– Где моя девочка Катя? Катя Радова. Она ведь у тебя, так?
Максим сплюнул кровь в сторону и с непониманием уставился на парня. Как будто бы другой человек говорит, подумал он тогда.
– Ты совсем Nзапрещено цензуройN? Я один в квартире! Какая Катя? Спятил? – прошипел он.
Кей встал и, не думая разуваться, обошел всю квартиру фотографа. Естественно, Кати он не нашел. Зато от злости грохнул одну из камер, когда искал девушку.
– Убирайся, – велел ему вставший Максим. Драку он решил не устраивать. Все-таки был довольно миролюбивым, да и с Кеем связываться не хотелось. – Давай, дверь там.
– Конечно, сейчас, – подозрительно согласно кивнул фронтмен «На краю». В руках у него были фото с Катей, сделанные на вечере. – Прости за беспокойство. А это, – он помахал снимками, – я забираю себе. О’кей? Да, и не снимай больше мою малышку без моего согласия.
– Верни фотографии, – сказал ему брюнет, не понимая, что с Кеем: то ли так зол, то ли реально под наркотой. – Какого ты вообще сюда заявился?
Кей, с чьих мокрых волос все еще стекали капли воды – ночью была сильная гроза, улыбнулся:
– Она была с тобой сегодня. Я знаю. Когда ты ее видел?
– Черт возьми! – заорал Макс, все еще чувствуя вкус крови во рту. – Ты дурак? Я твою Катю вообще не видел!
Он хотел, чтобы Кей начал кричать на него или бы вновь полез в драку, и тогда бы разозленный в конец Макс ударил бы его в ответ, сильно бы ударил, но музыкант сам у себя задумчиво спросил:
– Да? И где она тогда?
После чего вышел вместе с фото, не прощаясь.Максим только выругался ему вслед. Он не понял, что это сейчас было.
Это все Макс рассказывал мне уже в «Калифорнии». Он привел меня в бар, заказал что-то, к чему я даже не притронулась – не потому, что я не хотела из принципа, а потому, что волновалась: получиться ли у меня мой маленький и не слишком коварный план или нет?
– Он ненормальный, – покачала я головой, выслушав этот бред.
– Катя, он конкретно чокнутый. Чокнутый сильный псих! Да, он талантливый, но у него голова вывернута мозгами наружу, – рассерженно продолжал Максим. – Не общайся с ним.
– А я и не общаюсь.
– Что случилось? Он тебя обидел? – поинтересовался фотограф.
– Да, он меня обидел примерно так же, как и ты меня, только с силой в пару сотен раз большей, – рассмеялась я, а он смутился.
Мы перевели разговор на другую тему, связанную с общими воспоминаниями, естественно положительными. Парень говорил, изредка касаясь своих чуть волнистых волос пальцами, а я слушала, вернее, делала вид, что слушаю.
– Кать, ты меня слышишь? – спросил Макс, рассказывающий что-то.
– А? Да, конечно, – кивнула я, не отрывая взгляда от окна во всю стену, через которое отлично была видна дорога.
Он окинул меня беспокойным взглядом. Нет, он все-таки так изменился! Где мой одноклассник, с которым я могла трепаться часами о всяких пустяках? Что это за взрослый незнакомый мне парень? Зачем я сижу с ним в полутемном помещении? Ах да, мне просто надо не пропустить синее авто Кея или выйти на улицу ровно в четыре, чтобы горе-кукловод с платиновыми волосами увидел меня.
– Скажи честно, тебе было сильно больно из-за моего тупого поступка?
– Ну так, порядочно. – Не видела смысла отпираться я. А Макс, крепко сжав стакан с коктейлем и глядя в стол, принялся говорить о том, что он не хотел, чтобы так вышло.
Зачем он все время оправдывается? Что ему нужно? Мое прощение? Так я не священник. К тому же сейчас он для меня – глубокое прошлое, и остался далеко позади.
Макс говорил, а я только кивала ему, вновь и вновь вспоминая Антона под дождем и кусая губы.
Ненавижу его!
– Слушай, – перебила я бывшего парня, тихо и задумчиво рассказывающего теперь о том, что он реально был влюблен в двух девочек и как последний слабак не мог решить выбрать одну. – Максим, мне нужно на улицу.
Мои слова его явно огорошили, но без пяти минут четыре мы выходили из «Калифорнии». Остановились около припаркованных у обочины автомобилей. Вышли мы очень вовремя, потому что как раз по дороге, мимо нас поехала знакомая мне синяя машина с тонированными окнами, в которой находился Кей.
– Обними меня, – улыбнулась я, как робот, брюнету и подошла к нему близко-близко.
– Что сделать? – не поверил он.
– Обними меня. Пожалуйста.
– Хорошо, – не растерялся он и обнял: одной рукой за талию, второй – за плечи. Его руки были чужими, холодными и неприятными. Я обнимала статую.
Вот это задница! А если всю жизнь теперь будет так? Со всеми мужчинами? И целовать ты захочешь только этого угря Кея?
По-хорошему, мне нужно было бы поцеловаться с Максом, чтобы вконец обозлить Кея, но я не смогла этого сделать. Только, положив руку на широкое плечо темноволосого фотографа, следила за тем, как синяя машина Антона останавливается у самого входа в здание, где находилась студия, и он медленно выходит из нее, глядя в нашу сторону.
Боже, спасибо, что он нас увидел!!
Я отстранилась от Макса, порядком удивленного моим поведением, и сказала скороговоркой:
– Где твоя машина? Поехали! Теперь поехали.
– Что, куда? Катя, да что ты делаешь? – свел он брови к переносице.
– Потом объясню. Просто поехали! Быстрее. – Я видела, как Кей быстрым шагом идет, почти бежит, в нашу сторону. Выражение его глаз оставалось для меня загадкой – на нем вновь были солнцезащитные очки. А Максим не замечал музыканта, умудрившегося врезать ему сегодня ранним утром.
– Ну же!
Фотограф, пожав плечами, нажал на кнопку пульта сигнализации и открыл ближайшую машину, черный длинный «Ниссан». Вежливо распахнул передо мной дверь и уселся за руль.
Проклятый Кей был совсем близко. У меня испуганно застучало сердце, и в пустыне поднялась песчаная буря. Он совсем рядом.
Макс завел машину и оглянулся назад, чтобы выехать на дорогу.
– Катя, твои поступки слегка странноватые.
– Прости, – отозвалась я, наблюдая за Антоном. Он был в паре шагов от нас. И я чувствовала себя зайцем, за которым гонится тигр.
Но Максим успел отъехать прежде, чем мой личный демон смог нас нагнать. Я рассмеялась, но в моем смехе не было веселья, только хорошо заглушенная боль.
Хватит жаловаться!! Включи лучше телефон, он стопудово начнет сейчас звонить тебе. Послушаем, как он орет?
Я видела, как Кей резко снял с лица черные очки и явно хотел разбить их, кинув об асфальт, но он сдержал себя и не сделал этого. Он вернулся назад и стал подниматься по ступенькам к зданию студии, а его окружили фанаты творчества группы «На краю».
О, да, я убежала от тебя, мой уродский тигр. Или, как там тебя называла Алина, Дракон.
– Куда теперь, Катя? – спросил Максим, с удивлением и тревогой поглядывая на меня.
– Сейчас подумаю.
Кей, скорее всего, вынужден будет встретиться с продюсером, а потом захочет выяснить у Максима, с ним ли я, – в этом почему-то я очень уверена. Значит, можно ехать домой… Просто домой. Я устала.
Я попросила парня высадить меня через пару остановок, что он послушно и сделал, вышла из машины и, улыбнувшись, попрощалась с Максом. По ходу, он был в легком шоке от моего поведения.
– Катя! – крикнул он в открытое окошко, медленно едя рядом. – Почему ты так странно себя ведешь? Что ты делаешь? Ты решила так… – он замолчал, – решила меня так повыводить? Что ты доказываешь?
– Ничего, – отозвалась я, чувствуя, как удовлетворение от того, что я немного насолила Кею, уменьшается, – совсем ничего.
Надо же, когда я решила чуть-чуть отомстить Максу, то Кей подумал, что я хочу задеть его. А когда я решила позлить Кея, Максим воспринял это на свой счет. Все забавно переплелось…
– Ничего? – удивился парень. – Пусть это будет нечего. Я понимаю твои чувства.
Не понимаешь.
– Если меня будет искать Кей… кто-нибудь, скажи, что я в… библиотеке. Хорошо? – улыбнулась я Максу.
– Хорошо. Он должен тебя искать? Ну-у-у, пусть так. А ты и правда изменилась, – сказал фотограф, разглядывая меня, – пообещай мне сет? Твои фото будут отменными.
– Ага, хорошо, – рассеянно согласилась я.
– Точно?
– Точно, Максим.
На этом мы и расстались. И опять в голову полезли образы Кея-Антона.
Как же все надоело. Я хочу веселиться, а не становиться еще унылее, чем была!
Да, мне все надоело. Я приеду домой и вновь пойду спать, и мне безразлично, что сейчас еще день. Увы, уснуть я не смогла. Просто ворочалась в кровати со слезами на глазах, а потом не выдержала и включила мобильник. Тут же пришли старые, вчерашние сообщения от Антона, где он писал, что ждет меня и любит, и его сегодняшнее, в котором он ничего не сказал про вчерашнее сорвавшееся свидание и про то, что он ждал меня до раннего утра. Зато он отчего-то упорно звал меня прийти сегодня в восемь часов в кафе-пиццерию, где мы были с ним впервые.
Он все еще хочет встреч? Ну, он их не получит.
Аминь.
Я уже хотела отключить телефон вновь, но не успела, пришло и второе послание, где этот наглец вновь очень уж просил меня прийти туда.
«Я не могу дозвониться до тебя. Что случилось? Я приезжал к тебе, но тебя не было. Катя, где ты и с кем ты? Я буду ждать тебя сегодня до тех пор, пока ты не придешь ко мне», – писал Кейтон. Что ему надо? А вдруг – сердце при этом забилось чаще – он расскажет мне правду про свое странное раздвоение личности? Ах, к черту все. Я все же вновь выключила мобильный телефон. Я никогда никуда с ним не пойду.
Я с тоской посмотрела на подаренную им цветочную композицию, которая, к удивлению, еще не завяла. Почему ты такой, Кейтон?
Это же я спрашивала сама у себя, когда выкидывала ее в мусорное ведро.
Брат, вышедший за обедом, сообщил, что приходил Антон, пока меня не было дома (вот же я порадовалась!), и спросил даже, все ли у меня с Тропининым нормально.
– Все нормально, а что? – соврала я.
– Он был словно замученный орками, – ответил Эд и ушел.
А потом я все же заснула. И буквально через минут двадцать-тридцать меня разбудил другой телефонный звонок – нервный и протяжный. Сначала я думала, что это мой сотовый, но нет, это оказался домашний – мобильник я ведь выключила. И никто не мог взять трубку, кроме меня. Так как Томаса и Леши до сих пор не было дома, как, впрочем, и Нелли, а брат опять погрузился в свой виртуальный мирок, мне пришлось вставать с уютной постели и бежать в коридор.
– Да? – схватила я трубку, прервав очередной требовательный писк телефона. Чуня смотрел на меня своими большими красными глазами несколько опечаленно. Я помахала ему рукой.
– Привет, малышка, – в трубке раздался насмешливый голос Кея! Услышав его, я вздрогнула и едва не выронила трубку. Судорожно вздохнула. Зачем он звонит мне на домашний телефон? Что ему надо от меня? О господи, я до сих пор подсознательно не различаю Кея и Антона.
Потому что я одинаково сильно ненавижу их обоих.
– Малышка? Ты глухая? – в своей обычной манере спросил он.
– Что? Что тебе? – Во рту у меня моментально пересохло.
– Сегодня. Ты и я. В восемь вечера. Ресторан «Солнечная гладь», – раздельно произнес он.
– И что? – спросила я, прислонившись к стене.
– Чтобы ты была там. Ясно? – тоном, не допускающим возражения, спросил солист «На краю».
– А больше ты ничего не хочешь? А на древнегреческом тебе не заговорить? А президентом Земли не стать? – протараторила я эти слова скорее от смущения, перемешанного со злобой, чем от желания подразнить парня.
– Киса, у тебя не получится язвить. – Его усмешка подействовала мне на нервы, как оголенный провод. Да как он смеет!
– Да какая тебе разница, получится или нет, – зло проговорила я. – Не звони мне, я не хочу с тобой разговаривать. Отвали от меня, слышишь?
– Детка, как много слов, – притворно вздохнул он. – Ты придешь сегодня в восемь вечера. Я буду ждать тебя.
– Иди ты.
– Я не мог дозвониться до тебя. Считаешь, что у меня есть время на то, чтобы все время набирать твой номерок? И что ты там делала со своим фотографом, а?
– Ничего. Не лезь к Максу. – Я вдруг захотела подразнить парня. – Зачем ты его ударил?
– Мальчик успел пожаловаться? – вздохнул Кей. – Как мило и трогательно. – И без перехода злым голосом добавил: – Зачем встречаешься с ним?
– Хочу и встречаюсь!!
– Он тебе не нужен. Я это чувствую. И больше чтобы я тебя рядом с ним не видел, поняла? – В его голосе послышались властные нотки.
– Иди ты.
– Приезжай в восемнадцать ноль-ноль ко мне, не забудь.
– Но…
– Без «но», малышка. – Его голос стал мягким и вкрадчивым. – Послушай, не перебивай. Девочка моя, я так сильно без тебя скучаю. Ты же знаешь, я люблю тебя. Ты довольна, да, что я произнес это вновь? Ты ведь хочешь видеть меня? Подаришь мне сегодня свой поцелуй? Я так давно хотел прикоснуться к твоим губам, а ты всегда меня обламывала. Знаешь, чего мне стоило сдерживаться, чтобы не сделать этого силой? Приезжай, Катя. Я сделаю тебя самой счастливой – обещаю. И обещаю тебе не только поцелуи.
От его тона, от его слов, от его обещаний у меня сбилось дыхание – он лис, самый настоящий мерзкий лис, который не знает, что курятник поставили на сигнализацию! Кей, Антон, кто ты на самом деле, сволочь?
– Хочу обнять тебя, детка, – не успокаивался он, – крепко-крепко, и прижать к себе. Я хочу, чтобы ты была моя. Хочу тебя.
– Слушай, пригласи Алину, – слабым голосом сказала я, проклиная тот день, когда мы встретились.
– Она – отработанный материал, – равнодушно произнес он.
– Какое славное отношение к девушкам! А я – недоработанный? – не выдержала я и закричала: – Вы все такие мерзкие, парни! Особенно ты, зазнайка.
Огонь во мне стал еще больше. Еще холоднее.
– Я знаю, – вдруг тихо произнес Кей, – ты меня любишь.
– Что? Что ты несешь?
– Я хочу, чтобы ты сделала правильный выбор, Катя. – В его голосе вновь появились нотки, которые могли быть только у Антона. Он что, в двух ипостасях живет? И каков этот козел настоящий? Или он настолько погряз во лжи, что и сам не знает ответа на этот вопрос?
– Я люблю тебя и буду скучать по тебе. – Опять эти тихие и нежные интонации. Как он смеет быть таким… ласковым, когда находится в образе Кея?
Как он смеет меня морально травмировать, жестокая скотина?
– Слушай, оставь меня в покое. И никогда не звони и не пиши.
– Не могу, – вновь весело откликнулся он. – Пока, малышка. Буду ждать тебя сегодня. И включи мобилу, до тебя не дозвониться. Получше оденься, не позорь меня в ресторане. Это дорогое место.
С этим напутствием солист «На краю» повесил трубку. Задумчивая и бледная, как привидение, я ушла в комнату. Зачем ты продолжаешь со мной играть? Тебе приносит это болезненное удовлетворение?
Мразь!
Я с силой кинула подушку о стену, а потом еще раз, и еще раз, и еще. Закусив губу, села на кровать и подтянула колени к груди. Сама себя ударила, чтобы опять позорно не разреветься. Помогло.
Занятно. Почему он приглашает меня на встречу в то же время и в тот же день, что и Антон, – вернее, тоже он, только в образе моего одногруппника? Он с ума сошел? Окончательно рехнулся? Спятил на почве популярности? Ревнует сам к себе?
Дятлы выклевали ему последний мозг. Теперь в черепе Кейтона большая дыра, он может петь прямо оттуда.
Нет же!
Вовсе нет!
Я знаю ответ.
Оу, от тебя слышать, что ты что-либо знаешь, просто-таки невероятно.
Кретинка, это и есть последняя проверка. Он хочет знать, кого я, в конце концов, выберу: Кея или Антона. Вот о чем говорил Арин.
Твою мать, Антон Кей Тропинин, твою же мать! Ты ненормальный, и я ненавижу тебя за это! Ты ненормальный! И поэтому я без ума от тебя. Но это не помешает мне отомстить тебе, мой малыш. Видишь, я учусь у тебя словечкам…
Так его, заразу, так! Я буду плясать дикое танго на костях твоей загнувшейся гордости.
Алина хотела, чтобы в этой ситуации я выбрала Кея. Погналась бы за звездным мальчиком, проигнорив обычного. Тогда бы у нее появился хороший шанс самой быть с тем, кого она пару лет назад слегка предала. И Арин это знал с самого начала. И все знали. И только Фил помог мне.
Спасибо тебе, мальчик-мишка, я никогда не забуду этого.
Я посидела пару минут в раздумьях. Потом опять включила телефон. Нинка прислала-таки сообщение с мобилы Келлы, что приедет сегодня, и это обрадовало меня. Приезжай, подруга, и ты узнаешь такое, что заставит и тебя тоже биться в припадке злобы. Нин, все они – подлецы, и твое синеволосое рыло, которое ты все никак не можешь назвать любимым, – тоже.
Подумав еще немного, я храбро набрала номер Арина, чтобы во второй раз удивить его.
– Кэт? – сразу же спросил он хриплым, чуть сонным голосом.
– Да, это я.
– Кто это? – услышала я на фоне очень тяжелой, агрессивно гремящей музыки тоненький женский голос. А этот мальчик тоже не может долго обходиться без женского внимания. С кем-то веселится. Интересно, каких девушек он предпочитает?
А тебе какая разница? Все равно он моральный урод.
Или хороший брат.
– Привет, – смущенно поздоровалась я с ним. Пусть думает, что я до сих пор ничего не знаю. Интересно, а он видел, что сделал Эдгар на сайте его группы? Оказывается, видел.
– Ты думаешь, это было смешно? – В его голосе не было угрозы, только лишь дикая усталость.
– Что? – не поняла сначала я.
– Сайт, – сказал длинноволосый музыкант всего лишь одно слово.
– А-а-а. Это не я. Это мой брат, – равнодушно отозвалась я, корябая ногтем старую наклейку на шкафу. С нее на меня смотрела тройка красивых парней-азиатов, похожих на утонченных девушек, – эту японскую группу Нелли обожала уже второй год.
– Брат? – переспросил Арин.– Брат. У меня есть старший брат Эдгар. Он компьютерный гений. – Я совсем чуть-чуть преувеличила.
– Передай ему, что это было не смешно, – безэмоционально ответил бас-гитарист «На краю».
– Это было смешно, – не согласилась я.
– Кэт, перестань. Для тебя это игрушки. Для меня – уже нет.
– Волчоно-о-ок, ну кто там? – Тоненький голос раздался близко к трубке.
– Подожди, – велел ей молодой человек. – Кэт, не трогайте мою сестру больше. Она не желает тебе зла.
– Желает, – не согласилась я. Интересно, с кем он?
– Тогда зла тебе не желаю я, – вздохнул он. – Ты нравишься мне.
– Что? – не поняла я. Разговор заходил совсем не в ту степь.
– Я говорил, что ты необычная девочка? Ты – идеальная роль для музы. Милая улыбчивая помощница.
Я сердито посмотрела на телефон. Он что, с ума сошел?!
Может, и с ним дятлы постарались?
– Тише, не кричи – я знаю, ты хочешь кричать на меня, – продолжал он задумчиво, не стесняясь говорить таких слов при другой девушке – а она обиженно молчала. – Я не имею на тебя никаких видов, Кэт. Ты – не моя. Но я хочу сказать тебе, что ты слишком хороша для Кея.
– А не ты ли просил выбрать именно его, а не его брата Антона? – спросила я, и в моем голосе появилось презрение. Арин почему-то замолчал. Странный он, непонятный и странный. Может быть, его гложет чувство неловкости передо мной, «идеальной музой»? Чувство ответственности перед сестрой победило.
– Я, – наконец ответил он. – Выбери Кея, Кэт. Антон – еще хуже, поверь. – Он опять лжет мне, и я не думаю, что его по-аристократически бледное лицо покраснело от вранья. И вообще, это я звоню Иуде, чтобы узнать номер телефона Алины, а не он мне, чтобы читать лекцию.
– Я и так это сделала. Арин, я хотела попросить у тебя номер телефона Алины, – озвучила я наконец свою просьбу.
– Зачем?
– Хочу сказать ей кое-что лично. Это насчет нашего соглашения. По-моему, Кей и Антон, – мой голос дрогнул, – они решили назначить мне свидания в одно и то же время.
– Вот как. Хорошо, – тут же продиктовал Арин номер сестры, а затем быстро со мной распрощался. Девушка с тоненьким голосом обрадовалась и игриво позвала Арина. Напоследок все же произнес: – Если что, Кэт, позвони мне. Если тебе будет грустно.
– Конечно, – я все же добавила, – Волчонок.
– Услышала?
Ну не придумала же!
– Да.
– Если тебе будет плохо, позвонишь? – видимо, у него проснулась совесть. Арин ведь прекрасно понимал, что, если я выберу Кея, останусь ни с чем.
– Позвоню. Кстати, ты ведь сейчас с девчонкой? А как же твоя любимая? – Я не удержалась от этого вопроса. Хотелось чуть-чуть сделать бас-гитаристу больно.
Он рассмеялся:
– Я потом расскажу тебе о соотношении «хочу и могу». До свидания, Кэт.
– Прощай.
– Звони. Особенно если будет грустно.
Если мне будет грустно, я позвоню своему личному психологу.
Ах да, у меня его еще нет. Тогда я лучше поговорю с кем-нибудь другим. А если никто не захочет меня выслушать, я пойду беседовать с мостом или с самым высоким зданием в городе. Впрочем, мой дом тоже для таких бесед достаточно высок.
Кретин. Взять бы тебя за твои длинные гладкие волосы и, обрезав их, сплести из них удавку.
Другой обладательнице длинных красивых волос я звонить не стала – написала смс, без приветствия и прощания.
«Это Катя. Сегодня Антон и Кей позвали меня на свидание в одно и то же время. Это, я так понимаю, и есть выбор? Если тебе нужен Антон – приходи сегодня в 8 часов в пиццерию «Гранд пицца», недалеко от нашего университета. Знаешь, где это? Он будет там. А я выбираю Кея».
Ответ от нее пришел только через час, разбудив меня, в который раз заснувшую тревожным сном.
«Знаю, где это. Отличный выбор, малышка Катя, ты не пожалеешь. Я у тебя в долгу. Пользуйся Кеем аккуратнее», – так и сквозило ехидством и уверенностью сообщение. Лескова считала, что смогла провести выпускницу факультета Доверчивых международной Академии дурочек Радову Катрину Томасовну.
«Он просил выглядеть на все сто, не подведи меня», – умудрилась я написать ей, вне себя от раздражения. Вообще-то это Кей говорил, но…
«В отличие от тебя я всегда выгляжу на пять с плюсом!»
Что за дрянная девчонка! Не могла спасибо сказать, я ведь как бы помогаю ей.
Вот именно, что как бы. И это забавно! Они все сами останутся с носом!
Я отложила телефон в сторону. Почему брюнетка поверила мне так легко? Она что-то задумала или все значительно проще: она считает, что я слишком доверчивая и добрая?
Ну, вот и все… Я договорилась, и теперь Кейтон встретится с Алиной. Я уверена – он будет в пиццерии, в образе Антона. Почему? Потому что он сказал, что останется со мной, если я выберу не звездного мальчика, а необщительного одногруппника, а значит, если я выберу Кея и приеду в ресторан, то никого там не встречу – при всех своих достоинствах солист «На краю» еще не научился размножаться почкованием.Она поедет к нему. А как же мне забыть Кейтона, эту скотину? Как?
«Ты мне должна, – напечатала я, – отдай часть долга. Пришли мне фото, где есть ты и Антон, вместе, счастливые».
«Ты что, мазохистка? Зачем тебе это? Или ты извращенка? Ладно, я пришлю. Дай мне электронную почту, и я отправлю тебе пару фото», – сегодня Алина была явно великодушной. Через час я рассматривала цифровые изображения, отснятые пару лет назад. Она постаралась – их было довольно много. Наверное, хотела показать свою превосходство: «Гляди, Катенька, как мы были счастливы с Антоном, какое у нас богатое прошлое, такое, которое трудно забыть, смотри, какие мы красивые и счастливые. Мы так долго были вместе, что, если он не вернется ко мне вновь, это будет преступлением против наших чувств».
Я мысленно соглашалась с ней, героически рассматривая Алину и Кейтона, которого тогда еще звали просто Антоном.
И из всех присланных ею снимков я выбрала неожиданно для себя три фотографии: самые живые. Их же и распечатала на цветном принтере, выгнав брата на пару минут из комнаты.
Им по шестнадцать-семнадцать. Подростки. Весна.
Явно не видят, что их снимают на камеру. Сидят в обнимку в темном парке, явно с какой-то подростковой компанией, и их счастливые лица освещает яркая вспышка. Антон сидит в капюшоне неформальной куртки и явно заразительно смеется, глядя куда-то влево. Алина, тогда еще с длинным каре темно-бордового цвета, положив голову к нему на плечо, указывает в ту же сторону рукой. У него во взгляде есть еще что-то детское, даже немного наивное и очень счастливое. У нее, как ни странно, – тоже.
Им лет по восемнадцать-девятнадцать, почти взрослые. Лето.
Загорают на пляже, под солнцем, на золотом песке, около голубого моря: она – в оранжевом открытом купальнике, и он – в темно-зеленых шортах. У Антона волос уже чуть ниже линии губ, и плечи явно шире, чем на прежнем фото, и сам он крепче. У Алины волосы длиннее, забраны в высокий шоколадного цвета хвост. Он сидит, вытянув вперед ноги, рядом с то ли уже полуразрушенным, то ли еще недостроенным высоким песочным замком, а она беззаботно лежит на животе рядом, болтая в воздухе ногами, и дразняще, с игривой улыбкой смотрит на молодого человека. В его же улыбке и его взгляде – обожание и нежность.
Им по двадцать или чуть больше. Еще взрослее. Осень.
Сидят за столиком в каком-то кафе или ресторанчике, на столике стоит рубиновая бутылка вина и скромный, но очаровательный букет. Вывески вокруг то ли на испанском, то ли на итальянском языке. На заднем плане – много людей, спешащих, улыбающихся, с фотоаппаратами.
Он в водолазке цвета мокрого асфальта, русые прямые волосы намного длинней, чем у Кея в наши дни, – они достают плеч, и оттенок у них чудесный – пепельный. У нее прическа уже такая же, как сейчас, и черные волосы оттеняет белоснежное романтичное платье. Алина, задумчиво глядя на парня, сидит у него на коленях, обвив руку вокруг его шеи, а Антон, собственническим жестом обнимавший ее и отчего-то похожий на аристократа, смотрит на любимую без улыбки, но с нежностью или привязанностью.
Это фото я увидела еще в самом начале. И первая мысль была такой: «Вот какие натурального цвета волосы у Антона. Ему идут длинные волосы и этот цвет». Вторая, по традиции, посвящалась ненависти к нему и обещаниям поиграть Кею на нервах. Третья была горькая-горькая. Как будто я смотрела на фото и прощалась с парнем-придурком-на-чьем-плече-комфортно.Зачем я это делаю, смотрю на них? Ответ прост. Чем больше я буду глядеть на распечатанные фото, тем больше мне будет больнее и тем больше я буду ненавидеть Кейтона, а не любить. Кто-то когда-то говорил, что через боль очищаются. Я попробую это сделать. Потому что чувствовать к нему что-то хорошее я не собираюсь!!
«Правда, мы смотримся с ним ярко?» —написала Алина.
«Да, подходите друг другу».
«Я стараюсь быть на уровне. Ты тоже старайся рядом с Кеем».
Но я больше ничего ей не отвечала. Госпожа Лескова, ты ведь все знаешь, но продолжаешь глумиться или ты так слегка сочувствуешь сопернице?
Интересно, а для беловолосой скотины будет сюрпризом то, что вместо меня туда явится Алиночка при полном параде?
А ты хочешь это знать? Съезди туда и посмотри.
Съездить? Но Кейтон узнает меня.
Значит, тебе надо добраться туда раньше его. Переоденься во что-нибудь. Или стой на улице – заглядывая в окно. Тебе не интересно, что там будет?
Очень интересно. Страшно и интересно одновременно. Я хочу видеть ошарашенное лицо блондина, я хочу слышать, что он скажет Алине, уверенной в своей победе, я хочу сделать ему больно. Да, пожалуй, после того, как он поймет, что я не пришла, а отправила Алину, я напишу ему что-то вроде: «Эй, я обманула тебя. Ты не нужен мне». Пусть мучается. Только… будет ли он мучиться?
А я буду мучиться?
Ну твою же мать – сколько раз я говорила, что не хочу страдать! Сколько раз мне еще надо сказать, что я хочу жить нормально!! Катя, ты тупая идиотка, почему ты не можешь жить спокойно? Тебе что необходимо, чтобы тебя окружали дятлы, целенаправленно долбящие тебе мозг? Езжай давай, посмотри, что там будет.
Ага.
Эта идея настолько захватила меня, что я действительно решилась поехать в пиццерию. Он звал меня в восемь часов? Приеду намного раньше. Я собиралась туда, маскируясь, как завзятый шпион: позаимствовала у сестры кепку и солнечные черные очки. У нее же я взяла широкую клетчатую рубашку с капюшоном и рюкзак, полностью увешанный аниме-значками.
– Тебе зачем, Катька? – большими глазами наблюдала за моими сборами младшая сестра. – Отдай!
– Мне нужно для конспирации, – не согласилась я расстаться с рюкзаком.
– Для какой такой конспирации? – вытаращилась на меня Нелька. – Ты бака что ли?
– Сама ты бака, – угрюмо уставилась я на нее, зная, что «бака» переводится с японского как дурак или дурочка. – Дай мне на время. Верну ведь.
– Тогда арендуй, – нахально заявила эта девчонка. – Час – сто рублей.
Я злобно взглянула на девочку. Та сразу же почему-то перестала выделываться и буркнула:
– Бери, чего мне? Мне не жалко.
Я кивнула и вытащила на свет божий темно-фиолетовые джинсы с карманами.
– Странная ты, оне-тян – сказала Нелли мне уже тогда, когда я сосредоточенно завязывала шнурки на чужих кроссовках.
– Не странная. Просто не хочу, чтобы меня узнали, – отвечала я.
– Да? А хочешь, я тебе усы накладные дам? Парнем будешь, – сказала сестра, думающая, что ее шутки – верх остроумия.
– Нет, спасибо тебе большое. Парень из меня не получиться, я, знаешь ли, бандажом не пользовалась. Меня в этой одежде не слишком легко узнать? – поинтересовалась я.
Сестренка оглядела меня довольно скептически.
– Кому надо, тот узнает. А если не приглядываться, то маскировка сойдет. Катька, а куда ты? Следишь за кем-то? – Врожденное любопытство родственницы было всегда при ней.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |