Лицо, преподающее таинство, и лицо, принимающее таинство

Служитель таинства

Бог примирил нас с Собой через любовь и жертву Христа, и потому Христос был и остается главным Преподателем всякой благодати и Совершителем всякого таинства. Христос как Бог имеет силу власти, которою устанавливает все и действует как Главное лицо в любом таинстве. Воспринятая Им человеческая природа служит Слову живым органом и орудием нашего Спасения, нерасторжимо с Ним соединенным. А Святой Дух во все времена объединяет Церковь «в общении и служении, наделяет и направляет многообразными иерархическими и харизматическими дарами» (LG 4).

Церковь принимает различные служения и через них, водительствуя, взращивает Народ Божий к его благу и спасению. Таким образом, служение и самой Церкви, и облеченных им лиц есть служение со властью, способное сообщать верующим все, что раз и навсегда обретено Христом ради рода человеческого и ради крещеного народа. Служение, постоянно совершаемое в Церкви вплоть до конца времен, это миссия отцовства, дело пастырской любви, это объективно действующее средство освящения. Действенность служения проистекает из жертвы Христовой и из того, что Церковь едина с этой жертвой: «вся искупленная Церковь, то есть собрание и общество святых, предает себя во всеобщую жертву Богу через великого Первосвященника, Который в страданиях принес даже Себя Самого в жертву за нас, приняв образ раба, дабы мы стали Телом столь совершенного Главы»¹⁶

По утверждению апостола Павла, он имеет уверенность в Боге через Христа, оттого что Бог дал ему способность быть служителем Нового Завета, служителем Духа животворящего (ср. 2 Кор 3, 4_6). Апостол желает, чтобы в нем видели служителя Христова и домострои теля тайн Божиих. «От домостроителей же требуется, чтобы каждый оставался верным» (1 Кор 4, 1_2). Уже в Послании к Римлянам апостол Павел говорит, что его дело «быть служителем Иисуса Христа у язычников и совершать священнодействие благовествования Божия, дабы сие приношение язычников, будучи освящено Духом Святым, было благоприятно Богу» (Рим 15, 16).

Подобно апостолу Павлу, служитель таинства должен, и в каждый миг и за богослужением, во всем являть собой живой знак Христа и Церкви. Совершение богослужения достойно и подлинно, если опирается на святость и верность священнослужителя, его веру, надежду и любовь. В той мере, в какой совершитель таинства является орудием, обладающим жизнью Христовой, и пребывает в Его Теле, он и отвечает своему призванию. Кроме того, он должен вести себя, как меньший, и быть среди Народа Божия, как слуга (ср. Лук 22, 26_7). Он должен не иметь личных пристрастий, но заботиться лишь о том, чтобы Церковь возрастала и чтобы его служение содействовало ее спаянности. Таково дело служителя таинства (opus operantis ministri), который свято чтит священное. Он не может находиться в противоречии с собственным служением, которое есть дело святости и любви Троицы к человеку. Как апостол Павел, он всем порабощает себя, дабы приобрести как можно больше людей: он все делает для проповеди Евангелия, чтобы быть соучастником его вместе со всеми (ср. 1 Кор 9, 19_23).

Совершающий тайнодействие призван не только к тому, чтобы соблюдать святость, но и к созданию всех условий для того, чтобы совершение таинства считалось действительным. Таинство действитель но, прежде всего, в том случае, если служитель его обладает властью, которую Церковь признает необходимой для преподания того или иного таинства. Согласно учению Церкви, не все христиане правомочны, например, дать посредством таинства отпущение грехов (ср. DzSch 1610, 1710, 1767; см. также 794, 802). Для преподания таинств должно получить в Церкви соответствующую власть, как мы покажем далее, говоря об отдельных таинствах. Поскольку таинство это действование Иисуса Христа и Церкви, человек не может его присвоить, он может быть лишь живым орудием, способным проводить благодать. В целом можно сказать, что необходимую власть дает человеку таинство Крещения, а, кроме того, — таинство Священства. Власть совершить тайнодействие дается той неизгладимой печатью, которой запечатлевает человека Крещение, и потому, даже если крещеный отступил от веры, он не утрачивает власти совершать таинства, но лишь способность, возможность использовать эту власть. Совершенное им таинство будет действительно, но при этом он согрешит и поступит непозволительно. Полученной властью надлежит пользоваться, соблюдая условия, предписанные Церковным священноначалием и указанные в Кодексе канонического права. Есть нормы, которыми нельзя пренебречь, поскольку они определяют юридическую сторону, «юридическую способность» акта, который должен быть выполнен правильным и дозволенным образом.

Второе условие действительности таинства — это намерение его служителя исполнить то, что исполняет Церковь.

Учением Церкви определено, что от совершающего таинство требуется, по крайней мере, намерение исполнить то, что исполняет Церковь (ср. DzSch 1611; 794, 1262, 1310, 1315).

Служитель таинства выступает как орудие, действует не своею силою, но силою Христа. И если вера и любовь с его стороны не обязательны для того, чтобы таинство совершилось правильно, то намерение необходимо: важно, хочет ли служитель таинства быть орудием Главного Орудия, то есть намерен ли он исполнить то, что есть намерение Христа и Церкви¹⁷. Ведь он имеет власть постольку, поскольку своим действием продолжает и повторяет то, что делал Главный Делатель. Служитель таинства, как духовный субъект, наделенный свободной волей, приступает к намеченному делу по собственному решению. Намерение это акт, которым воля побуждает человека к действию с определенной целью. Целью таинства является, как установлено Христом и исполняется Церковью, испытать действие освящающей нас благодати, соучаствовать в Божественной жизни. Испытать это действие возможно лишь, если через совершающего тайнодействие происходит соединение с волей Христовой и деланием Церкви. Поэтому от служителя таинства требуется, чтобы он по меньшей мере имел намерение исполнить то, что исполняет Церковь, соединив, таким образом, через Церковь свою собственную волю с волей учредившего таинства Христа. При этом условии не может возникнуть неоднозначности и путаницы значений, могущих быть усмотренными в одном и том же действии. Если совершающий тайнодействие имеет намерение исполнить то, чего хочет Церковь, то его действие становится однозначным, оно ведет к Спасению: он получает и сознательно сообщает другим благодать Христову, даруемую ему при совершении священнодействия. Обычно требуемое намерение выражается словесно, определенной «формулой», предписанной правилами культа. Именно в этот момент служитель таинства переживает свое единение с Христом и уподобление Ему, personam Christi gerit, то есть выступает в лице Христа — Главы и Пастыря.

Содержание намерения, о котором идет речь, — исполнить то, что исполняет Церковь. Так совершающий тайнодействие напрямую связывает себя со всей Церковью, с целостным субъектом богослужения таинства. Как утверждает святой Фома, такого намерения достаточно для таинства, поскольку совершающий его служение действует in persona totius Ecclesiae ¹⁸, в лице всей Церкви.

Может случиться, что служитель таинства имеет извращенное, злое намерение. Но это свидетельствует лишь о дурных качествах лица, которые сами по себе не делают таинство недействительным. Если извращение затрагивает само таинство, так что то вырождается просто в пародию — вот тогда таинство перестает быть действительным. Если же злое намерение затрагивает другие стороны, например получение прибыли, тогда таинство остается действительным¹⁹.

Заметим, что соответствующее намерение служителя таинства это условие, без соблюдения которого, таинство недействительно, то есть не совершится. При этом действенности таинства, объективной и внутренне ему присущей, намерение не затрагивает, о чем еще будет сказано в дальнейшем. О действенности может идти речь, лишь, когда налицо действительность совершения таинства. Мы рассмотрели два требования, которым должно отвечать совершение тайнодействия, чтобы считаться действительным. На протяжении всей своей истории Церковь никогда не включала в число этих требований веру служителя таинства.

В случае если лицо, которое совершает тайнодействие, формально оставаясь членом католической Церкви, утратило веру (ср. LG 14), но имеет намерение исполнить то, что исполняет Церковь, то вера всей Церкви (а не просто собравшихся для участия в таинстве) восполняет, по справедливому замечанию святого Фомы, недостаток его веры²⁰. Из этого явствует, что во все времена и повсеместно таинства совершаются, имея основанием веру Церкви и в тесной связи с ней. Собрание участвующих в таинстве исповедует именно веру всей Церкви и присоединяется к этой вере, дабы приобщиться заслуг и благодати Иисуса Христа.

Принимающий таинство

Таинство — это богочеловеческое действие, в котором Христос свободно, по милости Своей дарует Себя человеку в Своей Церкви. По этой причине, как служитель таинства должен иметь соответственное намерение и уподобиться раздающему Себя людям Главе Тела, частью которого он является, так и принимающий таинство должен явить сознательную и свободную готовноcть принять Божественный дар. И хотя благодать сообщается всей Церкви и всем собравшимся, непосредственно и в первую очередь ее действие направлено на того, кто приемлет таинство с его благодатными дарами.

Таинство — это богочеловеческое действие, в котором человек соприкасается с искуплением Христовым, обретает его; это опыт общения с Христом в конкретном физическом акте. Нужно, однако, чтобы тот, кому даруется благодать, имел расположение ее принять. Для так называемых «живых» таинств расположение — это, прежде всего, состояние благодати и богосыновства. Для таинств «мертвых» (то есть таинств Покаяния и Елеосвящения болящих, которые служат, помимо прочего, восстановлению усыновленности Богу), расположение человека — это его вера, надежда и раскаяние. Что касается Крещения, которое для человека есть дверь в Церковь и начало христианской жизни, то тут нужны особые разъяснения, которые и будут даны в соответствующем разделе.

Итак, расположение нужно для подтверждения того, что человек приемлет свободно и по доброй воле благодать, получаемую через соприкосновение с Христом. Но поскольку ни содержание благодати, даруемой в таинстве, ни новую жизнь во Христе, сообщаемую таинством, нельзя вещественно ощутить и испытать, то надо полагаться не на чувства, а на тот смысл, который Церковь указывает в богослужении таинства и в тех объективных элементах, через которые нам подаются благодатные дары²¹. Церковь велит нам сосредоточиться на происходящем богослужении, включающем и соборно выражаемое покаяние, и слушание поучения, и живое внимание ко всему, что выполняет священнослужитель; иными словами, Церковь велит нам обратиться к Тому, Кто сообщает Себя человеку в объективных знаках Своего спасительного дела. В том расположении, которое требуется от лица, принимающего таинство, главное и самое плодотворное это устремленность к Христу, мольба о Христе, освящающая нас, это вопль об исцелении (ср. Лк 17, 13; 18, 35_43). Л. Джуссани уместно замечает по этому поводу: «Приступить к таинству не значит просто явить благоговение: через таинство жизнь отдельного человека приобщается к замыслу Божию, бытие одного включается в бытие всего мира, уже осуществившего во Христе свою полноту. (...) Приступать к таинствам значит, прежде всего, просить у Бога милости во Славу Его. В этой формуле — указание на то благо, какое доставляет человечеству в его историческом бытии смерть и воскресение Христовы, в предвосхищение конечной славы и конечного блаженства»²².

Таким образом, принимающий таинство обретает также сознание собственного «я», своей «личности», находит свое призвание и тот путь, который для каждого начертан Христом, и который нужно пройти, дабы войти в вечную славу.

Чтобы таинство явило свои щедроты, приемлющий его должен иметь в себе соответствующее благое намерение. Это условие sine qua non, без выполнения которого таинство не может быть принято с пользой. Ведь принятие таинства это человеческий акт, а не вещь, оно может происходить лишь при участии сознания, воли. Кто ими обладает, тот обязан приступать к таинству по желанию и свободно. Кто еще не вошел в разум и не распоряжается своей свободой, тот потому может с пользой принять таинства, что они — дар Божий, и Церковь не станет отказывать в даре тем, кто не способен принимать решения. В подобных случаях община выражает собственную веру и расположение и обязуется, насколько это возможно, подготовить лиц, над которыми совершается таинство, к последующему сознательному участию в богослужении. Католическая Церковь, имея в виду всеобщность спасительной воли Божией и осознавая себя как всеобщее таинство Спасения, распространяет Божественную благодать на самых малых и нуждающихся, в то же время неукоснительно требуя свободного решения от тех, кто на него способен.

Решение со стороны принимающего таинства очевидно необходимо также и потому, что оно воцерковляет человека. Ведь благодеяния спасения достаются принимающему таинство в силу того, что он подчиняет себя искупительному действию Христа и Церкви. Человек свободно поступает и проявляет себя как часть Церкви, как член всего Тела. Если же его намерение, непосредственно касающееся таинства, притворно и лицемерно, и он лишь делает вид, что хочет того, чего на деле не хочет, то таинство оказывается неплодотворным.

Учение Церкви никогда не определяло, что необходимо намерение со стороны принимающего таинство; тем не менее утверждалась необходимость «расположения» и «участия» (ср. DzSch 1529). Согласно Кодексу канонического права, взрослого человека допустимо крестить при условии, что он изъявил волю принять Крещение (ср. кан. 865).

Дата добавления: 2015-08-05