Понятие личности 58 страница

НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ В ТЕОРЕТИЧЕСКОМ И ЭМПИРИЧЕСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ ЛИЧНОСТИ

Какого рода проблемы и вопросы вероятнее всего привлекут внимание будущр персонологов? Не пытаясь стать пророками, мы предсказываем, что приорит< приобретут исследования в пяти проблемных областях. Каждая область, во BCJ ком случае с нашей, субъективной точки зрения, потребует серьезных творчески и критических разработок, если мы хотим обогатить наше понимание человек,

1. Исследование когнитивных процессов и их взаимосвязь с другими аспектами психологического функционирования

За исключением Келли, Бандуры и Роттера, теоретики, которых мы обсуждал! либо преувеличивали, либо преуменьшали значение когнитивных процессов дл понимания функционирования человека. Фрейд утверждал, что все поведени человека можно объяснить в терминах инстинктивных потребностей, ранних де1 ских переживаний и бессознательной мотивации. Скиннер, с другой стороны, полг гал, что личность — это наблюдаемое поведение, приобретенное посредством сто/ кновения с окружением. Роджерс, правда, уделял некоторое внимание когнитш ным аспектам опыта человека, но делал больший акцент на чувствах или эмоциях чем на интеллекте. Хотя Адлер, Юнг, Эриксон, Фромм, Хорни, Олпорт, Кеттел, Аи зенк и Маслоу признавали важную роль интрапсихических процессов, никто и них прямо не обращался к основному вопросу бытия человека: как люди ассимн лируют информацию из внешнего окружения, перерабатывают и сохраняют эт информацию в памяти и потом извлекают ее для того, чтобы использовать адаптив ным образом? По мере того, как развивалась психология, становилось ясно, чт< когнитивные процессы (например, восприятие, память, внимание и решение про блем) являются центральными в понимании функционирования человека. Поэто му в последние годы в персонологии появились обширные и значительные разра ботки в области когнитивной теории и эксперимента [Canton, Kihlstrom, 1985 Markus, 1983; Mischel, 1976]. Можно сказать, что изучение когнитивных про цессов (того, как люди перерабатывают информацию, доступную им, и создаю'

592 • Глава 12. Психология личности

психическую репрезентацию своей реальности) фактически является сегодня до­минирующей дисциплиной не только для персонологии, но и для психологии в целом. И по всем признакам исследования когнитивных процессов и объем накоп­ленных данных в этой области будут расти в следующие годы.

Джордж Келли сыграл ключевую роль в разработке когнитивного направле­ния современной персонологии. Он заслуживает особой благодарности за то, что побудил психологов изучать рациональные и интеллектуальные аспекты челове­ческой психики. Отдавая должное Келли, следует признать, что когнитивная тео­рия социального научения Альберта Бандуры оказалась еще более важным ката­лизатором для возникновения и интенсивного современного развития когнитивно­го подхода к пониманию личности. Воодушевленные его успешной демонстрацией того, что ключом к научению через наблюдение является способность человека символически представлять наблюдаемое поведение, персонологи теперь начина­ют исследовать огромные информационные хранилища человека, их организацию и использование в ежедневной переработке информации. Неудивительно, что под­ходы к личности, которые подчеркивают когнитивную деятельность человека, име­ют значительное влияние на клиническую психологию, где «когнитивная терапия» быстро выходит на первое место по популярности [Beck, 1976; Beck et al., 1979].

В центре внимания современных персонологов должны быть различные мето­ды, с помощью которых люди перерабатывают социальную информацию, и взаи­моотношения между этими процессами и другими аспектами человеческой психи­ки. Концепция схемы вызывает особый интерес у исследователей личности. Схе­ма — это организованная структура знаний об отдельном объекте, концепции или последовательности событий [Fiske, Tailor, 1991]. Иначе говоря, схемы — гипотети­ческие когнитивные структуры, которые мы используем, чтобы воспринимать, орга­низовывать, перерабатывать и использовать информацию о мире. Очень похожие на «личностные конструкты» Келли, схемы полезны, так как они упрощают поток входящей информации и делают наше сложное социальное окружение более кон­тролируемым. К тому же схемы позволяют нам делать прогнозы о людях и собы­тиях, сосредоточивать наше внимание на подходящей информации, не обращая внимания или не придавая значения остальному, и интерпретировать неоднознач­ную информацию в уже существующие структуры [Fiske, Linville, 1980; Taylor, Crocker, 1981].

Когнитивные психологи утверждают, что каждый человек использует большой и сложный набор схем для осмысления мира. Кроме того, последние достижения в изучении социально-когнитивного процесса предполагают, что схемы дают общую структуру, посредством которой перерабатывается и организуется информация, от­носящаяся к «Я». Я-схемы. являются «когнитивными обобщениями о самости, полу­ченными из прошлого опыта, которые организуют и контролируют переработку ин­формации, относящуюся к „Я"» [Markus, 1977, р. 64]. Я-схема состоит из свойств, определяющих «Я», которые мы считаем наиболее репрезентативными по отноше­нию к тому, чем мы являемся. Это включает такую личностно значимую информацию о нас, как наше имя, физические признаки, характерные аспекты наших взаимоотно­шений со значимыми людьми, осознанные черты личности, мотивы, ценности и цели, которые, как мы считаем, составляют нашу общую Я-концепцию. Следует помнить, что Я-схемы также могут подвергаться изменению по мере того, как мы заново опре­деляем для себя — кто мы и какими бы могли стать в новой ситуации.

\ Новые направления • 593

\Совокупность имеющихся эмпирических данных показывает, что люди пере­рабатывают информацию, которая релевантна для их Я-схем [Lewicki, 1984; Markus, 1983; Markus, Smith, 1981]. Например, в одном исследовании [Markus, 197/1 изучали величину «независимость —зависимость» в Я-схемах. На основе этой начальной фазы исследования (то есть самоотчетов по нескольким личност­ным опросникам), женщины-испытуемые были классифицированы как имеющие сильную независимую схему, сильную зависимую схему или как асхематичные (те, у кого не было схемы). Через 3-4 недели эти испытуемые участвовали в эксперименте, во время которого им на экране предъявлялись по одному прилага­тельные, обозначающие черты личности. Прилагательные либо соответствовали схеме (синонимы независимости, например, напористый и индивидуалистичный; или синонимы зависимости, например, робкий и приспосабливающийся) либо не соответствовали схеме (набор прилагательных, обозначающих черты личности, относящиеся к «креативности»). Испытуемый должен был нажать одну из двух кнопок, помеченных «Я» или «Не Я», чтобы показать, подходит прилагательное для его описания или нет. Таймер, соединенный с кнопками, регистрировал, как быстро испытуемые в каждой из трех групп реагировали на каждый из трех типов прилагательных.

Было обнаружено, что испытуемые с сильной независимой схемой быстро на­жимали кнопку «Я» в ответ на прилагательные, относящиеся к независимости, но дольше реагировали на прилагательные, относящиеся к зависимости или не соот­ветствующие схеме. Противоположный тип реакций был обнаружен у испытуемых с'сильной зависимой схемой, они быстрее реагировали на прилагательные, относя­щиеся к зависимости, которые характеризовали их. С другой стороны, асхематич­ные испытуемые не показали различий во времени переработки любого типа слов. Эти результаты явно выступают в поддержку существования Я-схем, так как пока­зывают, что люди перерабатывают информацию быстрее, когда у них есть сильная когнитивная структура, связанная с этой информацией. Эта поддержка в пользу концепции Я-схемы, в свою очередь, поддерживает теорию схемы, которая объяс­няет относительно стабильные индивидуальные различия в поведении различия­ми в когнитивных структурах.

Исследования, подобные тому, которое выполнил Маркус, показали, что при переработке информации люди:

• делают быстрые суждения и принимают решения о себе, если вопрос отно­сится к их Я-схеме;

• быстро вспоминают или реконструируют эпизоды из своего прошлого, кото­рые подходят их Я-схеме;

• часто воспринимают других сквозь призму своей собственной схемы;

• отвергают информацию, которая не соответствует их Я-схеме [Cantor, Kihl-strom, 1987].

Эти открытия особенно важны, потому что они поддерживают основной посту­лат когнитивной парадигмы о том, что переработка Я-релевантной информации контролирует как причины, так и следствия внешнего поведения. Можно также считать, что эти результаты подтверждают идею Роджерса о том, что переживания, не совместимые с существующей Я-структурой, не символизируются или симво­лизируются в сознании искаженно.

594 • Глава 12. Психология личности

Последнее десятилетие характеризовалось значительно возросшим интересом к когнитивному подходу в персонологии [Lazarus, 1984]. Кроме того, одни^ из самых впечатляющих завоеваний «когнитивной революции» стало широкое рас­пространение этого подхода. Фактически не осталось ни одной сферы поведения человека, где исследователи не рассуждали бы о возможном когнитивном влия­нии. Когнитивный аспект искали в таких различных областях, как тревога, депрес­сия, навязчивость, расстройства речи, сексуальность, искусство и спортивные состя­зания. Недавние исследования даже заставляют предположить, что когнитивные процессы оказывают существенное воздействие на физическое самочувствие чело­века [Peterson et al., 1988; Suls, Mullen, 1981]. Как видите, образ человека в когни­тивном направлении обещает богатство концептуальных и исследовательских воз­можностей в ближайшем будущем.

2. Изучение взаимодействия ситуационных факторов и личностных переменных и их относительный вклад в поведение

Хотя большинство персонологов давали разные описания и объяснения поведе­ния, они допускали, что внутренние задатки (или то, что иначе называется пере­менные человека) ответственны за поведение человека и могут адекватно объяс­нить его. Иначе говоря, главный тезис психологии личности заключается в том, что внешнее поведение отражает действие причинных факторов, лежащих в его основе, которые относительно стабильны во времени и ситуациях. Психодинами­ческая теория Фрейда является ярким воплощением этой точки зрения, ориен­тированной на человека. Более чем любая другая теоретическая позиция, пред­ставленная в этой книге, психодинамическое направление допускает, что поведе­ние человека диктуется стойкими личностными характеристиками, которые берут начало из кризисов в детском возрасте. Диспозициональное направление, пред­ставленное здесь в лице трех таких наиболее выдающихся теоретиков, как Ол-порт, Кеттел и Айзенк, также в большой степени опирается на положение, что поведение определяется факторами внутри человека. Эти три теоретика, несмотря на их несогласие по поводу природы и количества диспозициональных характе­ристик, разделяют важное положение о том, что они оказывают причинное влия­ние на поведение человека во многих ситуациях. В отношении Кеттел а нужно отметить, что он не игнорировал влияния специфических ситуаций окружения на поведение. Как вы, вероятно, помните, Кеттел полагал, что каждая черта личности должна оцениваться по ее значимости в определенной ситуации. Тем не менее, концепция глубинных черт личности составляет наиболее важный конструкт в его теории.

В меньшей степени важность интрапсихических структур и процессов также видна в постфрейдовских теориях, таких как теория Юнга (психологические типы), теория Адлера (чувство неполноценности) и теория Хорни (базальная тре­вога). Эти теоретики, несмотря на различие их подходов, сходились во мнении, что личностные задатки имеют большое влияние на жизненный опыт человека. Келли в своей когнитивной теории концентрируется почти исключительно на перемен­ных человека, его больше всего интересовало объяснение того, как уникальная конструктная система человека влияет на внешнее поведение. Также и феномено-

1 i

Новые направления • 595

логическое направление Роджерса склоняется к трактовке переменных человека (стремление к самоактуализации, Я-концепция) как важнейшей движущей силы поведения. Все эти теоретики разделяют положение о том, что личность состоит из глобальных устойчивых задатков, которые определяют поведение в самых разных ситуациях.

Соответственно эти, такие непохожие, персонологи разделяют положение о том, что ситуационные воздействия играют второстепенную роль в формировании и модификации поведения. Все же мы знаем, что люди на протяжении жизни изменяют свое поведение в ответ на изменяющиеся условия окружения. Человек, который женится, изменяется в соответствии с новым статусом; также и человек, который разводится. Приобретение нового статуса и исполнение новых ролей, например, роли студента, родителя, спортсмена и работника также приводит к изменению поведения. Причиной нашего изменения может стать завершение об­разования, смерть близкого человека, достижения науки и появление новых тех­нологий Становится очевидно, что по крайней мере какая-то доля нашего по­ведения регулируется социокультурным контекстом (например, проживание в малонаселенной местности — проживание в переполненном, наводненном нарко­тиками гетто) Акцент Фромма на социальных, политических и экономических факторах как главных силах, определяющих развитие типа характера, иллюстри­рует подход с этих позиций Теория Эриксона также рассматривает взаимосвязь самости и контекста окружения, но главное внимание теоретика направлено внутрь человека Позиция Скиннера представляет высшую степень инвайрон-ментализма, он даже не признает организмических или интрапсихических пере­менных, с которыми могут взаимодействовать ситуационные факторы! И наконец, Бандура, хотя его позиция по положению инвайронментализма значительно ме­нее экстремальна, чем у радикальных бихевиористов, также признает влияние ситуационных переменных на поведение.

Хотя ситуационно-ориентированная точка зрения, только что рассмотренная, может показаться обоснованной, возможно даже неоспоримой, большинство персо­нологов традиционно принижают роль ситуационных компонентов поведения в своих теориях и экспериментальных исследованиях [Gergen, 1982; Veroff, 1983]. Однако не следует забывать: идея о том, что ситуационные переменные более важ­ны для определения действий человека, чем личностные переменные, всегда пред­ставлялась несомненной социальным психологам. Тем не менее, факт, что направле­ние исследований в современной персонологии постепенно меняется. А именно, все больше персонологов начинают признавать, что нужно понять влияние различных аспектов окружения на поведение [Blass, 1984; Bronfenbrenner, 1979; Schutteetal., 1985]. Например, был предложен систематизированный подход к пониманию си­туаций, который привлек внимание персонологов. Его автор Моос считает, что в формировании поведения людей играют решающую роль шесть общих характери­стик окружения [Moos, 1973, 1976]. Эти характеристики: 1) экология, 2) поведен­ческое окружение, 3) организационная структура, 4) характеристики людей в ситу­ации, 5) осознанный социальный климат и 6) функциональные и подкрепляющие качества. Очевидно, возможны и многие другие системы, с помощью которых мож­но изучать поведение человека в связи с социальным и физическим окружением. Несомненно одно: интерес персонологов к тому, как окружение влияет на действия людей, значительно возрос в последние годы [Canton et al., 1982]. В результате, мы

596 • Глава 12. Психология личности

знаем гораздо больше, чем когда-то, о том мощном влиянии, которое окружение оказывает на людей, живущих и действующих в нем.

Хотя любой жизнеспособный подход к изучению человека должен учитывать влияние ситуаций, сосуществующих одновременно вне его, следует также при­знать, что диспозициональные качества так или иначе присутствуют в объяснении поведения, претендующем на полноту. Иначе говоря, поведение определяется пе­ременными человека, ситуацией и их взаимным влиянием друг на друга. Тезис о том, что поведение является функцией от взаимодействия человека и окружения, становится все более популярным в психологии личности [Houts et al., 1986; Pervin, 1978; Snyder, Ickes, 1985]. Обычно описываемый какинтеракционистский подход, он нигде так не очевиден, как в концепции Бандуры о взаимном детерми­низме. В соответствии с версией интеракционизма у Бандуры, человек, ситуация и поведение входят в состав взаимозависимой и динамично^ системы причин и след­ствий. В теории социального научения Роттера также предполагается, что объяс­нение поведения человека требует понимания взаимодействия людей со значимым для них окружением.

С позиций интеракционизма личность объясняется как гипотетический конст­рукт, который «относится к особым формам поведения (включая познание и эмо­ции), которые характеризуют адаптацию каждого индивида к ситуациям своей жизни» [Mischel, 1976, р. 2]. Более того, переменные человека представляют собой весь прошлый опыт, закодированный в центральной нервной системе, который по­могает индивиду эффективно справляться с требованиями современной жизни. Ситуационные переменные, с другой стороны, представляют собой условия окру­жения, в котором осуществляется поведение человека и которое ощутимо влияет на него. Последующая реакция может колебаться от мысли или эмоции до какого-то внешнего действия. С точки зрения интеракционистского направления, считает­ся, что у человека имеется способность в значительной мере осуществить выбор того окружения, в которое он входит, и того поведения, которое он выстраивает. Этот динамический подход к пониманию того, как человек и окружение постоянно и обоюдно влияют друг на друга, дает объяснение сложности поведения, очень отличное от того, что предлагается подходами, ориентированными на человека или на ситуацию.

Существует много различных версий интеракционизма [Ozer, 1986]. Тем не менее все больше исследователей соглашаются, что интеракциональная модель личности дает самую лучшую систему для адекватного объяснения поведения че­ловека [Emmons et al., 1986; Endler, 1981]. В частности, данный подход применим для определения того, в какой степени сложное поведение регулируется интерак­циями, которые зависят и от ситуационных переменных, и от задатков. Интер­акциональная модель как минимум представляет очень нужную поправку в обла­сти психологии, которая до этого сосредоточивалась на индивиде в целом, часто игнорируя взаимные связи между человеком и постоянно меняющимися услови­ями его жизни. Более того, интеракционистский подход должен расширить наши представления о том, в каких ситуациях решающую роль в выстраивании поведе­ния играют личностные характеристики, а в каких они не играют никакой роли. И наконец, интеракционистское направление должно способствовать развитию теоретических конструктов, которые будут более адекватно характеризовать об­щую экологическую ситуацию человека, так, чтобы ее можно было принять во

Новые направления • 5

внимание в объяснении и прогнозе поведения [Bronfenbrenner, 1979; Jerge 1982]. Недавно, например, такие термины, как «ролевые задатки», «интерперс нальные реактивные системы», «ситуационные прототипы» и «поведенческое с ружение» прокрались в лексику персонологов.

Итак, мы полагаем, что в будущем направления психологических исследо* ний, которые рассматривают человека и окружение, «придут к согласию» друт другом через взаимный компромисс. Например, Мэри Джоунс будут рассматр вать не только с позиций структуры ее Я-концепции и личностной динамики, к ее традиционно изучали в прошлом, но также как председателя комитета, потр бителя товаров, отпускницу, школьного администратора и прихожанку. Вмес того, чтобы описывать ее как одного человека с множеством профессиональных социальных ролей, ее будут изучать дома, на работе, на территории колледжа, супермаркете и в церкви. Короче говоря, попытки понять Мэри Джоунс буд отражать признание того, что многие важные аспекты ее поведения не толь влияют на то, как меняется ее жизненная ситуация, но также в большой степе] зависят от обоюдных отношений или интеракций между ее уникальными ли постными особенностями и ситуацией. Конечно, вопрос о том, как перемени! человека и ситуационные факторы взаимодействуют в процессе выстраивай] поведения, является спорным и требует привлечения новых исследовательсю стратегий. Этому насущному эмпирическому вопросу, по всей вероятности, в ел дующие годы будет уделено значительное внимание.

3. Изучение нейрофизиологических, биохимических и генетических основ личности

По всей вероятности, современный этап развития науки будет отмечен как в< биологии и как период, когда достижения поведенческой генетики, биохимии нейрофизиологии повлияли на значительные и решающие изменения теоретич ских конструктов и методов психологического исследования. Все же, за исключ нием Фрейда, Кеттела, Айзенка, Маслоу и Роджерса (единственных пяти теорет ков, упомянутых в этой книге, которые действительно признают и подчеркивав биологическую основу поведения), персонологи традиционно только на словг признавали изучение нейрофизиологических, биохимических и генетических KOI понентов поведения человека. К счастью, большинство персоно логов сегодня с гласны, что индивидуальные различия частично коренятся в биологических пр цессах и генетической предрасположенности [Rowe, 1989]. По мере увеличен! наших знаний о биологической основе поведения и психических процессов в соч тании с развитием сложных исследовательских проектов, кажется, сопротивлеш пониманию личности в терминах биологии и генетики будет сломлено.

В соответствии с только что отмеченной тенденцией, мы получаем все больп данных, заставляющих предположить, что генетические факторы в состоянн объяснить существенную часть индивидуальных различий. В последнее вре\ увеличивается количество исследований, сосредоточенных на изучении насле, ственности черт личности [Loehlin et al., 1987; Plomin, 1989; Rushton et al., 1981 Tellegen et al., 1988]. Многие из этих исследований подтверждают предположен! о том, что различия черт личности (например, эмоциональность, общительност:

598 • Глава 12. Психология личности

активность и импульсивность) в значительной мере обусловлены наследственной предрасположенностью. Также предпринимаются все более ощутимые попытки создать новые теории, учитывающие биологическую основу социального поведе­ния. Заслуживающим внимания примером является социоаналитическая теория психолога Роберта Хогана [Hogan, 1982]. Соединив социобиологию, психоанали­тическую теорию и символический интеракционизм, он утверждает, что существу­ют две поразительные черты эволюции человека. Первая — люди всегда жили в социальных группах. Вторая — эти группы всегда были организованы иерархи­чески. Более того, Хоган предположил, что люди генетически предрасположены к тому, чтобы жить вместе и формировать и сохранять иерархическую структуру. Социоаналитическая теория Хогана — это только один из примеров творческих достижений, сделанных в психологии личности, объединенной с биологией.

Исследователи-персонологи будущего вряд ли смогут игнорировать накоп­ленные в настоящее время данные, предполагающие1, что многие проявления личности связаны с биологическими и генетическими факторами. Мы утвержда­ем, что те исследования, которые стремятся связать особенности личности с фун­кционированием нервной системы (возможно, с использованием электрофизиоло­гических и других методик), будут способствовать прогрессу в этой области. В частности, исследования, касающиеся связи биохимических и нейрофизиологи­ческих процессов с психологическим функционированием (познание, эмоции, ощущения), явно заслуживают самого пристального внимания. К тому же иссле­дователи должны будут дать логически последовательное объяснение значения биологических механизмов для развития, поведения и опыта человека [Buss, 1984; Wilson, 1978]. Такое объяснение неизбежно приведет к созданию новых конструктов в теории личности. Прогресс в исследовании личности будет, таким образом, осуществлен в двух направлениях: 1) эмпирическое изучение биохими­ческих и генетических основ поведения и 2) развитие концептуальных схем, которые более адекватно объяснят биологическое наследие индивида и то, как оно влияет на различные формы поведения, обычно связываемые со сферой лич­ности (например, агрессия, привязанность, альтруизм, темперамент и умственные способности). Конечно, какой-то прогресс в этом направлении уже достигнут в результате усилий Айзенка связать личностные характеристики со специфиче­скими структурами или функциями мозга. Его объяснение биологической основы личности иллюстрирует еще один шаг на пути понимания роли биохимии и генетики в поведении человека.

4. Изучение развития личности в среднем и старшем возрасте

Приблизительно одна четверть нашей жизни тратится на то, что мы взрослеем, и три четверти — на то, что мы стареем. Поэтому странно, что персонологи уделяют так много внимания изучению детства и юности [Sarbin, 1986]. Два положения лежат в основе этого акцента на изучении развития ребенка и подростка и частич­но объясняют его: 1) формы поведения взрослых прочно устанавливаются в ран­нем возрасте и 2) отношение родителей в ранние годы жизни является существен­ным фактором формирования личности. В обоих этих положениях ясно видно устойчивое влияние фрейдовской психосексуальной теории. Существует ряд дру-

•w^

Новые направления • 5'

гих направлений персонологии, где также подчеркивается, что фундамент стю жизни взрослого формируется в детстве и основан на взаимоотношениях род те ль —ребенок. Адлер, Хорни, Фромм и Роджерс — все так или иначе придерж ваются подобной точки зрения. Далее очевидно, что дети и подростки являют< более доступными испытуемыми, и с ними легче работать, чем с людьми более ста шего возраста — например, легче собрать и протестировать студентов 1-го кур< колледжа, чем 45-летних бизнесменов. Тем не менее, некоторые выдающиеся пе сонологи, особенно Эриксон, Олпорт и Маслоу, убедительно заявляли, что дети подростки суть «незаконченные» личности. Эриксон заслуживает особой похвал за то, что заставил нас осознать наличие разного рода препятствий, всегда меша! ших развитию личности вплоть до того момента, когда смерть завершает жизне ный цикл. Его формулировка психосоциальных кризисов, присущих всем пери дам человеческой жизни, вдохновила психологов на пересмотр традиционнь убеждений относительно личностного роста и изменений во взрослой жизни.

В последние два десятилетия наблюдался резкий подъем интереса к изучени возрастных изменений, вызванных процессом старения [Perlmutter, Hall, 198 Schaie, 1985]. В частности, появились исследования, относящиеся к физически] сенсорным, гормональным и когнитивным изменениям, обусловленным возрасте [Birren, Schaie, 1985; Schaie, 1988]. Также все больше психологов обращаются вопросу возрастных изменений в брачных и семейных ролях, ценности работы форм дружбы, наблюдающихся по мере того, как взрослые вступают в зрель возраст и проходят его [Gould, 1980; Levinson, 1986; Vaillant, 1977]. Исследов ния возрастных процессов взрослых служат и практическим, и теоретически целям. В настоящее время доля людей в возрасте свыше 65 лет среди населен! США растет, и предполагают, что она будет расти и дальше. По данным Broj переписи населения, в 1989 году люди старше 65 лет составляли приблизителы 12% населения, и ожидается, что к 2020 году этот показатель достигнет 20%. Б лее того, ожидают, что продолжительность жизни детей, рожденных сегодня США, увеличится до 71,1 года для мужчин и 78,3 года для женщин. Ясно, ч-побудительной причиной для продолжения исследований развития взрослых я ляется возрастающая пропорция людей среднего и старшего возраста. Общест] также берет на себя заботу о престарелых гражданах, создавая, например, до> для престарелых и деревни для пенсионеров, что существенно облегчает учени общение с этими людьми. И наконец, эти исследования следует расширять хог бы только по той причине, что они позволят получить полное описательное объя нение того, как «заканчивается история развития человека». Заключительна глава повести человеческой жизни ставит перед нами много психосоциальнь вопросов, которые мы еще не до конца понимаем.

Будущие фундаментальные исследования личности несомненно расшир) платформу своих изысканий, включив крупномасштабные анамнестические и следования людей, представляющих различные национальности, этнические гру пы, социальные классы и род занятий [Bertaux, 1981; Craik, 1986]. Эти исследов ния, по существу автобиографичные и дополненные личными документами, пом гут нам лучше понять сложное взаимодействие социальных систем и люде: живущих на фоне исторических событий. Также можно ожидать, что формул] ровка еще более сложных и многогранных концепций развития человека (ос бенно что касается людей среднего и старшего возраста) станет насущной задаче

600 • Глава 12. Психология личности

для будущих теоретиков [Woodruff-Pak, 1988]. Эти усилия, по нашему мнению, в конце концов откроют возможность для тонкой интеграции возрастных тенден­ций на протяжении взрослой жизни.

5. Изучение проблем, относящихся и практической деятельности человека

Практический аспект формального изучения личности берет свое начало еще в интересе Фрейда к причинам и лечению патологического поведения. Следо­вательно, история персонологических изысканий отражает сильный акцент на поведенческих феноменах, наблюдаемых лучше всего в психотерапевтических си­туациях. Эта ориентация особенно характерна для Адлера, Хорни, Юнга и, в какой-то степени, Эриксона. Интерес к патологическим и защитным аспектам функционирования человека также очевиден в теориях Фромма, Келли, Роджер­са, Бандуры и Роттера. Но времена меняются, а с ними — темы и акценты в психо­логии личности. Замечательным примером подобных неизбежных перемен явля­ется то, что персонологи сейчас куда в большей степени стремятся и могут, чем это было 20 лет назад, изучать социальные проблемы реального мира. Исследовани­ям в этой области можно предсказать блестящее будущее.

Дата добавления: 2015-11-14