Татьяна Владимировна Солодкова 15 страница

- Теперь ты можешь мне рассказать о том, что случилось вчера? - спросил Кирилл, прервав мое им любование.

Я тут же помрачнела. Илона... Это утро было счастливым до безобразия, если не думать о том, что произошло вчера.

Я, не понимая, посмотрела на него. Что именно он хотел от меня услышать?

Все же в общении с эмпатом есть определенные плюсы, мне не пришлось озвучивать свой вопрос.

- Посмотри на ситуацию с моей стороны. Ты звонишь мне, давясь слезами, рассказываешь, что Илону убили Черные Капюшоны, говоришь, куда ехать, я приезжаю и нахожу тебя в состоянии полуистерики-полукомы прямо на месте преступления в машине этого лейтенанта... как там его?

- Мартынова, - глухо подсказала я.

- Мартынова, - эхом повторил он. - А в твоих чувствах, кроме боли и скорби, отчетливо читалось чувство вины. Когда я выясняю подробности, оказывается, что охрана офиса видела, как вы с Илоной уехали в пятницу после работы вместе на ее машине. Не слишком ли много тебя в этой истории? Естественно у меня возникли вопросы.

Я задохнулась от понимания и обиды. Вот почему он никуда не торопился, вот почему нянчился со мной и терпел мое неадекватное поведение. Ради информации, а вовсе не ради меня.

"Ну, началось", - недовольно пробормотал Зверь.

Кирилл отреагировал так же.

- Полагаешь, я торчу здесь все это время только ради этого вопроса?

Я вздрогнула, его голос даже близко не напоминал тот вежливый спокойный тон, которым он обычно со мной разговаривал. Я сразу заметила, что сегодня Кирилл не прятался под свою равнодушную маску, сейчас же я еще раз убедилась, что от этой маски не осталось и следа. Он был раздражен, обижен, уязвлен моими подозрениями.

- Я... - я не успела ответить, что я вовсе ничего такого не думала, но Кирилл перебил меня.

Оказалось, его может "нести" не меньше меня, когда мое раздражение достигает апогея.

- Можешь не сомневаться, - продолжал он все тем же необычным тоном, - если бы мне нужна была от тебя только эта информация, я бы выудил ее из тебя еще вчера, прямо там на стройке, надавал бы пару тумаков, чтобы очнулась, и выяснил бы все, что мне необходимо, а потом запихал бы обратно в машину этого Мартынова и поехал по своим делам, - с каждым его словом мне становилось все более и более стыдно за то, что я действительно могла о нем так подумать. Он почувствовал и это: - И не надо теперь этого стыдиться! Если ты так подумала, значит, ты считаешь меня двуличным подлецом, способным играть на чужих чувствах? - его голос стал тише. - Тогда я не понимаю, как ты можешь испытывать ко мне те эмоции, которые испытываешь, и одновременно считать меня расчетливым и бессердечным.

Видимо, привычка держать себя в руках, все же взяла верх, он замолчал, хотя я просто физически чувствовала, как в нем все еще кипит возмущение.

"Извинись сейчас же, - высказался Зверь. - Вот сейчас ты действительно незаслуженно обвинила человека".

Если даже Зверь встал на сторону Кирилла, которому он никогда не симпатизировал, значит, я действительно далеко зашла в своих подозрениях. Но извиниться? Я сегодня уже ни один раз говорила это слово: "прости" - но мне казалось, сейчас Кирилл не должен услышать простые извинения, он заслуживает объяснений.

- Несмотря на то, что ты прочел мои чувства, ты понял меня неправильно, - я заговорила тихо, тщательно подбирая слова. - Просто мне было проще поверить в то, что ты остался со мной из-за желания добыть сведения, чем из-за того, что я для тебя что-то значу.

- Почему? - короткий прямой вопрос.

И тут уже понесло меня:

- Да потому, что я отвратительный человек! Я умею только разрушать, а не строить! Я в последнее время только и делаю, что обижаю людей! И я не могу понять, почему ты нянчишься со мной, потому что на твоем месте, я бы не посмотрела в сторону такой, как я!

Ну, вот и все, сказала, выплеснула. Хотелось реветь, но на моем лице не дрогнул ни один мускул. Я просто замерла, как вчера в машине Мартынова, уставившись в одну точку, не шевелилась и дышала через раз, чтобы ничего не чувствовать.

Я услышала звук отодвигаемого табурета, но никак не отреагировала и не шелохнулась.

Кирилл подошел, присел на корточки передо мной, чтобы попасть в зону видимости, так как я опустила глаза. Он вздохнул и взял меня за руки.

- Я не должен был так реагировать.

Теперь еще он извиняется, мне стало еще хуже.

- Не надо опять надевать маску! - почти выкрикнула я. - Не прячься! Тебе не за что извиняться. Не извиняйся передо мной, что не сдержал чувства под маской!

Он устало потер переносицу.

- Ты когда-нибудь сведешь меня с ума своей реакцией.

- А ты меня своим самоконтролем, - в ответ буркнула я.

Я удивленно распахнула глаза, увидев на его губах улыбку. Он все еще сидел передо мной и держал мои руки. Я освободила одну из них и коснулась его щеки.

- Не сердишься? - прошептала я.

Он покачал головой:

- Уже нет, - его улыбка выглядела искренней, а не из-под маски.

Мое сердце забилось сильней от этой улыбки, и я поняла, что еще пара минут, и я сама брошусь к нему в объятия, и тогда уж точно не расскажу ничего об Илоне. Илона была хорошим человеком, она заслуживала, чтобы о ней горевали, а не тут же на следующий день после ее смерти забыли и отдались своим собственным чувствам. Еще ведь нужно было организовать похороны.

Придя к таким выводам, я решительно встала и прошла к чайнику.

- Давай еще по кружке кофе, и я все тебе спокойно расскажу. Хотя, по правде говоря, рассказывать особо нечего.

Кирилл кивнул и, как прилежный школьник, вернулся на свой табурет.

Я, на этот раз не торопясь, наполнила наши кружки и поставила на стол, потом тоже села.

- В пятницу после собрания Илона впервые со мной заговорила, - начала я, пытаясь правильно выстроить цепочку событий и ничего не пропустить. - Она хотела мне что-то сказать, но нам помешал Андрей со своими шуточками, и она передумала, предложила вечером встретиться и поболтать.

- И ты согласилась? - удивился Кирилл, судя по всему, такое поведение не вписывалось в мой психологический портрет, который он себе нарисовал.

- Согласилась, - кивнула я. - Не хотела, но любопытство взяло верх. Она никогда не стремилась к общению со мной, а тут так внезапно предложила встретиться. Кроме того, я была в тот день без машины, и когда вышла из офиса, Илона уже ждала меня на своей. Мы поехали в какое-то кафе, даже не помню, где оно. Она так быстро водит... - я осеклась, - водила, - с усилием поправила я себя. - Я даже не заметила, как мы туда приехали. Посидели, поговорили. А потом...

По взгляду Кирилла я поняла, что отвертеться не удастся и опустить наш с Илоной разговор не получится.

- Так зачем она тебя звала? - спросил он.

Я поморщилась.

- Вариант "познакомиться поближе" не подойдет?

Он покачал головой:

- Я очень хорошо знал Илону и уже неплохо знаю тебя. Не подойдет.

Я вздохнула, начистоту, так начистоту. И пусть пинает на себя.

- Она хотела поговорить о тебе, - я подняла глаза, пытаясь поймать его взгляд и прочесть реакцию. Все, что я поняла, он напрягся.

Кирилл подождал пару секунд, но я так и не продолжила.

- И что же она обо мне сказала? - его голос приобрел металлический оттенок.

- Она немного рассказала о том времени, когда познакомилась с тобой и Владимиром Петровичем, немного о том, какой сложный у тебя дар, - Кирилл ненавидел, когда его жалеют, с каждым моим словом он хмурился все больше. - Ну, сказала, что я тебе нравлюсь, и чтобы я не отчаивалась, - я быстро скомкала окончание разговора, и так сказала много непозволительного.

- А без нее ты не знала, что ты мне нравишься? - с издевкой спросил он.

Я широко распахнула глаза. Ах, он, оказывается, этого не скрывал? Интересно, когда? Когда игнорировал весь месяц?

- Ну, знаешь! - возмутилась я.

- Ну, хорошо, допустим, не знала, - согласился он. - И то, что я тебя поцеловал, ты расценила, как... как шутку? Как издевательство? Как?

Я поняла, что краснею, он попал в точку.

- Ну, на самом деле я рассматривала все эти варианты.

- И к какому же пришла? - он злился, я чувствовала.

- К тому, что не сдержался, - призналась я.

- Ну, хоть один правильный вывод.

Оказывается, когда Кирилл не сдерживался, он мог быть очень едким.

- Но я ни в чем не была уверена, - я решила быть честной до конца. - А потому слова Илоны стали для меня открытием. Я была в смятении. На улице лил ливень, Илона предложила меня отвезти, но меня понесло под дождь, Зверь отговаривал, но мне приспичило, я промокла до нитки, но побежала домой на своих двоих, а Илона уехала.

- По этому поводу и было чувство вины? - догадался Кирилл.

- Да, - я вздохнула. - Если бы я осталась с ней, может быть, все закончилось бы иначе. Кто знает, когда именно ее схватили.

Я не услышала от Кирилла глупо-успокоительных фраз, типа: "не вини себя, ты ничего бы не смогла сделать", и была за это ему благодарна.

Потом я рассказала ему об испорченном телефоне, звонке Мартынова, нашей совместной поездке в магазин и о вызове из полиции. Теперь уже и я рассказывала спокойнее, так как щекотливых тем больше не затрагивалось, и Кирилл слушал молча, не перебивая.

- Когда я увидела у него в руках звонящий телефон, я сразу все поняла, - заканчивала я свой рассказ, - бросилась туда, увидела Илону, а потом у меня началась истерика. Дальше ты знаешь, я позвонила тебе, и ты приехал.

- Кто такой этот Мартынов? Вы близкие друзья? Что он о тебе знает? - серьезно спросил Кирилл.

- Нет, - я замотала головой. - Мы приятели, не больше, учились вместе в пятом классе, с тех пор не виделись. Он ведет дело об убийстве Акимовой, вот и встретились.

- Что он знает о твоей работе?

Я задумалась, потом решительно ответила:

- Ничего. Я ни разу не говорила с ним о работе. Только обмолвилась, что после увольнения из "Лосев-Строй" нашла новую.. И все.

- Уже хорошо, - Кирилл барабанил пальцами по столу. - Нужно будет точно согласовать с Владимиром Петровичем, что говорить о нашей деятельности следствию. А Мартынов, вы часто видитесь?

Я дернула плечом:

- Будь его воля, виделись бы чаще.

Кирилл усмехнулся, а потом снова посерьезнел:

- Изольда, мне не понравились его чувства.

Я нахмурилась.

- О чем ты?

- Когда он появился в зоне слышимости, он был доволен, когда увидел меня с тобой, у него мелькнула паника, потом злость. А к тебе он испытывает чувства как собственности.

- Брось! - не поверила я. - Дима - положительный герой, он мухи не обидит. Какая собственность, я просто ему нравлюсь. Уверена, увидев тебя, он приревновал.

Но Кирилл все еще был очень серьезен.

- Ревности я не почувствовал, - настаивал он. - Только злобу.

- Ну не знаю, - протянула я. Я не была без ума от Мартынова, но считала его хорошим человеком, то, что Кирилл был так категорично настроен против него, мне было неприятно. - А что с родственниками Илоны? - спросила я, одновременно закрывая предыдущую тему. - Ты всех известил?

- У Илоны никого не было, только кошки. Наших я всех известил.

- Кошки?! - ахнула я. - И что теперь с ними будет?

- Леночка уже сегодня отвезла их в приют.

Он так спокойно об этом говорил, что я ужаснулась.

- В приюте их усыпят, если никто не захочет взять к себе! - воскликнула я.

- В этом не усыпят, - заверил он. - Этот приют принадлежал Илоне.

- О, - вот и все, что я смогла сказать.

- Не переживай, я уже договорился с Владимиром Петровичем о том, что финансирование этого приюта продолжится, несмотря ни на что.

Кирилл говорил уверенно, а он не был из тех, кто бросает слова на ветер. Мне стало спокойно.

Я замолчала и задумалась. Илона была хорошей, но очень одинокой. Почему в жизни бывает так несправедливо? Стало грустно.

- Нужно договориться о похоронах, - сказал Кирилл и встал. - Я обещал старику, что возьму это на себя.

Я кивнула, очень не хотелось, чтобы он уходил, но я понимала, что это его долг перед Илоной.

- Поедешь со мной?

Я вскинула голову, не веря своим ушам. Он зовет меня с собой? Мне захотелось ответить немедленным согласием и тут же броситься собираться, но я осадила коней.

- Уверен, что смогу быть полезна, а не просто путаться под ногами?

Естественно, мне было безумно приятно, что Кирилл позвал меня, и я смела надеяться, что и ему не хочется со мной расставаться и уезжать, но я заставила себя мыслить ясно, не опираясь на одни только чувства.

- Я никогда не говорю того, в чем не уверен, - с укоризной сказал он.

Я все еще, как прикованная, сидела на своем табурете.

- Так я собираться? - я решила все же еще раз переспросить, вдруг мне все просто померещилось.

Кирилл усмехнулся моей нерешительности.

- Собирайся уже!

Я вскочила и бросилась в комнату.

Весь остальной день прошел как в тумане. Мы куда-то ездили, Кирилл о чем-то разговаривал, кому-то звонил.

Сказав, что я смогу быть полезной, он явно сильно преувеличил, может, я и не путалась под ногами, как боялась, но пользы от меня не было никакой. И я могла только гадать, зачем он потащил меня с собой.

Единственная полезная вещь, которую я сделала, это позвонила Мартынову и спросила, когда нам отдадут тело Илоны. Он попытался спросить, как я и где, но я была не склонная вести светские беседы, все же оценка Кирилла Диминых чувств оставила во мне неприятный осадок. Однако Мартынов не обиделся на мой сухой тон и согласился, что мы поговорим позже, пообещал, что завтра мы уже сможем забрать Илону из морга и похоронить. Никаких улик на теле, естественно, обнаружено не было, поэтому задержек не ожидалось.

Кирилл сказал, что нужно ехать на кладбище, чтобы о чем-то там договориться. Я только кивнула, слава богу, до этого мне не доводилось никого хоронить, и я ничего в этом не смыслила.

Когда мы покинули мою квартиру, Кирилл снова стал молчалив и предельно серьезен, отвечал скорее односложно, сам разговор не начинал.

"Зверь, - взмолилась я, поняв, что больше не могу молчать. - Поговори хотя бы ты со мной".

"Ну спасибо за "хотя бы", - обиделся тот.

"Зверь!"

"Ну и чего ты убиваешься?" - кажется, мой друг сменил гнев на милость.

"Не знаю, как себя вести, - призналась я. - Он стал как ледяная фигура", - ну вот, ругала Леночку за Ледяного короля, а теперь сама сравниваю его со льдом, докатились.

Я покосилась на Кирилла, гадая, что он в данный момент улавливает в моих чувствах, но его лицо не выражало никаких эмоций. Он вел машину одной рукой, второй держал телефон возле уха, кажется, речь шла о приюте для животных Илоны, но я невнимательно слушала, погрузившись в свои мысли.

"Ну а чего ты хочешь? - сказал Зверь. - Ты знаешь, я всегда был против этого парня, но на сегодняшний день нет никаких причин, чтобы я не был за него. По-моему, он молодец. Не разнылся, как некоторые, а бегает, суетится, договаривается. А для него Илона была не просто едва знакомой, с которой они разок попили кофе и поболтали. Ты же слышала, они познакомились, когда он был еще мальчишкой, с тех пор всегда были бок о бок, виделись ежедневно. Как ты думаешь, что он чувствует?"

Я снова посмотрела на Кирилла. Ну, конечно же, безупречная маска на лице, лишенная эмоций.

"Ему больно", - ответила я.

"Он потерял друга, и ему очень больно, - согласился Зверь. - Он сейчас просто отключил все свои чувства и не зацикливается на них, пока не разберется со всеми делами. Это хорошее умение, тебе бы так научиться".

"Знаю", - вздохнула я, что сказать, о таком самообладании мне можно только мечтать.

"А что до того, зачем он позвал тебя, так, по мне, это тоже очевидно".

Я начала злиться.

"Может, тебе очевидно!"

"Тпру! Притормози! - осадил меня Зверь. - Хочешь его еще и своей злостью порадовать?"

Вот черт! Конечно же, Зверь был прав. Не хватало еще подлить масла в огонь своими чувствами, будто и без меня тут мало проблем.

Я попыталась сосредоточиться и взять себя в руки, как учил Золотаревский. Старик говорил, что я делала успехи, мне же казалось, что я топчусь на месте. Несмотря на то, что я уже научилась успокаиваться и "глушить" свои эмоции, самоконтроль достигался за несколько минут и глубоких вдохов-выдохов, добиться автоматизма не получалось по-прежнему.

"Молодец, - несмотря ни на что, похвалил Зверь. - Вот так, держи себя в руках. Так о чем мы говорили?"

"О том, зачем Кирилл взял меня с собой".

"Ах да, ну так вот. У тебя когда-нибудь умирал кто-то близкий?"

"Бабушка".

"Что ты чувствовала?"

Зверь начал издалека. Мне хотелось потребовать от него немедленных ответов, но я постаралась набраться терпения, я же обещала себя контролировать.

Я задумалась и попыталась подобрать слова, наиболее четко описывающие мое состояние.

"Это было горе. Я не могла поверить, что больше ее не увижу, чувство безысходности, беспомощности, неспособности повернуть время вспять".

"И ты?.." - он продолжать подталкивать меня к нужным выводам, но непременно хотел, чтобы я дошла до всего самостоятельно.

"И я плакала, - уж это я помнила, - ревела, особенно, когда оставалась одна".

"Вот ты и ответила на свой вопрос", - довольно подвел итог Зверь.

"Ты думаешь?.." - ахнула я, невольно снова покосившись на Кирилла.

"Я уверен. Он не хочет оставаться один. Не думаю, что он маньяк, привыкший контролировать свои эмоции и наедине с самим собой. Ты его спасительная нить, чтобы не расклеиться раньше времени. А то, что он тебя еще и любит, это приятный бонус, ему спокойнее, когда ты рядом".

Я попыталась проиграть в своей голове все аргументы, выдвинутые Зверем, но не нашла ничего, к чему бы могла придраться. Все доводы были весьма логичны.

"А потому вспомни все уроки Золотаревского, собери силы в кулак, и заткни свои собственные чувства подальше. Твоя цель - поддерживать", - подвел итог Зверь.

"Я постараюсь".

"Ты недолжна стараться! - не выдержал он. - Ты должна делать! А то люблю, хочу ему счастья! Люди очень любят раскидываться такими словами, но на деле не могут элементарно заткнуться и поддержать, когда человеку плохо, и продолжают печься только о себе. Как вы там любите говорить? "Люблю больше жизни"! Так пока у тебя жизнь никто не просит, просят лишь отложить свое самобичевание!"

Я много думала о его словах, тогда и потом, слова существа, живущего на земле сотни лет, и видевшего разных людей, разные судьбы и поступки.

Думала о его словах и во время похорон, которые проходили на следующий день. На них присутствовали, все "наши", как сказал тогда Кирилл: Владимир Петрович, Леночка, Андрей, Молотов, Ковров и Петя. Пришли еще пять человек: три женщины и двое мужчин. К нам они не подходили, стояли особняком, как я поняла, это были люди, работающие в приюте для животных, принадлежавшем Илоне. Одна из женщин рыдала в голос.

Из "наших" плакала Леночка, часто сморкаясь в припасенный платок огромных размеров. У Андрея были красные глаза, но на людях он крепился, ведь не гоже богатырю плакать при свидетелях. Старик держался стойко, только часто вздыхал. Ковров выглядел еще более злым, чем обычно, мне казалось, что если бы сейчас ему под руку попался кто-нибудь из Черных Капюшонов, разорвал бы голыми руками без всякой магии. С лица Молотова тоже сошла его постоянная улыбка, он выглядел подавленно и, казалось, старше на несколько лет. Только лицо мальчика Пети не выражало никаких эмоций. Он стоял в сторонке и ни с кем не разговаривал.

Я тоже не плакала. Вняв словам Зверя, я собрала все свои силы в кулак, и сдерживала в себе всякое проявление эмоций.

Так получилось, что все время похорон мы с Кириллом стояли отдельно от остальных, держась за руки. В этот момент это казалось таким естественным и единственно верным. Когда могилу принялись засыпать, он крепче сжал мою руку, других проявлений эмоций Кирилл себе не позволил.

Когда уже устанавливали временный памятник и расставляли венки, пошел дождь, совсем как в тот день, когда Илона умерла. Но, несмотря на погоду, никто не шелохнулся, продолжая стоять до конца под ледяными каплями. Только Леночка, оказывается, припасла зонт, которым она тут же накрыла себя и Владимира Петровича.

Это в американских фильмах, во время похорон непременно идет дождь, а все приходят в длинных черных плащах с такими же черными зонтами. У Леночки зонт оказался розовым. Нелепое яркое пятно среди кладбищенского антуража.

Когда все кончилось, люди начали расходиться. Первыми ушли друзья Илоны из приюта для бездомных животных. Потом улизнул Петя, как мне показалось, он ждал - не дождался, когда же приличия позволят уйти. Следом Ковров и Молотов медленно последовали к своим машинам, кивнув всем нам на прощание.

Леночка с Золотаревским и Андрей направились к нам. Как странно, краем сознания я отметила, что это мы должны были подойти к Владимиру Петровичу, но Кирилл не шевелился, и я не хотела его беспокоить ненужной суетой. Почему-то на кладбище любое лишнее движение кажется суетой.

- Кирюх, как же мы теперь без нее! - взвыл Андрей и зарыдал у Кирилла на плече.

Я тактично отошла, отведя взгляд. Ну, если даже наш богатырь не сдержался...

- Прекрати, - пробормотал Кирилл, капли дождя струились по его лицу, застилая глаза и заставляя часто моргать, - нормально все будет, - он похлопал Андрея по спине. - Сейчас нам нужно не слезы лить, а найти того, кто это сделал.

- Да я их всех! Да я!.. - продолжал убиваться Князев, даже не пытаясь взять себя в руки.

Сначала меня посетила мысль, что это неправильно, мужчины не плачут, а потом я устыдилась своей резкости. Кто я такая, чтобы судить других? Когда я билась в истерике в машине Мартынова, меня никто не осуждал, каждый имеет право выражать свои чувства так, как ему хочется. И это еще большой вопрос, что лучше: плакать, как Андрей, или надевать маску равнодушия и спокойствия, как Кирилл. Недаром ведь говорят, поплачь, легче станет. Почему-то я не сомневалась, что Князеву действительно станет легче уже на следующее утро, вот выспится хорошенько и отправится на новые подвиги покорения красавиц. Может быть, было бы лучше, чтобы Кирилл так же не стыдился проявления своих чувств?

А потом я спохватилась и вспомнила о главном отличии между Кириллом и Андреем. У Андрея было только свое горе, у Кирилла - наше общее. На него навалились эмоции всех пришедших на похороны. О чем же думал Андрей, прибежав поплакать у него на плече? Разве он не понимает?

Наверное, мое внутреннее возмущение было сильнее, чем мне казалось, несмотря на то, что я себя сдерживала. Кирилл почувствовал его, бросил на меня быстрый умоляющий взгляд, чуть качнув голов, мол, оставь. Я отвернулась.

В это момент и я вызвала желание поплакать у меня на плече. Леночка прямо-таки упала в мои объятия, выскочив из-под зонта, который вручила Золотаревскому. Она не причитала, как Андрей, а просто ревела, цепляясь за меня. Как странно, неужели, когда кто-то другой не плачет сам, кажется, что он может тебя утешить?

- Простудишься, - сказала я, подталкивая ее обратно под зонт.

- Сама простудишься, - всхлипнула она.

- Не простужусь, - заверила я. - Во мне Огненный Зверь, помнишь?

Леночка только слабо кивнула, но мне удалось отлепить ее от себя и запихнуть обратно под зонт к Золотаревскому.

- Правильно, - поддержал меня старик. - Нечего под дождем бегать, ты у нас самая хрупкая.

Расценив его слова, как приглашение, Леночка всхлипнула и повисла уже на его шее.

В ответ его удивленный взгляд я только пожала плечами, смахнула с лица воду и спросила то, что меня действительно интересовало.

- Вы знали? - мой голос прозвучал резко, нет, не обвинительно, но все же резче, чем следовало бы, стоя у свежей могилы.

- Поговорим об этом позже, - произнес старик почти одними губами.

Подобного ответа я не ожидала. Думала, он сделает оскорбленные глаза и скажет: "Конечно же, не знал!"

Я так растерялась, что пару секунд просто ловила ртом воздух и дождь, задыхаясь от возмущения.

"А ну успокойся!" - подал голос Зверь, но сейчас меня, навряд ли, мог бы успокоить даже кусок метеорита, свалившийся неподалеку.

Не имея ни сил, ни желания, откладывать ничего на это загадочное "потом", я схватила Леночку под руку и потащила за собой под дождь, та только удивленно пискнула.

- Простынешь, заболеешь, умрешь, - нравоучительно говорила я. - Хочешь, чтобы мы еще и тебя потеряли? Вон, смотри, вся уже мокрая, быстро в машину!

Увидев неподалеку "Хаммер" Золотаревского, я потащила Леночку туда, насколько я знала, девушка приехала на такси, но должен же ее кто-то отвезти домой, а то действительно простудится. Я испытывала к Леночке смешанные чувства, но зла я ей определенно не желала.

Я обернулась на старика. Под моим тяжелым взглядом, он осмотрелся, будто ища укрытия, не столько от дождя, сколько от меня, но не найдя вокруг ничего, кроме, памятников, могил и оградок, побрел за нами.

- Садись, - я открыла дверцу и практически силой запихнула Леночку на заднее сидение "Хаммера", коротко кивнула сидящему на водительском месте Степану. - Будьте добры, включите печку, она замерзла.

Убедившись, что меня поняли, я захлопнула дверь прямо перед носом старика, который тоже хотел сесть в машину.

- Не так быстро, - прошипела я, достаточно тихо, чтобы нас никто не слышал. - Нам надо поговорить.

- Это моя машина, - напомнил Золотаревский, но я была не склонна его слушать, пока он не ответит на интересующие меня вопросы. Оставалось сообразить, где их все ему задать.

Я покрутила головой в поисках подходящего укрытия. Если бы я приехала на своей машине, проблем бы не возникло, но меня привез Кирилл. Не долго думая, я решила, что автомобиль Кирилла сгодится и для моих целей, благо он был припаркован совсем рядом.

- Пойдемте, больше пяти минут я у вас не займу.

Старик поджал губы, но возражать и устраивать скандал при свидетелях не стал.

Я посмотрел в сторону могилы Илоны. Кирилл и Андрей все еще были там. Под дождем. Не хватало еще, чтобы они получили себе воспаление легких...

Владимир Петрович сам открыл дверь и забрался на заднее сидение, я последовала за ним, отсекая от себя звук дождя.

Когда я повернулась к старику, выражение его лица изменилось. Из тихо-скорбного он превратилось в злое.

- И чего же ты от меня хочешь? - громко и гневно воскликнул он.

Как интересно, похоже, я все же расслабляющее действую на Золотаревских, не только Кирилл наедине со мной снимал маску, но и его приемный отец. Хотя, что я говорю, это же Владимир Петрович - великий кукловод, кто сказал, что у него одна маска?

- Вы знали! - ну, раз он сам задал такой тон, я тоже не стала любезничать.

- А ты что думала?! Конечно, знал! Я многое знаю, но я не могу предотвратить все! И то, что я знал это заранее, не уменьшает мою скорбь!

Я задохнулась от возмущения.

- Вы могли это предотвратить! Она вам верила!

- А кто тебя сказал, что я ее не предупреждал?!

Возможно, я все же была не права, и сейчас Золотаревский снял все свои маски.

Я немного растерялась от такого ответа, мой запал немного поутих.

- Предупреждали? - не поверила я.

- Естественно, предупреждал. Но я тебе не точный прибор. Я не знаю даты тех событий, которые вижу. Я говорил Илоне, чтобы она была осторожнее, что примерное время - ближайшие полгода. Предупреждал, что это может случиться вечером, когда уже темно, просил поберечь себя. Но разве вы, женщины слушаете? Она обещала мне не ходить никуда вечерами, пока время моего видения не пройдет, но нет же, понесло ее куда-то!

Куда-то? Вот теперь у меня просто перехватило дыхание. О господи! Значит, боясь того, что видение Золотаревского сбудется, Илона никуда не выходила по темноте. А из-за меня один раз вышла! И этот раз оказался роковым. Боже, что я наделала! И это я еще обвиняю старика, когда это ему впору проклинать меня за мою глупость.

Но он сказал: "куда-то". А ведь Кирилл прекрасно знал, что Илона отправилась на ночь глядя со мной, но почему не сказал старику? Шарниры в голове вращались с бешеной скоростью, расставляя все на свои места. А не сказал он потому, что знал о предсказании и не хотел обвинений в мой адрес... О господи!

Я закрыла лицо руками.

- О господи, - прошептала я уже вслух.

- Что с тобой? - испугался Золотаревкий.

А со мной то, что уже в который раз осудила человека, ни в чем не разобравшись толком, а вина тут только одна - моя собственная. Но ведь Илона знала, что ей грозит опасность, почему рискнула? Ради чего? Или ради кого - так вернее. Она хотела помочь Кириллу. А так как ему, в отличие от старика, известны совершенно все обстоятельства, теперь его будет мучить чувство вины.

Что же я наделала?

- Илона встречалась со мной тем вечером, - по-прежнему шепотом призналась я. Пусть знает правду. Пусть обвинит меня, я этого заслуживаю.

Дата добавления: 2015-11-04