Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 77 страница

Читайте также:
  1. Bed house 1 страница
  2. Bed house 10 страница
  3. Bed house 11 страница
  4. Bed house 12 страница
  5. Bed house 13 страница
  6. Bed house 14 страница
  7. Bed house 15 страница

эмиграции... - редкое явление большого дара, не связанного с большой

личностью>. В ответ Бунин заявил в газете <Возрождение>, что М.

<повторяет почти слово в слово все то, что пишется о нас в Москве>.

14.8.1926 Гиппиус в <Последних новостях> намекнула: М. - главный

<обманщик>, грубой лестью заманивший в свои сети Ремизова и Цветаеву,

а его главное <грязное дело> разложение русской эмиграции

изнутри.В.Ходасевич писал в <Современных записках>, что <главный

дирижер и хозяин <Верст>, М" <хорошо усвоил самые дурные литературные

приемы...большевистской и большевизанской печати>. Роль идейного

<искусителя-совратителя> приписывала М. и Ариадна Эфрон, считавшая,

что именно М. и Сувчинский, став евразийцами, вовлекли в круг своего

влияния С.Эфрона, <они шли от православия к коммунизму>. Современники

полагали, что Эфрону и М. <как-то импонировала> Советская Россия, и

они сыграли роковую роль в евразийстве, основатели которого,

П.Савицкий и Н.Трубецкой, совсем не хотели полевения движения,

изначально белогвардейского, в результате чего в евразийстве

произошел раскол.

 

М. играл важную роль в евразийстве, в том числе и организационную:

собирал деньги на движение (в частности, у известного английского

мецената Сполдинга). Эволюция взглядов М. отражалась в

последовательно предпринимавшихся шагах: еще в 20-е он начал читать

Маркса и Ленина; в январе 1928 посетил Горького в Сорренто; в 1931

вступил в Коммунистическую партию Великобритании, опубликовал

апологетическую книгу <Ленин> в серии <Творцы современного века> и

книгу <Россия: Социальная история>. Свое превращение объяснял

знакомством с советской действительностью, ее великими экономическими

достижениями, <ярким светом ленинского научного мышления>. Советская

Россия казалась ему страной, <наиболее серьезно занимающейся

строительством новой цивилизации (опирающейся на научное знание, а не

на субъективные прихоти или причуды анимизма)>.

 

Особое место в наследии М. занимают работы о советском кинематографе;

он написал рецензию на фильм В.Пудовкина <Потомок Чингисхана>, статьи

<Книги и фильмы в России>, <Происхождение русского кино>. Советское

кино привлекало его своим авангардистским пафосом новой культуры, У

радикальных западных интеллектуалов фильмы С.Эйзенштейна,

В.Пудовкина, А.Довженко, Д.Вертова имели шумный успех; четкие

идеологические установки в сочетании со смелыми экспериментами

создали мастерам советского кино высокий авторитет. Среди

многочисленных поверхностных зарубежных толкований советской

кинематографической школы статьи М. выделялись фундаментальностью

объяснения западному читателю <поэтики кино>, сложившейся в контексте

<формальной школы>. М. предложил стройную социологическую версию

происхождения советского революционного киноискусства, послужившую

образцом для более поздних интерпретаций.

 

Возвращению М. на родину содействовал Горький. Получив советский

паспорт, М. в 1932 уехал в СССР, где активно включился в литературную

жизнь, много ездил по стране, участвовал в создании серии <История

фабрик и заводов>, популяризировал английскую литературу. С 1932 по

1937 напечатал в <Литературной газете>, <Литературной учебе>,

<Литературной критике>, <Звезде> и др. изданиях около 100 статей и

рецензий. В 1934 принят в Союз писателей. Среди опубликованных в СССР

работ - статьи о Т.С.Элиоте (Красная Новь, 1933, № 3), о Джойсе (Год

Шестнадцатый. Альманах первый, 1933), <Об Улиссе> (Лит. современник,

1935, № 5), предисловие к сочинениям Т.Смоллета, П.Б.Шелли, О.Хаксли.

Составил первую на русском языке <Антологию новой английской поэзии>

(1937), вышедшую уже без имени составителя. Написал статьи о

Н.Заболоцком, Э.Багрицком, П.Васильеве. Его критика эрудирована,

остра, парадоксальна, но он уже типично советский литературовед, не

преминувший отдать дань вульгарной социологии. В апреле 1934

разгорелась полемика между М. и несколькими историками литературы - в

связи с организованным Пушкинским домом <круглым столом> на тему:

<Изучение русской литературы XVIII в.>. М. с энтузиазмом

новообращенного деформировал литературную реальность XVIII в.,

применив к ней ленинскую теорию двух культур (статья <О некоторых

вопросах изучения русской литературы XVIII в.> // Лит. наследство,

1933, № 9-10). М. критиковали В.Десницкий, И.Сергиевский. Критику (в

частности В.Гиппиуса) вызвало исследование М. о Пушкине (<Проблема

Пушкина> // Там же, 1934, № 16/18), В книге <Интеллигентсиа> (1934)

русское понятие <интеллигенция> М. попытался привить на британскую

почву и, характеризуя новые явления английской литературы XX в. -

наступление <красных тридцатых>, резкое полевение писателей, описал и

свой опыт: князь, бывший белогвардеец, белоэмигрант - <белая ворона>,

несмотря на свою правоверность.

 

Будучи арестован и находясь в пересыльном лагере <Вторая речка> (в

нескольких километрах от Владивостока), читал раз в неделю в своем

бараке лекции по истории русской литературы. Известно, что он работал

в лагерной котельной на Колыме, но и здесь, верный себе, писал работу

по теории стихосложения. До сих пор считалось, что М. умер в 1939 на

Колыме, но появились свидетели, утверждающие, что в 1945-46 он был

жив, работал вахтером на автобазе в поселке Атка в 208 км от

Магадана. Потом его якобы угнали на прииски (Э.Поляновский). В

воспоминаниях А.Ванеева упоминается, что М. работал при столовой в

Коми в 1951-52.

 

Соч.: О.Мандельштам. Шум времени // СЗ, 1925, № 25; Чем объяснить

наше прошлое и чего ждать от нашего будущего? Париж, 1926; О нынешнем

состоянии русской литературы // Благонамеренный, 1926, № 1; Поэты и

Россия // Версты, 1926. № 1: О современной русской поэзии // НЖ,

1928, № 131; A History of Russian Literature, comprising A History of

Russian Literature and Contemporary Russian Literature, 18811925. New

York, 1949: Литературно-критические статьи. Сост. Андронов М.В.,

Крамов И.Н. Вступ.ст. Полякова М.Я.М., 1978; Статьи о литературе.

Вступ. ст. Анастасьева Н.А.М., 1987; Uncollected Writings on Russian

Literature. Berkeley, 1989.

 

Лит.: Гиппиус В.В. Проблема Пушкина (По поводу статьи Д.Мирского...)

/ Временник Пушкинской комиссии, т. 1. М.-Л., 1936; Эйснер А.

Перечитывая сегодня // Вопр. лит-ры, 1980, Ns 5; Lavroukine N.,

Tchertkov L. D.S.Mirsky: Profil critique et bibliographique. Paris,

1980; Lavroukine N. Maurice Baring and D.S.Mirsky: A lit.

relationship // Slav. a. East European Bev., 1984, vol. 62; Янгиров

P.M. Советское кино глазами Дмитрия Мирского // Лит. обозрение, 1993,

№ 5.

 

Т. Красавченко

 

\МОГИЛЯНСКИЙ Николай Михайлович (18.12.1871, Чернигов - 1933,

Прага) - этнограф, антрополог. Отец - судебный деятель. В 1889

окончил черниговскую классическую гимназию и поступил на естественное

отделение физико-математического факультета Петербургского

университета. Слушал лекции Д.Менделеева, П.Лесгафта, П.Фан-дер-Флита

и др. На последних курсах специализировался по географии и

антропологии. В 1893 окончил университет с дипломом 1-й степени.

Испытывая особый.интерес к антропологии, поступил на 2-й курс

Военно-медицинской академии, однако и здесь уровень образования не

удовлетворял требованиям М" и весной 1894, сдав экзамены, он решил

оставить академию. В июне того же года отправился в Берлин, прослушал

ряд лекций в университете. Здесь он познакомился с социалистическим

движением, бывал на собраниях социал-демократов. В августе, получив

известие о кончине отца, вернулся в Чернигов; начал работать в

земской статистике. Через год снова выехал за границу: Берлин,

Женева, затем обосновался в Париже. До 1897 проходил курс обучения в

<Ecole d'Anthropologie>, поступил в лабораторию профессора

Л.Мануврие; специализировался по антропологии, археологии и

этнографии. Первая научная работа - <Etude sur les ossementes humious

de la grolta se'pul crale ge Livry-surVesle> - была напечатана в

<Revue de l'Ecole d'Anthropologie de Paris>.

 

В мае 1897 вернулся в Петербург. С 1898 работал в Музее антропологии

Академии наук. Тогда же началась его педагогическая деятельность: в

1898-1910 М. преподавал географию в Учительском институте и 1-м

кадетском корпусе. В конце 1901 перешел на службу в Русский музей в

качестве хранителя этнографического отдела, курировал район

Центральной России. Работа отдела была ориентирована на создание

<этнического портрета> каждого из народов Российской империи. Этот

исследовательский подход соответствовал замыслам М" полагавшего, что

объектом этнографической науки должен быть <народ - коллективная

единица - этнический индивидуум, поражающий исследователя

изумительным блеском своих особых, ему одному свойственных граней

своего быта внешнего и духовного>. В 1902-7 неоднократно выезжал в

экспедиции для сбора этнографического материала. В 1900-2 М.

заведовал научным отделом журнала <Мир Божий>, печатал статьи в

журналах <Библиотека для самообразования>, <Журнал для всех>,

<Образование>, <Сборник Музея антропологии и демографии> и др.

 

С 1907 М. состоял профессором педагогических курсов военного

ведомства при Военнопедагогическом музее в Петербурге, в том же году

был избран на кафедру географии и этнографии Высших женских курсов

М.ЛохвицкойСкалон (в обоих учебных заведениях работал до конца 1918,

когда они были закрыты по распоряжению большевистской власти). В

1907-8 М. знакомился с музейным делом в Швеции, Норвегии, Дании,

присутствовал на открытии <Nordiska Museet> в Стокгольме. Был избран

действительным членом Российского географического общества.

 

Научные установки М. вступали в противоречие с теоретическими

посылками российской этнографии, связанными с устаревшей,

заимствованной из Западной Европы парадигмой эволюционизма. В 1916 он

опубликовал в журнале <Живая старина> программную статью <Предмет и

задачи этнографии>, где настаивал на необходимости поставить в центр

внимания этнографии не вопросы культуры, как это предусматривалось

традиционными подходами, а проблему установления <этнических групп,

рас, народов как этнических индивидуумов>. Именно этнос, полагал он,

и составляет подлинную базу этнографии, единственное, <что поможет

сохранить ее в качестве науки>. Сформулированное в статье М.

понимание предмета этнографии, ее задач, места в системе наук

оказалось в центре ожесточенной дискуссии, результаты которой не были

обнадеживающими: сторонники эволюционизма, не желавшие уступать своих

главенствующих позиций, выхолостили содержание диспута, придав ему

характер спора о терминах. Идеи одного из наиболее интересных

российских этнологов рубежа веков остались невостребованными.

 

По своим политическим взглядам М. принадлежал к либеральной

интеллигенции, был членом кадетской партии. Присутствовал в качестве

делегата от Украины на 8-м съезде партии в мае 1917, возражал против

положений проекта Ф.Кокошкина по национальному вопросу. Выступая

решительным противником сепаратизма, М. тем не менее отстаивал

принцип децентрализации, федерализма, культурной автономии Украины. В

1918 входил в правительство гетмана П.Скоропадского (товарищ

государственного секретаря.)

 

В мае 1920 М. выехал в Константинополь, спустя месяц перебрался в

Париж.М. стал редактором журнала <La jeune Ukraine>, выпустив 5

номеров. В целях борьбы с украинскими сепаратистами и противодействия

проводимой ими в европейских странах пропагандистской кампании создал

немногочисленную организацию Украинский национальный комитет. В

сентябре 1920 был вызван в Крым на совещание по украинскому вопросу с

представителями администрации генерала Врангеля. Принимал участие в

работе Парижской кадетской группы.

 

В годы эмиграции М. не прекращал своей научной и педагогической

работы. В 1921-23 он преподавал в Сорбонне (Faculte des Sciences), в

<Lyc6e Henri IV> и <Lyc6e Janson de Sailly>. Позднее, обосновавшись в

Праге (1923), он читал лекции в Русском педагогическом институте Яна

Каменского (1923-26), в Русском народном университете (1924-26), в

Русском институте сельскохозяйственной кооперации (1926). Был членом

Русской академической группы в Париже и Праге, членом Педагогического

бюро в Праге. Участвовал в работе съезда русских ученых (окт. 1921,

Прага). Публиковал статьи и библиографические заметки в различных

органах печати: <Последние новости>, <Руль>, <Общее дело>, <Сегодня>,

<Родное слово>, <Голос минувшего>, <Звено>, <Архив русской

революции>, <Научные труды Русского народного университета в Праге>,

<Slavia>, <Prager Presse> и др.М. был автором книг: <Основы

антропологии>, <Украина во время мировой войны>, <Воспоминания о

Петербургском университете 90-х годов>.

 

М. жил в Праге одиноко, его жена и дочь остались в России. Он получал

профессорскую стипендию от чехословацкого правительства. Можно

предположить, что отъезд М. и С.Широкогорова - ученых, наиболее

продвинувшихся в разработке теоретических подходов к изучению этноса

- стал одной из причин, в силу которых в отечественной этнологии на

несколько десятилетий практически угас интерес к этносу как объекту

научного изучения.

 

Арх.: ГАРФ, ф. 5787, оп. 1, д. 17.

 

Г. Соловей Н. Канищева

 

\МОЗЖУХИН Иван Ильич (26.9.1889, Пенза - 17.1.1939, Нейи, под

Парижем) - артист, режиссер, сценарист. Родился в семье богатого

крестьянина-землевладельца Ильи Ивановича М. С юных лет у М.

проявилось актерское дарование. Первый успех пришел к нему в роли

Хлестакова, сыгранной в любительском спектакле. По настоянию

родителей М. в 1906 поступил на юридический факультет Московского

университета, однако, не имея никакой склонности к юриспруденции, по

окончании 1-го курса бросил университет и заключил контракт с труппой

актера и антрепренера П.Заречного (наст. фамилия Телегин). Уроки

актерского мастерства давались ему исключительно практикой во время

многочисленных гастролей, где он играл в основном на подмостках

провинциальных театров. На эти же годы пришлось его знакомство с

сестрой Заречного - О.Телегиной (по сцене Броницкой) и рождение

единственного сына Александра.

 

В начале 1908 М. получил ангажемент в Москве, в труппе Введенского

народного дома (реж.Н.Аксагарский), хотя в летнее время (вплоть до

1914) он продолжал гастролировать с труппой Заречного. В начале своей

театральной карьеры в столице М. играл большей частью роли своих

сверстников: Петя Трофимов (<Вишневый сад> А.Чехова), студент Беляев

(<Месяц в деревне> И.Тургенева), Незнамов (<Без вины виноватые>

А.0стровского). Однако М. стремился к сценическому разнообразию, и в

его репертуаре появились характерные роли: неотразимый помещик Бабаев

в комедии Островского <Грех да беда на кого не живет>, жалкий Базиль

в пьесе Винникова <Мохноногое>. Особым успехом М. пользовался в роли

графа Клермона в пьесе Л.Андреева <Король, закон и свобода>,

сыгранной в Московском драматическом театре, куда был приглашен

осенью 1914 (поначалу лишь на разовые спектакли). В августе 1916 он

окончательно перешел в труппу и выступал на одной сцене с такими

знаменитостями как Н.Радин, Е.Полевицкая, М.Блюменталь-Тамарина,

И.Дуван-Торцов. М. с успехом играл в инсценировках по произведениям

А.Пушкина, Ф.Достоевского, Н.Гоголя, И.Тургенева, И.Гончарова,

М.Арцыбашева, О.Уайльда, Г.Д'Аннунцио. Тем не менее уже осенью 1917

ушел из театра вместе со своей партнершей, а вскоре и женой, актрисой

Н.Лисенко. Это был конец его театральной карьеры, ибо в дальнейшем М.

так и не вернулся на сцену. Окончательный уход из театра был вызван,

вероятно, желанием серьезно и бесповоротно связать свою судьбу с

кинематографом (его кинодебют состоялся в 1909).

 

Первоначальное отношение к кино, как к своего рода развлечению, к

источнику дополнительного заработка со временем трансформировалось в

подлинную страсть к этому новому виду искусства, по его признанию, <в

той же мере любимому, как и театр>. Кинематограф стал для М. нечто

большим, чем только профессия. <Это моя кровь, нервы, надежды,

провалы, волнения... миллионы крошечных кадриков составляют ленту

моей души>, - признавался несколько лет спустя уже прославленный

король экрана. Наделенный от природы гениальной художественной

интуицией, которая во многом заменяла ему школу, М. сразу ощутил

принципиальную разницу между игрой в кино и в театре. Не претендуя на

роль теоретика, он пытался распознать, апробировать на экране и даже

сформулировать законы киноязыка, его <главные творческие принципы>,

основанные на <внутренней экспрессии, на гипнозе партнера, на паузе,

на волнующих намеках и психологических недомолвках>. <Актеру

достаточно искренне, вдохновенно подумать о том, что он мог бы

сказать..., загореться во время съемок, - писал М" -и он каждым своим

мускулом, вопросом или жалобой одних глаз... откроет с полотна

публике свою душу, и она... поймет его без единого слова, без единой

надписи>.

 

М. начинал свою карьеру в студии А.Ханженкова. Расцвет творчества М.

пришелся на период, когда в кинематографе, по его словам,

господствовали <нервозные, откровенные до жестокости сложные драмы>,

а центральным персонажем нередко был герой <с садистски утонченной

чувственностью>. Именно в такой роли М. познал свой первый экранный

успех: герой фильма <Жизнь в смерти> (1914, реж. Е.Бауер, сценарий

В.Брюсова) убивал свою возлюбленную, чтобы набальзамировать труп и

сохранить нетленной ее красоту. Несмотря на явную паталогию образа,

М. играл своего персонажа с подлинным драматизмом и впервые

продемонстрировал на экране удивительную способность плакать

<настоящими слезами>.

 

Вопреки существовавшей в те годы традиции варьировать из фильма в

фильм удачно вылепленный однажды образ М., обладавший удивительным по

широте актерским диапазоном, был готов до неузнаваемости менять свой

типаж. Культуру сценического перевоплощения он принес из театра, но,

тонко чувствуя природу экрана, создал целую галерею самых

разнообразных киноперсонажей. Уже в первых небольших ролях в фильмах

режиссера П.Чардынина <На бойком месте> (1911) и <Снохач> (1912)

явственно проступало его стремление и вкус к созданию внешнего

рисунка роли. Следующей удачей была роль молодого еврея Исаака в

фильме <Горе Сарры> (1913, реж.А.Аркатов). Удачно найденные

пластические приемы, мимика, жестикуляция придали роли особый

национальный колорит. В те же годы М. создал блестящие по внешней

выразительности образы фантастических и сказочных персонажей в

фильмах В.Старевича: Черт в <Ночи перед Рождеством> (1913), Колдун в

<Страшной мести> (1913), Руслан в <Руслане и Людмиле> (1915).

Мастерски работая с гримом, что впоследствии стало одним из важных

компонентов его актерского мастерства, М., вместе с тем, использовал

для перевоплощения не только внешние средства. Для небольшого

научно-популярного фильма <Пьянство и его последствия> он специально

изучил медицинскую литературу, чтобы воспроизвести на экране

подлинную картину сумасшествия в результате алкоголизма. Великолепное

чувство юмора, врожденное изящество, легкость, пластичность

обеспечивали ему успех и в фильмах комедийного жанра. За 5 с

небольшим лет он сделал головокружительную карьеру, став уже к 1915

одной из самых ярких <звезд> русского дореволюционного экрана.

 

Особое место в творчестве М. занимают роли в экранизации русской

классики. Его первые опыты в ранних и довольно слабых киноверсиях -

<Братья-разбойники> по А.Пушкину (1911, реж.А.Гончаров), Трухачевский

в <Крейцеровой сонате> по Л.Толстому (1911, реж.П.Чардынин), Куракин

в <Наташе Ростовой> по Л.Толстому (1913, реж. Чардынин) скорее всего

разочаровывали молодого артиста, воспитанного в традициях уважения к

автору и литературному источнику. Однако в 1913 он снова снялся у

Чардынина в экранизации пушкинского <Домика в Коломне>. Благодаря

блестящей виртуозной игре М. в двойной роли - Гусара и кухарки

Мавруши - этот фильм при всех его объективно обусловленных

недостатках и по сей день считается одной из удач ранней

кинопушкинианы. В 1915 М. ушел от Ханжонкова и перешел в студию

И.Ермольева, где с большим успехом играл в экранизациях русской

классики в постановке Я.Протазанова. В роли Николая Ставрогина, героя

одноименного фильма, снятого по роману Ф.Достоевского <Бесы> (1915),

М. уже сделал попытку создать свою концепцию образа, его

киноинтерпретацию, к чему он будет стремиться и в других ролях

классического репертуара. Драма пушкинского Германна в <Пиковой даме>

(1916), одержимого маниакальной идеей, была передана М.

психологически тонко и реалистически достоверно. В этой роли актер

добивался точного авторского и исторического соответствия, акцентируя

внимание даже на деталях. <Пиковая дама> вошла в число шедевров

ранней русской экранной классики в немалой степени благодаря

талантливой и серьезной работе М. Через два года он достиг не

меньшего успеха в фильме <Отец Сергий> того же режиссера,

экранизировавшего повесть Л.Толстого. Актеру удалось максимально

приблизиться к замыслу писателя и создать весьма сложный образ,

состоящий из трех последовательных перевоплощений: сначала молодой

офицер, затем истерзанный страданиями монах и, наконец, угасающий

старик. Роль князя Касатского в исполнении М. и вся картина в целом,

по оценке ведущих критиков в области кино, была причислена к высшим

достижениям мирового кинематографа.

 

В артистической натуре М., его темпераменте, внешности было много от

романтического русского актера-трагика. Именно поэтому драматические

роли занимали большое место в его творчестве тех лет: поэт (<Нищая>,

1916), прокурор в одноименном фильме, пастор (<Сатана ликующий>,

1917, реж.Я.Протазанов) и мн. др. Силой своего таланта М. поднимал

подчас надуманные фальшивые мелодраматические сюжеты до уровня

подлинной человеческой трагедии. Эти роли принесли ему небывалый

успех в кино. На родине М. снялся более чем в 70 фильмах.

 

В 1920 вместе со студией Ермольева М. покинул Россию, эмигрировав

сначала в Константинополь. Отъезд студии был продиктован

невозможностью продолжать работу в условиях гражданской войны. Спустя

короткое время вся группа переехала во Францию и расположилась в

местечке Монтрей-сюр-Буа, где была создана новая русская кинофабрика

<Товарищество И.Ермольева>, а после отъезда самого Ермольева в

Германию в 1922 на ее основе под руководством продюссера А.Каменки

возникла студия <Альбатрос> (<Films Albatros>). В этом небольшом и

уютном предместье французской столицы М. снялся в своих лучших ролях,

принесших ему мировую славу. Он начал с комедии <Горестные

приключения> (реж. Протазанов), для которой сам же и написал

сценарий. В следующем фильме - <Дитя карнавала> (<L'enfant du

camaval>, 1921) М. выступил сразу в трех ипостасях - сценарист,

режиссер, исполнитель главной роли. Непритязательный комедийный сюжет

о подкидыше имел большой успех у публики и был восторженно принят

критикой. В 1922 в фильме А.Волкова <Дом тайн> (<La maison du

mystfere>) М. продемонстрировал французскому зрителю свою

удивительную способность к перевоплощению. В шестисерийном фильме с

весьма причудливым сюжетом он создал несколько десятков образов,

диаметрально противоположных по физическому типу и социальному

положению, характеру и манере поведения. Однако подлинный триумф

пришел к нему в фильме <Кин> (<Kean>, реж.А.Волков), где он сыграл

великого романтика английской сцены XIX в. Эдмунда Кина. В этой роли

воплотился гений двух актеров: личность одного вдохновляла игру

другого. М. не играл, а растворялся в этом образе. <Тонкий алхимик

страсти и страданий... Иван Великолепный, ослепленный искусством и

его сверкающими видениями, выражает... невыразимое>, - писал о его

игре видный французский киновед и критик Рене Жанн. Эта роль

позволила М. войти в число <звезд> мирового экрана и упрочила его

славу не только в Европе, но и в Америке. Однако М. хотел большего -

создать авторский фильм, увидеть <идеально выполненной свою мысль>.

Считая экранизацию литературных произведений чуждой природе экрана,

М. мечтал об особой, <кинематографической>, литературе. <Подметить у

людей их подлинное лицо и перенести на экран фарс жизни, смешанный с

ее интимной драмой> такова была его задача, цель, которую он поставил

перед собой, претворил в сценарий, снял и назвал <Костер пылающий>

(<Le Brasier ardent>). Будучи не только автором, но и исполнителем

главной роли, М. создал неординарное произведение, где сон смешан с

явью, а фантазия причудливо переплетается с реальностью. Фильм

получился чрезвычайно эклектичным. В приемах режиссуры, стиля,

монтажа отчетливо прослеживалось влияние французского киноавангарда,

и, в частности, сходство с фильмами корифеев этого направления -

Абеля Ганса, Жана Эпштейна, Марселя Л'Эрбье. Изобразительное решение

отдельных эпизодов картины позволяло также провести параллель с

картинами немецкого экспрессионизма, прежде всего, со знаменитым

<Кабинетом доктора Калигари> (реж.Р.Вино). Впрочем, несмотря на столь

очевидное воздействие западных школ и направлений, фильм, в первую

очередь, отражает своеобразную индивидуальность его создателя.

Недаром часть французской критики называла <Костер пылающий>

<настоящим русским фильмом>, который обладал всеми характерными

чертами национального искусства, <пронизанного тем особым настроением

тревоги, которое ощущалось во всей русской культуре> (Н.Нусинова). У

массового зрителя фильм вызвал неоднозначную оценку, но

интеллектуальная элита безоговорочно отнесла его к числу шедевров

русского эмигрантского кино. Один из признанных лидеров французского

кинематографа Жан Ренуар, в то время молодой художник-керамист, был

настолько потрясен лентой М., что решил бросить свое ремесло и

заняться кино.

 

В 1924 по сценарию М. был снят фильм <Лев Моголов> (<Le lion des

Mogols>, реж. Ж.Эпштейн), где он блистал в роли раджи

Роундгито-Синга. Экстравагантный сюжет, действие которого развивалось

то на фоне экзотического Востока, то в Париже, был разработан М. в

духе авантюрного романа, что давало ему возможность

продемонстрировать всю свою артистическую палитру, одновременно

подчеркивая и незаурядные физические достоинства. Авторитет М. был к

тому времени настолько велик, что присутствие режиссера на съемках

практически сводилось к минимуму. По существу <Лев Моголов> тоже


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 68 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 66 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 67 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 68 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 69 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 70 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 71 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 72 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 73 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 74 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 75 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 76 страница| Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 78 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.066 сек.)