– Можно я объясню цель своего визита? – смиренно попросила я.
– Что ж, послушаем, – согласилась Катерина Андреевна.
– В нашем банке есть вакансия секретаря, – начала я излагать заготовленный текст. – И среди множества резюме...
Брови Золотаревой медленно поползли к переносице.
– Анкет! – живо поправилась я. – Так вот, среди множества анкет начальство обратило внимание на ту, что прислала Джулия Николаевна Крылова.
Старухи переглянулись.
– Не знали, что Джулия трудоустраиваться собралась, – сказала Катерина.
– Разве она не работает? – удивилась я. – В документе указано, что сейчас госпожа Крылова является менеджером... то есть сотрудником фирмы «Байкон», развозит заказы клиентам.
Пенсионерки снова посмотрели друг на друга.
– Джулия хорошая девочка, – упавшим голосом произнесла Раиса. – Добрая, заботливая, с ней никаких проблем. Правда, Катя?
– М-м-м... – протянула подружка. – Да.
Я обрадовалась удачно начатой беседе. Катерина Андреевна, несмотря на пафосное заявление насчет своих принципов, сейчас явно солгала. Самой Джулии, как я правильно рассчитала, днем дома нет, она носится с посылками. Неужели я не справлюсь с двумя бабками, не сумею склонить их к откровенности? С одной Раисой Демьяновной было бы легче, но меня ведь не зря натаскивают на профайлера. Конечно, я еще не волшебница, а всего лишь старательная ученица, но за плечами у меня опыт работы у Чеслава и Приходько [8]. Да и с Антоном Котовым уже не первый месяц тружусь.
Я лучезарно улыбнулась, открыла рот... и тут ожил телефон – на тумбочке стоял весьма старомодный аппарат, где трубка прикрепляется к корпусу витым шнуром. Раиса Демьяновна прижала раритет к уху.
– Вас слушают... О нет! Конечно... Да... Уже едем!
– Что? Что? – засуетилась Катя, всматриваясь в лицо подружки.
– Стало хуже, – дрожащим голосом произнесла Раиса. – Велели немедленно туда...
Катерина Андреевна вскочила.
– Уходите, Татьяна, нам надо срочно ехать в больницу.
– Кому-то плохо? – насторожилась я.
Раиса Демьяновна с трудом встала из кресла и побрела в прихожую, шепча на ходу:
– Катя, у меня очень плохое предчувствие, между лопатками холодно. Пожалуйста, вызови такси, а то у меня руки дрожат.
– Лучше на метро, – возразила подруга, – пока машина подъедет, больше часа пройдет.
– Могу вас довезти, – предложила я.
– Отлично, не станем возражать, – тут же согласилась Катерина Андреевна. – Слышишь, Рая? Машина уже у подъезда.
Крылова не ответила. Мы поспешили к выходу и увидели, что Раиса Демьяновна трясущимися руками повязывает на шею бледно-зеленый шарфик. Взгляд у нее был отрешенный.
На проспекте мы, естественно, угодили в пробку.
– Черт! – выругалась Золотарева. – Эдак до следующего утра простоим.
– Никогда себе не прощу! – вдруг звонко произнесла бабушка Джулии. – Моя вина! Везде!
– Успокойся, – велела подруга, – нельзя взваливать на свои плечи непомерный груз. Ты тут ни при чем.
Резкий звонок полетел по салону.
– Да... – тихо произнесла Раиса Демьяновна, достав из ридикюля сотовый. Помолчала полминуты, а затем прошептала: – Все... Все...
Я посмотрела в зеркальце и увидела, что старушка сидит на заднем сиденье, выпрямившись, как прима-балерина. Лицо ее окаменело, руки она прижала к груди, а глаза у нее незрячие, застывшие.
Тогда я бросила взгляд вперед, посмотрела по сторонам, поставила на крышу мигалку и включила сирену. Раздалось заунывное «у-у-у-у», а следом мужской голос заорал: «Пропустить транспорт со спецсигналом! Подвинулись вправо, вправо, вправо!»
Я очень редко веду себя подобным образом на шоссе, могу припомнить всего несколько случаев, когда распугивала толпу водителей, но сейчас забыла о вежливости. Старухи сидели изваяниями. Спустя несколько минут раздался вопль еще одной сирены, по встречной полосе промчался бело-синий «Форд» ДПС, лихо развернулся через две сплошные линии, встал передо мной и завыл еще громче.
– Готов сопровождать вас до места, – сказал по громкой связи гаишник, – назовите конечный пункт.
– Больница имени Зиновьева, – сообщила я и нажала пару кнопок на торпеде.
Дорожный полицейский с «кряканьем» рванул вперед, я пристроилась сзади и полетела за ним. Мой джип походил на взбесившуюся новогоднюю елку – на крыше бешено мигали синие фонари, из переднего и заднего бамперов били кислотно-белым светом стробоскопы. Динамик продолжал орать: «Внимание! Спецтранспорт! Уступите дорогу! Всем водителям пропустить машину!»
Испуганные шоферы шарахались от меня, наши тачки неслись с предельной скоростью, не обращая внимания на светофоры, знаки и разметку. И почему-то мой взгляд постоянно натыкался на цифры номера «Форда» – двести пятьдесят.
– Открыл живо шлагбаум! – приказал дорожный полицейский, подъехав к въезду во двор клиники.
Из небольшого домика выскочил дедок, быстро поднял ярко-красный шлагбаум и взял под козырек.
Патрульная машина посторонилась, я вкатила в круглый двор, погасила «иллюминацию», помахала «Форду» и крикнула:
– Спасибо, ребята! У нас форс-мажор.
– Было не трудно, – вежливо ответил хриплый баритон. – Удачи! Лови мышей!
На секунду я оторопела.
Дорожным полицейским вменяется в обязанность беспрекословно помогать сотрудникам спецбригады Антона Котова. Наши машины оснащены всем, что только может представить обычный человек, и тем, о чем он и не подозревает. Причем в полном объеме, включая сухой паек и компактный биотуалет. Если мне придется прятаться во внедорожнике от врагов, я легко продержусь в осаде неделю, а противнику придется пригнать танк, чтобы уничтожить джип, из пистолета-винтовки-автомата ни стекло, ни «железо» не повредишь. Во всяком случае, так мне объяснили в гараже, когда знакомили с моим новым транспортным средством. Кстати, все семь дней мне самой не придется отбиваться от нападающих, поскольку автомобиль оснащен кучей специальных примочек. Одна кнопка активирует маяк, который посылает сигналы на пульт, где круглосуточно бдит дежурный. При помощи другой можно на ходу сменить номера. Короче, не стану вам описывать в мельчайших подробностях «джип Джеймса Бонда», но об одной штучке скажу. Если надавить на небольшую пупочку около радиоприемника, то служба дорожных полицейских обязана сломя голову мчаться мне на помощь. Через считаные минуты прибудет экипаж и начнет действовать по обстановке. Как, собственно, и произошло сейчас.
Я знаю, что среди сотрудников ГАИ о спецбригаде ходят легенды, нас считают наглой помесью Терминатора с Суперменом. Но когда мне приходилось обращаться к патрульным, они вели себя подчеркнуто вежливо и никогда не позволяли себе даже намека на шутки. А тут надо же: «Удачи! Лови мышей!»
– Как открыть дверь? – звонко спросила Катерина Андреевна. – Ручка не двигается.
Я выбросила из головы посторонние мысли, разблокировала замки, помогла бабушкам вылезти и пошла вместе с ними в больничное здание.
Глава 17
Раису Демьяновну увел мужчина в голубой хирургической пижаме, а нас с Золотаревой усадили в маленьком полукруглом холле, откуда хорошо просматривался общий коридор, по которому сновал медперсонал.
Некоторое время мы сидели, разглядывая журналы, и вдруг старушка нарушила молчание:
– Вас на самом деле зовут Татьяна?
– Верно, – кивнула я.
– Но к банковской системе вы отношения не имеете, – продолжала Катерина Андреевна. – Сомневаюсь, что у инспектора отдела кадров есть в распоряжении подобная машина. Кто вы? И что опять натворила Джулия? Откуда вы узнали про депозит? Раиса очень хотела, чтобы внучка получила-таки высшее образование, поэтому собирала деньги, откладывала каждый месяц небольшую сумму, называла ее страховкой. Вчера Рая позвонила в банк и попросила в связи с форс-мажором отдать ей средства. А там понесли чушь, стали пугать потерей процентов. Когда вы приехали, мы подумали, что у банкиров проснулась совесть...
Договорить Катерина Андреевна не успела – к нам подошла худенькая медсестра и спросила:
– Кто сопровождает родственницу Крыловой Джулии?
– Я, – быстро сказала Катерина Андреевна.
– Пройдемте со мной.
Старушка вскочила. Я тоже встала.
– А вам лучше остаться, – пробормотала девушка.
– Мы вместе, – возразила я.
– Ну... ладно, – промямлила медсестра. – Тогда можно никуда не ходить... Понимаете... наши врачи... В общем... она...
– Умерла? Слава богу! – воскликнула Катерина Андреевна.
– Поверьте, доктора сделали все, что могли... – залепетала девушка.
– Где Раиса? – перебила смущенную медсестру Золотарева.
– Бабушка покойной? – уточнила девушка. – Во время беседы со Львом Михайловичем Крыловой стало плохо, ей сейчас оказывают помощь.
– Немедленно отведите меня к Рае! – потребовала Катерина. – Сию секунду.
– Это невозможно, – забормотала медсестра. – Крыловой сделали укол и...
– Кто умер? – перебила я. – И почему?
– Джулия Николаевна Крылова скончалась сегодня вследствие нарушения мозгового кровообращения, – прошептала сотрудница реанимационного отделения.
Я вынула из сумочки удостоверение, сунула его девушке под нос и приказала:
– Немедленно проводите меня к заведующему.
– Его нет, – попыталась соврать юная медсестричка, уже успевшая выучить, что к начальству нельзя пускать родственников умерших.
– Хорошо, – кивнула я, – тогда я сейчас соединюсь с главврачом. А если тот тоже отсутствует, позвоню в вышестоящую организацию и объясню чиновникам, что сотрудники больницы препятствуют проведению следствия.
– Пойдемте, – явно испугалась собеседница.
Катерина Андреевна схватила меня за руку:
– Я с вами.
– Нет, лучше останьтесь тут, – велела я.
– Хочу знать, что с Раей, – занервничала Катерина Андреевна.
– Я все выясню и скоро вернусь, – пообещала я.
Заведующий отделением отнюдь не обрадовался, увидев на пороге своего кабинета нежданную посетительницу, и метнул на медсестру злой взгляд. Несчастная попыталась оправдаться:
– Извините, Лев Михайлович, это по поводу Крыловой.
– Я уже дал необходимые объяснения ее бабушке, – сухо произнес начальник, – и не обязан беседовать с каждым членом семьи.
– Она из полиции, – прошептала девушка, делаясь еще ниже ростом.
Лев Михайлович сделал почти незаметное движение рукой, подчиненная испарилась.
– Слушаю вас, – уже с другой интонацией произнес заведующий.
Я вынула рабочее удостоверение.
– Я не являюсь родственницей Крыловой, Джулия проходила свидетелем по делу, которое я расследую. Что произошло?
Лев Михайлович неожиданно улыбнулся.
– Вообще говоря, у вас на руках должен быть ордер, только тогда я имею право сообщить подробности о больной.
– С документом проблем нет, его могут доставить сюда максимум через час, – отбила я мяч. – Не покидайте клинику, ордер будет. Кстати, вас давно проверяла пожарная инспекция? Что-то я не заметила в коридорах ни одного огнетушителя, лишь пустые крепления и таблички «Взять при пожаре». Ладно, пойду к главврачу, потолкую с ним...
– Я всегда готов помочь органам, – дал задний ход Лев Михайлович. – Вас интересует Джулия Крылова? Она умерла, несмотря на предпринятые меры. Вполне прогнозируемый исход. Третья попытка суицида.
– Крылова не один раз пыталась покончить с собой? – уточнила я.
Лев Михайлович кивнул и поинтересовался:
– Вы знаете ее биографию?
– Джулия приемыш, была взята из интерната, родная мать отказалась от ребенка из-за проблемной внешности, – коротко ответила я.
Врач чуть отодвинулся от стола.
– Две психологические травмы. Воспитанники детдомов, как правило, очень переживают из-за своего сиротства, а тут еще очевидное уродство. Имей несчастный ребенок родимое пятно на спине, шрамы на груди, кривые ноги, их можно было бы прикрыть одеждой. Но лицо!
– Насколько я знаю, сиротам, находящимся на гособеспечении, пластические операции делают бесплатно, – сказала я.
Лев Михайлович кашлянул.
– Джулия не осталась без помощи, ей постарались исправить дефекты. Девочке подкорректировали челюстно-лицевую часть, она научилась нормально разговаривать, самостоятельно принимать пищу, но остались уродливые шрамы. К сожалению, дети часто бывают злыми, слабых или некрасивых начинают травить. А Джулия была, извините за резкое слово, страшной. Раиса Демьяновна говорила мне, что, когда ее дочь с зятем впервые увидели девочку, той исполнилось пять лет, но она не разговаривала. У нее была психологическая немота – из-за травли в приютах, которые она меняла из-за своего физического состояния. Не в каждом интернате станут держать в коллективе ребенка, за которым необходим специальный уход. Операции малышке делали поэтапно, после каждого вмешательства требовался восстановительный период, были моменты, когда ребенку предписывалась тщательно протертая еда. Вот Джулию и пинали из одного учреждения в другое, прямо как в игре в пятый угол. Плюс боль, которая неизбежно сопутствует хирургическим вмешательствам. Крошке неимоверно повезло, что ее удочерили Крыловы, ответственные, порядочные люди, но они хотели исправить внешность Джулии и опять повели ее по докторам. Ну и как восприняла девочка поведение приемных родителей? Те показались ей мучителями.
– Тяжелая ситуация, – вздохнула я.
– Очень непростая, – согласился Лев Михайлович. – В первый раз я увидел Джулию в подростковом возрасте – она вскрыла себе вены. Причиной желания уйти из жизни послужила нелепая гибель отца. Крылов служил в милиции, имел оружие, чистил его и случайно выстрелил в себя. К несчастью, в тот момент дома находились девочка и бабушка. Они услышали выстрел, побежали в комнату и увидели труп.
– Представляю состояние девочки, – пробормотала я.
Лев Михайлович покачал головой:
– Нет, Джулия отреагировала нестандартно. Она не упала в обморок, не зарыдала, а обвинила в произошедшем себя и решила умереть. В нашем отделении, куда привозят самоубийц, работают опытные психологи. Девочка в конце концов объяснила, почему после смерти отца решила свести счеты с жизнью. Николай очень хотел вернуть дочери красоту, но пластические операции дороги, таких денег в семье не было. Приемный отец не отчаивался, и в конце концов ему повезло – он нашел врача, который, только не спрашивайте, по какой причине, я не знаю, взялся сделать почти бесплатную коррекцию лица. И во время вмешательства он напортачил, получилось только хуже. Девочке нанесли очередную травму, и Джулия снова, как в интернате, перестала разговаривать. Николай очень переживал, корил себя, стал искать другого специалиста, но все хирурги в один голос отвечали: «Ничего поделать нельзя. Исправлять чужие ошибки всегда трудно, а в вашем случае невозможно». В конце концов Крылов погиб, а у девушки случился нервный срыв.
Лев Михайлович помолчал, затем продолжил:
– Я излагаю вам события со слов Джулии. Она была уверена: папа не проверил пистолет, потому что очень переживал из-за ее лица, а значит, фактически его смерть на ее совести. Ведь в тот день у них состоялся разговор на повышенных тонах, а потом отец начал чистить оружие. Подросток в период гормональной бури плохо управляет собой, Джулия целиком и полностью винила себя, отсюда и перерезанные вены. Второй раз Крылова очутилась в моем отделении после попытки уйти из жизни из-за несчастной любви – ее отверг мужчина, имени которого она так и не назвала. И если в первый раз мы довольно быстро справились с телесными ранами и долго боролись с душевными, то тогда был момент, когда я подумал: мы потеряем девушку. Она выпила все лекарства из домашней аптечки, в том числе кроверазжижающие. Не буду вдаваться в медицинские подробности, понадобились доноры, а у Джулии, как назло, крайне редкая группа крови – четвертая, резус отрицательный, и еще кое-какие нюансы. В общем, надо поставить памятник бабушке. Раиса Демьяновна нашла девушку, кровь которой совпала так, словно та была ближайшей родственницей Джулии. А два дня назад Крылову снова привезли к нам. На сей раз отравление, но не снотворным, как ранее, а краконом. И знаете, я сразу понял: Джулия умрет. Чего греха таить, в моем отделении три четверти больных – истерички с демонстрационным поведением. Они не собираются лишаться жизни, просто хотят попугать окружающих, в основном супругов или любовников. Принимают несколько таблеток снотворного и звонят мужчине: «Ты меня довел до самоубийства, прощай навек». Ну вот зачем предупреждать о желании сыграть в ящик?
– Чтобы ее успели спасти, – ответила я.
Лев Михайлович вынул из ящика сигареты и чиркнул зажигалкой.
– Многие не знают, что принять сто таблеток менее опасно, чем пять-шесть. От большой дозы обычно начинается рвота, а малая усваивается и убивает наверняка. И часто бывает так: хотела дамочка всего-то попугать супруга, а оказалась в гробу. Но если человек действительно ищет смерти, он ее найдет, рано или поздно осуществит задуманное. За подобной больной очень трудно уследить. Желая уйти на тот свет, потенциальный самоубийца становится изворотливым, усыпляет внимание родственников. Им кажется, что все в порядке, раз дочка весела, шутит, более не заговаривает о смерти. Так вот, это самый страшный симптом. Если человек безостановочно твердил о желании уйти из жизни, а потом внезапно превратился в веселого щенка, надо немедленно вести его к психотерапевту. Он не выздоровел, а принял окончательное решение и сейчас лишь ждет подходящего момента, чтобы осуществить свой план.
– Отравление краконом... – как бы про себя повторила я. – И вы ее не спасли...
– Увы, – развел руками Лев Михайлович, – я не бог.
– А предсмертная записка была? – не успокаивалась я.
– Нет, – обескуражил меня врач, – никаких писем Джулия не оставила.
– Что с Раисой Демьяновной? – задала я следующий вопрос.
– Гипертонический криз, – пояснил завотделением. – Она госпитализирована, помещена в палату.
Я попрощалась с доктором и вернулась в холл, где маялась Катерина Андреевна.
– Рая жива? – набросилась она на меня.
– Скачок давления, – как можно спокойнее ответила я, – сейчас ваша подруга находится под наблюдением специалистов.
– Джулия действительно умерла? – со странной интонацией спросила старушка.
– Мне очень жаль, – пробормотала я.
Я всегда испытываю неловкость возле человека, который потерял близких. Мне безумно жаль его, но как проявить сочувствие? Обнять? Поцеловать? Или произнести глупую, на мой взгляд, фразу: «Прими мои глубочайшие соболезнования»? Да и не утешат ничьи речи.
– Слава богу, – перекрестилась Катерина Андреевна, – избавилась Раиса от тролля!
Мне показалось, что я ослышалась. А старушка скривилась:
– Слышала про троллей?
В моей памяти начали оживать обрывки знаний, полученных в институте.
– Это мифические существа. По одним легендам, великаны, которые вредят людям, а по другим – крошечные, как гномы. Но тоже с отвратительно злобным, мстительным характером.
– Тролль – это кукушонок, – заявила подруга Крыловой-старшей. – Троллихи крадут человеческих младенцев и подкидывают вместо них своих ужасных детенышей. Бедные отец с матерью не понимают, что растят нечисть, стараются, вкладывают в своего, как они думают, ребенка силы и деньги. Но ничего хорошего не получается. В доме вырастает урод, уродливый внешне и червивый внутри. Тролленок взрослеет и в конце концов убивает добрых родителей.
– Как вам не стыдно! – не выдержала я. – Джулии не повезло с рождения, ее изуродованное лицо...
– Сродни душе, – перебила старушка. – Я рада, даже счастлива, что кошмар семьи Крыловых отправился на тот свет. Раиса хоть последние годы жизни проведет в относительном спокойствии. Боюсь лишь, что Джулька встретит в загробной жизни Колю с Юлей и продолжит издеваться над ними. Хотя нет, Николай и Юлечка, оба обладавшие светлым характером, сейчас в раю, а мерзкая девчонка прямиком в ад попадет. Что так на меня уставилась? На соседней улице есть универмаг, там столовая хорошая. Пошли, я на радостях кофе себе позволю. Обожаю арабику со сливками, да только врачи запрещают. Но сегодня можно. И тебя угощу.
Глава 18
– Гулять, так по полной программе! – объявила Катерина Андреевна, когда мы очутились на пятом этаже торгового центра, забитом забегаловками. – Не нравятся мне эти американские котлеты с булками из ваты и пластмассовыми овощами.
– Тут есть китайская еда, – подсказала я.
– Фу! – скривилась пенсионерка. – Зачем нам в Москве их лапша из бамбука или рисовые котлеты с сырой рыбой?
– Суши – изобретение японцев, – рискнула я возразить.
– Ну и пусть они в своем Токио водоросли жуют, а я хочу нашей, российской еды, – возвестила Катерина Андреевна и поманила меня рукой. – Пошли, есть в вертепе исключение. Правда, там дороже, чем в капище иностранных закусок, зато пища нормальная.
Я молча двинулась за Золотаревой. Даже если она приведет меня в пещеру, где мне самой придется жарить на костре лепешки, я безропотно возьму сковородку. Не терпится выяснить, что знает о Джулии Катерина Андреевна.
Кафе, куда мы в конце концов попали, сильно смахивало на студенческую столовую и, похоже, не пользовалось популярностью. Кроме нас в небольшом зале не было ни единого посетителя.
Старушка подошла к меню, висящему на стене.
– Глупые люди едят невесть что! Вот, читай, прекрасные блюда!
Продолжая нахваливать ассортимент, она схватила поднос, поставила его на железные полозья и сказала тетке, горой возвышавшейся над здоровенными кастрюлями с противоположной стороны стойки:
– Куриный бульон с фрикадельками, шницель, на гарнир лапшу, ватрушку и кофе с молоком.
– А вам чего? – прогудела раздатчица, сердито глядя на меня.
Я подвинула липкий поднос из пластика и сделала заказ.
– Бефстроганов с пюре плюс компот.
Столовые приборы в заведении оказались из мягкого алюминия, за хлеб потребовали отдельную плату, в роли салфеток выступали крохотные прозрачные треугольники, засунутые в ребристую, жестяную вазочку. Компот подавали в граненых стаканах. В светло-желтой жидкости плавали тонюсенький ломтик яблока, две изюминки и ошметки переваренного чернослива. А когда я увидела местную уборщицу, бабу неопределенных лет с опухшим лицом и отросшей «химией», то чуть не зарыдала от умиления.
Ну просто дыра во времени! Провалившись в нее, я очутилась в столовке своего вуза. Там были точь-в-точь такие гнутые вилки-ложки, несъедобный бефстроганов в подозрительной на вид подливке и компот, более смахивающий на воду, в которой повариха перед тем, как унести их к себе домой, помыла сухофрукты. Но, главное, техничка! Грузная, с похмелья, вместо передника у нее кусок оторванной занавески, в качестве тряпки, которой красавица нехотя трет голубой пластик колченогих столиков, обрывок посеревшего от грязи вафельного полотенца. А чайник, из которого Катерине Андреевне наплескали в чашку светло-бежевый напиток, гордо названный «кофе по-венски»? Его хочется обнять, как родного! Эмалированный, местами оббитый, с черной ручкой и длинным, изогнутым на манер лебединой шеи носиком, он явился словно из моего детства.
– Очень вкусно, – одобрила Катерина Андреевна суп.
Я попыталась разжевать кусочек мяса, поняла, что он отрезан от зверя под названием «резиновый коврик», отхлебнула из стакана желтоватой водички и спросила:
– Почему вы считаете Джулию троллем?
Старушка схватила вазочку.
– Это что?
– Салфетки, – ответила я.
– И с чего ты так решила? – хмыкнула она.
– Ну, это салфетки, – протянула я, – бумажные. Видно же.
– А Джулия натуральный тролль, – отрезала Катерина Андреевна. – Тоже сразу видно.
Я собралась задать следующий вопрос, но подруга Крыловой заговорила сама. Мне оставалось лишь слушать ее.
...Николай и Юля мечтали иметь детей – девочку, похожую на папу, и мальчика, копию мамы. Еще не рожденным малышам были выбраны имена – Джулия и Роберт.
Раисе Демьяновне и Катерине Андреевне, которая не имела собственной семьи и считалась в доме подруги кем-то вроде родной тети, эти имена категорически не нравились.
– Вот выдумали! – кипела Золотарева. – Собачьи клички! У моей соседки есть пуделек Джулька.
– Юлия по-английски Джулия, – терпеливо объяснял Коля, – девочку мы решили назвать в честь мамы, а сынка в честь нашего любимого поэта Роберта Рождественского. Надеюсь, мальчик вырастет таким же талантливым и порядочным человеком.
– И у Шекспира есть Джульетта, – напомнила Юлия.
– Она плохо закончила! – испугалась Раиса. – Нехорошо девочку именовать как самоубийцу!
– Ваня и Маша, – настаивала Катерина Андреевна, – лучше всего.
Бабушки спорили, а дети у супругов все не получались. В конце концов они отправились к врачам, прошли обследование и узнали, что бесплоден Николай.
Пережив шок, муж с женой приняли решение взять ребенка из приюта, и спустя полгода в доме появилась новорожденная Джулия.
И Крыловы, и названная тетя Катерина полюбили малышку всей душой. Милый, веселый, здоровый, шаловливый, умный ребенок. В четыре года Джулия научилась читать, она хорошо рисовала, обладала музыкальным слухом. Золотарева звала девочку «Колокольчик» – голосок Жуленьки разлетался по всей квартире и действительно был похож на звон серебряного колокольчика. Конечно, воспитывать ребенка нелегко, но Жуленька доставляла родным только радость. Катерина Андреевна иногда думала: ну что за женщина бросила малышку в роддоме? Вспоминает ли она дочь, которая оказалась прекрасным, талантливым созданием?
Счастье закончилось внезапно. Погожим майским днем Раиса Демьяновна повела Жуленьку в парк. Правда, в то утро у старшей Крыловой неожиданно заболело колено, да так сильно, что она уже собралась отменить прогулку с внучкой, но в полдень малышка влетела к ней в комнату и весело прочирикала:
– Бабуленька, мы с Розой готовы. Она очень хочет в парк! Ты купишь нам мороженое?
Розой девочка звала свою любимую куклу.
Раиса Демьяновна решила перетерпеть боль, ей не хотелось расстраивать девочку. Бабушка взяла Жуленьку за руку, и они медленно двинулись по улице. Минут через пять нога заныла нестерпимо, и Раиса сказала девочке:
– Постой спокойно возле аптеки, я куплю анальгин и вернусь.
– Ба, я с тобой! – запрыгала Жуленька. – Розе нужен бинт!
– Нет, – ответила бабушка, – в аптеку заходят больные, они кашляют, чихают, еще заразишься. Не отходи от крыльца, ни с кем не разговаривай.
Жуленька кивнула, она была послушной девочкой. Раиса думала, что малышка никуда не денется, да и отсутствовала она от силы пять-семь минут. Но когда Крылова вышла, перед входом в аптеку уже собралась толпа – пока она приобретала лекарство, на тротуар выехал пьяный шофер и задавил ребенка насмерть.
С тех пор не прошло дня, чтобы Раиса Демьяновна не сказала себе: «Одна я виновата. Мне следовало в тот день остаться дома или взять девочку в аптеку. Смерть малышки на моей совести».
И Юлия, и Николай тяжело переживали кончину дочери, но безустанно повторяли Раисе:
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |