Я комкаю лист и бросаю в него.
— Хорошая попытка. Нет.
— Ну и ладно. Существовала вероятность, что ты подпишешь. Это было бы простейшим решением.
Он совершенно не взволнован. Интересно, хоть что-нибудь может его встряхнуть, заставить потерять эту холодность, может он вообще разозлиться, завопить, наорать? Не могу себе представить. Мне кажется, Риодан скользит по жизни с неизменным холодным сарказмом.
— И что бы оно сделало со мной, если бы я подписала? — спрашиваю я. Любопытство. У меня его тонны. Мама клялась, что однажды оно меня погубит. Что-то точно погубит. Есть вещи и похуже.
— Существуют секреты...
— Да, да, бла-бла, и все такое. Поняла.
— Хорошо.
— Не очень-то и хотелось знать.
— Хотелось. Ты терпеть не можешь чего-то не знать.
— Ну и что теперь? — Мы в тупике, он и я. Подозреваю, его «заявление» на самом деле было контрактом. Контрактом, который связывает, сковывает душу и кладет ее в чей-то карман. Я
слышала о таких, но не верила, что они существуют. Если кто-то и мог запечатать душу в бизнес-
контракт, то только Риодан. Иерихон Бэрронс — животное. Чистокровное дикое чудовище. Риодан не такой. Этот чувак больше похож на машину.
— Поздравляю, детка, — говорит он. — Ты прошла мое первое испытание. И все еще можешь получить работу.
Я вздыхаю.
— Это будет долгий день, верно? У тебя тут обедами кормят? А еще мне опять нужен лед.
Дверь в стеклянной стене его кабинета, о существовании которой я даже не подозревала, открылась в стеклянную кабину лифта.
Честерс оказался больше, чем я думала. И пока мы ехали вниз, я фиксировала виды.
И слегка волновалась.
То, что он позволяет мне увидеть так много, означает: подписала я его дурацкое заявление или нет — он считает меня пойманной.
Стеклянный кабинет Риодана не единственное место, откуда он может за всем наблюдать. Там только вершина айсберга, и, чуваки, я правда имею в виду айсберг, с мегатоннами скрытой информации. Центральная клубная зона Честерса — внутренняя половина в двенадцать этажей,
которые видит публика, — это едва ли десятая часть. Основная же часть, где зависают, танцуют и заключают сделки с дьяволом, заключена внутри куда большей структуры. Риодан и его люди живут за стенами клуба, в том, что начинает казаться мне огромным подземным городом. Все стены тут из двустороннего стекла. Эти парни могут быстро попадать на любой этаж, добираться туда на эскалаторах или на лифте, могут в любое время наблюдать за любым участком. Кто-то серьезно продумал дизайн этого места. И никак они не могли построить все это после того, как на Хэллоуин рухнули стены. Интересно, как давно все это здесь торчит — под лощеным, гламурным, пафосным Честерсом, горячей точкой для кинозвезд, моделей и богачей. Я размышляю о том, что этот подземный мир может, как и наше аббатство, прятаться под изменчивым внешним прикрытием уже несколько тысяч лет.
Впечатлить меня сильнее просто невозможно. Тут так здорово, что я даже завидую. Желание все пронюхать вырастает до совершенно нового, высокотехнологичного уровня.
— Нравится то, что ты видишь, детка.
Я принимаюсь обкусывать заусенцы, делая вид, что мне скучно.
Лифт останавливается, и двери с шипением раздвигаются. Судя по моим подсчетам, мы сейчас в полумиле под Дублином.
Первое, что меня изумляет, — это холод. Я закутываюсь в плащ, но это мало чем помогает. Мне нравится, как выглядит кожа. Но я терпеть не могу ее теплоизоляцию.
Второе, что изумляет, — тишина. В большинстве зон Честерса слышны тонкие обрывки музыки или разговоров двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Хоть какой-то белый шум. На этом этаже тихо, как по ту сторону смерти.
А третье, что меня поражает, — темнота.
Риодан ждет меня на выходе из лифта.
— Ты там и правда что-то видишь? — У него есть сверхспособности, которых нет у меня? Я хорошо вижу в темноте, но не в такой же непроглядной.
Он кивает.
Я ненавижу Риодана.
— Ну а я нет. Так что включи какой-то хренов свет. Кстати, Теней тут много?
— Меня они не беспокоят.
Тени его не беспокоят. Тени едят все. Без всякой дискриминации.
— Здорово. Но они беспокоят меня. Свет. Быстро.
— Лампы здесь не работают.
И раньше, чем я успеваю достать фонарик, он достает из кармана свой и протягивает его мне. Самый классный фонарик из всех, что я видела, — в форме пули. Маленький, гладкий, серебристый, и,
когда я включаю, луч бьет в коридор так, словно в лифте взошло солнце.
— Обалдеть! — восхищенно говорю я. — У тебя самые лучшие игрушки.
— Выходи из лифта, детка. Нас ждет работа.
Я следую за ним, и мое дыхание замерзает в воздухе.
Раньше я думала, что под Честерсом только шесть этажей. Теперь знаю, что их как минимум двадцать, — я считала по пути вниз. Тот, на котором мы оказались, разделен на три сектора. Я
мельком смотрю сквозь открытые двери в те залы, которые четырнадцатилетним видеть не надо. Ну и ладно, вся моя жизнь проходит под грифом «Не для детей».
Чем дальше мы шагаем по коридору, направляясь к высокой двойной двери, тем сильнее становится холод. Он проникает сквозь плащ, лезвиями полосует мне кожу. Я дрожу, и зубы начинают стучать.
Риодан смотрит на меня.
— Сколько холода ты можешь выдержать до того, как умрешь.
Грубо и сразу к делу. В этом весь Риодан.
— Не знаю. Я скажу, когда пойму, что на грани.
— Но больше, чем большинство людей.
Как обычно у него, это не вопрос, но я все равно киваю. Я всего могу выдержать больше, чем большинство людей.
И все же к тому времени, когда мы останавливаемся перед закрытыми дверями в конце коридора,
мне уже больно. Я уже пятьдесят ярдов как вовсю притопываю ногами. А теперь начинаю бежать на месте, чтобы кровь не замерзла в венах. Горло и легкие горят с каждым вздохом. Я чувствую, что холод давит на эти двери изнутри, словно какая-то плотная материя. Я смотрю на Риодана. Его лицо покрыто льдом. Когда он приподнимает бровь, лед трескается и осыпается на пол.
Я качаю головой.
— Не смогу.
Ни за что я туда не отправлюсь.
— Я думаю, что сможешь.
— Чувак, я крутая. Иногда даже Самая Крутая. Но и у меня есть пределы. У меня там сердце заледенеет.
В следующий момент его рука оказывается на моей груди, словно он пытается ко мне приставать.
— Отвали! — говорю я, но вторая его рука наручником смыкается на моем запястье. Я трясу головой
и отворачиваюсь, словно не могу вытерпеть его вида. Я не в силах его остановить. Ни словами, ни делом. С тем же успехом я могу ему это позволить, просто смириться.
— Ты достаточно сильна. — Он опускает руку.
— Нет. — Это было трудное утро. Иногда мне нравится себя испытывать. Но не в этот раз. Не после того, как я внезапно застыла.
— Ты выживешь.
Я смотрю на него снизу вверх. Странно, несмотря на то как он меня бесит, несмотря на всю его непредсказуемость, я ему верю. Если Риодан считает, что я справлюсь, то кто я такая, чтобы с ним спорить? Он ведь вообще ни в чем не ошибается. Выходит, я больше верю в дьявола, чем в любого бога.
— Но тебе придется двигаться на максимальной скорости.
— Зачем?
— Увидишь.
Двойные двери высокие и украшены резьбой. Выглядят тяжелыми. Когда он берется за ручку и толчком открывает дверь, его пальцы тут же покрываются коркой льда. А когда он отводит руку, на ручке остаются куски примерзшей кожи.
— Не останавливайся, когда войдешь. Ни на секунду. Твое сердце сможет работать, только пока ты движешься. Остановишься — и сразу умрешь.
И все это он узнал, положив руку мне на грудь?
— И почему мне нужно туда идти? — Я не вижу ни малейшей причины так рисковать. Я люблю жизнь. Очень люблю.
— Детка, Бэтмену нужен Робин.
Блин. Я прямо таю, размягчаюсь внутри и проглатываю мечтательный вздох. Робин для него,
Бэтмена! Супергерои-напарники. Есть много версий, в которых Робин оказывается сильнее. Скажи он мне такое сразу, я бы за ним сама побежала.
— Ты не хочешь, чтобы я на тебя работала. Ты хочешь напарника-супергероя. Это совсем другая история. Почему ты сразу не сказал?
Он шагает в комнату, и, как ни противно мне признаваться, я восхищаюсь тем, что он смог это сделать. Я не могу, я это знаю. От порыва убийственного холода из открытых дверей мне хочется завопить, развернуться и бежать отсюда изо всех сил, но он шагает дальше. Только двигается не так текуче, как раньше. Он словно проталкивается сквозь цементный раствор на чистой силе воли.
Интересно, почему он не двигается так быстро, как советовал мне. Он ведь может.
Все это меня провоцирует. Я что, струшу? Позволю себя победить? Это же Риодан. Если я когда-
нибудь собираюсь его одолеть, придется рискнуть.
— Что я ищу? — спрашиваю я, стуча зубами и заставляя себя собраться для стоп-кадра. Я правда не хочу туда идти.
— Ничего и сразу все. Собирай все детали. Ищи любые улики. Мне нужно знать, кто сделал это с клиентами моего клуба. Я гарантирую защиту. Я сам ее предоставляю. Но если хоть слово об этом просочится наружу...
Он не заканчивает предложение. Ему и не нужно. Выдавать такое нельзя. Честерс должен быть безопасным, без исключений, иначе он потеряет свой бизнес. А Риодан не из тех парней, которые
способны смириться с потерей собственности по какой угодно причине.
— Ты хочешь, чтобы я сыграла для тебя в детектива.
Он оглядывается на меня. Его лицо покрыто льдом. Лед трескается по контуру губ, когда он произносит:
— Да.
Я не могу не спросить.
— Почему я?
— Потому что ты все видишь. Ты не боишься делать то, что нужно, и никому об этом не расскажешь.
— Говоришь так, словно и правда кое-что обо мне знаешь.
— Я знаю о тебе все.
Мороз, которым меня пробирает от этих тихих слов, почти хуже того, что царит вокруг. Я знаю людей. Риодан не болтун. Он не пускает пыль в глаза, не блефует. Но он не может и правда знать все.
Ни фига он не может знать все.
— Хватит болтать. Мне нужно сосредоточиться, если ты хочешь, чтобы мои супертело и супермозг работали одновременно. Весь Мега-набор.
Он, кажется, смеется. Звук плоский и дребезжащий, словно у него в горле тоже лед.
Я свечу фонариком в темноту клуба. Там сотня или больше людей, замерзших в движении, во время секса, и среди них Невидимые из касты, представителей которой я видела только пару раз, — касты,
которая служила Гроссмейстеру королевской стражей. Зал оформлен в их честь: красным и черным.
Замерзшие занавеси из красного бархата, заиндевевшие кресла из черного, красные кожаные диваны и обитые бархатом скамьи, куча цепей на каждом предмете мебели. Кожаные ремни. Острые лезвия.
Лужи черного льда на полу. Кровь.
Пытки. Убийства. Человеческая бойня.
Меня пробирает, и я пару секунд просто смотрю, пытаясь справиться с эмоциями.
— Ты позволил этому случиться. Ты позволяешь людям погибать от лап монстров!
— Они приходят сюда по собственному желанию. Очередь к моему клубу вчера растянулась на два квартала.
— Они запутались! Их мир только что рухнул!
— Ты говоришь, как Мак. Это не ново, детка. Слабые всегда были пищей для сильных.
Ее имя для меня как удар в живот.
— Ага, а меня мама учила не играть с едой, прежде чем ее есть. Чувак, ты хренов психопат.
— Осторожнее, Дэни. Ты сама живешь в стеклянном доме.
— Мой дом не похож на Честерс.
— Это была известная цитата.
— Не такая уж известная, раз уж я ее не знаю.
— Люди, живущие в стеклянных домах, не должны швыряться камнями. Возможно, ты хочешь поговорить о своей матери.
0Яотворачиваюсь. И временно прячу свои камни в карман. По крайней мере, пока не выясню, что ему обо мне известно.
0Яснова возвращаюсь к осмотру комнаты, напряжение отпускает, на смену ему приходит охотничий
азарт. Я люблю загадки. Отличный способ потренировать мозг. Мы с Танцором разбираем логические задачки. Он иногда меня побеждает. Танцор единственный из моих знакомых, кто порой кажется умнее меня.
Что с этим местом? Что случилось?
— У тебя здесь есть камеры? — говорю я.
— Они перестали работать, когда все еще было нормальным.
Словно в этой камере пыток могло быть «нормально». Но теперь еще более странно.
Каждый в этом зале застыл, превратившись в твердую, тихую, белую статую. У некоторых из ноздрей торчат двойные веера бриллиантовых ледяных кристаллов — замерзший выдох. В отличие от Крууса, который очутился в цельном ледяном блоке, эти ребята выглядят так, словно замерзли на месте. Интересно, если я щелкну по этому Фейри, он рассыплется?
— Ты считаешь, что это сделал Король Невидимых?
— Я не вижу для этого причин, — говорит Риодан. — Он не стал бы тратить время на такую мелочь.
Торопись, детка. Мне тут тоже не пикник.
— Так зачем ты тут стоишь?
— Я ничего не принимаю на веру.
Он хочет сказать, что считает, будто один из них может быть не полностью заморожен.
— Ты прикрываешь мне спину.
— Я прикрываю спину всем своим сотрудникам.
— Напарникам, — поправляю я, и мне это уже не нравится. Мне польстило, когда он назвал меня Робином для Бэтмена, но с этим я уже справилась. Потому что на самом деле он кто? Владелец места, где людей убивают для развлечения Фей.
0Яспасаю их. Он обрекает. Между нами пролив, над которым не хватит мостов. Я выясню, что тут было. Но не ради него. Ради людей. Нужно выбирать сторону. И я знаю, на чьей стороне я.
0Ясовершенно успокаиваюсь, размышляя о том, скольким ребятам в Дублине нужно помочь выжить,
и становлюсь цельной, идеальной, горящей и свободной. Я раскачиваюсь в стоп-кадрирование,
словно соскальзываю в сон.
При таком способе передвижения рассмотреть вещи довольно сложно. Вот почему я стояла в дверях,
так долго разглядывая зал, изучая все с расстояния. Даже при стоп-кадрировании холод пробирает меня до костей, до боли. Проскакивая мимо Риодана, я спрашиваю:
— Какая тут температура? — и собираюсь получить ответ по пути назад.
— Ни один термометр не выдерживает, — говорит он мне в ухо, и я понимаю, что он тоже стоп-
кадрирует. Он рядом со мной.
— Ничего не трогай. Слишком холодно, чтобы рисковать.
Я на максимальной скорости обхожу Фей. Кругами, кругами, в поисках зацепок. Если это сделал Король Невидимых, почему он выбрал это место? Зачем морозить собственную стражу?
— Т-только этот к-клуб з-замерз? — я заикаюсь от холода.
— Да.
— К-когда? — Я топаю ногой на полном ходу, разозлившись на заикание. Неважно, что это от холода, я все равно звучу жалко. Не хватает еще засюсюкать.
— Восемь дней назад.
Через несколько дней после этого Риодан поймал меня на водонапорной башне. Я наклоняю голову.
Я только что услышала звук в полностью замерзшей комнате. Быстро возвращаюсь туда, откуда он шел, и сужаю круги, тщательно вслушиваясь.
Тишина.
— Т-ты эт-т-то сл-лышал? — Мне с большим трудом даются слова. Лицо совершенно онемело, и шевелить губами все сложнее. Я облетаю вокруг женщины, замерзшей во время полового акта. Белая она не от инея. Ее покрывает тонкая корка льда, вроде гололеда, который бывает в холодную туманную ночь. А поверх этой белой корки слой прозрачного льда почти в дюйм толщиной.
— Да. — Риодан проносится мимо меня. Мы осторожно кружим по комнате с разных сторон, очень внимательно все рассматривая.
Сложно прислушиваться, когда в ушах так шумит ветер от собственного движения. Мы с Риоданом практически кричали, когда разговаривали.
— К-как в-высоко-ч-частотный визг, — говорю я. Долго я в этой комнате не продержусь.
И вот снова! Откуда же этот звук? Я двигаюсь все быстрее и быстрее. Мы с Риоданом выписываем восьмерки между ледяными фигурами, пытаясь определить источник.
— Ты ч-чувствуешь? — спрашиваю я. Что-то происходит... Я ощущаю вибрацию, словно пол под ногами дрожит, словно все... изменяется.
— М-мать! — взрывается Риодан. Его руки оказываются на моей талии, и он опять забрасывает меня на плечо, как дурацкий мешок с картошкой, и движется быстрее, чем мне за всю жизнь удавалось.
В этот момент они начинают лопаться, как петарды. Феи и люди взрываются, испещряя пространство ледяной шрапнелью цвета свежего мяса.
Один за другим они жутко взрываются, с каждым разом все сильнее. И мебель тоже. Диваны разлетаются ледяными щепками дерева и твердокаменными кусками набивки. Рамы — металлическими осколками. Звук такой, словно в комнате палят из тысячи пулеметов.
Мимо пролетает пара ножей, за ними десяток ледяных щепок.
Я утыкаюсь носом в спину Риодана. Моему лицу сегодня уже хватило ударов. Я не в настроении получить еще и порезы. Что-то бьет меня по затылку, и я закрываю голову руками. Ненавижу висеть у него на плече, но он быстрее меня. Я напрягаюсь под градом осколков и жду, что один из тех жутких ножей или щепка вот-вот в меня воткнется.
Мы уже на середине коридора, почти у лифта. И тут начинают взрываться оставшиеся два сектора. Я
слышу оглушительный грохот снизу и понимаю, что под нами ломается пол.
Начинают сыпаться куски с потолка.
У лифта Риодан сдергивает меня с плеча и одним плавным движением отправляет в кабину.
Я рвусь обратно.
— Эта хрень собирается взорваться, а ты хочешь засунуть меня внутрь?
— Ее хватит на то, чтобы вытащить тебя отсюда.
— Фигня фиговая! Шансы пятьдесят на пятьдесят.
— Я рискну.
И я снова оказываюсь в воздухе, над его плечом, а потом врезаюсь спиной в кабину лифта. Сейчас осыпается уже весь потолок, молдинги под ним, стальные балки... Его раздавит. Хотя мне-то что.
— А как же ты?
У него клыкастая улыбка. Это меня пугает.
— Что, детка, тебе не все равно?
Он голыми руками захлопывает дверь и, клянусь, толкает лифт вверх.
Меня пулей выносит в Честерс.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Кот из дома...»
При нормальных обстоятельствах я бы обшарила кабинет Риодана, но день был совершенно ненормальным, а я нынче в поганом настроении.
И в голове у меня только две мысли: убраться как можно дальше от Риодана, пока он занят, умирая
(надеюсь), и убить по пути наружу столько Фей, сколько смогу.
Клуб, в узком значении этого слова, не защищен. Ура, блин!
Его люди со свистом проносятся мимо меня, так быстро, что мои волосы взлетают в воздух пять,
шесть, семь раз. Но Бэрронс не отходит от ТЛ. Очевидно, они несутся вниз, на замороженный этаж,
чтобы спасти своего босса. Чтоб его не раздавило. Если повезет, весь клуб рухнет кучей обломков и погребет их всех.
Но почему-то я в этом сомневаюсь.
Они такие же, как Бэрронс. Я вообще не уверена, что их можно убить. Если можно, то наверняка одним-единственным оружием, спрятанным в невидимом ящике на невидимой планете, с
атмосферой, которая мгновенно испепеляет все живое, на расстоянии в триллионы световых лет от нас.
Но я знаю, кого тут можно убить.
И моя левая рука зудит от предвкушения.
Истребление Невидимых — драйв для меня почти такой же мощный, как стоп-кадрирование. Не хватает только ТЛ, чтобы прикрыть мне спину, но я знаю, что если она когда-нибудь снова окажется у меня за спиной, то попытается ударить копьем мне в сердце.
Перекачанная адреналином и яростью, я прорубаю себе путь к зоне, которая больше всего меня бесит, — той, где официантки одеты как школьницы, в складчатые короткие юбки из шотландки,
крахмальные белые блузки с воротничками и белые носочки.
Школьники. Дети. Первые жертвы нынешнего времени. Множество детей сейчас прячется на улицах, не зная, как выжить.
В Честерсе взрослые женщины одеваются как девочки, чтобы продать услуги за кусочек мяса Невидимых — новейший наркотик на рынке. У мяса потрясающая сила исцеления, и оно временно придает людям огромную мощь и выносливость. Я слышала, что секс от него тоже становится круче.
И ради этого люди готовы на что угодно, лишь бы получить быстрый кайф. Съесть куски плоти наших врагов! Мне от этого хочется как следует столкнуть их головами.
Что я и делаю.
Официанток я тоже пару раз бью локтями. Половина из них — глупые курицы. «Увидимся-в-Фейри»
— эту фразу они кудахчут каждый раз при расставании, словно страна Фей представляет собой то, к
чему стоит стремиться, а не то, чего нужно избегать как десятка штаммов бубонной чумы.
Они должны быть на улицах, помогать нам драться и отстраивать наш мир. А вместо этого они здесь,
прислуживают врагам, продавая себя за дозу бессмертия. Я на эту ерунду не покупаюсь. Мне
кажется, Невидимые выдумали эту фишку — мол, если ты съешь достаточно плоти Невидимых, со временем тоже станешь бессмертным и сможешь зависать с ними в Фейри как равный.
В зоне Школьниц я уничтожаю всех Фей до единой, игнорируя официанток, которые вопят, чтобы я прекратила. Некоторые люди сами не понимают, что им во благо.
Черная кровь заливает мне руки, в волосах что-то вязкое, а глаза так опухли от предыдущих ударов,
что я почти ничего не вижу, но смотреть мне особо и не нужно. Когда дело касается Фей, у меня система самонаведения. Я чую Невидимых. И уничтожаю.
За спиной вдруг чувствуется кто-то большой и плохой — хуже всех, кого я до сих пор убивала. От него фонит всеми оттенками силы. Я заношу меч для смертельного удара, разворачиваюсь, придавая лезвию скорость, бью...
И промахиваюсь!
Невидимый уклоняется, перекатывается и легко вскакивает на ноги через пять столиков от меня.
Перебрасывает длинные черные волосы за мускулистое плечо, покрытое татуировками, и шипит на меня.
Я бросаюсь на него, не раздумывая, и уже готова в него врезаться, как вдруг до меня доходит, что он такое.
В середине прыжка я меняю направление и сдаю назад, молотя ногами по воздуху. Черт, черт, черт,
принцы Невидимых меня нашли!
Это бой, к которому я сегодня не готова! Я не ожидала этого, потому что никогда не слышала, чтобы принцы ходили в Честерс!
Я врезаюсь в стол, перелетаю через него спиной, перекатываюсь на четвереньки и прыгаю в сторону.
Вот-вот придется выяснить, могу ли я стоп-кадрировать быстрее, чем он телепортируется. Я
разрываю обертку батончика, откусываю половину, выжимаю сцепление, и тут Невидимый принц произносит:
— Милая, какого хрена ты делаешь? Ты по сторонам посмотрела?
0Ясмотрю сквозь узкие щелки опухших глаз — зрение слегка затуманено, но я все равно быстро оглядываю пространство. Все движение в клубе прекратилось. Феи и люди выстроились на балконах и таращатся на меня с разных ярусов.
0Яприслушиваюсь к тому, что они говорят.
— Сумасшедшая. Эта девка свихнулась.
— Кто-то должен усмирить эту суку.
— Я к ней близко не подойду. Ты видишь, как она двигается? Видишь, что она держит?
— Меч Света, — ледяным тоном говорит Фея. — Наш меч.
— Отнимите его у нее!
— Как она смеет?
— Убейте ее немедленно.
— Спорим, я перемещаюсь быстрее, чем она бьет, — рычит кто-то.
Я отбрасываю волосы с глаз, все также стоя на четвереньках, и каждый мой мускул напрягается в ожидании. Офигеть, как мы сейчас это выясним.
— Кто позволил этой... отвратительной... человеческой... твари сюда войти? Где наш хозяин? Это нейтральная территория!
— Он дал нам клятву. Он нас подвел!
Не могу не усмехнуться. Если Риодан выживет в той разрухе, он будет очень-очень зол. Я только что устроила то самое, чего он пытался избежать, «нанимая» меня. Подмочила его репутацию. Весь клуб теперь знает, что Риодан не может гарантировать безопасность в Честерсе. Через час новость разлетится по всему Дублину. А еще я могу сделать специальный выпуск «Дэни дейли»,
посвященный этому событию. Отлично. Чем меньше народу будет ходить в Честерс, тем меньше будет смертей.
0Яоглядываюсь на того чувака, который показался мне принцем Невидимых. Когда он заговорил, я расслабилась. Теперь, снова замедлившись, я вижу разницу.
0Ячуть не убила человека. Ну, человека в процессе трансформации в нечто другое. Если бы он не заговорил, я бы еще сомневалась, но я никогда раньше не слышала, чтобы Феи называли кого-то
«милая». Не думаю, что они смогут это выговорить, даже если притворятся кем-то другим.
Это шотландец, который испортил вечеринку на водонапорной башне в ту ночь, когда туда явился Риодан.
Они тогда столкнулись друг с другом, излучая враждебность, что дало мне время сбежать. Казалось,
он был там либо для того, чтобы помочь мне, либо для того, чтобы пободаться с Риоданом. Без разницы — мне подходило.
Проблемы у него размером с мои, а то и побольше. Я размышляю о нем. Он не любит Риодана. И
обладает вполне серьезной силой. Я чувствую, как вокруг него дрожит воздух. Он может стать неплохим козырем в моей игре. Если ему можно доверять.
— Ты МакКелтар, верно?
— Кристиан, — говорит он.
— А твои дядюшки вроде как чернокнижники? Они помогали охотиться на Синсар Дабх.
— Друиды, милая. Не чернокнижники.
— Ты умеешь драться?
Он насмешливо смотрит на меня.
— Мне не нужно. Я могу вывести тебя отсюда, не шевельнув и пальцем.
Хвастается. Но я дам ему попробовать.
Он подходит сбоку, и мы направляемся к двери. Учитывая его вид и мой меч, все до единого посетители Честерса пятятся от нас по пути. Я не могу сдержаться и слегка выделываюсь.
Нас провожают шипением, насмешками, угрозами.
Но никто даже не шевелится в нашу сторону.
К такому можно и привыкнуть. Кому нужна ТЛ? Теперь рядом со мной тот, кто выглядит как принц Невидимых, а никто — даже Невидимые — не смеет задираться с принцами. О да, этот парень станет главным плюсом моей колонки. Я искоса смотрю на него.
Если бы только смириться с тем, что он выглядит как самый жуткий из всех Невидимых.
За его спиной — зеркало, в котором я мельком вижу свое отражение. С учетом синяков, заплывших глаз, порезов и крови всех оттенков я сама выгляжу совсем не круто.
Не опуская меч, я щурю опухшие глаза и запоминаю лица, мимо которых прохожу.
На улицах, в гуще битвы, иногда приходится принимать тяжелые решения. Порой просто невозможно спасти всех.
Люди, которые посещают Честерс, никогда не окажутся в верхних строчках моего списка.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Мне нужна девушка, чей разум как алмаз» Меня к ней тянет.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |