Трансформация идентичности: за что боролись.

В итоге двухнедельного интенсивного общения наблюдаемый мной объект разросся до пяти довольно многочисленных и очень различных между собой компаний, две из которых вдобавок тусовались в одном мес­те, но враждовали друг с другом (что выражалось в демонстративно-пре­зрительном поведении, а иногда и в групповых «разборках»).

Все они были мне крайне интересны, т. к. представляли совершенно разные сообщества, насыщенные яркими индивидуальностями, специфи­ческими практиками, и, что самое важное для моего исследования, раз­личными наркотическими установками. В итоге, в последние 10 дней мо­его пребывания желание успеть везде и получить как можно больше ин­формации вынудило меня разрываться и бегать в течение дня из одной компании в другую. Я была не в состоянии запомнить огромное количест­во разрозненной информации и при любом удобном случае делала помет­ки в блокноте (что часто вызывало неодобрительные взгляды моих инфор­мантов и желание «подсмотреть»), а на заполнение исследовательского дневника уходило от четырех до пяти часов в день: часть я писала поздно вечером, часть — утром.

Наше общение с информантами превратилось в «приятельские» встре­чи, поэтому часто мне было крайне неловко, когда я должна была уходить в разгар общения, т. к. была назначена другая встреча в малоизвестной мне компании. Это стало вызывать ревность у моих информантов: в них проснулся интерес к общению со мной и делить меня с другими, тем более враждебными компаниями они не хотели. Все чаще мне приходилось слы­шать вопрос: «Как ты можешь общаться с ЭТИМИ (или ТАКИМИ) людь­ми?» Меня перестали воспринимать как исследовательницу и ждали от меня таких же оправданий как и от любого другого члена компании в слу­чае подобного «предательства». Андрей звонил мне теперь каждый вечер часов в девять проверить, дома ли я. Если меня там не оказывалось, пере­званивал на сотовый. Он все чаще стал предъявлять претензии, что я про­вожу в компании скейтеров гораздо больше времени, чем с ним, иронично говорил: «Пока ты никого не знала в городе — я был тебе нужен, а те­перь и некогда со старым другом встретиться. А я уже к тебе при­вык!». И я была с ним абсолютно согласна — его откровенность и откры­тость заслуживали большего внимания, однако мои попытки оправдаться «работой» представлялись ему совершенно неубедительными¹. Я совсем увязла в отношениях с этими людьми. Плюс ко всему неожиданно объ­явился знакомый Кати (это тот самый поздно сработавший вариант), ко­торый искренне хотел поучаствовать в моей работе и показать мне другой, «настоящий Сочи», а его компания представляла собой «нормальную»^[49]молодежь, которой мне как раз и не хватало — я многого еще не знала о них, не понимала и хотела до отъезда успеть все по максимуму.

Мои чувства к информантам плохо вязались с представлением о «рабо­те»: к некоторым я испытывала сильную симпатию и привязанность, к дру­гим — неприязнь и отвращение. Все труднее становилось записывать глу­боко личностные откровения в свой дневник — опубличивать их^[50], я сама начинала расценивать это как предательство. Мне доверяли (просто как человеку) такие секреты, обнародовав которые, я могла серьезно повли­ять на судьбу моего информанта. Так, когда я фотографировала одного из активистов скинхэдовского движения, его друг попытался воспрепятство­вать этому: «Ты что? Сейчас она с этой фотографией в ментуру как заявится!». На что тот ответил: «Она же с нами». (Это подтверждение моего нового статуса так тронуло меня, что искушение выкинуть ту фото­графию было очень сильным.) Другой информант признался мне в том, что выращивает дома марихуану, и рассказал, как укрывает ее от родителей и других «нежелательных» взрослых. Я стала единственной обладатель­ницей чужого секрета. Человек, рассказавший это, стал мне настолько до­рог, что я лишь спустя неделю решилась на запись в дневнике. При этом я испытывала чувства, схожие с тем, как если бы я публично обнародовала компрометирующие материалы о близком человеке.

В результате, устав от собственных эмоциональных переживаний, многочисленных претензий и обид со стороны моих новых знакомых, я пошла «на жертву» и ограничила свое общение только компанией Анд­рея и скейтерами, т. к. посчитала, что достигла здесь больших исследова­тельских успехов, и они являются самым информативным объектом для наблюдения. С другими компаниями я встречалась только эпизодически и случайно.

Дата добавления: 2015-07-18