Эксперимент 1 страница

Аннотация:

Эксцентричная учённая Альберта Бакстер находит древний элексир, с помощью которого случайно оживляет механического робота. Он превращается в молодую и слегка наивную девушку по имени Люсибетта, чей уровень познаний о мире ограничивается концом восемнадцатого века, когда было изобретено оживившее её средство. Но главные проблемы начинаются тогда, когда на голову несчастной учённой сваливается чудаковатый пришелец из будущего и армия мертвецов…

Пролог

Местоположение не важно. Конец восемнадцатого или начало девятнадцатого века

- И как вы тут только работаете? Здесь же тесно! – разглаголствовал симпатичный темноволосый учённый, расхаживая по кабинету своего коллеги, - тут и развернуться негде!

- Ну не всем же как у вас, огромные освещённые студии на верхнем этаже дорогого дома, - хмыкнул его собеседник, - здесь вы гость, а я хозяин, так что привыкайте. Мне у вас тоже, надо сказать, не особо понравилось. Слишком шумно, воняет бензином, да и одежда та ещё… - он поморщился.

Место, в котором находились оба исследователя, действительно мало напоминало современную лабораторию. Оно было уставлено шкафами с какими-то склянками и стариными книгами, на стенах висели календари, изображавшие различные фазы луны и движение созвездий. На них были отмечены какие-то даты, имеющие отношение к посадке культурных растений и сбору урожая, однако учённый, который был недоволен устройством этого помещения, так и не смог разобрать ни слова.

- Черепов не притащил, и на том спасибо, - буркнул он.

- А зачем мне черепа? – удивился тот, задумчиво поправляя свои густые светлые волосы, - я же не колдовством занимаюсь, а наукой. Ты бы ещё чучело крокодила попросил под потолком подвесить. Все эти попытки изобрести философский камень, сделать золото из ничего, продлить человеку жизнь или вырастить разумного голема из глины и чьей-то крови уже давно закончены.

- Ну, насчёт последнего ты ошибаешься, - заметил учённый, - эксперименты по поводу изготовления искусственного живого существа продолжаются даже в наши дни.

- И к чему же они приведут? – несколько неприязненно хмыкнул хозяин лаборатории, - к тому, что вскоре половина людей на планете будет наполовину роботами? Сдаётся мне, опыты эти не слишком удачны. Вряд ли с помощью пары ударов электрических разрядов можно вдохнуть жизнь в то, что никогда не было живым. Это так же невозможно, как поднять мертвеца из могилы.

- То, над чем мы работаем, - напомнил ему коллега, - возможно, способно и на большее.

- А, это твоё универсальное лекарство, - усмехнулся «не колдун», - ну да, конечно, я помню. Как вы сказали, называется это растение?

- Укуазарус нуальфордум. Открыто не так давно. Произростает где-то в высокогорьях.

- Вроде бы, я что-то о нём слышал… - задумчиво пробормотал его собеседник, - кажется, другой мой товарищ из будущего привозил какую-то статью на эту тему… какой же это будет год? Вроде, четыре тысячи двести пятый, если мне не изменяет память.

- Сорок третий век? – удивился и слегка испугался темноволосый, - ты общаешься с людьми из такого далёкого будущего?

- Ну, он не человек, а житель галактики Фуахарас, - поправил его учёный, - но можно сказать и так.

- ЖИТЕЛЬ ГАЛАКТИКИ? – глаза брюнета вылезли из орбит, - люди вступят в контакт с инопланетянами?

- Нет, он приедет сюда в частном порядке, - ответил он, - для того, чтобы изучать наших потомков. Всё, больше я ничего сказать не могу. Ты же помнишь первый закон пользования машиной времени?

- Никогда не рассказывай жителям прошлого о том, что будет в будущем, - скучающим голосом произнёс тот, - я помню. Только странно, что на тебя они не распространяются.

- У меня есть особые привилегии, - заметил хозяин дома, - в конце концов, это ведь я её изобрёл. Но не в этом суть. Так ты считаешь, что сможешь изобрести на основе этого растения некий элексир, лечущий практически любое заболевание?

- Конечно, не совсем любое, но свойства его сока немного необычны, - ответил учённый, - и, конечно же, мне придётся добавить туда кое-какие другие растворы, дабы оно лучше усваивалось организмом. Но всё это детали, я объясню их попутно. Сейчас нам надо браться за дело.

- Я всегда готов, - усмехнулся алхимик, натягивая белые перчатки.
Его напарник извлёк из кармана колбочку и положил на стол. Он широко улыбался, радуясь предстоящему эксперименту. Он даже представить себе не мог, к чему это приведёт.

Глава 1

Лаборатория научно-технического института одного небольшого городка. Начало весны две тысячи тринадцатого года

Профессор Бакстер задумчиво стояла, наклонившись над объектом. Ничего особенного она не видела. Даже с помощью специальных линз, прилагающихся к её очкам, ей не удалось рассмотреть что-либо примечательное. А уж с ними она наигралась вдоволь. Ей очень нравилось пользоваться своими приборами, хотя бы для того, чтобы лишний раз убедиться в своей гениальности. Она сменила больше десятка линз, увеличивая и уменьшая обзор, приближая и отдаляя – никакого результата.

- Что мне ещё сделать? – практически прорычала она, в раздражении кидая пинцет на стол, - я уже изрезала этот несчастный кусок мяса так, словно собираюсь готовить из него отбивную. Разве я не заслужила поощрения?

Устало вздохнув, женщина вернулась к работе, которая, как ей казалось, не могла принести никакого положительного результата.

- И на что я трачу время? – пробормотала она себе под нос, правда, уже тише, поскольку за дверью раздались шаги.

Спустя мгновение послышался звук открывающейся двери. Признаться, профессор вздрогнула, как это всегда бывало, когда кто-нибудь врывался в её личное пространство. Однако ей быстро удалось совладать с собой.

На пороге стоял невысокий человек в чёрном костюме и с тёмно-каштановыми волосами, которые были уложены в идеальную причёску. В руке он держал саквояж, с какими ходили доктора в фильмах про девятнадцатый век. Вид у него был деловой, а настрой, судя по всему, рабочий. Правда, когда профессор обернулась к нему, он еле заметно вздрогнул.

Перед ним оказалась женщина неопределённого возраста. Она явно была ещё не стара и очень привлекательна, правда, её лицо было довольно трудно рассмотреть из-за очков, которые она носила не столько на носу, сколько на голове. Мало того, что они застёгивались у неё на затылке, в отличие от обычных очков, имеющих дужки, так к ним ещё крепилось множество маленьких линзочек на тонких металлических палочках, которые можно было изгибать, наклонять и вообще проделывать с ними такие манипуляции, какие свойственны разве что машинам из стимпанковских произведений.

Увидев, что посетитель удивлён, женщина быстро стянула с себя эти, с позволения сказать, очки. Теперь можно было получше разглядеть её лицо, отличавшееся изящными чертами, по которому по-прежнему трудно было узнать о количестве прожитых ею лет. Глаза у неё были зелёными, и, видимо, болотистый костюм она подобрала именно под цвет них, поскольку её остриженные до плеч волосы, содержищиеся в некотором беспорядке, были иссиня-чёрными с одной белой прядью.

Поверх этого самого зелёного костюма она носила белый фартук. Вернее, когда-то он был белым, а сейчас его покрывали огромные, расположенные в полном беспорядке и, видимо, уже не поддающиеся отстирыванию пятна крови.

Одно такое пятно оказалось у профессора на лице. Трудно сказать, как оно туда попало, учитывая, что очки, которые она носила во время эксперимента, закрывали его почти полностью, но сейчас женщина всеми силами пыталась его оттереть.

- Профессор Бакстер? – осведомился посетитель, - вас ведь так зовут?

- Совершенно верно, - кивнула она, - Альберта Бакстер.

- Почему у вас иностранная фамилия? – удивился тот.

Она устало вздохнула, повторяя такое привычное объяснение:

- Мой прадедушка был англичанином или американцем. Я уже не помню. Он переехал сюда почти сто лет назад. Кстати, мне ваше имя не известно.

- Я ваш новый начальник. Меня зовут Сергей Александров. Возможно, вы обо мне слышали.

- Простите, но нет, - ответила учённая.

- Что ж, в любом случае приятно познакомиться, - он перевёл взгляд на её столик, - что вы там препарируете?

- Да так, труп свиньи, - ответила она, - я пытаюсь выяснить, от какой болезни умерло это несчастное животное. Меня об этом попросила моя подруга, она работает ветеринаром.

- У вас очень… эм… необычные очки, - заметил профессор Александров.

- Ах, эти, - она улыбнулась, - у меня таких вещиц полно, - она отошла от стола, демонстрируя странные весы со встроенными часами, видимо, для измерения массы веществ, которые с течением времени становятся тяжелее или легче.

«Интересно, - подумал доктор, - кого она здесь взвешивает? Беременных кошек?»

Были тут и какие-то колбочки на кривых ножках, и странные термометры, и всё это было оформленно в стиле, какой встречается чаще в научной фантастике, чем в жизни.

- Где вы всё это приобретаете? Сами делаете? – удивился он.

Женщина кивнула.

- Мне часто бывает нечем заняться. Видите ли, все говорят, что во мне спит великий конструктор, но мало кого интересуют мои изобретения.

- Может, вам попробывать себя в роли изготовителя театрального реквизита? – немного не в попад спросил профессор.

Взгляд Альберты стал насмешливым.

- Ну уж нет. Все эти безделушки, - она помахала в воздухе очками, - не просто красивые штучки. Они работают.

- Что ж, дело ваше, - кивнул профессор, - я всего лишь хотел с вами познакомиться. Я ведь тут ещё не всех знаю.

- Скоро узнаете. Нас здесь не так уж и много.

Это было правдой. В их лаборатории работало очень мало людей, большая часть которых не слишком располагала к общению. Чего стоил хотя бы один чокнутый учённый, который заперся в своём кабинете и утверждал, будто стоит на пороге изобретения машины времени, кабины нуль транспортировки, вечного двигателя или чего-нибудь подобного. Его коллеги подшучивали над ним, но Альберта в какой-то мере даже ему сочувствовала.

Были здесь и мастера по компьютерам, изъяснявшиеся на своём никому не понятном языке, были и биологи, в основном проводящие время среди клеток с подопытными животными. Опыты эти, кстати, ограничивались тем, что животных крайне аккуратно сажали на всякие приборы и проверяли их реакцию на лекарства, различные вариации которых были уже чуть ли не сто лет как известны. Если бы сдохла хоть одна крыса, директор так называемого «живого уголка», выпускница колледжа по имени Алиса, устроила бы дикий скандал. Она ненавидела, когда при ней обижали зверушек, и, плюс ко всему, ещё требовала, чтобы их всех всегда называли исключительно по именам. Профессор Бакстер не могла упомнить их все, но то, что кролика-альбиноса звали Джулиусом, а толстого полосатого кота – Фредериком, она запомнила навсегда.

Присутствовал у них и химик, предпочитающий всяческим пробиркам занудные формулы, которыми были исписаны все доски в его кабинете, и молодая красавица-физик, на которую оборачивались даже студенты из соседнего училища, не говоря уже о местных профессорах. В общем, самый обычный набор помешанных на своей работе учённых, избегающих, по большей части, чужого общества. Ну ладно, физичка не в счёт.
Короче, наукой они здесь по большому счёту и не занимались. Так, проверяли всякие разработки, которые делал кто-нибудь другой, подписывали документы на изготовление каких-нибудь приборов или химических смесей, и возвращались в кабинеты, где очень умело имитировали рабочую деятельность.

- Это не всё, - заметил профессор, заставив Альберту оторваться от её размышлений, - я ещё хотел кое о чём с вами поговорить. Ну, знаете, это касается ваших экспериментов…

Женщина испытала лёгкую неприязнь. Она начала понимать, куда он клонит, и ей это совсем не нравилось.

- Моих экспериментов? – переспросила она, - вы имеете в виду, разрезание свиней? Уверяю вас, это животное умерло по вполне естественным причинам. У нас здесь лаборатория, а не живодёрня. И мы не строим планов по захвату мира, не разрабатываем особое оружие и не вступаем в контакт с инопланетянами. Я думала, вы должны это понимать, раз вам удалось дослужиться до звания профессора.

- Совершенно верно, - кивнул Александров, - мне прекрасно известно, какую деятельность ведут члены этой организации. Я имею в виду ваши личные занятия.

- Например? – она мастерски разыграла удивление.

- Например, ту жидкость, которую вы обнаружили во время своей последней экспедиции. В какой это было стране?

- В восточной Европе, - сказала профессор Бакстер, - если вы это имеете в виду. Только это была не экспедиция, а отпуск, и раствор этот я обнаружила в одной частной лаборатории. Её хозяева разрешили мне взять этот флакон, так что я имею на него все права.

- Конечно, госпожа профессор, никто не спорит, - заметил её гость, - но это вещество имеет очень необычные свойства. Нам о нём почти ничего не известно, кроме того, что оно было разработано в девятнадцатом или даже в восемнадцатом веке. Возможно, это просто водица, разбавленная чернилами, которую какой-нибудь достаточно далёкий от науки человек считал магическим элексиром, но есть версии, что это может быть великое открытие, на которое в те дни просто не обратили внимание. И именно поэтому правление института решило, что им самим следует заняться исследованием сего препарата.

- Вы можете попросить меня поделиться, - сказала профессор, - но не имеете права отбирать его у меня. Мне это вещество подарили. Подарили те, кому оно принадлежит по праву изобретения. Вы не можете его забрать.

- Тут вы правы, - согласился учёный, - но ваши приборы, исключая те, которые вы сами изобрели, - он недоверчиво покосился на её очки, - принадлежат институту. Мы не можем отнять ваш элексир, но можем запретить вам проводить эксперименты в нашем заведении.

- Это уже шантаж, - заметила Альберта.

- Да нет. Мы ведь не угрожаем вас уволить, верно? Мы просто не даём вам разрешение на исследование данного препарата в наших условиях.

Профессор вспыхнула. Её бесил его надменный тон. Честно говоря, она ещё даже не начала испытывать данную находку, но предвкушение этого было чуть ли не слаще самого эксперимента. Она почти ничего не знала об этом веществе, но если верить записям, найденным ею в той же лаборотории… однако говорить об этом Александрову она не собиралась.

- Что значит «мы»? Мне кажется, что правильнее будет сказать «я».

- Нет-нет, что вы, - словно извиняясь улыбнулся профессор, - многие учёные поддержат меня. Не поймите меня неправильно, но ваше открытие может стать новым словом в науке…

- И вы не позволите, чтобы это слово сказали не вы, а кто-либо другой, - усмехнулась Альберта, - я понимаю.

- Я просто предлагаю вам сотрудничество. До меня дошли слухи, что вы уже исследовали эту жидкость, и пришли к выводу, что она способна оказывать на вещества очень странные воздействия…

- Это враньё, - коротко отрезала учённая, - на самом деле я даже не пыталась её изучить. Но я сделаю это, будьте уверены. Если вы так хотите, то без вашей помощи.

И, считая разговор законченным, она снова надела на голову этот странный прибор, который она называла очками.

- Профессор… - Сергей Александров попытался возобновить общение, но Альберта махнула ему рукой, давая понять, что больше не хочет разговаривать.

- Как вам угодно, - вздохнул он, - я просто вас предупредил.

С этими словами он вышел за дверь.

Глава 2

- Значит, мне не дают разрешение на исследование этой штуковины? –пробормотала себе под нос Альберта, проходя в свою комнату, - и что же они о себе возомнили? Можно подумать, без их чёртова института я бы в жизни ничего не добилась. Мне теперь на всё нужно разрешение! Ну какова наглость, а?

Приговаривая так, она прошла по коридору, нашарила рукой выключатель и зажгла лампу. Комната её, как и положено комнате сумасшедшего учёного, выглядела немного необычно.

Стены были обклеены светло-зелёными обоями, поверх которых красовались разные чертежи. Честно говоря, по больше части она развесила их здесь исключительно для красоты. Разве что, чертёж её любимых очков в последствии действительно послужил для создания прибора, но, честно говоря, очки эти были в первую очередь декоративными. Они неплохо приближали, но в таких делах, как вскрытие трупов (а она пользовалась ими исключительно для таких целей) вполне могли бы быть заменены обычными очками.

Кроме чертежей здесь иногда встречались картины. Часть из них нарисовала сама Альберта, часть её родственники или друзья. Её мать была неплохой художницей. Елизавета Бакстер уехала, оставив дом в полное распоряжение дочери, не так давно. Она решила, что её «девочке», которой было уже не меньше сорока, пора вступать во взрослую жизнь.

О, да. Альберта Бакстер была маменькиной дочкой, тут она ничего поделать не могла. Она так и не вышла замуж, и вообще уже отчаялась найти себе жениха. В молодости она пару раз влюблялась, но всегда безответно. И, честно говоря, она не делала из этого драмы. Не нашла себе пару, так не нашла. Нечего страдать. И так хорошо.

На данный момент всю её семью составляли три кота, которых звали Сонни, Харли и Эриком, а так же попугаиха Кристина, канарейка Адель и милая пушистая собачка Нелли. И этого ей вполне хватало.

Сонни сейчас как раз сидел на столе, глядя в окно с меланхолически-задумчивым видом. Альберта любила шутить, что они с ним отлично дополняют друг друга. Если волосы профессора Бакстер были чёрными с белой прядью, то мех Сонни, напротив, белым с чёрной передней лапой. По характеру этот зверь напоминал какого-нибудь героя драмы с тоскливой судьбой и склонностью к грустным воспоминаниям. Всё дело было в его глазах, о выразительности которых он прекрасно знал, постоянно пользуясь этим их свойством, дабы выпрашивать у хозяйки колбасу.

Харли обнаружился здесь же. Он спал, свернувшись калачиком на обложке какой-то медецинской книги, которую Альберта в кои-то веки достала с полки, чтобы проверить, не подцепила ли она какой-нибудь заразы, занимаясь своими экспериментами. Как ни странно, когда она обнаружила, что симптомов у неё более чем достаточно, она вздохнула с облегчением. Будь всё это правдой, она бы уже давно умерла.

«Медецина – она такая, - любила говаривать профессор, - при желании можно найти у себя любую болезнь. Это отличный способ испортить себе жизнь».

Правда, книгу она убирать не стала, поскольку её питомцы полюбили на ней отдыхать. В частности, Харли, который вообще большую часть времени спал, уткнувшись носом в свой густой рыжий мех.

Эрика в комнате не было. Это её немного насторожило, поскольку кто-кто, а уж он вполне мог представлять угрозу для её птичек. Сонни был слишком погружён в свои мысли, (а может, слишком уверен в том, что хозяйка его всё равно покормит) чтобы обращать внимание на попугаиху и канарейку, в то время как Харли постоянно предавался лени и безделью. Что до Нелли, то её птицы вообще не волновали. Чего не скажешь об Эрике.

Этот кот был родным братом Сонни, (в отличие от Харли, которого сердобольная профессор Бакстер подобрала на помойке) и мех его так же был выдержан в монохромной гамме. Правда, его шерсть была пятнистой, а одно особенно большое пятно занимало почти половину его морды наподобие странной карнавальной маски. Эта особенность всегда нравилась Альберте.

Эрик был красавцем, любимцем дам и обаятельнейшей личностью. Соседские кошки были от него в восторге, в то время как его брат постоянно оставался в тени, лишь один раз закрутив роман с какой-то рыженькой красоткой, которая потом родила целую коллекцию трёхцветных котят, ни один из которых не был похож на Сонни. Кстати, одна из их дочерей, которую хозяева назвали Коралиной, очень приглянулась Харли, за что он получил лапой по морде и больше не приставал.

Честно говоря, его это мало огорчило. В отличие от Эрика, он вообще не любил тратить свою энергию на что-либо, кроме сна и еды. Зато пятнистый красавец почти всё время проводил на охоте за воробьями и мышами. Когда таковых не обнаруживалось, он поглядывал на Адель и…

- Кристина! – взвизгнула Альберта, увидев что бедная волнистая попугаиха сидит на люстре, кидая злобные взгляды на кота, который сидел у стены, не двигаясь и всей своей фигурой напоминая призрака. Взгляд его казался отршённым, но птица прекрасно понимала, что стоит ей попытаться улететь, как его когти сомкнуться у неё на шее.

- Сколько раз я тебе говорила не подходить к ней! – завопила профессор, кидаясь к коту и с силой встряхивая его, - я тебя что, мало кормлю?

Кот уставился на неё с абсолютно бессовестным видом. Судя по всему, он считал, что так оно и есть.

- Эх, какой же ты тупой, - устало сказала Бакстер, медленно выпуская его из рук и подходя к птичке, - надеюсь, он тебя не поцарапал?

Кристина что-то тихо прочирикала. Альберта решила, что это означает согласие, и аккуратно взяла её в руку, чтобы посадить обратно в клетку.

- За что мне это? – устало пробормотала она себе под нос и, разгребая мусор, встречавшийся ей на пути, направилась через всю комнату к своей лабаратории-матсерской.

Дом у неё был большой. Она жила не в квартире, а в частном коттедже, который можно было бы назвать богатым. Правда, платили за него чаще всего её родители, поскольку сама профессор Бакстер получала не слишком уж большую зарплату. Ей было неприятно, что она так зависит от семьи, но родители не были против, утверждая, что им этот дом очень дорог, хотя бы потому, что в подвали хранится огромный запас их Альбертованных огурцов, лежащий там, наверное, уже лет десять.

Так называемая мастерская была ещё более интересным местом, чем её кабинет на рабочем месте. Хотя бы потому, что там она в основном думала, или хотя бы смешивала пробирки, но уж точно не разрезала трупы, забрызгивая всё вокруг кровью.

Дверь, ведущая в неё, всегда была слегка приоткрыта. Альберта не боялась, что туда проникнут её коты, собака или птицы. Сонни мирзкие дела вообще не заботили, Нелли очень редко покидала пределы дивана, на котором спала по соседству с вечно сонным Харли, Эрик большую часть времени проводил в компании хорошеньких кошечек или на охоте, ну а Кристина и Адель вообще не спешили вылетать из своих клеток без веских причин.

Профессор всегда радовалась, заходя в эту комнату. Это было её царство и никто не смел сюда вторгаться без её разрешения. Ни один человек не имел права трогать её вещи, читать её записи и совать нос в её дела. И это доставляло ей огромное удоволсьтвие.

В отличие от зала, где царил творческий беспорядок, здесь все вещи были разложены по своим местам, и ни одна пылинка не могла упасть без ведома хозяйки.

Всюду стояли шкафы, полки которых были заполнены колбочками, коробочками со всякой всячиной, пробирками и всевозможными приборами, половину которых она сама придумала.

Стены здесь были обклеены простыми светло-зелёными обоями. Поверх них висели всякие таблицы и фотографии интересных, с научной точки зрения, мест планеты и даже пространства за её пределами. Тут были фотографии Земли из космоса, виды пустынь, морей и широких равнин, парочка старых снимков самой Альберты, которые она повесила здесь, чтобы ей веселее было работать…

В общем, этот список можно продолжать и продолжать. Книг здесь тоже было навалом, но, по большей части, чисто научного содержания. Ту литературу, которую она читала для удовольствия, профессор предпочитала хранить у себя в комнате.

Но сейчас её куда больше волновала одна вещица, которую она хранила в шкафчике своего стола. К нему-то она и направилась первым делом, не глядя ни на что другое. Она даже не вздрогнула, как обычно, когда её глаза встретились с глазами манекена, стоящего возле стены. Строго говоря, это, вообще-то, был механический робот, купленный ею на распродаже полгода назад, но она называла его исключительно куклой или статуей, поскольку это милейшее изобретение, выглядевшее как девушка со светло-русыми волосами и большими голубыми глазами, совершенно ничего не умело делать, кроме как, разве что, двигать руками и открывать и закрывать глаза.

Дойдя, наконец, до своего рабочего места, учённая открыла дверцу и заглянула внутрь, испытывая совершенно безосновательный страх, что кто-то мог копаться в её вещах. Трудно сказать, почему она так этого боялась, но это было у неё ещё с детства.

Она извлекла из шкафчика блокнот, ручку, карандаш, ещё одну пару очков, бывших одновременно и защитными, и приближающими, и со встроченным фонариком, (на первый взгляд они являли собой копию тех, в каких она была, когда разрезала труп свиньи) пару пластмассовых колб и, наконец, небольшой пузырёк с жидкостью.

Жидкость эта была светло-голубой, и, честно говоря, почти ничем не отличалась от большинства других препаратов, хранившихся на её полках.

И всё-таки в ней было что-то особенное. Альберта поняла это ещё тогда, когда впервые нашла её в той маленькой частной лаборотории, куда она зашла из чисто профессионального интереса. Это вещество было чем-то, ещё неизвестным науке, и ей страстно хотелось разгадать эту тайну.

- Значит, вы не даёте мне разрешения, - в который раз повторила она, но теперь уже с ехидной насмешкой, а не со злобой, - что ж, а я его и не спрашиваю.

Она аккуратно взяла колбочку, и вылила пару капель на край блюдца, стоящего в середине её стола. С фарфором ничего не произошло, чему профессор была очень рада, поскольку тарелочку эту она любила. У неё сней было связано много различных воспоминаний.

- Так… - продолжала она разговаривать сама с собой, - давайте попробуем капнуть немного этой жидкости на металл…

Её рука потянулась к металлическому пинцету, лежавшему на краю этого самого блюдца. Во всех её движениях чувствовалась хищная грация, она напоминала ведьму, собравшуюся вызвать уничтожительную бурю. Жажда действий возрастала в ней вместе со злобой, которую она испытывала к занудам из института.

Чего она только не проделала этой ночью! Она капала жидкостью на железо, сталь, серебро и золото, смешивала её с различными растворами и образцами пород, но, к её удивлению и сожалению, совершенно ничего не менялось. Раствор, казалось, не имел никаких свойств.

- Но это невозможно! – раздражённо и испугано сказала она, встряхивая склянку, - у него же был такой спецефический запах! И состав его не известен. Он должен чем-то выделяться.

Она с раздражением бросила склянку на стол. Пара капель попала на его деревянную поверхность, которая, естественно, тоже осталась без изменений. Ещё несколько задели руку девушки-робота, но Альберта даже не потрудилась вытереть их.

- Так тебе и надо, - сказала она в лицо статуе, - никакой от тебя пользы. Впрочем, как и от этой склянки.

Профессор устало вздохнула и опустилась на стул. Она не могла поверить, что её находка так бесполезна. И из-за этого она поругалась с коллегами из института? Только из-за какого-то отвара или вообще воды с краской, в которую чего-то подсыпали для запаха?

- Я раскрою твои секреты, - пообещала она, - если они у тебя есть. А если нет, я просто вылью тебя в помойное ведро. Так-то.

Последняя угроза показалась ей очень страшной, и она, усмехнувшись тому, что разговаривает с колбочкой, с усталым видом погасила свет и направилась к себе в комнату.

Глава 3

Утро начиналось так же, как и всегда. Альберта проснулась ближе к полудню и медленно встала с кровати, боясь столкнуть с одеяла одного из своих котов. Как оказалась, страхи её не были беспочвенными: прямо у неё на подушке развалился Эрик. Довольно грубо пихнув его в бок, профессор наконец-то встала.

Нашарив ногами тапки, она с усталым вздохом направилась в ванную. Альберта прекрасно знала, что увидит в зеркале. Волосы дыбом, мешки под покрасневшими глазами – она редко выглядела по-иному с утра. Несмотря на то, что сегодня ей не надо было никуда спешить, она вставала через силу. Будь её воля, она бы, наверное, проспала весь день.

- Ужас-ужас-ужас, - в одно слово пробормотала она, принимаясь за умывание, - и куда только катится моя жизнь?

Эти слова можно было считать её специальным правилом, которым она не могла пренебречь. Она неизменно произносила их каждое утро.

Закончив с утренним туалетом, профессор вышла из ванной и направилась на кухню, чтобы сообразить себе что-нибудь на завтрак. Конечно же, там её уже подстерегали коты во главе с Харли. Видимо, он был очень голоден, раз прервал такое важное занятие, как сон.

- Что, опять потащите меня к холодильнику? – угрюмо буркнула Альберта, - да подождите же вы, мне надо сначала завтрак приготовить! Что вы такие нетерпеливые?

Разглагольствуя на счёт глупости и никчёмности четвероногих животных, она направилась к буфету с целью изобрести какое-нибудь новое блюдо из многочисленных остатков старых, которые наполняли его шкафы.

Коты были не очень довольны таким раскладом, поскольку они прекрасно знали, что их еда хранится в холодильнике.

Заварив себе кашу и налив немного чаю из термоса, профессор направилась обратно в свою комнату, чтобы немного почитать. Она решила устроить себе выходной и не ставить сегодня опытов. Вчерашняя неудача всё ещё напоминала ей о себе.

Проходя через зал, она ненадолго остановилась, залюбовавшись цветущими за окном садовыми деревьями. Весна подходила к концу, скоро начнётся лето, а значит, отпуска у студентов. Но только не у преподавателей, которым придётся делать ещё уйму всякой работы, начиная от бумажной и кончая приведением в порядок здания университета. Ей это никак не улыбалось.

Дата добавления: 2015-07-11