— Что я могу для тебя сделать?
— Ничего. Разве что дать хорошую рекомендацию. С завтрашнего дня я у тебя не работаю. Дела в полном порядке.
— Неужели ты уйдешь от меня?
— Не столько от тебя, сколько от твоей матери.
— Моя мать здесь ни при чем.
— Она была бы ни при чем, если бы не показывалась в офисе.
— Кто научил тебя такому упрямству?
— Миссис Макмагон, благослови ее Господь.
— Сомневаюсь, что он это сделает. Она ведь утопилась.
— Стиви Салливан, ты слишком много болтаешь.
— Я повышу тебе жалованье. Останься, Рита. Пожалуйста.
— Нет, но за предложение спасибо.
— Кем я тебя заменю?
— Пожилой женщиной. Еще старше меня.
— Рита, сколько тебе лет? Ты ведь совсем девчонка.
— Я на добрых пять лет старше тебя.
— В наши дни это ничто.
— Возьми на мое место опытного человека. Женщину, которая сможет выстоять перед твоей матерью.
— Что мне написать в рекомендации?
— Я уже сама ее написала, — улыбнулась Рита.
— Рита, я не могу в это поверить. Просто не могу, — промолвил Мартин Макмагон.
— Да, сэр, я ухожу.
— Я могу сделать что-то, чтобы ты осталась?
— Сэр, вы все делали для моего блага, и я подыщу вам кого-нибудь. Того, кто займет мое место.
— Рита, тебе нет равных.
— Я хочу порекомендовать вам свою двоюродную сестру. Она будет работать по утрам, стирать, гладить, мыть овощи… Возможно, вы захотите установить новый порядок и вести домашнее хозяйство по-другому. — Так она намекала, что Мартину пора жениться.
* * *
Мора Хейз вскрыла конверт со штемпелем «Лох-Гласс». Письмо было напечатано на машинке.
Мисс Хейз, прошу прощения за столь необычное письмо. Если Вы обидитесь, это будет означать, что я совершила ошибку…
Мора быстро посмотрела, от кого оно. Подпись «Рита Мур» сначала ничего ей не сказала, но потом она вспомнила. Девушка, работавшая в доме Мартина, извещала ее о своем уходе. И о том, что освобождаются два рабочих места. Администратора и бухгалтера в гараже напротив.
— Ну что, ты нашел общий язык с юной Кит Макмагон? — спросил сына Дэн О’Брайен накануне начала занятий в колледже на улице Катал Бруга.
— Что ты имеешь в виду?
— Сам знаешь.
— Понятия не имею, — ответил Филип.
— Если так, выражусь прямо. Вы собираетесь жить вместе?
— А если и так?
— Тогда я хочу предупредить тебя. Она может оказаться такой же ветреной, как и ее мать, а я не хотел бы, чтобы ты женился на подобной женщине.
— Спасибо, отец.
— Не говори со мной таким тоном.
— Каким тоном?
— Милдред, поговори с ним.
— По-моему, это бесполезно. Он решил вести себя так же, как вся современная молодежь.
— Сестра Мадлен, я хотела вас предупредить насчет писем из Лондона, — промолвила Кит.
— Что-то случилось?
— Думаю, теперь подруга моей матери будет писать мне в Дублин, на адрес общежития.
— Да, конечно…
— Я просто не хотела, чтобы вы сочли меня неблагодарной или решили, что я что-то от вас скрываю.
— Конечно нет. Простые вещи часто кажутся сложными. — Сестра Мадлен относилась к своей должности альтернативной почтовой службы не слишком серьезно. — Кит, когда ты доживешь до моих лет и станешь разговаривать с бабочками, птицами и лисами, которые приходят к дому в конце лета, то тоже не будешь знать, что происходит на самом деле, а что тебе только снится…
— Иными словами, у всех есть свои секреты?
— Конечно. Просто у кого-то они важные, а у кого-то — не очень.
Кит посмотрела на сестру Мадлен. Ей хотелось задать еще один вопрос, но где взять нужные слова?
— Предположим, вы что-то знаете… то, что может остановить… — Голубые глаза монахини оставались безмятежными. — Я вот что подумала… Если бы с кем-нибудь могло что-то случиться… кто-то должен попытаться помешать этому или лучше не вмешиваться?
— Действительно, вопрос трудный, — посочувствовала ей сестра Мадлен.
— Для ответа нужны подробности, да?
— Нет, нет. Ничуть. Просто каждый находит решение сам. Заглянув в собственную душу.
— Допустим, человек так и сделал. Но для правильного ответа этого может оказаться недостаточно.
— Правильно то, что помогает людям и делает их счастливыми…
И Кит уже не в первый раз подумала о том, что такой простой взгляд отшельницы на законы Господа вряд ли получил бы одобрение официальной Римско-католической церкви.
* * *
Лена покупала газету каждую неделю и прочитывала ее от корки до корки, мечтая, чтобы там больше писали о Лох-Глассе, а не об окрестных городках.
Сначала она читала ее со страхом. Боясь сообщений о грандиозном местном скандале. Но через несколько недель поняла, что тяжесть нового знания не сломила Кит. Так что появления статьи, разоблачающей старую ошибку с идентификацией тела, можно было не бояться.
Лена прочитала, что два выпускника лох-гласской школы поступили в колледж Святой Марии. Кит назвали дочерью известного аптекаря Мартина Макмагона и его покойной жены, миссис Элен Макмагон.
Она читала о новой канализационной системе, усовершенствовании дорог и кампании за улучшение уличного освещения. Видела фотографию автобусной остановки и читала возмущенную статью о том, что с нее сорвали вывеску.
А в один прекрасный день неожиданно прочитала объявление о предстоящем бракосочетании лох-гласского аптекаря Мартина Макмагона и мисс Моры Хейз. Лена долго сидела неподвижно, а потом прочитала заметку еще раз.
Кит Макмагон должна была быть очень сильной девушкой, чтобы смириться с этим и позволить отцу стать двоеженцем. Она ведь знала, что ее мать жива. Какой же нужно было обладать смелостью, чтобы стоять в церкви и следить за венчанием, зная, что это блеф, и рискуя в случае разоблачения навлечь на себя гнев церкви и государства?
Либо смелостью, либо ненавистью, которая заставляла ее верить, что для нее мать действительно мертва.
Кит знала, что права. Сестра Мадлен не ошибалась: нужно следовать велению души.
И все же она волновалась. А вдруг Лена узнает о венчании и захочет сорвать его? Вдруг приедет в последний момент? Если бы Кит позволила испортить торжество ее отца и превратить его и Мору в посмешище, это было бы непростительно. Но написать Лене и попросить ее об услуге она не могла.
Тогда в Лондоне она ушла с уверенностью, что поступает правильно. Мать для них больше не существовала. Разве можно теперь умолять ее не приезжать и не разрушать счастье, которое так медленно возвращалось в их семью? Оставалось лишь надеяться и молиться, чтобы Лена не узнала о предстоящем бракосочетании. Да и откуда? Она не поддерживала отношений ни с кем из жителей Лох-Гласса. А в новостях вряд ли станут упоминать о таком незначительном событии.
Найти подходящие слова для обращения к Богу было трудно, поэтому Кит читала все молитвы, в которых говорилось о ритуале венчания.
Господь ведь милостив, правда?
Лена пыталась представить себе это.
Мартин держит руку Моры Хейз и произносит слова, которые говорят венчающиеся во всем мире. Мартин приводит Мору домой и ложится с ней в постель. Мора занимает почетное место за кухонным столом, следит за успехами Кит в учебе, покупает Эммету одежду…
В разгар ночи она закурила сигарету. Но что значит еще одна бессонная ночь? Их было много.
Утром она приняла решение. Во время ленча села на автобус, поехала в район модных магазинов и потратила два часа на выбор платья. Потом положила его в коробку, упаковала и отнесла на почту. На посылке она написала: «Кит Макмагон, студентке первого курса колледжа Святой Марии, Дублин». А потом вложила в посылку записку: «Надеюсь, ты с удовольствием наденешь это платье на свадьбу. Л.»
И тут же отдала коробку на отправку, чтобы не передумать.
Она не рассказала Айви ни о платье, ни о бракосочетании, почему-то решив, что так будет лучше.
Дети снились Лене каждую ночь. Эммет, ищущий ее повсюду — за прибрежными скалами, за деревьями в роще — и причитающий: «Я знаю, ты здесь. Вернись, пожалуйста, вернись». Кит в новом платье, стоящая как статуя у ворот церкви. «Ты не можешь войти, ты не должна присутствовать на венчании, ты похоронена на погосте. Помни об этом и уходи».
* * *
Мора Хейз тщательно обдумывала свадьбу.
Это будет не пир на весь мир, но и не тайный брак Венчание пройдет в Дублине, подальше от слишком любопытных глаз жителей Лох-Гласса. Лилиан будет ее посаженой матерью, а шафером — Питер. Или это неправильно? Ведь Питер был шафером на первой свадьбе Мартина, когда тот женился на Элен. Но если не Питер, то кто? У Мартина не было более близкого друга ни в Лох-Глассе, ни в другом месте. Нет, отказывать Питеру было бы неверно.
Мора наденет белый костюм и синюю шляпку с белой лентой.
Матримониальные планы Моры стали сюрпризом для ее дублинских друзей, которые уже не видели в этой здравомыслящей любительнице гольфа потенциальную невесту. Конечно, они слышали о некоем вдовце, провинциальном аптекаре с двумя детьми, которых Мора очень любила и которые, как ей казалось, были бы довольны, если бы она вышла замуж за их отца. Но тут они с изумлением узнали, что Мора уже нашла себе работу в этом городке. Пост бухгалтера-администратора в быстро развивающейся фирме по ремонту автомобилей, которая находится в двух шагах от ее будущего дома.
Ее сестра там замужем за местным врачом; кроме того, там хорошее поле для гольфа. Коллеги и друзья ворчливо одобрили ее выбор. Отец Бейли из Лох-Гласса должен был присутствовать на свадьбе как гость, но венчание было решено поручить священнику дублинского прихода, к которому принадлежала Мора. На ленче в ресторане ожидалось человек двадцать.
Мора разглядывала фотографии первой свадьбы Мартина, сделанные в 1939 году. На той свадьбе присутствовало человек шестьдесят. Мора узнала брата и сестер Мартина. Семья была не слишком дружной и встречалась только на похоронах и свадьбах.
В список гостей его родных не включили. Это выглядело бы попыткой получить свадебный подарок во второй раз. Мора видела на фотографиях свою сестру Лилиан, юную и невинную, и Питера, строгого, как подобает шаферу. Видела подружку невесты, девушку по имени Дороти, но не сводила глаз с прекрасного лица Элен Хили, женщины, которую Мартин Макмагон любил отчаянно и безрассудно.
Он сам рассказал об этом однажды на озере. Мартин был правдив и справедлив по отношению ко всем — к Элен, к самому себе и к Море. Сказал, что любовь к Элен накрыла его с головой, как песчаная буря.
Мора изучала ее лицо. О чем думала эта женщина в день, когда стояла перед объективом фотоаппарата? Надеялась ли, что долгая жизнь с хорошим, добрым человеком вроде Макмагона излечит рану, нанесенную другим мужчиной, мужчиной, который бросил ее, которого она любила и чьей женой она хотела стать? Лицо было овальным, глаза — большими и темными, улыбка — приветливой. Но даже тот, кто не знал всей истории, мог сказать, что невеста на собственной свадьбе должна выглядеть по-другому. Или нет? Если так, то человек, стоявший за камерой, видел то, чего не видел никто другой.
Мора прогнала от себя грустные мысли и вернулась к списку гостей. В него вошли О’Брайены — главным образом в компенсацию за то, что свадьба пройдет не в ресторане их гостиницы. Юный Филип, который учится с Кит в колледже, тоже сможет прийти. Глупо считать, что все молодые люди должны нравиться друг другу на том основании, что они выросли по соседству.
* * *
Айви позвонила в агентство Миллара.
— Боюсь, у нее клиент, миссис Браун, — ответила Доун. — Я могу вам помочь?
— Нет, милочка, скажите ей, чтоя звоню. Это займет всего полминуты.
— Миссис Браун, я знаю, что вы ее подруга и все такое, но сейчас она беседует с крупным бизнесменом, который может оказаться очень полезным для нашего агентства. Не знаю, скажет ли она спасибо мне или вам за то, что ее прервали.
— Она скажет вам спасибо, — ответила Айви.
— Миссис Грей, звонит миссис Айви Браун. Она очень настойчива. Можно оторвать вас на минутку?
— Да, Доун, благодарю вас, — недрогнувшим голосом ответила Лена.
Айви знала, что Доун услышит их разговор.
— Ох, Лена, прошу прощения, что отвлекаю вас, но пришел мистер Тайрон и просит свой ключ. Я сказала, что отдала его вам.
— И правильно сделали, — весело ответила Лена.
— Наверное, я должна сказать мистеру Тайрону, когда вы вернетесь.
— Вечером. Самое раннее в восемь. Большое спасибо за звонок, Айви.
Но Айви оставалась на проводе до тех пор, пока не услышала щелчок, означавший, что Доун тоже положила трубку. Миссис Браун мрачно усмехнулась. Они никогда раньше не пользовались кодом, но Лена все схватывала на лету. Они часто хихикали над тем, что красавчик Льюис напоминает какую-то кинозвезду. Скорее всего, Тайрона Пауэра.
Айви не хотела, чтобы Доун узнала о возвращении беглого мужа миссис Грей. Тем более Доун не следовало знать, как жадно Лена ждала этого возвращения.
Восемь часов. Это означало, что Лена пойдет в салон красоты.
Грейс была настроена философски.
— Конечно, я не считаю вас дурой. Думаю, вы правы. Необходимо выглядеть как можно лучше… Если он останется, вы обрадуетесь, что не пожалели для этого усилий. Если нет, то сможете без труда найти себе другого.
— Другой мужчина мне не нужен, — ответила Лена.
— Конечно, — согласилась Грейс. — В том-то и дело. Это самая большая проблема на свете, не так ли?
Айви была наверху и наводила порядок в квартире. Она вытерла пыль со столика у окна и поставила на середину стеклянную вазу с желтыми розами. Выгладила несколько блузок Лены и постелила чистые простыни. Выкинула остатки старых полуфабрикатов, пакеты с зачерствевшим печеньем и положила на их место свежий хлеб, ветчину, помидоры и бутылку вина. Это не создавало впечатления, что Льюиса тут ждали, но и не свидетельствовало о полном отчаянии.
В последнее время Айви молилась не слишком часто, но сегодня весь день молила Всевышнего, чтобы возвращение Льюиса прошло удачно. Чтобы он увидел то, что заставит его остаться.
Напротив было кафе, где рабочие ели сандвичи и пили чай. Льюис Грей сидел там, среди них, выделяясь одеждой и загаром, но это компенсировалось его непринужденностью, общительностью и желанием выяснить шансы лошадей на завтрашних скачках. Уголком глаза он следил за домом номер двадцать семь.
Он провел здесь уже час. Айви сказала, что Лена вернется в восемь. Увидев ее, Льюис извинился перед собеседником, перебежал на другую сторону улицы и нагнал Лену уже на площадке второго этажа.
— Лена!
Обернувшаяся к нему женщина была красива и уверена в себе. Каждый мужчина остановился бы, чтобы посмотреть на нее. Волосы, которыми всегда восхищался Льюис, сияли, косметика была безукоризненной. Так не выглядела ни одна женщина, возвращавшаяся домой после долгого трудового дня. Льюис поднялся по ступенькам и остановился рядом. От Лены пахло духами; большие глаза смотрели на него с интересом и удивлением.
— Вот это сюрприз… — медленно сказала она.
— Ты не зашла к Айви.
— Я делаю это не каждый вечер. — Они беседовали как старые друзья.
— Можно войти? — Он показал на дверь их квартиры.
— Льюис, это твой дом. Конечно, можно.
Ай да актриса! Лена изумлялась собственному искусству.
— Айви сказала, что мой ключ у тебя.
— Верно.
Лена вошла в отполированную до блеска квартиру, чувствуя несказанную благодарность к этой женщине. Все было готово для примирения, обещаний, клятв и ночи любви. А на каминной полке, мимо которой нельзя было пройти, стояло стеклянное блюдечко с ключом. Лена подошла к камину, взяла ключ и отдала его Льюису.
— Я принес шампанское, — сказал Льюис.
— Отлично. — Лена весь день твердила себе, что нужно сохранять спокойствие.
— Я подумал, что, если ты позволишь мне остаться, у нас будет праздник А если нет, то я смогу напиться в утешение. — Его улыбка как была, так и осталась мальчишеской.
Лена улыбнулась в ответ. Для него шампанское было тем же, чем для нее прическа и маска для лица. Грейс права: если Льюис останется, это будет и праздником, и утешением. Так что разницы никакой.
— Тогда давай праздновать, — сказала она и слегка отвернулась, когда Льюис подошел обнять ее. Он не должен был догадаться, что ей не терпится стиснуть его в объятиях, от которых у него перехватит дыхание. Хочется целовать его губы, глаза, шею, медленно раздеть и пойти с ним в спальню. Но признаваться в этом не следовало.
Льюис повернул ее лицо к себе и поцеловал в губы.
— Лена, я дурак.
— Такой же, как и все мы, — ответила она.
— Здесь мой дом. Я понял это через пять минут после своего ухода.
— А теперь вернулся.
— Ты не хочешь узнать… услышать…
— Нет, не хочу. А теперь налей мне шампанского. Или это только пустые обещания?
— Лена, с пустыми обещаниями покончено, — сказал он. — Я буду любить тебя вечно и больше никогда не оставлю.
* * *
Кит вела себя безукоризненно.
— Как по-твоему, что мне надеть? — спросила она Мору.
— Ох, Кит, что хочешь. Что сама считаешь подходящим для такого случая.
— Нет, это твой день, тебе и решать.
Глаза Моры наполнились слезами. Она пыталась что-то сказать, но не могла найти слов.
— И папин, — добавила Кит. — Но мужчины никогда не замечают самого важного. Скажи, что я могу для тебя сделать?
— Мне вполне достаточно того, что ты рада нашей свадьбе, — промолвила Мора, когда к ней вернулся дар речи.
— И Эммет тоже. Но ждать от него таких слов бесполезно.
— Наверное, мальчики относятся к матерям по-другому.
— Нет, дело не в этом. Просто тогда ему было девять лет. А я всегда была ей ближе. Я хорошо ее понимала, а он был еще несмышленышем. Он видел в ней только свою маму… а не личность, как я.
— Надеюсь, она была бы рада тому, что Мартин женится снова. Понимаешь, я совсем другой человек, так что пытаться стать второй Элен…
— Конечно, она была бы рада.
Кит спрашивала себя, как она позволит совершиться этому греховному браку. В обряде венчания есть момент, когда священник спрашивает присутствующих, известно ли им какое-нибудь препятствие, мешающее новобрачным соединиться. Когда этот момент настанет, Кит, зная, что жена ее отца жива, промолчит. В конце концов, когда она спросила об этом сестру Мадлен, та посоветовала ей поступить так, как подскажет сердце.
Ответственность огромная, но она взвалит ее на свои плечи.
Кит освоилась в колледже Святой Екатерины удивительно легко.
В первую же неделю она познакомилась с девушкой по имени Фрэнки Барри, бунтовщицей с насмешливыми глазами. Фрэнки собиралась со временем уехать в Америку и исколесить всю страну, работая в разных гостиницах.
— Думаешь, нам это удастся? — с сомнением спросила Кит.
— Конечно, удастся. Мы же станем членами дублинской гильдии работников гостиниц и ресторанов, а более высокой квалификации на свете нет, — уверенно ответила Фрэнки.
Ее слова обрадовали Кит. Теперь можно было не бояться остаться без работы после двух с половиной лет учебы, не возвращаться безропотно в гостиницу «Центральная» к ужасным родителям Филипа и даже не выходить за него замуж для всеобщего спокойствия.
Филипу тоже нравилось в колледже. Он с гордостью показывал Кит ленточки, на которых вышил собственное имя.
— Можно подумать, что ты маленькое сокровище, — поддразнивала его Кит. — Желанная цель для любой девушки.
Филип покраснел, и она почувствовала угрызения совести. Вот было бы здорово, если бы он влюбился во Фрэнки! Она попыталась свести их, но ничего не вышло. Фрэнки снимала квартиру вместе с двумя девушками, Филип жил у дяди, а Кит — в общежитии.
Работы в Дублине хватало, так что проблема заключалась в выборе. Кит собралась навестить Риту. Филип терпеливо ждал ее после лекций, и она прекрасно знала, что так и будет.
— Нет, Филип. Я должна кое с кем встретиться. Честное слово.
— С кем?
— Прости, не поняла.
— Может, я знаю этого человека? — Филип понял, что перешел границу.
— Да, знаешь. Это Рита Мур.
— Рита? Ваша служанка из Лох-Гласса?
— Да. — Кит не понравился его высокомерный тон. Филип говорил так же, как его мать.
— Ты встречаешься с ней в кафе? — спросил Филип, потрясенный фамильярностью отношений с бывшей прислугой.
— Конечно, нет. Сначала я попрошу Риту прислуживать мне за столом, а только потом позволю ей поесть самой.
— Я только спросил.
— А я ответила, — отрезала Кит.
Рите не терпелось узнать новости и подробности того, как справляется с работой Пегги — девушка, которая приходила на несколько часов выполнять ее прежние обязанности.
— Как ты думаешь, мисс Хейз что-нибудь изменит?
— Надеюсь, да… — ответила Кит. — Понимаешь, мне хочется, чтобы она не просто переехала в наш дом, а сделала его своим.
— Она пригласила меня на свадьбу, — сказала Рита.
— Я знаю… Что ты наденешь?
— Я видела один костюм у Клери. Очень подходящий. И туфли в тон. Светло-зеленые. А что ты наденешь?
— Не знаю. Папа дал мне деньги, но я еще не нашла ничего подходящего.
На следующее утро Кит сказали в колледже, что ей пришла посылка.
Увидев, что посылка из Лондона, Кит отнесла коробку в туалет и открыла; при этом ее сердце колотилось, как паровой молот. Что в очередной раз придумала Лена Грей? Какая страшная тайна, способная уничтожить их всех, лежит внутри?
Она с изумлением достала платье из серо-белого шелка и прочитала записку. Платье не очень понравилось ей, но это не имело значения. Значение имела только записка.
Надеюсь, ты с удовольствием наденешь это платье на свадьбу. Л.
Кит перечитывала ее снова и снова.
Записка означала, что Элен Макмагон дает благословение на этот брак Что она знает про предстоящее венчание и не собирается ему мешать. По лицу Кит покатились слезы. Она почувствовала неимоверное облегчение.
Девушка снова посмотрела на платье. Оно было сшито из шелка. Может быть, даже чистого шелка. Если так, то платье стоило целое состояние. Нужно будет примерить его вечером и подумать, что написать в ответ.
Если она вообще решит написать.
Но за такие подарки принято благодарить. Возможно, именно на это Лена и рассчитывала.
Общежитие Клио было неподалеку от университета. Там жили девушки со всей Ирландии, в том числе из самых аристократических семей. Большинство из них никогда не слышали о Лох-Глассе. Многие учились в закрытых школах и знали друг друга. Обзавестись подругами оказалось не так легко, как думала Клио. В аудиториях было то же самое. Создавалось впечатление, что все остальные студенты каким-то таинственным образом знакомы между собой.
Первые дни учебы в Дублинском университете оказались совсем не такими веселыми, как она надеялась. Впервые в жизни она чувствовала себя одинокой. И впервые в жизни поняла, что она — маленькая рыбка в огромном море, берегов которого не видно.
Клио подбадривала мысль, что если ей так скверно, то Кит еще хуже. Живет с какими-то ужасными будущими гостиничными работниками, приехавшими неизвестно откуда, да еще на другом конце О’Коннелл-стрит, в нескольких милях от центра.
Кит собралась поужинать с Филипом О’Брайеном. Сама пригласила его и сказала, что угощает.
— С чего это вдруг? — подозрительно спросил Филип.
— Я приглашаю тебя по всем правилам. Ты сделал бы так же, если бы я была твоей гостьей и мы пошли бы куда-нибудь.
— Ты приглашаешь меня, так какая разница?
— Разница есть, — решительно ответила Кит.
Филип был высоким, веснушки ему шли, волосы перестали торчать вихрами, а лицо утратило слегка растерянное выражение, свойственное ему в подростковом возрасте. Кроме того, у него было чувство юмора. В большинстве случаев он вел себя как отличный друг. Если не считать одного обстоятельства, о котором Кит и хотела с ним поговорить.
— Пожалуй, я закажу спагетти, — сказала она, изучив меню.
— Они могут оказаться консервированными, — предупредил Филип.
— Вот и хорошо. Я люблю консервированные спагетти. Их намного удобнее есть.
— Только не брякни этого в колледже. Нас с тобой примут за деревенщин.
— О том и речь, — сказала Кит.
— О чем? О спагетти?
— Нет. О нас с тобой, деревенщинах.
— Многие студенты родом из Дублина и других больших городов. Они считают деревенщиной любого, кто приехал из мест, подобных Лох-Глассу.
— Я имею в виду не слово «деревенщина», а слова «мы с тобой».
— Так говорят о двух людях, — обиделся Филип.
— Я не о том. У меня своя жизнь и свои заботы. Я не могу вступить с тобой в отношения, о которых ты мечтаешь…
— Не понимаю, что в этом ужасного… — начал он.
— Ничего ужасного в этом нет. Просто для таких отношений нужно согласие обоих, а не предложение с одной стороны и бездумное принятие его с другой.
— Скажи прямо, ты будешь моей гёрлфренд? — спросил он.
— Нет, Филип.
— Почему?
— Потому что хочу быть самой собой. Хочу жить без бойфренда.
— Всегда?
— Нет, не всегда. Только до тех пор, пока не встречу подходящего парня. Им можешь оказаться ты, и тогда мы придем к согласию.
— Но ты уже встретила меня, — возразил окончательно сбитый с толку Филип.
— Филип, я твой друг, а не гёрлфренд. И если ты скажешь, что я «гёрл», я ткну вилкой тебе в глаз.
— Я всегда хотел, чтобы ты стала моей гёрлфренд, — просто сказал он. — Ты можешь встречаться с кем хочешь, но я всегда буду ждать тебя в лох-гласской гостинице. Может быть, мы даже поженимся.
— Филип, тебе восемнадцать лет. В таком возрасте не женятся. — Рядом с ними остановилась официантка.
— Люди, которые любят друг друга, женятся и в восемнадцать, — сказал Филип, не обращая внимания на девушку с блокнотиком в руках.
— Только если у них должен родиться ребенок! — с жаром ответила Кит.
— Мы можем завести ребенка. Отличная мысль, — подхватил Филип.
— О боже! — воскликнула официантка. — Я вернусь, когда речь зайдет о чем-нибудь попроще. Например, о том, что вы будете заказывать на ужин.
— Что представляют собой ваши студенты? Толпу деревенщин? — спросила Клио.
— Перестань так говорить. В основном это очень симпатичные ребята. Учиться там трудновато, но, думаю, я справлюсь.
— А что ты будешь делать после окончания? Где окажешься?
— О боже, Клио, откуда я знаю? Я проучилась там всего неделю. А где окажешься ты со своим дипломом бакалавра искусств?
— Тетя Мора сказала, что это хорошая база для знакомства с нужными людьми.
— Она никогда тебе такого не говорила.
— Мне не нравится, что ты обсуждаешь с ней мои слова. В конце концов, это моя тетя.
— И моя будущая мачеха.
Обе рассмеялись. Они препирались с семи лет.
— Наверное, так будет всегда, — сказала Клио.
— О да. Когда мы станем старыми дамами и переедем на юг Франции, то будем ссориться из-за наших пуделей или лучшего места для шезлонга, — согласилась Кит.
— Ты уйдешь от Филипа О’Брайена, ворчливого старого владельца гостиницы «Центральная».
— Неправда. Я буду владелицей сети гостиниц.
— Это не для женщины, — возразила Клио.
— А кем будешь ты? Выйдешь замуж за какого-нибудь подходящего парня из «Ферст Артс»?
— Не дай бог! Там нет никого подходящего. Я буду искать мужа среди адвокатов и врачей.
— Станешь женой врача? Клио, на это у тебя не хватит терпения. Посмотри на свою мать.
— Женой хирурга или какого-нибудь другого специалиста… Я все тщательно обдумаю… Кстати, что ты наденешь на свадьбу?
— Платье. Серое с белым, — ответила Кит.
— Из какой ткани?
— Из шелка.
— Не может быть! Где ты его купила?
— В маленьком магазине. Не на главной улице, — уклончиво ответила Кит.
— Ты уверена, что оно тебе пойдет?
— Конечно! Оно довольно нарядное и вполне годится для свадьбы.
— Серое и белое… Как у постящейся монахини.
— Ладно, поживем — увидим.
— Правда, странно, что твой отец снова женится? — спросила Анна Келли Эммета, когда они встретились у кондитерского прилавка в бакалее Диллонов.
— А что здесь странного? — спросил Эммет.
Анна превратилась в очень хорошенькую девушку. У нее были светлые кудри и ослепительная улыбка. После свадьбы Мартина и Моры они станут друг другу родней.
— Ты будешь называть ее мамой? — поинтересовалась Анна.
— О боже, нет. Мы уже зовем ее Морой.
— Она будет спать в комнате твоего отца или твоей матери? — Анну интересовали подробности.
— Не знаю, не спрашивал. Наверное, в папиной. Как все женатые люди.
— А тогда почему этого не делала твоя мать?
— Она была простужена и не хотела заражать отца.
— Простужена? Всегда?
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |