древнее Гальфрида и написана еще в XII в. — это предполо
жение совершенно произвольное. Она позднее прозаичес
кого романа, в котором увоз царицы рассказан в существен
но тех же чертах».
И здесь, стало быть, как в вопросе о Mabinogion, древ
нейшими оказались не кельтские редакции, а французские, из которых первые заимствовали. После этого и происхож
дение их нельзя искать в тесных границах кельтской народ
ности. Рассказ барда XIV в. Давида ап Гвиллима о похище
нии Маеl’ем Артуровой жены мы приводим только для пол
ноты: он позднее романов, и к нему еще в большей мере
может быть приложено сказанное о биографии Гильды. По
этому рассказу, молодой Маэль узнает, что любимая им Гвен
хвивар должна гулять в лесу; сбрасывает с себя платье и, ус
троив себе пояс из листьев, сторожит ее в этом виде, спря
тавшись в кустарнике. Он похищает ее и уносит в свое цар
ство, тогда как дамы, сопровождавшие царицу, бегут в страхе
от воображаемого сатира.
Таким образом, Ланселот, или Анcелот, снова ускольз
нул из рук кельтологов, и мы можем спросить его, почему
он так назван? В романе о нем нет ничего, что б отвечало его
необъяснимому прозвищу: слуга, служитель; разве понимать
это определение в более широком смысле: раба, пленника?
Он в самом деле в плену у Мелеагантa, откуда его освобож
дает сначала жена сторожа, в другой раз царевна; французс
кий роман, обработанный Ульрихом фон Цацикхофеном, обстоятельно рассказывает, как он томился в неволе у
Лимерa и Мабузa. Мерлин лучше отвечает тому и другому
значению слова: он пленник, которого приводят насильно, 192
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
в узах; затем он становится действительно слугою, помощ
ником царя. Анцелот, похищающий жену Артура, — не есть
ли это пленник Мерлин, вымещающий за свое долгое раб
ство, как Китоврас и Асмодей в соломоновском сказании?
Если образы и легенды теперь разделились, то причину тому
мы уже указали в постоянно дружелюбных отношениях
Мерлина к Артуру, как представляет их себе роман. Мерли
на и Ланселота заставляют еще сблизить между собой их
общие связи с Вивианой: как она обольстила своей красо
той Мерлина и, выведав у него тайну его чар, пользуется ими, чтоб приковать его к себе навеки, так она уводит молодого
Ланселота, чтобы воспитать его в царстве фей. Заметим, наконец, что в циклических обработках сказаний Круглого
Стола Ланселот обыкновенно следует за Мерлином и что, наоборот, краткое изложение последнего романа служит
нередко введением к отдельным редакциям романа о Лан
селоте.
Вместе с Ланселотом романы Круглого Стола часто упо
минают о Клижесе (Cliget, Cliges, Giles, Eliges, Eljes, Elis).
И с другими лицами романов Круглого стола он сопостав
ляется часто. Например, с Персевалем; его любовь к Фенисе
напоминает анонимному труверу нежные отношения Трис
тана и Изольды. Он вообще тесно связан со всем этим ро
мантическим родом и с семейством Артура: его мать — Сор
дамур (Sore d’Amors)1, племянница Артура, сестра Гаванa; отец Александр — сын императора, царившего в Констан
тинополе и Греции. Устраненный от престола дядей своим
Алисом2, Клижес сопровождает его в Германию, где Алис
1 Сестра любви (фр.).
2 Т. е., вероятно, Alexius. Во французском романе «Jourdaiu de Вlа vies», вероятно, византийского источника, так назван сын
константинопольского императора.
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
сватается за дочь немецкого императора, Фенису (Fenice).
Клижес и Фениса страстно влюбляются друг в друга; пос
ледняя поверяет тайну няньке — Тессале; та советует своей
питомице не противиться свадьбе, а со своей стороны обе
щает помешать совершению брака волшебным напитком, который следовало поднести мужу. Пока молодые едут в
Афины, Клижес удаляется ко двору короля Артура; но ни
блестящие подвиги, ни далекие странствия не могут заглу
шить в нем любви к Фенисе, и его снова тянет в Грецию, посмотреть на нее. Принятый с большими почестями при
дворе дяди, он успевает открыться Фенисе, и оба составля
ют план к побегу. Тессала должна изготовить зелье, приняв
которое, Фениса заболеет и станет точно мертвая; ее похо
ронят, и тогда Клижес с помощью верного своего слуги Жана
похитит ее и увезет в Германию. Фениса так и поступает; обман удается, несмотря на вмешательство трех докторов
из Салерно, которые наливают ей на руку расплавленный
свинец, чтоб удостовериться в ее смерти. Клижес увозит
ночью мнимо умершую, которую Тессала снова приводит в
себя и заживляет ее раны. По прошествии двух лет Алис
открывает убежище любовников, еще не успевших выбрать
ся из Греции; они бегут в Англию искать помощи у короля
Артура; готовится борьба, когда приходит весть о смерти
Алиса, и Клижес возвращается с Фенисой, чтобы вступить
во владение дедовским царством. Так рассказывает Креть
ен де Труа в своем «Клижесе». Подробности романа напо
минают легенды о Тристане и Изольде, о Ланселоте и Жи
невре, но еще более знакомую нам апокрифическую повесть
об увозе Соломоновой жены. Это убеждает нас, что и источ
ник сказания о Ланселоте и Тристане следует искать в том
же направлении. Если в романе, содержание которого мы
передали, Клижес играет роль Китовраса, а стало быть, 194
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
«первого Морольфа» в предполагаемом древнейшем содер
жании его саги, то в английской балладе «Sir Cleges» он —
комическое лицо, напоминающее второго Морольфа и его шу
товские выходки при дворе Соломона. Эта параллель много
знаменательно протягивается и на Мерлина, потому что и
Cleges приводится в связь с королем Утером. Он хочет под
нести последнему подарок, но привратник и управитель дома
допускают его к королю лишь под условием, что он поделит
ся с ними наградой, какую за то получит. Cleges просит себе в
награду двенадцать ударов палкой, которыми и делится по
уговору. Сближение Клижеса с Морольфом и Мерлином де
лает вероятной связь романа и баллады, на которую указыва
ли уже Франциск Мишель («Roman de la Violette») и Грассе
(«Sagenkreise») и которую отрицал Холланд.
Но это сближение не единственное. «Во французской
литературе встречается много рассказов, в которых нельзя
не признать стиль греческого романа или обработку роман
тических сюжетов из греческого мира, — говорит Герви
нус. — Так, например, в романе о Раймонде дю Бусге (du Bousguet), в легендарном сборнике Бернара, во “Флоре и
Бланшефлер”, в “Гильоме Английском” Кретьена де Труа, в
“Parthenopeus” и родственном ему “Florimond”, который и
написан был по французски природным греком (1188)».
Прибавим к этому «Jourdain de Blaivies», оригиналом кото
рого Хофман считает византийскую повесть об Аполлонии
Тирском. Но византийцы, со своей стороны, были большей
частью лишь посредниками, пересказчиками восточных по
вестей; торговые сношения, крестовые походы были путями
распространения; к ним мы присоединили еще еретическую
пропаганду и широкое влияние апокрифической литерату
ры. Пути эти должны были коснуться прежде всего южно
европейского побережья, Италии и Прованса. Не разделяя
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
всех мнений Фориэля, мы тем менее склонны разделить то
общее отвержение, с каким современная европейская наука
относится к его гипотезе о первенстве провансальского ро
мана перед французским. Цикл Карла Великого и его фео
дальных паладинов был слишком далек от провансальцев, и они могли принять его лишь из вторых рук, в обработке
северных труверов. Но Мерлина и Ланселота, Тристана и
Клижеса им нечего было искать в далеких преданиях кель
тов, когда источники легенд и, может быть, самих названий
были у них под руками, в восточно византийских переска
зах. Tacco называет трубадура Арнаута Даниеля автором
романа о Ланселоте; свидетельство, к сожалению, слишком
позднее, чтобы на нем можно было основаться; но еще Дан
те приписывал тому же трубадуру prose di romanzi («Чисти
лище». XXVI, 118)1, a название gran maestro d’amor2, кото
рое дает ему Петрарка («Триумф любви» IV, 40), необъяс
нимое из лирических стихотворений Даниэля, получает
смысл, если допустить, что еще в XIV в. он считался авто
ром «Ланселота». Так заключает Диц, и ничто не мешает
предположить, что Данте мог иметь под руками провансаль
ский текст романа и читал его сам, прежде чем дать в руки
Франческе и Паоло, в известном эпизоде «Ада»: В досужий час читали мы однажды
О Ланчелоте сладостный рассказ (V, 127—128).
1 В переводе М. Лозинского:
«В стихах любви и в сказах он сильней
Всех прочих...».
2 Великий маэстро любви (итал.).
Глава 6
БЛАГОРОДНЫЙ РАЗБОЙНИК
Артур и Робин Гуд. — Двойственная природа Робин
Гуда. — Робин Добрый Малый. — Время Робин Гуда. —
Робин Гуд и шериф Ноттингемский. — Лесное брат
ство. — Робин Гуд в современной трактовке.
Артур — олицетворение Британии мифологической, эпи
ческой, рыцарской, идеальный правитель, покровитель стра
ны, который в урочный час непременно придет на выручку
своим соплеменникам. Однако чем дальше в прошлое ухо
дила «эпоха первотворения», когда закладывались основы
британской нации, тем «бестелеснее» и возвышеннее, тем
отстраненнее делался образ Артура. А ведь национальный
символ должен быть, если позволительно так выразиться, символом «из плоти и крови», «ангельская природа» ему
противопоказана (кстати сказать, даже в христианском уни
версуме национальными символами становились, как пра
вило, святые и угодники, но не Божество — вспомним, к
примеру, Георгия Победоносца или Николая Угодника, ир
ландского святого Патрика или валлийского Давида). Ины
ми словами, Артуру потребовалось найти «заместителя», способного нести национальную идею. И таким «замести
телем» оказался Робин Гуд.
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
В биографии любого легендарного персонажа обя
зательно присутствуют некое обстоятельство или некая
характеристика, отличающие его от простых смертных.
Для Робин Гуда таким обстоятельством стало его рожде
ние — он был рожден в лесу. Баллада гласит: Иные поют о зеленой траве,
Другие — про белый лен…
А третьи поют про тебя, Робин Гуд,
Не ведая, где ты рожден.
Не в отчем дому, не в родном терему,
Не в горницах цветных —
В лесу родился Робин Гуд
Под щебет птиц лесных1.
Для мифологического сознания лес всегда выступал оли
цетворением хаоса, диким, неосвоенным пространством, которое противопоставлялось пространству упорядоченно
му, культурному, освоенному; дом и лес — антагонисты, по
сюсторонний и потусторонний мир. Поэтому факт рожде
ния в лесу делает Робина «человеком двух миров», он при
надлежит и миру людей, поскольку его отец и мать —
обыкновенные мужчина и женщина, своей любовью нару
шившие сословные запреты; и одновременно принадлежит
миру фейри, которые управляют лесом как владением хао
са. Шервудский лес (или лес Барнсдейл), в котором обита
ют «веселые молодцы» Робин Гуда, таким образом, также
получает мифологическую трактовку.
1 Перевод С. Маршака.
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
Эта «двойственность природы» Ро
бин Гуда проявляется и в его прославлен
ной меткости («никто не может так стре
лять, если только он не продался дьяво
лу»), и в многочисленных уловках, с
помощью которых он ускользает от сво
их преследователей. Кроме того, по сред
невековым поверьям, вольные стрелки (а
Робин Гуд был из их числа) считались
слугами дьявола. Недаром в английском
Робин Гуд.
фольклоре произошло отождествление
Средневековая
Робин Гуда с Робином Добрым Малым,
миниатюра.
иначе Паком, или Пэком, памятным по шекспировскому «Сну
в летнюю ночь». У Шекспира фея, с которой беседует Робин, говорит:
Да ты... не ошибаюсь я, пожалуй:
Повадки, вид... ты — Робин Добрый Малый?
Тот, что пугает сельских рукодельниц,
Ломает им и портит ручки мельниц,
Мешает масло сбить исподтишка,
То сливки поснимает с молока,
То забродить дрожжам мешает в браге,
То ночью водит путников в овраге;
Но если кто зовет его дружком, —
Тем помогает, носит счастье в дом1.
Существует книга, которая называется «Робин Добрый
Малый, его безумные шутки и веселые проказы». Если ве
рить анонимному автору этой книги, Робин — полукровка, 1 Перевод Т. Щепкиной Куперник.
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
сын короля фейри Оберона и деревенской женщины. В не
жном шестилетнем возрасте он сбежал из дома, и до тех пор
никаких чудесных способностей у него не было. Однажды
он заснул в лесу, а пробудившись, увидел рядом золотой сви
ток с текстами заклинаний; то был подарок Оберона. Отец
наделил его даром оборотничества и наказал использовать
свои таланты во зло неправедным людям и во благо добрым.
Ему было обещано, что, если он исполнит наказ, его со вре
менем приведут в Волшебную Страну.
Первое письменное упоминание о Робин Гуде датиро
вано 1304 г. (анонимная поэма об Уильяме Уоллесе, в ко
торой последний называется «шотландским Робин Гу
дом»), но не подлежит сомнению, что легенда вошла в оби
ход задолго до этого времени. По сообщению шотландско
го хрониста Эндрю из Винтауна, Робин Гуд и Маленький
Джон вершили свои разбойничьи дела между 1283 и
1285 гг. Другой хронист, Джон Фордун, записывает под
1266 г.: «Около этого времени стало ведомо в окрестностях
о знаменитом Роберте Гуде, Маленьком Джоне и их сооб
щниках. Жили они изгнанниками в лесной чащобе, и про
них рассказывали всякие небылицы и распевали песни, восхвалявшие деяния этих людей». Третий хронист, Джон
Мейджор, утверждает, что Робин действовал в правление
Ричарда Первого: «Доподлинно известно, что в годы прав
ления короля Ричарда Первого бесчинствовали в Англии
самые знаменитые из разбойников, Роберт Гуд и Малень
кий Джон; они щадили бедняков, но избавляли от всякого
имущества людей зажиточных. Убийств они не совершали, разве что только когда на них нападали. У Роберта был от
ряд в сто лучников, закаленных воинов, с которыми в бою
не сумели бы совладать и четыре сотни человек. Подвиги
Роберта известны по всей Англии. Он не допускал, чтобы
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
Территория Робин Гуда.
кто либо оскорблял женскую честь или покушался на доб
ро бедняков, и делился с последними награбленным богат
ством. Как грабитель он заслуживает всяческого осужде
ния, но не приходится сомневаться, что среди грабителей
он — самый щедрый и благородный…»
Ричард Первый, о котором говорит Мейджор, — это
Ричард Львиное Сердце. Сегодня принадлежность Робин
Гуда эпохе крестовых походов не подвергается сомнению и
как то забылось, что в «Жесте о Робин Гуде» упоминается
«добрый король Эдвард» — вероятно, Эдуард I.
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
Но куда важнее, нежели да
тировка, вопрос, который возни
кает всякий раз, когда мы име
ем дело с легендарным персона
жем, да еще превратившимся в
национальный символ: суще
ствовал ли Робин Гуд на самом
деле, или он выдумка, или же
он — мифологическая фигура?
Что касается мифологично
сти Робин Гуда, то, если не счи
тать упомянутого выше слияния
в фольклоре образов Робин Гуда
Робин Гуд встречает
и Робина Доброго Малого, нет
Маленького Джона.
никаких подтверждений теори
Иллюстрация из книги
Г. Пайла.
ям относительно того, что Ро
бин — «осовремененная версия» бога плодородия или лес
ного бога. Подобных предположений не подтверждают и
сами тексты: не будем забывать, что в балладах неоднократ
но подчеркивается, как Робин предан Деве Марии (по «Же
сте», он возвращает только что ограбленному им рыцарю
1400 золотых монет, когда тот упоминает имя Богоматери).
Исторического же Робин Гуда современные исследовате
ли отождествляют с рыцарем Робертом де Кимом, жившим в
XIII столетии. Этот Роберт притязал на титул графа Хантин
гтонского — титул, которым обладает Робин Гуд в поздней
ших балладах. Кроме того, Роберт был изгнанником, а мно
гие его деяния совпадают с подвигами Робин Гуда, описан
ными в «Жесте». Английский драматург XVI века М. Паркер
цитирует в своей пьесе «Смерть Робин Гуда» надпись на мо
гильном камне Робина: «Здесь покоится Роберт, граф Хан
тингтон, с коим не мог сравниться в меткости ни один луч
ник. В лесах его называли Робин Гуд. Тринадцать лет подряд
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
он грабил эти места. Таких изгнанников, как он, Англии ни
когда больше не знать».
Среди деяний Робин Гуда самое известное — вражда с
шерифом Ноттингема Гаем Гисборном. Шериф предприни
мает все меры к тому, чтобы изловить Робина и покончить с
разбойничьей вольницей в Шервудском лесу, а Робин и его
ватага мстят шерифу и его людям и даже осмеливаются про
никать в Ноттингем, как описано в балладе «Робин Гуд спа
сает трех стрелков»:
Двенадцать месяцев в году,
Не веришь — посчитай.
Но всех двенадцати милей
Веселый месяц май.
Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм,
Весел люд, весел гусь, весел пес...
Стоит старуха на пути,
Вся сморщилась от слез.
— Что нового, старуха? — Сэр,
Злы новости у нас!
Сегодня трем младым стрелкам
Объявлен смертный час.
— Как видно, резали святых
Отцов и церкви жгли?
Прельщали дев? Иль с пьяных глаз
С чужой женой легли?
— Не резали они отцов
Святых, не жгли церквей,
Не крали девушек, и спать
Шел каждый со своей.
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
Памятник Робин Гуду в Ноттингеме.
— За что, за что же злой шериф
Их насмерть осудил?
— С оленем встретились в лесу,
Лес королевским был.
— Однажды я в твоем дому
Поел, как сам король.
Не плачь, старуха! Дорога
Мне старая хлеб соль.
Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм,
Зелен клен, зелен дуб, зелен вяз...
Глядит: в мешках и в узелках
Паломник седовлас…
— Старик, сымай ка свой наряд,
А сам пойдешь в моем.
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
Вот сорок шиллингов в ладонь
Чеканным серебром…
— Коли не хочешь серебром,
Я золотом готов.
Вот золота тебе кошель,
Чтоб выпить за стрелков!
Надел он шляпу старика, —
Чуть чуть пониже крыш.
— Хоть ты и выше головы,
А первая слетишь!..
Два башмака надел: один —
Чуть жив, другой — дыряв.
— «Одежда делает господ».
Готов. Неплох я — граф!
Марш, Робин Гуд! Марш в Ноттингэм!
Робин, гип! Робин, гэп! Робин, гоп!—
Вдоль городской стены шериф
Прогуливает зоб.
— О, снизойдите, добрый сэр,
До просьбы уст моих!
Что мне дадите, добрый сэр,
Коль вздерну всех троих?
— Во первых, три обновки дам
С удалого плеча,
Еще — тринадцать пенсов дам
И званье палача.
Робин, шерифа обежав,
Скок! и на камень — прыг!
— Записывайся в палачи!
Прешустрый ты старик!
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
— Я век свой не был палачом;
Мечта моих ночей:
Сто виселиц в моем саду —
И все для палачей!
Четыре у меня мешка:
В том солод, в том зерно
Ношу, в том — мясо, в том — муку, —
И все пусты равно.
Но есть еще один мешок:
Гляди — горой раздут!
В нем рог лежит, и этот рог
Вручил мне Робин Гуд.
— Труби, труби, Робинов друг,
Труби в Робинов рог!
Да так, чтоб очи вон из ям,
Чтоб скулы вон из щек!
Был рога первый зов, как гром!
И — молнией к нему —
Сто Робингудовых людей
Предстало на холму.
Был следующий зов — то рать
Сзывает Робин Гуд.
Со всех сторон, во весь опор
Мчит Робингудов люд.
— Но кто же вы?— спросил шериф,
Чуть жив.— Отколь взялись?
— Они — мои, а я Робин,
А ты, шериф, молись!
На виселице злой шериф
Висит. Пенька крепка.
Под виселицей, на лужку,
Танцуют три стрелка1.
1 Перевод М. Цветаевой.
К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О
Большой Дуб — «дерево Робин Гуда» в Шервудском лесу.
Говоря о Робин Гуде, необходимо воздать должное и его
товарищам. Ближайшим помощником Робина был Малень
кий Джон, которого, скорее всего, называли так в шутку, из
за его высокого роста. В 1784 г. была вскрыта могила Джо
на, и в ней нашли кости весьма рослого человека. Как ут
верждает Дж. Холт, автор классической монографии о Робин
Гуде и лесном братстве, Маленький Джон отличался жесто
костью. Что касается брата Тука, тот же Дж. Холт устано
вил: «Письменные материалы свидетельствуют, что брат Тук
организовал свою банду разбойников в двухстах милях от
Шервудского леса, причем через столетия после Робин Гуда.
В действительности брат Тук был весьма далек от безобид
ной веселости, ибо разорял и сжигал очаги своих врагов».
Холт подразумевает, что под личиной монаха Тука скрывал
ся Роберт Стаффорд, священник из Сассекса, замешанный
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
в разбойничьих набегах; этот священник, как следует из до
кументов XV столетия, именовал себя братом Туком. Об
Уилле Статли и Аллене Э’Дейле неизвестно практически
ничего, кроме имен. Дева Мариан появилась в робингудов
ских легендах сравнительно поздно — около XV века. До нее
возлюбленной Робина, если таковая упоминалась в балла
дах, считалась Глоринда, «королева пастушек».
В XV—XVI столетиях об
раз Робин Гуда, «защитника
бедных и грабителя богатых»,
прочно вошел в фольклор.
Сценки из жизни «благород
ных разбойников» разыгры
вались во время майских
празднеств, причем Робин и
дева Мариан заменили в об
рядности этих празднеств Ко
роля и Королеву весны. А с
публикацией романа В. Скот
Робин Гуд и дева Мариан.
та «Айвенго» (1818) Робин
Фигурные кубки.
Гуд — Робин из Локсли — по
корил не только Британию, но и другие европейские стра
ны. В конце XIX века, благодаря книге Г. Пайла «Веселые
приключения Робин Гуда», принц воров завоевал и Амери
ку. Дальше были многочисленные пересказы и фильмы, сце
нарии которых опирались, вполне естественно, на роман
В. Скотта. Можно вспомнить и советский фильм «Стрелы
Робин Гуда» с песнями Владимира Высоцкого, и американ
ский «Робин Гуд — принц воров» с К. Костнером, и даже гол
ливудскую пародию на этот фильм «Робин Гуд: мужчины в
трико».
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЭЛЬФЫ И ДРУГИЕ:
НИЗШАЯ МИФОЛОГИЯ
БРИТАНСКИХ ОСТРОВОВ
Глава 7
НЕМНОГО О ФЕЙРИ:
ВВЕДЕНИЕ В ПРЕДМЕТ
Разновидности фейри. — Происхождение фейри. — Их
облик. — Их жилища. — Волшебная страна. — Время
в Волшебной стране. — Ремесла фейри. — Забавы и
развлечения. — Мораль фейри. — Недостатки людей, осуждаемые фейри. — Болезни, насылаемые фейри. —
Чары, дающие власть над фейри. — Фейри и смерть.
Фольклор Британских островов в значительной своей
части состоит из преданий о фейри, как англичане, шот
ландцы, ирландцы и валлийцы называют сверхъестествен
ных существ. К фейри относятся эльфы и дини ши, Туата
Де Дананн и Тилвит Тег, Благий и Неблагий Дворы и мно
гие другие.
Фейри можно разделить на несколько родов. Бывают
фейри добрые и злые, героические, бродячие, прирученные
и одинокие. К героическим фейри принадлежат те благород
ные рыцари и прекрасные дамы, о которых повествуют ав
тор «Мабиногиона», сэр Томас Мэлори и сочинители кур
туазных романов. Типичный пример такого фейри — моло
дой Тэмлейн, герой одноименной баллады.
Бродячие фейри — едва ли не самая многочисленная
группа (кстати сказать, героические фейри, по большому
М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В
счету, тоже относятся к бродячим). Они самые разные по
росту, по обличью и по характеру, от злобных и кровожад
ных слуа до крошечных пикси, засыпающих в чашечках
цветков.
Одинокие фейри — те, кто злобен по натуре и предпочи
тает общению одиночество. Единственное исключение со
ставляют брауни. Одинокие фейри отличаются от бродячих
еще и тем, что предпочитают одежду красного цвета, тогда
как бродячие носят зеленые куртки. Помимо брауни, к бро
дячим фейри относятся лепрехуны, пуки, бэнши, фир дар
риг, глейстиги, брэги, дуэргары и накилеви (естественно, этот список далеко не полон).
К прирученным фейри принадлежат те, кто оторвался
от своих собратьев и «прилепился» к людям — те же брау
ни, детские боуги, жирни и другие.
Согласно одной теории, фейри — падшие ангелы; по дру
гой — это вовсе не ангелы, а самые настоящие бесы. Суще
ствует также гипотеза, что это вставшие из могил мертве
цы. Представляется, что большинство фейри относится —
по терминологии Д.К. Зеленина — к заложным покойникам
и лишь некоторые — скажем, Туата Де Дананн или сиды —
имеют божественное происхождение. Некоторые полагают, что фейри на самом деле — духи умерших.
Всех без исключения фейри отличает нечеловеческая, неземная красота, омраченная, однако, каким нибудь урод
ством. Скажем, женщины элле — писаные красавицы, но
если зайти со спины, выяснится, что затылки у них — по
лые. Шотландские глейстиги носят длинные одежды, что
бы скрыть свои козлиные копыта. Шетландские хромушки
хромы. Иными словами, фейри всегда можно отличить от
Э Л Ь Ф Ы И Д Р У Г И Е
человека по какому либо телесному недостатку. У некото
рых всего одна ноздря или один глаз, у других вообще нет
носа, у третьих из ртов торчат клыки, у четвертых ноги и
руки с перепонками, у пятых такие длинные груди, что их
приходится закидывать за спину.
Что касается одежды, большинство фейри предпочита
ет наряды зеленых тонов. Многие, впрочем, отдают предпоч
тение красному; кое кто — к примеру, дини ши — носит зе
леные куртки и красные шапки. Некоторые фейри — те же
шелковинки или тилвит тег — выбирают белый цвет. На
острове Мэн иные фейри отдают предпочтение голубому; встречаются и такие, которые носят наряды серых или чер
ных тонов, но это бывает крайне редко. Наряд фейри обыч
но составляют зеленая куртка, темные штаны и красная
шапка или шляпа, иногда — с пером совы. Так одеваются
почти все бродячие фейри. У одиноких фейри красные не
только шапки, но и куртки. Эти два цвета — любимые у фей
ри. Встречаются и такие фейри, которые предпочитают одея
ния изо мха или палой листвы — и даже из склеенных ро
сой паутинок.
Роста фейри разного, среди них можно встретить и ко
ротышек, и высоких. Главный признак, по которому можно
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |