Я рухнул в плетеное кресло. Мне показалось, что я ослышался.
- Он что?!
- Он спас меня, – Гермиона уверенно повторила последнюю фразу. – Дважды.
Я непонимающе уставился на девушку. Она кивнула, подтверждая мой немой вопрос.
Хорек спас Гермиону? Слизеринский принц снизошел до гриффиндорки и в минуту опасности, сумев преодолеть свою природную брезгливость к плебеям, протянул ей руку помощи?
Смысл фразы медленно доходил до моего сознания, но никак не хотел укладываться в голове. Малфой, никогда не называющий Гермиону иначе как «грязнокровка», вечно ее оскорбляющий и унижающий, помог ей?! Этого просто не может быть! Скорее мир перевернется…
- Я не верю, - слова давались мне с трудом. – И никогда не поверю. Между вами всегда была ненависть, одна только ненависть, а он не из тех, кто…
- Понимаю, - Гермиона не дала мне договорить. – В это очень сложно поверить. Я бы сама рассмеялась в лицо тому, кто попытался бы рассказать мне подобную историю. После стольких то лет взаимной неприязни… Но это правда. Первый случай произошел в замке, на меня напала Беллатриса Лестрейндж. Если бы Малфой не набросился на нее, меня бы уже не было в живых. Заклятие пролетело в дюйме от него самого, и он едва не погиб.
Гермиона вздохнула. Я напряженно вслушивался в ее слова, не отводя от нее недоверчивого и потрясенного взгляда.
- Второй раз случился позже. На нас напали маглы-переростки. Малфой легко мог скрыться, убежать, но он не сделал этого. Их было много, Гарри, а у нас не было палочек. Ты понимаешь, что это значит? Малфой ринулся в бой, защищая меня. Если бы ты только видел, что они сделали с ним…
Девушка отвернулась, размазывая по щекам предательские слезы.
- Магловские врачи с трудом вернули его с того света, - она проглотила горький ком в горле, но нашла в себе силы посмотреть на меня и продолжить тяжелый разговор.
- Малфой потерял очень много крови. Он умирал у меня на руках. В общем, магловские врачи перелили ему мою кровь. Теперь ты, если захочешь, можешь дразнить его грязнокровкой. Он все равно ничего не помнит. У него амнезия.
- Амне… Что? – не понял я.
- Амнезия – потеря памяти. После перенесенной травмы он многое забыл.
Сказать, что я был шокирован услышанным, - не сказать ничего. Я привык слепо доверять Гермионе за эти годы. Она не умела говорить неправду. И она не стала бы лгать, чтобы обелить слизеринца. Но то, о чем она рассказывала сейчас – не укладывалось ни в какие рамки. Рушились все устои и аксиомы, на которых базировалась моя жизнь. Слизеринец оказался героем?
Мы смотрели друг другу в глаза и молчали.
- Он очень несчастный человек, - тихо проговорила девушка и закусила губу.
Я криво усмехнулся:
- Несчастный, говоришь? Что-то я за пять лет не заметил.
- И я не замечала, Гарри. А летом многое поняла.
- Ты что, жалеешь его?
Гермиона оставила вопрос без внимания.
- Гарри, есть еще кое-что, о чем ты должен знать. Твоя интуиция не подвела – у Малфоя есть Метка. Я видела своими глазами. Но я абсолютно точно знаю, он не хотел принимать ее. Метка послужила наказанием за то, что он и Нарцисса принимали меня в своем поместье.
Гермиона тяжело вздохнула.
- Понятно, - я еще не в полной мере переварил информацию, вываленную на меня подругой. - И как долго ты собиралась скрывать это от нас?
- Я собиралась сказать, Гарри, честно, собиралась… Вот только ждала подходящего случая.
- И когда по-твоему он бы представился?
Девушка смущенно пожала плечами.
-У тебя всё, а то еще одного потрясения я просто не перенесу? – мне хотелось побыть одному, чтобы подумать, осознать, переварить услышанное.
Гермиона вздрогнула от моего вопроса как от удара.
- Нет, не всё. Есть еще кое-что.
Я удивленно уставился на нее: она решила сегодня свести меня с ума? Что ж, я получил, что хотел – сам вызвал ее на этот откровенный разговор.
- Я не сказала тебе самого главного. То, за что просила прощения.
Я поперхнулся.
Гермиона встала, подошла к книжному стеллажу и медленно провела рукой по корешкам старинных книг.
- Я боюсь говорить тебе это, Гарри, очень боюсь. Знаю, что ты после нашего разговора никогда больше не подашь мне руки, не назовешь меня свои другом, – каждое слово давалось ей с трудом. – Может быть, это не очень честно по отношению к Рону… Но именно ты.. ты, а не Рон, был более близок мне все эти годы. Именно твое мнение многое значило и значит для меня. Можешь считать меня предателем, но уже ничего нельзя изменить. Хотя нет, можно, но я буду честной с тобой до конца – я не хочу ничего менять.
Она повернулась ко мне – худая, осунувшаяся за последние дни, бледная, с синими кругами под глазами, но абсолютно уверенная в себе:
- Я жду ребенка… от Малфоя.
Я потерял дар речи.
- Ты… Ты специально придумала это, чтобы наказать меня за мои назойливые расспросы?
- Нет, Гарри. Этим не шутят. Я беременна, и это тоже правда.
Гермиона подошла и села возле меня, посмотрела мне в глаза, но я отвернулся, она хотела положить руку мне на плечо, но я дернулся в сторону от нее, словно от прокаженной. Мой мир в одночасье рухнул. Я верил ей, я молился на нее, я ценил ее. Она была моим другом, моим сторонником, моим боевым товарищем, девчонкой, непохожей ни на одну другую. Она была самой лучшей, а оказалась… как все. Не смогла устоять перед смазливой рожей слизеринского хорька!
- Уходи!
Девушка горько усмехнулась:
- Я знала, что так будет, хотя и надеялась на что-то. Глупая.
Она медленно, не оглядываясь, направилась вдоль стеллажей. Я смотрел ей вслед. А мое сердце остановилось.
ГРЕЙНДЖЕР
Голос Гарри был бесстрастным, холодным и чужим, его глаза наполнились странной, пугающей бездонностью. В них читалось ничем не прикрытое презрение и злость.
Все правильно. Все так и должно быть.
Я решительно тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.
Что было, то прошло. А что будет, то и будет. И эта черная полоса тоже когда-нибудь кончится. Тем более что у меня осталась Джинни, милая веселая девочка Джинни Уизли. А еще моя маленькая тайна под сердцем, от которой я уже не смогу отказаться. Я уже люблю его, это крохотное незнакомое существо. Я чувствую его в себе, ощущаю каждой клеточкой своего тела. Он есть, он существует – мой сын. Я абсолютно уверена, что это будет мальчик. И он непременно увидит свет, каких бы потерь мне это не стоило. Ради него я сумею преодолеть любую боль, он станет главным источником моих жизненных сил, моей любовью, моей радостью и моей жизнью.
И, черт подери, мне наплевать, что обо мне думает Гарри Поттер! Наши пути разошлись, каждый пойдет теперь своей дорогой. Мне не больно! Совсем не больно! Я сильная, я справлюсь, у меня все получится.
Предательские слезы медленно покатились по щекам, я снова плакала.
ДЖИННИ УИЗЛИ
Голос Гарри звенел от негодования:
- Ты все знала и молчала! Ты покрывала ее!
Да как он посмел повысить на меня голос?! Я не его девушка, гиппогриф его задери! Пусть заведет себе подружку и орет на нее, сколько хочет.
- Да, я все знала, - прорычала я. – А ты… ты даже не попытался толком ее выслушать!
Рон сидел между нами и, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого. Наверное, он был совершенно сбит с толку, и у него голова шла кругом от нашей перебранки.
- Я и не собирался слушать этот бред. «Малфой – спасатель грязнокровок!» Она сошла с ума! Да скорее мир перевернется, чем я поверю в его бескорыстие и самопожертвование.
Я выразительно закатила глаза:
- Конечно, это же только ты у нас имеешь право быть идеальным во всех отношениях! Такой беленький весь, пушистенький, некий эталон, по которому все должны равняться! Безупречный-мальчик-который-всегда-прав.
Я была вне себя от злости. Как он, кто нравился мне больше всего на свете, мог оказаться таким тупоголовым болваном, жестоким, черствым эгоистом, который оказался не в состоянии понять несчастную девчонку, которой и требовалась-то самая малость – немного поддержки, взаимопонимания и участия. А он оттолкнул ее!
- Замолчи, - вспыхнул Гарри. Его лицо стало ярко-пунцовым.
- Не затыкай мне рот, не дождешься, чтобы я молчала! – я откинула упавшие на лицо волосы, - Ты не знаешь, что такое любовь, ты слепой и глухой, ничего ни к кому не чувствуешь, никого не любишь! Как ты можешь осуждать ее?! И за что? За то, что она в твоем враге рассмотрела нечто, чего ты сам увидеть не в состоянии? Она же ничего не просила у тебя, только надеялась на капельку понимания. Кто ты такой, чтобы осуждать ее? Не суди, да не судим будешь! Почему мы всегда забываем эту святую истину? Ты даже не судья, Гарри, так почему ты так легко согласился стать ее палачом?
Он соскочил с дивана, я - следом за ним. Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша, готовые в любой момент пойти врукопашную. Пусть не думает, что если я девчонка, то уступлю ему!
- Да объясните мне, наконец, что происходит? – неловко встрял Рон, пытаясь разрядить накалившуюся до предела атмосферу.
Гарри махнул в его сторону рукой – мол, все потом.
- Значит, я ничего не понимаю в любви? – похоже, я не на шутку разозлила лучшего друга своего братца. – Так объясни мне, дураку, что это такое. Ты же у нас такая искушенная в амурных делах, у тебя огромный опыт.
- Заткнись!
- И не подумаю. Вам, девчонкам, подавай рыцаря на белом коне, ждете какой-то большой неземной любви, надеетесь на чудо. А чудес не бывает! Малфой никогда не изменится, ни-ког-да, ты слышишь? Идет война, и … Гермионе лучше избавиться от своей обузы, раз и навсегда. У маглов есть легкие пути решения этой проблемы.
Я задохнулась от негодования:
- Идиот! Какой же ты идиот, Поттер! Почему же твоя мама в свое время не избавилась от тебя? Но ее не испугали ни война, ни опасность. Она наверняка понимала, что младенец свяжет ее по рукам и ногам, но все равно не отказалась от тебя. А ты готов предложить Гермионе убить собственного ребенка? Тогда чем ты лучше Темного лорда?
- Джинни, подумай, о чем ты говоришь, - Рон потянул меня за рукав вниз. Я выдернула руку.
- Не смей меня сравнивать с ним! – рассвирепел Гарри.
- А ты не веди себя, как он! Любовь, Поттер, не ведает запретов, если она настоящая, - внутри меня бушевал настоящий вулкан. – Есть одна замечательная пословица – «Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». И такой подругой, как Гермиона, которая смогла рассмотреть в своем враге то, чего другим не видно, нужно гордиться, а не разбрасываться. Раньше я немного завидовала вашей троице, но теперь поняла: лучше быть просто девушкой, которую балуют и боготворят, чем превратиться в товарища, которому потом по-товарищески дадут коленкой под зад.
- Ах, ах, какие слова! Ты прямо кладезь мудрости, поначиталась всякого. Тебе ли рассуждать о дружбе и любви, ты сама-то никого не любишь, меняешь парней, как перчатки, а туда же – учить!
Слезы брызнули из моих глаз: вот значит как?
- Я люблю, не сомневайся…
- Кого же, если не секрет?
- Не секрет. Одного безмозглого гриффиндорского дурака, который, как только что выяснилось, не заслуживает моего внимания…
С этими словами я кинулась прочь. Выскочила в коридор, захлопнула за собой дверь, и, пытаясь отдышаться, прижалась спиной к гневно попискивающей Полной даме.
В гостиной стояла тишина. Вероятно, Гарри настолько был ошарашен моей неожиданной атакой, что совершенно растерялся. Раздался тихий голос Рона:
- Ты что, с ума сошел? Какого черта ты ее так расстроил? Гарри, неужели ты действительно такого плохого мнения о Джинни?
- Да нет же, задери меня пикси! Это вырвалось в сердцах. Я не хотел ее обидеть, - попытался оправдаться Поттер.
- Но обидел.
Милый мой братец, я готова простить тебе все ранее нанесенные обиды, забыть все наши разногласия.
– Но она была несправедлива ко мне.
- Как и ты к ней, - сердито оборвал его Рон.
Снова тишина.
- Ты знаешь, про кого она говорила? Ну, гриффиндорца, которого любит… Это Дин?
Голос Поттера глухой и немного растерянный.
- Нет, Гарри, не думаю, что он. Ты же видел ее – это тигрица, дикая кошка. Такие, как она, влюбляются в себе подобных. И Дин тут не прокатит. Кстати, Джинни и по гороскопу Лев.
- Я тоже.
И опять тишина. Первым не выдержал Рон:
- Объясни же мне, наконец, что произошло, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? Я ни слова не понял из вашей перебранки.
- Гермиона беременна, - голос Гарри едва различим.
- Всего-то, а шуму-то шуму… Весь Хогвартс на уши подняли.
Рончик, да я тебя расцелую, как только появится такая возможность!
- Рон, ты, может быть, меня плохо расслышал: она беременна.
- Я не глухой. Все девчонки когда-нибудь беременеют: одни – раньше, другие – позже. Это их девчоночья натура такая. А Гермиона симпатичная девушка, умна, начитана, нравится парням. Вспомни Крама.
- А тебя не интересует вопрос – от кого?
- И от кого же?
- Она ждет ребенка от Малфоя.
Рон присвистнул от изумления, но от комментариев воздержался. Мне почему-то показалась, что новость его вовсе и не шокировала.
Вновь тихий голос брата:
- Значит, мы теперь выкидываем Гермиону из нашей компании?
Гарри не ответил, но за закрытыми дверями послышался звон бьющегося стекла.
Ага, кажется, у кого-то не в порядке с нервишками.
Улыбаясь, я села на ступеньку широкой каменной лестницы. Думаю, я не зря устроила этот скандал – хорошая встряска пойдет Поттеру на пользу. И я сделала все возможное, чтобы помочь подруге.
Глава 25. Декабрь, 1996 год. Хогвартс.
ДЖИННИ УИЗЛИ
Осень окончательно отступила, давая дорогу долгожданной белой гостье. Последние дни ноября были щедры на обильные снегопады, которые накрыли школьный двор легкой пушистой периной и доставили много радости первокурсникам. Ребята с удовольствием катались на коньках по замерзшему озеру, ездили на санках, устраивали бои из заколдованных снежков.
Но сразу после Дня святого Андрея ровная теплая погода изменилась. Зима с первых же дней постаралась показать свой суровый характер – ворвалась в нашу размеренную школьную жизнь ледяным, обжигающим горло воздухом и замерзшими, покрытыми замысловатыми узорами окнами.
В Хогвартсе стало заметно холоднее. По утрам студенты спускались на завтрак, закутавшись в меховые мантии поверх теплых свитеров и обмотавшись шарфами. Но и это не помогало.
Стены огромных аудиторий покрылись легким инеем, мерзли руки, замерзшие пальцы отказывались держать перья, а уши просто «сворачивались в трубочку». Директору не оставалось ничего другого, как согласиться на просьбу деканов сократить количество и длительность учебных занятий. Обрадованные студенты искали спасение от морозов в хорошо натопленных гостиных и спальнях.
В гриффиндорской гостиной теперь всегда было полно народу, студенты всех возрастов и мастей собирались поближе к камину, чтобы посплетничать, сыграть партию-другую в волшебные шахматы, поспорить, обсуждая очередные новости или статьи из «Ежедневного пророка», принесенного совами-почтальонами из большого мира, а может и просто посидеть у открытого огня с интересной книгой. Но если бы кто-то попытался отыскать среди этого неугомонного муравейника каштановую гриву Гермионы, его ждала неудача. Старосты Гриффиндора здесь не было. Как, кстати, и Гарри с Роном.
Мой старший братец все чаще уединялся с Лавандой Браун, их не пугали ни холодные аудитории, ни слабо отапливаемые коридоры Хогвартса, поскольку горячие поцелуи и жаркие объятия согревали эту сладкую парочку лучше всякой печки.
Гарри отсиживался в мальчишеской спальне, прячась не только от меня, но и от всего мира. Возможно, ему было стыдно за свои необдуманные слова и поступки. Может быть, он искал выход из сложившейся ситуации, но не находил его. Не знаю. Мы больше не общались.
Гермиона наотрез отказывалась выходить в общую гостиную, она почти все время проводила в библиотеке, объясняя свои длительные сидения над книгами желанием как можно быстрее закончить работу над курсовой. Подруга, видимо, знала отличное согревающее заклинание, отчего ее ладони оставались горячими, щеки горели румянцем, а ноги никогда не мерзли.
Но меня не обманешь - курсовая была лишь отговоркой. Гермиона тоже пряталась от чужих глаз.
После той откровенной беседы с Гарри она стала неразговорчивой, скрытной, погруженной в свои мысли и ощущения. Нет, она не выглядела одинокой, так же, как и прежде ровно общалась с преподавателями и студентами, усердно выполняла обязанности старосты, помогала первокурсникам с домашним заданием, патрулировала замок, мило улыбалась всем вокруг.
Все было как всегда с одним лишь исключением – после разрыва с друзьями она закрыла от всех свое сердце, а ключик потеряла. И больше не собиралась впускать кого-либо в свой маленький мирок, порой избегая даже меня. У нее появилась тайна под сердцем, и мир вокруг перестал существовать, в одночасье став чужим и враждебным. Наверное, и я в ее положении чувствовала бы себя точно также. И все равно – было обидно. Капельку. Совсем чуть-чуть. Но обидно.
Одно неверное слово – и Гарри легко разрушил годами сложившуюся дружбу. Хотя я и продолжала надеяться на лучшее, но дни проходили за днями, а все оставалось по-прежнему. Неразлучная прежде троица распалась, разлетелась по сторонам, словно осколки треснувшего стекла. Каждый жил теперь только своей жизнью, каждый старался не попадаться на глаза своим бывшим друзьям.
ГРЕЙНДЖЕР
С приближением рождества обязанности старосты стали обременительнее. Кроме постоянных дел появились новые - нужно было помогать Хагриду украшать замок к рождественскому балу, надзирать за тем, чтобы первокурсники не выбегали раздетыми на мороз, отслеживать заболевших, следить, чтобы они непременно отправлялись в больничное крыло и попадали в заботливые руки мадам Помфри, патрулировать по вечерам хогвартские коридоры, разгонять по факультетским гостиным влюбленные парочки, количество которых увеличивалось так же быстро, как и количество развешенных по замку к предстоящему балу пучков омелы. Но я не жаловалась. Совсем наоборот, отсутствие свободного времени не оставляло шансов тревожным мыслям. А они так и норовили опрокинуть мое и без того шаткое душевное равновесие.
Отдохнуть не удавалось даже в выходные – народ не спешил покидать натопленные спальни, и в гриффиндорской башне всегда было шумно и тесно. От этого у меня начинала болеть голова, становилось душно, кровь приливала к лицу, я находилась в постоянном ощущении приближающегося обморока. И тогда сбегала от всех в приятную прохладу библиотеки – место, где я всегда чувствовала себя как дома.
В ближайшую субботу был день похода в Хогсмид.
В то утро я встала довольно рано - за замерзшими окнами не было ни намека на рассвет. Девчонки крепко спали, тихонько посапывая в подушку. Наскоро позавтракав, я впервые за все годы обучения в школе в гордом одиночестве, без Гарри и Рона, спустилась к выходу, где, как и всегда, стоял вечный страж школы мистер Филч и сверял по одному ему понятному длинному списку, кому из студентов разрешено выйти за пределы замка. Но сегодня проверять было некого.
- Одна? – недоверчиво заглянул он за мою спину, словно там могла укрыться толпа учеников.
- Как видите, - ответила я и оглянулась: позади меня не было ни души. Вряд ли кто-нибудь решится сегодня повторить мой подвиг – температура воздуха на улице минус двадцать пять, не меньше. Что-то не припомню я на своем веку такой холодной зимы.
Я вышла из замка, подставив лицо обжигающему морозу. Сегодня я проведу день в тишине и покое, с интересной книжкой, меня никто не будет отвлекать, надоедая глупыми вопросами. И пусть Джинни обижается на меня, сколько ей вздумается, но я не хочу больше вести с ней душещипательных бесед. Я устала от повседневной суеты, мне просто хотелось побыть немного одной.
Я забежала в «Сладкое королевство», накупила разных вкусностей для Джинни, чтобы она не сердилась на меня. Следующая остановка - «Три метлы».
Мадам Розмерта несказанно обрадовалась мне – из-за холодов у нее почти не было посетителей. Она налила мне горячего сладкого чаю, угостила свежеиспеченной булочкой. Здесь было тепло и уютно, но даже вкусные запахи и горящий камин не смогли изменить мое решение отправиться в «Кабанью голову». Там меня никто не заметит, а сюда в любую минуту могут ворваться шумные студенты. Такая перспектива меня не устраивала - мне хотелось покоя.
В трактире, как я и предполагала, не было ни души, я уселась за стол в дальнем углу зала, не забыв накинуть на голову капюшон мантии. Так, на всякий непредвиденный случай - береженого Бог бережет. Любопытных глаз мне хватало и в школе.
Углубившись в чтение, я забыла обо всем.
МАЛФОЙ
Филч недовольно окинул меня взглядом и проворчал:
- И куда вас нелегкая несет в такую погоду? Чего вам в гостиных не сидится?
Вас? Значит, не я один…Кто-то еще набрался смелости выбраться из теплой норы.
Я брел по пустынным улицам деревни, стараясь ни о чем не думать.
В «Кабаньей голове» было пусто, человек, назначивший мне встречу еще не появился, только маленькая женская фигурка в дальнем углу трактира склонилась над раскрытой книгой. Похоже, какая-то сумасшедшая колдунья прибыла в Хогсмид еще до наступления холодов, а теперь коротала время, стараясь переждать затянувшиеся морозы.
Не представляю, как можно решиться провести в этой грязной дыре хотя бы одну ночь. Говорят, что здесь даже водятся клопы.
Я сел за стол и задумался.
- Малфой?
Голос над самым ухом заставил вздрогнуть от неожиданности. Петтигрю стоял возле моего стола, пристально всматриваясь в меня своими противными маленькими водянистыми глазками. Как назвал его Снейп – «Хвост»? Точнее не скажешь, все повадки этого человека напоминали мелкого грызуна.
Сейчас он смотрел на меня взглядом победителя, хозяина положения, которого я, очевидно, должен был бояться и уважать. Но страха перед ним не было, только все то же чувство омерзения, как и в прошлый раз. И он мгновенно понял это - почувствовал своим крысиным нюхом - и поморщился:
- Вижу, ты до сих пор не осознал своего шаткого положения?
- Мы на «ты»? Не помню, чтобы пили на брудершафт.
Я даже не предложил ему сесть – отвернулся к окну, чтобы не видеть эту мерзкую рожу. Но ему и не требовалось приглашения – он просто плюхнулся на лавку и, не моргая, уставился на меня.
- Строишь тут из себя!.. – проворчал человечек, внимательно изучая мой профиль. – Одно мое слово и…
Я взглянул на него и усмехнулся:
- Разве Темный лорд теперь нуждается в советниках?
Петтигрю нервно подернул плечами.
- Заткнись, - пропищал он. – Если хочешь знать, я не последний человек в его окружении!
- Разумеется, - осклабился я. – Только ближайший сторонник лорда стал бы его мальчиком на побегушках.
- Попридержи язык, Малфой! Тебе пора задуматься о своем положении, а не моем. Не моей семье грозит опасность, или ты забыл судьбу отца?
- Хватит угроз! – я стукнул кулаком по столу. И сразу пожалел об этом – нельзя привлекать к себе внимание. А я совсем забыл об одинокой женской фигуре в углу зала. Невольно покосился на нее, Хвост испуганно повернул голову вслед за мной. Но волшебница была настолько увлечена чтением, что не замечала ничего вокруг. Возможно, она заснула над книгой.
- Итак, меня интересует одно - для чего я притащился в эту дыру? Что просил передать мне твой хозяин?
Петтигрю хищно улыбнулся, заерзал на лавке, словно устраиваясь удобнее, положил правую руку, затянутую в блестящую серебряную перчатку на стол, и, не мигая, уставился на меня:
- Темный лорд удивился твоей детской выходке…
- Какой выходке? – не понял я.
- Спрятать мать. Отсутствие миссис Малфой в поместье насторожило его, но не обеспокоило. При желании он в любой момент легко откроет ее местонахождение. И эта глупость могла бы стоить тебе очень дорого…
Я насторожился.
- … Но господин милостив, он был в хорошем расположении духа, когда услыхал эту новость. Хозяин понимает твои сыновние чувства и прощает тебя.
Я ничего не понял. Нарцисса не в Малфой-мэноре? Но где же тогда?
- И, кроме того, - продолжал Хвост, - тебе удлиняют время выполнения твоего задания, но не позже конца учебного года. Темный лорд понимает, что ты еще совсем зеленый, - Хвост мерзко скривил губы, - желторотый птенчик, так сказать. Но в начале лета от тебя ждут результатов. А чтобы ты не забывался и не забывал, время от времени будешь получать предупреждения.
- Что за предупреждения?
- Я не знаю! – ощетинился он. - Меня это не касается! Но ты поймешь…
Хвост разглядывал меня, надеясь найти на моем лице признаки страха. Видимо, не дождавшись, вскочил на ноги и засеменил к дверям. Но у самого выхода обернулся:
- Надеюсь, больше не увидимся!
- А уж я то как надеюсь!
Человечек оскорблено пискнул и исчез, резко хлопнув дверью.
Клубы холодного воздуха ворвались в трактир и достигли моих разгоряченных щек. На протяжении всего разговора с Петтигрю я старался сохранять ледяное спокойствие, но сейчас внутри меня полыхал огонь.
Итак, Нарцисса, благодаря неизвестным мне обстоятельствам, сбежала из замка и находилась в относительной безопасности. Я не знал, радоваться или огорчаться такой новости: теперь у меня были развязаны руки, но моя жизнь не стоила ни гроша. И эта агония продлится до самого лета.
ГРЕЙНДЖЕР
Они, вероятно, приняли меня за случайную посетительницу, и я слышала все, от первого слова до последнего.
Я сразу узнала Петтигрю, едва увидела его. Тот сумасшедший вечер, когда перед Гарри открылась правда о роли Хвоста в смерти его родителей, не скоро сотрется из моей памяти. Еще бы – и не удавшаяся казнь Клювокрыла, и Люпин, превращающийся в оборотня, и Сириус, едва не погибший от нападения дементоров – такое не скоро забудешь, даже если и захочешь.
Я сидела, затаив дыхание, боясь выдать себя неловким движением или сорвавшимся с губ вздохом. Их разговор, со стороны казавшийся спокойным, по сути, был маленьким сражением. Драко вел себя достойно, он не выказывал страха, хотя, без сомнения, боялся. И он выиграл этот бой.
Я видела, как выскочил Петтигрю, гневно хлопнув дверями, как Малфой после его ухода долго сидел за столом, уронив голову на руки, как тяжело поднялся и неверным шагом направился к выходу.
Я смогла расслабиться только тогда, когда трактир опустел.
Значит, Дамблдор смог выполнить мою просьбу - Нарцисса была в безопасности. И как бы не храбрился Темный лорд, он вряд ли найдет ее. Директор помог матери, но сможет ли он помочь сыну?
Внезапно защемило сердце – страшное предчувствие накатило на меня огромной горячей волной, какое-то тревожное ощущение, что сегодня со слизеринцем должно произойти что-то ужасное.
Времени на размышления не оставалось. Я кинула ставшую ненужной книгу в школьную сумку и бросилась следом за вышедшим на мороз слизеринцем.
Приготовилась принять на себя обжигающее дыхание декабря, но того пронзительного холода, который встретил меня утром, уже не было. Пока я пряталась в теплых стенах «Кабаньей головы», погода начала меняться. Я побежала по пустым улицам Хогсмида в направлении школы, куда, я была уверена, направился Малфой, но вдруг остановилась - мне прямо на нос упала снежинка.
Я вскинула голову к небу - сверху шел снег! Пушистые хлопья кружились в воздухе, словно огромные белые мухи. И их становилось все больше и больше, они падали на землю, пряча от меня под мягкое пушистое покрывало следы Драко.
Я прибавила шагу - он не мог далеко уйти.
Дома Хогсмида остались далеко позади, но не было и намека на то, что парень шел впереди меня. Я неуверенно остановилась. Куда он мог направиться? Где он?
А снег все летел и летел.
Я свернула с натоптанной тропинки в направлении озера и пошла, увязая по колени в сугробах.
В одно мгновение что-то произошло с окружающим меня миром. Небо в считанные секунды затянулось тяжелыми черными тучами. Словно кто-то произнес «Нокс!» – и не стало ни белоснежного покрывала вокруг, ни укутанных меховыми шапками деревьев, ни замерзшего озера, ни очертаний старинного замка. Только непроницаемая и кромешная мгла, плотно накрывшая землю.
Я испуганно крутила головой, стараясь понять, что же произошло, но зрение не помогало. Абсолютная слепота. Полный мрак.
Теплая мантия перестала согревать. Все тело сковала лютая стужа, казалось, я умерла. Словно в одно мгновенье из меня выкачали всю жизнь и радость, всю надежду и счастье.
Я прислушалась – где-то совсем недалеко от меня раздавались долгие, хриплые, клокочущие вдохи и выдохи. Однажды я уже слышала подобные звуки.
В воспаленном, отказывающемся служить мозгу, всплыл пронзительный мальчишеский крик: «Гермиона, подумай о самом лучшем в твоей жизни, только самые приятные воспоминания!»
Боже мой! Я вспомнила.
Дементоры?!
Мне стало по-настоящему страшно…
- Люмос! – я с трудом подняла вверх палочку и произнесла заклинание. Замерзшие губы и руки не слушались, но маленький спасительный огонек все-таки рассек непроглядную мглу.
Ах, лучше бы не видеть происходящего – недалеко от меня, плавно паря над землей, скользила длинная фигура, закутанная в плащ до пят, с надвинутым на лицо капюшоном. А рядом еще одна такая же, и еще. Их было трое. А чтобы лишить человека жизни, вполне было бы достаточно и одного.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |