Но в этом отношении еврейский банкир располагает страшным оружием, —молчанием.
Непроницаемая тайна, которою должно быть покрыть дело подлога, «девичья» скромность, которая
сделает его невидимым, бесподобная сноровка для уничтожения малейших следов —таков
священный залог, предлагаемый евреем, и небезызвестно, что он останется верен своему обещанию.
Да, это коварнейшее существо умеет не изменять другому, чтобыне выдать и самого себя.
Политический разврат, надо сознаться, отличается высоким достоинством в том отношении, что умеет
молчать. Как только преступление совершено, он, как змея, скрывается в глубокую нору, откуда его
невозможно достать.
Охваченный подобными сетями, государственный деятель становится покорным слугой евреев.
Безграничноеже господство кагальных банкиров над таким человеком, которого они самиже
выдвинули на политическое поприще, — факт, не требующий доказательств. Вообще говоря, когда
сыны Израиля помогают гою «выбраться из давки», они делают это таким способом, что он остаётся к
ним прикованным навеки.
Договор с еврейством напоминает сделку о продаже души дьяволу, —его нельзя нарушить.
Раз попав в руки кагала, политический человек испивает горькую чашу раскаяния. Для него не может
http://rusprav.org/biblioteka/Shmakov_FreedomAndTheJews/Shmakov_FreedomAndTheJews.html (40 из 412) [25.06.2009 22:20:09]А. Шмаков. Свобода и евреи. Часть 1.
быть и речи ни о собственной воле, ни о личном достоинстве. Средижестоких разочарований и
крушения надежд он с опасностью уголовщиныдолжен быть всегда готов по требованию израильтян
явиться учредителем плутовского общества, прикрывать своим именем или проводить и
поддерживать своим влиянием гешефтысвоих «хозяев», причём ему уже не дают «авансов» иначе,
как под «еврейские» векселя... Вапофеозе какое-то таинственное пренебрежение окружает его со всех
сторон и показывает воочию, что у евреев ничего нельзя брать безнаказанно. Небеса вознаграждают
сторицей за всё, что им приносится, преисподняяже требует лишь стократной уплатытого, что ею
дано взаймы.
Могущество золота имеет сходство с владычеством ума в том отношении, что наравне с ним мечтает о
всемирном господстве и парит выше отдельных национальностей. Всё должно зависеть от него, а оно
ни от кого не должно зависеть; все сферыжизни, а в особенности— её болезненные уклонения, равно
как и всякий вообще беспорядок, подлежат его эксплуатации и должныбыть данниками
усовершенствованного им ростовщичества.
Человеческое общество имеет своим критерием то, чему поклоняется. Всякое величие, над ним
властвующее, намечает ему путь, служит для него образцом и предметом подражания. Если это
величие основано на высоких доблестях и на идеальных чувствах, всё общество одухотворяется. Если
же, напротив, это величие построено на лукавстве и подлоге, то при созерцании такого порядка вещей
и само общество в своих устоях не может не испытывать глубоких потрясений. Подвиги воина, труды
учёного, благородное самоотречение государственного человека отбрасывают лучи света и на ту
сферу, которая ими владеет. Чем больше она понимает их, чем искреннее окружает почётом, тем
больше и сама она возвеличивается. Втакойже мере она облагораживает себя и тогда, когда воздаёт
должное скромным добродетелям — прямодушию, благотворительности, беззаветному милосердию,
иначе говоря, когда с одного конца нравственной цепи до другого всё представляется цельной
гармонией, так как общество, воистину себя уважающее, не менее чтит неподкупность судьи и
бескорыстное усердие врача, чем изумляется мужеству своих героев.
Режим иудейских финансистов если и не уничтожает вполне этих возвышенных стремлений, то
сверху донизу потрясает их. На горизонте восходит новое светило, пред которым бледнеют идеи
нравственности. Все они становятся более или менее туманными, а некоторые и вовсе невидимыми.
Вместо них безумие подражания евреям овладевает умами и производит легко объяснимое понижение
общественного уровня. Раз деньги сделались главным центром тяготения и обратились в верховную
цель бытия, это явление роковым образом проникает до отдалённейших глубин социального
организма. Втакой среде наклонности и призвания размениваются на мелочь, государственный
человек становится похожим на биржевого дельца, наукаживёт рекламой, искусство впадает в
продажность, либеральные профессии вырождаются в эксплуатацию сомнительной честности и с
весёлым цинизмом отвергают свои старые традиции, а люди, которых они поставляют на
общественное поприще, ведут себя, как интриганы, стремящиеся только к наживе.
Есть прямое соотношение между исчезновением настоящих государственных людей и расширением
верховенства еврейских банкиров.
Без сомнения, не культ денег создал великих мужей Греции и Рима, и если бывечный город задолжал
Карфагену, он быстро исчез быс лица земного. Ещё Полибий [11] так объяснял разницу между
римлянами и пуническими семитами: «Средства, которыми пользуется римский народ для
увеличения своего благосостояния, несравненно законнее, чем то, что делают карфагеняне. Уэтих:
последних как быкто ни обогащался, его не станут порицать; у римлян же нет ничего постыднее,
как позволить себя подкупить подарками или же приобрести состояние дурными путями. Сколько
они уважают богатство, полученное законными средствами, столько же питают отвращение ко
всему что добыто несправедливостью. В Карфагене общественные должности покупаются
щедротами и подкупом, в Риме это составляет уголовное преступление. Посему как наградыза
добродетель различныу этих на родов, так нет ничего удивительного и в том, что самые пути их
приобретения тоже различны».
А между тем, не упало ли современное общество до такой низости, что допустило биржу сделаться
http://rusprav.org/biblioteka/Shmakov_FreedomAndTheJews/Shmakov_FreedomAndTheJews.html (41 из 412) [25.06.2009 22:20:09]А. Шмаков. Свобода и евреи. Часть 1.
верховным и непогрешимым судьей правительственных мер?!..
Всё изложенное ещё с большей яркостью иллюминируется дальнейшим.
Проникнув в какую-нибудь политическую партию целым кагалом, евреи ловко устраиваются здесь,
чтобыобеспечить своё влияниеДля них в эту минуту нет ничего более настоятельного, как усвоить
себе партийные страсти, исповедовать чужые идеи. Воздвигнув их в абсолютные истины, они
покрывают сарказмами всякого, кто заговорит об умеренности, «обоготворяют» партийных вожаков,
яростно клевещут на членов партии противной и задают тон с непререкаемой наглостью и со всем
холодом презрения...
Да и как не послушать их? Партия, быть может, чахла и изнемогала, мало верила в саму себя, причём
не было недостатка и в мрачных умах, желавших ещё более ограничить её задачи; в её корифеях
чудились ей зловещие недочёты; здесь она угадывала человека не подходящего, там видела лишь
обыденного честолюбца. Самые благоразумные требовали серьёзной предварительной работы, чтобы
очистить её принципыи подготовить людей...
Вмешательство евреев сразу действует, как возбуждающее средство, избавляя партию от всяких
сомнений. Она уже не терпит никаких колебаний и скоро приходит к убеждению в том, что страна
принадлежит ей. Разве её идея — не энциклопедия политической мудрости? Разве её руководители —
не всеобъемлющие умы? Во всяком случае иудейская пресса трубит ей об этом досыта. Весьма
естественно, что подобная партия привыкает считать тех, кто дал ей эти иллюзии, за свой цвет и за
свою квинтэссенцию. Евреям, стало быть, —важнейшие места, лучшие пожитки и доспехи
неприятельских полководцев. И вот этих евреев мыначинаем встречать повсюду. Они заполоняют
официальные приёмы, балыи обеды, списки служебных производств, внепарламентские комиссии.
Партияживёт, по-видимому, единственно через них и завоёвывает только для нихже. Можно сказать,
что они её ум и сердце, что своими победами она обязана исключительно их усилиям, что они
вытащили её их ничтожества и продолжают нести её на своих плечах.
И такое мнение до известной степени не лишено оснований. Свойственный евреям дух
предприимчивости и шарлатанства играл, конечно, не последнюю роль в этом чрезмерно быстром
успехе партии. Они вели деятельную пропаганду и своими гимнами изумления выдвинули вперёд
человека, будущность которого хищным, коммерческим нюхом своим они угадали заранее. Кроме
того, они ведь занимали сцену без перерыва и тысячами способов сумели сделать себя незаменимыми.
Большие и маленькие услуги, основание дружеских газет, организация избирательных комитетов,
денежные и иные авансы. О, да, партия обязана им бесконечно! А между тем, они шагу не ступили и
гроша не дали иначе, как хорошо обдумав и взвесив, ибо, подобно ростовщику— своему отцу,
еврейский политик действует только по логике таблицыпроцентов.
Отсюда путём интриги, той еврейской интриги, которая подвижна, как волна и прожорлива, как
пламя, огромные барыши победынеминуемо притекают в их руки. Само собой разумеется, что, по их
словам, всей этой благодатью они обязанытолько своим исключительным дарованиям. Не
представляется ли еврей квадратом и даже кубом всякого иноплеменника, не он ли лучшее создание
природыи воспитания?
Точно также, когда, вступив в период упадка, партия постепенно движется к своему разложению, на
долю сынов Израиля выпадает немало хлопот. Речь идёт уже не о нападении, а о «самозащите».
Действительно, отдавать назад —вещь отвратительная для еврея, и тот, кто его принуждает к этому,
— последнее из чудовищ. Вот почему он грызется с осатанелым упорством. Тогда разражаются целые
потоки брани, ураганыоскорблений, язвыклеветы, открытые подстрекательства на самые крайние
мерыи на уголовные злодеяния.
[12] Подобно вулкану в период извержения, еврейская пресса
изрыгает огонь и серу, отплёвывает грязь, камни и пепел. Иной раз при чтении её статей невольно
вообразишь себя на шабаше ехидн, одержимых всеми ужасами демонического неистовства...
Скакой горечью должныразмышлять об этом честные люди партии, даже те из них, кто думал
сотворить чудеса, принимая поддержку евреев и уступая им лучшие роли?
«Евреи нас погубили!..» —вынужденыони сознаться, наконец.
http://rusprav.org/biblioteka/Shmakov_FreedomAndTheJews/Shmakov_FreedomAndTheJews.html (42 из 412) [25.06.2009 22:20:09]А. Шмаков. Свобода и евреи. Часть 1.
Но когда они распознают корень зла, тогда уже бывает слишком поздно. Партия, поднявшаяся «при
благосклонном участии» сынов Иуды, через нихже и гибнет. Рано или поздно, а изнемогает она под
гнётом всеобщего осуждения. Причём само падение её, как и всякий, впрочем, еврейский крах,
является невероятным скандалом.
[13]
IX. Поднимаясь со ступеньки на ступеньку, еврейство расширяет свои задачи. Начав с «поддержки»
того или иного парламентского депутата, оно вскоре решает «избирать» их само. Засим оно проникает
в политические партии, овладевает положением и, наконец, приступает к «увенчанию здания». Но
прежде, чем ему удастся выдвинуть своего собственного Гамбетту или д’Израэли, иудаизм
оказывается вынужденным пройти ещё через одно мытарство.
Везде, а особенно во Франции, партии не способныни на что без главы, которая ими командует.
Евреи знают это. Вот почему они не щадят усилий для овладения человеком, призванным на эту роль
илиже способным разыграть её в будущем. Сцелью обойти или «настроить» его, увлечь его сердце,
поработить разум, привести его к отождествлению своего самолюбия с их интересами и внушить ему,
что именно в них он имеет вернейших друзей, одним словом, чтобысвязать его с собой
неразрывными узами, их талантыпревосходят сами себя и возвышаются до чудес... в решете.
Еврейская стратегия в этом, как, впрочем, и в других направлениях, сводится к трём средствам,
которые она двигает одновременно.
Во-первых, — лесть. Рожденный льстецом, еврей без подготовки располагает всеми тайнами лести и
умеет затронуть все её струны. Он равно преуспевает как в излияниях заискивающей преданности, так
и в гимнах лицемерного поколения. Он не только изумляется перед человеком, но он влюблён в него;
воспевая его суетность, он вместе с тем знает и слова, идущие прямо к его сердцу. Этот упоительный
культ в связи с глубочайшим раболепием безошибочно делает своё дело. Втрогательном сочетании
здесь слышатся и гармония возвеличивания, и лепет самоотречения. Всё это ослепляет тем вернее, что
сыны Иудысознают, как опасно противоречить себе. Вот почему ещё тоньше, если это возможно,
кадят они человеку вдали от него, за глаза, их восторги только более «искренни» и ещё болеежгучи.
Но неужелиже так трудно проникнуть в ядовитую микстуру этой лести и за балаганными
декорациями дружбыподметить гримасыобмана? Прислушиваясь к интонациям голоса, долго ли
отличить корысть и ложь? Среди торжественных звуков симпатии разве могла быне выдать себя в
еврейском оркестре маленькая флейта, уже репетирующая сплетни? Да и возможно ли настолько не
понимать еврея, чтобыне видеть, что у него льстец —родной брат клеветника, что ласкательства и
дерзость — лишь разные стороныдвуличия?..
Увы, во всякую пору их карьеры, но прежде всего при её начале, политические деятели очень
податливына еврейскую льстивость. Представим себе честолюбца, перед которым его будущность
уже рисуется в розовом свете, но который ещё не освоился со своим призванием. Если в этот период,
когда он ещё борется с последними тенями неизвестности и, быть может, против своихже
собственных колебаний, еврейская лесть, идя к нему навстречу, скажет ему, что он человек
необыкновенный, разве не примет он этого за откровение с небес? Независимо от сего, радость
обладания целой группой энтузиастов-поклонников, освобождая его от сомнений, не даёт ли ему
величественной идеи о нём самом и безграничной уверенности в своих силах? Сэтой минуты, он уже
смело шествует к цели, импонирует и покоряет. По-видимому, возводя его на пьедестал, сыны Иуды
передают ему и свой престижграндиозного шарлатанства. Естественно, что между ними и им
устанавливается связь навсегда: он уже не может обойтись без них, так как, перестав быть богом, он
превратился быв простого смертного. Наоборот, если у этого человека благородное сердце, евреи не
замедлят привязать его к себе ещё и самой обольстительной из всех форм лжи —симуляцией
искренней и страстной дружбы. Он будет окружен еврейской молодёжью, блистающей усердием и
самоотвержением. Быстрые в истолковании егожеланий, как и в исполнении его приказов, эти юные
израильтяне образуют вокруг него нечто в роде священного легиона. На лире кагальной поэзии станут
они воспевать ему хвалу, пока он не свалится с пьедестала, илиже пока они сами его не растопчут...
Во-вторых, — реклама.Как уже было сказано выше, дочь обмана и лести, реклама есть одна из
http://rusprav.org/biblioteka/Shmakov_FreedomAndTheJews/Shmakov_FreedomAndTheJews.html (43 из 412) [25.06.2009 22:20:09]А. Шмаков. Свобода и евреи. Часть 1.
первооснов еврейского могущества.
Перваяже встреча с евреями уже раскрывает честолюбивому политику весь смысл рекламы. Правда,
низкопробность её, как средства борьбы, не остаётся для него тайной. Но ведь так приятно быть
предметом восторженных похвал, ежедневно прогрессировать в общественном мнении, слышать своё
имя на всех устах, стать знаменитостью первого ранга!.. Кроме того, еврейская реклама заменит для
него работу многих лет: ему уже не надо будет истощать себя в бесплодных усилиях, ни терзать свою
душу муками бесцельного ожидания, ему ужне придется отчаиваться перед таким будущим, которое
тает, как мираж, исчезает, чтобывозродиться, и рождается, чтобывновь исчезнуть.
Не обладая силами сверхъестественными, как противостоять такому искушению? Да и к чему
противиться? Опьяняющие парыславыуже вызвали в нём горделивые сныи великолепные видения;
он даже замечает симптом того, что они готовыперейти в действительность. На пути своей борьбыс
конкурентами, он уже чувствует за собой такиеже преимущества, какими пользуется торгующий
контрабандой купец перед другими купцами, оплатившими свой товар пошлиной. Под влиянием
еврейской рекламыего реноме раздувается, точно воздушный шар. Изумлённый, он смотрит на неё,
как на трубный глас истины, как на провидение великих людей. Да и как ведь сама реклама умеет
вселить такое убеждение! Не только ни о чём не позабудет она, но к чему быона ни прикоснулась, всё
преобразуется и украшается под её волшебнымжезлом. Красноречие, характер, гениальность, она
одевает «своего человека» всеми божественными свойствами. И вот он летит вверх с
головокружительной быстротой, — он уже не видит земли... Увы, спуск вниз и «выпуск газа» из шара
произойдут ещё быстрее!..
В-третьих, — деньги.Лесть и реклама представляют две неразрывные цепи; услуги деньгами
образуют третью цепь, ещё более крепкую, потому что евреи слишком опытны, чтобыне выковать её
по всем правилам искусства. Нет средства на издание газеты, —еврейские капиталистыдадут авансы;
необходимо покрыть расходыпо избранию, — человеку евреев ассигнуют потребную сумму
немедленно; наконец, впредь до вступления во власть, ему ведь надожить прилично, — и его нужды
угаданыи облегчены.
Мудрено ли, что среди таких условий еврейский протеже смотрит на сынов Израиля, как на своих
истинных друзей и даже более того, — как на родных братьев! Он не только не скрывает этого, а,
наоборот, тщеславится своей близостью к ним. По взятииже власти приступом, он с лёгким сердцем
предаст им всё, — от финансов до дипломатии включительно. Управлять евреями, через евреев и для
евреев — таков первый пункт его программы. Их отчаяние станет для него утешением в минуту
потери власти,… и он умрёт на их заботливых руках...
Ознакомившись, таким образом, с некоторыми приёмами еврейской политики, мы, прежде чем
обратиться к её кульминационному пункту в современных испытаниях России, не можем не сказать
нескольких слов и о политической роли еврейских банкиров.
Внаше время нельзя отделить сферу финансов страныот её международных сношений.
Положение задолженного кагалу государства очень просто. Внутри себя оно имеет повелителя, не
угодить которому оно вынуждено остерегаться. Положим, этот повелитель обыкновенно пользуется
своей властью с благоразумием. Он «действует» лишь по мере надобности, и лишь когда этого
требует его выгода, но он всегда начеку и зорко следит за совещаниями министров, точно он сам там
присутствовал илиже был соединён телефоном. Но что в особенности хорошо знает он, так это, что
на таких совещаниях говорят о нём не иначе, как с почтительным страхом.
Если преждежаловались на греховность мира, то теперь с ужасом взирают на его задолженность. Как
прежде предсказывали страшный суд, так и теперь евреи пророчат какой-нибудь великий крах,
универсальное мировое банкротство и опять-таки с достоверной надеждой, что им самим испытывать
его не придется.
Между разными другими причинами, которыми обусловливается переживаемой Европой кризис, есть
одна главнейшая, существенная, явная. Она заключается в том, что течение капиталов,
предназначенное для питания всего социального организма, отводятся по грязным каналам талмуда в
http://rusprav.org/biblioteka/Shmakov_FreedomAndTheJews/Shmakov_FreedomAndTheJews.html (44 из 412) [25.06.2009 22:20:09]А. Шмаков. Свобода и евреи. Часть 1.
пользу нескольких вампиров-израильтян. Живительный сок, необходимый дляжизни ветвей,
отпрысков и листьев, высасывается прямо из ствола дерева чужеядными паразитами.
Среди общего смешения понятий и опереточного развенчивания идеалов наблюдается, между прочим,
и такой факт, что в наши дни вся штука даже не в самой затее, а в колоссальном займе, будто быдля
её осуществления. Не теряя случая, еврейские финансистызанимают, срывают, хватают вплоть до
того момента, когда следственный судья, а за ним и президент уголовного трибунала, трагически
схватившись за волосы, наконец воскликнут «Rien ne va plus!»...
Несомненно, что положение этого рода в разных странах может представлять весьма различные
ступени развития. Там —твёрдое и прозорливое правительство, здесь— энергическая аристократия,
ещё дальше —строгая привычка к порядку и коммерческий дух народа встречают натиск еврейства
спасительным сопротивлением или, по крайней мере, ограничивают его сносными пределами.
Наоборот, в других государствах всевозможные причины — недостатки национального характера и
непостоянства политики, смутыи революции, химерические предприятия и растление в идеях,
неудовлетворительность общественных деятелей и безнравственность партий — комбинируются все
разом, дабыраспространить и ускорить иудейское нашествие.
Проникновение еврейских финансистов в правительство может происходить ещё более точным и
ближайшим путём. Достаточно предположить, что при их содействии отдельное лицо или даже целая
партия вступили во власть. Поддерживавшие их деньгами банкиры, очевидно, не могут
удовлетвориться воздействием на политику издали. Вразной форме они потребуют для себя раздела
власти и прямого соучастия в управлении делами. Тогда наступает захват высших должностей их
креатурами, а затем и иудаизация министерских постов. Банкирыже, в свою очередь, станут толкать
их во всевозможные антрепризы, подмалёванные величественными красками, но неизбежно
разорительные для государства, а на деле являющиеся только обширной ареной спекуляций.
Чрезвычайное и внезапное развитие государственных сооружений на всём пространстве страныдаёт
тому характерный пример. Новые и новые займы, необыкновенное размножение акционерных
обществ, бесконечные выпуски акций и облигаций, всевозможные субсидии и повсеместная суматоха
— чего только с еврейской ловкостью нельзя извлечь из строительного умопомрачения, всецело
овладев доверчивым и восторженным народом?!.. И ужесли кто-нибудь способен содрать с одного
вола две шкуры, то, разумеется, сыны Иудывообще, а их банкирыв особенности. Когдаже такие,
предпринятые в безрассудных размерах, «строительные работы» доведут государственные финансы
до истощения, тогда Израиль, в другом месте, конечно, успеет своих тощих коров заменить тучными.
Влияние еврейской биржи может отражаться в большом разнообразии явлений.
А. Ничто не мешает, положим, допустить следующую гипотезу. Синдикат иудейских банкиров
владеет тайнами и даже, если хотите, самими намерениями первого министра. Эти «старейшины
многострадальной синагоги» даже помимо их собственных подстрекательств— знают, что вскоре
должна последовать какая-нибудь военная экспедиция и под видом протектората привести к quasi-
присоединению. Весьма естественно, и это станет первым освящением победы, что долг
присоединяемого государства будет гарантирован государством-покровителем. Чегоже лучше, как не
подобрать заблаговременно на рынке обесцененные бумаги побежденного? Впоследствии, когда
заварится каша, и когда начатая под шутовским предлогом экспедиция окажется вне всякой
возможности отступления, тогда будет не менее естественным разыграть комедию удивления и во
всеуслышание отвергнуть какое-либо участие в такой «нелепости» прославляемого кагалом друга,
излюбленного евреями государственного человека, и даже приписать ему не только слова
неодобрения, но и формальное порицание «столь явного безумия». [14]
Б. Идёт ли речь об основании «общества», т.е. о том, чтобызакинуть «счастливую тоню», еврейский
банкирживо приноровит свои гешефтмахерские ресурсыи опереточные способности. Ястребиным
взором наметив «дельце», которое можно пустить в ход, он быстро организует комбинации и закончит
выбор союзников. Из этих последних, одни являются прямыми «доверенными», другиеже — только
люди влиятельные, но для дела нужныих имя и поддержка. Спервыми толковать долго нечего:
известная часть добычи определяется в их пользу без лишних слов. Наоборот, по отношению ко
http://rusprav.org/biblioteka/Shmakov_FreedomAndTheJews/Shmakov_FreedomAndTheJews.html (45 из 412) [25.06.2009 22:20:09]А. Шмаков. Свобода и евреи. Часть 1.
вторым, необходимыловкость и дипломатия. Как, например, заручиться герцогом X, графом Y илиже
крупным вотчинником Z в сомнительной затее. Как скрыть перед ними ответственность?.. Но
истинный сын Иудыне знает препятствий. Справки из под руки уже доставили ему кое-какие
сведения, так что в самой глубинежитейских тревог своего «простофили» он твёрдо рассчитывает
найти себе преданного соучастника.
Однако, это только начало. Надо говорить, соблазнить, увлечь; надо победить как законные опасения
самого обольщаемого, так и предостережения его просвещённых друзей; надо, одним словом,
достигнуть такого господства над человеком, при котором он видел быи слышал только глазами и
ушами своего «псковича». Еврейский банкир проделывает и это диво. Поэтическийжар речей,
имитация дружбы, энтузиазм спекуляции, воззвание глубокими переливами голоса к самымжгучим
страстям, немедленные посулыденег, — все эти средства употребит он с невероятной наглостью и
превосходством.
Pour un juif les actions valent toujours plus que les bonnes actions...
Едва ли, когда-нибудь удастся начертать эти сценыфинансового гипнотизма во всём их
драматическом колорите. Калиостро не мог лучше проделать «вызов» любимого лица, чем ловкий
«заклинатель»-еврей сумеет вызвать в наше время видения ослепительной роскоши. Тень
обаятельного чародея (впрочем, тоже еврея) должна трепетать от радости: он вправе сказать себе, что
его гений не умер вместе с ним...
И вот, околдованнаяжертва уже не сопротивляется; стоит лишь покончить с ней. Приглашенная в
кабинет, а затем и в гостиные банкира, эта щука, возмечтавшая стать котом, поражается неслыханным
великолепием, сокровищами всемирной роскоши, произведениями искусства всех времён. Сияние и
блеск бьют ей в голову, а опьянение золотом до такой степени овладевает ею, что она уже перестаёт
принадлежать себе. Щука согласна на всё; она будет «фарширована» на первыхже строках
объявления о задачах и средствах нового общества; в учредительных собраниях она явится одним из
корифеев, по крайней мере, корифеев немых и декоративных; впоследствии она не преминет, конечно,
принять участие и в совете общества; банкирже, в свою очередь, не замедлит манипулировать ею
perinde ас cadaver.
На собраниях акционеров и по языку, и по авторитету он прямо недосягаем. У него даже есть
воистину нечто властительное, и какое-то влияние светоносного величия украшает его чело, а то
выражение могущества, с которым он держит в руках устав или доклад, невольно заставляет мечтать о
пророке, возвещающем новое откровение...
Нет ни противоречий, ни рассуждений, резолюции вотируются единогласно. Жалкое и робкое
возражение само бысебя подняло на смех в таком собрании из его креатур, где он заранее
признанный повелитель.
Нередко также он неожиданно ускользает с проворством заправского фокусника. Дело идёт,
например, о принятии какого-нибудь решительного, но компрометирующего постановления. Он
считает его необходимым, он самже внушает его. И вот собрание открыто, но в известный момент,
«будучи вызван внезапно и по неотложному делу», он вдруг исчезает. Чтоже делать? Пусть поспешат
устроить операцию без него. Нельзя ведь терять ни минуты. И всё, так хорошо настроенное им, идёт,
как по маслу, а «заведенные» им автоматыпродолжают действовать неуклонно и в его отсутствие.
Лишь когда пробьёт часть суда, тогда только поймут они, зачем он скрылся. Онже будет вправе
сказать: «Меня там не было», а затем отвергнуть и всякое своё соучастие в инкриминируемом
мероприятии, раз нет явных следов... Это, по персидской поговорке, называется «схватить змею
чужими руками».
В. А как, например, понравится вам умение при надобности показаться чуждым основанию такого
общества, из которого никто не извлек выгоды, кроме него. Еврейский банкир подстрекает на
учреждение общества собственного должника. Причём, этот последний погашает свой долг
оплаченными акциями тогоже общества. Акции пройдут сперва по номинальной цене, даже с
премией, а затем... наступит крах. Но банкир, в этом сомневаться нечего, успеет сбыть их вовремя. Его
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |