|
Читайте также: |
премии фонда Гуггенхейма и Американской Академии искусств и
словесности. В 1955 на английском языке в Париже опубликован роман
<Лолита>; в 1956 в Нью-Йорке на русском - <Весна в Фиальте> и другие
рассказы>; в 1957 <Пнин> (на рус. яз. - 1983): в 1958 - <Набоковская
дюжина>, сборник из 13 рассказов; в 1959- <Стихи> (на англ. яз.).
Н. перевел на английский в 1941 несколько стихотворений В.Ходасевича
(который был его другом и, возможно, послужил прототипом Кончеева в
<Даре>), <Моцарта и Сальери> А.Пушкина (вместе с американским
писателем и литературоведом Э.Уилсоном), в 1944 стихи Пушкина,
Лермонтова, Тютчева, в 1958 - <Героя нашего времени> Лермонтова
(совм. с сыном). Н. - теоретик перевода, автор работ: <Заметки
переводчика> (НЖ, № 49; Опыты, № 8), <Рабской стезей> (на англ. яз.)
в сборнике Гарвадского университета <Искусство перевода> (Кембридж) -
о принципах перевода <Онегина> на английский язык.
Благодаря успеху <Лолиты> Н. смог оставить преподавательскую работу
ив 1960 переехал в Швейцарию, в Монтрё (по совету английского
писателя и актера Питера Устинова), поселился в отеле <Палас>;
неподалеку, в Женеве, жила его сестра, Елена, в Италии - сын Дмитрий,
ставший оперным певцом. В <швейцарский период> Н. напечатал
английский перевод <Слова о полку Игореве> и комментарий к нему
(Нью-Йорк, 1960); киносценарий <Лолита> (1961, фильм поставлен реж.
Стоили Кубриком в 1962; Н. назвал его по-своему первоклассным, но
далеким от авторского замысла); роман <Бледный огонь> (на англ. яз.,
НьюЙорк, 1962: рус. пер.В.Набоковой в 1983); <Стихи> (1962) - русские
и английские, в параллельном переводе на итальянский - в Милане:
<Заметки о просодии> (на англ. яз., 1963): перевод на английский язык
(нерифмованный) <Евгения Онегина> и комментарий к нему в 4-х томах
(Нью-Йорк, 1964: переизд. с испр. 1975; 1981). Перевод вызвал шумную
полемику в печати (1965-66), особенно с Эд.Уилсоном, неудачно
пытавшимся уличить Н. в неточностях, В 1965 опубликованы <Примечания
к тюремным письмам В.Д.Набокова> (альманах <Воздушные пути>, № 4), на
английском языке: <Набоковский квартет> (сб. рассказов); в 1969 -
эротический роман <Ада, или страсть: Семейная хроника>, переизданный
в 1970 с примечаниями Вивиан Даркблум (под именем которой скрывался
Н.); в 1971 - <Стихи и задачи> (на рус. и англ. яз.); в 1972- роман
<Призрачные вещи>; в 1973 - <Русская красавица и другие рассказы> -
переводы довоенных русских рассказов, каждый предварен небольшим
авторским предисловием: в 1974 - роман <Смотри, Арлекины!> -
вымышленная исповедь с примесью правды и сценарий <Лолита>; в 1975-
<Истребление тиранов и другие рассказы>, в 1976- <Подробности заката
и другие рассказы>.
Н. умер от болезни легких. Кремирован в Веве, погребен на кладбище в
Кларенсе рядом со своей прабабушкой Прасковьей Набоковой, урожденной
Толстой, На его могиле, на мраморе простая надпись на французском
языке: <Владимир Набоков. Писатель. 1899-1977>.
Русская эмигрантская критика обратила внимание на Н. после выхода
<Машеньки>, героиня которой была воспринята как символ России. <Ни
один из писателей его поколения никогда не получал такие восторженные
отклики со стороны старших собратьев> (З.Шаховская). И.Бунин в 1930
отозвался о Н. как о первом, кто <осмелился выступить в русской
литературе> с новыми формами искусства, за что <надо быть
благодарными ему>. По словам Г.Струве (1930), Н. никогда не находился
во власти своих тем, но вольно и напряженно ими играл, причудливо и
прихотливо выворачивая свои сюжеты. Самое значительное приобретение
эмигрантской литературы увидел в Н. Е.Замятин. Одобрительными были
отзывы М. Алданова, Г.Газданова, один из самых ранних и верных
ценителей Н. - В.Ходасевич. Критики одобряли его <изобразительную
силу>, дар <внешнего выражения>, изобретательность,
формально-стилистические и психологические находки, меткость,
зоркость взгляда, остроту сюжета, умение показать неожиданный разрез
обычного, мириады живописнейших мелочей, физиологическую жизненность,
сочность, красочность описаний. В умении <чувственного восприятия
мира мало найдешь равных ему не только в русской, но и вообще в
современной литературе>, - писал критик М.Кантор (1934), а в игре с
языком, в степени смелости использования художественных приемов Н" по
словам П.Бицилли, <идет так далеко, как, кажется, никто до него>
(1939). Но в целом отношение русской эмигрантской критики к Н.
двойственно: <Слишком уж явная <литература для литературы> (Г.Иванов,
1930): <очень талантливо, но неизвестно, для чего...> {В.Варшавский,
1933). Такое отношение к Н. характерно для критики, воспитанной на
гуманистических традициях русской классической литературы и лишь
смутно сознававшей, что перед ней - новая литература с новым
отношением к человеку и миру. Один из лейтмотивов этой критики Н. все
равно, о чем писать, лишь бы прясть словесную ткань, его проза -
самоцель; даже Бунин назвал его <чудовищем>.
Н. сравнивали с Прустом, Кафкой, немецкими экспрессионистами, Жироду,
Селином, в подражании которым его упрекали. Варшавский на примере Н.
доказывал, что на смену <вымирающей, неприспособившейся расе>
серьезных русских писателей, <последних из могикан>, вроде Бунина,
приходит <раса более мелкая, но более гибкая и живучая>, успешно
овладевшая искусством писать легко и ни о чем; <за стилистическими
красотами кроется плоская пустота...>. Произведения Н. воспринимали и
как онтологическую клевету: <обезображены не отдельные черты>
человека, а его <глубочайшее естество...> (К.Зайцев). Признание
получила теория <героев-манекенов>: писатель показывает
механистичность, автоматизм, обездушенность, пошлость современных
людей {М.Цетлин), тем самым оправдывалась жестокость автора и
возникала возможность символического прочтения: персонажи - символы,
художественная реальность - модель. Но в целом критики считали Н.
<странным писателем>, сущность которого загадочна. Наиболее близкое
современным западным литературным теориям толкование творчества Н.
дал Ходасевич (1937), полагавший, что его главная тема - механизм
творчества, его цель - <показать, как живут и работают приемы>. Он
писал о двоемирий Н.: о сосуществовании в его творчестве
воображаемого мира и реальной жизни, причем первый - более
действительный. О двоемирий писали и сторонники интерпретации
произведений Н. как аллегорий (Г.Струве, П.Бицилли), видя цель
писателя в обнажении, <восстановлении> подлинной действительности,
прикрываемой повседневностью. По Бицилли, произведения Н. - вариации
на тему <жизнь есть сон>. Задача героя, писателя и читателя
<пробудиться> для реального мира и настоящей жизни.
Проза, как и поэзия Н" пронизана верой в предопределенность
человеческой судьбы. В центре его романов - конфликт между судьбой и
героем, пытающимся, обычно безуспешно, противостоять ей, переиграть
ее. Вместе с тем в творчестве Н. с небывалой силой выражено
трагическое мироощущение русского эмигранта, отчужденного и от
России, и от западноевропейской жизни.Н. занимает особое место в
литературе, как и в общественной жизни XX в. Политический темперамент
отца чужд ему, он чурался любых группировок, союзов, объединений; ему
близок английский индивидуализм, <человек как остров>. Его обвиняли в
равнодушии к реальной России. По свидетельству З.Шаховской, лишь один
раз он выступил в английской печати с политическим заявлением - в
защиту В.Буковского. Тем не менее именно А.Солженицын в 1972 выдвинул
Н. на Нобелевскую премию: однако присуждению ее помешал самый
знаменитый роман Н., принесший писателю мировую известность, <Лолита>
- о любви 40-летнего мужчины к <нимфетке> - рано созревшей 12-летней
девочке.
Эстетизм, литературность, в которых обвиняли Н. критики, присущи
литературе XX в. и тем более характерны для Н. - <дважды изгнанника>,
бежавшего из России от большевизма и из Европы - от Гитлера, дважды
испытавшего на своем опыте зыбкость, ненадежность реального мира.
Литература, мир вымысла, послужила для него спасительной реальностью.
В его романах)иггература часто - почти действующее лицо. О <Даре>,
романизированной автобиографии, он и сам говорил, что его героиня -
русская литература. <Бледный огонь> - роман о поэте и его тени,
безумном комментаторе, оплакивающем утраченную далекую северную
страну <Зембля>, низверженным королем которой он себя считает, -
построен на комментарии одного персонажа к поэме другого. <Лолита>
заканчивается обращением к литературе: <Говорю я... о спасении в
искусстве. И это единственное бессмертие, которое мы можем с тобой
разделить, моя Лолита>. Этическую и эстетическую позицию Н.
проясняют, наряду с мемуарами и интервью, его лекции, прочитанные им
в колледже Уэллсли (шт. Массачусетс), в Корнеллском и Гарвардском
университетах. После его смерти рукописи лекций, заметки к ним были
собраны и подготовлены к печати американским текстологом и
библиографом Ф.Бауэрсом (Виргинский ун-т).
В основе эстетизма Н. - реакция на конкретную российскую
историко-литературную ситуацию, выраженная в биографии Чернышевского
в <Даре> и еще четче - в лекции <Русские писатели, цензоры и
читатели> (10.4.1958). В России, по его мнению, две силы боролись за
обладание душой художника: правительство и радикальные
антиправительственные критики Белинский, Чернышевский, Добролюбов, по
уровню культуры, честности, духовной активности неизмеримо
превосходившие чиновников, Однако неподкупные, равнодушные к
лишениям, они были равнодушны и к красоте искусства, рассматривая
литературу, науку, философию как средство улучшения социального и
экономического положения угнетенных и изменения политического
устройства страны. Родственные старым французским материалистам,
предтечам социализма и коммунизма, они создали в борьбе с деспотизмом
свою форму деспотизма. Как и власть имущие, они были филистерами в
отношении к искусству, считая писателей слугами народа, тогда как
цари видели в них слуг государства; через это двойное чистилище
прошли, по Н" почти все великие русские писатели.Н. отрицал
правомерность взгляда на роман как <зеркало жизни>; связь между
литературой и реальностью он признавал, но не столько отражательную
или подражательную, сколько творческую: великие произведения
искусства для Н. - не столько варианты реального мира, сколько <новые
миры>, <сказки>, а не социологические исследования или <страницы>
биографии автора. Великий писатель, по Н" сочетает в себе
рассказчика, учителя и мага, но маг в нем доминирует и делает его
великим писателем. Его любимый автор Н.Гоголь, у которого Н. находил
то, что свойственно ему самому: выдумку, сочинительство, отсутствие
морали; реализм его он считал лишь маской. Пошлость, к обличению
которой так склонен Н" для Гоголя - грех, унижение души, оскорбление
Бога, для Н. же это - антиэстетизм, антитворчество.
В романе <Другие берега> Н. обратился к теме памяти, казавшейся
критикам чрезмерной, аффектированной. Время приобрело особое значение
для писателя, ставшего свидетелем гибели мира, в котором он родился и
вырос и который был необратимо сметен революцией. Мы все пойманы
временем, все его жертвы, если не найдем путь к преодолению его
власти посредством искусства - такова позиция Н. Память -
существенный компонент художественного творчества (поэтому Пруст -
образец для Н.), но она динамично взаимодействует с подсознанием.
Писатель <не ловит прошлое>, а инкорпорирует его в настоящее -
прошлое - будущее. Так художник преодолевает власть времени: оно
перестает существовать. Эти высшие моменты творчества порождают в Н.
почти мистическое чувство слияния с миром. Для него смысл искусства,
литературы - в отказе человека принять реальность хаоса, будь-то
пошлость массовой культуры, убийственная действительность
тоталитарного государства или стремительный поток времени. В сущности
Н. свойственна высшая моральная серьезность как основа всех
предлагаемых им <игр> в <Приглашении на казнь>, <Даре>, <Лолите>,
<Бледном огне> и т.д. В одном из позднейших интервью, сняв маску
<усталого равнодушия>, он заметил: <Я верю, что когда-нибудь появится
переоценщик, который объявит, что я не был легкомысленной жар-птицей,
а, наоборот, строгим моралистом, который награждал грех пинками,
раздавал оплеухи глупости, высмеивал вульгарных и жестоких и придавал
высшее значение нежности, таланту и гордости>. Тем самым Н. точно
сформулировал основные обвинения в свой адрес, наметившиеся в
<русский период> его творчества и во многом усвоенные западным
литературоведением: виртуозность, отсутствие морали, холодность к
человеку.
Н. считают русским писателем до переезда в США и американским - после
того, как он начал писать на английском языке (он пробовал и
французский во Франции, но с меньшим успехом). Однако, по мнению
английского писателя Э.Берджесса (1967), английский Н. слишком
правилен, в нем нет непосредственности, Несмотря на все реверансы Н.
в адрес приютившей его и давшей ему признание Америки, ее
цивилизация, уклад жизни раздражали его, вызывая размышления о
филистерстве, мещанстве; недаром он попытался ввести в английский
язык русское слово <пошлость>.
По мнению З.Шаховской, со временем творчество Н. <остывает>, после
<Лолиты> начался <спуск>. <Смотри, Арлекины!>, <Прозрачные вещи>,
<Ада> - перепевы прошлого, оригинальность становится маньеризмом,
<будто иссякли творческие силы при сохранившейся виртуозности, и
ремесло притупило творческий жар>. Она считает <Аду>, роман о
потомках русских княжеских родов с XVIII в. до 20-х нынешнего
столетия, громоздким, барочным, хотя и современным сооружением,
перенасыщенным эротикой, <вавилонским смешением языков>. Самый теплый
и человечный из <американских романов> Н. на ее взгляд, <Пнин>, но и
в нем, как в <Аде> и др. сочинениях Н" звучит тема утраченной русской
культуры. Однако та же Шаховская справедливо заметила: <Отыскать
<глубинную> набоковскую правду - нельзя, но приблизиться к ней
можно>,
В историю мировой науки Н. вошел как энтомолог, открывший новые виды
бабочек, он автор 18 научных статей.
Соч.: Собр. соч.: В 4 т. Сост., вступ. ст.В.Ерофеева. Послесловие,
примеч.О.Дарка.М., 1990; т.5. доп., 1992; Strong Opinions. New York,
St. Louis a.o., 1973; The Nabokov - Wilson Letters, 1940-1971. Ed.,
annot. a. with an introd, by Walton Litz A. Michigan, 1980; Lectures
on Russian Literature. Ed. by Bowers F. New York, London, 1980;
Lectures on Don Quijote. Ed. by Bowers F. Introd, by Davenport G. New
York, London, 1983; Selected Letters 1940-1977. Ed. by Nabokov D. a.
Briccoli M.J. London, 1990.
Лит.: Берберова Н. Набоков // НЖ, 1959, № 57; Grayson J. Nabokov
Translated. A Comparison of Nabokov's Russian and English Prose.
Oxford, 1977; The Achievements of Vladimir Nabokov. Essays, Studies,
Reminiscences and Stories. Ed. by Gibian G. a. Parker J.S. lthaca,
New York, 1984; Clancy L. The Novels of Vladimir Nabokov. London,
Basingstoke, 1984; Karges Nabokov's Lepidoptera: Genres and Genera.
Ann Arbor, 1985; Boyd B. Vladimir Nabokov. The Russian Years. London,
1990; Idem. Vladimir Nabokov. The American Years. London, 1992.
Т. Красавченко
\НАБОКОВ Николас (Николай Дмитриевич) (17.4.1903, Любча,
Новогрудского у., Минской губ, - 6.4.1978, Нью-Йорк) - композитор.
Потомок старинной русской дворянской семьи. Прадед - Николай
Александрович Н. - офицер флота, исследователь Новой Земли (1817),
одна из рек которой получила его имя. Брат прадеда - генерал Иван
Александрович Н. - был комендантом Петропавловской крепости. Дед -
Дмитрий Николаевич Н. - министр юстиции в эпоху судебных реформ
середины XIX в. Дядя - Владимир Дмитриевич Н. - юрист. Его двоюродный
брат - писатель В.Набоков.
Николай получил начальное образование в Петербурге. В 1917 оказался в
Крыму, в Ялте, где брал уроки композиции у В.Ребикова. В 1920-22
учился в консерватории в Штутгарте, а позже - в консерватории
Страсбурга. Приехав в Берлин, стал учеником Ф.Бузони по фортепиано. В
1923 Н. поселился в Париже, где с 1924 продолжил образование в
Сорбонне, получив там степень бакалавра искусств. В Париже Н. был
представлен С.Дягилеву, который сразу же поручил ему написать
сочинения для <Русского балета>, что послужило благоприятным началом
музыкальной карьеры композитора; Н. написал балет-ораторию <Ода> (по
оде М.Ломоносова <Вечернее размышление...>), которая была поставлена
в Париже 6.6.1928. Являясь, в сущности, вокально-хореографической
поэмой, <Ода> исполнялась в театральнотанцевальных традициях и
принесла известность молодому композитору. Лирические вокальные
произведения и <Ода> раскрывают главное свойство Н. - культуру
вокального мелоса. По отзыву Б.Асафьева (1929), <о многих страницах
его музыки можно сказать, что они напевны, даже проще: они поют>. В
работах композитора заметно стремление к непосредственности через
вокальное начало, что может считаться убедительным показателем
ценности его исканий. К сожалению, другой балет Н. - <Жизнь Афродиты>
(1929) - менее удачен. Здесь искомая простота превращается уже, по
словам Асафьева, в прямую стилизацию, не имеющую под собой почвы. С
1923 и до смерти Дягилева в 1929 Н. работал для <Русского балета>.
В 1933 Н. переехал из Парижа в США и стал преподавателем различных
колледжей: вначале (1935-36) в <Mannes School> (НьюЙорк), в 1936 в
Йелльском колледже (НьюЙорк), в 1941-45 в <St. John's College>
(Аннаполис) ив 1947-51 в консерватории Пибоди в Балтиморе. В 1945-46
Н. - офицер по культурным связям при американских правительственных
войсках в Германии.
Параллельно с педагогической деятельностью Н. продолжал работать как
композитор, создавая новые музыкальные произведения, в том числе и
балетные. <Мирный союз>, написанный для <Ballet Russe de Monte
Carlo>, имел своеобразный характер оперы. Известный исторический
сюжет, оригинальная музыкальная концепция, драматическая
интенсивность, славянские мотивы, тональная и хроматическая техника
сливаются и звучат убедительно, находя отклик у публики. И музыка, и
исполнители имели заслуженный успех.
Вторая опера Н. - <Напрасные усилия любви> (либретто Аудена и
Кальмана по одноименной комедии Шекспира) - была поставлена на сцене
театра <de la Monnaie> в Брюсселе в 1973 (реж.В.Бауэрнфайнд,
худ.Ф.Санжюст). Поскольку оперные либреттисты убрали из произведения
Шекспира острые пародийные каламбуры, элементы сатиры на современное
драматургу общество, важная исходная позиция - противопоставление и
высмеивание различных контрастных ситуаций - была для композитора
потеряна. Но Н. не был этим обескуражен, он создал прелестную
занимательную комедию в манере деревенского музыкального секстета,
умело сочетая песенки и мадригалы с ариями и ансамблями.Р.Петерс
дирижировал с душевной щедростью, умело раскрывая характер музыки.
Певцы играли легко и исполняли свои партии с воодушевлением. Премьера
оперы была парадным, праздничным действием.
На протяжении всей творческой жизни Н. работал в области
инструментальной и вокально-оркестровой музыки. Его первая Лирическая
симфония была исполнена в Париже в феврале 1930; Симфония № 2
Библейская (<Biblica>) в Нью-Йорке 2.1.1941: Третья симфония
<Молитва> (<A Prayer>) также показана в Нью-Йорке 4.1.1968.
Музыкальный эпизод по трагедии <Самсон-борец> (<Samson Agonistes>)
Мильтона исполнен в Нью-Йорке 14.5.1938; <Возвращение Пушкина> (<The
Return of Pushkin>), элегия, прозвучала в Бостоне 2,1.1948: Кантата
<Америка была обещаниями> (<America was Promises>) - в Нью-Йорке
25.4.1950. 2.3.1951 исполнена <Новая жизнь> (<Vita nuova>) для
сопрано, тенора и оркестра; Виолончельный концерт с подзаголовком
<Подношения> (<Les Hommages>) показан в Филадельфии 6.11.1953. Кроме
этих сочинений, написаны также: Оратория <Иов> (<Job>, 1933);
<Коллекционер эхо> (<Collectionneur d'Echos>) для сопрано, баса и
девяти ударных инструментов (1933); <Жених> (<Le Fianc6>) для
оркестра (1934); Струнный квартет (1937): Соната для фагота и
фортепиано (1941): две фортепианных сонаты (1926 и 1940);
фортепианный концерт (1932): концерт для флейты (1948): <Христианские
символы> (<Simboli Chretiane>) для баритона и оркестра (1953);
<Размышление в одиночестве> (<Studies in Solitude>, 1961); 5 поэм
Анны Ахматовой для голоса с оркестром (1964); 4 поэмы из <Доктора
Живаго> Б.Пастернака (янв. 1968); фортепианные пьесы, песни.
Круг тем, затронутых Н., очень широк. Неудивительно, что музыкальный
язык различных его сочинений так неодинаков. Работая во Франции,
композитор объединил в своем творчестве русское мелодическое начало с
традициями французского импрессионизма. Некоторые сочинения более
позднего периода написаны в воспринятом им космополитическом стиле с
примесью <модной битональности> (Н.Слонимский, 1984). В работах на
русские темы композитор возвращался к мелоритмам русских народных
песен.А.0неггер в своей книге <Я композитор> (1950-51), перечисляя
весьма талантливых композиторов, работавших во Франции, назвал Н.
наряду с такими именами как Хиндемит, Прокофьев, Бриттен, Орфф,
Барбер, Копленд, Шостакович.
Начиная с 50-х Н. активно участвовал в пропаганде современной
музыкальной культуры. Он стал видным музыкально-общественным
деятелем: с 1952 по 1963 генеральный секретарь музыкальной секции
ЮНЕСКО в Париже, в 1963-68 художественный руководитель <Берлинских
музыкальных фестивальных дней>, организатор <Парижских фестивалей
XX века> (1952), музыкальных фестивалей в Риме (1954) и Токио (1961).
В 1970-71 Н. читал лекции по эстетике в Государственном университете
Буффало и затем в университете Нью-Йорка (1972-73). Н. автор книг:
<Старые друзья и новая музыка> (Бостон, 1951); <И.Стравинский>
(Бостон, 1964); <Мемуары русского космополита> (на англ. яз.,
Нью-Йорк, 1975). Он входил в число авторов многотомного труда
<Композиторы двадцатого века>, изданного в Лондоне в 1971-74,
опубликовал множество музыкально-критических статей в журналах
Америки и Европы.
Лит.: Kessler G. Italien. Catania. <Rasputins Tod>, Oper von Nicolaus
Nabokovs // Opemwelt, 1963, № 4; Fabian 1. Was es alles gibt im
zeitgenossischen Musiktheater. Nabokovs Shakespeare SpaB in Briissel
// Ibid, 1973, № 3; Асафьев Б.В. О балете.Л. 1974.
С. Разумова
\НАЖИВИН Иван Федорович (25.8.1874, д. Пантюки, Владимирской губ. -
5.4.1940, Брюссель) - писатель, публицист. Родители из крепостных,
позднее отец занялся лесным промыслом. <Я сын мужика, выросший среди
народа...>, - подчеркивал Н. в автобиографии (1922). <Родным гнездом>
он называл деревню Буланово в Суздальском крае. В начале 900-х
выпустил в Москве первые сборники рассказов и очерков: <Родные
картинки> (1900), <Убогая Русь> (1901), <Перед рассветом> (1902).
Длительное время был близко знаком с Л.Толстым, вел с ним переписку,
испытал его влияние. До 1917 выступал против <гнилого правительства>,
впоследствии свидетельствовал, что много лет стоял <на довольно левых
позициях>, но уже под впечатлением революции 1905-7 эволюционировал к
более умеренным взглядам, поскольку, как утверждал Н., <началось
великое нравственное падение русского народа>, <вся страна кипела
кровью и все гуще наливалась злобой>. Нарастание вражды рабочих к
предпринимателям отобразил в рассказе <Забастовка> (1906). Герой
романа <Менэ... Тэкэл... Фарес...> (М., 1907) - интеллигент,
<начитавшийся либеральных книг> и соприкоснувшийся с
западноевропейским рабочим движением: увидев <изнанку прогресса>, он
ищет уединения в деревне, но становится жертвой крестьянского бунта.
В 1911 Н. опубликовал несколько книг о Л.Толстом (<Дедушка Толстой>,
<Из жизни Л.Н.Толстого>). В собрание сочинений Н. (т. 1-8, 1910-17)
вошли также ранние рассказы, 1-я книга автобиографических записок
<Моя Исповедь> (1912), романы <Сфинкс>, <Белые голуби принцессы Риты>
(1913), сборник лирических миниатюр <Вечерние облака. Книга тихого
раздумья> (1916), сборник рассказов <Кикимора> (1917). Отметив, что
<Иван Наживин - имя довольно видное в литературе нашей>, М.Горький
отозвался о <Моей Исповеди> как о книге <на протяжении двух третей
скучной, торопливо и небрежно написанной>, интеллигенция получила в
ней <возмездие в форме различных пинков и плевков>. <О Наживине не
стоило бы говорить, не будь он единицей в тысячах русских людей,
изуродованных безобразной нашей жизнью,...отчаявшихся и впавших в
крикливый, а потому оглушающий молодое поколение, заразный нигилизм>.
Отношение к событиям 1917 Н. выразил в <Записках о революции> (Вена,
1921); оценивал революцию как <банкротство левых деятелей>: <Мы
представляли себе нашу роль в истории, как какой-то триумфальный марш
по вершинам веков в поучение всем народам. Мы ошиблись. Нам предстоит
не светлое торжество победителей, а уныние и позор... и тяжелая
работа по исправлению наших страшных ошибок>. Вместе с тем возлагал
вину за жестокость революции на старый режим, утопивший народ в морях
крови на войне. С 1918 Н. находился на территории, занятой
Добровольческой армией, куда бежал, по его словам, спасаясь от
<голода и крови>, чтобы бороться с хамом... за Россию, за монархию>.
Выступал как пропагандист белого движения, сотрудничал в одесской
газете <Южное слово>, опубликовал брошюру <Что нужно знать солдату?>
(Ростовна-Дону, 1918), <Два письма> (1919), в которых упрекал
крестьян в том, что они обрекают рабочих на голод, призывал тех и
других <идти вместе, вместе делать жизнь лучше>.
В 1920 эвакуировался из Новороссийска в Болгарию. Жил в Югославии
(Новый Сад), Австрии, Германии. В Вене возглавлял отдел в
издательстве <Детинец>. В 1924 поселился в Бельгии. Вслед за
<Записками о революции> издал автобиографические книги <Накануне: Из
моих записок> (Вена, 1923) и <Среди потухших маяков: Из записок
беженца> (Берлин, 1922). Раскрывая название последней, Н. писал:
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 69 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 80 страница | | | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 82 страница |