– Знаю, – устало сказал Келдыш. – А теперь попробуйте еще поспать. Сегодня у вас будет тяжелый день.
А все дни до того были просто отдыхом... Агата медленно легла, свернулась в клубок. Закрыла глаза. Под веками мелькали красные вспышки. Немного погодя услышала, как Келдыш поднялся, как-то неловко – наверно, ноги отсидел, так ему и надо! – ушел в спальню.
Может, она спала. А может, и нет. Может, только и смотрела, как за окном светало. Когда рассвело вконец, села. Диван заскрипел, и она услышала, как заворочался Келдыш. Пошла в ванную. Долго стояла под сильным душем – вот так бы и остаться жить здесь, слушать шум воды, чувствовать, как покалывают кожу сильные тонкие струи... Может, и жабры отрастут.
Вышла, вытирая мокрые волосы. Келдыш, сидевший за столом в кухне, сразу поднялся.
– Позавтракайте.
Прошел мимо, задев ее плечом. Агата услышала, как щелкнула защелка в ванной. Поглядела на стол. Гренки, яичница. Колбаса.
Агата взяла гренок, шлепнула сверху колбасу, потом – кусок яичницы. Яичница была скользкой и норовила слезть с необычного бутерброда. Откусив большой кусок, Агата прошла мимо шумящей ванной, мимоходом повернула наружную защелку двери. Одной свободной рукой, но быстро обыскала карманы келдышевской куртки, нашла ключи. Открыла замок, бросила ключи обратно, аккуратно прикрыла входную дверь. И сбежала вниз по лестнице.
Телефон Владислава Лема можно было узнать в любом справочном. Агата для интереса поискала Игоря Келдыша. Нету. Хм-м, Ловец скрывается. А ведь, по идее, должно быть все наоборот...
Агата позвонила из автомата. Она не надеялась, что трубку возьмет Лем. Но голос его узнала сразу.
– Это Мортимер, – сказала деловито. – Здравствуйте.
– Агата? Слава богу! С тобой все в порядке? Где ты? Почему ты убежала?
Она едва не засмеялась. Угадайте!
– Если хотите увидеться со мной и Келдышем...
– Что? С кем? Агата, плохо слышно!
– Вы все правильно услышали. Келдыш жив. Его не убили. И вы не будете пытаться убить его, пока мы все вместе не поговорим. Вы, я и Келдыш. Понятно?
Пауза.
– Агата, он рядом с тобой? Это он заставил тебя позвонить?
– Чешуистая чушь! – сказала Агата с интонацией бабушки, и Лем сразу замолчал. – Я не знаю, можно ли вам верить, но вы должны дать мне слово...
Она сморщилась, но продолжила:
– Поклянитесь именем моей матери, что вы не будете его убивать... хотя бы на этой встрече.
Тишина.
– Владислав?
– Я клянусь, – негромко сказал Лем. – А чем поклянется он? Ты понимаешь, что для нас это может быть просто ловушкой?
У Агаты как-то враз кончилось терпение.
– Дело ваше! Не хотите – не ходите! Я называю место и время, а там – вам решать!
Распрощавшись, она огляделась и пошла неспешно вдоль по улице. Телефона Келдыша она не знала, но была уверена, что это ей и не понадобится. Агата поглаживала подушечкой большого пальца кольцо на среднем и задумчиво улыбалась встречным.
– Вы ведь знаете, куда я иду, да? – говорила она крису. – Угадайте – зачем.
Агата хмыкнула, вспомнив какую-то сказку: потрешь кольцо, и тут же явятся добры молодцы, чтобы выполнить любое твое желание. И оставила кольцо в покое. Она не хотела, чтобы сейчас появился Келдыш.
Впереди уже виднелся купол Музея магии.
Она шла по краю Котла медленно, опустив голову, рассматривала серый парапет под ногами. Кое-где цемент крошился, и наступать было мягко. Она знала, что за ней медленно и осторожно идет Келдыш. А навстречу движутся другие, так же настороженно и внимательно наблюдая за ней – и за Келдышем. Расстояние между ними все сокращалось, пока она расхаживала туда-сюда по парапету. Как курица, подумала она с остатком улыбки. С каждым разворотом отрезки этого пути были все короче, и наконец она остановилась спиной к Котлу. Поглядев влево-вправо, подняла руки.
– Стойте там.
Келдыш – странно – остановился первым. Люди Лема – чуть позже.
– Ну, вот мы и здесь, – сказала Агата. Помолчала, глядя на стену напротив. – Вернулись к тому, с чего начали, – сообщила стене. – И что мы теперь будем делать?
– Мортимер, – сказал Келдыш слева.
Она посмотрела. Показалось, или он стоял ближе, чем полминуты назад?
– Не делайте резких движений, – сказал ее учитель. – Пожалуйста.
Удивительно вежлив сегодня.
– Это вы не делайте... ничего резкого, – посоветовала она. – Я-то дома.
– Вынужден предупредить, – сказал он. – Если вы что-то собираетесь предпринять... я должен буду остановить вас.
– А если без переносных значений – просто убить?
Келдыш промолчал. Вот он и ответил на ее вчерашний вопрос.
– Не слушай его, Агата, – сказали справа. – Он блефует. Но тебе и правда лучше спуститься вниз.
Слишком много защитной магии, подумала она, глядя, как Келдыш медленно, словно что-то очень хрупкое, тянет из-под куртки пистолет. Сильная магия против сильной магии – и потому магия здесь бессильна. Но зато всякие механические-автоматические штуки прекрасно действуют...
Справа раздались возгласы. Агата оглянулась без всякого удивления. Столько оружия сразу она не видела за всю свою жизнь. Разве что в кино.
– Агата, не бойся. Мы защитим тебя!
Она развела руками:
– О, я так рада! Но я теперь... как это называется?.. на линии огня?
Кто-то справа сдвинулся, и Агата тут же чуть повернулась, заслонив собой Келдыша. Улыбнулась.
– Ну и что будем делать дальше?
Услышала за спиной напряженный голос:
– Мортимер, что вы там еще затеяли? Спускайтесь!
– Агата, на этот раз стоит его послушаться. Слезь с парапета, пожалуйста.
Агата фыркнула:
– «Пожалуйста»! Какие вы все сегодня вежливые! Хоть один из вас сказал «пожалуйста», когда все это проделывали со мной? Вы только говорили – что я делать должна.Должна как дочь своей матери. Никто не спросил – а чего же хочу я?
– Давай поговорим хотя бы сейчас? – предложил Лем осторожно. – Чего ты хочешь?
Агата на секунду зажмурилась.
– Все очень просто: я хочу быть с бабушкой и хочу, чтобы нас оставили в покое. Все.
– Это... вполне достижимо, – неуверенно сказал Лем и оглянулся на своих спутников. Один пожал плечами. Второй кивнул.
Агата резиново улыбнулась им. Спросила, вскинув руку – на манер телеведущей, разогревающей аудиторию:
– А что мы слышим с той стороны? Что слышим?! Ни-че-го! Господин Келдыш ничего не обещает! Ничегошеньки! Почему? Потому что знает, что нас никогда – никогда! – не оставят в покое! Да... учитель?
Она оглянулась. Келдыш смотрел на нее. Глаза его блестели.
– Да? – спросила Агата.
Келдыш молчал.
Агата пожала плечами, хоть и с трудом. Плечи, шея, затылок наливались тяжестью, как будто их тянуло назад магнитом. Но она пока не поворачивалась лицом к Котлу. Пока нет.
– Вот видите...
Она помолчала.
– Всем вам вынь да положь магию. Магию Мортимер. Вам, Келдышу, Шрюдеру...
Шевеление справа.
–...моему отцу.
– Но если у тебя нет дара, – сказал Лем, поглядывая из-за нее на Келдыша, – думаю, Ловец Келдыш может засвидетельствовать это перед своими... Ему поверят. У него же так много заслуг!
Агата вновь развела руками:
– А вот этого-то он как раз сделать не может!
– Мортимер...
– Видите ли, – доверительно продолжила Агата, – насчет моей магии...
– Заткнитесь, Мортимер!
–...мы всех вас слегка ввели в заблуждение. Магия есть. Только никто не знает – какая и с чем ее едят.
Лемовцы переглянулись и уставились на нее с совершенно одинаковым выражением. Агата едва не засмеялась: как на кинозвезду во плоти!
– Ключ, сказал Слухач. – Агата едва вновь не начала расхаживать по парапету, как учительница Людмилда во время урока. Но тогда она к кому-нибудь из них повернется спиной, и этот «кто-то» схватит и стащит ее вниз. У нее было ясное чувство, что ее слушают и с ней считаются только пока она находится здесь, на краю Котла. – Но Ключ к чему? Вот в чем вопрос!
Ей вдруг стало ужасно весело: несет всякую чушь, а взрослые люди слушают ее с открытыми ртами. Она глянула на Келдыша: вот он,кажется, не слушал. Ресницы полуприкрыты, дышит размеренно и глубоко, рука с пистолетом опущена... сколько времени ему понадобится, чтобы ее вскинуть?
– Когда вы поняли, что моя «антимагия», как вы ее называете, и есть этот самый Ключ?
Его губы слегка шевельнулись.
– Сейчас, – сказал он.
Агата рассмеялась, как ей самой казалось – весело.
– Врете!
Келдыш промолчал. Казалось, он засыпает – таким безмятежным и расслабленным становилось его лицо. Агата кивнула себе за плечо.
– Столько лет его пытаются уничтожить. Столько лет боятся, что он вновь вырвется на свободу. Тут столько защитной магии! Даже я чувствую. Наверное, работали самые сильные волшебники страны, да, Влад?
Тот нехотя кивнул.
– Из тех, кто остался в живых... Агата, я не понимаю...
– Вы же хотели восстановить этапы эксперимента? Вам теперь это не нужно. Вот она, магия, возьмите. Сыроватая, правда, и необработанна, и не очень послушная. А Келдыш мечтал уничтожить «последнюю язву на теле столицы». Пожалуйста, теперь есть доступ. Кому еще нужен ключ к мортимеровской магии? – Агата раскинула руки. – А ключик-то – я!
Тут же подумала, что выглядит ну просто как трагическая актриса из их светлогорского театра. И, хлопнув руками по бокам, сказала виновато:
– Так получилось.
Лем смотрел на, казалось, дремлющего стоя Келдыша. Спросил нерешительно:
– Игорь, есть в этой белиберде хоть какой-нибудь смысл?
Тот еле заметно пожал плечами.
– Решай сам, Влад. Мне это кажется... убедительным. Только тут есть одна тонкость.
Келдыш поднял веки и неожиданно ясно посмотрел на Агату.
– Маленькая Мортимер не желает, чтобы ее использовали. И недвусмысленно заявляет это прямо на краю Котла.
Он взглянул на Лема.
– И что мы предпримем по этому поводу?
А что можно вообще предпринять по этому поводу? Агата впервые задумалась о том, чего хотела добиться. Когда она шла сюда, в музей, в голове бродили смутные мысли, как она заставляет их дать клятвенные обещания или что-то в этом роде. Но теперь поняла: это так, остатки детства – того, где честное слово нерушимо, Дед Мороз приносит под елку подарки, а родители всегда любят своих детей.
Но должен же быть какой-то выход? Не может же, чтобы его не было? Агата пару раз оглянулась через плечо. Она правильно выбрала время: полдень, все на работе, да и музей сегодня закрыт для коллективных экскурсий. Возле Котла никого, кроме них, не было.
– Если не останется никого, кто об этом знает... – Келдыш беззвучно засмеялся, глядя то на нее, то на троих лемовцев. – Мортимер, зачем вы нас сюда позвали? Чтобы мы перестреляли друг друга?
Агату даже затошнило. От досады и злости она топнула ногой. Заболела пятка, но опыт ей понравился, и Агата притопнула еще:
– Вы дураки! Дебилы! Чертовы дебилы и больше никто! Кретины!
– Идиоты, – подсказал Келдыш. – Имбецилы. И еще дауны.
Он говорил это без всякой насмешки. И глядел на Агату, пожалуй что – и с сочувствием.
– Может, вы и правы, Мортимер. Но это ничего не меняет. Мы все сейчас оказались в ловушке. Вы можете предложить из нее выход?
Агата вновь, почти инстинктивно, покосилась через плечо. Келдыш перехватил ее взгляд. Сказал быстро:
– А вот это не выход.
Чего он боялся? Ее? За нее? Агата осторожно, словно пробуя холодную воду, спросила:
– А кто-нибудь из вас знает, как может работать этот Ключ?
– Ну, варианты могут быть разные... – задумчиво начал Лем. И осекся, перехватив взгляд Келдыша.
– А я так думаю, что один, – так же задумчиво продолжила Агата. – Запертая магия, замок, ключ. Какие могут быть варианты?
– Мортимер, – резко сказал Келдыш. – Прекратите нести чушь!
– Тогда почему вы хотите убить меня за эту... чушь?
Он не шагнул – только подался к ней – и оказался ближе, просто пугающе близко. Агата невольно сделала шажок назад.
– Агата, все, хватит! – скомандовал Лем. – Спускайся! Давай поговорим, как взрослые люди!
Вот этого я и не хочу, подумала Агата. Не хочу, как взрослые. Вообще не хочу больше разговаривать. Она сделала плавный поворот – и Котел открылся перед ней во всей своей красе – жутковатой, притягивающей. Знакомой ей с детства.
– Агата!
– Спокойно, Влад! Дальше козырька самоубийц она не упадет. Мортимер, не знаю, что вы там себе...
Агата глянула на Келдыша через плечо, как до того – на Котел.
– А вы и вправду не все обо мне знаете. Знаете, например, что я раньше занималась плаванием?
– И что?
– В самом начале заплыва главное – как можно сильнее оттолкнуться.
И, Агата, словно был дан старт, сильно оттолкнулась от бортика...
Пожалела через две секунды – когда начала падать в мирно существующий сам в себе Котел. От него по-прежнему не веяло ни холодом ни теплом, но из-за красноватого вулканного зарева в глубине Агата мгновенно взмокла. Прыг в котел – и там сварился...
Руку рвануло назад-вверх, едва не выдернув из плеча, и Агата обнаружила, что завислав воздухе над Котлом. Она посмотрела вниз. Вверх, на пылающее на пальце кольцо. На вскочившего на бортик Келдыша. Правая его рука, с пистолетом, висела как парализованная. А левая... вытянутая, дрожащая от напряжения... а лицо – оскаленное, осунувшееся, бледное даже в теплых красноватых сумерках Котла... вместо глаз – черные дыры...
Он держал ее. И его проклятое кольцо-кристаллизатор держало ее вместе с ним. Если Лем и остальные маги-недоучки догадаются ему помочь, он вытянет ее обратно. А может, и без всякой помощи вытащит. Наверх. Назад. Встряхнет, как нагадившего котенка. Носом ткнет. Расскажет, что она должнаделать. Агата, тоже оскалившись, попыталась дотянуться до своей вытянутой руки – стянуть, сбросить кольцо, – но рука-предательница уже не принадлежала ей, превратившись в якорь, послушный чужой воле. Агата в отчаянии ударила ее, бессмысленно и бессильно – так ребенок бьет угол, на который больно наткнулся. Показалось, или бортик стал ближе?
Зарево внизу, в Котле, разгоралось. Он ждал. Он узнавал и приветствовал ее. Он был ей рад.
Ее не хотят отпускать. Но у них нет власти над ней. Никакой. Знакомые слова – из фильма, из книги, из старых снов – выкрикнулись сами собой:
– У тебя нет власти надо мной!
Кольцу. Келдышу.
Прошлому.
Кольцо вспыхнуло маленьким ядерным взрывом – отпечаток этой вспышки залил сетчатку глаз, и Агата ничего не видела, когда ее отпустили.
Вновь начала падать.
Не падать.
Лететь.
Вещество, заполняющее Котел, было еще менее ощутимо, чем воздух, но оставляло в ушах треск рвущейся ветхой материи. Кольцо Келдыша почернело и умерло, рука вновь начала слушаться. Агата коснулась пальцами лица; ощущение было очень слабым – словно онемела вся кожа. Она обнаружила, что может идти – если это можно так назвать там, где не существует ни верха ни низа. «Полотно» магии не было однородным. Иногда впереди разгорался ослепительный свет, играл, как северное сияние, и неожиданно угасал. Иногда мелькали клубящиеся серо-бордовые тени, и у Агаты каждый раз екало сердце – а вдруг она блуждает здесь не одна? Где те самоубийцы, что когда-то кидались в Котел? Что с ними стало? Видели они то же, что видит она? А может, она сейчас столкнется с кем-нибудь из них?..
Или с тем, что из них сделала магия.
Агата медленно двигалась в красных сумерках. По ее ощущениям, она уже должна была наткнуться на какую-нибудь из стен Котла. Если, конечно, не блуждает по кругу.
Ну, вот он, Ключ... То есть она. Есть Ключ, есть магия... преступная магия, если верить Келдышу и его товарищам. И что? Что должно случиться, когда они соединятся? Соединились. Агата, томясь, села, обхватив руками колени. Села неизвестно на что. Неизвестно где. И стала ждать неизвестно чего.
Котел, похоже, решил ее развлечь. Рисовал на полотнищах горящие, мгновение живущие узоры; подпускал клубящиеся бесформенные тени; игралзвуком, то понижая, то повышая его до невыносимого визга – как будто подбирал нужный диапазон. Шум-бормотание-речь делались настойчивее. Казалось, различаются даже отдельные слова... предложения... смысл... Котел говорил с ней.
Только Агата не знала этого языка.
Поэтому начала говорить сама.
Создание позвало создание, сказал Келдыш. Создание пыталось говорить с созданием.
Здравствуй, сказала Агата. Ты узнаешь меня, но я тебя совсем не знаю. Что сделать, чтобы мы были вместе? Что будет, если мы будем вместе?
И стала ждать ответа. Теперь она не торопилась. Некуда было торопиться. Впервые за эти сумасшедшие дни она чувствовала себя дома. Полностью дома. В безопасности. В этом доме ее так долго ждали. В этом доме ей были рады.
Агата закрыла глаза. Серые тени вновь подступили к ней – не нужно было зрения, чтобы их увидеть. Серые тени из детства. Но теперь она не боялась. Теперь она знала, чего они искали.
Понимания.
Каждый отдавал частицу своей силы. Своего таланта. Своей крови. Марина Мортимер. Петр Стеблов. Владислав Лем... Десятки и сотни тех, кого она не знала и, наверное, никогда не узнает. Отдавали, создавали то, что должно было стать волшебным подарком людям – и прежде всего ей, Агате...
Не получилось.
Их – ее и магию – оставили одних. Беспомощных. Слабых. Не готовых. Не нашедших друг друга.
И теперь им вдвоем предстояло искать этот путь.
Слабое касание – словно кто-то погладил ее по щеке. Мама, сказала Агата, не открывая глаз. Она не помнит, говорила ли это слово в детстве. Не помнит, играл ли с ней отец. Пели ли ей колыбельные. Но это все помнит магия, в столице называемая Котлом.
Чего ты хочешь, спросила Агата. Чем я могу тебе помочь?
Чего ты хочешь, спросила магия. Чем я могу тебе помочь?
Есть сила, нет возможности. Есть возможность, нет силы. Что происходит, когда эти половины соединяются?
Магия помнила, как вырвалась, как струилась, проникая сквозь живое и неживое, черпая, узнавая, превращая, и это было прекрасно и удивительно... Только живые частицы силы, которые она поглощала, почему-то не были рады, как те, кто отдавал свою силу добровольно. Кто ее создавал. Они сопротивлялись, они боялись, они... им было больно. Потом стало больно ей, и она впервые поняла, что такое боль. Ее заперли здесь, и никто не приходил учить и общаться с ней. Хотя она пыталась дотянуться. Дать понять, что ждет их. Что рада им. Она даже пыталась сохранить те живые частицы силы, что приходили к ней добровольно. Не удалось. Они приходили умирать.
Они хотели свободы.
Свободы, сказала Агата и открыла глаза. Тени отступили, растворились. Она знала, что больше они никогда не вернутся, хотя навсегда останутся в магии. Как навсегда их частицы заложены в ней самой.
Ей никогда не стать волшебницей. Никогда не обладать ни малейшей магической силой. Ну и что? Зато она может поделиться своей антимагией. Ее-то у нее в избытке.
Агата посмотрела вверх. Там, сотворенные самыми сильными волшебниками, нависали магические щиты, давили запирающие заклятия, искрились охранные сети. Если б она захотела, то могла бы полностью ощутить их тяжесть и гнет, столько лет давящий на магию.
Да только для нее-то самой они не существовали.
Агата медленно подняла прямую руку – левую, с мертвым келдышевским кольцом. Она не знала, что и как делать, но была уверена, впервые в жизни уверена: что бы и как бы она ни сделала – все будет правильно.
Потому что правил для нее не существует.
Агата протянула руку и сдвинула в сторону пресс заклятий и щитов. Разрывая, провела ногтем по сетям. Прижатая к чаше Котла Магия следила за ней, радостно «потягиваясь», «распрямляясь».
Освобождаясь.
И вдруг ринулась вперед, наливаясь ослепительным белым светом.
Фонтаном.
Потоком.
Извергавшимся вулканом.
Агата распахнула руки посреди этого белого пламени, растворяясь в нем, превращаясь в него... крича что-то и себе непонятное. Желая, чтобы магия взяла и ее с собой...
Пятки больно ударились о землю. Агата не удержала равновесие и шлепнулась на пол. Охнув, принялась потирать отбитый зад. Вот это, наверное, и называется «спустить с небес на землю». Хорошо еще, не мордой в грязь. Вокруг – куда ни глянь – тянулся пустой серый котлован. Далеко вверху, перегнувшись через почерневший парапет, на Агату смотрели люди. А прямо над головой...
Агата зажмурилась, ослепленная. В проломе купола прямо над головой пылало полуденное солнце. Края разлома светились, припорошенные золотой пылью. След магии.
– Ну да, так гораздо лучше... – глубокомысленно произнесли за ее спиной.
Агата запрокинула голову. Келдыш стоял, засунув руки в задние карманы черных джинсов, и деловито озирал окружающий пейзаж. Словно оценивая работу дизайнера. Пистолет был заткнут за поясной ремень.
– Гораздо, – подытожил он, опустил взгляд и посмотрел на Агату.
– Что вы сделали?
Агата пожала плечами.
– Вы видите. Выпустила магию.
– Но это... – Келдыш развел руками и снова сунул их в карманы. – Это совсем не похоже на...
Агата посмотрела вверх, сощурилась на солнце.
– Почему вы не выстрелили в меня?
– Мортимер, я не обязан оправдываться перед вами за то, что я вас не убил! – огрызнулся Келдыш.
– Почему вы не выстрелили в меня? – словно не слыша, повторила Агата.
Келдыш огляделся. Посмотрел вверх – как всегда, не щуря глаза на солнечный свет. Пожал плечами, как перед этим Агата. И сказал просто:
– Забыл.
Агата кивнула. Прижав к груди колени, уткнулась в них подбородком.
Келдыш продолжал смотреть на солнце.
– Я чувствую ее. Магию. Ее стало гораздо больше. Везде.
Она рассеялась. Растворилась в мире, добавив краскам яркости, темноты – тьме, света – свету. Волшебства – снам. Веселья – смеху. Звучности – музыке. Почему получилось именно так, Агата понятия не имела. И даже не хотела понимать.
Келдыш огляделся. Народу на балконе прибывало, но он все равно увидел лемовцев. Раздраженно махнул рукой:
– Убирайтесь! И без вас еще мне секир-башка... Пойдемте отсюда, Мортимер, пока музейные работники не начали требовать с нас объяснений. Вы в состоянии подняться?
Агата ухватилась за протянутую руку. Держа ее за локоть, Келдыш наклонился, деловито отряхивая ее джинсы. Пару раз шлепнул очень чувствительно.
– Ой! – сказала Агата, отстраняясь.
– Больше никаких прыжков вниз, в сторону, вверх, куда угодно, понятно?
– Шаг влево, шаг вправо считается побегом, прыжок на месте – провокация? – подсказала Агата.
– Именно, – подтвердил Келдыш. – Я слишком стар для таких развлечений... даже не сообразил, что магия не может принести вам никакого вреда.
– А, да, – вспомнила Агата. Виновато стянула с пальца потускневшее кольцо. – Я, наверное, его испортила... извините. Я не хотела.
Келдыш оглядел кольцо, вздохнул. Агата смотрела испуганно.
– Что, придется заказывать новый кристаллизатор, да?
– Скорее всего, – сухо отозвался Келдыш.
Агата осторожно погладила кольцо.
– Я не хотела. Теперь... все кончилось, да?
– Кончилось? – повторил Келдыш странным тоном.
– Ну... магии же больше нет? В смысле – Котла?
Келдыш молчал. Смотрел на нее. Агата таращилась вопросительно. Келдыш медленно, плотно закрыл глаза. Медленно открыл.
– Мортимер. Как вы себя чувствуете?
– А что?
– Как?!
Все еще держась за его руку, Агата серьезно прислушалась к себе. Сказала неуверенно:
– Ну... в ушах звенит. От тишины, наверно. Котел же теперь молчит.
– Еще?
Еще гудели ноги, точно она прошла невесть сколько километров. И тело гудело, как кабель, сквозь который пропустили ток. И что-то было с глазами. Агата сдвинула и вновь надела очки. Поморгала. Воздух прочерчивали золотистые и голубоватые линии, которые исчезали, едва она к ним начинала приглядываться. Агата посмотрела на их сцепленные руки. Рука Келдыша светилась неровным красноватым светом, ее – уверенным белым. Агата зажмурилась и широко открыла глаза. Цвет пропал. И его, и ее рука были просто пыльными. У Келдыша – еще и ободранной. Он-то как здесь оказался так быстро? Случайно, не прыгнул следом?
Агата ответила полным предложением – как на уроке иностранного языка:
– Я чувствую себя странно.
– Странно, – повторил Келдыш.
Она не поняла. Еще не поняла. Что будет делать, когда поймет? Он и сам не знал – как реагировать. Хотелось закинуть голову и смеяться.
Форменная истерика.
Они боялись одного, а получили совершенно другое. Котла теперь нет, зато есть Агата. Агата Мортимер.
Марина все-таки своего добилась – хоть и через долгие годы...
Шрюдер мне голову снимет, повторил он про себя. И понял, что ему все равно. Ему сейчас все равно даже, останется он Ловцом или нет. Вообще все равно – кроме чуда, стоявшего от него в полушаге.
– Идемте? – предложила Агата. Отпустила его руку и пошла сама – оглядываясь, пожимая плечами и разводя руками – маленькая фигурка в огромном серо-черном котловане, впервые за много лет увидевшем солнце.
Келдыш разжал пальцы.
По кольцу вновь бежала золотая змейка...
Часть вторая
КОБУЦИ
Вы никогда не бывали в провинции Кобуци? Нет? Там был научно-исследовательский центр экспериментальной магии. Сейчас в Кобуци не осталось ни одного человека... потому что тех, кто там живет, уже нельзя отнести к роду человеческому.
Я их предупреждала.
Я их честно предупреждала. Не надо было им брать меня с собой. Не надо было идти туда.
...Я прошла за ночь гораздо меньше, чем рассчитывала. Пришлось, скрываясь от проклятого солнца, забиваться под деревья, в заросли высокого папоротника. Меня трясло, тошнило, зрение мучительно искажало все вокруг, и, когда надо мной склонились люди в пятнистой форме, показалось – это просто очередная галлюцинация, наведенная воспаленным мозгом.
– Гляди-ка...
– Живая?
– Шевелится...
– Эй, подруга, что с тобой?
– Вся трясется.
– Отойди на всякий случай, может, зараза какая...
– Эй, Док, тут по твоей части!
– Осмотрите все вокруг, вдруг здесь еще кто.
– Худая какая...
Щурясь, я смотрела на кружащиеся надо мной лица. Сильная рука сжала запястье, нащупывая пульс. Не нашла. Человек чертыхнулся. Второй присел рядом на корточки.
– Ну, что тут у нас?
– А тут у нас местное население, – сказал первый. Щелкнула резина – человек деловито натягивал на руки перчатки. Пальцами развел мне веки. Из глаз немедленно потекли жгучие слезы.
– Светобоязнь, – констатировал Док. – Пульс слабый, нитевидный. Температура тела понижена. Бледность кожных покровов. Признаки недоедания налицо.
– Странно, что они вообще находят, что пожрать, – буркнул второй. Пальцы Дока полезли мне в рот.
– Скажи дяденьке «а-а-а»! – скомандовал он, светя в рот крохотным фонариком. – Зев, слава богу, чистый, но лучше все-таки всем принять таблеточку.
– Таблеточку! – передразнил второй. – У меня вся задница распухла от твоих прививок, а ты еще «колесами» нас будешь пичкать!
– Ну тогда микстурку, – предложил Док сладко, – или порошочек.
– Тьфу на тебя! С этой что будем делать?
Сквозь щелки опухших век я видела, как Док повел широкими плечами. Все они были широкими, плотными.
Полнокровными.
– Ты командир, тебе решать. Можно оставить ее подыхать здесь. А можно прихватить с собой. Тут уже рукой подать. Посмотри на нее. Вряд ли она могла выжить в одиночку.
– Н-не-э... – выдавила я, стуча зубами.
Оба склонились ниже.
– О, еще и говорить умеет! Что «не», болезная ты наша? Ты здесь одна?
Я вцепилась в чей-то рукав.
– Н-не бери... не-ет...
Солдаты озадаченно переглянулись.
– В смысле – «дайте спокойно сдохнуть»?
– Н-нет... я н-не...
– Носилки давай! – крикнули над моей головой. Командир пружинисто поднялся. Док сидел на пятках, оглядываясь и насвистывая. Потом неожиданно быстро наклонился, разводя пальцами мои губы. Склонил голову, разглядывая так и эдак – я едва не показала ему язык. Свист стал громче. Солдат взглянул мне в глаза...
– Док, вот носилки!
Он отдернул руку. Зачем-то похлопал меня по щеке жесткой ладонью, бормоча: «Ха-ар-рошая девочка!»
– Лечить будешь?
– Не от чего ее лечить. Подкормить бы. Ну, давай, на раз – взяли!
– И взять-то нечего...
Солнце плескалось меж верхушек деревьев. Я, жмурясь, пыталась натянуть на лицо воротник. Военные двигались бесшумно, как будто сквозькусты и деревья. Я так ходить не умела.
Раньше.
Поляна. Я уже поняла, что они идут по моим следам. Возвращают меня обратно. Зря они это делали.
Зря...
Солнце давно перевалило зенит, но я сжалась, предчувствуя удар. Тут Док, обгоняя носилки, накинул на меня куртку. Сразу стало душно, но я с благодарностью свернулась под ней, пряча лицо и голые руки.
Дура, думала я, дура! Ты думала, что сумеешь уйти?
Или это думала уже не я...
Солдаты громко топали по дому, подымая тучу пыли и обмениваясь впечатлениями. Дом был большим, двухэтажным, заброшенным. А когда-то он, как и разрушенные теперь корпуса лабораторий, был полон людей: живых, здоровых, теплых людей. Даже я это помню, хотя память моя понемногу превращается в серую зыбкую паутину, в которой бьются маленькие яркие мухи-картинки...
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |