Общественное животное. Введение в социальную психологию. 1 страница

Аронсон Э.

Общественное животное. Введение в социальную психологию.

уч., изд. 7.

пер. с англ.

М., 1998.

517 с.

Содержание.

Предисловие научного редактора русского издания.

Предисловие автора к русскому изданию.

Почему я написал эту книгу.

Что такое социальная психология?

Конформность.

Массовая коммуникация, пропаганда и процесс убеждения.

Социальное познание.

Самооправдание.

Человеческая агрессия.

Предрассудок.

Симпатия, любовь и межличностная сенситивность.

Социальная психология как наука.

Примечания.

Предисловие научного редактора

русского издания.

Эллиот Аронсон, выдающийся американский социальный психолог,

родился в 1932 г. в небольшом городке под Бостоном в штате Массачу-

сетс. Его родители были бедны и не получили хорошего образования,

но Эллиот в 1950 г. поступил в Брэндайзский университет. Там он од-

нажды случайно попал на лекцию по вводному курсу психологии, кото-

рую читал Абрахам Маслоу. Лекция была посвящена предрассудку, и

вопросы, которые ставил Маслоу, точно совпали с теми, что в детстве

возникали у самого Эллиота, страдавшего от антисемитских преследо-

ваний со стороны своих сверстников. Эта лекция произвела на Аронсо-

на столь сильное впечатление, что он поменял специализацию в кол-

ледже с экономики на психологию.

После получения степени бакалавра Аронсон, по настоянию Мас-

лоу, решает продолжить образование и в 1956 г. поступает в аспиранту-

ру Стэнфордского университета. Здесь произошла его встреча с Леоном

Фестингером, который к тому времени как раз закончил свою книгу о

когнитивном диссонансе. Эта встреча определила весь дальнейший на-

учный путь Э. Аронсона.

Окончив аспирантуру, Аронсон преподавал и вел исследования в

Гарвардском, Техасском и Миннесотском университетах, а последние

25 лет он является профессором Калифорнийского университета в горо-

де Санта-Круз.

В 1954 г. он женился на Вере Рабинек, у них четверо взрослых

детей.

Эллиот Аронсон известен своими изящными теоретическими иде-

ями, изобретательными экспериментами, остроумными и эффективны-

ми прикладными исследованиями и разработками, многочисленными

статьями и книгами. Каждый, кто хочет глубоко освоить социальную

психологию, часто обращается к <Настольной книге по социальной пси-

хологии> (The Handbook of Social Psychology, 1968, 1985) - авторитет-

нейшей сводке социально-психологического знания, соредактором двух

изданий которой он является.

Э. Аронсон внес серьезный вклад в различные области социальной

психологии - в изучение диссонанса, убеждающей коммуникации,

межличностной привлекательности, предрассудка, экспериментальной

методологии. Он удостоен самых авторитетных наград за достижения во

всех возможных для ученого сферах деятельности: исследования, кни-

ги, педагогическую деятельность и решение практических проблем.

Разносторонняя одаренность Аронсона помогла ему создать один

из лучших учебников по социальной психологии, который вы сейчас

держите в руках. Книга <Общественное животное> выдержала уже семь

изданий в США и переведена на 14 языков мира. Замечательно, что в

свет выходит ее перевод и на русский язык.

Есть несколько причин, по которым для тех, кто стремится понять

механизмы и законы внутреннего мира и социального поведения чело-

века, книга Э. Аронсона особенно интересна и полезна.

Прежде всего, завораживает общий пафос автора и научного со-

общества, которое он представляет, - показать (и доказать!), что слож-

нейшие психологические явления могут быть изучены средствами науки'.

построением теорий, выдвижением гипотез, их проверкой в ходе конт-

ролируемых экспериментов, в результате которой теория подтверждает-

ся или опровергается. Название книги <Общественное животное> лиш-

ний раз подчеркивает, что сложнейшие феномены социального поведе-

ния человека можно понять, используя, в принципе, ту же научную

стратегию, что и при изучении других - <не общественных> животных.

В этой связи уместно вспомнить, что и в нашей стране, начиная с

60-х гг., отечественные ученые приложили немало усилий, чтобы в тес-

ных рамках идеологических запретов и ограничений все-таки узаконить

научное социально-психологическое знание, поставить социально-пси-

хологическое образование (прежде всего в Ленинградском и Московс-

ком университетах), начать развивать исследования в этой области на-

уки, публиковать научные статьи, монографии и учебники. Прежние иде-

ологические запреты отменены, но возникли новые, если можно так

выразиться, методологические сопротивления на пути научного подхо-

да к социально-психологическим феноменам. Я имею в виду популяр-

ные сегодня рассуждения о неприменимости <позитивистских> подхо-

дов к изучению сложных феноменов человеческой психики, о различии

между <объяснением> (применимым якобы лишь к объектам физическо-

го мира) и <пониманием> (претендующим на монополию в познании

антропологических и социальных феноменов), о преимуществах <каче-

ственной> методологии в сравнении с <количественной> и т.д. Лучшим

ответом на подобный методологический скепсис (и уж тем более на

попытки заменить науку мистикой) служит <демонстрация силы> -

описание Аронсоном реальных успехов строго научного изучения слож-

ных социально-психологических явлений человеческой психики, его

преимуществ перед обыденными, житейскими формами познания.

Другая крайность - сделать из науки собрание священных истин,

которые непонятно, как возникли, а потому и непонятно, как связаны

между собой и как могут быть подвергнуты изменению. В конечном сче-

те, такая установка лишает человека подлинной свободы в обращении с

научной информацией. Учебник Аронсона осуществляет мощную при-

вивку против подобного отношения к науке. В книге сохранен весь дра-

матизм борьбы за знание, которое не преподносится и не воспринима-

ется как нечто закостеневшее, раз и навсегда установленное, а то, что

на сегодня установлено, обосновывается в книге не ссылками на авто-

ритет <науки> и <ученых>, а доказательной логикой теоретизирования,

процедурами экспериментальной проверки теоретических гипотез. На-

ука - то, что сделано, делается и переделывается человеческими рука-

ми и головой. Она предстает как система знаний и практик их добыва-

ния, открытая дальнейшему развитию, в котором автор приглашает при-

нять участие, вооружая читателя соответствующими инструментами.

Итак, книга Аронсона, посвященная, несомненно, интересней-

шим явлениям человеческой психики, является в то же время и вопло-

щением научности, убедительно демонстрируя ложность деления пси-

хологии на <естественнонаучную> и <интересную>.

Еще одна граница, которую разрушает Аронсон своим учебником, -

это противопоставление психологии теоретической и практической.

В книге постоянно наводятся мосты между наукой и практической жиз-

нью, и автор щедро делится результатами своих собственных приклад-

ных исследований по проблемам экономии энергии, преодоления этни-

ческих и расовых предрассудков в школьном классе, профилактики

СПИДа и др. Принципиальная особенность этих исследований состоит в

том, что они базируются на фундаментальных теоретических идеях,

конкретные прикладные проблемы решаются не ad hoc, как это чаще

всего делается, а исходя из общих принципов и закономерностей.

Э. Аронсон пришел в науку, видя в этом наилучшую возможность

приносить пользу людям, но затем, как он пишет в своей автобиогра-

фии, исходный мотив - делать добро - стал постепенно вытесняться

мотивом поиска истины: последовательность, характерная для многих

ученых-психологов. Так что прикладные исследования столь важны для

Аронсона еще и потому, что дают ему возможность совместить оба этих

мотива - одновременно и делать добро (способствуя, как он выражает-

ся, <усовершенствованию человечества>), и искать истину. Те, кто близко

знает автора, проницательно замечают, что в этом, как и в других своих

проявлениях, он сочетает, казалось бы, несовместимые свойства двух

своих столь непохожих друг на друга (и не любивших друг друга) учи-

телей - мягкость и гуманистическую ориентацию А. Маслоу и жесткий

сциентизм Л. Фестингера.

Представление о бесполезности теоретической психологии для ре-

шения практических проблем и иллюзия независимости прикладных

областей психологии от теоретических в России сегодня, к сожалению,

широко распространены и влияют на организацию психологического

образования, отбор переводимой литературы, планирование научных

исследований. Учебник же Аронсона убедительно демонстрирует, что,

как и в физике, в социальной психологии <нет ничего практичнее хо-

рошей теории>.

Например, для Аронсона, как и для всей современной американ-

ской социальной психологии, одной из центральных теоретических идей,

получивших мощное экспериментальное подтверждение, является идея

власти ситуации в детерминировании социального поведения. И вот этот

общетеоретический пафос оказывается на редкость практичным. Из него

следует, что для решения многих социальных проблем и столь актуаль-

ного для нас сегодня реформирования различных сфер социальной жизни

вовсе не обязательно затевать трудную переделку личностных свойств

людей! Не раз в этой книге мы прочтем, как решая ту или иную прак-

тическую проблему, социальные психологи направляли свои усилия не

на исправление личностных несовершенств людей, а на эффективное

выстраивание ситуации, приводящее к нужному изменению поведения

и психики.

Не могу не упомянуть в этом контексте сделанный Аронсоном бли-

стательный психологический анализ фундаментальных социальных из-

менений, связанных с процессом расовой десегрегации в школах Со-

единенных Штатов Америки. В центре этого анализа - те же вопросы,

которые волнуют нас сегодня в связи с нашими собственными рефор-

мами: надо ли действовать быстро и решительно или же постепенно?

надо ли сначала подготовить и воспитать население, сформировать со-

ответствующие аттитьюды* и ценности или же, не дожидаясь, пока люди

будут полностью готовы, следует форсировать организационные и ин-

ституциональные преобразования?...

Еще одна эффективная прикладная стратегия формирования и из-

менения отношений между людьми - организация совместной деятель-

ности. Ее, например, с успехом применяли при перестройке межлично-

стных отношений в школьном классе ("техника составления картинки-

головоломки"). Нельзя не заметить, что подобная стратегия очень близка

по духу отечественной теории деятельности, и в нашей стране были

выполнены исследования и прикладные разработки, продемонстриро-

вавшие сходные результаты.

И наконец, о главном богатстве книги Эллиота Аронсона. Благо-

даря изложенным в ней научным фактам и закономерностям россий-

ский читатель получает доступ к колоссальным информационным ресур-

сам, накопленным западной и, прежде всего, американской наукой.

Подлинная наука всегда стремится к интернационализации, к все-

мирности, но закрытое советское общество препятствовало контактам

российских и западных ученых, сдерживая развитие социальных и по-

веденческих наук. Для меня и моих коллег огромным событием был

приезд в 70-е гг. в Ленинград американских психологов Пола Экмана и

Ли Росса. Сколько изобретательности им пришлось проявить, чтобы

встретиться с нами, уйдя из-под контроля надзирающих за ними совет-

ских официальных лиц! А один известный американский социальный

психолог был даже выслан из СССР за то, что осмелился провести на

городских улицах небольшое исследование социального влияния. Не

чувствуя опасности, он поделился его результатами, выступая в Ленин-

градском университете. Что уж говорить о свободном обмене людьми и

идеями и о совместных исследованиях!

Благодаря освободительным изменениям, происшедшим в России

в конце 80-х - начале 90-х гг., российские ученые и преподаватели

могут, наконец, беспрепятственно сотрудничать со своими американс-

кими и европейскими коллегами, а российские студенты могут черпать

знания из учебников, написанных в Америке - стране, где живет и

работает большинство социальных психологов, лидирующей и задаю-

щей мировой уровень в этой области науки.

Часто возникает беспокойство по поводу степени универсальности

социально-психологического знания и, в частности, по поводу того,

* См. сноску на с. 31.

совпадают ли социально-психологические закономерности, характер-

ные для россиян и для жителей США (раньше речь шла, соответствен-

но, о <советских людях> и о гражданах <капиталистического общества>).

Жизненные наблюдения, успешно развивающееся сотрудничество меж-

ду гражданами России и США, да и строгие научные сравнения убеди-

тельно демонстрируют принципиальную общность фундаментальных со-

циально-психологических механизмов и процессов у россиян и американ-

цев, общность, которая в последние годы по понятным причинам

усилилась. Хотя багаж отечественной социальной психологии пока не-

сопоставим с американским, но все же в тех случаях, когда соответ-

ствующие исследования у нас предпринимались, наши ученые, как

правило, обнаруживали, что для россиян характерны те же базовые

феномены, что и для американцев, - такие, например, как конформ-

ность, рассогласования между аттитьюдами и поведением, стереотипи-

зация, уже упомянутая зависимость межличностных отношений в груп-

пе от структуры деятельности, стили лидерства и др. Что касается пози-

ции Аронсона, то, судя по содержанию книги, он тоже считает, что

общее в социальной психологии важнее различий между жителями раз-

ных стран. Более того, как явствует из заглавия книги, он принимает во

внимание и общность человеческой и животной психики.

Конечно, универсальность методологии и многих социально-пси-

хологических закономерностей вовсе не исключает межстрановых и меж-

культурных различий (иногда очень колоритных) в конкретных соци-

ально-психологических феноменах. И тот факт, что Эллиот Аронсон -

ученый-американец, естественно, накладывает отпечаток американской

специфики на описание тех фактов и закономерностей, о которых идет

речь в книге. Однако <объем> этой специфики не стоит заранее пере-

оценивать, а более точные представления о социально-психологичес-

ких различиях между россиянами и американцами могут появиться только

в результате будущих масштабных исследований. Пока же подобное пре-

увеличение американской или западноевропейской специфики часто вы-

ступает в роли самооправдания, позволяющего просто игнорировать

достижения мировой науки, тормозящего наше интеллектуальное и со-

циальное развитие.

К слову сказать, почему мы должны видеть в национальной специ-

фике <Общественного животного> только риск несовпадения с россий-

скими реалиями? На мой взгляд, присутствующий в книге американс-

кий колорит придает ей дополнительный интерес. Мы узнаём много

нового про Соединенные Штаты Америки, про настроения и поведение

американцев, про те социальные и социально-психологические про-

блемы, которые там существуют, и, главное, про то, как реагируют на

эти проблемы ответственные и образованные граждане этой страны.

Американские интеллигенты, одним из замечательных представителей

которых является Э. Аронсон, не только фиксируют и научно описыва-

ют проблемы (что тоже, конечно, немало), но и делают все, чтобы

мобилизовать имеющиеся интеллектуальные ресурсы для их решения.

В ходе знакомства с книгой возникает образ Америки как страны, у

которой есть серьезные проблемы, но также есть и не менее серьезные

люди, которые с этими проблемами борются и справляются!

Задумываясь о различиях между странами и культурами, не стоит

упускать из виду различные этапы в развитии одного и того же обще-

ства. Как здесь не вспомнить о том, что сегодняшнее российское обще-

ство резко отличается от того общества, каким оно было до середины

80-х гг.? Успех нашего дальнейшего развития не в последнюю очередь

будет зависеть от того, насколько интеллигенции и всему обществу уда-

стся осознать происшедшие изменения и перспективы на будущее. Кни-

га Э. Аронсона как раз и дает читателю концептуальные средства для

осознания социально-психологических изменений в российском обще-

стве.

Возьмем, например, изменения, связанные с многократным уве-

личением числа степеней свободы человека во многих сферах частной и

общественной жизни. Свобода, как об этом подробно пишет Аронсон,

неотделима от когнитивного диссонанса, и значит, по сравнению с

условиями несвободы, более сильными и частыми неизбежно должны

стать и переживания диссонанса. Знание этой закономерности - одной

из многих, к которым привлекает наше внимание книга Э. Аронсо-

на, - позволяет более осмысленно взглянуть на нашу сегодняшнюю

жизнь, лучше понять присутствующие в ней дополнительные психоло-

гические трудности, опознать в сегодняшней социальной реальности

психологические эффекты, вызванные попытками людей уменьшить воз-

росшие диссонансы.

В заключение хочу сказать, что книга <Общественное животное> -

очень интересное, увлекательное, захватывающее чтение. В отличие от

большинства американских учебников, в ней нет рисунков, графиков,

вынесенных на поля определений и других элементов оформления: та-

ков несколько аскетический стиль оригинала, и мы не решились его

менять. Зато в книге присутствуют красота и изящество мысли, а также

чувство юмора, столь полезное в занятиях серьезным делом. Автор сде-

лал строго научную книгу понятной и доступной, все теоретические

рассуждения и эксперименты он поясняет на понятных жизненных при-

мерах. Всюду, где это возможно, он старается использовать простые,

знакомые слова, постепенно приучая читателей к социально-психоло-

гическим терминам. Уверен, что все, кто будет знакомиться с книгой, в

полной мере оценят эти ее достоинства как учебника. В то же время,

издательство и научный редактор будут весьма признательны читателям

за критические замечания и пожелания, которые будут учтены в после-

дующих изданиях.

Я признателен профессору Стэнфордского университета Ли Россу

за то, что он обратил мое внимание на эту книгу. Хочу также выразить

глубокую благодарность Ирине Ивановне Жибровой за литературное

редактирование книги и проявленные при этом стремление к совершен-

ству и готовность находить общий язык.

Я рад, что <Общественное животное> начинает говорить по-рус-

ски, и желаю читателям успеха в общении с ним.

Владимир Магун

кандидат психологических наук,

заведующий сектором исследований личности

Института социологии РАН

Июль 1998 г.

Предисловие автора

к русскому изданию

Мне нравится быть социальным психологом. Для меня это одновременно и

удовольствие, и высокая привилегия - заниматься научной дисциплиной,

цель которой - понять тонкие способы взаимодействия между людьми и их

взаимного влияния друг на друга. Что заставляет нас любить друг друга или,

напротив, ненавидеть? Что вызывает в нас доброту или жестокость, взаимо-

понимание или предубеждение, покорность или противодействие? Я убеж-

ден, что это один из самых возбуждающих, важных и сложных объектов

исследования, с которыми когда-либо сталкивался ученый. Особую радость

мне приносит то обстоятельство, что многие из нас, будучи социальными

психологами, испытывают непреодолимое желание выйти за пределы про-

стого удовлетворения научного любопытства при изучении всех перечислен-

ных проблем. Наоборот, мы стремимся всюду, где это возможно, использо-

вать накопленные нами знания в целях улучшения условий человеческого

существования, пытаясь, с одной стороны, снизить уровень предрассудков

и уменьшить кровопролитие, а с другой стороны, повысить <количество>

доброты, сотрудничества и взаимопонимания между людьми.

Четверть века назад, когда я приступал к работе над тогда еще первым

изданием этой книги, мои цели были более чем скромными. Мне хотелось

написать ее для моих студентов, рассказав им, по возможности живо, о той

области знания, которую я так люблю. В процессе этого рассказа я хотел

оставаться во всем ученым, но в то же время не хотел, чтобы моя строго

научная образовательная <закалка> привела бы в результате к появлению

книги идеально выверенной, сухой, скучной и чрезмерно осторожной. Да, я

желал быть точным в своих формулировках, но одновременно мной неот-

ступно владела мысль донести до читателя и то воодушевление, которое вы-

зывает у меня эта сфера научной деятельности, сделав это ясно и доступно.

Короче, я писал эту книгу, ориентируясь в первую очередь на моих

студентов. Я поставил перед собой цель - показать им, почему я испытываю

такой подъем и энтузиазм, занимаясь своей наукой. Поскольку у меня не

было задачи угодить моим коллегам - ученым-исследователям и универси-

тетским преподавателям, то я сразу же отказался от мысли занять отстранен-

ную, строго академическую позицию, характерную для авторов большин-

ства учебников. Наоборот, я старался, как мог, говорить с читателем <своим

голосом>, а не голосом ученого-экспериментатора в лаборатории или про-

фессора в университетской аудитории. Мои друзья, первыми прочитавшие

книгу еще в рукописи, особо отмечали, что в процессе чтения они как будто

слышали мой голос, и для меня это был большой комплимент! Но я и не

предполагал, что книга вызовет широкий читательский интерес, то есть зна-

чительному числу людей, исключая круг моих близких друзей (и, пожалуй,

нескольких моих студентов), будет особенно интересно послушать голос

некоего Эллиота Аронсона.

Поэтому легко вообразить мое удивление, когда эта книга, только выйдя

из печати, превратилась в бестселлер! Те самые профессора и исследователи,

удовлетворять вкусам которых я вовсе не собирался, горячо приняли мою

книгу и включили ее в список обязательного чтения для своих студентов. Она

немедленно распространилась в университетских аудиториях по всей терри-

тории Соединенных Штатов Америки, и за прошедшие 25 лет популярность

<Общественного животного> нисколько не уменьшилась. В таком высокомо-

бильном обществе, каким является сегодняшняя Америка, подверженном в

большой степени всему, что <ново>, <улучшено> и <модно>, столь продол-

жительный успех моей книги все еще остается для ее автора маленьким чу-

дом.

Однако еще важнее другой факт. Несмотря на то, что книга была напи-

сана с характерной американской точки зрения, мой труд был с тех пор

переведен на многие иностранные языки, став популярным пособием для

студентов таких различных стран, как Япония, Испания, Венгрия, Герма-

ния, Польша, Израиль, Китай, Корея, Финляндия, Болгария и многие другие.

Причем в некоторых из них читательская аудитория уже не ограничивается

привычными университетскими и научными рамками - книгу читают мно-

гие <обычные> люди, и это обстоятельство особенно греет мне душу.

И вот наконец книга переведена в России, за что я хочу особенно

поблагодарить моего российского коллегу Владимира Магуна, российское

отделение Фонда Сороса и московское издательство <Аспект Пресс>, без

усилий которых эта публикация вряд ли состоялась бы. Издание <Обществен-

ного животного> на русском языке очень значимо для меня по многим при-

чинам - как геополитическим, так и сугубо личным. Первые очевидны, и я

не буду на них долго останавливаться, разве что отмечу то удовлетворение,

которое вызывает у меня разительная перемена, происшедшая на протяже-

нии последнего, весьма короткого отрезка времени: две великие державы XX

века, еще недавно более всего озабоченные тем, как бы эффективнее унич-

тожить друг друга, теперь сотрудничают и тесно взаимосвязаны. И публика-

цию моей книги я рассматриваю как органическое выражение этого нового

духа сотрудничества и дружбы между нашими странами.

Что же касается личных причин, то они следующие. Мои исторические

корни - в России: все четверо моих бабушек и дедушек эмигрировали оттуда

в Соединенные Штаты Америки в самом конце прошлого века, будучи мо-

лодыми людьми, это произошло ровно 100 лет назад! Мой отец родился в

России, а мать - уже в Америке (спустя два года после того, как туда эмиг-

рировали ее родители). Мне ничего другого не остается, как просто верить,

что в моей душе сохраняется частица России. Когда я впервые, будучи еще

студентом, открыл для себя творчество великих русских писателей (конеч-

но, в переводе на английский язык) - таких, как Толстой, Достоевский,

Чехов, то остро ощутил родственную связь с русской культурой. Произведе-

Ь ния этих писателей затронули меня глубже, чем все, что я читал ранее. По-

; этому сейчас, когда моя книга переведена на русский язык, я чувствую, что

возвращаю что-то, пусть очень скромное, родине моих предков. И я лелею

i надежду на то, что хотя бы некоторые из студентов, которые познакомятся

с русским изданием книги <Общественное животное>, получат во время ее

чтения то же удовольствие, какое испытывал я, когда писал эту книгу.

i С наилучшими пожеланиями,

Эллиот Аронсон

27 августа 1997 г.

Почему

я написал эту книгу

С сентября 1970 по август 1971 г. я находился в Стэнфорде (Калифорния) по

приглашению Центра перспективных исследований в области наук о пове-

дении.

В течение этого времени я был обеспечен всем, о чем только может

мечтать исследователь: финансовой поддержкой, полным набором стимулов

к научной работе и полной свободой делать то, что хочу. При этом меня еще

заверили, что я не несу никакой ответственности перед кем-либо и за что-

либо... Именно тогда, удобно расположившись на чудесном холме приблизи-

тельно в 30 милях от Сан-Франциско (который и по сей день я люблю больше

всех остальных городов) и имея в запасе целый год, который я был волен

провести, как душе угодно, мне пришло в голову написать эту книгу. Каза-

лось бы, что еще нужно? Вокруг такая красота (ею славятся окрестности Сан-

Франциско), да и сам этот возбуждающий город, находящийся от меня,

можно сказать, на расстоянии вытянутой руки, однако я решаю запереть себя

в четырех стенах и писать книгу. Что же стояло за таким странным намерени-

ем? Ясное дело, не умопомешательство и не сильная нужда в деньгах. Если и

Дата добавления: 2015-08-28