Они выбрали угловую комнату на первом этаже: решетки на окнах; несколько проржавевших кроватей, шкаф. Кто тут жил? В последний год уж точно никто.
Меня переложили на кровать, застеленную солдатским спальником. Военные сновали по дому, выполняя приказ командира – проверить все комнаты, подсобные помещения, чердак... Подвал, могла бы сказать я, но меня это не касалось.
Тот, кого называли Доком, стоял надо мной и все насвистывал. Здесь, в углу, в полумраке комнаты, стало легче. Я лежала на боку, осторожно, сквозь ресницы глядя на него.
– Что, подруга, хреново тебе? – спросил он весело. Я промолчала. – Есть-то хочешь?
Пустой мешочек желудка свело судорогой. Я прерывисто вздохнула. Получился всхлип. Док понял.
– Хочешь... Ну, чем тебя попотчевать?
Он вывалил на кровать целый мешок армейского рациона. Сетка была продавлена, и даже при моем невеликом сейчас весе продукты съехали мне под живот. Солдат бесцеремонно выгреб их из-под меня. Сел на стул напротив. Поднимая к глазам по очереди, бормотал: «Нет, не годится, нет, фигня... это жрите сами... этот сухой... ага, может подойти». Словно не доверяя этикетке, понюхал туб, выдавил немного на язык. Скривился:
– Гадость какая! Тебе понравится.
Медленно протянул туб мне – точно опасался, что я цапну его за пальцы. Я тоже принюхалась. Пахло молоком. Кислым молоком... сыр? И еще немного металлом – Док долго сжимал в руках автомат... и влажной человеческой кожей... теплой. Живой.
– Ням-ням, – подсказал наблюдавший за мной Док. Я неловко, осторожно, стараясь не коснуться его руки, взяла туб. Ела через силу. Док глядел с сомнением, как бы подозревая подвох. Жидкий сыр стал в непривычном желудке комом. Я отдала военному на треть опустошенный туб.
– Ну как тут, Док?
– Слегка жива, – охотно отозвался Док, откинувшись на шаткую спинку стула.
– Говорить сможет?
– Сможет-то сможет, только захочет ли...
Командир постоял, стуча по бедру планшетом карты. Глядел на меня. Рыжеватый крепыш с упрямым лицом.
– Надо, – сказал хмуро. – Надо, чтоб говорила. Вколи ей какое-нибудь укрепляющее, что ли.
Врач смотрел в потолок:
– Лучше бы ее усыпить...
– А?
– Ладно, не заморачивайся. Дай мне списки сотрудников Центра. Может, она вообще не отсюда.
– Ага, выросла в лесу, как гриб...
– Иди погуляй пока, командир, а? Не мешай мне делать мое черное дело.
Док постучал стикером по клавишам лэп-топа. Бормотал:
– Так, что тут у нас? Сетчатку смотреть бесполезно, фото... бессмысленно. Отпечатки пальцев? Дай-ка лапку, будь добренька.
Я молча смотрела, как он прижимает мой палец к проявляющему листу. Лист накладывает на экран лэп-топа. Ворча, вертит его так и этак. Снова начинает насвистывать.
– Вот тут кто у нас, – говорит, разглядывая наложенный отпечаток. – Анжелика... Не повезло тебе, Ангелочек, так что будем знакомы. Я Борис. Доктор в этой команде смертников. Думаю, у нас к тебе будут вопросы... Командир! Где командир?
Командир стоял на краю огромной, поросшей травой и цепкими кустами воронки. Сверялся с картой. Сказал, не оглядываясь:
– Здесь был главный корпус Центра.
– Неплохой котлованчик, – заметил Док благодушно.
– Что тут у них взорвалось? Док, что у них вообще могло взрываться?
Тротил. Под руководством Зимина мы закладывали заряды. В подвале. Под фундамент, призванный устоять при землетрясении в шесть баллов и выбросе магии по шкале тринадцать. Но он не выдержал простых точечных зарядов. А может, нам помогло то, что стремилось из корпуса наружу?..
– Понятия не имею, – так же благодушно объявил Док. – Зато у нас теперь есть тот, кто может это рассказать.
Продолжая сжимать мой локоть, он подтолкнул меня вперед.
– Разрешите представить. Ассистент профессора Зимина Анжелика Климова.
Командира было слегка жаль. Если уж яустала выслушивать его вопросы, то он тем более устал их задавать. Я молчала, глядя ему в лицо. Потом я перестала его слушать, потому что начала слушать тишину. Тени становились длиннее и гуще. Воздух – прохладнее. Скоро выступит роса...
Меня резко встряхнули за плечи:
– Ты меня слышишь? Эй!
Я моргнула и снова уставилась на командира. Он был красным и горячим от злости. Еще с мгновение смотрел мне в глаза, потом плюнул и повернулся к Доку.
– Она хоть вменяема? Она понимает нас?
Док ответил не сразу. Он тоже оглядывался. Сказал рассеянно:
– Да кто ее знает...
– Мне нужны ответы, Борис! Ты слышишь?
– Слышу-слышу. – Тот перестал вертеть головой. – Другими словами, ты приказываешь считать ее не гражданским лицом, а военнопленной?
– Мне нужны ответы, – повторил командир не сразу.
– Будут тебе ответы, – буркнул Док, вставая со склона котлована. – Только завтра. Пока считаем, что у нее шок. От нашего появления. А сейчас – пошли-ка уже в дом. Смеркается.
Я посмотрела на него. Конечно, они должны были уже кое-что видеть...
– Да, подруга, – сказал Док, словно подслушав меня. – Встречали мы ваших тварей. Волосы дыбом! На черта они вообще вам были нужны?
Чисто академический интерес, как любил приговаривать Зимин. Научный.
Солдаты ели, негромко переговариваясь. Меня мутило от запаха пищи, и я отказалась от жидкого сыра. Док философски пожал плечами:
– Дело хозяйское...
Он сидел неподалеку, удобно привалившись к стене. Свет небольших переносных фонарей не раздражал глаз, и я могла рассматривать его. Давненько я никого не разглядывала. Некого было разглядывать. Не могу понять чем, но он отличался от остальных солдат. Может, профессией? Коротко стрижен. Казался высоким – во всяком случае, я все время смотрела на него снизу. Форма такая же, как у всех, а в погонах я не разбираюсь. Лицо бледное. Глаза темные, поблескивающие. Плотно сжатые губы постоянно кривятся в усмешке. Вот и сейчас он быстро взглянул на меня – с усмешкой.
– Что, нравлюсь?
Я машинально качнула головой, прежде чем поняла, что отвечаю.
– Да и ты мне не очень, – сообщил он.
Командир сказал:
– Включайте защитное поле.
Я закрыла глаза. Не было нужды смотреть – я и так видела, чувствовала его. Очень надежная защита... наверное, последняя разработка магов-научников.
Одна беда – ее можно отключить.
Солдаты укладывались. Остался гореть экран мониторов внешнего и внутреннего периметра. И еще светильник рядом с моей кроватью. Док листал найденную в доме книжку, то и дело шумно сдувая пыль со страниц. Фонарь освещал его снизу, превращая лицо в маску монстра из детских комиксов. Док вскинул на меня глаза и поморщился.
– Знаешь что, Ангелочек...
Не договорив, залез в свой мешок. Потянулся и взял меня за запястье.
– Так-то будет лучше...
Щелчок. Я не поняла, что он делает, пока Док не отодвинулся. Металлические наручники приковывали меня к спинке кровати. Я машинально потянула их. Металл брякнул о металл.
– Не советую, – сказал наблюдавший за мной Док. – Там есть кое-какие примеси... ты не сможешь их сломать. Ляг повыше, чтобы руки не затекали. И учти – я плохо сплю ночью. Вернее, практически не сплю.
Я тоже.
Лежавший неподалеку командир смотрел на нас. Сказал негромко:
– Спокойной ночи, Док.
– Тебе того же.
Командир повернулся к нам спиной.
Док шелестел страницами. Я закрыла глаза. Зрение мне сейчас было не нужно. Достаточно слуха и того чувства, которое появилось у меня не так уж давно. Солдаты разбудили тех, внизу. Но еще не до конца. Хотя можно было уже различить их тени и пение. Зачаровывающее пение, которому невозможно противостоять...
Я не поняла, что сама пою, пою с закрытым ртом, пока кто-то не пошлепал меня по губам. Я открыла глаза и посмотрела в озабоченное лицо Дока.
– Не надо, Ангелочек, – сказал он негромко. – Не беспокой их. Дай им поспать.
Я не поняла – кому, но замолчала.
Я проспала весь следующий день – светлое его время. Осталось смутное ощущение, что меня будили, тормошили и пытались чем-то накормить. Проснулась уже поздним вечером, почти ночью – когда все десантники вновь собрались в комнате.
Не все.
– Ого-го! – крикнули откуда-то из коридора. Кричали звучным женским голосом. По пустому дому неожиданно пронеслось эхо. Я села на кровати. Командир оглянулся:
– Кто еще не вернулся?
– Лорка с Семеном.
– Эй, глядите, кого мы нашли! – кричали из коридора.
Десантник распахнул двери, выглянул в темноту.
– Ну, где вы там? Кто с вами? Голос Лоры стал ближе.
– Мы здесь, – сказала она возле самой двери.
– Ну так давайте заходите! – нетерпеливо сказал командир. Я начала машинально качать головой и перехватила быстрый взгляд Дока. Он пружинисто вскочил, окликая командира.
Дальнейшее произошло одновременно. Командир оглянулся, десантник попятился от дверей, и в комнату вошло чудное создание. Девочка лет семи, белокурая, голубоглазая, с нежным беленьким личиком.
Одна из близнецов Вайнеров.
Наступило ошеломленное молчание. Егор уперся руками в колени, склоняясь над ней.
– Откуда ты, прелестное дитя? Лорка, ты где ее нашла?
Задрав голову, девочка улыбалась ему. Я встала с кровати. Ребенок доверчиво протянул большому дяде чумазые ручки. Как тут было не умилиться?
– Егор, – предостерегающе сказал Док, раздвигая столпившихся десантников.
– А? – спросил тот, не оборачиваясь, и наклонился, чтобы подхватить малышку. Улыбка осталась на губах девочки и когда она вцепилась зубами в руку доброго дяденьки.
Вопль изумления, боли и ужаса. Упершись ногой в раму кровати, я рванула на себя наручники. И впервые увидела, как легко, одним движением, можно сломать человеку шею. Док проделал это так же быстро и профессионально, как, наверное, всаживал шприцы пациентам. Но, мертвая или живая, со сломанной шеей или нет, Катя не выпускала свою добычу из зубов. Ошалелый дэс выл: «Уберите ее от меня! Отцепите!» Народ толпился вокруг, пытаясь помочь словом и делом. Все забыли про дверь. А про второго близнеца Вайнеров они и знать не знали. Едва не крича от напряжения, я рванула наручники в последнем усилии...
Я успела. Когда дверь будто взорвалась от летящего внутрь тела, я встретила его. Сшибла на пол, не давая подняться, затанцевала вокруг, раз за разом поднимая и опуская свое оружие...
– Стоп-стоп-стоп! – говорил кто-то, оттаскивая меня. – Все хорошо, все, уже и костей не соберем... Все, хватит!
Я остановилась. Попятилась, волоча за собой вырванную с мясом металлическую спинку кровати – она и была сегодня моим оружием. На месте Курта Вайнера было месиво. И это месиво еще шевелилось.
– Да это же дети... – сказал кто-то. И второй – коротко, нервно хохотнув:
– Ни хрена себе детки!
Часть дэсовского оружия была направлена на черный провал двери, часть – на останки близнецов Вайнеров.
И часть – на меня.
Люди молчали, лишь слышалось неровное дыхание-всхлип порванного Егора. Командир неожиданно шмыгнул носом.
– А где Лорка?
Док посмотрел на меня. Я попятилась и села в угол, загородившись от них от всех своей изгвазданной железякой. Под опущенными веками люди светились красноватыми силуэтами, близнецы – пульсирующей затихающей синью. И было что-то еще... Непонятное. Я открыла глаза.
– Нет больше Лорки, – сказал непонятный Док. – Может, и Семена тоже.
– А с этими-то что делать?
Кто-то из дэсов ткнул носком ботинка искривленное тельце девочки. Рука ее дернулась, и солдат отпрыгнул как ошпаренный. Никто даже не усмехнулся.
– Сжечь, – сказал Док. – Чтобы и костей не осталось. Посмотрим, что найдется в моем волшебном чемоданчике. Не плачь, Егор, сейчас я тобой займусь...
– Вампиры?
– Вампиры, – подтвердил Док. – Профессор Зимин проводил опыты по превращению людей в вампиров, так, Ангелочек?
И не только в вампиров. Я промолчала. Собственно, я только это и делала – молчала. И наблюдала. Командир и Док тихо переговаривались, сидя рядом с моей кроватью. Все остальные спали. Или делали вид. Егор постанывал. Док всадил ему кучу инъекций, но я сомневалась, чтобы у него в чемоданчике было что-то от вампиризма. Лекарства от бешенства тоже не существует, сколько бы вам уколов в живот ни ставили... Так что – милости просим в Кобуци, Егор!
– Да они что... рехнулись здесь? – Голос командира был сдавленным, голос Дока – спокойным и негромким.
– Наука, – сказал он. – Страшное дело. Сначала они творят, что им в голову придет, а потом хватаются за эту самую голову и начинают придумывать этому применение. Так и делаются все важные открытия.
– Но вампиры! На хрена им сдались вампиры? Они что, хотели их в зоопарке показывать? Или снимать в фильмах ужасов?
Док помолчал.
– Не скажи, командир. Практически бессмертное существо – из каких клеток состоит его тело? Почему оно не старится? Что помогает ему становиться невидимым? А если еще вспомнить легенды, что вампиры умеют летать, превращаться в нетопырей...
– Легенды? Сказки!
– Из-за этих сказок мы с тобой здесь и оказались.
– Ни хрена! Просто нашим магам захотелось получить отчет об успехах НИЦЭМа!
– Ну что ты, командир! – сказал Док. – Нас послали для оказания помощи местному населению...
– Да, всего лишь через полгода после того, как перестал существовать Центр экспериментальной магии! – заметил командир ядовито. – Какое местное население? Вот эта, что ли? – мотнул на меня крепким подбородком. – Ты хоть знаешь – кто она? Почему осталась жива? Черт подери, с нами послали всего одного мага-научника, и он погиб в первые же сутки! Что мы здесь делаем? Кто мы? Спасатели – или жратва для местных... научных монстров?
– Тш-ш!
Оба замолчали. Я слышала их неровное дыхание и тихие вздохи спящих.
– Ну так, – сказал командир, точно подводя итог сказанному. – Ждем день-другой, пока Егор не поправится. Потом уходим.
– Архивов мы так и не нашли, – напомнил Док.
– И слава богу, – буркнул командир. – Наверняка они были в головном корпусе центра.
Док неожиданно посмотрел на меня. Я не успела закрыть глаза и встретилась с ним взглядом. Зрачки его почти не отражали свет, точно поглощали его.
– Скорее всего, – задумчиво согласился он.
– Слышь, Док, ребята говорят... – Голос Егора замер. Док вытащил у него из-под мышки термометр, посмотрел, встряхнул и сунул обратно.
– Ну?
–...что эти взбесившиеся близняшки были этими... ну...
– Вампирами? – подсказал Док. Он рылся в своем «чудо-чемоданчике».
Егор облизнул сухие губы.
– Ну... да.
– Возможно.
Голос Егора совсем сел.
– И что... я теперь... я теперь тоже?!
Борис закрыл чемоданчик и внимательно посмотрел на дэса.
– Возможно.
– Но как же... и что... и ничего не сделаешь? Из-за какого-то паршивого укуса! Совсем ничего?
– Завтра мы скорее всего выйдем отсюда. Через пару суток будем в столице.
– И мне помогут?
Голос Дока был мягким.
– Егор, укушенный оборотнем не обязательно становится оборотнем. Так же и с вампирами. Возможно, ты не заразился. Может, у тебя иммунитет. Такое бывает.
– Бывает? – Дэс вцепился в слово, как в якорь. – Значит, я не один такой? Значит, мне помогут?
– Конечно, помогут. Так или иначе. Давай-ка твой градусник.
Взглянул на градусник, встряхнул его и бережно положил в чехол.
– Температура? – спросил Егор опасливо.
– Пониженная. На-ка пилюлю. И вот что, Егорушка...
– Что?
– Если тебе вдруг захочется кого укусить... ну, так просто, по-дружески... дай мне знать, лады?
– Да пошел ты!
Егор отвернулся – и наткнулся взглядом на меня. Десантник вжался в стену.
– Что ты смотришь? Что уставилась? Чего ты ждешь? Интересно, да?!
Его аж затрясло. Я сделала шажок назад. Мне и правда было интересно. Как становятся вампирами третьего поколения? С какими симптомами? В какие сроки? В какой степени человеческая сущность поглощается сущностью вампирической? Будь моя воля, я бы так и просидела рядом с ним все ближайшие сутки, наблюдая и фиксируя происходящие изменения...
Но мне не дали.
Док взял меня за локоть. Не пальцы – манипуляторы робота.
– Мы уже уходим, да, Ангелочек?
Плотные сумерки над Институтом были теперь почти постоянными (наши постарались), но я все равно начала упираться перед выходом на улицу. Док достал из кармана тюбик, протянул мне.
– Намажь все открытые участки тела. На некоторое время предохранит от ожогов.
Похоже, в его волшебном чемоданчике есть все и для всех. Еще отдал мне свою кепку с козырьком. Надел темные очки – хотя какое теперь у нас солнце?
Ведя меня за локоть, Док неторопливо шел вдоль длинного жилого корпуса. Если бы не развалины и не запустение, мы бы выглядели обычной прогуливающейся парочкой.
–...так или иначе...
Казалось, Док не сразу услышал. А когда услышал, остановился так резко, что меня мотнуло назад.
– Заговорила?!
Язык с непривычки плохо слушался.
–...сказал – так или иначе... помогут?
Он сморщился, пытаясь понять.
–...в столице? – объяснила я.
– А-а-а... Не думаешь же ты, что Зимин был первым? Да и вампиры – вовсе не легендарный вымерший народ, как представляется обывателям. Прежде чем выводить вампиров искусственных, следовало бы выйти на вампиров природных... Но я вижу, вы тут постарались. Во всех отношениях. Где архивы?
Я пожала плечами, освободившись в этот раз из его пальцев. И замолчала.
Архивы мы уничтожили – вслед за экспериментальным корпусом. Никто их не восстановит. Никогда. Не могут же они вскрыть мою черепную коробку? Я покосилась на Дока. Тот смотрел на меня с прищуром.
Или могут?!
Назавтра командир решил предпринять вылазку в подвалы центра. Самоубийца во главе отряда самоубийц. Док отговаривал долго и упорно – даже после того, как ему напомнили, что решает здесь не он, а за неподчинение приказу можно запросто загреметь под трибунал.
– Оставь их в покое, – говорил Док. – Нас, в конце концов, сюда не звали...
– Оставить в покое?! После того, что они сделали с Семеном и Лоркой? И с Егором?
Плюнув и вполне явственно матерясь, Док принялся за свои запасы.
– Угораздило этого хренова мага нарваться в первый же день на Пыльника... знаешь, кто такой Пыльник, Ангелочек?
Я мотнула головой. Док уставился на меня мрачным взглядом.
– Не знаешь? – спросил недоверчиво. – А ведь именно вы со своим центром впустили их в Кобуци. Немного, пару-тройку штук, но для нас и это перебор... После встречи с ними остается только мешок из одежды, набитый пылью... Никогда не видела, как человек превращается в пыль, Ангелочек? Тебе стоило бы посмотреть. Чтобы понять, что вы здесь натворили.
Похоже, мне одной придется отвечать за содеянное целым научным центром. Я следила, как его большие руки бережно перебирают вещи погибшего мага. Надо ли говорить, что все это здесь не поможет? Мы же ученые и делаем все основательно.
С размахом.
– Ч-черт! – Док бросил вещи на кровать. – Побрякушки! И с этим нас сюда отправили? Я ничем не могу помочь! Придется и мне идти убивать.
Он оскалился. И резко развернулся к подошедшему командиру:
– Ну? Что еще?! Хочешь написать завещание?
– Пока нет. Поговори с ней. – Он кивнул на меня и положил на кровать планшет. – Тут схема подвалов и коммуникаций. Мне нужно выяснить, где может быть гнездо вампиров. Раз уж она работала с Зиминым, должна изучить их привычки.
Он постоял, посмотрел на меня. Сказал:
– Пожалуйста.
И ушел.
Док долго сопел, поворачивая схему так и эдак. Потом сунул ее мне.
– Ну?
Я глядела на планшет. Черточки и линии. Ничего не понимаю. Палец Дока двинулся по схеме.
– Вот здесь мы. Здесь вход в подвал в этом крыле. Вот другой вход. Тут у вас была бойлерная, или как вы там ее называли... Здесь проложены трубы канализации. Тут – водопровод. Вот тут... непонятные какие-то помещения. Кладовые, что ли? Здесь – что-то вроде перекрестка, подвал пересекается с коммуникациями главного корпуса... Вы что тут, бомбоубежища строили?
Убежище. Я постепенно перестала слышать голос Дока, как будто человек отдалялся от меня. Убежище. Карта растаяла – или я сама попала в карту. Вот оно, убежище. Аппаратура, датчики, приборы – все давно мертво. Серо-черные бетонные стены, не пропускающие ни света, ни звука, ни запаха. Уютно, темно, спокойно. Можно спать и спать – пока кто-нибудь не придет кормить. Только давно уже никто не приходит... Я кружусь на месте, вокруг – они – тьма во тьме. Просыпаются. Просыпаются. Скоро их накормят...
Прикосновение обжигает. Я немо вскрикиваю, дергаюсь, ладонь Дока сильнее стискивает мое плечо. Он внимательно смотрит мне в глаза. Потом опускает взгляд на карту – туда, куда вонзился мой напряженный палец. Хорошо, не порвал ее насквозь...
– Спасибо, Ангелочек.
Осторожно убирает мою руку и ставит на схеме крестик – красными чернилами.
Командир глядит на нас с Доком.
– А вы еще куда собрались?
– С вами, идиотами, куда ж еще, – говорит Док и смотрит на часы. – Двенадцать. Часа четыре еще есть. Темнеет тут рано, вот что хреново...
– Док, оставайся здесь. Наверху. Ты у нас единственный врач.
– А ты у нас единственный командир, – сухо говорит Док. – Как дела, Гош?
Егор бледен. Он кивает и отводит от нас взгляд. Похоже, его тошнит. Очень быстрая реакция...
– Идешь с нами?
Десантник вместо ответа поднимает автомат. Лицо у него упрямое – ждет, что будут отговаривать. Но все молчат, уважая его право на сведение счетов.
– Ну что? – Док оглядывает людей. – Все готовы?
Кто-то смотрит на него. Кто-то – на свое оружие. Все обвешаны военным снаряжением, как новогодние елки – игрушками. У большинства надеты металлические наручи, как в средневековье, – то ли защита от зубов противника, то ли еще какие десантные функции выполняют.
– Вампиры не любят света, – говорит Док. – Фонари у нас довольно сильные, но там...
...там тьма, которая глушит свет, высасывает его, не хватит никаких батареек и факелов – так много их, свивших защитный кокон из густой темноты. Куда идут, они не понимают, не понимают...
–...кто умеет запускать файербол?
Одна рука поднимается. Док кивает.
– Пойдешь первым.
Десантник от такой перспективы счастливым не выглядит.
– Конечно, детские игрушки, но все лучше, чем ничего... не трясись, Ангелочек.
Док поворачивается вместе со мной к командиру. Он теперь вообще не отпускает меня от себя.
– Ни одного боевого мага! – напоминает деловито. – Ты все хорошо обдумал, Роман?
Командир кивает.
– Наверху остаются двое. Я отдал приказ подорвать здание, если мы не выйдем до наступления темноты.
– Это можно было сделать и без вашей идиотской вылазки! – кривится Док.
– Вот и не ходи с нами! – парирует командир. – Ты что, и женщину с собой потащишь?
– Конечно.
– Зачем?
– Видел, как она лихо управилась с вампиренком, пока мы все глазели и руками размахивали? Опыта у нее побольше нашего, да, Ангелочек?
Ненамного...
Командир смотрит на меня, но спрашивает Дока:
– А ты не добился от нее, как их можно уничтожить? Сами же создавали...
– А как можно бороться с атомной бомбой? – пожал плечами Док. – Просто не нажимать на кнопку. Командуй... командир.
Я знала здесь каждый поворот. Каждую ступеньку. Даже выбоины в стене и полу.
Я никогда не собиралась сюда возвращаться.
Шла впереди Дока – он придерживал меня за плечо, как будто я была поводырем слепого, но видел он в темноте почище меня, это я очень быстро поняла.
Ближе. Ближе. Все ближе...
Сзади раздался грохот. Док развернулся – вместе со мной. Лучи фонариков суматошно заметались по стенам. Выхватили смущенное лицо солдата.
– Крыса! – сказал он с нервным хохотком, показывая вниз. – Чуть не пальнул...
Крыса стояла столбиком, как суслик. И, задрав морду, внимательно и спокойно на нас смотрела. Ее не испугали ни толпа людей, ни шум.
– Кыш! – сказал кто-то. Крыса презрительно дернула мордой – едва плечами не пожала. И отползла в сторону, снисходительно нас пропуская. Что-то не помню, чтобы в центре кто-то целенаправленно занимался крысами... побочный продукт? Мутация?
Эхо наших шагов становилось все громче – как будто навстречу нам тоже двигался большой отряд. Я вжала голову в плечи, и командир сказал:
– Ракета!
Светом залило зал – огромный, гораздо больше, чем мне помнился. Или так показалось со страху? Чернота стен и сводов. Бархат тьмы в дальних арках.
Десантники рассыпались по кругу, сторожа движение теней дулами автоматов. Что они там могут увидеть – своим слабым человеческим зрением?
– Прямо!
Лучи фонаря скрестились на стоявшей в центре зала фигуре. Всего миг назад ее не было. Десантники не выстрелили сразу только потому, что увидели такую же, как у них, форму.
– Кто там? – спросил командир, стоявший от меня слева. – Семен, ты?
Я заметила, что сам он не сдвинулся с места. Человек, заслонявший глаза от бившего ему в лицо света, приспустил руку. Сказал неуверенным хриплым голосом:
– Ребята?..
– Семен, убери руку.
– Ребята, вы чего...
– Покажи лицо, Семен!
Дэс опустил руку. Он морщился, отворачивался. Из-под зажмуренных век текли слезы.
– Ребята...
– Док? – спросил командир, не оглядываясь.
– Лучше, чем близнецы. Хуже, чем Егор. Повяжем? – В голосе Дока была безнадежность.
– Семен, ложись на землю.
– Что...
– Лежать! – рявкнул командир. Эхо заметалось в коридоре за нашими спинами. Здесь, в убежище, эха не было – звук гас, вязнул, тонул во мраке. Семен вздрогнул, сгорбился и начал опускаться на пол. Как-то очень неловко, по частям, будто отвык сгибаться и вообще двигаться. Он уже пережил лихорадку, тошноту, температура тела стала устойчиво пониженной... да, развитие действительно ускоряется... Глаза мои, давно приспособившиеся к мраку убежища... да только к нему и привыкшие... метались по сторонам, отмечая малейшие изменения тьмы.
– Дан, Хели, упакуйте его!
Двое солдат подбежали к лежащему. Я не видела, что они делают, потому что... Холодная волна коснулась моего лба. Я медленно подняла глаза, и в тот же миг Док крикнул:
– Сверху!
Сверху на склонившихся над Семеном десантников опускались чернильные пятна – так они и выглядели, даже освещенные лучами фонарей. Впрочем, фонари уже начали тускнеть...
– Фай ер! – гаркнул Док.
Десантники поняли его двояко: с треском разрывая темноту, взлетел файербол, и одновременно воздух прорезали автоматные очереди. Я шарахнулась к стене, присела, закрывая руками макушку. Они возникали ниоткуда, словно сама тьма беспрерывно рожала их... Я только вертела головой на крики, команды, выстрелы, вспышки. Второй файербол попал в кого-то из вампиров – он вспыхнул факелом, с беззвучным воплем пронесся по убежищу, невольно освещая своих сородичей... Вскочивший Семен очумело закрутил головой. В него угодила чья-то очередь – я видела, как летят по воздуху клочки его тела... Двое вампиров накрыли кого-то из дэсов, видна была только его дергавшаяся нога...
Потом в бой вошел Док.
Это было страшно.
Теперь кричали не только люди...
– Док, Док! – орал кто-то над самым моим ухом. – Док, помоги командиру!
Док явился из темноты, склоняясь над Романом, которого Егор оттаскивал в сторону коридора. Грязно выругался.
– Давай наверх!
Док нес командира, как пушинку. Казалось, мы в несколько секунд оказались вдали от дома, на холме.
Егор смотрел на кровь, хлещущую из ампутированного плеча командира: рот раскрыт, глаза остекленели... Я подошла, примерилась и отвесила ему хорошего пинка. Егор упал руками прямо в грязь, смешанную со свежей кровью. Тут же вскочил, поспешно вытирая ладони о колени. Попятился.
– Иди к ребятам, Гош!
Десантник кивнул, как маленький; неловко повернулся и побежал к дому.
Док бесстрастно взирал на нас. Сказал – словно думал про себя:
– Похоже, понадобятся еще наручники...
И не одни. Я села на землю и стала смотреть, как он перевязывает командира. Жаль, что это не поможет.
И так жалко крови, что утекает в землю просто так...
Смеркалось сегодня очень рано. Как будто и не рассветало.
Стрельба стихала. Док стоял, глядя то на тяжело дышавшего командира, то на дом. Впервые я видела его в нерешительности. Хотя вижу-то его, конечно, всего третий день.
– Мне... надо идти, Ангелочек, – сказал Док, показывая на дом, словно объясняя куда. – Может, еще кого вытащу.
Или еще кого убью.
Я уткнулась подбородком в подтянутые к груди колени.
– Надо идти. – Он наклонился к командиру. Темнота сгущалась, и глаза Дока слабо мерцали. – Ты побережешь его, Ангелочек?
От смерти?
От самой себя?
– Береги его, – велел Док и быстро двинулся вниз. Очень быстро. Как будто перелетал гигантскими прыжками: раз – и он у подножия холма. Раз – у корпуса. Он так и не оглянулся, но я все же поостереглась придвигаться к раненому, пока Борис не скрылся в доме. Лишь потом коснулась пальцем шеи командира. Кожа обжигала. В горячих венах билась кровь. Кровь. Много крови...
Вышли пятеро. Егора среди них не было – хорошо это или плохо, я даже не знала. Десантники валились на траву рядом со мной. Кто-то беспрерывно матерился. Я сидела, глядя, как внизу несколько человек быстро перебегают от одного угла здания к другому. Закладывали заряды. Когда грянул взрыв, пришел Док.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |