— Я думаю, что это все. Я чувствую, что это будет средняя школа снова и снова, и то, что мы не имели успеха. — Согласилась Шайлер.
— Не волнуйся, это не будет похоже на среднюю школу, а кроме того, ты не забыла? Ты вышла замуж за БЧВУГ (англ. BMOC — Большой человек в университетском городке). Ты, как королева бала, — дразнил Оливер.
Видя ее реакцию, он погрустнел.
— Я сожалею, это была липкая шутка.
— Нет, ты прав, и я бы не хотела делать вид, что Джека не было, и что всего этого не случилось.
— Он жив, Скай, я знаю… И он тоже думает о тебе там, где бы он не был.
Она кивнула.
— Я просто хочу…
Хотела бы я знать, где он. Если бы он был в порядке. Если он и Мими не уничтожили друг друга, то, что случилось с ними? Где они были? С Джеком все в порядке? Она чувствовала себя ужасно без него. Было так много того, что она хотела сказать ему, и поделиться с ним. О своем отце, ее человеческой семье, Финн. Это было, как если бы все на самом деле не случилось с ней, пока она не сказала ему об этом. Она была рада компании Оливера, но это было не то же самое. Бдительное присутствие все еще ощущалось вокруг, она заметила это, но как — то покорилась. Она спрашивала себя, сможет ли она когда — нибудь выяснить, кто или что наблюдает за ней.
— Слушай, в какой — то момент мы должны найти способ вернуться в номер Финн, когда ее не будет. Я должна увидеть, есть ли способ извлечь кровь из тех картин. Если есть шанс, что это Бен, это может быть то, что мы ищем.
Вечеринка проходила в доме, который был, за отсутствием лучшего способа, чтобы описать его, отвратителен. Это был захудалый викторианский дом, который занимали совместно группа из восьми мальчиков, ни один из них, казалось, не заинтересован в гигиене жилища. Обувь Шайлер прилипла к паркету, когда она вошла в прихожую, на кухне, где мальчики хранят бочки, было еще хуже. Было так много людей, что они должны были проложить путь через толпу, чтобы пройти внутрь.
— Есть ли еще что — нибудь выпить? — Спросил Оливер. — Виски может быть? Я остановлюсь на смеси, если у вас нет односолодового.
Финн рассмеялась.
— Ты такой смешной! Если ты поищешь в шкафах, ты сможешь найти немного Соко.
— Соко? — Оливер шмыгнул носом.
— Южный комфорт? — Рассмеялся Финн. — Ты когда — нибудь слышала о нем? На вкус похоже на 7UP.
Оливер скривился.
— Ты такой сноб, Олли, — упрекнула Шайлер. — Давай, давай пиво.
Она действительно его не хотела, но если они хотят попытаться вписаться в обстановку, они должны были делать то, что и местные жители.
Достижение дна бочки казалось невозможным, хотя по — прежнему было так много людей, роящихся здесь: опрятные мальчики в ситцевых футболках и джинсах, девушки в платьях иронических бабушек, все борются за красные пластиковые стаканчики.
— Ты должна быть агрессивной, — сказала Финн, и использовала локти, чтобы расчистить себе путь к бочке.
— Впечатляет, — отметил Оливер.
Высокий мальчик в лакроссном балахоне толкнул Оливера в сторону и вручил Шайлер пива.
— Вот. Красивая девушка, Вы не должны ждать.
— О, спасибо, — сказала она, немного не уверенная, была ли это хорошая идея, чтобы принять его.
— К вашим услугам, миледи. Может джентльмен узнать ваше имя?
— Ах, оставь ее в покое, Тревор, — сказала Финн, балансируя с тремя стаканами пива в руках. Она дала один Оливеру и кивнула Шайлер.
— Похоже, все готово, и вы оправдали наши резиденты Лотарио.
Тревор, пойди, найди наивных новичков. Шайлер со мной.
— Этот выстрел стоил того.
Тревор пожал плечами и пошел обратно в толпу.
— О, он был безвредным, — сказала Шайлер.
— Конечно, если ты ищешь одну бессонную ночь, и не одного телефонного звонка после этого, — сказал Финн.
— Рассказываешь о своем личном опыте? — Спросил Оливер.
Уже ревнует, отметила Шайлер. Интересно.
— Нет, это территория Айви. Еще пива для нас.
Финн сделала большой глоток из своей чашки и жестом предложила Оливеру сделать то же самое, а затем почти выплюнула, когда увидела на лице Оливера, как он выпил свой стакан.
— Ну, это на вкус, как Нью — Йоркская водопроводная вода, — сказала ему Шайлер. — Не волнуйся ты так.
Не мешало бы ему иметь несколько напитков, чтобы ослабить эффект перед Финн, решила она. После двух сортов пива Шайлер почувствовала себя немного свободнее, поэтому решила пойти исследовать обстановку. К сожалению, остальная часть дома была даже хуже, чем то, что она видела. Ванная комната, очевидно, никогда не была убрана, везде была плесень: и в ванне, и в туалете. В спальне были ковры, которые когда — то были бежевые, а теперь были коричневого цвета. Было много шумных, пьяных старшекурсников, и после просмотра одного из них вырвало в котел с давно умершими растениями. Шайлер решила, что пора идти.
Оливер и Финн были в гостиной, танцевали, под какую — то ужасную поп — песню. Она давно не видела танцующего Оливера. Она забыла, каким хорошим танцором он был. Он был довольно грациозным, отметила она. Он так хорошо вписался в толпу колледжа, что она ненавидела то, что ей придется его увести.
— Я думаю, мне нужно выбраться отсюда, — прошептала она.
— Ты возненавидишь меня, если я останусь здесь с Финн? Я на самом деле очень хорошо провожу время.
Это было то, чего она ожидала.
— Нет проблем. Наш рейс только утром, так что если ты не придешь домой, пошли мне сообщение, и я буду ждать тебя там, с твоим багажом.
Финн, ты не против, если я вернусь в твое общежитие? Я думаю, что я что то там оставила.
— Да, конечно, — сказала Финн. — Кто — то может позволить тебе войти в дверь, а моя квартира разблокирована. Я знаю, что это совершенно небезопасно, но мой сосед, по комнате всегда забывает ключи, и у нас не так много того, что можно украсть.
— Большое спасибо, — сказала она. Это было легче, чем она ожидала.
Она не любила лгать Финн, но это было лучше, чем взламывать, рискуя быть пойманной.
— Я провожу тебя, — сказал Оливер.
— Ты не должен, — сказала она.
— Я хочу.
Оливер помог ей проложить путь через толпу, пока они не оказались снаружи.
— Ты уверена, что с этим все в порядке? Ты знаешь, что я обычно пошел бы с тобой, но…
— Я понимаю, — сказала она.
— Дело в том, что я не знаю, это странно, но…
— Ты действительно влюбился в Финн.
Он просиял.
— Ты думаешь, что она в меня?
— Это довольно очевидно, да. Я думаю, что вы оба были бы прекрасной парой друг друга.
Оливер обнял ее.
— Спасибо, — прошептал он.
Шайлер ощутила мгновенный укол потери. Они долгое время были вместе, и никогда не говорили об этом, но она знала, что оба были удивлены, что может произойти, если Джек не вернется. Она не хотела полностью созерцать возможность этого, и Оливер пошел на многое, чтобы получить Шайлер, в буквальном смысле, но перспектива всегда там была, оставшийся без ответа вопрос между двумя старыми друзьями.
Но теперь это было ясно. Даже если бы Джек не вернулся, Шайлер и Оливер не должны быть вместе. Может быть, это слишком рано, чтобы говорить, что он нашел кого — то, но Шайлер не могла себе представить никого лучше. Ее лучший друг, и ее вновь обретенная сестра — что может быть лучше?
— Не уходи от этого, — сказала она и протянула руку, чтобы поцеловать в губы.
Один последний поцелуй.
СОРОК
Мими
Кингсли остановился у входа в гостиную и стал ждать, пока гудение утихнет. Он был красив, как никогда, Мими не могла не заметить, его густые темные, почти черные волосы и голубые глаза. Оглядев толпу, его взгляд остановился на ней.
Он знает, поняла она. Он может видеть сквозь маскировку, через иллюзию и знает, что за этой маской я.
Она была в восторге и ужасе одновременно.
Что он будет делать?
Они смотрели друг на друга в течение длительного времени. Затем его взгляд продолжил скользить по комнате.
Купится ли он? Подумала она. Поверит ли?
Он должен был, для общего дела. Он должен был поверить, что она была лгуньей, предателем, и делала все, что могла, против него и вампиров. Его жизнь зависела от этого. Если бы он по — прежнему считал ее верной, то все было бы потеряно.
Она должна была заставить его поверить этой лжи, это был единственный способ защитить его. Мими поняла, что это уравнение не имеет другого решения, это то, что Люцифер предназначил им — безысходность. Может быть, Джек нашел другой путь, она не знала. Она знала только, что теперь что — то в нем изменилось. Так или иначе, Джек отказался от боя.
Она позвала его.
Джек? Джек, ты здесь?
Он не ответил. Возможно, было слишком поздно, может быть, он уже нашел Шайлер и делал то, что решил сделать, что бы это ни было — Как вы все знаете, давным — давно мы сражались за контроль над Семью Вратами, — начал он, — которые охраняют Пути Мертвых и держат в аду демонов и их братьев. Серебряной крови было поручено уничтожить их все, что бы Люцифер смог вернуться из преисподней, но до сих пор, благодаря мужеству, преданности и жестокости наших Венаторов, Врата Ада стоят, даже теперь, когда мы несем тяжелые потери в борьбе против Нефилимов, — Сделав глубокий вздох, он продолжил. — Но я созвал вас всех здесь не поэтому. Недавно мы узнали, атака на Врата Ада является просто уловкой. Наш враг сосредоточил все свои силы на чем — то гораздо более важном. Врата Обещания, Врата Габриэллы, охраняют двойной путь.
Один ведет в преисподнюю, а другой — обратно в рай.
Послышался коллективный вздох.
Кингсли подождал, пока они успокоятся и продолжил:
— Мы так же узнали, что Люцифер нашёл способ использования Божественного огня для войны на небесах, кластеризировав его.
Комната загудела от нетерпения и страха.
— Теперь мы должны остановить его, — сказал он. — Мы не можем позволить Темному Принцу забрать то, что по праву ему не принадлежит.
— Как мы можем сделать это? — крикнул кто — то.
Кингсли улыбнулся. Обаятельный, как всегда, даже если нужно было поднять войска.
— Я рад, что вы спросили, — сказал он. — У нас есть два преимущества.
Первое: Люцифер не сможет войти в Рай без ключа к Вратам. Я направил группу Венаторов для защиты Привратника и препровождения ее в безопасное место. Вероятность ее поимки Серебряной кровью очень небольшая, и без нее, они не смогут взять ворота. Другой…
— Стой! — Закричала Дэминг. — Мы не можем планировать или обсуждать что — то сейчас. Не перед ней!
Она указала на Мими, вынимая меч.
— Это не моя сестра! Она предательница! Аперио Орис! — Закричал Венатор. — Покажи себя!
Маска соскользнула и Мими стояла посреди комнаты. Ее длинные блестящие волосы цвета платины волной падали на плечи. На лице — ухмылка.
— Она работает на Серебряную Кровь! Она больше не наш Регент, — кричал Дэминг.
Мими оказалсь в ловушке. Венаторы окружили ее, прежде чем она смогла обнажить свой меч. Она посмотрела на их лица, и увидела глубокую ненависть и страх. Они убьют ее. Медленно. И будут наслаждаться этим.
Сейчас был момент истины. Посмотрев на Кингсли, она ждала и ждала, чтобы увидеть, понял ли он, увидел ли ее «битву». Шарадами, хитростью, обманом она отчаянно пыталась спасти свою любовь и свой Ковен.
Его голубые глаз казались ледяными, и она знала, что потеряла его, наконец. Он отказался от надежды. Ее план работал.
Он верил, что она была лгуньей.
Он верил в ложь.
Она не знала, радоваться или отчаиваться.
— Схватить её, — сказал он.
СОРОК ОДИН
Томазия (Флоренция, 1452)
Она была принцессой, попавшей в замок. Андреас приказал ей спать оставшуюся часть беременности. И все это время она была одна, не считая Венаторов, назначенных для ее защиты лояльным Беларамином. Когда Андреас посещал ее, что было редкостью, Томазия пыталась поговорить с ним, чтобы понять — угрожает ли он ее будущему ребенку, но он не хотел это обсуждать. Вместо этого он настоял, чтобы она отдыхала — в своей камере. Она попросила глины, ведь если она будет работать, может тогда ей не будет так одиноко. Он смягчился, и она проводила дни поглощенная своей работой, в то время как Андреас отправился на охоту со своим новым напарником, Людививо Аросто.
Людививо, один из конклава, в прошлом был для Томазии почти отцом. Но в этом цикле она встречалась с ним только раз или два, прежде чем Андреас, по существу, запер ее в одиночестве. Она помнила только тонкого, белокурого юношу, которому, казалось, лучше подходит жизнь ученого, чем жизнь убийцы Серебряной Крови. Но когда Андреас приходил в гости, он рассказывал о своих с Людививо многочисленных успехах, это почти заставило Томазию завидовать им, когда она пыталась представить, как бы преследовала Серебряную кровь с ее нынешним обхватом.
— Ты делаешь потрясающие успехи в скульптуре, — сказал Андреас, изучая таблицы, которые она выложила. Это был самый сложный кусок, из всех, что она когда — либо делала. Три фигуры, окружающие Врата: одна из них, женщина, лежала на земле, две других, мужчины, стояли над ней, лицом друг к другу. Она еще не приступала к работе над каким — либо лицом. Это были скульптуры из памяти, и эти воспоминания становились все тяжелее и тяжелее.
Разве Андреас не помнит? Подумала она. Неужели он не видит, что я создала, что пришло мне на ум? Или он так зациклен на сокрытии от меня планов на моего ребенка, что предпочитает игнорировать это? Она была уверена, что он строил планы. У него не было оснований полагать, что ее ребенок будет отличаться от того, что родился у Симонетты.
— Что ты будешь делать с остальными? С другими демонорожденными детьми? — Спросила она однажды днем. — Ты не должен убивать Нефилимов. Они не заслуживают такой участи.
Андреас сказал ей не беспокоиться, потому что он обучил Петрувианских священников заботиться о них.
— Мой ребенок невиновен, — сказала она. — Ему не должен быть причинен вред.
— Все твое — мое, — обещал Андреас. — Но, возможно, ты должна убрать свою работу и вернуться к ней, когда оправишься от родовых болей, — сказал он, осматривая скульптуру более внимательно.
Томи посмотрела на свою незавершенную работу и подумала о многих жертвах, совершенных Андреасом для того чтобы они возродились к этой жизни, здесь, во Флоренции. Возможно, он был прав. Может быть, эта жертва необходима, чтобы очистить ее сознание.
Андреас вышел из комнаты, и она слышала, как он говорил вполголоса с Людививо, который ждал за дверью.
— Все произойдет скоро. И она не должна будет знать, — говорил Андреас — не должна будет помнить, что Джо — это Люцифер, в человеческой форме.
Неужели они думают, что она не знала о том, что она сделала?
Неужели они думают, что она не слышала их?
— Мы сотрем ей память о ребенке, — сказал Людививо. — Она не будет знать, что у нее был ребенок, не говоря уже, что ее забрали.
— Ребенок должен умереть, — сказал Андреас. — Быстрее, чем Люциферу станет известно, что он появился.
— Тебе не нужно беспокоиться, — сказал Людививо. — Я обо всем позабочусь. Патрицио увидят ее.
Томи была права, они планировали убить ее ребенка. Она чувствовала ярость растущую внутри нее. Она не позволит этому случиться!
Попытавшись сесть в постели, она обнаружила, что слишком слаба даже чтобы пошевелиться. Что это было? Она поняла: она в ловушке, заговоренная, прикованная к кровати.
Андреас вернулся в комнату и поцеловал ее в лоб:
— Спокойной ночи, любовь моя. Скоро это все закончится.
Единственным другим посетителям тюрьмы был ее друг колдун, хранителя хронометристов.
— Ты должен мне помочь, — сказала она, — Я боюсь за моего ребенка. Андреас не позволит ей жить.
Колдун не стал спорить. Скандинавы должны были быть нейтральными в стычках потерянных детей Всевышнего, но он любил Томи и был большим поклонником ее творчества.
— Я присмотрю за ним и помогу тебе. Я украду тебя сегодня вечером, а пока я должен подготовиться.
— Обещай мне, — сказала она, сжимая его руку.
— Я не подведу тебя, друг мой.
Но в ту ночь было слишком поздно. Прошло совсем немного времени после того, как колдун оставил ее, и начались схватки. Сначала они были слабыми, и Томи старалась их игнорировать. Но когда они стали более сильными и частыми, она позвала акушерку.
— Помоги мне, — сказала она. — Позови моего друга.
Но вместо того, акушерка пришла с Патрицио де Медичи и Тиберием, бессмертной Серебряной Кровью, который теперь входил в круг преданных Андреасу людей.
— Джакопо не придет и Маргарита тоже, так что остаемся только мы, — сообщил Тиберий. — Они не хотят быть причастными к этому, потому что подозревают, что происходит.
Томи перебирала в голове знакомые имена. Ее друг Джакопо и его близнец Маргарита. Что же планировал Андреас, если это было настолько страшно, что даже Ангелы Апокалипсиса отказались участвовать в этом? Где был ее другом хронометрист, ведь он обещал ей помочь?
— Мы должны двигаться ее быстро, — сказал Патрицио.
— Куда вы меня везете? — Плакала она. Где были ее верные Венаторы? Почему она одна?
— Ты в безопасности.
К тому времени она была слишком усталой, слишком слабой, и ей было слишком больно, чтобы протестовать. Они привели ее в подполье, в темный подвал пахнущий плесенью и пылью. Томи надеялся, что роды будут быстрыми, но это было не так. Боли растянулась на часы или на дни. Она росли, а потом становились слабыми, и снова. Ей было трудно отделить реальность от иллюзий, потому что она не спала, хотя иногда она закрывала глаза, и мир исчезал на несколько блаженных секунд. К тому времени, как акушерка начала уговаривать ее тужиться, она была в бреду. Вошел Андреас с Людививо. Почему она окружена таким количеством мужчин? Что происходит?
— Дре, пожалуйста, что происходит? — Спросила она.
Они ждали.
— Не убивайте ее, — попросила Томи. — Не убивай моего ребенка.
— Мы не будем вредить ей, — сказал Андреас. — Людививо нашел семью. Вот почему Патрицио здесь, — сказал он успокаивающе.
— Мы будем заботиться о ребенке, — кивнул Патрицио. — Не бойтесь, дорогая Габриелла Томи был слишком слаба, чтобы возразить, но ей стало спокойнее от знания, что ее ребенок не умрет. Она не была достаточно сильна, чтобы остановить их, но если она была жива, то, наверняка, есть шанс найти ребенка снова.
Она начала кричать. Боль стала невыносимой.
— Тссс… — прошептала акушерка, — Андреас, она должна чтонибудь выпить. Принеси кувшин прохладной воды.
— Я принесу, — сказал Андреас. — Никто не причинит никакого вреда твоему ребенку, любовь моя, я обещаю.
После этих слов Томазия, наконец, смогла начать тужиться.
СОРОК ДВА
Шайлер
Когда Шайлер пришла, в общежитии Финн никого не отказалось. Все либо пошли на вечеринку, либо в какую — то другую сторону. Или в библиотеку, ведь должны же быть в колледже некоторые люди, которые на самом деле тратят время на учебу. Где бы они ни были, она была счастлива, что они ушли. Входная дверь была чудесным образом открыта. Она была одна.
Кто — то дал ей время для изучения картин. Их было четыре, по одной на каждой стене. Они были красивые. Если бы Шайлер никогда не задумывалась, были ли Бен и Аллегра действительно влюблены, она бы поняла это сейчас. Только тот, кто полностью обожал женщину, которую рисовал, мог бы передать такие эмоции на холст. Конечно, у ее матери была возможность увидеть их, прежде чем она впала в кому.
Сейчас надо было выяснить хитрый способ извлечения крови из краски. При условии, конечно, что это была кровь Бена. Шайлер только смогла почувствовать незначительный аромат крови, когда она смотрела на картины. Если кровь не принадлежала ее отцу, не было никакого смысла в их уничтожении.
Как быть уверенной? Шайлер подошла к одной из картин и встала так близко к ней, как только могла, дыша глубоко. Да, она была права в первый раз: это определенно кровь, смешанная с краской. Но что — то пахло странно.
Было ли это потому, что кровь ее отца была какой — то особенной? Она не могла быть уверена. Она вдохнула снова. Существовало что — то знакомое в этом запахе. Ну, было совершенно неловко, если бы кто — то шел прямо сейчас, но… она высунула язык и лизнула.
И в этой краткой второй попытке, ее надежды не оправдались. Она узнала это, как только попробовала. Это была не кровь Бена.
Она была Аллегры.
Вампирская кровь должна была исчезнуть, как только она попала в воздух, но мать Шайлер должна была найти способ сохранить ее. Она, должно быть, дала ему свою кровь, чтобы помочь с работой. Это был сладкий, если не странный жест, но в любом случае, это не поможет Шайлер.
Шайлер утешал себя, что ей, по крайней мере, не пришлось портить картину, а вместе с ней и будущие отношения с Финн. Ей придется придумать другой план. Ничего не оставалось делать, как вернуться в отель и поспать.
Оливер прибыл в аэропорт точно в срок, в той же одежде, что он был ночью и выглядел приятно помятым.
— Оливер Хазард — Перри, я никогда не думала, что увижу тебя, убегающим от стыда, — дразнила Шайлер. — Хорошая ночь, что ли?
— Лучшая. Кто знал, что я мог наслаждаться кигер (вечеринка, на которой подаётся пиво в бочонках)?
— Я не думаю, что была такая забава.
— Возможно, нет, — предположил он.
— Как же ты оставил всё это?
Он вздохнул.
— Ну, это сложно. Мы свяжемся с ней, конечно, но я не могу себе представить, что из этого выйдет, пока… все.
Пребывание в Штатах было монументальны лично для Шайлер, но проблема еще осталась. Венаторы встречались сегодня, и пока она верила в руководство Кингсли, Шайлер знала, что ей одной было суждено принести вампирам спасение. Но она чувствовала, что все было бесполезно.
Помни, кто был твой отец, рассказала ей мать. Запомни его, когда время остановиться, когда ты будешь стоять на перекрестке, тогда путь откроется перед тобой.
Что это значит? Полет в Лондон был гладкий и без осложнений, улучшенный удобствами первого класса. Они высадились, чтобы найти водителя с табличкой с именем Шайлер на ней. Кингсли вызвал такси, чтобы забрать их в Хитроу, объяснил Оливер.
— Как предусмотрительно, — сказала Шайлер. — И так на него не похоже.
— Люди могут меняться, — сказал Оливер многозначительно.
— Отметь это, — сказала она.
Они погрузились в плюшевые сиденья, в то время как водитель положил их багаж в багажник. Немного шумя, автомобиль выехал из аэропорта. Шайлер выглянула в окно, когда они выехали на шоссе. Это всегда так трудно привыкать к разностороннему движению, она была рада, что ей никогда не приходилось возить себя самой.
— Я не знаю путь вокруг Лондона очень хорошо, — сказал Оливер, — но я чувствую, что мы движемся в неправильном направлении. Кингсли сказал, что безопасный дом был в Ислингтоне.
Шайлер постучала в стекло, которое отделяло их от водителя.
— Простите? Мы едем правильным путем? Я не знаю, Кингсли дал вам правильный адрес.
Водитель, казалось, не слышал ее, и не опустил стекло.
— Что здесь происходит? — спросил Оливер.
Шайлер начала стучать в стекло.
— Алло? Вы меня слышите? Алло?
Никакой реакции.
— У меня очень плохое предчувствие насчет этого, — сказал Оливер.
— Есть ли шанс, что Кингсли не отправлял эту машину?
— Подумай об этом, он упомянул, что посылал команду Венаторов. Не только водителя. Черт возьми! Что мы должны делать? Должны ли мы пытаться выпрыгнуть?
Оливер проверил дверь.
— Закрыто.
— Мы можем открыть их, — сказала Шайлер. — Я могла бы взять на себя дверь справа от петли, если бы захотела.
— В то время как автомобиль движется? Я не уверен, что это хорошая идея.
Именно тогда, машина остановилась. Они свернули с шоссе и были на поляне. Шайлер услышала щелчок и проверила в дверь. Разблокирована.
— Как только я открываю ее, бежим, — сказала она.
Но не успела она произнести эти слова, как кто — то другой открыл ей дверь.
Шайлер замерла. Ее чувство не обмануло ее, кто — то действительно наблюдал и ждал, но теперь наблюдение и ожидание закончилось, и кто бы это, ни был, он приехал сюда за ней. Она знала, она чувствовала это, и ничего не сделала, не сказала никому, и теперь они оба были в опасности. Она хотела пнуть себя за то, что поступила так глупо. Она никогда не увидит Джека снова, никогда не узнает свою новую семью. Ей не удалось решить свою задачу, и это было ее наказание.
— Это не хорошо, — сказал Оливер.
— Выйдите из машины, — сказал холодный голос. — Сейчас же.
— Куда ты нас ведешь? — Кричала Шайлер, когда ее обидчик вытащил ее из машины.
— Не я, — сказал он. — Ты.
Потом Шайлер потеряла сознание.
В мгновение ока она и ее похититель, казалось, были где — то в другом месте. В каком — то знакомом: падаю, падаю глубоко в гломе, и от света, Шайлер казалось, что они все еще движутся.
Но они остановились. Шайлер старалась сдержать тошноту от перемещения. Было темно, но ее видения начали расчищаться, и она поняла, где находится.
Ад.
СОРОК ТРИ
Мими
Венатор схватил Мими и привел ее в комнату на втором этаже дома, а затем оставил ее в одну. В самом деле? Так просто? Она попыталась открыть дверь за ручку. Закрыто. Закрытая непростыми заклинаниями, которые легко разрушить. Она посмотрела вокруг. Они заперли ее в библиотеке, стены, заполненные книгами от пола до потолка, лестницы на колесах прислонились к каждой полке так, чтобы читатели могли перемещаться вдоль верхних стеллажей. Жаль, что она не была большой любительницей почитать.
Венаторы держали ее в комнате так долго, она начала смотреть на некоторые из названий книг. Она взяла книгу со знакомым звучанием названием и села в огромное кожаное кресло для чтения. Она едва успела прочитать слово, прежде чем заснуть.
Она проснулась от низкого мужского смеха.
— Такая угрожающая фигура свернулась калачиком в кресле, как щенок.
Кингсли.
Мими зевнула и потянулась, она видела, что он смотрит.
— Котенок. Очень, очень сексуальный котенок.
Мими начала вставать, но Кингсли остановил ее.
— Нет, ты останешься, где находишься на данный момент. Я хочу, поговорить т стобой, и я не хочу, чтобы ты вытаскивала меч, как ты это делала в последнюю нашу встречу.
Мими подняла руки и снова села.
— Ты тот, с охранниками у двери, — сказала она.
— Я провел много времени, думая о тебе, — сказал Кингсли.
— Гораздо больше, чем я хотел, учитывая то, как ты себя вела. Но я действительно хотел выяснить, что происходит. То ты путешествуешь в ад для меня, а в следующий раз ты не хочешь меня видеть, то бросаешь бой со мной, чтобы украсть Грааль. Ты позволила мне выиграть, я знаю. Даже не пытайся спорить. Я знаю тебя.
Мими начала перебивать, но Кингсли поднял палец.
— Я хочу получить ответы на некоторые вопросы, и если в конце этой беседы ты все еще захочешь бой, то я предоставлю тебе это. Но имей в виду, моя дорогая, если я не буду удовлетворен тем, что я слышу от тебя, это будет последний наш бой.
— Ладно, — сказала она. Тогда это кончится, как и предполагалось.
— Вот что я думаю: учитывая твое внезапное изменение и невнимательность ко мне после того, как мы вышли из ада, я предполагаю, что ты была вынуждена вступить в сделку с Люцифером. Я знаю, что ты хотела пожертвовать душой Оливера, но в конце он оказался слишком хорошим другом. Смотри, я знаю о тебе, что независимо от того, что ты хочешь, чтобы люди думали, ты плохой человек, — сказал он мягко.
— Если, конечно, ты упускаешь что — то важное. Например душу.
Она уставилась на него.
— Я думаю, что ты отдала свою душу взамен моей. Ты не могла пожертвовать Оливером, так что ты пожертвовала собой. Вот почему ты была так холодна, как если бы вообще не заботилась обо мне.
Мими покачала головой.
— Какую прекрасную историю, ты рассказал себе. Я скажу Люциферу, что ты не просто слабак, ты несешь бред так складно.
Кингсли вздохнул.
— Ты можешь оскорблять меня, говорить все что хочешь. Я знаю, что это фарс. Но то, чего я не могу понять, так это произошедшее после этого.
Если ты думаешь, что умеешь притворяться, будто работаешь на дьявола, я знаю, что ты еще любишь меня.
— Это не так. — Плюнула Мими.
— Я просто гораздо лучшая актриса, чем ты думаешь.
— Ты не менее, — сказал Кингсли.
— Я знаю, ты думаешь, что есть, но это не так. И почему — то у меня такое чувство, что все то, что ты делала — способ настроить нас на какуюто борьбу до конца, что я бы не хотел довести ее до конца.
— Как будто у тебя есть выбор.
— У тебя был шанс убить меня в часовне Рослин. Не знаю, что ты делала здесь. Я думаю, что ты хотела, чтобы я украл Грааль, и спаслась бы от гнева Люцифера, чтобы он не получил желаемого.
Он все понял, в конце концов. Она так отчаянно хотела сказать ему, что все это правдв, что она все еще любит его. Но ожерелье, которое она носила горело, словно в огне.
— Я знал, что это ты с самого начала. Я отправил Сэма и Дэхуа ухаживать за Шайлер. Дэминг немного импульсивна, и теперь все знают. Я должен был позволить им забрать тебя.
Мими пожала плечами.
— Почему ты здесь, Мими? Означает ли это, что ты вернулась к нам, ко мне?
— Никогда, — сказала она. — Джек ждет меня. — Она хотела привести его в ярость, чтобы он боролся. Она могла втянуть его в это, используя, мужское тщеславие против него.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |