существовала единственная причина, по которой я взялся за этот нелегкий
труд, то состояла она в следующем: память подсказала мне, как однажды,
заявив студентам, что социальная психология - наука молодая, я внезапно
почувствовал себя трусом.
Вероятно, такая неожиданная реакция требует объяснений.
Вообще-то мы, социальные психологи, очень горды тем, что наша на-
учная дисциплина молода. И она действительно молода. Да, разумеется, неко-
торые пытливые наблюдатели еще со времен Аристотеля выдвигали будора-
жащие воображение гипотезы относительно социальных феноменов. Однако
все эти любопытные рассуждения никто серьезно не проверял вплоть до на-
чала XX столетия. Первый систематический социально-психологический экс-
перимент, насколько мне известно, был проведен Триплеттом в 1898 г. (он
количественно измерил, как наличие конкуренции влияет на продуктивность
деятельности). И лишь с конца 30-х гг. в основном благодаря вдохновляющему
воздействию Курта Левина и его талантливых учеников возникла собственно
экспериментальная социальная психология.
Хотя ряд основных принципов социального влияния и убеждения дей-
ствительно был сформулирован Аристотелем приблизительно в 350 г. до н.э.,
экспериментельно они были проверены только в середине нашего столе-
тия - это сделал Карл Ховланд со своими сотрудниками.
И все же все заявления насчет <молодости> социальной психологии, по
существу, являются не чем иным, как признанием собственной вины, жал-
ким оправданием: мол, не ждите от нас слишком многого.
Если разобраться, такая позиция может стать соблазнительным спосо-
бом уклонения от ответственности перед миром, в котором мы живем и
проблемы которого по мере сил стараемся разрешить, а также нежеланием
уменьшить различные формы присущего ему риска.Так что продолжать твер-
дить, что социальная психология молода, равносильно оправданию: изви-
ните, мы пока не готовы сказать миру что-то важное, полезное и релевант-
ное (пусть читатель простит мне это слово, которое слишком часто исполь-
зуется в последнее время).
Таким образом, цель этой книги - отбросив ложную стыдливость,
однако сохраняя положенный случаю трепет, подробно рассказать обо всех
эпизодах, когда социально-психологические исследования были безусловно
релевантны проблемам, присущим современному обществу. Большинство дан-
ных, собранных в этой книге, основано на экспериментах, а большинство
иллюстраций и примеров - это изложение текущих социальных проблем,
среди которых - предубеждение, пропаганда, война, отчуждение, агрессия,
беспорядки и политические потрясения. Эта своеобразная <дуальность> яв-
ляется отражением двух моих собственных и наиболее лелеемых убеждений
(или предубеждений). Первое состоит в том, что экспериментальный метод
является наилучшим способом понять сложный феномен. Бытующее среди
ученых утверждение, что единственная возможность по-настоящему познать
мир - это его реконструировать, превратилось в трюизм. Иначе говоря, для
того чтобы разобраться, что вызывает что, недостаточно простого наблюде-
ния, - требуется принять ответственное решение и воспроизвести первое из
этих <что>, только в этом случае мы сможем убедиться: именно оно и вызвало
все последующие. Второе мое убеждение состоит в том, что единственной
возможностью удостовериться в справедливости причинно-следственных от-
ношений, обнаруженных в результате эксперимента, - это вынести их за
пределы лабораторий в реальный мир. Иначе говоря, как ученому, мне милее
лаборатория, однако, будучи еще и гражданином, я хотел бы всегда иметь в
своем распоряжении окна, через которые время от времени можно погляды-
вать на окружающую действительность. Причем окна, разумеется, должны
быть прозрачными с обеих сторон! Мы часто берем исходные посылки для
наших гипотез из повседневной жизни, а проверять эти гипотезы лучше
всего в стерильных условиях лаборатории. Однако, если мы не хотим, чтобы
и сами наши идеи стали такими же стерильными, мы должны вынести за
дверь результаты лабораторных исследований и понаблюдать, как-то они
выдержат столкновение с реальностью.
Все вышеприведенные рассуждения пронизывает моя глубокая убеж-
денность в исключительной важности социальной психологии. Я верю, что
социальные психологи могут сыграть жизненно важную роль в том, чтобы
мир стал другим или же гораздо лучше, чем этот, в котором мы сейчас
живем. В самые грандиозные моменты я тайно верю в то, что социальные
психологи находятся в уникальном положении: привнося в мир лучшее по-
нимание таких феноменов, как конформность, убеждение, предубеждение,
любовь и агрессия, социальные психологи могут поистине глубоко и благо-
творно влиять на всю нашу жизнь!
Теперь, когда моя тайная вера перестала быть секретом для читателя,
мне остается лишь торжественно обещать, что в мои планы не входит все
написанное на страницах этой книги насильно заталкивать кому-либо в глотку.
Напротив, по ее прочтении я оставляю читателю возможность самому отве-
тить на вопрос: <Действительно ли социальные психологи открыли или они
хотя бы в состоянии открыть что-то полезное (я уже не говорю о чем-либо
уникально важном)?>
По сравнению с другими трудами по социальной психологии данная
книга достаточно <худощава>, и это не случайно.
Я задумал книгу как общее введение в мир социальной психологии, а
не как энциклопедический справочник результатов исследований и теорети-
ческих выкладок. Однако за стремлением к краткости изложения неизбежно
следует жесткая избирательность: так, с одной стороны, за пределами рас-
смотрения остались некоторые традиционные темы, а с другой - в тех те-
мах, которые я выбрал для книги, мне пришлось отказаться от погружения
в утомительные детали. Желание сделать книгу компактной и доступной сильно
затруднило мою работу: все время приходилось быть <обозревателем>, а не
<репортером>.
Например, множество спорных вопросов, существующих в нашей на-
уке, я не описал во всех подробностях. В таких случаях я скорее высказывал
свою точку зрения, давал квалифицированную и, надеюсь, объективную
оценку тому, что в настоящее время является наиболее точным описанием
данной области. Я стремился к тому, чтобы меня поняли.
Такое решение объясняется тем, что я постоянно имел в виду студен-
тов, ведь эта книга написана для них, а вовсе не для моих коллег.
Если я и постиг что-либо почти за сорок лет преподавания в колледже,
так это одну простую мысль: хотя детальное описание всех подходов и пози-
ций весьма полезно для коллег, а иногда может даже произвести на них
впечатление, студентов оно совсем не трогает. Это то же самое, если на
вопрос: <Который час?> - мы принялись бы разворачивать перед ними
карту с часовыми поясами, пересказывать историю исчисления времени,
начиная с первых солнечных часов и дойдя до современных, со встроен-
ным компьютером, или углубились бы в устройство каких-нибудь допо-
топных часовых механизмов! К тому времени, когда тема была бы исчер-
пана, студенты уже потеряли бы всякий интерес к заданному вопросу. Нет
ничего безопаснее, чем представить все точки зрения по всем вопросам, но
нет и ничего скучнее. Хотя я обсуждаю в книге дискуссионные проблемы, по
которым нет однозначных решений, я все же беру на себя смелость форму-
лировать свои выводы.
Короче говоря, я старался быть кратким, но только не в ущерб истине.
Я также стремился излагать материал по возможности просто и ясно, но не
за счет упрощений. Теперь читателю остается судить, насколько мне удалось
решить каждую из этих задач.
Когда первый вариант книги был написан, а произошло это в 1972 г.,
меня не покидала уверенность, что к этому труду я больше не вернусь. Какая
наивность!
В самом начале 1975 г. я впервые решил (хотя и не без внутреннего
сопротивления) переработать книгу. Многое произошло за три года. Во всем
мире, не говоря уже о новых потрясающих открытиях, сделанных в самой
социальной психологии, свершился не один значительный поворот с той
поры (зима 1972 г.), когда я перестал испещрять рабочий блокнот пометка-
ми, касавшимися первого издания книги. Вот лишь несколько примеров
происшедших событий: закончилась жестокая, изматывающая война, раско-
ловшая нацию надвое; и вице-президент, и президент Соединенных Штатов
Америки испытали унижение и были вынуждены подать в отставку; движе-
ние за равные права женщин стало оказывать все более сильное влияние на
сознание нации. Все эти социально-психологические события имели столь
огромное значение, что даже постоянно живущий внутри меня лентяй и
человек весьма неорганизованный с тяжким вздохом должен был признать
очевидное: всякая книга, задуманная как рассказ о нашей жизни - вашей и
моей - просто обязана идти в ногу со временем.
Нет необходимости долго распространяться о том, что одним переиз-
данием дело не ограничилось. Выяснилось, что непрекращающийся поток
событий в окружающей жизни заставляет меня перерабатывать книгу каж-
дые три-четыре года. Повторю еще раз: не только общество претерпевает
быстрые изменения, но и социальная психология, будучи наукой подвиж-
ной, живо отзывающейся на реальную жизнь, продолжает рождать новые
интересные концепции и открытия. Потерпеть неудачу в этих постоянных
попытках держать руку на пульсе времени - значит оказать совсем уж дур-
ную услугу серьезному студенту.
Однако в этом вопросе следует соблюдать известную осторожность. В
последнее время наметилась неприятная тенденция: в своем стремлении быть
архисовременными авторы многих учебников порой полностью игнориру-
ют то или иное исследование (причем отличное и во всех отношениях дос-
тойное!) только на том основании, что оно было проведено более десяти лет
назад.
Как это происходит, понятно. Мы, авторы, хотим, разумеется, пред-
ставить на страницах наших книг и классику и новый материал, по возмож-
ности упомянув все исследования, проведенные со времени выхода в свет
предыдущего издания. Но в то же время для нас важно не дать объему книги
разрастись до бесконечности. Поэтому часть материала заранее обречена на
сокращение, и порой случается так, что вылетевший материал заменяется
вовсе не тем, который лучше, а тем, который новее. Подобная процедура
создает иллюзию отсутствия в нашей науке преемственности, когда есть только
классические и современные исследования и почти ничего нет в промежутке
между ними. Это абсолютно не соответствует действительности!
На протяжении последних более чем 25 лет я пытался решать эту про-
блему следующим образом: я твердо и непреклонно отказывался заменять
отличные результаты <среднего возраста>, полученные в какой-либо конк-
ретной области более новыми, если только последние не добавляли что-то
существенное к нашему пониманию обсуждаемого феномена. И у меня теп-
лится надежда, что переработанные издания <Общественного животного>
все еще сохраняют компактное изящество первого и что они соответствуют
духу времени, но только не за счет исключения или значительного сокраще-
ния многих прекрасных результатов, полученных в недавнем прошлом.
Благодарности
На титульном листе этой книги значится, что я - ее единственный автор. Это
действительно так. Мною, и никем иным, написаны все составившие ее слова
и продуманы все воплощенные в этих словах мысли. Поэтому, если вы по
мере чтения наткнетесь на какие-либо глупости, то эти глупости - мои соб-
ственные, и если что-то в книге вас рассердит, то и все претензии должны
быть обращены ко мне.
В то же время я хотел бы признаться: еще ни разу в жизни мне не
удалось сделать что-либо абсолютно самостоятельно. Множество людей по-
могли мне в работе своими знаниями и идеями, и я хочу воспользоваться
предоставленной возможностью, чтобы поблагодарить их за продуктивную
помощь.
Особенно мне хотелось бы выделить вклад Веры Аронсон и Эллен
Бершейд, которые стоически прочитали рукопись в оригинале - страни-
цу за страницей и строчку за строчкой, сделав множество предложений и
замечаний, что в значительной мере и повлияло на окончательный вари-
ант книги, которую вы держите в руках. Более того, их энтузиазм в отно-
шении этого проекта оказался просто заразительным и помогал мне пре-
одолевать частые приступы <писательского отчаяния>, знакомые каждому
автору.
Ценные идеи и предложения поступали ко мне и от многих других
людей. Я не имею физической возможности упомянуть всех, но наиболее
значительный вклад приходится на долю Нэнси Эстон, Леонарда Беркови-
ца, Дэвида Брэдфорда, Джона Дарли, Ричарда Истерлина, Джонатана Фрид-
мана, Джеймса Фрила, Роберта Хелмрейча, Майкла Кана, Джона Каплана,
Джадсона Миллса и Джева Сайкса.
Кроме того, я в долгу перед Джуди Хилтон и Фэй Гибсон, которые
печатали и перепечатывали различные черновые варианты рукописи, как
будто это доставляло им истинную радость, и перед Лин Эллисор, терпеливо
работавшей над библиографическими примечаниями и ссылками, и перед
Уильямом Айксом, подготовившим указатели. Большая часть книги была на-
писана в то время, когда я работал в Стэнфорде (Калифорния), в Центре
перспективных исследований в области наук о поведении, и я глубоко бла-
годарен персоналу этого прекрасного научного учреждения за предоставлен-
ные мне возможности, включая необходимый досуг.
В заключение я рад сообщить, что мой друг и учитель Леон Фестингер к
данной рукописи не имел ровно никакого отношения, если понимать это
буквально: он не читал ее и даже, насколько мне известно, понятия не имел,
что я пишу эту книгу. Однако ответственность за ее выход в свет лежит также
и на нем. Леон был превосходным учителем и весьма требовательной <роле-
вой моделью>. Должен признать, что именно он научил меня всему, что я
знаю о социальной психологии, хотя сказать только это - значит ничего не
сказать. Он научил меня гораздо большему: искусству обнаруживать то, что
ни я, ни кто-либо другой раньше не знали.
Март 1972 г.
Сейчас вы держите в руках седьмое издание моей книги. Можно ска-
зать, я постарел, все время переписывая ее. И чувства, с которыми я наблю-
даю за лицом на фотографии, помещенной на задней обложке (моим соб-
ственным лицом, ставшим еще более морщинистым и седобородым!), мож-
но назвать сладкими и горькими одновременно.
Как следует из вышесказанного, все время, пока я писал книгу, я
испытывал чувство неоплатного долга перед другом и учителем - Леоном
Фестингером. Нет нужды повторять, что по сей день я благодарен и при-
знателен этому прекрасному и великому человеку, и мои чувства лишь
окрепли, как ничто другое, за прошедшие годы. Мне доставляло радость
учиться у него, и сегодня я не перестаю считать себя его учеником. В 1989 г.
Леон умер, и его уход ознаменовал собой конец целой эпохи в социаль-
ной психологии. Нам его очень не хватает. Я говорю не только о тех, кто
знал и любил его, но и обо всех, на кого оказали влияние его исследова-
ния и теории (к ним относятся почти все, кто когда-либо изучал соци-
альную психологию).
По мере того как мы вместе с книгой становились старше, во мне росло
чувство долга и по отношению к моим собственным ученикам. В процессе
уточнений и переработок, связанных с каждым новым переизданием, при-
ходилось часто пересматривать многие собственные исследования, а также
переформулировать многие мои идеи. И во мне крепло убеждение, что это не
только мои идеи, ибо они получены в процессе совместной работы с той или
иной группой поразительно талантливых учеников, сотрудничество с кото-
рыми доставляло мне исключительное удовольствие. Теперь, когда я поста-
рел, многократно переписывая эту книгу, я пришел к убеждению, что в
процессе работы над ней я и сам многому учился у своих учеников: начиная
с первых моих ассистентов, появившихся в 1960 г., когда я только-только
приступил к самостоятельной исследовательской работе, - Меррилл Карл-
смит. Тони Гринвальда и Джона М.Дарли, и заканчивая теми одаренными
молодыми людьми, которые трудятся вместе со мной сегодня.
Говоря конкретно об этом, седьмом издании книги, я хотел бы выра-
зить благодарность моим студентам Кэрри Фрайд и Андре Карду ш-Поделлю
за постоянную помощь в работе, а также моему коллеге Энтони Пратканису
за его мудрые советы.
В определенном смысле эта книга отчасти представляет собой и семей-
ный проект. Особенно явно это проявилось в последние годы, когда мой
жизненный опыт пополнился уникальным чувством благодарности моим
подросшим детям, по-своему оказавшим на меня глубокое влияние. Млад-
ший сын Джошуа Аронсон - специалист в экспериментальной социальной
психологии - проделал большую работу, чтобы держать меня в курсе пос-
ледних методологических и теоретических новшеств. Старший - Хэл Арон-
сон, занимающийся социологическими проблемами окружающей среды,
помог расширить мой кругозор за пределы лабораторных стен. Наконец, мой
средний сын Нил Аронсон, работающий пожарным в городе Санта-Круз, и
дочь Джули Аронсон, эксперт в вопросах социальной политики, ежедневно
приходящие на помощь людям, своим примером постоянно напоминали мне,
что в конце концов социальная психология должна стремиться к тому, чтобы
приносить пользу людям в их повседневной жизни.
И наконец, как вы уже заметили, эта книга имеет посвящение <Конеч-
но, Вере>. Иначе говоря, Вере Аронсон, бывшей моим лучшим другом и
любимым консультантом на протяжении почти сорока лет и ставшей (по
счастливому случаю) моей женой. Для любого, кто хорошо знает нас обоих,
слово <конечно> в моем посвящении покажется излишним. Но поскольку
многословие относится к профессиональной опасности, подстерегающей каж-
дого, кто решил сыграть роль учителя, я с краской стыда на щеках должен
сознаться: почти наверняка это не последний случай многословия, с кото-
рым вам придется еще столкнуться.
Эллиот Аронсон
Август 1994 г.
Человек по природе своей есть животное общественное, а тот,
кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств
живет вне общества, - либо недоразвитое в нравственном смысле
существо, либо сверхчеловек... Общество существует по природе и
по природе предшествует каждому человеку... А тот, кто не способен
вступить в общение или, считая себя существом самодостаточным,
не чувствует потребности в нем, уже не составляет элемента
общества, становясь либо зверем, либо божеством.
Аристотель
<Политика>, ок. 328 г. до н.э.
Что такое
социальная психология?*
Насколько мы знаем, первым человеком, сформулировавшим основные
принципы социального влияния и убеждения, был Аристотель. Однако, хотя
он первым и заявил, что человек - это общественное животное, древнегре-
ческий мыслитель, вполне вероятно, оказался далеко не первым, кто сделал
подобное наблюдение. Более того, есть основания предполагать, что и до
Аристотеля были люди, восхитившиеся правотой этого утверждения и одно-
временно озадаченные его банальностью и неосновательностью.
Люди и в самом деле общественные животные, однако таковыми явля-
ются и многие другие создания - от муравьев и пчел до мартышек и круп-
ных обезьян. Что же имеется в виду, когда говорят, что люди - это обще-
ственные животные? Давайте рассмотрим конкретные примеры.
Студент колледжа по имени Сэм и четверо его приятелей следят за выступлением
кандидата в президенты по телевизору. На Сэма речь производит самое благоприят-
ное впечатление: своей искренностью данный кандидат нравится ему больше, чем
его оппонент. Когда выступление закончено, одна из студенток заявляет, что дан-
ный кандидат вызвал в ней отвращение и она считает его абсолютным жуликом и
предпочтение отдает его оппоненту. Все остальные быстро соглашаются с нею, а
Сэма эта ситуация изрядно озадачивает и даже слегка огорчает. В конце концов он
бормочет сквозь зубы что-то вроде: <Да, действительно, он не производит впечатле-
ние искреннего человека. А я-то надеялся...>
Учительница спрашивает учеников второго класса: <Сколько будет 6+9 +4+ II?>
Мальчик, сидящий за третьей партой, несколько секунд соображает в уме, колеб-
* В настоящем издании подстрочно приводятся примечания переводчика, сноска на которые
дается звездочкой. Цифры отсылают к литературе и комментариям автора, которые помещены в конце
книги. Примечания научного редактора, а также автора книги приводятся подстрочно. Они имеют
специальные пометки - <Примеч. научного редактора> и <Примеч. автора>. Сноска на них также
дается звездочкой.
лется, затем нерешительно поднимает руку и, когда его вызывают, отвечает с от-
тенком неуверенности: <30?> Учительница кивает, улыбается и со словами: <Отлич-
но, Тед!> - торжественно вручает ему золотую звезду*. Затем она задает классу
новую задачку: <Сколько будет 7+4+8 +3+ 10?> Тут уже Тед не раздумывает, а
мгновенно вскакивает с места и выкрикивает ответ: <32!>
Четырехлетней девочке подарили на день рождения игрушечный барабан. После
нескольких минут игры на нем она отставляет новую игрушку в сторону и в течение
последующих недель словно не замечает ее. В один прекрасный день к девочке в
гости приходит приятель и, случайно наткнувшись на барабан, собирается поиграть
на нем. И тут юная владелица барабана вырывает его из рук мальчика и сама начина-
ет стучать по нему, да так, словно это ее любимейшая игрушка.
Десятилетняя девочка ежедневно уплетает по две больших упаковки <Уитиз> только
потому, что этот сорт хлопьев рекламировала олимпийская чемпионка по гимнас-
тике, подчеркивая при этом, что именно ему она обязана своими спортивными
успехами.
Владелец магазина, проживший всю свою жизнь в штате Монтана и никогда не
встречавший живого чернокожего, тем не менее <точно знает>, что все они непово-
ротливы, ленивы и помешаны на сексе.
Ученик выпускного класса школы Чарли недавно переехал в новый город. Среди
своих бывших приятелей он пользовался некоторой популярностью, но не больше
того. А новые одноклассники хотя и ведут себя с ним вежливо, однако особого
расположения не проявляют. Чарли чувствует себя одиноким, беззащитным и не-
привлекательным. В один прекрасный день во время ланча он оказывается за одним
столом с двумя одноклассницами. Одна из них излучает тепло, она красива, жива и
умна. Чарли она явно нравится, он грезил об этой девушке все последнее время и
ждал только случая, чтобы заговорить. Другая - не так привлекательна. И тем не
менее Чарли не обращает внимание на героиню своих снов и начинает горячо об-
суждать что-то с ее неприметной подругой.
Вскоре после трагедии 1970 г. в Кентском университете (штат Огайо), в результате
которой принимавшие участие в демонстрации против войны в Юго-Восточной
Азии четверо студентов были застрелены национальными гвардейцами, учительни-
ца местной школы стала настаивать на том, что эти четверо заслуживали того,
чтобы быть убитыми. Она утверждала это, отлично зная, что по крайней мере двое
из них вовсе не участвовали в демонстрации, а просто мирно прогуливались по
университетскому городку, когда началась стрельба. Тем не менее она упрямо твер-
дила: <Все, кто позволяет себе появляться длинноволосыми, в грязной одежде или
босыми на улицах такого города, как Кент, заслуживают пули> [1].
Когда преподобный Джим Джонс подал сигнал тревоги, более девяти сотен членов
секты <Народный Храм> в Гайане собрались вокруг своего предводителя. Джонс знал,
что некоторые члены комиссии Конгресса, прибывшие в Гайану с целью разобраться,
что происходит в <Народном Храме>, убиты, следовательно, очень скоро святости и
уединенности Джонстауна придет конец. А потому Джонс провозгласил, что пришло
время всем умереть. Баки с отравой были приготовлены заблаговременно, и. несмотря
на редкие возгласы протеста и отдельные случаи неповиновения, матери и отцы снача-
ла напоили смертельным питьем младенцев и детей, а затем приняли яд сами. Они
легли рядом, держась за руки, и стали ждать смерти.
* Звездочки различного цвета - форма поощрения, принятая в ряде американских начальных
школ.
Мэри только что исполнилось девять лет. На день рождения она получила детский
кухонный набор, включавший даже маленькую детскую духовку. Родители Мэри
выбрали этот подарок, потому что дочь проявляла явный интерес к приготовлению
пищи, она всегда помогала маме накрывать на стол, готовить еду и убирать в доме.
<Ну разве не чудо!> - радовался отец Мэри. - <Ей всего девять лет. а она так
интересуется домашним хозяйством! Должно быть, у всех маленьких девочек тяга к
этому заложена в генах. А эти феминистки сами не знают, о чем болтают>.
Друг моего детства Джордж Вудс - афро-американец. В 1940-е гг., когда мы вместе
росли в Массачусетсе, он считал себя <цветным> и испытывал комплекс неполноцен-
ности по отношению к своим белым друзьям [2]. И у него было для этого множество
причин. Непосредственное воздействие на него оказывало, конечно, то обстоятель-
ство, что окружавшие его белые именно так и воспринимали Джорджа - как существо
низшее. В те дни Джордж развлекался тем, что включал радио и слушал <Эймоса и
Энди> - необычайно популярную передачу, в которой чернокожие взрослые изобра-
жались наивными детьми - глупыми, ленивыми и необразованными, однако доста-
точно хитрыми, короче, весьма напоминавшими верных и дружелюбных домашних
животных. Естественно, роли чернокожих играли белые актеры. Что касается кино. то
Джордж чаще всего видел на экране стереотипный образ <цветного>, как правило, это
был шофер или лакей. Стандартный сюжет обычно строился на том, что черный со-
провождал героя-белого в какой-нибудь дом с призраками. В тот момент, когда разда-
вался пронзительный, зловещий крик, крупным планом показывалось искаженное от
ужаса лицо <цветного>, который с диким воплем: <Ноги, выручайте!> - начинал
ломиться в дверь, забыв ее предварительно открыть. Можно догадаться, с какими
чувствами Джордж смотрел подобные фильмы в компании с белыми сверстниками.
Времена меняются. Хотя дискриминация и несправедливость все еще
составляют значительную часть жизни нашего общества, дети Джорджа Вуд-
са, выросшие в 70-80-е гг. XX в., уже не сталкивались с ситуацией, хорошо
знакомой их отцу. Средства массовой информации перестали изображать чер-
нокожих исключительно в роли слуг; за эти годы и в их среде появилось
чувство гордости за свою расу, вырос интерес к истории и культуре афро-
американцев. Общество влияет на детей Джорджа совсем по-иному, нежели
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |