Келдыш повернул голову и сказал громко – наверное, чтобы заглушить радостный смех зрителей:
– Если я скажу «да», что вы будете делать? Шарахаться от меня по углам? Прятаться в туалете? Окончательно меня возненавидите? Что? А если скажу «нет» – поверите?
Она не знала. Ничего-то она не знала и не понимала. Агата сползла с дивана и села на пол. Вытянула ноги, тупо разглядывая их. Телевизор все заливался хохотом.
На самом деле она уже ничего не хотела знать и слышать. Хотелось, как той обезьянке, закрыть уши, глаза и рот. Ничего не слышу, ничего не вижу... Наверное, это и называется бегством от действительности. Только вот куда люди умудряются от этой самой действительности сбежать? Может, лучше в страшную Кобуци, про которую рассказывал Келдыш? Там точно знаешь, что кругом одни чудовища и никому нельзя верить...
Я устала, пожаловалась Агата самой себе, поскольку больше жаловаться было некому. Я так устала. И не знаю – что делать.
Что я могу сделать.
Осторожная рука коснулась ее головы. Она заставила себя не поворачиваться и не смотреть на Келдыша. А он, похоже, боялся, что Агата его оттолкнет. Он не пытался погладить ее по голове, как маленького ребенка, которого надо успокоить. Его теплая рука просто лежала на ее затылке – не двигаясь. Словно ему самому нужно было это прикосновение.
Словно и он не знал, что делать...
– Выбирайте, Мортимер.
– Что?
– Ну, спальня-гостиная, кровать-диван! – нетерпеливо пояснил Келдыш. – Вы же не собираетесь проявлять трогательную заботу обо мне и сегодня ночью?
Она вообще ничего не собиралась. Агата вспомнила громадину пустынной кровати и вздрогнула.
– Диван!
– Вот и славно, – согласился Келдыш. – Мне кровать нравится больше!
Взял подушку и ушел в спальню.
Агата тянула до последнего. Укладывалась, включала-выключала телевизор, листала одинокую в келдышевской квартире книжку...
– Вы собираетесь спать, Мортимер? – услышала наконец недовольный голос.
– Да, – обреченно сказала Агата. – Спокойной ночи.
– Угу, – сказал Келдыш. Она погасила свет и тут же пожалела, что не поставила, как вчера, у дивана лампу. Но если сейчас пойти ее разыскивать, Келдыш разозлится. Да что с ней такое? В детство впадает, что ли? Она же так давно не боялась темноты... Агата с тоской взглянула на открытую в прихожую дверь – сил и смелости встать закрыть ее уже не было. Дверь казалась громадной черной дырой, через которую в комнату могло войти что угодно. Что-то уже готовилось войти, нет, уже вползало невидимой серой дымкой, уже холодок касался мокрого Агатиного лба... Агата сдавленно всхлипнула, закрываясь с головой одеялом.
– Нет, это невыносимо!
Агата чуть не подпрыгнула. Откинула с лица одеяло. В проеме двери в спальню стоял Келдыш. В одних трусах, что Агату сейчас совсем не смущало. Честно говоря, ее не смутило бы даже если бы учитель был вообще без ничего – так она ему обрадовалась.
– Как я могу уснуть, когда вы без конца вошкаетесь и подвываете?
– Я не подвываю, – возразила Агата и шмыгнула носом.
– Тогда скулите. – Келдыш в один шаг оказался у дивана. Сгреб ее вместе с одеялом и поставил на ноги. – Давайте, топайте. Идите в спальню.
Агата путалась и запиналась за одеяло, Келдыш подталкивал ее в спину (пару раз, кажется, даже поддал коленкой), бормоча:
– Мадам Мортимер вздернет меня на первом же суку, если узнает... Пришьет мне растление малолетних.
– Никакой вы не растлитель! – запротестовала Агата, запнувшись и с размаху сев на кровать. Добавила, подумав. – И я не малолетняя.
– Вот именно, – непонятно согласился Келдыш. – Где ваша подушка?
– На диване.
Келдыш выразительно вздохнул и пошел за подушкой. Вернувшись, метнул ее в Агату. И с громким стоном рухнул на кровать.
– Неужели я наконец-то посплю?
Агата посмотрела в его голую спину. Осторожно проползла по своей половине кровати. Осторожно улеглась, сворачиваясь в клубок. И даже дышать старалась осторожно, беззвучно – только чтоб не прогнал. Зато тени сюда не войдут. Они боятся всех, кроме Агаты.
– Черт! – неожиданно сказал Келдыш. Кровать качнулась – так резко он перевернулся. Агата взглянула одним глазком. Он лежал на спине, до пояса прикрывшись одеялом. Заложив руку за голову, смотрел в потолок. Почувствовав ее взгляд, пожаловался:
– Весь сон как рукой сняло!
– Извините...
– Вам что, кошмар приснился?
– Я не спала.
Келдыш помолчал.
– По дому скучаете? В шоке от всего происходящего?
– Не... не очень.
Агата стянула с лица одеяло. Он что, пытается проявить чуткость? Плохо выходит. Сразу видно, не привык.
Келдыш скрестил руки на груди. Покосился.
– Мортимер. Я не умею нянчиться с девоч... со школьницами вашего нежного возраста. Если я бываю резок, можете спорить и огрызаться.
Разрешил, спасибо. Агата невольно улыбнулась.
– Я не обижаюсь.
Уже.
– Тогда какого... вы там носом хлюпали? Сами не спите и мне не даете!
– Извините, – машинально повторила Агата.
– О господи! – вздохнул Келдыш.
– Я боюсь темноты.
Сказала и прижмурилась от ужаса – ну вот, ляпнула, сейчас опять скажет про детский сад и что он не нянька, и вообще это смешно для такой взрослой девицы...
– Темноты, – повторил Келдыш. – Это все с детства?
– Да...
– С того подвала?
– Какого подвала?
– Вы говорили, вас нашли в подвале какого-то здания.
– А... да.
– Вы обычно спите при свете?
– Нет. Я давно не боялась... сейчас почему-то.
– Чего вы боитесь? Вы что-то видите? Давит темнота? Кажется, что вы задыхаетесь? Часто снятся кошмары?
Келдыш выстреливал нетерпеливыми вопросами, он даже приподнялся на локте. Зачем только она сказала?
– Не снятся, – с трудом выговорила Агата. – Не кажется. Они приходят.
– Кто? Чудовища?
Он не смеялся, она видела.
– Тени.
– Тени?
– Серые тени. Они приходят и ищут. Они говорят со мной... и иногда касаются...
– Так?
Он сделал движение ладонью – и по лбу Агаты скользнуло холодным ветром. Агата поежилась.
– Да. Откуда вы...
– Что они говорят? Что ищут?
– Не знаю. Не понимаю. В детстве я пыталась понять. А сейчас... я просто стараюсь уснуть поскорее.
Келдыш побарабанил пальцами по подушке.
– Вы говорили об этом кому-нибудь?
– В школе. Психологу. Он говорит, у меня просто богатая фантазия, и с возрастом это пройдет.
– Вашей бабушке?
– Она сказала, что дети видят многое, чего не видят взрослые, и что никто не причинит мне зла. И поставила ночник. И всегда приносила мне на ночь Сему.
Келдыш вновь откинулся на подушку.
– Когда они приходят? Вы не пробовали анализировать? До полуночи? После? Когда вы долго не спите? Если просыпаетесь среди ночи? Может, перенервничали или решаете какую-нибудь сложную проблему? Вспоминаете прошлое? По каким дням недели или числам? Не связано ли это как-нибудь с вашим месячным циклом?
Теперь села Агата. Уставилась на учителя недоверчиво.
– Значит, я это... не выдумала?
Келдыш оскалился, глядя в потолок.
– Я разочарован. Уж своей-то внучке мадам Мортимер должна была объяснить... Любое повторяющееся видение или сон что-то говорят нам. Если бы это был сон, я бы потащил вас к специалисту по сновидениям. Если нет – попытался бы все досконально проанализировать. Вплоть до того, чтоб начать обучаться языку ваших... теней. Если поймете, что они хотят сказать, вас оставят в покое. Но в одном ваша бабушка права. Они не причинят вам вреда. Не стоит их бояться. А...
Он посмотрел на Агату и осекся.
Сказал медленно:
– Мортимер, вы что, решили соблазнить меня своим роскошным бюстом?
– Ай!
Агата поспешно рухнула на постель, натягивая одеяло до подбородка. Она выстирала перед сном свою майку, а келдышевскую сегодня попросить постеснялась. «Роскошный бюст», издевается!
Она услышала, как Келдыш хмыкает. Сказала сердито:
– Спокойной ночи!
– Спокойной, – согласился он. – Секунду.
Агата открыла глаза вовремя – как раз над ее лицом скользнула длинная ладонь Келдыша. Сразу навалилась мягкая темнота. Ночь. Тихая сонная ночь...
– Спи, девочка, – сказали откуда-то издалека. – Они не придут сегодня.
Я не маленькая девочка, хотела сказать Агата. И нянчиться со мной вовсе не надо.
Не сказала, потому что уснула.
Почему-то она поняла, что Келдыш ушел, едва только-только глаза открыла. Без него квартира казалась пустой и какой-то гулкой. Была бы ночь, Агата снова бы начала бояться. А так ничего – встала, умылась, попила кофе (есть без Келдыша почему-то совсем не хотелось), заправила кровать и собрала диван – и все это с неубедительно бодрой песенкой: «Если вы в своей квартире, лягте на пол, три-четыре...» Медленно расчесывая волосы перед зеркалом в ванной, скорчила себе рожицу. Если подумать, после трех ночей, проведенных вместе, Келдыш просто обязан на ней жениться. (Ха-ха, сказать кому в классе, не поверят! У той же Дьячихи глаза на лоб полезут!) Правда, обнимал он ее только первую ночь – да и то потому что в этих дурацких катакомбах они страшно мерзли. А на вторую ночь сталкивал с дивана и пытался утянуть на себя покрывало. И еще ругался с утра. А на третью сказал про ее «роскошный бюст» и вообще усыпил так, что она проспала его уход...
Агата включила телевизор. Местный канал показывал какие-то рекламные ролики. Агата, подумав, снова заглянула под диван – журналов не было. Наверно, Келдыш вспомнил о своем учительском авторитете и убрал порнуху подальше от невинных глаз подрастающего поколения. И чем, скажите, пожалуйста, ей заняться? Книжек нет, по ТВ смотреть нечего, телефона тоже нет... хотя куда бы она звонила?
Агата пошла и подергала входную дверь. Та запиралась и отпиралась только ключами, которых у Агаты не было. Ну хоть бы записку написал или дал какой-нибудь телефон! Ладно, он ее всегда может найти по своему кольцу, а она-то как его найдет? А вдруг с ним что-нибудь случится, а она не узнает? И так до конца жизни будет сидеть в этой квартире? Да нет, глупости какие! Что бы придумать? Он ночью говорил про тени... уловить систему, вот!
Агата нашла в кухонном столе огрызок карандаша, какую-то старую тетрадку. Села с ногами на диван.
Система не выстраивалась. Агата ведь не отмечала в календаре, когда они появлялись – в детстве вообще, кажется, каждую ночь. А если говорили что-то, она этого не слышала. Или не понимала. Интересно, а могут ли призраки общаться языком жестов? Научить их изображать «да», «нет», «не имеет значения»? Тут с людьми-то договориться никак не можешь, а уж с тенями...
Агата сердито кинула на пол тетрадку. Упала животом на диван. Включила телик погромче. За окном было серо, мокро и уныло. Есть у Келдыша зонтик? Ладно, он маг, захочет – что-нибудь «колданет». Между прочим, его колдовства она вообще не видела. Разве что на 1-й Волшебной... Попросить что-нибудь показать? Ага, вот он на тебе и покажет...
Сны уже толпились вокруг, отталкивая друг друга – кто пойдет первым, как в замке входной двери повернулся ключ. Агата слетела с дивана.
– Ой, как хорошо, это вы!
Келдыш посмотрел странно.
– А вы кого-то другого ожидали?
Он все-таки не «колданул» от дождя – куртка и волосы были мокрыми. Волосы опять начали виться.
– Нет, просто я проснулась, вас нет...
Келдыш разулся, скинул куртку.
– Я ходил за продуктами. И за новостями.
И пошел на кухню. Агата плелась следом хвостиком. Не глядя на нее, Келдыш выгружал из пакета продукты, хлопал дверцей холодильника, гремел посудой и включал печку.
– Будем есть пельмени.
– Что-то случилось?
– Где?
– Снаружи.
– Почему вы так решили?
– Не знаю... показалось.
Келдыш уперся кулаками в стол и уставился на Агату исподлобья.
– Нет уж, давайте формулируйте. Что вам показалось?
– Вы нервничаете.
– И все?
Агата сама занервничала.
– А что еще?
– Больше ничего не чувствуете?
– А что я должна чувствовать?
– Котел зашевелился, – сказал Келдыш.
Агата открыла рот. И закрыла. Теперь Келдыш смотрел в стол.
– Когда вы говорили Лизе, чтобы она немедленно уехала, вы имели в виду это?
– Что? – спросила Агата почти шепотом.
– Котел. Вы знали, что так будет?
– Я не... ничего не знала. Я просто не хотела, чтобы с ней что-то случилось. Как с вами. Я... – Агата глубоко вздохнула. – Я незнала!
Келдыш знакомо оскалился.
– Хотел бы я вам верить...
То есть сейчас не верит. Агата села за стол.
– А вы это чувствуете? Как?
– Напор магии. Обычные люди... – Келдыш мельком глянул на нее и повернулся к закипевшей кастрюльке, – обычные люди тоже чувствуют – перепады давления, головные боли, сердечные приступы. Особенно в районе музея. Просто списывают все на капризы погоды.
Агата прислушалась к себе. У нее ничего не болело. Кроме души. Но, наверное, душа не в счет. Может, ее и вообще нет.
– Сколько кидать пельменей?
– А?
– Сколько вы съедите пельменей?
– Не знаю. Все равно.
– Значит, как себе, – подытожил Келдыш и высыпал всю пачку.
– Такое раньше было?
– Первые год-два. Потом ни разу. Мортимер. Скажите, вас не тянет к Музею?
Агата опять прислушалась.
– Нет. Пока вы не сказали, я вообще его не вспоминала. А что, должно тянуть?
Келдыш гипнотизировал пельмени. Может, поэтому они всплывали очень дружно, показывая залепленные серые брюшки.
– Не з-знаю... – сказал сквозь зубы. – Одна из моих теорий.
– И много у вас еще теорий насчет меня? – невинным голосом поинтересовалась Агата.
– Предостаточно. А у Шрюдера – и того больше.
Ловко выловил пельмени, кинул кусок масла и поставил перед Агатой.
– Ешьте.
Пельмени пахли одуряюще. Агата уставилась на них и мрачно сказала:
– Не хочу.
– Ешьте, черт вас дери! – рявкнул Келдыш. – Я не собираюсь морить вас голодом!
Лучше бы уморил. Агата подумала и начала есть. Сам Келдыш ел быстро, обжигался, шипел, невнятно ругался, но остановился, только когда тарелка опустела. Агата еле одолела половину.
– Чай? Кофе? – спросил учитель, как заправский бармен. «Потанцуем?..» – чуть не выдала дурацкое продолжение Агата.
– Чай...
Перед ней стукнули громадной чашкой с дымящимся чифирем. Агата кончиками пальцев потрогала чашку. Очень горячо.
– И что теперь делать?
– Собирают всех наших. Под благовидным предлогом освободим музейный квартал. Вызвали с отпуска Мирр... – Келдыш замолчал. – Впрочем, вы их все равно не знаете.
Он барабанил пальцами по столу. Агата исподлобья посмотрела на его руки.
– Вам отдать кольцо?
– Что?
– Ну... вы же собираетесь... как это? Выйти из подполья?
– Мортимер, – сказал Келдыш с нажимом. – Я должен.Может быть, именно меня там как раз и не хватит. Хотя я теперь... а, да что говорить, какой я теперь маг, четверть мага, полмага в лучшем случае! Может, это просто ложная тревога. Как угроза тайфуна.
Ничего себе сравнение!
– Дело в другом.
– В чем?
– Что делать с вами – вот что.
– А зачем со мной что-то делать? – спросила Агата, а сердце уже забилось быстро-быстро – знало, что Келдыш собирается сказать. – Я подожду вас здесь, в квартире, вот и все.
– Нет.
– Почему?
– Одну я вас не оставлю.
– Почему?
Он скривился от раздражения, но теперь Агата уже понимала, когда он злится на нее, а когда – на себя. Сейчас он злился не на нее.
– Потому что я вам не доверяю.
– Почему? – тупо повторила Агата. Ей казалось, да она была уверена, что он изменился... Ничего не изменилось. Похоже, Келдыш не знал, что ответить. Или как лучше ответ сформулировать. Агата принялась крутить его кольцо на пальце.
– Потому что у меня такие родители, да? Потому что не все ясно с моей магией? Потому что непонятно, что я за Ключ такой?
– Да, – сказал Келдыш почти благодарно. – Вы все понимаете. Как я могу заставить всех поверить вам, если сам не верю!
– Да вы просто не хотите... – Агата наклонилась над кольцом, как будто старалась рассмотреть буквы. Надпись расплывалась.
– Хватит, Мортимер! – резко сказал Келдыш. – Не ревите!
– И не думала... – шепотом сказала Агата.
– Вот и хорошо! Доедайте свои пельмени.
Она услышала, как он встал, обогнул ее и стол и ушел в комнату. Агата подняла голову, смахнула злые слезы. Она не ревет. Почему она должна реветь из-за какого-то дурака, который ей не верит? Почему она должна что-то доказывать ему или убеждать? Она ведь ни в чем не виновата. Агата посмотрела на стол. За два дня у них сложилось распределение обязанностей – Келдыш готовит, она убирает. А вот не будет она мыть посуду! И пельмени доедать не будет. Пусть стоят здесь и синеют. И покрываются плесенью.
Хотя Келдыш, конечно, сожрет их раньше...
А если сейчас прокрасться по коридору, открыть дверь и убежать? Если Келдыш ее поймает, она закричит на всю улицу, что к ней пристают. И его арестуют. Или скажет, что он ее похитил. Он ведь и правда ее похитил. Причем дважды. Один раз – из-под носа лемовцев, а другой – у Шрюдера. Угу. И теперь собирается запаковать ее в подарочную бумагу, перевязать бантиком и вернуть начальнику с извинениями...
И уверениями в своем искреннем почтении.
Агата неслышно прошла по коридору. Заглянула в комнату. Келдыш сидел на диване перед телевизором и делал что-то странное: просто стучал пальцами по воздуху, будто работал на невидимой клавиатуре.
– Садитесь, – сказал, не поворачивая головы. – Посмотрим новости. Канал волшебников.
Экран мигал, словно никак не мог выбрать канал. Прорывались звуки, обрывки музыки, какие-то завывания. Агата присела на краешек дивана.
– Ага, – сказал Келдыш. – Вот.
–...магистр гильдии торговцев Антон Староверхов призвал обратить внимание на несоблюдение квоты на магические и немагические товары в районе Главного выставочного центра. Она должна составлять пятнадцать процентов от всех представленных образцов, тогда как на самом деле...
– Дальше, – приказал Келдыш. Телевизор мигнул.
– Внимание ведьмам, подавшим заявки на участие в шабаше послезавтрашнего полнолуния! Маршрут следования метел изменен в связи с намеченным на выходные Большим авиашоу. Приносим извинения за доставленные неудобства.
– Дальше.
–...порошок Тельмы Зузангер имеет гигиенические и магические сертификаты качества...
– Дальше...
–...могла ли существовать «Баффи – истребительница вампиров» на самом деле или это полностью вымышленный персонаж? Мы пригласили для участия в диалоге нашего эксперта – заслуженного вампира всех времен и народов доктора Бори...
– Дальше!
Телевизор мигнул. В этот раз на экране появился человек, которого они знали, – Агата даже отпрянула. Келдыш, наоборот, сильно подался вперед.
Шрюдер.
Он смотрел прямо в камеру и говорил:
– Повторяю, оснований для паники нет. Степень колебания магии составляет четыре балла по шкале Франкенштейна. Эвакуация населения в зонах прилегания к музею будет объявлена лишь в крайнем случае. Сейчас проводится совещание с экспертами и Комитетом магистров. Из отпусков и поездок по обмену опытом отозваны волшебники, принимавшие участие в известных событиях почти десятилетней давности. Просьба специалистам по боевой магии зарегистрироваться у Гепарда, по защитной – у Сейфа. Всем магам оставаться в зоне доступа. Мы будем сообщать обо всех изменениях в обстановке. Информационный выпуск выходит каждые двадцать минут. Спасибо за внимание.
– Так. – Келдыш шевельнул рукой, чтобы нажать невидимый переключатель. И замер, потому что Шрюдер сказал:
– Черныш.
Агата вытаращилась на экран. Казалось, Шрюдер уставился прямо в глаза Келдыша, хотя, конечно же, он просто смотрел в камеру. Келдыш медленно опустил руку.
– Я не знаю, где ты, как и почему скрылся. Я даже не хочуоб этом думать. Но ты нам нужен. Ты нам нужен прямо сейчас. Слышишь, Ловец?
Слышит, подумала Агата, глядя в согнутую спину Келдыша. Тот щелкнул пальцами. Телевизор запел что-то известное чьим-то знакомым жизнерадостным голосом. Келдыш все смотрел на мелькающий яркими веселыми красками экран. И молчал. И горбился.
И Агата сказала в его спину:
– Ну что, учитель, отдать вам кольцо?
– ДА ИДИТЕ ВЫ К ЧЕРТУ, МОРТИМЕР!!!
Агата осторожно сползла с краешка дивана и ушла.
На кухню.
Она сидела там, слушая, как каждые двадцать минут Келдыш включает канал для волшебников. Как говорит Шрюдер – одно и то же, все тем же усталым ровным голосом. Больше он не вызывал Ловца – наверное, знает, что Ловец его услышал. Что делал Келдыш между информационными выпусками, Агата не знала. И не хотела знать. Сидела, глядя в темнеющее окошко – не весна, а осень какая-то, только что листья не летят. Из открытого окна тянуло сыростью и холодом, шелестел дождь, Агата ежилась, поджимала ноги, но окна не закрывала. И свет не зажигала. Все равно.
Келдыш, впрочем, тоже сидел в темноте – из комнаты в коридор падал мельтешащий прямоугольник света от работающего телевизора. За это время Келдыш сделал только один звонок – наверно, этому своему... Пардусу. То есть Гепарду.
...Агата вздрогнула, заслоняя глаза от ярко вспыхнувшего света – лампа в кухне была без абажура. Келдыш с рукой на выключателе тоже щурился. Он казался еще бледнее обычного. Под глазами – темные круги, как от размазавшейся туши.
– Все в порядке, – сказал негромко. Прошел в кухню, открыл дверцу холодильника и уставился внутрь.
– Что? – спросила не до конца проснувшаяся Агата. Келдыш достал батон и стал отрывать большие куски белыми крепкими зубами. Сказал не очень внятно:
– Они нашли какого-то доисторического специалиста. Оказывается, он еще лет сто назад доказал, что активность магии циклична. Даже высчитал периоды активности. Совпали точь-в-точь. Так что он еще в полдень сказал, что вскоре все стабилизируется. Так и случилось. Наши магистры проследят за Котлом некоторое время, но пока объявлен всеобщий отбой. Хотите есть?
– Есть? – Агата выпрямилась, потирая онемевшую спину, и посмотрела на часы. Третий час ночи. – Нет.
– Или спать?
– Спать...
Агата встала и пошла в комнату. Приволокла из спальни подушку и одеяло. Свалила все на диван и села сверху, поджав под себя ноги. Явившийся из кухни Келдыш прислонился к косяку. Некоторое время жевал, разглядывая Агату. Прожевав, спросил:
– Понимаю это так, что сегодня ночью вы намерены никого не бояться?
– Нет, – сказала Агата, демонстративно глядя в стену. – Мне некого бояться. Все кругом мои друзья.
Келдыш молчал.
– И что... дальше? – спросила Агата.
– Я договорился, что вы переночуете здесь, а завтра я сам привезу вас.
– Вот спасибо!
Келдыш пожал плечами и пошел в спальню.
Агата посмотрела в его спину.
– А знаете, – спросила, – какое самое сильное мое желание?
Келдыш оглянулся. Неохотно улыбнулся уголками губ.
– Наверное, никогда в жизни меня больше не видеть?
– Нет. Стать такой, какой вы меня себе представляете.
У него дернулась щека. Келдыш отвернулся и шагнул в темноту спальни. Агата, не мигая, смотрела в темный проем. Кровать запела – наверное, Келдыш опять рухнул на нее со всего размаху. Тишина. Агата смотрела. Услышала, как он пару раз резко перевернулся. По полу прошлепали босые ноги. Келдыш вновь появился в проеме. На этот раз в джинсах. Уперся в косяк одной рукой.
– Давайте-ка разберемся, Мортимер! Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете.
Да неужели? Агата смотрела на его грудь. Она слышала, как девушка из выпускного класса говорила, что ей нравятся волосатые мужчины. Наверное, Келдыш бы ей понравился.
– Вам кажется, что весь мир на вас ополчился. Что все, что с вами происходит, – жестоко и несправедливо, ведь вы ничего такого не делали...
– А разве делала?
Келдыш скрестил на груди руки. Или ему не нравится, что Агата на него пялится, или он никогда не изучал язык жестов: ведь это – защита, нежелание слушать собеседника.
– А теперь встаньте на мою точку зрения. Я – старый оперативник СКМ. Я видел, к чему приводит безответственность волшебников. И вы видели. Вы – тоже жертва той войны, вы потеряли на ней родителей... Фактически – обоих. Я случайно нахожу вас, настолько потенциально... генетически талантливого мага, что вас просто нельзя оставить без присмотра. Я предпринимаю все, чтобы не ошибиться: веду на МС-проверку, к Слухачу, испытываю сам... И что?
– Что? – послушно отозвалась Агата, хотя знала все, что он скажет.
– Если бы вы оказались магом, вас бы отдали в столичное учебное заведение, под надлежащим контролем, конечно, учитывая вашу наследственность. Вместо этого мы получаем невразумительный ответ – эхо, ключ... Что, по-вашему, я должен сделать? Что бы высами сделали на моем месте?
Он замолчал, словно действительно ждал ответа.
– Знаете, я читала книгу... не помню, как... ну вот. Там был ребенок, подброшенный землянам. И вместе с ним был оставлен «детонатор» – так его земляне назвали. Никто не знал, для чего этот детонатор нужен и что будет, когда они соединятся. Ребенок вырос, и его все время держали вдалеке от Земли, чтобы, не дай бог, чего не случилось. А потом он проник в хранилище – искал свой детонатор. И один из главных героев его убивает. Знаете, я когда читала, мне, конечно, жалко было этого ребенка... хотя он был уже взрослый, но я понимала того, кто его убил, Эксгерцога, кажется. Потому что – а вдруг, а если? А теперь я подумала – а что чувствовал этот... подкидыш? Ведь он же все знал про себя, и думал, и представлял, что может случиться. И, может, его вовсе не тяга, заложенная в него инопланетянами, вела, а именно вот этот вопрос: опасен он для людей или нет? Вот.
Келдыш помолчал. Спросил – очень ровно:
– Для чего вы мне пересказали этот душераздирающий сюжет, Мортимер? Проводите какие-то параллели?
Агата перестала смотреть на стену и поглядела на Келдыша.
– Я просто хотела спросить. Вы меня убьете... если что?
Келдыш с мгновение смотрел на нее. Потом закрыл глаза и пару раз стукнулся лбом о косяк. Потом сказал:
– Все, Мортимер, ложитесь спать. Я выключаю свет.
И выключил.
И ушел в спальню – на этот раз насовсем.
А Агата попыталась встать на его точку зрения. Сначала, правда, встала на точку зрения Лема. И ей стало его очень жалко – ведь, если он рассказал правду, они ничего плохого не хотели. Никому. Так получилось. Потом встала на точку зрения Келдыша. И опять он был кругом прав. Потому что – «а вдруг, а если?..». В общем, она разделяла все точки зрения. Наверное, она просто какая-то беспринципная...
И кто сказал: если поймешь другого человека, сумеешь с ним договориться? Ведь Келдыш прекрасно ее понимал – и делал свое дело. А Лему она даже не нужна была – только ее знаменитая фамилия. И ее отсутствующая магия. По-тен-ци-аль-ная, как сказал Келдыш. Завтра ее как миленькую возьмут за шкирку и сдадут Шрюдеру. На предмет исследований и испытаний. В связи с возможной опасностью для общества. На предмет и в связи... Вот так. И всем сразу станет хорошо и спокойно. Кроме разве что нее, Агаты. И бабушки.
Потому что она – мина. Мина замедленного действия. Которая может взорваться в любой момент. Вот так. Агата прикинула на себя это сравнение. Сравнение ей понравилось. Круто.
Только вот не чувствовала она себя никакой крутой миной...
Агата прислонилась к холодной стене. Из спальни не доносилось ни звука, но она знала, что Келдыш не спит. Только сказать им друг другу было нечего. Она зажмурилась. Пусть приходят тени. Пусть заберут ее. Напугают. Делают что угодно...
Тени не приходили. Впервые Агата позвала их, просила – а они не приходят. Вот так всегда в жизни.
В Агатиной, во всяком случае.
Открыла глаза. Оказывается, она спала, потому что за окном уже светало. А напротив на полу у стены сидел Келдыш. Казалось, он дремлет. Но Келдыш открыл глаза на миг позже – точно ее взгляд его разбудил. Она спросила:
– Мама умерла там, в Котле?
Тишина. Келдыш глухо кашлянул.
– Кто вам сказал?
– Никто. Я сама догадалась.
Тишина.
– Тогда он еще не был Котлом...
– Это... – начала Агата и замолчала. Длинно вздохнула. Келдыш ждал. – Это было самоубийством, да?
– В какой-то степени.
– Не понимаю.
– Она пошла на это сознательно. В этом смысле – самоубийство.
– Она бросилась туда, да?
– Нет.
Он опять замолчал. Агата наклонилась, сжимая кулаки.
– Да говорите же вы!
Через долгую – невыносимо долгую – паузу Келдыш сказал:
– Она пыталась нам помочь справиться с магией... видимо, под конец поняла, что натворила... Магия ее поглотила.
Ее качнуло назад – так что Агата ударилась затылком о стену.
– И вы... видели это?
– Да.
– И не могли ей помочь? Или что, даже не пытались?!
Пауза.
– Агата, – сказал Келдыш. Она моргнула. Учитель впервые назвал ее по имени. – Это было для нее лучшим выходом. Марина не стала бы жить после... после Слухача. Просто не смогла бы.
– Я... – Она почувствовала боль и разжала руки. С удивлением поглядела на глубокие лунки от ногтей на ладонях – на одной даже медленно проступала кровь. – Я вас... ненавижу.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |