Она сделает все, чтобы защитить ее, и это была дочь, она знала это.
Она сделает все, чтобы защитить ее от Андреаса.
Что случится, когда он узнает правду?
Томи думала о Симонетте — потрошенная. Они убили, невинного младенца прямо в ее животе. Нефилим. Дети демоны. Но они были еще детьми. Достойные прощения, достойные выкупа. Младенец ничего не сделал, чтобы заслужить такой мерзкий и насильственный конец.
Андреас никогда не будет делать то же самое с ней, она знала это.
Но ребенок…
Когда они с Андреасом вернулись назад, они вновь приступили к своей миссии, охоте на оставшуюся Серебряную кровь в их среде. Томи старалась не думать о том, что в один прекрасный день она родит такого же, как те, кого они убивали.
Она чувствовала себя так естественно, работая с Андреасом. Конечно, он был Михаил, и не было никого похожего на него. Но с течением времени она увидела, что он смотрит на нее как — то странно. Он знал, что что — то не так, что что — то изменилось между ними.
— Ты обеспокоена, любовь моя. В чем дело? — Спрашивал он. — Мы одержали победу над нашим врагом. Теперь нечего бояться.
Но, как Андреас, Томи не могла заставить себя сказать ему правду. То, что она была обманута, что она сомневается, и поэтому она была той, кто предал его на этот раз. Вместо этого, она носит платья. Они плотно облегают ее грудь, но расходятся, скользя по ее туловищу, так что он не может видеть растущую выпуклость ее живота. Вскоре, однако, она не сможет скрыть это.
Ночью она мечтала о Джо. Она мечтала об их ночи вместе, и она почувствовала стыд в своей душе от того, как она ответила на его прикосновение. В своём сне она могла видеть Люцифера. В некоторые ночи ей снилось, что она поняла, будучи в состоянии уйти, что Андреас был ее истинным помощником. Потом она просыпалась, чувство вины и стыда заполняют ее снова. Это было еще более постыдно.
Они охотились на Серебряную кровь по византийским улицам города, когда Томи поняла, что она слишком большая, чтобы бежать. Серебряная Кровь начала двигаться все быстрее и быстрее, и Андреас бросился догонять ее. Но Томи едва могла двигаться. Ребенок бил ее ногой в живот, и платье, которое она носила, чтобы скрыть свою растущую талию, было тяжелое и тащило ее вниз. Она могла видеть перед собой Андреаса, который пытался решить: стоит ли ловить серебряную кровь или подождать Томи.
— Иди! — Закричала она. — Не жди меня!
Она остановилась, не замедляя его слишком долго, она будет ненавидеть бежать за Серебряной кровью из — за того, что она сделала. Но она уже не могла работать, она больше не могла стоять. Она села на обочину дороги и ждала, пока вернется Андреас, пытаясь придумать, что она скажет ему. Прошел почти час, прежде чем он вернулся, окровавленный и в синяках.
— С тобой все в порядке? — Спросила она. Если все, что она сделала, привело его к боли…
— Я в порядке, — сказал он. — Это за моего оппонента ты должна беспокоиться.
Томазия с облегчением улыбнулась, но лицо ее опустилось, когда она вспомнила, что она должна была сделать.
— Хотя, я должен то же самое спросить у тебя, — сказал он. — Я заметил, что в последнее время ты, кажешься, немного нездоровой.
Возможно, отвлеченной. Я не хочу, подталкивать тебя, сказать мне что — то, чем ты не хочешь делиться, но я должен спросить сейчас.
— Существует кое — что, что я должна сказать тебе, — призналась Томазия. — Хотя я боюсь того, как ты будешь реагировать на новости.
Андреас опустился на колени рядом с ней на дорогу и взял ее руку в свою.
— Не существует ничего, чего бы ты не могла сказать, и что я не желаю слышать. Ничто не сможет изменить того, что я чувствую к тебе.
Наша связь сильнее, чем это.
Их связь…
— Пока тебя не было, — начала она, — я убедилась, что была неправа, что ты был моим другом, что ты был моим Михаил. Я никогда не сомневалась, я бы никогда не считала, что Люцифер мог находиться в тебе, но мне стыдно признаться, что я и сделала. Я полагала, что это потому, что все сделала, и потому все, что я увидела, позволило мне в это поверить. И Джо…
— Никто не мог знать о Джо, — сказал мрачно Андреас.
— Это было больше, однако. Джо убедил меня, что мы должны быть вместе, что он был моим Михаилом, а не ты. И я уже сомневалась в себе так, что чувствовала, что он должно быть прав… Мы стали суженемы.
Андреас встал.
— Ты… ты связана с Джо?
— Да. Я связана с ним. И…
— Встань! — Скомандовал Андреас.
— Пожалуйста, Андреас.
— Я сказал, встань!
Она сделала, как он просил. Она выпрямилась в высоту, и не наклонялась вперед, чтобы складки ее платья, лучше скрывали ее растущий живот. Это было время для Андреаса, чтобы узнать все.
Он сразу все увидел.
— Боже мой, — сказал он. — У тебя ребенок? Как это может быть?
— Я не знаю, — призналась она. — Но я знаю одно: я не могу позволить тебе уничтожить его.
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Шайлер
Шайлер задержалась за чашкой кофе, не уверенная насколько рано будет появиться в доме Чейзов в такую рань. Когда она больше не могла ждать, она попросила отель вызвать машину и дала водителю адрес.
Он присвистнул.
— Едете в Солнечные Дюны не так ли? Далековато Она могла вообразить, какое впечатление на неё произведет дом в таком месте как Малибу. Они двигались вниз по Пацифик Коаст Хайвэй, ползущего через каньоны, прямо против берегового плацдарма. Шайлер видела серфингистов в костюмах для подводного плавания, сидящих на своих досках, ждущих волн. На пляже были семьи устраивающие пикник и ряды красочных зданий, стоящих перед водой, единственным ключом к разгадке их огромного богатства были Астон Мартины и Феррари, припаркованные в дороге.
Место жительства Чейзов стояло прямо на пляже, внушительная современная структура, которая, казалось, была сделана почти полностью из стекла.
— Это — ориентир, — сказал водитель, когда высадил ее. — Одно из последних зданий построено действительно известным местным архитектором. Ничего не ломайте! — Пошутил он.
— Спасибо, — сказала Шайлер. Она ожидала более традиционное поместье, типо Нантакета — дома с десятью спальнями, который был летним местом жительства Корделии. Этот дом напомнил ей о музее с его зубчатой линией крыши и алюминиевыми группами. Дорога привела к парадной двери двойной высоты с тяжелой железной ручкой. Через стеклянные панели для стен она видела дом — безмятежное и безупречное пространство, которое смотрело на океан.
Она набрала домофон и посмотрелась в камеру.
— Мм, привет? Я — Шайлер Ван Ален. Г — жа Чейз ожидает меня.
— Один момент, — ответил голос. Шайлер слышала звук шагов, и дверь распахнулась, чтобы показать крошечную молодую, но осторожную женщину в черной рубашке поло и штанах хаки — униформа, заметила Шайлер. Эмблема — Солнечные Дюны— на кармане была всем, что выделяло её.
— Привет, Шайлер, пройдите в дом. Г — н Джексон ожидает Вас.
Шайлер следовала за девушкой через огромный холл в заполненную солнцем гостиную. Стеклянные окна двойной высоты смотрели в сторону океана; стены были бежевыми и покрыты ошеломляющими художественными работами. Шайлер думала, что часть работ выглядела знакомыми — де Кунинг? Шагал? Строго выглядящий человек преклонного возраста стоял перед фреской Лихтенштейна.
— Добрый день я — Мюррей Джексон. Я работаю на г — жу Чейз. Вы, должно быть Шайлер, молодая особа, с которой я говорил по телефону, — сказал он. — Подождите немного. Г — жа Чейз спустится через мгновение.
Он осмотрел её и покинул комнату.
Мебель была обита материей в богатой сливочной коже и окружала огромный металлический журнальный столик, который вспыхнул в солнечном свете. В одном углу был рояль, и Шайлер видела, что вершина была покрыта обрамленными фотографиями с красивой парой — ее матерью и Беном. Шайлер даже не видела свадебные фотографии. Корделия скрыла очень далеко. Они были так великолепны вместе, что было трудно смотреть на них, трудно чувствовать себя связанным с двумя пылающими людьми на фотографии. Её отец был очень красив — не просто солидный, но яркий. В нем была и мягкость. Он был похож на такого счастливого человека. Золотой мальчик во всех отношениях — родившийся к свету и смеху. Его улыбка была так полна радости, и у Шайлер впервые не было подозрения, что заставило Аллегру бросить весь мир для него.
— Он должен быть особенным, — говорил Оливер.
Смотря на фотографии так же пристально, как Бен смотрел на Аллегру, Шайлер знала, что Оливер был прав.
Но большинство картин на фортепьяно изображало девочку примерно ее возраста, улыбающейся вечеринкам по случаю дня рождения, на лыжных спусках, или на лошади, украшенной лентами. Были фотографии девочки с пожилой парой, которая должна была быть ее бабушкой и дедушкой — Г — н и г — жа Чейз? И некоторые с элегантной женщиной, которая должна была быть матерью девочки. Не было никаких фотографий ее ни с кем, кто был похож на ее отца. Девочка была очень симпатична, и была привлекательна.
Было что — то знакомое в ее голубых глазах, смеявшихся с восхищением. Кто была эта девочка?
Шайлер шла дальше, чтобы пристально осмотреть искусство и была слишком занята, осматривая самую близкую часть, чтобы услышать шаги на лестнице, она поняла, что в комнате была не одна.
— Как Вы находите коллекцию? — Спросила женщина.
Шайлер обернулась, чтобы видеть бабушку с картин: высокая, внушительная женщина оделась в безупречно свежем кремовом полотне.
— Это — Ричард Принс, не так ли? — Спросила Шайлер. — Я всегда думала, что он был ужасно переоценен, но это действительно удивительно, — сказала она, восхищаясь негабаритным пейзажем с ковбоем в центре пейзажа. Она всегда думала, что Человек Мальборо [10]был таким клише, но живопись была открытием.
— Спасибо. Я рада сказать, что мы купили его, когда это было все еще возможно. — Смеялась женщина. — Декка.
— Шайлер, — сказала Шайлер, пожимая руку женщины, у которой была хорошая устойчивая власть.
— Да. Джексон сказал мне, что ты думаешь, что ты моя внучка, — сказала Декка, сидя на кушетке напротив Шайлер и изучая ее с острой откровенностью. — Я уверила его, что это невозможно, но он настоял, чтобы я встретилась с вами, таким образом, я думала, что успокою его.
— Я ценю это, — сказала Шайлер. — И я сожалею, что наложила это на Вас, но я ищу своего отца. Я — дочь Бена Чейза.
Декка кивнула.
— Моя дорогая, — сказала она, указывая на фотографии сверху фортепьяно, — это — дочь Бена. Моя единственая внучка, Финн.
Шайлер глотала трудно.
— У моего отца была другая дочь? — Тогда это означало, что девочка на фотографиях — симпатичная улыбающаяся блондинка ясными голубыми глазами — была её сестрой. Она не могла даже вообразить этого.
— Насколько мы знали, у Бена был только один ребенок. Я вынуждена сказать, что это иногда происходит — незнакомцы, обнаруживающиеся с требованием семьи. У моего сына действительно была своя доля подруг, но он не был… не буду говорить… безответственным человеком.
— Моей матерью была Аллегра Ван Ален, — сказала Шайлер, ее руки дрожали, когда она взяла свой кошелёк, чтобы показать Декке свадебное объявление от «Таймс», так же как ее свидетельство о рождении. — Бен — мой отец. Ее муж.
Декка взяла бумагу и нахмурилась, когда прочитала его.
— Смотрите, я говорю Вам правду. Я — дочь Бена и Алегры — Декка покачала головой.
— Но этого не может быть. — Она отвернулась на мгновение к доскам, скользящим через волны. — Это не имеет значения. Она тяжело посмотрела на Шайлер. — Корделия сказала тебе, что Бен твой отец? — Спросила она. Корделия Ван Ален?
— Ну, да. Я имею в виду, моя мать была в коме, я действительно не могла говорить с ней.
— Кома, — отозвалась Декка эхом. — Да, она была госпитализирована, так как я могу помнить.
Декка скривила свои губы, затем, казалось, пришла к внутреннему решению.
— Пожалуйста, дайте мне время, — сказала она и покинула комнату.
Шайлер понятия не имела, что делать. Так или иначе, она позволила себе надеяться, думать о себе как что — то другое, кроме Димидиум Когнатус.
Вообразить то, на что это, возможно, походило, если бы ее папа был рядом.
Она была бы нормальной внучкой Декки, как эта здорово выглядящая девочка на всех фотографиях. Финн.
Ее сестра.
Так кем была она? Шайлер задалась вопросом. Конечно, она не должна была иметь дело со всем этим. Возможно, она походила на одноклассников Шайлер в Дачезне — богатых и забывающих, одержимыми мальчиками, одеждой и статусом.
Но возможно она просто жила жизнью, Шайлер всегда было жаль, того что она не имела. Она, конечно, была любима. Счастлива. Шайлер нашла себя почти столь же любопытной для Финн, кем она была для Бена? Странно у нее была целая жизнь, чтобы задаться вопросом о своём отце, и только несколько минут, чтобы думать о перспективе другой скрытой родной сестры.
Должен был быть способ объяснить Декке, заставить ее понять, что все, что она хотела, было встретить ее отца, и теперь ее сестру. Она блуждала, пока не нашла ванную, где могла побрызгать немного воды на лицо и повторно использовать свою помаду. Она провела пальцами по волосам в попытке быть более презентабельной, и возвратилась в гостиную в ожидании своей бабушки.
Наконец, Декка возвратилась. Она держала письмо. Шайлер признала изящный почерк Корделии Ван Ален на конверте.
— Какого ты года рождения? — Спросила она.
Шайлер ответила.
— Мы получили это за несколько месяцев до твоего рождения. Это было от твоей бабушки. Она сказала нам, что Аллегра скончалась.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Мими
Махнув рукой, Люцифер прогнал Джека и Данэла.
— Вы можете отправиться на задание сегодня вечером, — сказал он.
— Двигайтесь быстро. Мы не хотим, чтобы у наших врагов было время, чтобы выяснить, что мы делаем.
Теперь, когда Данэл отправлялся с Джеком, Мими подумала, что она собирается застрять с Варахиилом. Это было обидно, что ее работа с Данэлом была закончена. Она могла отвлечь его несколькими поцелуями, как бы отвратительно она их не находила. Но застрять под землей с Варахиилом было еще хуже. Он был злее всех остальных Ангелов ада. Она не была уверена, что когда — нибудь он признает, что она и Джек вернулись в отчий дом. Черт с ним, решила она.
— А теперь я обращаюсь к тебе, — сказал Темный Принц. — Моя прекрасная Азраил, мой ангел смерти. Я был очень недоволен твоей неспособностью получить Грааль, в частности, так как ты и Аббадон здесь, чтобы погасить свой долг для меня.
Мими открыла рот, чтобы возразить, но Люцифер остановил ее.
— Я не заинтересован в объяснениях. Тем не менее, я больше озабочен твоими способностями, чтобы доказать свою преданность мне, лично.
Варахиил, пожалуйста, оставь нас.
Варахиил выглядел так, будто он собирался протестовать, но потом ухмыльнулся Мими и быстро вышел из комнаты. Что все это значит? Это был истинный Люцифер. Он намекнул, что был бы счастлив, занять место Джека, как ее партнера. Она должна желать этого, но она не хотела. Она бы скорее поцеловала по — французски Варахиила, если дело бы дошло до этого.
Однажды, давным — давно, она любила Темного Принца, как своего короля, своего кумира. Может быть, старая Мими, которая была королевой Нью — Йорка, и думала, что нечего его любить, но появлялась Азраил, которая, ища любовь Люцифера, привела армию Небес на колени.
Приветствовала его, желала быть его невестой из — за власти и славы.
Но эти Азраил и Мими давно в прошлом. Мими изменилась. Может быть, это было связано с веками проклятия. Как вампиры, много лет живущие вдали от Рая и красоты вечного царства, но она больше не тот Темный Ангел, которым когда — то была. Не существовало больше любви в ее бессмертной душе для яркого прекрасного принца, стоявшего перед ней.
Она увидела в его красоте ложь. Он не принес ангелам ничего, кроме разорения и горя, она увидела это сейчас. Зло соблазнительно и легко, и трудно было иметь силу противостоять ему.
Если он желает ее, она будет с ним бороться. Она никогда не позволит ему взять ее, как дешевую шлюху в постели. Она скорее умрет, чем оставит тело своей похоти. Но, возможно, если бы он позволит ей быть достаточно близкой к нему, она смогла бы сделать то, что Михаилу не удалось, она смогла бы уничтожить его.
— Да, мой господин? — Спросила она со своей сладкой улыбкой. — Чем я могу служить вам, мой господин и повелитель?
Казалось, она была неправа в своих предположениях. Люцифер едва признал скрытое приглашение в ее словах. Она изучила его лицо более внимательно и поняла, что его внешний вид торжества исчез, она подумала, что если это было прикрытием для Джека и других ангелов. Возможно, Шайлер не была последней преградой для их победы, в конце концов.
— Есть проблемы, мой господин? — Спросила она. — Что — то, что вы не сказали Абаддону и Данэлу?
Люцифер нахмурился.
— Если они выполнят свои задачи быстро и эффективно, то все должно идти по плану. Но да, были некоторые события. Осложнения.
Привлечение Араквиэля, на самом деле. Он остается занозой в боку.
Мими это не нравилось.
— Его кража Грааля, что ты должна была украсть, не представляет серьезных проблем для нас, если бы не тот факт, что он взял что — то от меня, когда ушел в преисподнюю.
Он не мог сказать… не было никакой возможности…
— Араквиэль имеет божественный огонь в своём владении, — сказал Люцифер. — А теперь у него также есть Грааль, который означает, что он имеет оружие по борьбе с нами. Он может защитить Врата Обещания.
Да! Мими удалось вооружить Голубую Кровь. Кингсли будет защищать Врата. Она почувствовала, что ее любовь к нему выходит за пределы ее сознания.
— Я посылаю тебя в надземный мир разобраться с ним.
— Разобраться? Неужели он выразил готовность вести переговоры?
Темный Принц засмеялся сердитым звуком.
— Переговоры? Нет, я имею в виду, ты позаботишься о нем. Удали его из уравнения. Вампирам не должно быть позволено использовать божественный огонь. Ты меня понимаешь?
Она понимала.
Ей были даны те же поручения, что получил Джек.
Убить свою любовь.
Мими хотелось смеяться. Она так волновалась, что, отправив Данэла с Джеком, она сняла с себя ответственность за имеющийся доступ Люцифера к чаше, а теперь выяснилось, что, заставляя Кингсли украсть чашу у нее, она спасала его, чтобы он умер. От ее руки, тем не менее.
— Ты возьмешь это с собой, — сказал он, даря ей изумруд. Проклятье Люцифера. — Это позволит мне узнать, что ты видишь и слышишь. Все, что услышишь, ты сообщишь мне прямо из этой миссии. Я не могу отправить любого из Темных Ангелов и демонов с тобой, так как Араквиэль признает их такими, какие они есть. Но как ты должна знать, Араквиэль всегда питал безответную любовь к тебе.
Безответную? Ха.
Люцифер улыбнулся.
— Может быть, ты сможешь использовать это увлечение, чтобы завоевать его доверие.
Мими вернула улыбку. Может быть, она могла.
— Если ты не сможешь сделать это, Азраил, этот камень, что ты носишь, уничтожит вас: тебя и Аббадона, обоих, а также жизнь каждого вокруг вас.
Вокруг ее шеи была бомба замедленного действия.
— Азраил? Могу ли я рассчитывать на тебя?
— Конечно, мой господин. Ваша воля — моя клятва.
Что еще она могла сказать?
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
Блисс
Лоусон и его стая ждали Блисс за пределами аэропорта в Риме, когда она прибыла. Было похоже, что прошла вечность с тех пор, как она видела их в последний раз, но это было всего лишь пару дней.
Она предположила, что ее чувство времени было испорчено из — за потери целого года. Странно было видеть их всех здесь, в этом городе, где они были так недавно, но и так давно. Когда они покинули Рим, город был на своем первом дыхании, но Рим, в котором они находились в настоящее время был растянутым и переполненным мегаполисом, среди древних руин средневековых и ренессансных структур, мешанина из архитектуры и промышленности, Вечный город, полностью современный.
Блисс заметила, что когда Лоусон увидел ее, его глаза загорелись, но он держался прохладно. Она также держала свои чувства в узде, хотя она не могла не сжать его немного жестко, когда они обнялись.
— Так в чем же план? — Спросила она.
Мальчики посмотрели друг на друга, потом на землю. Арамина ухмыльнулась. Блисс захотелось ударить ее, но, опять же, она всегда имела желание ударить ее, даже после всего, что случилось.
— Нет плана. Правда. Хорошо, тогда, по крайней мере, скажи мне, что сказал Артур.
— Он сказал нам, что был разрыв в сроках, что что — то случилось, что не должно было, а теперь появились две версии шкалы. Вот что закрыли проходы, — сказал Лоусон. — Мы должны выяснить, что это было, а затем найти способ, чтобы открыть проходы вверх. Тогда мы можем вернуться в мир волков — Он не дал вам никакого совета, как мы должны сделать это? — Спросила она.
— Очевидно, нам нужна твоя помощь, — сказала Арамина. — Даже если мы делаем это очень хорошо сами.
— Мы знаем, разрыв в сроках произошел здесь, — сказал Лоусон. — Но мы не знаем, когда и как. Только то, что это было уже после того, как мы были здесь, в разгар Римской империи, во время царствования Калигулы, когда они впервые обнаружили Дороги Мертвых и создали первые Врата ада.
Артур думал, что ты могла бы помочь нам своими воспоминаниями. Так возможно, мы сможем найти правильный путь.
— Воспоминания моей матери? Или моего отца?
— Кого — нибудь одного, — сказал Лоусон, глядя неудобно. Ее отец была всё еще щекотливой темой.
— Хорошо, так что, возможно, мы начнем копаться в том, что мы знаем о Калигуле, если есть определенные памятники в городе, который он построил, или те, которые связаны с ним. Возможно, мы можем начать там и посмотреть, куда он ведет. Дороги Мертвых скрыты в гломе, но они начинаются с физического расположения здесь в середине мира.
Блисс посмотрела на стаю. Все они были исчерпаны от того, что путешествовали во времени и воевали в великой битве, и она чувствовала себя так же устало.
— Но сначала, давайте все немного поспим. Бьюсь об заклад, никто из вас не спал в самолете.
— Я, — улыбнулся Малкольм.
— Хорошо, где мы остановились?
Мальчики посмотрели друг на друга.
— Вы не поняли ничего, не так ли? — Сказала Блисс, но она пыталась сказать это мягко.
Лоусон выглядел расстерянным, она знала, что он чувствовал себя неловко, так как они были неподготовленными.
— Мы могли бы остановиться в Сент — Регис, — сказала она. — Я останавливалась там в последний раз, когда была здесь.
— Нет. Ничего особенного, — сказал Лоусон. — Это не наш стиль.
— Хорошо. Есть много молодежных отелей здесь, я уверена, что мы можем найти место, где мы все сможем жить.
Они сели на поезд от аэропорта и нашли в центре города дешевое место, которое выглядело чистым. Так как это была зима, им удалось получить комнату в общежитии.
— Мы все должны находиться в одной комнате? — Спросила Арамина, щипая губу.
— По крайней мере, здесь никого нет, — сказал Рейф. — Давай, это будет весело. Как вернуться в логово.
Общежитие было скудно обставленным, но уютным. Внизу, где они зарегистрировались, была небольшая общая зона с диванами из колючей шерсти и полка с журналами и книгами, оставленными здесь другими путешественниками.
Они определенно не питались только как американцы, отметила Блисс.
Это было, наверное, хорошо, но почему место было таким недорогим. Была также кухня, где они могли бы сделать бутерброды, ничего горячего, но в холодильнике не было хлеба, приправы и сыра, вместе с бутылками сока.
Блисс была уверена, что еще будет время для хорошей еды, как только они поймут, что они делают. Наверху было несколько номеров в стиле общежития, с восемью кроватями в каждой. Блисс быстро застолбила одну из кроватей ближе к двери. Видимо, Лоусон был на той же волне, потому что сделал то же самое.
Малкольм выбрал кровать ближе к окну, чтобы мог оставить его открытым в случае, если почувствует себя плохо. Было вполне возможно, что разрыв во времени что — то делает с Адскими псами, и был небольшой шанс, что Малкольм в состоянии поймать запах.
Блисс наблюдала, как Арамина ходит вверх и вниз по ряду кроватей, пытаясь решить, где она хотела бы застолбить себе место. Конечно же, она взяла кровать рядом с Лоусоном. Эдон выглядел раздраженным, но ничего не сказал.
Что здесь происходит? Блисс была смущена. Арамина сыграла важную роль в победе над Ромулом. Бывшая Адская псина воевала против своего ошейника и выжила. Арамина и Эдон казались счастливыми, чтобы быть снова вместе. Неужели что — то случилось с тех пор? Как могло, ведь Блисс присутствовала почти все это время? Было ли это что — то другое? То, что случилось тогда, когда они были еще в Преисподней, может быть?
— Угадайте, я вернулся сюда с Mac, — сказал Рейф, бросив сумку на кровать ближе к окну.
Эдон выглядел так, будто собирался протестовать, но затем положил свои вещи вниз между Рейфом и Ари.
— Мы уверены, что они не будут больше поселять здесь людей?
— Они обещали, — сказала Блисс. — Нет гарантий на ванные комнаты. Они унисекс: только один человек может пойти в одно время. И я ненавижу это говорить, но они совершенно валовые.
Это было правдой. Она могла обманывать себя чистотой остальных помещений общежития, но ванные были крошечными и зараженными плесенью и грибком.
Проблема в том, где она должна была раздеваться?
Как бы в ответ на ее вопрос, Арамина начала снимать с себя одежду.
— Думаю, мы не будем держать никаких секретов друг от друга, — сказала она лениво, стоя в середине комнаты только в нижнем белье. Блисс была раздражена, пока не заметила шрамы, которые остались на шее девушки, и напомнила себе, что Ари было нелегко.
Блисс надела пижаму как можно быстрее. Нет необходимости делать спектакль, как Арамина. Привычный топ она сняла через отверстие в пижаме для шеи, бюстгальтер — через рукава пижамы и сверху. Остались только брюки, и кто заботился, если бы она показала свои ноги?
Она подняла глаза и увидела, что Лоусону душно, а потом он не в состоянии заглушить смех.
— Что? — Спросила она.
— Ты, — ответил он. — Я думал, что ты вывихнешь себе чтонибудь.
— Тише, — сказала она, смеясь так же хорошо. Она шлепнула его по голой груди.
Он схватил ее и потянул к себе.
— Эй, — сказал он. — Я скучал по тебе.
Она прижалась к нему в объятия, забыв на мгновение, где они были.
— Снимите номер! — Крикнул Малкольм.
— Мы это сделали! — Крикнул в ответ Лоусон, но позволил Блисс отойти и она вздохнула.
— Спокойной ночи, — прошептал он, когда они были в своих кроватях. Он протянул руку так, чтобы кончики пальцев касались ее.
— Спокойной ночи, — сказала она, зная, как будет трудно спать так близко и так далеко от него.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
Шайлер
— Извините? — Спросила Шайлер. — Корделия сказал вам что?
Декка покачала головой.
— Я сожалею, что мы не знали. Если бы мы знали о твоём существовании, мы бы никогда не держать так далеко. Что вы думаете о нас!
Как Корделия сделал это со мной? Как она могла отрезать меня от семьи моего отца? О чем она думала? Но опять же, учитывая то, что Аллегра сделала, Корделия просто действовала в наилучших интересах Ковена? С ее точки зрения, она устраняла беспорядок своей дочери, разрывая все связи с человеческой ошибкой Аллегры.
Декка потянулся к подносу на журнальный столик и налила два стакана чая со льдом. Затем, к удивлению Шайлер, она разрыдалась.
— Я знал, что что — то странное. Она сказала нам, чтобы мы не возились с похоронами Аллегры. Мы даже не знали, куда послать цветы, и не было никакого объявления, ничего. Я пробовала докопаться до истины. Я всегда думала, что она что — то скрывает от меня. Так что ваша мать была Аллегрой. Конечно, я увидела это, когда вошла в комнату, и ты так похожа на своего отца…. Ты — Глаза, — улыбнулась Шайлер.
— Да, — кивнула бабушка. — Я так счастлива! — Декка вдруг закричал, и пожал руку Шайлер.
Получилось — Шайлер тоже начала плакать. Она была так твердо уверена, что не будет.
— Я тоже, — всхлипнула она.
Они провели тихие секунды, держась за руки и плача, а потом Декка выпрямила спину, покачала головой, и сочинила сама.
— Твоя мать сделала его таким счастливым. Они любили друг друга так сильно.
Шайлер кивнула.
— После свадьбы они жили в Напе, некоторое время, но Аллегра вернулась в Нью — Йорк. Они переехали в город и исчезли вскоре после этого, и мы не слышали от них ничего в течение длительного времени. Я попытался войти в контакт с ними — позвонила её матери, твоей бабушке, я писала письма, но ничего. Это не было похоже на Бена, но мы уважали его частную жизнь. Твоя мать всегда была… разный, но, возможно, я была слишком осторожна, слишком готова отойти в сторону, а потом было уже слишком поздно.
Шайлер подумала, Декка могла сказать, что она была — другой — тоже. Скорее всего. У нее было ощущение, что не так много получила от этой новой бабушка. Вампиры должны были работать сверхурочно, чтобы удержать ее от выясннения, что происходит.
— Это уже не имеет значения, — сказала она. — Я здесь, сейчас, и мы, наконец, встретились друг с другом.
— Да, это замечательно, не так ли? — Просияла Декка. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне все о себе. Мы так много наверстаем! Ты сейчас в школе? Есть молодой человек? Расскажи мне все!
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |