Посмотрите затем, как начинает свое пение хор. Раньше всего выступает
регент""*, он дает сигнал в виде камертонного звука, затем дается жест
рукою, и хор начинает пение. В другом случае хор начинает петь со взмаха
дирижерской палочки или с началом музыки, или, наконец, вслед за окон-
чанием начальной песни. Все это суть сигналы, которые немедленно влекут
за собою определенный род коллективных действий.
Перейдем к коллективным гимнастическим упражнениям. Что обес-
печивает согласованность действий массы лиц, производящих сложные
гимнастические упражнения? Опять-таки команда или сигнал, обозначающий
начало действий.
Допустим, вы находитесь в школе, где масса юношей привлечена к
коллективной умственной работе. Все они во время рекреации ^* бродят
по коридорам, шумя и крича. Но вот дается звонок, и все устремляются
в классы, чтобы занять места. Прошло несколько более 3/4 часа, и но-
вый звонок обозначает начало перемены, когда урок кончается. В самом
классе при общей работе, например при диктовке, которую должны вы-
полнить ученики, учитель дает сигнал, с которого и начинается кол-
лективная работа.
Вы присутствуете при общественных играх и опять вы встречаетесь с
тем, что каждое коллективное действие, хотя бы соревнование в беге, начина-
ется по определенному сигналу.
Вы находитесь на скачках, и опять начало скачек обозначается опреде-
ленным сигналом.
Вы смотрите на коллективные действия рабочей артели, и здесь вы
видите, что согласованность в общей работе достигается в известные периоды
командой или пением рабочей песни.
В больших коллективах звонок будит всех, призывает к столу, к занятиям,
ко сну. Словом, сигнал играет важную роль всюду там, где нужна согласо-
ванная коллективная деятельность.
Во всех вышеприведенных случаях мы имеем дело с организованным кол-
лективом, где самый сигнал является заранее условленным и привычным зна-
ком. Но и в неорганизованных коллективах сигнал получает аналогичное зна-
чение. Так, в толпе, находящейся в тесном помещении, один крик: <пожар!> мо-
жет послужить сигналом к развитию паники. В больших собраниях часто от
шума и разговора ничего не слышно, но достаточно подняться председатель-
ствующему из-за стола и взять в руки звонок, как собрание стихает.
С другой стороны, находясь в толпе, достаточно крикнуть: <Держите
вора!> как за бегущим в погоню устремится несколько лиц.
Провокаторский выстрел нередко служит началом уличного побоища и
ведет к междоусобной бойне вооруженных лиц.
Набатный колокол сзывает людей на пожар. Благовест ^* призывает
народ в церковь к молитве.
Крик отчаяния в толпе приводит ее в движение.
В больших собраниях, когда принимается то или иное решение, следо-
вательно, когда коллектив должен выразить определенное отношение к ка-
кому-либо событию, одно слово председателя и множество поднятых рук
обозначают решение собрания в ту или другую сторону.
Как можно видеть из приведенных примеров, сигнал является необ-
ходимым условием в различных случаях коллективной деятельности. Он
является в некоторых случаях предупреждающим знаком, побуждающим в
коллективной деятельности к наступлению или к обороне. В других случаях
он является в то же время и средством для согласования коллективной
деятельности, без чего она не могла бы даже осуществляться. В третьих
случаях он определяет конец общего действия.
Отсюда ясно все значение сигнализации в коллективной деятельности,
.где сигнал приобретает, быть может, еще большее значение, нежели в жизни
отдельного индивида, ибо без него не только жизнь массы лиц могла бы
подвергаться естественной опасности, но и самая коллективная деятельность
во многих случаях представлялась бы неосуществимой.
Заметим здесь же, что с развитием сопособов сигнализации связан и
вопрос о социальной наследственности, благодаря которой опыт отдельных
индивидов одного поколения передается индивидам следующего поколения,
и таким образом устанавливается та социальная преемственность во времени,
которая обусловливает и историческое развитие общественных начал ^.
Далее, сигнал или знак в общественной жизни играет роль символики
и собственно жесты и словесная речь в конце концов представляют собою
не что иное, как символы реальных явлений внешнего мира или определенных
отношений и действий. В жизни цивилизованных народов символика или
символизм играют и помимо речи чрезвычайно широкую роль благодаря
чему создается целый ряд искусственных символик, часто имеющих то или
другое историческое происхождение.
Так, регалии царской власти, знаки отличий, гербы и прочее - все это
есть не что иное, как выражение общественной символики. Символизм
проявляется вообще всюду в общественной жизни, как например, в обычаях,
идущих из старины, в религиозных обрядах, в так называемом языке цветов
и даже покрое платья, в украшениях и т. п.
Некоторые из явлений символизма передаются из рода в род как бы по
привычке, утратив свое первоначальное значение.
^^ Бехтерев В. М. Социальный отбор.; Бехтерев В. М. Значение гармонизма.
Так, сожжение костров в Иванов день"*, являясь пережитком старины
от времен идолопоклонства, в настоящее время утратило уже свой первона-
чальный смысл. Напротив того, некоторые из свадебных обычаев, до сих
пор еще удерживающиеся в народе, не потеряли своего символического
смысла и поныне.
Вся обрядовая сторона религии, производимая на общественных бого-
служениях, полна символического значения, и нет ни одного шага священника
при церковном богослужении, который не символизировал бы то или другое
событие из жизни Иисуса и его учения.
То же самое должно быть сказано и о всех вообще церемониях и
обрядностях общественного характера, как, например, общественных тор-
жествах, общественных танцах, общественных церемониях, общественных
похоронах, общественных играх и т. п. Везде и всюду мы встречаемся с
общественной символикой в самом разнообразном ее проявлении. Между
прочим полон символики и придворный этикет, основанный на обоготво-
рении коронованной особы и возвеличении ее до степени кумира. <Одним
из таких кумиров, которым воздавались божеские почести, перед кото-
рыми воскурялись фимиамы, и приносились жертвы, фимиамы словос-
ловий и лести, а в жертву разум и совесть, человеческое достоинство и
честь, во всех странах и во все времена был носитель верховной власти.
От незапамятных времен древнего Египта, где фараон был <царь и Бог>,
через ряд веков тянется эта традиция фараонизма, обоготворения вла-
дыки, и в эллинистическом царстве Птоломеев, и в Римской империи, а
в новой форме и позднее в христианской Европе.во времена абсо-
лютизма.
Не делали ли из монарха наместника Бога на земле? Не приписывали
ли его власти божественное происхождение? Не называли ли царя земным
Богом? Не восклицал ли Боссюэт: <Короли - вы боги>! и не называл ли их
<Христами> в качестве помазанников божиих? Не были ли в ходу в качестве
официального эпитета <обожаемый> и в применении к монарху? Не обоз-
началась ли его особа как <священная>? В таких чувствах к предержащей
власти не воспитывались ли длинные ряды поколений, и не входило ли это
в закоренелую привычку>?^
Но это обоготворение владыки распространяется и на собирательную
власть народа, за которую еще Ж. Руссо признал неограниченность и не-
погрешимость.^ На народную власть также распространяется раболепие,
которое проявляется пред владыками монархической эпохи.
Вот как, например, в одной газетной статейке из времен начала русской
революции было высказано словословие новому народному верховенству
(выписываю эту выдержку из статьи Н. Кареева): <Его величеству народу,
торжествующему и гордому, мудрому и могущественному народу богатырю,
народу подвижнику, народу праведнику, народу сияющей совести, народу
пророку, учителю всех народов, и т. п. Да, мы русский народ восхваляем
здесь, как "праведное и чистое на путях к царству Божию". Слава тебе,
слава тебе, русский народ, загадочный и светлый, как Тот, благословение
которого осеняет все твои грядущие пути. Слава народу-Спасителю, слава
народу, хранящему в недрах своих сияющее откровение для целого мира.
Слава народу, который будет учителем и любовью всего смятенного, мя-
тежного и не находящего покоя и радости на земле человечества>. В
едином народном разуме автор, между прочим, признал <внутреннее
"" Карем Н. II Наш век.
^* См.: Руссо Ж. Об общественном договоре или начале политического права: Отрывок из
исповеди: Пер. с фр. М., 1906.
"*" Карие Н. II Наш век.
приближение к образу и подобию того совершенства, которое являет собою
цель духовных устремлений от первого дня создания> "°.
Скажут, что это обожествление представляет собою взгляд одного человека.
Нет, этот текст был помещен в одной из очень распространенных газет,
очевидно, для сведения массы читающей публики. В этом же роде
произносились речи на митингах, обоготворявшие народную власть или по
крайней мере устанавливавшие ее непогрешимость.
Мало того, даже читались лекции о пророческом предсказании еще в
библейские времена относительно русской революции на тему <Что значит
великий шум из страны северной?>.
Это тема неоднократно повторялась одним из членов ордена <звезды
восточной> и собирала огромное стечение публики. Да и дело обоготворения
народной власти не ограничивалось одними газетными и лекционными
дифирамбами.
Керенский, олицетворявший собою власть, как народный избранник в
первый период русской революции на самом деле держал себя как верховный
и самодержавный вождь народа, пред которым должны были происходить
те же церемонии, как и пред настоящим верховным наследственным вла-
дыкою <божию милостию>. Ему принадлежали все прерогативы неограничен-
ной власти, ибо в критические моменты русской революции все министры
отдавали ему свои портфели, предоставляя ему неограниченное право рас-
поряжаться их судьбой. Нечего и говорить, что и помещение для нового
владыки потребовалось то же самое (Зимний дворец), которое занимали в
дореволюционное время цари.
Но символизм проникает и в нашу обиходную жизнь в виДе преклонения
и лести пред власть имущими и великими и в виде условной вежливости
при всех отношениях с лицами, хотя бы и низшими по положению и
достоинству, исключая своих семейных, где ни этикету, ни условной
вежливости нет места ввиду полной их бесцельности.
Значение символов в общественной жизни, однако, не ограничивается и
этим, ибо символика проявляется также в скульптуре, в архитектуре, в
живописи, в литературе и в поэзии как отражениях общественной жизни.
Даже мимика и манера держать себя полна символизма, который нетрудно
открыть при самом поверхностном анализе явлений.
Социальное единство как всякий сложный объект может символизировать-
ся и обычно символизируется своим знаменем, знаком, эмблемой, например,
зерцало ^*, форменная одежда, флаг и пр. В роли символа может оказаться
и лицо или даже группа лиц, например, президиум, командный состав и т.
д., являющиеся выразителем или представителем данного коллектива. Этот
же символ часто оказывается в известной мере и посредником в отношении
единства, своего рода цементирующей связью для многих членов сообщества,
ибо он напоминает о принадлежности их к данному сообществу и обязывает
их к определенному поведению и солидарности в согласии с интересами
сообщества. Об этой цементирующей роли символов говорит и П. Сорокин
в своей работе ^.
Далее, геральдика, различные значки и ордена, те или другие наглядные
указатели, различные церемонии религиозные и светские, наконец, местные
танцы, даже игры и торжества, разве не полны общественной символики?
Ввиду того, что те или иные символические знаки благодаря установ-
ленным обрядностям олицетворяют собою всю сумму исторических фактов,
они получают могущественное влияние на умы как своего рода фетиши.
Примером может служить стяг полка. Я вспоминаю, как во время мировой
"° Там же.
^ См.: Сорокин П. А. Система социологии. Т. 1. С. 322-323.
войны одна из русских сестер милосердия случайно подобрала на поле
битвы, уже захваченном немцами, знамя полка, разбитого вместе с другими
частями отряда генерала Самсонова в Восточной Пруссии, и затем, сохранив
его при себе во время пленения и, будучи впоследствии отпущенной, с
необычайными предосторожностями провезла его через Германию и другие
страны. И вот, в тот момент, когда она вместе с другими сестрами, отпу-
щенными благодаря состоявшемуся соглашению, перешагнула через нашу
государственную границу с Финляндией, то я, случайно сидя в одном вагоне,
мог воочию убедиться в действии этого фетиша на умы военных. Когда
сестра развернула спасенное ею знамя из окна вагона, то несколько военных
бывших на перроне и не имевших никакого отношения к погибшему полку,
реагировали на это знамя буквально как на святыню. Одни из них, смотря
на него, крестились, другие плакали, отирая слезы платком, третьи припадали
к нему, чтобы с благоговением целовать лоскуты знамени.
Нет надобности говорить, что сама сестра считала себя героиней, которая
должна лично передать знамя в руки государя. Такова сила символа, олицет-
воряющего мощь полка как боевую единицу в его историческом прошлом
и настоящем. Знамя перестает быть предметом, это даже не простой символ,
это нечто священное, за что отдают жизнь, не задумываясь, и почитают за
особое счастье нести во время битвы, подвергая себя величайшей опасности
и притом без малейшей возможности самому защититься.
Подобное же обоготворение мы имеем в религии кусков дерева (авст-
ралийские чуринги)^*, камней, скал, растений, животных (тотемические
животные, почитание быков, крокодилов, ибисов в Египте и т. д.)>. Не менее
знаменательно почитание предметов вроде <гербов, судебных зерцал, орденов,
амулетов, мундиров (<честь мундира>), икон, крестов, статуй мадонны, пап-
ской туфли, мощей и бесчисленного множества всяких "реликвий" во всех
областях жизни "^
Как велико стремление толпы к символизму показывает между прочим
устройство новых празднеств со стороны Конвента во время великой рево-
люции во Франции и появление тогда же нового культа Разума. При этом
замечательно, что эти празднества являлись как бы копией древних церковных
обрядов полных аллегории, до такой степени символизм является своего
рода необходимостью для народных масс.
Вот, например, как устраивался при большом стечении народа типичный
праздник торжества Разума в соборе Парижской Богоматери 20 брюмера II
года, в 10 день декабря 1793 г.
<Посреди храма была воздвигнута гора, скрывавшая церковные хоры. На
вершине ее был устроен круглый портик в греческом стиле с надписью на
фасаде "философия". С каждой стороны его украшали бюсты ее апостолов:
Вольтера, Руссо, Франклина и Монтескье. На склоне горы пылал священный
очаг истины. Под звуки музыки две группы девушек в трехцветных поясах,
увенчанные цветами, и с факелами в руках пересекают гору, встречаются у
алтаря, и каждая преклоняется пред божественным пламенем. Затем из
храма выходит женщина, олицетворенная красота, в белом платье и красном
головном уборе. Это воплощение свободы, пред которой преклоняются все
республиканцы при пении хвалебной кантаты>^".
Вся вообще обрядность в разных общественных учреждениях опять-таки
является доказательством значения символизма в народных массах. Даже в
период революционного гонения на церковь устройство 7 мая гражданских
похорон в Петрограде многим ли отличается по форме от церковных похорон?
А все формы чинопочитания и разные церемонии в мирное время в вой-
"" Там же. С. 186.
^ Кабанис П., Насс Л. Революционный невроз. С. 332-333.
сковых частях и во время празднеств по тому или иному случаю разве не
проникнуты символизмом от начала до конца?
Словом, жизнь коллектива полна символизма и это потому, что символ
облегчает усвоение сложных соотношений путем их замещения сравнительно
простыми и легко воспроизводимыми знаками, часто имеющими историче-
ское значение.
Наконец, и важнейшие действия отдельных исторических личностей явля-
ются предметом символизма для последующих поколений. Подвиг Прометея
сделался символом мученичества за истину, подвиг Иисуса явился символом
кротости и терпения. Отвага Святослава явилась символом храбрости, походы
Наполеона, Суворова и других явились символами военного искусства.
Стоицизм древних, учение эпикурейцев, поведение киника Диогена - все это
для позднейших времен превратилось в символизм.
Таким образом все значительные, чем-либо выдающиеся подвиги отдель-
ных лиц, переживая себя в истории народов, переходят в нисходящих поко-
лениях в символические формы. Даже выдающиеся события приобретают
форму символизма для потомков, например <Седан>, <Цусима> <Панама> и др.
С явлениями компенсации мы встречаемся и в народном творчестве в
виде так называемой персонификации, наблюдающейся по отношению к
той или другой абстракции. Уже в религиях мы встречаемся везде и всюду
с персонификацией божества, замещающего собою ту или иную абстракцию.
То же, очевидно, мы имеем и в целом ряде народных легенд.
По словам Pareto, <высшая степень персонификации существует там, где
дается имя абстракции, однообразию, чувству, и таким образом последнее
трансформируется в объективных индивидов. Затем персонификация прог-
рессирует, превращается в антропоморфизм. Присоединяя к таким пер-
сонификациям признаки пола, ее делают еще более конкретной. Такие пер-
сонификации рождаются сами собой помимо участия сознания> "\ Таким
образом язык и символические обозначения являются необходимым сред-
ством персонификации, и достаточно бывает дать имя какому-либо абст-
рактному понятию, чтобы привести его путем замещения к персонификации
и антропоморфизму. Такова персонификация в народных сказаниях <Горя-
горемычного>, <Зависти> и т. п. В древнем мире тот же процесс пер-
сонификации привел к созданию таких богов, как Fortuna и Victoria. Но
кроме них в Риме, по словам Boudain'a ^, существовал еще целый ряд
менее известных богов и богинь, как Aeguitas, Bonus eventus, Concordia, Copia,
Disciplina, Fama, Felicitas, Fides publica, Gloria, Hronos, Juventus, Libertas, Mens,
Pax, Pietas, Prosperitas, Providentia, Salus generis humani, Sanctitas, Vertus. Нет
надобности говорить, что персонификация той или иной абстракции достигает
полноты своего развития, когда вместе с этим создается легенда, которая
конкретизирует абстракцию не только в определенной личности, но и в ее
действии.
Фетишизация и обоготворение людей общеизвестны. Здесь играет роль
не только положение, с которым уже исторически связывается ореол славы,
власти и т. п. (например, обоготворение царей), но и успех в действиях
(например, обоготворение полководца, правителя, демагога и т. п.). Примеров
такого обоготворения можно было бы привести множество. Сюда относится
культ римских императоров, культ непогрешимого папы и т. п. А вот
образчик обоготворения своих королей зулусами. В их письме королю
значится следующее: <О Pedsulu царь царей, царь небес! Что земли в
присутствии нашего великого царя? Что становится с силой лесов перед
великим Слоном? Своим хоботом он отсекает ветви деревьев... Его дыхание
^ Panto V. Traite de socioloqie generate. P. S. a. Vol. 12.
^^ Boudain. Les cultes paiens dans l'emp. тот. S. L. S. a. P. 415-416.
на лице врагов как огонь, падающий на высохшую землю. Враги пожираются
огнем перед лицом царя царей. Будучи сам отцом огня, он подымается в
небесную лазурь: он посылает свои молнии в облака и принуждает дождь
спуститься с них. Горы, леса и вы, зеленеющие поля! Услышите голос сына
Маггобана, царя неба>^.
Можно было бы привести немало и других аналогичных примеров обо-
готворения царей восточных стран, но и вышеуказанных достаточно, чтобы
показать, как личность при известных условиях замещает в глазах того или
другого коллектива нечто такое, что приравнивается божеству.
XXII. ЗАКОН ЗАВИСИМЫХ ОТНОШЕНИЙ
Мы не будем здесь останавливаться на значении закона зависимых отно-
шений в неорганическом и органическом мире, где все находится в опре-
деленных отношениях друг с другом.
<От следствия мы восходим к его непосредственной причине, эта причина,
в свою очередь, представляет следствие и т. д. Эта неопределенно длинная
цепь причин и действий, следующих друг за другом, - цепь, в которой
наблюдаемое ныне явление представляет лишь одно звено, представляет по
существу своему линейный ряд. Бесконечно большое число подобных рядов
может существовать единовременно, эти ряды могут скрещиваться, так что
одно и то же явление, если в возникновении его участвовало несколько
различных явлений, входит следствием в несколько рядов следствий, которые
с этого исходного момента, им всем общего, будут в дальнейшем оставаться
различными и совершенно друг от друга оторванными> ^.
Мы займемся здесь лишь событиями общественного порядка, составля-
ющими существенный предмет нашего рассмотрения.
Нет ни одного общественного движения, которое в своей исторической
жизни не являлось бы следствием предшествующих событий. Дело в том,
что развитие общественной жизни всегда идет в определенной последова-
тельности как следствие вытекает из причины.
Правильность установления этого закона видна из того, что везде, где
общественное движение задерживается, можно доказать внешние или внут-
ренние причины этого задерживания, и, с другой стороны, везде, где обще-
ственное движение, раз развившись, с течением времени изменяет свое
направление, опять-таки могут быть доказаны причины этого изменения
направления.
Если действия отдельных лиц <причинны> и обусловлены преемственно
передающимися влияниями одних лиц на других, то ясно, что и все
исторические события имеют подобную же <причинность> и преемственность.
И действительно, путем исторического анализа нетрудно убедиться в
том, что современные нам события началом своим имеют человеческие
действия в прошлом и, преемственно исходя от современных событий к
прошлым, мы дойдем до времен доисторических, причем, строго говоря,
корни современных событий придется относить к первоначальной эпохе
человеческой жизни и даже еще далее в глубь веков.
Как известно, уже целый ряд авторов, начиная с Аристотеля и кончая
Марксом, Энгельсом и позднейшими социологами и экономистами, ставили
вопрос о соотношении различных явлений общественной жизни и старались
выяснить закономерность и взаимную обусловленность различных общест-
венных явлений.
^ Ковалевский М. М. Социология. Спб., 1910. Т. II. С. 194-195.
^^ ColirnotA. A. Essai sur les fondements de nos connaissances et sur les caracteres de la critique
philosophique. P., 1851. Т. 1-2.
Одним из наиболее продуктивных и точных методов в этом отношении
является метод статистический, благодаря которому уже выяснен целый ряд
взаимоотношений общественного характера, как например, определенное
взаимоотношение между развитием преступности и социальным неравенст-
вом, дороговизной жизни и целым рядом других условий, между доро-
говизной продуктов и размерами заработной платы, между размерами обез-
земеления и ростом рабочего класса, между рождаемостью и смертностью
и т. п.
Другими научными методами выяснения закономерности общественных
явлений служат данные генетической социологии ^*, которые показывают
развитие социальной жизни и выясняют правильную смену одних явлений
другими. Этим путем оказывается возможным выяснить определенную за-
кономерность в отношении самодостаточности каждого общества, имеющего
право на самостоятельность, и в отношении развития брака и семьи, и в
отношении развития определенных сторон экономической жизни и тех или
других форм организации власти и правовых норм, а также закономерности
между средствами существования и численностью населения, установленного
Кондорсе и Мальтусом, между разделением общественного труда и рассло-
ением общества на группы и классы, между господствующим классом и
организацией власти. Статистический метод, как и метод генетической
социологии, дает возможность даже предвидеть события социальной жизни
и установляет зависимость одних явлений от других.
Возьмем еще раз пример голода в стране, когда поведение народных
масс подчиняется всем последствиям, неизбежно вытекающим из этого
фактора. В этом случае все устремления народных масс направляются на
добывание пищевых продуктов. Дело идет прежде всего о возможной эко-
номии продуктов потребления населением, об их более равномерном расп-
ределении и об интенсификации добывания продуктов путем усиленного
развития сельского хозяйства и огородничества и изобретения всякого рода
пищевых суррогатов. Так как коллективное сосредоточение определяется тем
же фактором, то в результате это сказывается не только в действиях, но и
во всех разговорах и везде, где угодно, главным предметом беседы является
вопрос питания, размеров пайка и т. п. Таким образом речевые рефлексы
подчиняются тому же самому фактору, и люди склоняют словесные обоз-
начения голода, пайка и пищевых продуктов повсюду и во всех падежах.
Но мало этого, сама власть как руководитель коллектива подчиняется тому
же фактору и вмешивается в личную жизнь, подчиняя ее в наибольшей
мере интересам всего коллектива, главным образом, в вопросах питания.
Благодаря этому вводятся ограничительные меры к вывозу продуктов питания
и изыскиваются способы приобретения продуктов на стороне, производится
государственное или общественное распределение продуктов, ком-
мунизация ^* хозяйства, вводятся поощрительные мероприятия к
интенсификации агрокультуры и скотоводства и т. п.
Но если эти все меры недостаточны, то естественным последствием
является эмиграция части населения, организованные нападения на сосе-
дей в виде разбоев, войн и походов с целью захвата продуктов питания в
обмен на другие продукты и обращения завоеванных стран в свои ко-
лонии. Наконец, внутри страны происходит выравнивание пользования
имуществом не только путем насильственной коммунизации продуктов
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |