист по древним энергетическим практикам, он бы видел, как над Нинкой торчит воронка, засасывающая ауру женщины и ее эмоции.
Выразив руганью свое отношение к сложившейся ситуации, Журавль стала выглядеть довольной. Даже улыбаться стала искреннее.
– Ты энергетический вампир, – сказала ей я, когда мы продолжили путь.
– Ну и что? – пожала она плечами. – Даже если бы я была энергетической белой вороной, я бы гордилась собой. Даже если бы просто уродом. И все это чушь про вампиров. Кто тебе это сказал? Неужели в доме, – ее тон стал ехидным, – таких жутких интеллигентов, как твои родственники, верят во всю эту модную эзотерическую чушь?
– Верят, – мрачно ответила я. – Томас считает вампиром Лешу, а Леша – Томаса. Нелли наслушалась папиных друзей и твердит им, что настоящие энергетические вампиры – я и Эдгар.
– Ты? – расхохоталась подружка прямо мне в ухо и, подробно объяснив мне, почему меня следует считать энергетическим донором, продолжила рассуждать о магии и около собственного дома.
– Кстати, теперь ты говоришь: эзотерическая чушь? А как же Альбина и привороты?
– Отстойно. Альбина, конечно, мерзавка и тварь, и я найду ее и повешу, но настоящие экстрасенсы точно бывают. Я тебе говорю, значит, так и есть! У Сталина были экстрасенсы и астрологи, у Гитлера, у Черчилля тоже! И я обязательно найду настоящего, чтобы…
– Чтобы?
– Чтобы приворожить Гектора! – обрадовала меня Нинка.
– Больная совсем?
– Да!
Опять эти «Красные Лорды! Да что же ей неймется-то!
Да сумасшедшая она. Ведь именно поэтому ты любишь ее, как сестру, и считаешь близким человеком?
Мне что, одни сумасшедшие нравятся?
Ну, выходит, так. Может быть, ты и сама того? Только скрываешь? Латентный псих УК.
– Так-так-так. Все дома, – подняла голову вверх Нинка, окидывая взглядом собственные окна. Почти все они выходили во двор и были освещены светом. – Собираются. Ну, папочка, если что учудит, так мы обязаны подчиняться! Терпеть этого не могу! Ладно, я пойду, Катька. Хочешь ко мне в гости?
– Нет, – отказалась я, – уже поздновато.
– Ну, смотри. А у нас самолет в пять утра только. Черт! Не хочу никуда. Кстати, ты там как без меня остальные экзамены сдашь? – вдруг спросила она. Про то, что Антон обеспечил меня «автоматами», я совсем забыла рассказать подруге – хотела в первую очередь поведать совсем о другом.
– Нин. – Теперь-то я могла рассказать ей все, и это меня безмерно радовало – настоящий лучище света в моем темном царстве. – У меня автоматические пятерки.
– Чего? Обкурилась? Сама себе что ли нарисовала? – захихикала блондинка. – Ну, ты, Катрина, даешь.
– Нет, не обкурилась я, – невольно улыбнулась я, – это все он виноват.
– Кто он? Косяк? – прыснула подозрительно веселая девушка.
– Антон. Кей, точнее. Я его теперь Кейтоном зову.
– Да хоть Кретоном. Он тебе организовал такое счастье? – явно не поверила Нинка.
– Я объяснила и в лицах пересказала ей сдачу зачета у Злобы. У нее аж лицо вытянулось.
– Слушай, а может, ему и мстить не надо – и так сумасшедший? Он ведь явно с головой не в ладах, этот псих. И как он такую штуку проделал? Как ему это вообще в башку пришло?? Слушай, Катька, а вдруг ты умудрилась ему беловолосую тыкву вскружить? Знаешь, чем женщины отличаются от мужчин? Первые последним могут такое с мозгом устроить, что мужики будут выполнять все, что им ни скажут, и даже больше. Вот ты и устроила. А, ладно, не обращай внимания. Ты ведь у меня ромашка.
– Не вскружила я ему голову, он играет. Играл.
– А что это у тебя за колечко на пальце? – вдруг схватила меня за руку подруга и приблизила к лицу мою ладонь, на указательном пальце которой сиял бриллиант под светом ярко-желтого фонаря.
– Последний подарок Антона.
– Ни хрена себе подарок, – рассматривала кольцо Журавль. – Если будет просить вернуть назад, откажи этой собаке и скажи, что потеряла.
– Почему же?– Какой дурак такими дорогими вещами разбрасывается? Колечко можно продать ну за очень выгодную цену, – авторитетно заявила Нина. – Голубые бриллианты таких размерчиков и карат нехило стоят.
Сначала я не поверила, что это бриллиант, но подруга в драгоценностях разбиралась куда лучше, чем я.
– И не ходи с ним по улице, конфетка моя, не отсвечивай, гопота какая-нибудь еще снимет, вместе с пальцем, и будешь знать, – велела блондинка. – Поздно. Мне уже пора. Вещи собирать.
Нинка вместо обычных объятий, которыми обмениваются подруги во время прощания, взлохматила мне и без того не слишком уже причесанную голову (от очков и кепки я благополучно избавилась, запихав их в рюкзак). Я легонько треснула ее по предплечью, и мы расстались.
– А, кстати, – обернулась она, когда уже подходила к подъезду, – а ведь во всем виновата Мисс Кривые Ноги. Черт бы ее в своей берлоге задрал! Вот же недостерва тупая. Решила тягаться со мной? Ну-ну. Ей язык вырвать надо, чтобы не врала больше. Я этим займусь – хоть кто-то, но пострадает в этой истории сильнее, чем мы с тобой. И, милая, не одевайся так больше. Или я буду делать вид, что мы незнакомы.
Я улыбнулась. Как всегда, Журавль в своем репертуаре.
Да и ты от нее не отстаешь, а?
– И, Катя?
– Что?
– Почему ты все равно такая добрая? Я так не могу. Аж бесит!
– Я?
– Не-а, я. – И она упорхнула, все же печальная.
Проводив ее взглядом, я поспешила домой по дорогам, освещенным электрическим светом. Пока я общалась с лучшей подругой, я почти не вспоминала одного величественного блондина с серыми глазами, целенаправленно сводящего меня с ума уже энное количество времени.
Теперь же в голову опять вернулись все неприятные мысли, и лидирующую позицию прочно занимал вопрос: «Почему Кейтон выбрал Алину?» Ждал-то ведь он меня.
Я еще раз проверила телефон – ни одной смс, ни одного звонка. Я что, ему безразлична?
Где он?
Самоубийством жизнь покончил, ага. Один раз из-за Нинки пытался, теперь из-за тебя. Бедняжка.
Не думаю, что Господин Совершенство сможет поднять на себя, любимого, руку. Скорее всего, он все же простил Алину и теперь развлекается с ней, «пьянит собой черноволосую красавицу».
Пьянит – и выдумала же Алина такое сравнение. То-то она себя вела, как самая настоящая алкоголичка, тоскующая по любимой выпивке.
Чертов виски. Ненавижу виски!
Злая на весь свет, я забежала в круглосуточный супермаркет около дома и купила себе пару шоколадок. Говорят, что шоколад повышает настроение и улучшает самочувствие. Не знаю, так ли это, но шоколад нравится мне за вкус и за то, что забавно плавится на пальцах.
С шоколадками в сумке я и попала домой. А там меня ждал сюрприз – двери мне открыл не кто иной, как брат. Это, а также громкий старый русский рок, разливающийся по всему дому, вызвали у меня кое-какие подозрения.
– Ты почему не за компьютером? – спросила я Эдгара вместо того, чтобы поздороваться.
– Занят, – скорбно проговорил он, и это «занят» звучало в его устах как «трагически погиб».
– Кем? – полюбопытствовала я. В нашем доме целых три компа: наш с Нелькой, самый старый, конечно же, Эдгаров, навороченный и крутой, и Лешин – модный тоненький ноутбук. Томас технику терпеть не может.
– Лично мой – двумя волосатыми орками, – сообщил брат все так же печально. Как будто бы говорил о захвате родного замка.
– Кем-кем? – не поняла я, но старший брат только махнул рукой и ушел почему-то в ванну, заодно прихватив мои шоколадки. Через секунду, поняв, что пришел не туда, поплелся в комнату Томаса. Там он, что ли, собрался чай пить?
Я, пожав плечами, направила стопы в свою комнату, чтобы переодеться, и была неприятно поражена, увидев в комнате вместо Нельки дядю Борю и Славона, умудрившихся вдвоем поместиться на одном стуле за компьютерным столом. Дядя Боря, не отрывая взгляда от монитора, по которому передвигался человечек в военной экипировке, с автоматом в руках, яростно щелкал по мышке и клавиатуре. Человечек ловко передвигался в каком-то темном бараке и изредка перестреливался с врагами.
– Давай, давай его! – подзадоривал его Славон, ерзающий рядом. – Мочи его! Слева давай, слева! А теперь справа! Там вражина сидит! Вашу кашу, стреляй!
– Да вижу я, вижу, не лезь ты под руку, – отозвался напряженным голосом дядя Боря и заметил меня. – Ой, Катька, привет, а мы тут рубимся в «Контру». Хочешь с нами?
– Нет, – отказалась я вежливо, – спасибо я не хочу. И не умею.
– Вот и я не умел, – весело отозвался папин друг, – всего четыре часа – и смотри, как я их делаю!
– Смотри, смотри, впереди, за забором! – заорал Славон. И оба мужчины с головой окунулись в атмосферу популярной стрелялки.
Мне оставалось только развести руками и уйти переодеваться в ванную комнату.
Как оказалось, к Томасу заявился сегодня добрый десяток гостей – самых лучших его друзей из многочисленной армии приятелей и поклонников. Кто-то из них притащил с собой два ноутбука и нетбук, подключенных к Интернету. Этот же добрый человек предложил остальным поразвлечься, поиграв в известный «Контр Страйк» по сети. Все, кроме Томаса и писателя Краба, тут же согласились и оккупировали имеющиеся в доме электронные машины. Даже не знаю, каким волшебным образом они, выманив из-за компа Эдгара, заполучили в пользование его компьютер. А теперь, разбившись на пять команд, играли в разных комнатах, в том числе и в комнате временно отсутствующего Леши и на кухне. Томас ходил туда-сюда и со скорбным видом вещал о двустороннем вреде компьютеров на тела и умы игроков.
– У тебя же сын двадцать часов в день сидит за компом, – возразили ему в ответ на очередную гневную нотацию, посвященную вреду электронных излучений на организм.
– Мой сын – гений, – заявил папа. – Ему нужен компьютер, как воздух. Или как тебе алкоголь, – обратился он к бородатому другу-рокеру, азартно пыхтящему над монитором.
– Ты, балда от авангарда, – хмуро отозвался он, проигрывая в это время дяде Боре, – утихни. Или повозюкой кисточкой.
– Возюкают пятой точкой по унитазу. А я пишу и создаю, – отозвался он и, задрав голову кверху, ушел.
Томас окончательно разобиделся и около двух часов промывал мозги своим детям: мне, Нельке и Эдгару. Сестрица в конце концов сбежала в гости к подружке с ночевкой, брат уснул, а я пала единственной жертвой разговорчивого родственника.
– Эти люди – как обезьяны, – вещал он мне, имя в виду гостей, – они затворники чужих интересов – они уткнулись в электронные рыла-воронки и отупели. Принесли свое здравомыслие в жертву бездушной электронике. Хм, а неплохая идейка, – сам себе пробормотал он, – большое полотно с рванными краями… четыре ряда столов со свиньями с несуразно огромными головами и черными пяточками… около каждой свиньи – роботы с человеческими глазами, опутанные проводами, тянущимися к свинкам…
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |