http://ficbook.net/readfic/3014112 5 страница

Пак бросил ещё один злобный взгляд в его сторону, после чего развернулся и быстрым шагом двинулся к указанному Бэкхёном месту. Бён же остался. Он скромно стоял у входа в бар, надеясь, что не сделал ничего плохого и что «всё будет в порядке». Чанёль долго не появлялся и Бэк начал уже волноваться, ёжась от холода и пряча покрасневший нос в шарф. Наверное, это было слишком глупо, полагаться на коллегу (?) Чанёля и оставлять ему ключи от мопеда? Наверное, он полный дурак.

– Садись давай, – сквозь незнакомый звук мотора слышался знакомый баритон.

– Что это? – парень широко распахнул глаза, уставившись на чёрный «Харлей», от матового корпуса которого слабо отражалось солнце; да он блестел лишь от своего великолепия, о покрытии речи уже даже и быть не могло.

– Это? – Пак непонимающе оглядел себя, а когда до него дошло, что имеет в виду Бён, самодовольно ухмыльнулся. – Мой мотоцикл.

– Я думал, ты ездишь на мопеде, – парень продолжал шокировано разглядывать то, на чём гордо восседал Чанёль и честно старался закрыть рот, но челюсть упрямо продолжался тянуться вниз.

– Мне, по-твоему, круглосуточно на том драндулете ездить?

– Нет... но... я... просто...

– Садись, давай.

Бэкхён послушался: он подошёл к мотоциклу, медленно садясь и ещё раз осматривая его, затем остервенело вцепился в чанёлевскую куртку, будто боясь того, что «железный конь» вот-вот превратится в «алюминиевого ослика».

– Всё нормально? – всё так же неуверенно спрашивал Бэк.

– Да, а не должно быть?

– Нет, просто... Ты так разозлился...

– Да, не бери в голову, – отмахнулся Пак, а в мыслях пролетело «Просто мне не нравится, что вокруг тебя появляется всё больше и больше таких, как я».

– Ладно. Куда мы сейчас? – Бён никогда не умел переводить темы, но и в этом был элемент его неповторимого очарования.

– Ты же говорил, что пойдёшь со мной, независимо от того, куда я соберусь, – прохрипел Чанёль, надевая на Бэкхёна шлем.

– Да, но... Погоди, а ты?

– У меня только один шлем.

Мотоцикл слишком быстро сорвался с места, не позволяя Бэкхёну даже возмутиться. Парень фыркнул, убирая ноги и сильнее прижимаясь к Паку. Он запомнит это, а потом жестоко отомстит. Уже через полминуты он почувствовал существенную разницу между мотоциклом и мопедом. Быстрее, громче, холоднее... страшнее. Бён не мог назвать себя трусом, но то, с какой скоростью мчался мотоцикл, его по-настоящему пугало и заставляло прикладывать немало усилий, чтобы удержаться, ведь он соскальзывал и рисковал упасть. Все варианты возможных аварий с участием мотоцикла за секунды промелькнули в его воображении. Откуда только в его голове возникали такие картины, причём, описанные в ярких красках и во всех мельчайших подробностях? Его бросало в дрожь лишь от представления того, как они разбиваются обо что-то или сбивают кого-то, или, что хуже, резко тормозят и переворачиваются несколько раз. А ещё Бэкхён задавался вопросом, как вообще Чанёль на такой скорости умудряется без шлема и каких-либо очков видеть, куда едет – это нервировало ещё сильнее. Но постепенно он начал успокаиваться, ведь вряд ли бы Пак так гнал, если бы не был в себе уверен, верно? Вспоминая, как Чанёль переживал за него во время поездки на «драндулете», Бён и вовсе успокоился, восстанавливая отчего-то сбившееся дыхание.

Минут через сорок Бэкхён осознал, что не знаком с теми краями, мимо которых они проезжали. Лишь некоторые указательные знаки помогали сориентироваться и понять, как далеко от пиццерии они заехали. Мимоходом он думал, с каких пор пиццерия стала точкой отсчёта, но быстро отмахнулся, начиная замечать, как менялась картина вокруг. Чанёль сбавил скорость и парень с недоверием начал оглядываться по сторонам. Они всё ещё в Сеуле, в этом Бэкхён был уверен. Однако он не знал, что относительно недалеко от центра можно найти район, полный полуразвалившихся и заброшенных зданий, гаражей и подозрительных заведений.

– Приехали, – выдохнул Пак, пытаясь уложить шухер на голове.

– И где мы?

– Ты можешь подождать здесь, если хочешь, я не долго, – его тон был полон издевательских ноток, ведь он видел замешательство в глазах Бэкхёна.

– Нет, я с тобой пойду...– пискнул Бён, увидев странно одетого мужчину неподалёку, – пожалуй...

Чанёля явно забавляло такое милое поведение и он вновь не удержался, быстро проведя ладонью по русым волосам паренька, что так спешил зайти в раскрытую перед ним дверь.

Зайдя внутрь и спустившись по лестнице, Бэкхён был приятно удивлён. Вернее, сначала он был поражён, затем удивлён и только после этого приятно удивлён. Они оказались в подвале, где находилась самая настоящая студия звукозаписи. Пусть она довольно скромная сама по себе, но в ней было всё необходимое, начиная с техники и заканчивая музыкальными инструментами и небольшой кухней. На самом деле, все инструменты были слегка обшарпаны, но, скорее всего, это потому, что использовались они часто. Здесь было уютно, как в фильмах или дорамах про рок-музыкантов, начинающих с собственных подвалов или гаражей, с обязательно большим диваном, горами коробок из-под пиццы и разрисованными граффити стенами.

Пока Бэкхён бегал по помещению, рассматривая чуть ли не каждый сантиметр, не зная, с чего лучше начать доскональное изучение, Пак уселся за стол у самой дальней стены и начал усердно что-то искать среди горы каких-то бумаг. И это «что-то» никак не хотело попадаться ему на глаза, поэтому он переместился к дивану и начал искать там. Бён же, не теряя времени, потрогал все гитары, посидел за ударной установкой и наиграл что-то на клавишных, после чего его внимание привлекла самая ухоженная, блестящая гитара, аккуратно стоящая на подставке, когда как другие пять чуть ли не валялись на полу.

– Красивая, – выдохнул он, невесомо проводя по струнам подушечками пальцев.

Чанёль тут же оторвался от своего занятия и замер, наблюдая за тем, как Бэкхён, затаив дыхание и с каким обожанием изучал его любимую гитару. И вот, ещё одна странность: обычно он злился, если замечал хоть какое-то поползновение в её сторону, но сейчас ему нравилось смотреть на то, как этот парень восхищённо распахнул глаза и судорожно выдыхал, обходя вокруг гитары, чтобы получше рассмотреть её.

– Нравится?

– Очень, – кажется для Бёна сейчас существует только эта гитара и ничего другого: он, гитара и далёкий голос Чанёля. Он сразу выпрямился и обернулся, всё с тем же блеском в глазах, посмотрев на Пака. – Она твоя?

– Моя.

– Здорово...

– Умеешь играть?

– Даже не пробовал ни разу, – Бэкхён задумчиво выдохнул, перемещаясь к столу, за которым недавно сидел постоянный обитатель этого подвала.

– Тогда напомни мне как-нибудь, я научу тебя.

Чанёль сказал это так спокойно, будто каждый день предлагает научить кого-то играть на гитаре, и почему-то Бэкхёну кажется, что это не так, что он особенный, как эта гитара, которой Пак уделяет столько внимания. Он растерялся, не зная, что ответить и начал перебирать тетрадки, валяющиеся на столе, чтобы занять себя хоть чем-то и попытаться собраться. Как-то неожиданно его взгляд зацепился за измятый лист с аккордами, исчирканный вдоль и поперёк с редкими строчками слов и ещё какими-то неразборчивыми пометками. Почему его привлёк именно этот лист, он тоже не знал, но отчего-то стало очень интересно.

– Чанёль, – позвал он, держа в руках этот самый лист. Тот лишь пробурчал что-то непонятное, продолжая шуршать чем-то на журнальном столике, стоящем в центре помещения. – Чанёль, ты это написал?

– Что? – Пак взглянул на него, тут же меняясь в лице. – Да, я его искал. Да, это я написал. Хотел забрать домой, доработать, раз уж у меня выходной. Вот только... – он подошёл к Бэкхёну и, забрав лист, нахмурился, затем мимолётно коснувшись пальцами шеи, тяжело выдохнул, продолжая взглядом бегать по кривым «пляшущим» строчкам.

– Что?

– Я не знаю.. Я не могу её закончить и... В общем, что-то с ней не так, чего-то не хватает.

– А ты... сыграть можешь?

Чанёль с ярко выраженным сомнением в глазах посмотрел на Бэкхёна, но, спустя минуту раздумий, всё-таки подошёл к гитаре и, устроившись на ступеньке, слегка напоминающей небольшую сцену, неуверенно коснулся струн. Сперва он замешкался, как бы проверяя, была ли настроена гитара, и спустя ещё минуту глубоко вдохнул, печально разглядывая пол перед собой. Бэкхён устроился на диване и внимательно наблюдал за руками Чанёля, что так завораживающе скользили по грифу. Когда же зазвучали первые аккорды, его охватила такая тоска, но с каким-то странным оттенком. Сначала он был в восторге и слушал, почти растворяясь в приятном звучании, но потом что-то пошло не так. Её звучание, в сущности, почти не изменилось, но что-то словно оборвалось, будто резко пропала какая-то струна. Что-то в этой мелодии начало казаться мрачным, серым и совершенно некрасивым. И, наверное, история, которую рассказывала эта мелодия, была бы очень грустной и красивой, если бы не была такой... фальшивой. Чанёль не спеша перебирал струны, всё больше и больше погружаясь в свои мысли, но от этого мелодия становилась лишь бесцветнее и скучнее, а Бэкхёну было уже тяжело слушать. Тяжело, ведь он отчётливо видел, что Чанёль мучает себя сейчас, наигрывая эту неинтересную, скучную песню. Тогда он подошёл ближе и присел рядом, выводя Чанёля из некого транса. Пак вопрошающе смотрел на него, только блеск в его глазах куда-то пропал и возвращаться не очень торопился.

– Хватит, – тихо сказал он, разжимая ладонь Ёля, крепко схватившегося за гриф.

– Она ужасна, правда? – парень горько усмехнулся и уставился в пол.

– Нет, – Бэкхён покачал головой в отрицательном жесте и улыбнулся, сглатывая горький ком, подступивший к горлу, – это ты ужасен. – Чанёль не отрывал взгляда от пола и хотел уже что-то сказать в ответ, но Бён продолжил: – Зачем ты это делаешь?

Он знал, что Чанёль понимает, о чём речь, пусть и сам до конца не догадался. Но Пак определённо знал. Просто не хотел себе в этом признаться. Впрочем, ответа на свой вопрос Бэкхён так и не дождался. Он осторожно забрал из чужих рук гитару и поставил на её законное место, а затем вновь вернулся к Чанёлю, усердно обдумывающему что-то.

– Это же не твоя песня, я прав? Пусть и написал её ты... Это не твоя история.

Бэкхён загадочно улыбнулся, протягивая руку парню, в чьих глазах эмоций было больше, чем у ребёнка, получившего самую желанную игрушку на свете. Бён опять был прав. Этот странный парень снова сделал это. Пак протянул руку в ответ, цепляясь, словно за канат, ведущий из пропасти. Хотя ему казалось, что он никогда не падал.

Примечание к части

Мотоцикл Чанёля: Harley Davidson – Night Rod Special

http://www.harleyz.ru/wp-content/uploads/2014/07/Harley-Davidson-VRSCDX_Night_Rod_Special_2010_Wallpaper.jpg

http://i.quto.ru/c533x400/4f423279ec64c.jpeg

Цена примерно 18 950 тсч. в евро ~ 22 млн. вон ~ 1 млн. рублей

Глава 8.

– Сэхун? Ты серьёзно?

– Ну, а что? Что именно тебе не нравится?

– Нет, просто...

– Что «просто»?

– Просто... Нет, ты долбанулся называть хорька таким именем?

– Так, и что тебе не нравится? Хорёк Сэхун.

– Сэхун... Ладно. Хорошо. Сэхун. Ладно...

Чанёль вздохнул, не намереваясь продолжать этот спор, который он, судя по всему, проиграл ещё до его начала. Он обессилено рухнул на диван, исподлобья наблюдая за тем, как Бэкхён радуется своему подарку. Его тискали, мяли, обнимали, исцеловывали, а Чанёлю что? А Чанёлю «огромное спасибо» и милая улыбка. На большее он, в принципе, и не претендовал, когда всю ночь, штурмуя интернет, пытался выяснить распространяется ли бёновская аллергия на хорьков или нет, какие хорьки бывают и где можно достать одного, потратив при этом как можно меньше денег. Желательно, вообще не потратив. Однако причину того, почему Сэхуну достаётся столько любви, он понять и простить просто не мог. Подумать только, хорьку Бэкхён рад больше, чем благодарен тому, кто этого самого хорька вообще притащил. Ему и этому хорьку Сэхуну явно не по пути. Пак фыркнул и, найдя пульт от телевизора, быстро избавил себя от необходимости слышать радостные вопли Бэка и испуганный писк бедного животного. Что же, ему хотя бы оставили возможность позлорадствовать.

***

С того самого дня, когда Бэкхён впервые услышал как Чанёль играет на гитаре, прошло уже, порядком, четыре месяца. И что же изменилось в их отношениях? Да ничего. Чанёль приходил, когда хотел и уходил, когда хотел, а Бён просто не был против. Они всё так же встречались в пиццерии и в баре, иногда в том подвале, хотя в процессе их сближения, Бэкхён выяснил, что у бармена, который доставщик, который студент, есть ещё несколько подработок, но в такую глушь он лезть уже не рискнул. По крайней мере, пока. По сути, всё, что изменилось – количество слов, произносимых в адрес друг друга ежедневно. Но их, в первое время, это вполне устраивало.

Чанёль приходил поздно вечером или днём, в перерывах между работой. Он всё-таки сделал дубликат и заявлялся даже тогда, когда Бэкхёна не было дома, и приходил, в основном, чтобы позаниматься. Теперь Бёну стало относительно понятно, как Пак всё успевает и вообще умудряется существовать. По его словам, с утра и до обеда он работает «мальчиком на побегушках» у какой-то очень обеспеченной семьи; днём и до вечера – разносчиком пиццы, бывает и утром, когда поручений нет; ночью, несколько раз в неделю – барменом, а в остальное время – кем приходится. Когда Бэкхён спросил насчёт учёбы, Чанёль рассказал, что благодаря своему однокурснику получает все конспекты и заявляется в универ только, чтобы сдать экзамены или какие-то проекты и, поскольку сдаёт он всегда на «отлично», ему прощают все пропуски. Грубо говоря, посчитать сколько раз он появлялся там проще, чем посчитать количество пропусков. Сначала Бён не поверил, но когда заметил, что Чанёль приходит к нему зачастую только для того, чтобы позаниматься, отмёл все сомнения прочь. И всё-таки он был удивительным. Каждый раз, когда Пак уставший заваливался к нему после работы за ночь перед какой-нибудь важной контрольной с горой тетрадей, парню ничего не оставалось, кроме как заботливо сделать горе-студенту чашку горячего кофе и уйти спать, чтобы не мешать. Наутро Чанёля он никогда не заставал, но, после каждого такого ночного визита, на удивление хорошо высыпался. Это забавно. Хранитель снов – Пак Чанёль. Ещё, иногда по выходным, они смотрели какой-нибудь фильм, но и после него Чанёль всегда уходил. А Бэкхён привык.

Нельзя сказать, что за это время они сильно сблизились, но то, что друг другу они доверяли больше, чем кому-либо – было неоспоримым фактом.

Бэкхён был рад. Очень рад, особенно в первое время. Он и думать забыл о своём одиночестве, ведь то волшебное тепло наконец-то, кое-как, но появилось в его жизни и уходить, пока, не спешило, за исключением постоянных пробежек от работы до дома. Он действительно был счастлив обрести такого друга, ведь пара минут в его обществе была равноценна нескольким часам, проведённым в шумной компании, даже если они просто молча пили чай.

И, тем не менее, в его сердце появилось новое чувство, характеристику которому он никак не мог дать, соответственно не мог понять, как это чувство называется. Это чувство появлялось тогда, когда он оставался наедине со своими мыслями или, уже позже, сидя у окна по вечерам, с Сэхуном на плече – с тем самым хорьком, которого ему подарил Чанёль. Но как только Пак появлялся в его поле зрения, Бэкхён всем телом ощущал, как это неизвестное чувство усиливается в разы. Сначала это его почти не волновало и никак на нём не отражалось, но, чем сильнее он пытался понять его, тем сильнее путался и начинал постепенно покидать эту реальность, постоянно зависая или пропадая в своих мыслях. Бэкхён начал понимать: та иллюзия, созданная Паком начала растворятся, а он не мог поверить, что всё это только казалось ему, ведь он всего-то совсем не хотел, чтобы Чанёль отдалился от него. И, конечно, он не заметил, как начал отдалятся сам.

Чанёль видел это, но когда спрашивал «в чём причина такого поведения», не получал вразумительного ответа. Он даже стал больше времени проводить с Бёном, но тому, кажется, становилось лишь хуже. Пак начинал волноваться, не надоел ли он своими внезапными визитами, не натворил ли чего. Собственно всё это и стало причиной того, что он раскошелился на хорька. Долго думая, Чанёль пришёл к выводу, что Бэкхёну просто скучно дома одному и, даже если он что-то натворил, Сэхун мог бы стать неплохой попыткой извиниться. Но, он как всегда был честен с собой: хорёк – попытка заменить себя, оставить кого-то после своего ухода. Так он пытался подготовиться к разрыву всех своих связей, хотя, где-то в самых отдалённых уголках сознания витала мысль о том, что это совсем не так, что таким образом только сильнее привяжет к себе этого странного парня. И он не понимал, по какой причине, чем больше он думает об этом, тем тяжелее ему становится.

Так прошёл целый месяц. Бэкхён всё меньше разговаривал с ним. Могло бы показаться, что они понимают друг друга без слов и это прелестно, мило и замечательно, ведь не надо тратить лишнюю энергию на разговоры. Но, в конце концов, Чанёль не выдержал этой игры в молчанку:

– Может, сходим куда-нибудь? Завтра, например...

– Можно, – лицо Бэкхёна не выражало никаких эмоций, и не было привычной улыбки, он лишь задумался над тем, сколько у него будет времени.

– Тогда жди у пиццерии, я подъеду ближе к закрытию. С утра меня не будет в городе, а днём будут дела, так что только вечером, – парень никак не отреагировал, смотря куда-то в пустоту, за спину Чанёля. Тогда Пак, накинув куртку, подошёл и легонько стукнул его по носу, обращая на себя внимание. – Договорились?

– Ага. Договорились.

***

Бэкхён стоял под козырьком пиццерии в лёгкой куртке и ёжился от мокрого ветра, пробирающегося даже под свитер. Дождь лил как из ведра, уже стемнело, а Чанёля всё не было.

Парень неподвижно стоял, разглядывая асфальт и даже не удосужившись накинуть на голову капюшон. Да и разве важно это было сейчас? В данный момент он занят. Он думает. Тело Бэкхёна дрожало от холода, но он сам был абсолютно спокоен. Редкие прохожие бросали на него обеспокоенные взгляды, но ему было всё равно. У него достаточно свободного времени, чтобы посвятить его раздумьям.

Чанёль опаздывал уже на несколько часов, а Бэкхён всё ждал. Он не злился, ему не было грустно, и он не был раздражён. Он просто ждал, потому что знал – «Чанёль обязательно придёт». Бэкхён не знал причины, по которой Пак всё ещё не появился, не знал, вспомнил ли Чанёль вообще о его существовании и подумал ли о том, что этот продрогший, промокший до последней нитки, парень до последнего будет ждать его. И спросить не мог. Наверное, самое забавное в этой истории то, что спустя столько времени они так и не обменялись номерами телефонов. Ну а зачем, когда Чанёль приходит и уходит только тогда, когда сам хочет? Зачем, если Бэкхёну это нравится? Зачем, если их всё ещё ничего не связывает? Правильно. Это было лишним. Наверное, это действительно было лишним, раз ни один из них даже не подумал об этом.

Бэкхён наблюдал за тем, как огромные капли дождя разбиваются об асфальт, и чувствовал, как ветер заставляет их врезаться в его лицо, из-за чего приходилось часто моргать. Время от времени, он возвращался в этот мир, каждый раз осознавая, насколько сильно промок. Уже совсем поздно, раз машины почти перестали проезжать мимо. Но ему было всё равно. Он дождётся, ведь они договорились.

В очередной раз поёжившись, он подумал: «Что вообще для людей одиночество, если стоя здесь, совсем один, никому толком не нужный, я не чувствую себя одиноким?». Было странно осознавать, что здесь, под дождём, в полном уединении, если это можно было обозвать подобным словом, он совершенно не чувствует этого, так называемого «одиночества». Прямо сейчас, ожидая Чанёля, даже не зная наверняка, приедет ли тот, Бэкхён не ощущал ничего подобного. Действительно странно, ведь в огромной компании ему грустно, ему скучно, ему мало, ему одиноко, но не здесь и не сейчас. Что же за парадокс? Он почти счастлив, осознавать, что вот-вот должен появиться этот несчастный чёрный Харлей. Бэкхён радуется лишь мысли о том, что Пак приедет, и до того, что он опоздает – уже не будет дела, ведь он приедет. Разве Бэкхёну нужно что-то ещё?

Быть может он дурак. Может быть даже то, что он мазохист. Да он, должно быть, просто ненормальный, раз всё ещё ждёт того, кому, скорее всего даже не нужен. Но Пак точно приедет. И снова то самое чувство. Парень шумно выдохнул, облизывая губы, на который собрались капли дождевой воды. Такая пресная, безвкусная и простая – она прозрачная, как это ощущение, обрамлённое лёгкой тревожностью, которая имела очень уж тонкую границу с недоверием.

Это чувство прозрачное, как дождевая вода, но почему Бэкхён не может понять, что оно из себя представляет, кроме этой невесомой взволнованности и... ещё чего-то? Слово вертелось на языке и это начинало раздражать. Бэкхён не мог вспомнить это слово и жмурился каждый раз, упуская его. Он, наконец, подобрался так близко, почти разглядел, но всё ещё не мог увидеть. Парень поднял голову, оглядывая пустую тёмную улицу, на которой работало от силы два фонаря. Наверное, Бэкхён рассчитывал на то, что сможет найти это надоедливое слово где-то в небе или на крыше здания напротив, а, может, в его окнах или на другой стороне улицы. Он просто всматривался, всё ещё пытаясь найти такое короткое слово, характеризующее все его чувства, все его мысли на данный момент. Это что-то настолько тесно связанное с Чанёлем, что Бэкхён начал думать только о том, что он сейчас приедет и слово найдётся, что он вспомнит.

Но никто не ехал. Парень пытался найти другой выход, лишь бы не думать, что его вот так просто забыли тут, словно выброшенного щенка. Но это чёртово слово никак не хотело чётко рисоваться в сознании! И он почти упустил его, ещё секунда и Бэкхён бы снова потерял тонкую ниточку, связывающую его сердце, разум и Чанёля. Это так важно, а он совсем не может вспомнить! Слегка пошатнувшись, он вновь пропал в другой реальности, наивно полагая, что хотя бы там он сможет найти ответ. Но Бэкхён сделал это весьма не вовремя.

– Ты с дуба рухнул?! – грозный голос противно резал тишину, словно ножницы бумагу. Бэкхён поднял взгляд и сделал то единственное, что мог сделать в этот момент – он улыбнулся. – С ума, что ли, сошёл?! Почему не ушёл домой?!

– Привет, – выдавил он охрипшим голосом, хватаясь за края куртки, что тут же была накинута на его дрожащее тело.

– Нет, ты просто ненормальный! Какого чёрта ты всё ещё здесь стоишь?! – Чанёль был в бешенстве, обеспокоенно оглядывая Бэкхёна и слегка поддерживая за плечи, ведь казалось, что ещё секунда, и он отключится. – Заболеть вздумал?! Придурок, ну что ты творишь?!

– Мало, – глядя Паку в глаза, произнёс Бэк. – Я понял.

– Что? Что ты несёшь?! Поехали! Быстро!

Чанёль ехал быстрее обычного, невзирая на дождь и ужасную видимость, он хотел как можно быстрее доставить промокшего и продрогшего, кажется, до самых костей, Бэкхёна. А тот был счастлив. Он ехал, прижимаясь к Чанёлю, с абсолютно идиотской улыбкой на лице, ведь он, наконец, понял. Бэкхён нашёл это слово и слышит, как оно вместе с бешеным стуком сердца вбивается в сознание.

***

– Раздевайся, давай, живо!

Бэкхён послушно начал стягивать с себя мокрую одежду, стряхивая с мокрых волос воду, при этом чему-то радуясь. Он устал, это было видно, но сейчас Пак думал только о том, как бы быстрее отогреть это недоразумение, пусть и сам он был не в самом сухом виде. Пак носился по всему дому в поисках сухой одежды, параллельно пытаясь заварить чай и избавится от мокрого шмотья, в то время как Бэкхён, полностью раздевшись, завернулся в одеяло и устроился на диване в гостиной. Он, мило улыбаясь, наблюдал за перебежками Чанёля от спальни до кухни, ванной и обратно, продолжая обдумывать своё небольшое открытие.

– Ты чего такой радостный? – немного успокоившись, поинтересовался Пак, всё ещё что-то творящий на кухне.

– Да так, кое-что нашёл, пока ждал тебя, – парень загадочно улыбнулся, ещё больше заворачиваясь в одеяло.

– И что же? – Чанёль не веря, изогнул одну бровь, ставя на столик перед Бэкхёном чашку горячего чая с какими-то травами. Бён лишь пожал плечами, осторожно пробуя напиток. – Ладно. Но почему ты не пошёл домой? Прости, я очень задержался, сам этого не ожидал, но какого чёрта?

– Просто я знал, что ты приедешь...

– И что дальше? Всё ради того, чтобы в итоге сидеть по уши завёрнутым в одеяло с риском заболеть?

– А какая разница? – Бэкхён отпил, про себя ликуя, ведь видеть настолько взволнованного Пака, из которого обычно и улыбку-то выдавить сложно, доставляло особое удовольствие. – Я же сказал, что ты всё равно приехал бы.

– Ну, приехал бы, и дальше то что?

– А то, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется, а значит, вместо меня ты бы сидел сейчас укутанный по уши в одеяло. А так хоть побегал – согрелся, – Бён сделал ещё один глоток, усмехаясь в ответ на тяжелый выдох Чанёля.

– В любом случае, прости.

– Ага, ты мне фильм должен!

– В кино мы уже не успеем, да и не пущу я тебя... – как бы для себя рассуждал Пак, уже выискивая взглядом пульт от телевизора. – Что насчёт того, чтобы посидеть дома и не посмотреть телевизор?

– Валяй, – задумчиво выдал Бэк, откидываясь на спинку дивана.

Ему ещё надо было подумать. Ещё чуть-чуть. Он вспомнил слово, но не пришёл к выводу. Чанёль устроился на полу, спиной упираясь в диван и безразлично глядя на экран телевизора. Бэкхён знал, что ему плевать на то странное шоу, которое они сейчас смотрели, но был благодарен, что Пак всё ещё с ним, что он всё ещё рядом. Бён смотрел на парня неотрывно, благо тот не чувствовал столь пристального взгляда и не мешал ему медленно, но верно выстраивать неосязаемую цепочку из своих мыслей.

Бэкхён счастлив. Он нужен Чанёлю, иначе, почему он так реагировал? Почему всё ещё злится? Их дружба на самом деле очень странная. Мало. То слово, которое ужасно точно подходило тому чувству, что он испытывал по отношению к Паку. Но что оно само по себе? Чанёль рядом, когда нужно – мало. Чанёль считает Бэкхёна особенным – мало. Чанёль заботится о нём – мало. Чанёль осознано тратит своё драгоценное время на него – этого тоже мало. Бэкхёну мало Чанёля. Ему мало в принципе. И что же это значит? Почему он так сильно нуждается в том, чтобы Пака стало «много» и что должно произойти, чтобы его стало больше, ведь он и так почти живёт у него.

Мысли нескончаемым потоком проносились мимо и парень не мог поймать ни одну из них. Всё не то. Он перевёл взгляд на экран, где анонсировали какую-то дораму. Мимолётный кадр с поцелуем напомнил ему об их с Чанёлем поцелуе, тогда, почти полгода назад. И это то, за что можно было зацепиться.

И его осенило. Вот оно! Он всё наконец-то понял, хоть и осознавать это было весьма странно и даже страшно, но что-то всё равно на уровне интуиции убеждало его в том, что он прав, что это именно то, что он искал. И он должен сказать об этом, просто потому, что молчать уже невозможно. Но страшно. Бэкхён смотрел на Чанёля, сомневаясь в необходимости говорить именно сейчас, но ему казалось, что другого момента просто не будет. И почему-то именно в этот момент Пак повернул голову, вопросительно глядя на Бёна, зависшего и не рискнувшего отводить взгляд. Вот сейчас, даже сейчас он понимал, что должен сказать, ведь снова неизвестно до сего момента чувство достигло своего пика.

– Чанёль, – серьёзно сказал он, не разрывая зрительного контакта.

– М?

– Мне нужно кое-что тебе сказать.

– И что же? – Пак сильнее развернулся, приготовившись внимательно слушать, с невозмутимым, конечно, лицом и таким взглядом, что Бэкхён стушевался, но продолжил, пусть уже тише.

– Кое-что очень важное.

– Ну, не тяни, что?

Бэкхён ухмыльнулся и грустно выдохнув, приблизился, словно хотел сказать шёпотом, на ухо, словно хотел раскрыть секрет всей своей жизни. Жадность. Он никогда бы не подумал, что жадность может побуждать к таким поступкам.

– Знаешь, – тихо прохрипел он, когда между их лицами оставалась какая-то пара сантиметров, – ты не представляешь, насколько я стал жадным, Чанёль.

– Жадным? – Пак не двигался, изумлённо раскрыв глаза.

– Да, жадным. Из-за тебя, Пак.

Парень приблизился совсем немного, боязливо закрыв глаза и быстрым движением, легко касаясь чужих приоткрытых губ. Он вцепился в одеяло, не отстраняясь, лишь ожидая ответной реакции. А Чанёль был в ступоре и не знал, что делать. Неожиданно, не понятно, странно и очень приятно. Как тогда, в баре, в полутрезвом состоянии. Он помнит. Да, определённо, он помнит эти искусанные губы, их вкус и удивительную мягкость. Только теперь, коротко проводя по губам языком, он чувствует и привкус пресной дождевой воды, такой, отчего-то, приторно-сладкой. Всего на мгновение ему страшно, но это проходит, как только он, подавшись вперёд, углубляет поцелуй и закрывает глаза. Этот странный Бён Бэкхён опять, опять сделал это! Чанёль на секунду отстраняется и быстро усаживается на диван, вновь притягивая раскрасневшегося Бэкхёна, который уже протянул к нему руку, будто боясь, что он сбежит.

Дата добавления: 2015-11-04