Жанр: детектив, ангст, экшн, романс, юмор 16 страница

— Да ничего, я не первый день Канду знаю, — понимающе улыбнулась девушка, покачав головой. — Давай я помогу тебе убраться?

— Нет, не надо, я сам, — торопливо ответил Уолкер, высвобождая свою руку и отходя от Ли. — Не привыкать, в конце концов.

— Тогда я чашку помою — не могу просто так стоять в стороне и смотреть, — заявила та, поднимая кружку с пола и направляясь на кухню.

— Спасибо, — улыбнулся мальчишка вслед девушке и направился в ванную за тряпкой, заодно запустив стиральную машинку.

«И что с ним сегодня такое?» — думал он, вытирая с пола остатки уже остывшего чая.

В раковине на кухне журчала вода, и Линали напевала какую-то песню. Что-то из нового. То, что запоминается легко и быстро, а потом заедает на языке и крутится в голове часами, а то и сутками напролет, чтобы после столь же легко забыться. Мотив был знакомый, но Аллен не стал прислушиваться — не хотелось потом самому напевать надоевшую «попсу», которую, подросток, к слову, просто терпеть не мог. У современных исполнителей не было порой ни голоса, ни слуха. Была бы лишь на студии хорошая аппаратура, да люди, умеющие ей пользоваться. Несколько бессонных ночей несчастных работников — и новая звезда готова к запуску на орбиту эстрады.

Тихо усмехнувшись, Уолкер покачал головой. О чем он только думает. И вдруг, совершенно неожиданно, мальчишка понял, за что получил легкий ожог чаем несколько минут назад. Чертыхнувшись про себя, Аллен закрылся в ванной, включив воду для вида, и опустился на пол у раковины. Он позволил себе слишком много лишнего. Ведь Канда никогда никому не показывал свои слабости, а тут вдруг нарисовался Уолкер собственной персоной. И даже не возникло вопроса, почему расплата последовала именно сейчас. Мальчишка с силой приложился головой о стену. Линали была права — Юу доверял ему. Только Аллен знал его слабости. Пусть не все, но большинство точно. Та сторона его личности, которую парень так тщательно скрывал ото всех, все это время была повернута к нему, к Аллену. А он жил с этим почти два месяца, и даже не потрудился заметить. И совсем недавно еще и посмел продемонстрировать их, так называемые, «отношения» при совершенно постороннем человеке. Уолкер уже собрался было еще раз хорошенько приложиться головой о стену, но мысли резко переключились на их с Кандой нежданную гостью. Ведь он разрешил ей остаться, а Юу об этом даже не знает.

Глубоко вздохнув, мальчишка поднялся на ноги, бросив грязную тряпку в ванную. Решительно кивнув самому себе, он направился в комнату Канды. Судя по убийственной ауре, которая, кажется, просачивалась сквозь дверные щели, разговор предстоял не из легких.

Стучаться или спрашивать разрешения войти было бы просто глупостью — в таком настроении, в котором пребывал сейчас Юу, он точно никого не захочет видеть. Поэтому, мысленно простившись с жизнью, Аллен открыл дверь на балкон, предварительно убедившись, что Линали все еще находится на кухне. Пробравшись уже привычным способом через завалы коробок, Уолкер присел на корточки у окна в комнату Канды, осторожно посмотрев, открыта ли форточка. Как ни странно, мальчишке повезло. Хотя, везением это можно было бы назвать с большой натяжкой, учитывая возможные последствия очередного самоубийственного поступка Аллена. Но менять однажды принятые решения подросток не привык, поэтому, глубоко вздохнув и мысленно пожелав самому себе удачи, он в два прыжка оказался в комнате Юу, повиснув на гардине и неслышно спрыгнув на пол.

— Жить надоело? — ледяным тоном спросил Канда, казалось, даже не удивившийся подобной наглости.

— Слушай, Канда… — начал было Уолкер, но так и не смог придумать ничего лучше, кроме тихого неловкого выдоха.

— Чего тебе еще от меня надо?

— Знаю, что ты меня, наверняка, сейчас за это убьешь, но… Прости, ладно?

Ответом Аллену стал выстрел. Медленно выдохнув, мальчишка открыл глаза, даже не шевельнувшись. Пуля пролетела в считанных миллиметрах от его виска, отрезав небольшую прядь седых волос, которая теперь лежала у подростка на плече. Подняв взгляд на Канду, Уолкер тихо спросил:

— Полегчало?

— Ты все еще жив, — недовольно выдал Юу, все еще не опуская пистолет, нацеленный на мальчишку.

— Ну так убей, — будничным тоном предложил тот, незаметно сжимая в кулаки дрожащие пальцы. — Чего тебе стоит?

— Твое никчемное существование может стоить мне жизни самого важного для меня человека, Недомерок, — нахмурился Канда, скрипнув зубами от бессильной ярости и опустив пистолет.

— Ты только поэтому меня еще не убил? — спросил подросток и сам себя не услышал. Голос неожиданно стал казаться чужим — слишком хрипло и неуверенно он звучал. «Никчемный ты слабак, Уолкер».

— Только поэтому, — отрезал Юу, бросая пистолет на кровать и отворачиваясь от Аллена. «Мне на него плевать, — твердил он себе уже в который раз, но все безрезультатно. Что-то внутри противилось этому решению, не позволяя согласиться с доводами разума. — Мне должно быть на него плевать, черт меня дери!»

Уолкер прикусил губу, опустив глаза в пол. Он и не ожидал ничего другого, собственно. Только вот подобной реакции никак предугадать не мог. Мальчишка наивно полагал, что будет легче — ведь он давно знал, что Канда ничего не испытывает к нему. Знал, что ему плевать на какого-то мелкого шулера, который только и делает, что вечно доставляет одни неприятности. Только вот слышать эти слова все равно было больно. Как будто острым ножом кто-то аккуратно надрезал сердце. Вроде и кровоточит, заставляя все внутри болезненно сжиматься, но и умереть не дает — слишком маленькая рана. Это было похоже на пытку. Каждый их разговор с Юу в последние два дня начал становиться для подростка настоящим испытанием, которое он все же выдерживал, стискивая зубы. Точно так же, как и сейчас. Глубоко вздохнув, Аллен не позволил себе пошевелиться, заставляя успокоиться. Он подумает обо всем этом потом. Когда будет не так больно. Желательно, когда все уже закончится, и он уже будет далеко от Канды.

— Слушай, насчет Линали, — резко перевел тему Уолкер, отмечая про себя, что теперь голос звучит ровнее. Все же мысли о скорой разлуке успокаивали.

— Этой проститутки? — как бы невзначай уточнил Юу, ядовито усмехнувшись.

— Не говори о ней так, она просто…

— Спит со всем «Ковчегом», — закончил за Аллена парень, оборачиваясь к собеседнику. — Только не говори, что не знал.

— Нет, не знал, — честно признался мальчишка, растеряно моргнув. — Это правда?

— С чего мне тебе врать? — вопросом на вопрос ответил Канда, ухмыльнувшись.

— Откуда я знаю? — неопределенно пожал плечами подросток, отводя взгляд в сторону. — Может, у тебя есть какие-то свои причины.

— Может, и есть, но тебя они точно не касаются, Мелкий. Так что ты хотел сказать по поводу этой, — вернулся к основной теме разговора Юу, кивнув в сторону двери.

— Она останется у нас сегодня, ладно? — немного неуверенно произнес Уолкер.

— Что, тоже решил воспользоваться ее услугами? — ухмыльнулся Юу и тут же резко отвернулся от мальчишки. — Только не в моем доме.

— Слушай, она просто переночует здесь. Всего лишь одну ночь, Канда. Ей идти некуда.

— Это ей-то идти некуда? Да ей одного взгляда достаточно, чтобы любой идиот оставил ее у себя.

— Но, Канда…

— И ты, я вижу, стал одним из этих идиотов. Я был о тебе лучшего мнения, Шпендель.

— Черт, хватит уже, а? Она поссорилась с братом и пришла к тебе, как к другу. Ты не можешь выставить ее на улицу.

— Ты уверен? Мне пойти прямо сейчас опровергнуть твои слова?

— Перестань, Канда, — устало вздохнул мальчишка, медленно подходя к Юу и осторожно касаясь его руки. Как ни странно, ладонь парень не отдернул. — Всего одна ночь, пожалуйста, — он поднял взгляд на собеседника и осторожно улыбнулся. — И я не собираюсь с ней спать, если что.

— Да ну? — недоверчиво прищурился Канда, иронично изогнув бровь.

— Обещаю, — усмехнулся подросток, и его улыбка стала чуть более уверенной и искренней.

— Одна ночь, Недомерок, — великодушно разрешил Юу, но тут же строго прищурился. — И чтоб завтра ноги ее в моем доме не было, я ясно выразился?

— Конечно, — кивнул Аллен и, отпустив чужую ладонь, направился к выходу из комнаты, но Канда, видимо, был другого мнения, потому что перехватил руку мальчишки и рывком развернул его к себе, так, что тот по инерции уткнулся носом в грудь парня.

— И если ночью я услышу хоть один лишний звук… — предупреждающе начал Юу, подняв лицо подростка за подбородок и заглянув ему в глаза.

— Да понял я, понял, — немного натянуто рассмеялся Уолкер, выворачиваясь из хватки Канды и выскальзывая за дверь.

И долго еще потом, уже разговаривая с Линали, он пытался отделаться от мысли, что Юу до последнего не отпускал его ладонь.

Глава 24.

Как и было оговорено, на следующий день Линали ушла. Аллен с самого утра ломал себе голову, как бы объяснить девушке, что ей уже пора, что дома ждет и волнуется брат, но делать этого мальчишке в итоге не пришлось. У Ли просто зазвонил телефон, и она, отговорившись делами, покинула гостеприимный дом Канды.

Сам же Юу так и не вышел из своей комнаты до тех пор, пока за нежеланной гостьей не закрылась входная дверь. Уолкер не стал ничего говорить по этому поводу, оставив свое мнение при себе. А потом просто собрал вещи и ушел следом за Линали.

Канда остался один в совершенно пустой квартире. Презрительно фыркнув в своей излюбленной манере, он сделал себе чай и уселся на стул на кухне, бездумно глядя в окно.

На улице падал снег. Медленный, ленивый, он нехотя опускался на землю, становясь пушистым ковром, ослепительно блестящим в лучах холодного солнца. Было красиво, но Юу было на это наплевать.

Оставшись один, он вдруг остро почувствовал, что чего-то не хватает. Тишина, от которой парень уже успел отвыкнуть за два месяца жизни бок о бок с неугомонным мальчишкой, сейчас вновь вернулась в его опустевший дом. И от нее стало как-то не по себе. Он попытался отвлечься от этих мыслей, выбросить это из головы, но не выходило. Тогда Канда попробовал другой способ. Просто встал и прошелся по квартире, словно видя ее первый раз в своей жизни. Хотя, почти так оно и было. Взгляд упал на пустую тумбочку недалеко от балконной двери. Там раньше стояла ваза. Аллен разбил ее в первое же утро своего пребывания в этом доме, порезав ногу об один из осколков. Тогда было наплевать и на вазу, и на Уолкера, и на его пораненную ступню.

Юу только тихо усмехнулся. Ничего не изменилось — ему и теперь на это плевать. Та боль уже прошла, и мальчишка, наверняка, даже и не помнит о ней.

Ленивый взгляд скользнул на диван. Канда не спеша подошел к нему, словно во сне проведя кончиками пальцев по спинке. Холодный, негостеприимный материал обивки был неприятно-шершавым и грубо терся о пальцы с едва слышным шорохом. Противный цвет, жесткое сиденье. И как только Аллен спал на нем? И ведь ни разу не жаловался. А Юу помнил по себе, что в те редкие дни, когда приходилось ночевать на этой ненавистной мебели, наутро спина болела невыносимо, а мышцы сводило судорогами. Но подобные случаи были редкими. Обычно все начиналось с того, что Канда в очередной раз осознавал, что ненавидит свою пустую, холодную квартиру. От этого осознания он начинал ненавидеть еще и себя почти за все: за характер, за придирчивость, за любовь к свободе. В такие дни хотелось послать ко всем чертям эту пресловутую свободу и все, что с ней связано. Ему просто нужен был кто-то рядом. Кто-то такой, кто поймет без слов. Просто сядет рядом и доверчиво положит голову на плечо. Молча, не произнеся ни звука. Просто поверит, откроется, в конце концов.

Но такого человека никогда не было. И тогда Юу просто шел в ближайший бар и напивался там до полумертвого состояния. А потом брал с собой пару бутылок хорошего коньяка и запирался в родном ледяном доме. До кровати дойти обычно попросту не хватало сил. Поэтому Канда ненавидел свой жесткий диван.

В его доме всегда было холодно. Словно специально, из ненависти к самому себе, из жажды мести, Юу открывал настежь все окна, чтобы заморозить все, что было в его жилище. Сквозняки гуляли по просторным комнатам, проникая в самые укромные уголки, оставляя после себя наутро лишь едва заметную проседь инея. Так случалось даже летом. Канда никогда не задумывался о том, что это неправильно, что даже в теплую, казалось бы, погоду, в его квартире царит почти что могильный холод. Однажды зашедший в гости Тики сравнил жилище своего телохранителя со склепом. Юу не обратил на это внимания. Ему было плевать.

Для всех нормальных людей дом — это то самое, заветное место, куда хочется возвращаться раз за разом. То, куда приходишь после тяжелого рабочего дня, и тебя встречает тепло, уют и родные голоса. Тихие, громкие — не важно. Лишь бы не пустая, одинокая темнота. Она уже до горечи во рту надоела Канде, но ничего с этим поделать он не мог. Всегда, когда дело доходило до гостей или переезда к нему очередной пассии, парень пасовал. Не хотелось, чтобы кто-то еще, кроме него самого, гнил заживо в этом его рукотворном склепе. Все же, как бы Юу не отмахивался, он думал о тех, кто был ему дорог, пусть и мимолетно.

В квартире Канды никогда не было уюта. Хозяин жилища привык к минимализму, но все же старался не доходить до абсурда. Тонкий матрас на голом ледяном полу — было слишком даже для него. Поэтому обстановка в комнатах была. Пусть и скромная, но была. Юу знал, что понять его — задача не из легких. Он и сам порой справлялся с ней с трудом. Однако когда ему это все же удавалось, то понимание, что такая жизнь похожа на самобичевание, преследовала его еще долгое время, заставляя задумываться об этом снова и снова.

Канда не привык к теплу — тем более, к чужому. И привыкать не хотел. Однако порой не хватало именно этой малости. Той самой приятной легкой тяжести на плече, когда кто-то рядом засыпает, оперевшись на тебя.

В размеренной жизни Юу не было места доверию. Он никому не доверял своих секретов. Ненавидел отвечать на глупые и бессмысленные вопросы, презирал банальности и учтивость. У него самого манеры были не в чести — не для кого было стараться. Унижаться же перед серой массой заполняющего мир мусора он не собирался ни при каких условиях. Это было ниже достоинства Канды. В ответ он никогда не ждал ничего, кроме презрения. О том, чтобы кто-то доверился ему, даже разговор не шел. Сам Юу считал, что это просто невозможно. Ведь доверие — это ответственность. А ему совершенно не хотелось взваливать подобный груз себе на плечи.

Но однажды его строго построенный мир рухнул, перевернувшись с ног на голову. Тишину разорвал в клочья звонкий голос, в темноте было отлично видно седую макушку, попавшую в тонкую полосу лунного света. Окна, что были по привычке распахнуты, закрылись с облегченным вздохом, заставляя тепло остаться в квартире. И приятный запах свежезаваренного кем-то с утра чая поселил в заиндевевшем сердце робкую надежду. Глупую, полузадушенную из страха снова получить удар ножом в спину, но надежду. Канда не хотел подпускать мальчишку близко, но не вышло. Вовремя не остановился, позволил себе зайти слишком далеко. И тот поцелуй в номере в десяти часах полета от дома. Вспоминая его, Юу каждый раз чувствовал тепло и нежность чужих губ. В такие моменты хотелось просто что-нибудь разбить. Разнести к чертям всю мебель в доме и даже стены, только вот твердая уверенность в том, что это не поможет, каким-то чудом останавливала отведенную в замах руку.

Страх все же никуда не делся. Старательно игнорируемый, он прятался за стенами показной ненависти и безразличия. За стенами, которые каждый раз давали трещину, когда Аллен смотрел на него… так. Канда ненавидел этот его взгляд — открытый, смелый, словно вызов. В такие моменты обычно Юу презрительно фыркал и отворачивался. А после, словно в качестве мести, обязательно делал Уолкеру больно. И делал совершенно осознанно, прекрасно понимая, что однажды мальчишка может просто не выдержать. Но остановиться просто не мог. Он не получал от этого удовольствия, как могло показаться со стороны, но и не чувствовал боли. Не чувствовал ничего — ему было плевать. Это было просто самозащитой.

Но, в конце концов, шаткий мир отогревшегося за два месяца дома, рухнул в пропасть привычной темной тишины. Аллен ушел. Тихо, не сказав ни слова, не попрощавшись, даже не оглянувшись и не посмотрев на хозяина вновь осиротевшей квартиры. Осталась только память, от которой хотелось избавиться, и запах. Легкий, едва уловимый, но удивительно въедливый запах чужого парфюма, который Юу даже не замечал раньше, теперь удивленно замечая, как легко он слился с атмосферой его дома.

Пока Уолкер был рядом, Канда, и правда, мог назвать это место своим домом. Потому что хотелось возвращаться сюда. И тихая темнота уже не казалась такой давящей, когда была разделена на двоих.

Почему-то Юу был уверен, что Аллен больше не вернется сюда. Ведь ни единой вещи он не оставил. Собственно, не так много их и было. За два месяца мальчишка даже не разобрал до конца свою сумку — она всегда была наполовину собранной. И тихо щелкнувший за ним замок прозвучал громче пощечины в ненавистной тишине. Так же оглушительно и больно.

Не выдержав гнета собственных мыслей, Канда с силой пнул диван, рядом с которым все еще стоял. Тот отъехал на пару метров к стене, едва не опрокинувшись на спинку. Но Юу было на это наплевать — он вообще собирался выбросить на помойку никчемную мебель. Следующей под горячую руку попала чашка с чаем. Она беспрепятственно вылетела в распахнутое настежь окно, даже не задев раму. Отшлифованная до идеала меткость наемного убийцы даже здесь дала о себе знать.

И тут же перед глазами, как живая, встала картина из не такого далекого прошлого: Аллен с явным удовольствием на лице расстреливает из пистолета купленное им, Кандой, одеяло. Пули пролетали насквозь, исчезая в этом же окне.

— Да чтоб тебя, Недомерок, уйди уже из моей головы! — окончательно сорвался Юу, претворяя в жизнь давнюю мечту.

Опрокинутый шкаф, разбитая посуда, вывернутые тумбочки, разломанные едва ли не в щепки, опрокинутый диван, на который по закону подлости так и не поднялась рука. Хотя, Канда знал, что, на самом деле, ему просто не хочется терять последнюю призрачную ниточку, связывающую его с прошлым — ведь на этом диване спал Аллен.

— Сука, — тихо обронил Юу, беззвучно рассмеявшись.

А потом просто окинул взглядом развороченную квартиру и, послав все к чертям, наскоро оделся и вышел за дверь, громко ею хлопнув. Так, что стекла в окнах подъезда задрожали. Но Канде не было до этого никакого дела — ему было плевать.

В это время Аллен был уже далеко. Поудобнее поправив сумку на плече, он глубоко вздохнул, в сотый раз за день пытаясь успокоиться. Подросток миллион раз уже успел пожалеть о том, что ушел. Да, рядом с Кандой ему было плохо едва ли не до тошноты, но без него оказалось намного хуже. Все мысли, как назло, крутились только вокруг него: как он, где сейчас — все еще дома или уже ушел, что делает, о чем думает. Уолкер готов был биться головой о стену, но наперед знал, что это не поможет.

Больнее всего было понимать, что он с самого начала никому не был нужен. В особенности, Юу. Ведь он даже не попытался остановить мальчишку, когда тот уходил. Ни слова, ни жеста, даже банального вопроса в духе «Ну и куда собрался, Недомерок?» не было. Ему просто дали спокойно собрать свои вещи и едва ли не пинком выпроводили за дверь. Все-таки Аллен был прав — Канда, судя по всему, уже давно мечтал вновь вернуться в свое холодное одиночество.

Мальчишка помнил то противное чувство, когда впервые перешагнул порог дома Юу. Хотя, тогда это даже домом назвать можно было с натяжкой. Помещение было больше похоже на слишком большую могилу. Такое же неприветливое и мрачное. Уолкер терпеть не мог подобные места, поэтому решил переделать все по-своему. Тогда начали закрываться окна и использоваться кухня. Аллен не мог сказать, что по этому поводу думает хозяин жилища, но, судя по всему, он не был против. Все же Канда был не из тех, кто молча терпит то, что ему неприятно. Только вот это мало что меняло. Отношение к Уолкеру у него все равно не изменилось.

Глубоко вздохнув, мальчишка остановился. Он добрался туда, куда хотел. Перед ним стоял высокий дом — новая элитная многоэтажка с дорогими просторными квартирами. Она вся так и сияла чистотой и помпезностью. Подросток ненавидел такие места — в них слишком много вычурности и обманчивого блеска. Роскошь была выставлена напоказ и скрывала всю ту дрянь, что гнездилась внутри нее. В таких местах было столько вранья, что даже такому прожженному масочнику, как Аллен, было не по себе. Если бы пришлось выбирать между домом, подобным этому, и таким, в котором жил Канда, Уолкер бы даже не задумался над решением. Но сейчас возвращаться хотелось еще меньше, чем войти в просторный холл высотного здания. Поэтому мальчишка, оглянувшись напоследок, шагнул в разъехавшиеся автоматически двери.

Вежливо поздоровавшись с консьержкой, подросток уверенно прошел мимо лифта, направившись к лестницам. Подниматься было не так высоко, так что это можно было сделать и пешком. Ступеньки были низкими и широкими, словно их придавило прессом, но зато их было много. Аллен усмехнулся, поднимаясь на шестой этаж и от нечего делать считая собственные шаги.

Нужную дверь Уолкер нашел без труда. Стальная, двухслойная, на нескольких замках, чтобы не взломали наверняка, но — мальчишка точно знал — закрытая всего лишь на изящную цепочку изнутри. Медленно выдохнув, подросток немного неуверенно постучался. Секунды тишины в ожидании ответа он просто ненавидел. В такие моменты было даже не до конца понятно, есть ли кто-нибудь дома, или так и придется прождать у порога неизвестно сколько времени. Встречать же Рождество в коридоре, пусть даже и так шикарно отделанном, Аллен не хотел. У него были совершенно другие планы. Но наконец один из замков тихо щелкнул, и дверь приоткрылась, являя за собой немного растрепанного парня с ярко-рыжими волосами, сонно потирающего единственный глаз.

— Аллен? — удивленно спросил хозяин квартиры, до конца не веря в то, что увидел.

— Привет, Лави, — беззаботно улыбнулся Уолкер, переступив с ноги на ногу немного неловким движением, от которого сумка чуть съехала с плеча. — Впустишь меня? — не оставив времени даже на паузу для раздумий, спросил подросток, поправляя свой небольшой саквояж.

— Конечно, что за вопрос! — тут же отреагировал Лави, поспешно снимая ту самую цепочку, о наличии которой мальчишка знал наперед. — Прости, я просто сонный еще немного — притормаживаю, — рассмеялся парень, распахивая настежь входную дверь и отходя чуть в сторону. — Проходи.

— Спасибо, — кивнул Аллен, юрко проскользнув в не очень-то большое расстояние между косяком и хозяином квартиры.

— Да брось, было бы за что! — Лави дружески похлопал подростка по плечу, вставая неподалеку и опираясь спиной о шкаф-купе, встроенный в стену и оптически расширяющий пространство за счет большого зеркала — от пола до потолка. Благодаря ему, даже здесь, где почти не было солнца сейчас, света вполне хватало даже без участия электрических ламп.

Уолкер коротко осмотрелся вокруг и усмехнулся каким-то своим мыслям. Неосознанно в голову пришло сравнение с квартирой Канды. Несомненно, последняя проигрывала по всем параметрам. Здесь было тепло, уютно, и неуверенность терялась в мягких коврах с пушистым ворсом, расстеленных по полу. У Юу же все было совершенно иначе. Усмехнувшись собственным мыслям, Аллен сбросил с плеча сумку и присел на корточки, развязывая шнурки.

— Что-то случилось? — немного обеспокоенно спросил Лави, внимательно следя за каждым движением друга. — Ты какой-то прибитый.

— Спасибо за точную характеристику, — рассмеялся Уолкер и, дав себе мысленного пинка, нацепил на лицо привычную улыбку вселенской любви и счастья. — Не думаю, что от Канды можно уйти в ином состоянии, как считаешь? — подмигнул товарищу мальчишка, закончив с обувью и наконец выпрямившись, скинул кроссовки.

— Вы расстались — как это печально, — театрально протянул парень, закрыв левую половину лица ладонью и картинно всхлипнув. — Я так сочувствую.

— Переигрываешь, — беззлобно усмехнулся Аллен, легонько дернув собеседника за прядь рыжей челки.

— Да, я знаю, — улыбнулся тот в ответ, раскрывая объятия для друга. — Дай хоть поприветствую тебя по-человечески! — торжественно произнес он, сделав шаг по направлению к своему неожиданному гостю, но тот, как-то нервно хихикнув, отошел в сторону.

— Лави, я, конечно, очень рад тебя видеть — ты даже не поверишь, насколько, но, будь так добр — надень хотя бы трусы, — лаконично объяснил причину своего поведения мальчишка, многозначительно посмотрев собеседнику пониже талии.

— Ох ты мать моя женщина! — выдохнул Лави, рассмеявшись собственной забывчивости и легонько треснув себя ладонью по лбу. — Ну вот кто, как не лучший друг, укажет на твои оплошности? — добавил он, все еще смеясь, и скрылся в дальней комнате.

Покачав головой, при этом не переставая улыбаться, Аллен поднял с пола свою сумку и без приглашения вошел в зал, бросая ее у дивана и возвращаясь обратно в прихожую, чтобы снять куртку. Все же он не зря пришел именно сюда.

Как ни странно, квартира Лави будто бы и не была частью всего этого вычурно-помпезного дома. Конечно, обстановка была довольно богатой и, что греха таить, просто до неприличия пышной, но все же от нее исходило странное тепло. Скорее всего, виной тому был сам хозяин жилища, от которого за километр веяло дружелюбием и открытостью. Однако скромностью он явно не страдал. Просторные комнаты так и манили зайти и осмотреть все как можно детальнее. Произведения искусства, такие как, например, дорогие картины или небольшие статуэтки, органично вписывались в общий интерьер и не бросались в глаза, привлекая к себе первоочередное внимание. Все шкафы в доме были замаскированы под стены или же огромные зеркала. Из-за этого и светлых тонов, в которых были оформлены комнаты, они казались больше и ярче. А мягкий ворс ковра под ногами ласково касался ступней, словно упрашивая остаться подольше.

— Так лучше, стеснительный мой? — улыбаясь, спросил Лави, бесшумно зашедший в комнату в одних летних бриджах. Тоже светлых, как отметил про себя Аллен. Они словно делали парня частью квартиры, не позволяя даже яркому оттенку волос выбиваться из общей гармонии цветов и красок. Уолкер неосознанно улыбнулся в ответ, делая шаг навстречу другу.

— Конечно, лучше, соня, — кивнул он и позволил явно не выспавшемуся после ночной смены бармену крепко обнять себя и встрепать белые волосы.

— Ну так чего у нас случилось? — жизнерадостно поинтересовался Лави, отстраняясь и закидывая руки за голову в привычном раскованном жесте.

— Да все как обычно, — отмахнулся Аллен, с наслаждением опускаясь на приветливо-мягкий диван, возле которого совсем недавно бросил свои вещи.

— Вселенская задница накрыла с головой? — подмигнул другу парень, опираясь спиной о стену.

— Ты, может, сядешь? — попытался перевести тему разговора Уолкер, держась как можно более непринужденно.

— Если сяду, то усну — я всего пару часов назад приполз с работы, — без тени укора пожаловался Лави, но на уловку все же не повелся. — Так все же, что произошло?

— Да не могу я больше с ним, — обреченно вздохнул подросток, отворачиваясь к окну. — Однажды это все закончится убийством, и не поручусь, кто кого первым пристрелит.

— Или придушит, — подхватил старший товарищ, не позволяя другу дойти до нытья.

— Или прирежет, — в тон парню добавил тот, неосознанно улыбнувшись.

— Или из окна выбросит.

— Ну да — вариантов куча просто.

— Да вы просто идеальная пара! — выдал Лави, все же падая на диван рядом с Алленом и закидывая руку ему на плечо, по инерции потянув на себя, да так резко и неожиданно сильно, что мальчишка с тихим писком повалился на чужие колени. — И чего же ты ушел? Патроны не поделили?

— Ага, веревку с мылом, — фыркнул подросток и тут же почувствовал легкий тычок под ребра.

— Не хандрить! — бодро приказал Лави, подмигнув другу единственным глазом. — Сегодня ж Рождество, Аллен, ты чего такой смурной?

— Я тебе только что все рассказал, — услужливо напомнил Уолкер, пользуясь случаем и удобно устраиваясь на коленях товарища.

— Значит, я подарю тебе веревку и мыло! — весело решил Лави, коротко и быстро проведя короткими ногтями по многострадальным ребрам подростка. Тот бесконтрольно дернулся в сторону, пытаясь избавиться от накатившей щекотки и звонко смеясь.

— Лави! — почти взвыл Аллен, когда от хохота уже слезы начали наворачиваться на глаза. — Прекрати, блин, а то веревку с мылом я испробую на тебе!

— Однако, какие веские у тебя аргументы, — весело подметил парень, великодушно оставляя свою жертву в покое. — Просто не могу отказать, когда меня так вежливо о чем-то просят.

Тяжело дыша, Уолкер все же улыбался. Фальшиво, конечно, но Лави знать об этом совсем не обязательно. Все-таки мальчишка был замечательным актером — жестокая школа жизни имела свои плюсы.

— Слушай, я, правда, в порядке, — сказал Аллен, посмотрев на старшего товарища. — Иди лучше поспи по-человечески, а то ведь тебе сегодня на работу опять.

— Ну как же я тебя одного оставлю?

— Молча, я думаю, — усмехнулся подросток, вставая с чужих колен и откидываясь на спинку дивана. — От депрессии не загнусь, обещаю.

— Только если пообещаешь, что, когда я проснусь, на твоем лице все еще будет вот эта улыбка, — шутливо потребовал Лави, окончательно растрепав короткие светлые пряди.

— Обещаю, — охотно кивнул мальчишка и спихнул друга на пол. — А теперь иди спать.

Дата добавления: 2015-11-04