http://ficbook.net/readfic/3014112 9 страница

– Может быть, ещё не всё потеряно и... Мне, правда, интересно.

– Может быть...

Тяжёлый выдох Лухана унёс ветер, успев совсем немного поиграть в его растрёпанных волосах. Даже ветер, и тот, словно подталкивал его к тому, чтобы он рассказал, вот только сам воздух давил на лёгкие, а тёплое небо своей красотой выбивало все мысли из головы, оставляя лишь желание кому-то выговориться. Эту историю так давно никто не слышал, да и много ли кто её слушал? Бармен, что каждый день пропускает через себя по несколько таких вот рассказов? Собутыльники, что лишь закусывают этим, после очередной стопки? Или стены в пустой квартире, где даже коробки спустя несколько лет не разобраны до конца? Так слышал ли хоть кто-то эту историю на самом деле? Такую банальную, немного ванильную и самую малость по-настоящему романтичную, без хеппи-энда, в которой главный герой остался ни с чем. Только с собой наедине, в мыслях, в жизни, в реальности. Автор явно перестарался и, заметив это, просто остановился, бросив всё вот так. Вот только герой оказался слишком живым.

– Если честно, – начал он, не сводя взгляда с реки, слишком спокойной, такой, что будь она морем, слилась бы с небом, создавая прекрасную иллюзию, но отражала только деревья и птиц, пролетающих низко, почти касаясь безмятежной поверхности. На мгновение, Лу сравнил Чанёля с такой птицей: то летает в небе, то касается крыльями воды, по какой-то причине не желая возвращаться на своё место. Ведь он не рыба, в конце концов, а птица, – я никогда не рассказывал эту историю. Точнее... Её никогда никто не слышал.

Чанёль лишь изогнул бровь, не понимая, что творилось в голове у этого парня. Впрочем, всё как обычно, но его серьёзность несколько настораживала, заставляя Пака засомневаться в своём желании услышать этот рассказ. Хань лишь достал почти пустую пачку сигарет и застыл. Он слегка теребил кончик последней сигареты, не решаясь достать её.

– Так ты, правда, хочешь услышать? Потому что я, кажется, не очень хочу рассказывать, – парень вновь усмехнулся, поворачиваясь к Чанёлю.

– Да.

– Что же... Я постараюсь покороче.

Лу явно не знал с чего начать и, послав к чёрту несчастную сигарету, запихнул её обратно, вновь выдавливая из себя выдох. Он так забавно надул щёки в тот момент, что Пак не смог сдержать улыбки и бесшумного смешка.

– Три года назад... Да, нет, уже, наверное, больше. Я прилетел в Корею, перевёлся в университет, ты знаешь. Странно говорить такое о себе, но я был одним из лучших студентом, хочешь - верь, хочешь – нет. Мне нравилось идти к своей цели, не встречая почти никаких препятствий. Даже жизнь мне тогда начала казаться простой и скучной, такой... Слишком обыденной? – Хань не мог собрать слова воедино, будто не знал, о чём говорить, и это вызвало у Чанёля недоумение, ведь этот парень всегда знал, что хотел сказать, а сейчас начал с чего-то, похоже, даже не связанного с тем, о чём они говорят. – Нельзя сказать, что я страдал и впал в депрессию, но что-то тогда на меня нашло, я как-то даже отчаялся. Знаешь, эти вечные вопросы типа «Кто я?», «Зачем?», «Почему?». Тогда меня это всё мучило, как и любого человека, но почему-то в извращённом, слишком сложном, варианте. Впрочем, сейчас не об этом, – он вздрогнул, будто опомнившись, и нелепо почесал затылок, что-то вспоминая и глядя на небо. – Всё началось именно тогда, я был на третьем курсе. Тогда я очень хотел вернуться домой, чувствовал, что иду неправильной дорогой. За это время я понял, что учиться здесь мне совсем не нравилось. До такой степени, что мне было до жути противно даже в здании университета находиться. Я стал обращать внимание на мелочи и на то, что выбранный путь, не такой уж правильный и необходимый. Я потерял всякий интерес и резко поменял свои планы. И тогда я не видел в этом ничего плохого, нужно было лишь закончить год. Но потом появилась она, – Хань судорожно вдохнул, а его взгляд забегал по пространству перед ним, словно тот человек, о котором он говорил, стоял сейчас перед ним. – Так неожиданно. Она слишком быстро стала частью моей жизни. Неотъемлемой частью. Я влюбился, как последний идиот, позабыв обо всём. Ну, знаешь, то чувство, когда теряешь голову и отворачиваешься от всего, что не связано с любимым человеком, теряя рассудок. Почти зависимость. К слову, тогда я и начал курить, – он снова пытался скрыть чувства за шуткой, но никогда не умел этого делать, по правде говоря, но всё равно пытался. – Мы встречались. До конца года, пока я, в конце концов, не вспомнил, что хотел уехать. Всё, что меня останавливало – та девушка. Я не знал, как сказать ей, ведь чувствовал, что разозлится, что расстроится и точно не согласится поехать со мной. А самое обидное, что и остаться не попросит, – Лухан сощурился и кивнул самому себе. Его голос снова потерял всякую эмоциональность. – Я любил её... Думал, что она появилась в моей жизни чертовски не вовремя, словно меня проверяли. Мою решимость, скорее. Но сейчас понимаю – ничего бы не изменилось, – Пак напрягся, чувствуя, как рассказчик начинает злиться, теряя спокойное выражение лица, но тот продолжал изо всех сил сдерживаться, что было на него совершенно не похоже. – Всё было ошибкой. Вообще всё. И моё решение и она.

– Она не любила тебя...– тихо протянул Чанёль, прервав Лу.

– Верно, – улыбнувшись, парень поёжился, засовывая руки в карманы, ведь уже похолодало, – она не любила. Даже не пыталась, строила из себя идиотку, на деле даже не желая называть меня своим парнем. Но я об этом не знал. Слишком любил, чтобы заметить. Не дурак ли? Я просто был ослеплён её наигранной добротой и той сладкой иллюзией. Мне казалось, что мои чувства взаимны, что она нуждается во мне так же, как я в ней. – Он закрыл глаза и сглотнул накопившуюся обиду, а ведь думал, что уже смирился, что забыл. – Мне было тяжело, но я решил, что поеду, ведь помимо всего этого... В общем, были ещё проблемы. Когда я сказал ей об этом, она, и правда, разозлилась. Я так боялся, что тем самым причиняю ей боль, но на тот момент выбора особого не было. Она не пришла даже попрощаться, а я свёл всё к обиде и слезам. К слезам, которых не было.

– В смысле? – Пак снова завис, запутавшись в сравнении.

– В прямом, слушай спокойно! – рыкнул Хань и злобно зыркнул на Чанёля, чуть сдвинувшегося к краю скамейки. – В Китае я был ровно год, там прошёл четвёртый курс, да и в семье дела наладились. Меня неожиданно тянуло обратно и я не мог забыть её, и свою бредовую любовь. Мне было даже тяжелее, чем тогда, когда я не мог определиться. Мне её не хватало, и я порывался всё исправить. Мне казалось, если я вернусь, всё так же вернётся на круги своя. Но мне только казалось, ведь она была мне нужнее, чем я ей. И я вернулся. Это тоже было ошибкой, как выяснилось, – Лу замолк, прислушиваясь к своему внезапно сбившемуся дыханию. Постепенно обида стихала и не так травила. Ему становилось легче, и он благодарно улыбнулся, пусть Чанёль и не поймёт этого жеста. – Мне стольких сил стоило вновь оформить документы на перевод, я готов был уже застрелиться, но мне повезло, и я снова перевёлся. И пусть то, к чему я шёл, уже не было таким желанным, бросать всё было как-то жалко. Я вернулся. На мои звонки она не отвечала, поэтому я буквально с аэропорта помчался к ней. Забавно было наблюдать, как дверь её квартиры открывает мой бывший однокурсник, стоя на пороге в домашнем халате. Вскоре вышла и она, вот только, кажется, она меня даже не сразу вспомнила, – он снова запнулся, сжимая пачку сигарет в руке. – Разговоры, выяснения, пара истерик и до меня, наконец, дошло. Может быть, она и скучала. Какое-то время. Пару дней, может быть чуть больше. Но она ясно дала мне понять, что я ей не нужен. Вот тогда, – Хань сделал паузу и, кажется, совсем успокоился, всё-таки зажимая в зубах немного помятую сигарету, – я страдал. Каких-то пару месяцев я походил в универ. А потом забил. Всё тогда казалось паршивым и никчёмным, а я строил из себя обиженного. Напивался, почти не ночевал дома, шатаясь, где придётся и всё такое. Но, как видишь, очухался. Кое-как закончил универ, почти выпросив этот несчастный диплом, и хрен знает, как у меня это вышло вообще. Может я выглядел для всех слишком жалким, настолько, что хотелось пожалеть? Я совсем потерялся, да и сейчас не особо нашёлся. Но это, опять же, немного не по теме, – снова смех, а после – долгое молчание.

– Вот как... – Чанёль замер, снова прокручивая всё с самого начала в своей голове. – Думаешь, если бы ты не уехал, всё было бы иначе?

– Кто знает...

Пак всё сравнивал свою ситуацию с историей, что только что услышал, но почему-то не мог ничего разобрать, будто информация даже не дошла до его сознания. Два года назад Хань казался таким сильным и независимым, примерно как сейчас, но более холодным. И теперь он понял почему. Хотелось спросить, каково это. Хотелось знать, переживает ли он всё это до сих пор. Хотелось понять, почему этот человек стал именно таким и наслаждается ли он тем, что в итоге получил.

На секунду Чанёль представил, что подобное произойдёт с Бэкхёном, после его отъезда. Этого он не хотел. Сердце Лу всё ещё разбито и холодно. И почему-то было его жаль.

Сейчас Чанёлю хотелось знать, что со всем этим делать? Он ждал совета, подсказки или подтверждения, что выбрал правильную тропинку, не изменив своего решения. Или же ждал чего-то, что всё-таки заставит его остаться. Наверное, он даже хотел этого больше и злился из-за этого. Конфликт интересов в одном человеке – штука сложная, страшная и тяжёлая, а иногда просто невыносима.

– Чанёль, – вдруг сказал Лу, вставая со скамейки. – Ты пришёл за советом, так? – кивок в ответ и на лице Ханя вновь ухмылка, такая до боли привычная, что ещё немного и начнёт резать глаза. – Ну, хорошо. Один совет я тебе, всё же, дам, – Лухан смотрел в чужие глаза с каким-то сочувствием и искренним переживанием, что оставались там совсем недолго. – Если ты всё-таки уедешь... Не возвращайся, Чанёль.

Сказав это, парень тут же развернулся и неспешно отправился к мотоциклу, что стоял у обочины пустынной дороги, по которой за всё это время никто так и не проехал.

Так странно ощущать, что ничего не изменилось. Только чужой совет звучал как предупреждение, почти как угроза. Но Паку словно уши закрыли.

– Лу, – Чанёль окликнул его, едва опомнившись, ведь беспокойство, что охватило его в тот момент, когда он приехал, так и не растворилось. Парень уже дошёл до мотоцикла и, остановившись у него, развернулся. На его лице снова не было ни единой эмоции, и Пак сглотнул, ведь горло пересохло слишком неожиданно. Вопрос так и не был озвучен.

Лухан лишь поднял руку с раскрытой ладонью в прощальном жесте, и уехал, оставляя после себя лишь замешательство и облако пыли.

Кажется, больше они не увидятся.

***

– Бэкхён.

– М?

– Я уезжаю.

Примечание к части

Спасибо, что всё ещё читаете.

Глава 14.

Чанёль чувствовал себя очень странно. Сейчас, когда до рейса оставалось около получаса, он чувствовал себя действительно очень странно. «Никак» – это слово очень точно описывало его состояние. Ни печали, ни злости или неопределённости, он не нервничал и не радовался. Его душа всё больше погружалась в вакуум, в какую-то пустоту, но мысли всё ещё были зациклены на одном образе.

И это тоже было немного непривычно. Бэкхён и без того занимал все его мысли в последние несколько месяцев, а сейчас... Не то, чтобы он продолжал сомневаться, и даже не сказать, что сейчас он переживал за него. Просто образ того Бэкхёна, что он видел, когда сообщал о своем решении, солнце на закате, что тогда дарило миру особое золотистое сияние, и тишина парка, в котором они сидели – всё это так отчётливо отпечаталось в его памяти, что, он уверен, никогда не сможет стереть тот момент. Как бы сильно ему не захотелось и как бы сильно не старался. Пак смотрел ему в глаза и, даже находясь в закрытом помещении, видел, как солнце легко касается своими лучами красивого лица. Ему казалось, что их прикосновения очень мягкие и тёплые, как и прикосновения Бэкхёна. И он верил в то, что даже солнце не хочет, чтобы этот парень расстраивался, даже оно пыталось подарить ему своё тепло, обволакивая своим светом. Лучи, которые будто приобрели форму, словно танцевали на чужих опущенных ресницах, что скрывали печальный взгляд. И кто знает, почему Чанёль хотел улыбнуться, но сдерживаться он уже не мог, поэтому легко прикоснувшись к мягкой щеке, он и сам засиял.

Парень лишь вздрогнул, будто вынырнув из своих мыслей, которые казались сейчас мутным, маленьким озером. Таким маленьким, что было тесно. Одно движение, и сердце охватывала паника, ведь пространства и света становилось всё меньше. Тот свет, что видел Пак не доходил до этого озера. Бэкхён не видел его, всё ища чёрную дверь в чёрной комнате ночью. Он решил, что не будет плакать, ведь он был готов к этому. Да и не хотелось. Всё, что ему сейчас требовалось – слова Чанёля, искренние, сказанные немного неуверенно, даже дрожащим голосом, о том, что он не оставит его, что не сможет. Но он всё молчал, лишь глядя на него отстранённым взглядом, что-то вспоминая. Он был так спокоен, что Бэкхёну хотелось истошно выть и кричать, разрушать всё вокруг и в то же время забиться в угол, чтобы его никто не трогал. Сейчас он был в смятении. Нет, желания делать из всего этого трагедию не было, и преданным он себя не чувствовал, ведь ему ничего не обещали, пусть он и надеялся. И грустно не было. Только больно и он понял, что на самом деле не был готов.

Наверное, он просто не разобрался в себе. Он был готов отпустить Чанёля, но не был готов остаться один. На место сумасшедшей любви медленно приходило опустошение, что никогда не превратится в пустоту, а останется лишь вмятиной, следом, что и пустотой-то никогда не назовёшь. Пустоту ведь можно заполнить, а то, что ты опустошил свою любовь так просто не исправить. Откуда появилась уверенность, что это была именно любовь, а не влюблённость... Бэкхён не знал. Просто сомнений в этом никаких не было, под вопрос даже не попадало, поэтому, такой вариант даже не рассматривался. Просто чувство, что так и должно было быть, даже если бы они встретились позже, при других обстоятельствах или встретятся ещё, да даже если бы он уже был влюблён, с появлением Чанёля, он бы точно почувствовал, что любит его. И не важно «ещё» или «уже», «правильно» или «неправильно», и даже «как» – ничего бы просто не изменилось. Он бы всё равно любил именно его.

Осознавать это было даже как-то грустно.

– Бэкхён, – хрипло сказал Пак, протянув свою руку к чужой, что тут же сжалась в кулак.

Казалось, что он скажет что-то, что станет последним толчком для стоящего на краю обрыва, хотя могло бы стать тёплой рукой, что не позволила бы этому человеку сорваться. Ведь надежда умирает последней, верно? Бэкхён хотел услышать, что это плохая шутка, но ведь его предупреждали, что всё это слишком серьёзно, чтобы шутить.

– Уезжай, Чанёль, – он говорил, не скрывая боли в голосе, и удивлялся, откуда ей там взяться? А потом понял, что молчать было гораздо легче.

– Бэк...

Чанёль ещё раз попытался взять чужую ладонь, но та снова ускользнула, заставив его нахмуриться и почувствовать тяжесть в сердце. Настолько увесистую, что казалось бы, самолёт просто не взлетит, если Пак будет на своём месте.

– Просто уезжай и... – парень глубоко вдохнул и слегка отвернулся, стараясь не позволить лишним эмоциям вырваться наружу. – Не возвращайся сюда. Не возвращайся ко мне, хорошо? – он поджал губы и через силу улыбнулся, а во взгляде играло пламя гнева и бессилия.

Для него всё было уже кончено. Ещё тогда, когда он увидел Лухана на пороге своей квартиры, перед тем как узнал о решении Чанёля. И как он сразу не понял, ведь ему почти прямым текстом сказали, почти ткнули носом, а он всё равно не понял.

Тот разговор казался ему важным, но не настолько. Он казался важным для Лухана, отчасти для Чанёля, но не для него. И он ведь даже не удивился, когда Хань начал рассказывать о Чанёле, так, будто знал его задолго до того, как он начал работать в пиццерии. Лухан был для них обоих как ходячее предупреждение, справочная, которой можно было задать любой вопрос, всегда рассчитывая на ответ. Но разве кому-то это было нужно? Он всегда знал, что люди, окружающее нас, не могут быть «просто», ведь все они для чего-то появились в нашей жизни. Бэкхён всегда старался замечать такое. Но почему же такого важного человека, что мог всё это прекратить, если бы он только попросил, он не заметил? Почему не заметил?

Ведь Лу всегда оказывался рядом в важный для этих двоих момент, всегда направлял, до тех пор, пока всё не вышло из-под его контроля. До тех пор, пока происходящее не перестало зависеть от него. И даже после этого он пытался помочь. Только никому эта помощь не была нужна по-настоящему.

И тут парню стало ещё паршивее. Наверное, это больно, когда твоей помощью пренебрегают. Теперь уже поздно что-то менять, иначе всё это было зря.

Глупо как-то вышло.

– Бэкхён, – Пак протянул руку, но Бён вновь увернулся, ловя виноватый взгляд.

Наверное, он, наконец, понял, что Чанёлю, в самом деле, нужно улететь. Только тогда он успокоится и его сердце перестанет рыдать, оглушая своим скрежетом. Бэкхён чувствовал себя обманутым самим собою. Он думал, что причина, по которой Чанёль так поступает, только кажется такой серьёзной, что он запутался и есть шанс переубедить его. Но это было не так. Обидно, что понял он это так поздно. И глупо, очень глупо и до банального правильно, так, что челюсти сводит.

Причина была. Весомая, как оказалось. Он должен был узнать сам, от Пака, а не от Ханя, что явно не был рад делиться всем этим. Но Чанёль не рассказывал, а Бэкхён не хотел спрашивать.

Два идиота.

– Не трогай меня. Не прикасайся, иначе... – он уставился в пол, сжимая краешек лёгкого свитера. – Я ведь просто не выдержу. Просто уходи. Надеюсь, ты будешь счастлив, – коротко поклонившись, он поспешил уйти, в последний раз взглянув пустыми глазами на застывшего Чанёля.

Его ноги словно приросли к земле. Пак смотрел Бэкхёну вслед, не зная, что делать. Ни мыслей в голове, ни боли в груди, ни звуков вокруг, ничего... Он ненавидел себя за то, что не находил в себе желания кинуться за ним, остановить и попросить ещё шанс. И даже не знал, что его останавливало.

Стоило ли всё это такого результата? Не хотелось бы учиться на своих ошибках, ведь был выбор. Неужели он сделал неверный?

Ему было тяжело. Почти с самого детства он просто не знал, куда деваться. Где бы он ни ночевал, чтобы ни делал, он ненавидел этот город, что, несмотря на свой внушающий размер, казался для него тесным, душным, нагнетающим, вечно просящим что-то взамен. Человек, что вырос, опираясь только на себя. Человек, что так долго содержал свою семью, не достигнув даже совершеннолетия. Человек, что терпел так долго издевательство и выходки своей семьи, что до последнего пытались убедить его в том, что он обязан им всем. Даже избиения и, в конечном счёте – моральное падение, когда понимаешь, что ненавидишь свою семью, своих родных, тех, кто подарил тебе жизнь, кто научил тебя, как выживать, пусть даже таким ужасным способом. Настолько он их ненавидел. Так сильно не хотел быть с ними связанным, что будь возможность, он улетел бы на другую планету.

Были ли его страдания настолько невыносимы? Были ли его проблемы настолько не решаемыми? Говорят, лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о том, что не сделал. Но как поступать в этом случае? Разве может всё быть настолько просто?

Пак Чанёль – человек, который терпел слишком долго, тот, кто хотел слишком сильно, чтобы отказаться.

И за это он себя тоже ненавидел. Так какая же ненависть окажется сильнее? Должно ли пройти время, прежде чем он поймёт это? Всё в этом мире требует времени и осознания, особенно такие мысли, такие решения и поступки. Но он устал ждать.

По мере того, как макушка Бэкхёна скрывалась в толпе, таял самый последний шанс и последняя надежда. Они бесследно исчезали, но ни один из них не мог найти в себе силы, чтобы остановится.

А тем временем объявили о посадке.

Кажется, теперь окончательный выбор был сделан.

***

– Бэкхён!

Парень на мгновение остановился, стоило ему выйти из здания аэропорта. Всего на секунду мир остановился, а надежда взрывом прогремела где-то там, внутри. Но всё лишь самообман. Чужой голос сейчас казался таким родным. Тем, что он так хотел услышать. Всего секунда полного счастья, а после волна разочарования, заставляющая миллионы звёзд погаснуть в его глазах.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, на автопилоте приближаясь к чёрному мотоциклу и садясь сзади и как-то по привычке хватаясь за чужую куртку.

– За тобой приехал.

Лухан почувствовал, как Бэкхён уткнулся ему лбом в спину. Ему не нужно было слов, чтобы понять, что он чувствует, и не нужно было слов, чтобы сказать, что он сожалеет. Ему просто было жаль, что он ни чем не может помочь. Быть рядом – всё, что он мог предложить. И то ненадолго.

Он знал – Бэкхён сильный, выдержит без лишних слёз и не нужных истерик. Он смирится и когда-нибудь это пройдёт.

А пока, он мог поспать, ведь дорога до дома казалась такой долгой и утомительной. Он мог поспать – забыть на некоторое время, даже если это была лишь лёгкая дрёма. Во время сна боль утихает, а память приобретает, чаще всего, яркие краски, предоставляя реальности нести в себе весь мрак и тусклость. Но Бэкхёну хотелось, чтобы всё плохое стало сном, а сон – остался реальностью, ведь никогда раньше и не подумал бы, что захочет.

И почему Лухан всегда знал, когда нужно оказаться рядом? Почему всегда знал, что нужно делать?

Холодный ветер забирался под одежду, а Бэкхён рисковал заболеть. А ещё он уносил плохие мысли, охлаждал жгучую обиду, пусть боль утихомирить был не в силах. Но Бэкхёну стало легче. Такие поездки – он никогда не выкинет это из головы. Это было что-то вроде прощального подарка. И от Пака и от Лу. От Чанёля – как воспоминание, от Лухана – как успокоение.

И всё кончается, как только он переступает порог дома и только успокоившиеся чувства разгораются с новой силой, а боль продолжает нещадно резать душу ножом. Парень сполз по стенке, не закрыв даже дверь, что позже сделал Хань. Он присел рядом и долгое время просто молчал, прислушиваясь к тяжёлому дыханию.

Бэкхён не собирался плакать, нет. Просто кричать не хотелось. Это не было оправданием, просто всего на мгновение он дал слабину, не сдержав единственную слезу, последнюю, кажется. Ведь что может быть больнее, чем потерять человека, которому готов был отдать немного больше, чем всего себя, для человека, живущего любовью? И пусть она была такой недолгой... Зато была самой искренней.

Одиночество, что так пугало его, снова встало напротив, тяжело вздыхая, словно всё это время твердило: «Я же говорило». Бэкхён понял, что он в любом случае остался бы одинок. С Чанёлем или без. От одиночества никуда не деться, и это не зависит от нашего выбора. Потому что все мы одиноки по-своему, и никто не сможет излечить нас от этого. Всё зависит лишь от степени. Звучит печально, но это необратимая истина, одна из тех, что не подлежит изменениям. Это просто есть, это просто нужно принять.

Тяжесть, что всё это время жила на его плечах, ушла, как только он почувствовал чужую руку в своих волосах. И сейчас это было очевидным знаком. Ему тоже нужно выбрать. Но он не знает как.

Лухан уйдёт. Теперь навсегда. И Бэкхён не знает, почему так внезапно понял это. Может, одиночество подсказало? Нашептало на ухо, когда Хань поднялся, подавая ему руку? Последний шанс спросить совета у того, у кого никогда не спрашивал, будто была лишь одна подсказка. Но что он хотел услышать? Готов ли он был услышать ответ на свой вопрос? Слишком много неуверенности за один день.

Он схватился за руку и встал, опираясь на стену. Будто Лухан исчезнет как какой-то призрак, Бэкхён не мог отвести взгляд, крепко держа чужую ладонь. Чужой взгляд успокаивал, и требовал решения. Требовал вопроса, говоря о том, что это последняя возможность. Глупо было бы упустить и её, поэтому, закусив губу и коротко выдохнув, он спросил, уверено, но, не скрывая волнения во взгляде и дрожащих руках:

– Это же не конец, правда?

Опустив руку Бэкхёна, Лухан улыбнулся, словно вопрос такой детский и простой, что и отвечать смысла нет.

– А ты как думаешь? – ответил он, разворачиваясь и покидая квартиру.

Бэкхён остался в коридоре, не зная как реагировать, ведь ждал он чего-то более конкретного. Всё всегда сводится к выбору, и сейчас он боялся, что за столько лет не научился выбирать и не научить в будущем. Он чувствовал себя трусом, вечно заставляя других выбирать за себя, прося совета. Но что делать, когда никто не может помочь?

Может ли выбор ограничиться одним желанием?

Потому что Бэкхён не хочет, чтобы всё закончилось именно так.

Для него – конец не должен быть таким. Для него – это лишь начало.

Примечание к части

И... это была заключительная глава ~

Мне очень важно знать, что вы думаете о таком конце...

Надеюсь, что я никого не разочаровала х)

Спасибо всем, кто прочитал, честно-честно вам я очень благодарна, даже если работа не очень понравилась ~

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/3014112

Дата добавления: 2015-11-04