Приключения Тома Сойера 2 страница

"By jingo! for two cents I WILL do it."	- Давай два цента, отлуплю.
The new boy took two broad coppers out of his pocket and held them out with derision.	Новый мальчик достал из кармана два больших медяка и насмешливо протянул Тому.
Tom struck them to the ground.	Том ударил его по руке, и медяки полетели на землю.
In an instant both boys were rolling and tumbling in the dirt, gripped together like cats; and for the space of a minute they tugged and tore at each other's hair and clothes, punched and scratched each other's nose, and covered themselves with dust and glory.	В тот же миг оба мальчика покатились в грязь, сцепившись по-кошачьи. Они таскали и рвали друг друга на волосы и за одежду, царапали носы, угощали один другого тумаками - и покрыли себя пылью и славой.
Presently the confusion took form, and through the fog of battle Tom appeared, seated astride the new boy, and pounding him with his fists.	Скоро неразбериха прояснилась, и сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал нового мальчика и молотит его кулаками.
"Holler 'nuff!" said he.	- Проси пощады! - сказал он.
The boy only struggled to free himself.	Мальчик только забарахтался, пытаясь высвободиться.
He was crying--mainly from rage.	Он плакал больше от злости.
"Holler 'nuff!"--and the pounding went on.	- Проси пощады! - И кулаки заработали снова.
At last the stranger got out a smothered "'Nuff!" and Tom let him up and said:	В конце концов чужак сдавленным голосом запросил пощады, и Том выпустил его, сказав:
"Now that'll learn you.	- Это тебе наука.
Better look out who you're fooling with next time."	В другой раз гляди, с кем связываешься.
The new boy went off brushing the dust from his clothes, sobbing, snuffling, and occasionally looking back and shaking his head and threatening what he would do to Tom the "next time he caught him out."	Франт побрел прочь, отряхивая пыль с костюмчика, всхлипывая, сопя и обещая задать Тому как следует, "когда поймает его еще раз".
To which Tom responded with jeers, and started off in high feather, and as soon as his back was turned the new boy snatched up a stone, threw it and hit him between the shoulders and then turned tail and ran like an antelope.	Том посмеялся над ним и направился домой в самом превосходном настроении, но как только Том повернул к нему спину, чужак схватил камень и бросил в него, угодив ему между лопаток, а потом пустился наутек, скача, как антилопа.
Tom chased the traitor home, and thus found out where he lived.	Том гнался за ним до самого дома и узнал, где он живет.
He then held a position at the gate for some time, daring the enemy to come outside, but the enemy only made faces at him through the window and declined.	Некоторое время он сторожил у калитки, вызывая неприятеля на улицу, но тот только строил ему рожи из окна, отклоняя вызов.
At last the enemy's mother appeared, and called Tom a bad, vicious, vulgar child, and ordered him away.	Наконец появилась мамаша неприятеля, обозвала Тома скверным, грубым невоспитанным мальчишкой и велела ему убираться прочь.

So he went away; but he said he "'lowed" to "lay" for that boy.	И он убрался, предупредив, чтоб ее сынок больше ему не попадался.
He got home pretty late that night, and when he climbed cautiously in at the window, he uncovered an ambuscade, in the person of his aunt; and when she saw the state his clothes were in her resolution to turn his Saturday holiday into captivity at hard labor became adamantine in its firmness.	Он вернулся домой очень поздно и, осторожно влезая в окно, обнаружил засаду в лице тети Полли; а когда она увидела, в каком состоянии его костюм, то ее решимость заменить ему субботний отдых каторжной работой стала тверже гранита.
CHAPTER II	ГЛАВА II
SATURDAY morning was come, and all the summer world was bright and fresh, and brimming with life.	Наступило субботнее утро, и все в летнем мире дышало свежестью, сияло и кипело жизнью.
There was a song in every heart; and if the heart was young the music issued at the lips.	В каждом сердце звучала музыка, а если это сердце было молодо, то песня рвалась с губ.
There was cheer in every face and a spring in every step.	Радость была на каждом лице, и весна - в походке каждого.
The locust-trees were in bloom and the fragrance of the blossoms filled the air.	Белая акация стояла в полном цвету, и ее благоухание разливалось в воздухе.
Cardiff Hill, beyond the village and above it, was green with vegetation and it lay just far enough away to seem a Delectable Land, dreamy, reposeful, and inviting.	Кардифская гора, которую видно было отовсюду, зазеленела вся сплошь и казалась издали чудесной, заманчивой страной, полной мира и покоя.
Tom appeared on the sidewalk with a bucket of whitewash and a long-handled brush.	Том появился на тротуаре с ведром известки и длинной кистью в руках.
He surveyed the fence, and all gladness left him and a deep melancholy settled down upon his spirit.	Он оглядел забор, и всякая радость отлетела от него, а дух погрузился в глубочайшую тоску.
Thirty yards of board fence nine feet high.	Тридцать ярдов дощатого забора в девять футов вышиной!
Life to him seemed hollow, and existence but a burden.	Жизнь показалась ему пустой, а существование тяжким бременем.
Sighing, he dipped his brush and passed it along the topmost plank; repeated the operation; did it again; compared the insignificant whitewashed streak with the far-reaching continent of unwhitewashed fence, and sat down on a tree-box discouraged.	Вздыхая, он окунул кисть в ведро и провел ею по верхней доске забора, повторил эту операцию, проделал ее снова, сравнил ничтожную выбеленную полоску с необозримым материком некрашеного забора и уселся на загородку под дерево в полном унынии.
Jim came skipping out at the gate with a tin pail, and singing Buffalo Gals.	Из калитки вприпрыжку выбежал Джим с жестяным ведром в руке, напевая "Девушки из Буффало".
Bringing water from the town pump had always been hateful work in Tom's eyes, before, but now it did not strike him so.	Носить воду из городского колодца раньше казалось Тому скучным делом, но сейчас он посмотрел на это иначе.
He remembered that there was company at the pump.	Он вспомнил, что у колодца всегда собирается общество.

White, mulatto, and negro boys and girls were always there waiting their turns, resting, trading playthings, quarrelling, fighting, skylarking.	Белые и черные мальчишки и девчонки вечно торчали там, дожидаясь своей очереди, отдыхали, менялись игрушками, ссорились, дрались, баловались.
And he remembered that although the pump was only a hundred and fifty yards off, Jim never got back with a bucket of water under an hour--and even then somebody generally had to go after him.	И еще он припомнил, что, хотя колодец был от них всего шагов за полтораста, Джим никогда не возвращался домой раньше чем через час, да и то приходилось кого-нибудь посылать за ним.
Tom said:	Том сказал:
"Say, Jim, I'll fetch the water if you'll whitewash some."	- Слушай, Джим, я схожу за водой, а ты побели тут немножко.
Jim shook his head and said: "Can't, Mars Tom.	- Не могу, мистер Том.
Ole missis, she tole me I got to go an' git dis water an' not stop foolin' roun' wid anybody.	Старая хозяйка велела мне поскорей сходить за водой и не останавливаться ни с кем по дороге.
She say she spec' Mars Tom gwine to ax me to whitewash, an' so she tole me go 'long an' 'tend to my own business--she 'lowed SHE'D 'tend to de whitewashin'."	Она говорила, мистер Том, верно, позовет меня белить забор, так чтоб я шел своей дорогой и не совался не в свое дело, а уж насчет забора она сама позаботится.
"Oh, never you mind what she said, Jim.	- А ты ее не слушай, Джим.
That's the way she always talks.	Мало ли что она говорит.
Gimme the bucket--I won't be gone only a a minute. SHE won't ever know."	Давай мне ведро, я в одну минуту сбегаю. Она даже не узнает.
"Oh, I dasn't, Mars Tom.	- Ой, боюсь, мистер Том.
Ole missis she'd take an' tar de head off'n me.	Старая хозяйка мне за это голову оторвет.
'Deed she would."	Ей-богу, оторвет.
"SHE!	- Она-то?
She never licks anybody--whacks 'em over the head with her thimble--and who cares for that, I'd like to know.	Да она никогда и не дерется. Стукнет по голове наперстком, вот и все, - подумаешь, важность какая!
She talks awful, but talk don't hurt--anyways it don't if she don't cry.	Говорит-то она бог знает что, да ведь от слов ничего не сделается, разве сама заплачет.
Jim, I'll give you a marvel.	Джим, я тебе шарик подарю!
I'll give you a white alley!"	Я тебе подарю белый с мраморными жилками!
Jim began to waver.	Джим начал колебаться.
"White alley, Jim!	- Белый мраморный, Джим!
And it's a bully taw."	Это тебе не пустяки!
"My! Dat's a mighty gay marvel, I tell you!	- Ой, как здорово блестит!
But Mars Tom I's powerful 'fraid ole missis--"	Только уж очень я боюсь старой хозяйки, мистер Том...
"And besides, if you will I'll show you my sore toe."	- А еще, если хочешь, я тебе покажу свой больной палец.
Jim was only human--this attraction was too much for him.	Джим был всего-навсего человек - такой соблазн оказался ему не по силам.

He put down his pail, took the white alley, and bent over the toe with absorbing interest while the bandage was being unwound.	Он поставил ведро на землю, взял белый шарик и, весь охваченный любопытством, наклонился над больным пальцем, покуда Том разматывал бинт.
In another moment he was flying down the street with his pail and a tingling rear, Tom was whitewashing with vigor, and Aunt Polly was retiring from the field with a slipper in her hand and triumph in her eye.	В следующую минуту он уже летел по улице, громыхая ведром и почесывая спину, Том усердно белил забор, а тетя Полли удалялась с театра военных действий с туфлей в руке и торжеством во взоре.
But Tom's energy did not last.	Но энергии Тома - хватило ненадолго.
He began to think of the fun he had planned for this day, and his sorrows multiplied.	Он начал думать о том, как весело рассчитывал провести этот день, и скорбь его умножилась.
Soon the free boys would come tripping along on all sorts of delicious expeditions, and they would make a world of fun of him for having to work--the very thought of it burnt him like fire.	Скоро другие мальчики пойдут из дому в разные интересные места и поднимут Тома на смех за то, что его заставили работать, - одна эта мысль жгла его, как огнем.
He got out his worldly wealth and examined it--bits of toys, marbles, and trash; enough to buy an exchange of WORK, maybe, but not half enough to buy so much as half an hour of pure freedom.	Он вывул из кармана все свои сокровища и произвел им смотр: ломаные игрушки, шарики, всякая дрянь, - может, годится на обмен, но едва ли годится на то, чтобы купить себе хотя бы один час полной свободы.
So he returned his straitened means to his pocket, and gave up the idea of trying to buy the boys.	И Том опять убрал в карман свои тощие капиталы, оставив всякую мысль о том, чтобы подкупить мальчиков.
At this dark and hopeless moment an inspiration burst upon him!	Но в эту мрачную и безнадежную минуту его вдруг осенило вдохновение.
Nothing less than a great, magnificent inspiration.	Не более и не менее как настоящее ослепительное вдохновение!
He took up his brush and went tranquilly to work.	Он взялся за кисть и продолжал не торопясь работать.
Ben Rogers hove in sight presently--the very boy, of all boys, whose ridicule he had been dreading.	Скоро из-за угла показался Бен Роджерс - тот самый мальчик, чьих насмешек Том боялся больше всего на свете.
Ben's gait was the hop-skip-and-jump--proof enough that his heart was light and his anticipations high.	Походка у Бена была легкая, подпрыгивающая верное доказательство того, что и на сердце у него легко и от жизни он ждет только самого лучшего.
He was eating an apple, and giving a long, melodious whoop, at intervals, followed by a deep-toned ding-dong-dong, ding-dong-dong, for he was personating a steamboat.	Он жевал яблоко и время от времени издавал протяжный, мелодичный гудок, за которым следовало: "Диньдон-дон, динь-дон-дон", - на самых низких нотах, потому что Бен изображал собой пароход.

As he drew near, he slackened speed, took the middle of the street, leaned far over to starboard and rounded to ponderously and with laborious pomp and circumstance--for he was personating the Big Missouri, and considered himself to be drawing nine feet of water.	Подойдя поближе, он убавил ход, повернул на середину улицы, накренился на правый борт и стал не торопясь заворачивать к берегу, старательно и с надлежащей важностью, потому что изображал "Большую Миссури" и имел осадку в девять футов.
He was boat and captain and engine-bells combined, so he had to imagine himself standing on his own hurricane-deck giving the orders and executing them:	Он был и пароход, и капитан, и пароходный колокол - все вместе, и потому воображал, что стоит на капитанском мостике, сам отдавал команду и сам же ее выполнял.
"Stop her, sir!		- Стоп, машина!
Ting-a-ling-ling!"		Тинь-линь-линь!
The headway ran almost out, and he drew up slowly toward the sidewalk.		- Машина застопорила, и пароход медленно подошел к тротуару.
"Ship up to back!		- Задний ход!
Ting-a-ling-ling!" His arms straightened and stiffened down his sides.		- Обе руки опустились и вытянулись по бокам.
"Set her back on the stabboard!		- Право руля!
Ting-a-ling-ling!		Тинь-линь-линь!
Chow! ch-chow-wow!		Чу! Ч-чу-у!
Chow!"		Чу!
His right hand, meantime, describing circles--for it was representing a forty-foot wheel.	stately	- Правая рука тем временем торжественно описывала круги: она изображала сорокафутовое колесо.
"Let her go back on the labboard!		- Лево руля!
Ting-a-lingling!		Тинь-линь-линь!
Chow-ch-chow-chow!"		Чу-ч-чу-чу!
The left hand began to describe circles.		- Левая рука начала описывать круги.
"Stop the stabboard!		- Стоп, правый борт!
Ting-a-ling-ling!		Тинь-линь-линь!
Stop the labboard!		Стоп, левый борт!
Come ahead on the stabboard!		Малый ход!
Stop her!		Стоп, машина!
Let your outside turn over slow!		Самый малый!
Ting-a-ling-ling!		Тинь-линь-линь!
Chow-ow-ow!		Чу-у-у!
Get out that head-line! LIVELY now!	Отдай концы! Живей!
Come--out with your spring-line--what're you about there!	Ну, где же у вас канат, чего копаетесь?
Take a turn round that stump with the bight of it!	Зачаливай за сваю!
Stand by that stage, now--let her go!	Так, так, теперь отпусти!
Done with the engines, sir!	Машина стала, сэр!
Ting-a-ling-ling! SH'T!	Тинь-линь-линь!

S'H'T! SH'T!" (trying the gauge-cocks). Tom went on whitewashing--paid no attention to the steamboat.	Шт-шт-шт! (Это пароход выпускал пары.) Том по-прежнему белил забор, не обращая на пароход никакого внимания.
Ben stared a moment and then said:	Бен уставился на него и сказал:
"Hi-YI! YOU'RE up a stump, ain't you!"	- Ага, попался, взяли на причал!
No answer.	Ответа не было.
Tom surveyed his last touch with the eye of an artist, then he gave his brush another gentle sweep and surveyed the result, as before.	Том рассматривал свой последний мазок глазами художника, потом еще раз осторожно провел кистью по забору и отступил, любуясь результатами.
Ben ranged up alongside of him.	Бен подошел и стал рядом с ним.
Tom's mouth watered for the apple, but he stuck to his work.	Том проглотил слюну - так ему захотелось яблока, но упорно работал.
Ben said:	Бен сказал:
"Hello, old chap, you got to work, hey?"	- Что, старик, работать приходится, а?
Tom wheeled suddenly and said:	Том круто обернулся и сказал:
"Why, it's you, Ben!	- А, это ты, Бен?
I warn't noticing."	Я и не заметил.
"Say--I'm going in a-swimming, I am.	- Слушай, я иду купаться.
Don't you wish you could?	А ты не хочешь?
But of course you'd druther WORK--wouldn't you?	Да нет, ты, конечно, поработаешь?
Course you would!"	Ну, само собой, работать куда интересней.
Tom contemplated the boy a bit, and said:	Том пристально посмотрел на Бена и спросил:
"What do you call work?"	- Чего ты называешь работой?
"Why, ain't THAT work?"	- А это, по-твоему, не работа, что ли?
Tom resumed his whitewashing, and answered carelessly:	Том снова принялся белить и ответил небрежно:
"Well, maybe it is, and maybe it ain't.	- Что ж, может, работа, а может, и не работа.
All I know, is, it suits Tom Sawyer."	Я знаю только одно, что Тому Сойеру она по душе.
"Oh come, now, you don't mean to let on that you LIKE it?"	- Да брось ты, уж будто бы тебе так нравится белить!
The brush continued to move.	Кисть все так же равномерно двигалась по забору.
"Like it?	- Нравится?
Well, I don't see why I oughtn't to like it.	А почему же нет?
Does a boy get a chance to whitewash a fence every day?"	Небось не каждый день нашему брату достается белить забор.
That put the thing in a new light.	После этого все дело представилось в новом свете.
Ben stopped nibbling his apple.	Бен перестал жевать яблоко.
Tom swept his brush daintily back and forth--stepped back to note the effect--added a touch here and there--criticised the effect again--Ben watching every move and getting more and more interested, more and more absorbed.	Том осторожно водил кистью взад и вперед, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться результатом, добавлял мазок, другой, опять любовался результатом, а Бен следил за каждым его движением, проявляя все больше и больше интереса к делу.
Presently he said:	Вдруг он сказал:
"Say, Tom, let ME whitewash a little."	- Слушай, Том, дай мне побелить немножко.

Tom considered, was about to consent; but he altered his mind:	Том задумался и сначала как будто готов был согласиться, а потом вдруг передумал.
"No--no--I reckon it wouldn't hardly do, Ben.	- Нет, Бен, все равно ничего не выйдет.
You see, Aunt Polly's awful particular about this fence--right here on the street, you know --but if it was the back fence I wouldn't mind and SHE wouldn't.	Тетя Полли прямо трясется над этим забором; понимаешь, он выходит на улицу, - если б это была та сторона, что во двор, она бы слова не сказала, да и я тоже.
Yes, she's awful particular about this fence; it's got to be done very careful; I reckon there ain't one boy in a thousand, maybe two thousand, that can do it the way it's got to be done."	Она прямо трясется над этим забором. Его знаешь как надо белить? По-моему, разве один мальчик из тысячи, а то и из двух тысяч сумеет выбелить его как следует.
"No--is that so?	- Да что ты?
Oh come, now--lemme just try.	Слушай, пусти хоть попробовать, хоть чутьчуть.
Only just a little--I'd let YOU, if you was me, Tom."	Том, я бы тебя пустил, если б ты был на моем месте.
"Ben, I'd like to, honest injun; but Aunt Polly--well, Jim wanted to do it, but she wouldn't let him; Sid wanted to do it, and she wouldn't let Sid.	- Бен, я бы с радостью, честное индейское! Да ведь как быть с тетей Полли? Джиму тоже хотелось покрасить, а она не позволила. Сиду хотелось, она и Сиду не позволила.
Now don't you see how I'm fixed?	Видишь, какие дела?
If you was to tackle this fence and anything was to happen to it--"	Ну-ка, возьмешься ты белить забор, а вдруг чтонибудь...
"Oh, shucks, I'll be just as careful.	- Да что ты, Том, я же буду стараться.
Now lemme try.	Ну пусти, я попробую.
Say--I'll give you the core of my apple."	Слушай, я тебе дам серединку от яблока.
"Well, here--No, Ben, now don't.	- Ну, ладно... Хотя нет, Бен, лучше не надо.
I'm afeard--"	Я боюсь.
"I'll give you ALL of it!"	- Я все яблоко тебе отдам!
Tom gave up the brush with reluctance in his face, but alacrity in his heart.	Том выпустил кисть из рук с виду не очень охотно, зато с ликованием в душе.
And while the late steamer Big Missouri worked and sweated in the sun, the retired artist sat on a barrel in the shade close by, dangled his legs, munched his apple, and planned the slaughter of more innocents.	И пока бывший пароход "Большая Миссури" трудился в поте лица на солнцепеке, удалившийся от дел художник, сидя в тени на бочонке, болтал ногами, жевал яблоко и обдумывал дальнейший план избиения младенцев.
There was no lack of material; boys happened along every little while; they came to jeer, but remained to whitewash.	За ними дело не стало. Мальчики ежеминутно пробегали по улице; они подходили, чтобы посмеяться над Томом, - и оставались белить забор.

By the time Ben was fagged out, Tom had traded the next chance to Billy Fisher for a kite, in good repair; and when he played out, Johnny Miller bought in for a dead rat and a string to swing it with--and so on, and so on, hour after hour.	Когда Бен выдохся, Том продал следующую очередь Билли Фишеру за подержанного бумажного змея, а когда тот устал белить, Джонни Миллер купил очередь за дохлую крысу с веревочкой, чтобы удобней было вертеть, и т.д. и т.д., час за часом.
And when the middle of the afternoon came, from being a poor poverty-stricken boy in the morning, Tom was literally rolling in wealth.	К середине дня из бедного мальчика, близкого к нищете, Том стал богачом и буквально утопал в роскоши.
He had besides the things before mentioned, twelve marbles, part of a jews-harp, a piece of blue bottle-glass to look through, a spool cannon, a key that wouldn't unlock anything, a fragment of chalk, a glass stopper of a decanter, a tin soldier, a couple of tadpoles, six fire-crackers, a kitten with only one eye, a brass doorknob, a dog-collar--but no dog--the handle of a knife, four pieces of orange-peel, and a dilapidated old window sash.	Кроме уже перечисленных богатств, у него имелось: двенадцать шариков, сломанная губная гармоника, осколок синего бутылочного стекла, чтобы глядеть сквозь него, пустая катушка, ключ, который ничего не отпирал, кусок мела, хрустальная пробка от графина, оловянный солдатик, пара головастиков, шесть хлопушек, одноглазый котенок, медная дверная ручка, собачий ошейник без собаки, черенок от ножа, четыре куска апельсинной корки и старая оконная рама.
He had had a nice, good, idle time all the while--plenty of company --and the fence had three coats of whitewash on it!	Том отлично провел все это время, ничего не делая и веселясь, а забор был покрыт известкой в три слоя!
If he hadn't run out of whitewash he would have bankrupted every boy in the village.	Если б у него не кончилась известка, он разорил бы всех мальчишек в городе.
Tom said to himself that it was not such a hollow world, after all.	Том подумал, что жить на свете не так уж плохо.
He had discovered a great law of human action, without knowing it--namely, that in order to make a man or a boy covet a thing, it is only necessary to make the thing difficult to attain.	Сам того не подозревая, он открыл великий закон, управляющий человеческими действиями, а именно: для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно - чтобы этого было нелегко добиться.
If he had been a great and wise philosopher, like the writer of this book, he would now have comprehended that Work consists of whatever a body is OBLIGED to do, and that Play consists of whatever a body is not obliged to do.	Если бы Том был великим и мудрым мыслителем, вроде автора этой книги, он сделал бы вывод, что Работа - это то, что человек обязан делать, а Игра - то, чего он делать не обязан.
And this would help him to understand why constructing artificial flowers or performing on a tread-mill is work, while rolling ten-pins or climbing Mont Blanc is only amusement.	И это помогло бы ему понять, почему делать искусственные цветы или носить воду в решете есть работа, а сбивать кегли или восходить на Монблан забава.

Дата добавления: 2015-11-04