Постструктурализм 69

сознание очень широких кругов современной западной интелли-

генции.

Фактически в этом же направлении работает и общая логи-

ка рассуждений Дерриды, Кристевой, Делеза и многих других

постструктуралистов -- здесь лежит то общее, что их всех объ-

единяет, но как раз у Фуко эта мысль получила наиболее при-

емлемую и популярную формулировку как своей доступностью,

логической обоснованностью, так и умеренно-прогрессивным

радикализмом общей постановки вопроса, не без налета некото-

рой фатальной обреченности и неизбежности. Очевидно, эта

мифологема, воспринятая людьми самых разных взглядов и

убеждений, отвечает современным западным представлениям о

власти как о феномене, обязательно и принудительно действую-

щем на каждую отдельную личность в ее повседневной практи-

ке, и в то же время обладающем крайне противоречивым, раз-

нонанравленным характером, способным совершенно непредска-

зуемым образом обнаруживаться неожиданно в самых разных

местах и сферах.

Еще раз повторим: дисперсность, дискретность, противоре-

чивость, повсеместность и обязательность проявления власти в

понимании Фуко придает ей налет мистической ауры, характер

не всегда уловимой и осознаваемой, но тем не менее активно

действующей надличной. Она порождает эффект той спе-

цифической притягательности иррационализма, к которому так

чувствителен человек конца ХХ в. и который он пытается ра-

ционально объяснить, прибегая к авторитету научно-естест-

венного релятивизма новейших физико-математических пред-

ставлений. Специфика понимания "власти" у Фуко заключается

прежде всего в том, что она проявляется как власть "научных

дискурсов" над сознанием человека. Иначе говоря, знание",

добываемое наукой, само по себе относительное и пэотому яко-

бы сомнительное с точки зрения "всеобщей истины", навязыва-

ется сознанию человека в качестве "неоспоримого авторитета",

заставляющего и побуждающего его мыслить уже заранее гото-

выми понятиями и представлениями. Как пишет Лейч, "проект

Фуко с его кропотливым анализом в высшей степени регули-

руемого дискурса дает картину культурного Бессознательного,

которое выражается не столько в различных либидозных жела-

ниях и импульсах, сколько в жажде знания и связанной с ним

власти" (294, с. 155).

Этот языковой (дискурсивный) характер знания и меха-

низм его превращения в орудие власти объясняется довольно

просто, если мы вспомним, что само сознание человека как

таковое еще в рамках структурализма мыслилось исключительно

Дата добавления: 2015-08-26