Роз, чье внимание немало отвлекали бессвязные и радостные восклицания,
прочла адрес - Крейвн-стрит, Стрэнде. Немедленно она приняла решение извлечь
пользу из этой встречи.
- Живо! - воскликнула она. - Распорядись, чтобы наняли карету. Ты
поедешь со мной. Сейчас же, не теряя ни минуты, я отвезу тебя туда. Я только
предупрежу тетю, что мы на час отлучимся, и буду готова в одно время с
тобой.
Оливера не нужно было торопить, и через пять минут они уже ехали на
Крейвн-стрит.
Когда они туда прибыли. Роз оставила Оливера в карете якобы для того,
чтобы приготовить старого джентльмена к встрече с ним, и, послав свою
визитную карточку со слугой, выразила желание повидать мистера Браунлоу по
неотложному деду. Слуга вскоре вернулся и попросил ее пройти наверх; войдя
вслед за ним в комнату верхнего этажа, мисс Мэйли очутилась перед пожилым
джентльменом с благодушной физиономией, одетым в бутылочного цвета фрак.
Неподалеку от него сидел другой старый джентльмен в коротких нанковых штанах
и гетрах; он имел вид не особенно благодушный и сжимал руками набалдашник
толстой трости, подпирая им подбородок.
- Ах, боже мой! - сказал джентльмен в бутылочного цвета фраке, вставая
поспешно и с величайшей учтивостью. - Прошу прощения, молодая леди... я
думал, что это какая-нибудь навязчивая особа, которая... прошу извинить
меня. Пожалуйста, присядьте.
- Мистер Браунлоу, не так ли, сэр? - спросила Роз, переводя взгляд с
другого джентльмена на того, кто говорил.
- Да, это я, - сказал старый джентльмен. - А это мой друг, мистер
Гримуиг... Гримуиг, не покинете ли вы нас на несколько минут?
- Я не стала бы беспокоить этого джентльмена просьбой уйти, - вмешалась
мисс Мэйли. - Если я правильно осведомлена, ему известно то дело, о котором
я хочу говорить с Вами.
Мистер Браунлоу поклонился. Мистер Гримуиг, который отвесил весьма
чопорный поклон и поднялся со стула, отвесил еще один чопорный поклон и
снова опустился на стул.
- Несомненно, я очень удивлю вас, - начала Роз, чувствуя вполне
понятное смущение, - но когда-то вы отнеслись с величайшей добротой и
благосклонностью к одному моему милому маленькому другу, и я уверена, что
вам любопытно будет услышать о нем снова.
- Вот как! - сказал мистер Браунлоу.
- Вы его знали как Оливера Твиста, - добавила Роз.
Как только эти слова сорвались с ее губ, мистер Гримуиг,
притворявшийся, будто внимание его всецело поглощено большущей книгой,
лежавшей на столе, уронил ее с грохотом и, откинувшись на спинку стула,
взглянул на девушку, причем на лице его нельзя было прочесть ничего, кроме
безграничного изумления; он долго и бессмысленно таращил глаза, затем, слов-
но пристыженный таким проявлением чувства, судорожно принял прежнюю позу и,
глядя прямо перед собой, испустил протяжный, глухой свист, который,
казалось, не рассеялся к воздухе, но замер в самых сокровенных тайниках его
желудка.
Мистер Браунлоу был удивлен отнюдь не меньше, хотя его изумление
выражалось не таким эксцентрическим образом. Он придвинул стул ближе к мисс
Мэйли и сказал:
- Окажите мне милость, прелестная моя юная леди, - не касайтесь вопроса
о доброте и благосклонности: об этом никто ничего не знает. Если же есть у
вас возможность представить какое-нибудь доказательство, которое может
изменить то неблагоприятное мнение, какое я когда-то вынужден был составить
об этом бедном мальчике, то, ради бога, поделитесь им со мной.
- Скверный мальчишка! Готов съесть свою голову, если это не так, -
проворчал мистер Гримуиг; ни один мускул его лица не шевельнулся, словно он
прибегнул к чревовещанию.
- У этого мальчика благородная натура и пылкое сердце, - покраснев,
сказала Роз, - и та сила, которая почла нужным обречь его на испытания не по
летам, вложила ему в грудь такие чувства и такую преданность, какие сделали
бы честь многим людям старше его раз в шесть.
- Мне только шестьдесят один год, - сказал мистер Гримуиг все с тем же
застывшим лицом. - Если сам черт не вмешался в дело, этому Оливеру никак не
меньше двенадцати... И я не понимаю, кого вы имеете в виду?
- Не обращайте внимания на моего друга, мисс Мэйли, - сказал мистер
Браунлоу, - он не то хотел сказать.
- Нет, то, - проворчал мистер Гримуиг.
- Нет, не то, - сказал мистер Браунлоу, явно начиная сердиться.
- Он готов съесть свою голову, если не то, - проворчал мистер Гримуиг.
- В таком случае он заслуживает того, чтобы у него сняли ее с плеч, -
сказал мистер Браунлоу.
- Очень хотел бы он посмотреть, кто возьмется это сделать, -
ответствовал мистер Гримуиг, стукнув тростью об пол.
Зайдя столь далеко, оба старых джентльмена взяли несколько понюшек
табаку, а затем пожали друг другу руку во исполнение неизменного своего
обычая.
- Итак, мисс Мэйли, - сказал мистер Браунлоу, - вернемся к предмету,
который столь затронул ваше доброе сердце. Сообщите ли вы мне, какие у вас
есть сведения об этом бедном мальчике? И разрешите мне сказать, что я
исчерпал все средства, какие были в моей власти, чтобы отыскать его, и, с
той поры как я покинул Англию, первоначальное мое мнение, будто он меня
обманул и прежние сообщники уговорили его обокрасть меня, в значительной
мере поколебалось.
Роз, успевшая к тому времени собраться с мыслями, тотчас же поведала
просто и немногословно обо всем, что случилось с Оливером с той поры, как он
вышел из дома мистера Браунлоу, умолчав о сообщении Нэнси, чтобы передать
его потом наедине; закончила она свой рассказ уверениями, что единственным
огорчением Оливера за последние несколько месяцев была невозможность
встретиться с прежним своим благодетелем и другом.
- Слава богу! - воскликнул старый джентльмен. - Для меня это величайшая
радость, величайшая радость! Но вы мне не сказали, мисс Мэйли, где он сейчас
находится? Простите, если я осмеливаюсь упрекать вас... но почему вы не
привезли его с собой?
- Он ждет в карете у двери, - ответила Роз.
- У двери моего дома! - воскликнул старый джентльмен.
Не произнеся больше ни слова, он устремился вон из комнаты, вниз по
лестнице, к подножке кареты и вскочил в карету.
Когда дверь комнаты захлопнулась за ним, мистер Гримуиг приподнял
голову и, превратив одну из задних ножек стула в ось вращения, трижды, не
вставая с места, описал круг, помогая себе тростью и придерживаясь за стол.
Совершив такое упражнение, он встал и, прихрамывая, по крайней мере раз
десять прошелся по комнате со всей быстротой, на какую был способен, после
чего, внезапно остановившись перед Роз, поцеловал ее без всяких предисловий.
- Тише! - сказал он, когда молодая леди привстала, слегка испуганная
этой странной выходкой. - Не бойтесь. Я стар и гожусь вам в деды. Вы славная
девушка! Вы мне нравитесь... А вот и они!
Действительно, не успел он опуститься на прежнее место, как вернулся
мистер Браунлоу в сопровождении Оливера, которого мистер Гримуиг принял
очень благосклонно; и если бы эта счастливая минута была единственной
наградой за все беспокойство и заботы об Оливере, Роз Мэйли была бы щедро
вознаграждена.
- Между прочим, есть еще кое-кто, о ком не следует забывать, - сказал
мистер Браунлоу, позвонив; в колокольчик. - Пожалуйста, пришлите сюда миссис
Бэдуин.
Старая экономка тотчас пришла на зов и, сделав у двери реверанс, ждала
приказаний.
- Да вы с каждым днем слепнете, Бэдуин, - с легким раздражением сказал
мистер Браунлоу.
- И в самом деле слепну, сэр, - отозвалась старая леди. - В моем
возрасте зрение с годами не улучшается, сэр.
- Я бы и сам мог вам это сказать, - заявил мистер Браунлоу, - но
наденьте-ка очки да посмотрите... Не догадаетесь ли вы, зачем вас позвали.
Старая леди начала шарить в кармане в поисках очков. Но терпение
Оливера не выдержало этого нового испытания, и, отдаваясь первому порыву, он
бросился в ее объятия.
- Господи помилуй! - обнимая его, воскликнула старая леди. - Да ведь
это мой невинный мальчик!
- Милая моя старая няня! - вскричал Оливер.
- Он вернулся - я знала, что он вернется! - воскликнула старая леди, не
выпуская его из своих объятий. - А какой прекрасный у него вид, и снова он
одет, как сын джентльмена! Где же ты был столько времени? Ах, это все то же
милое личико, но не такое бледное, те же кроткие глаза, но не такие
печальные! Никогда я не забывала ни этих глаз, ни его кроткой улыбки, каждый
день видела его рядышком с моими милыми родными детками, которые умерли еще
в ту пору, когда я была веселой и молодой.
Говоря без умолку и то отстраняя от себя Оливера, чтобы определить,
очень ли он вырос, то снова прижимая его к груди и ласково перебирая
пальцами его волосы, добрая старушка и смеялась и плакала у него на плече.
Предоставив ей и Оливеру делиться на досуге впечатлениями, мистер
Браунлоу увел Роз в другую комнату и там выслушал подробный рассказ о ее
свидании с Нэнси, который привел его в немалое изумление и замешательство.
Роз объяснила также, почему она не доверилась прежде всего своему другу,
мистеру Лосберну. Старый джентльмен нашел, что она поступила разумно, и
охотно согласился сам открыть торжественное совещание с достойным доктором.
Чтобы поскорее доставить ему возможность привести в исполнение этот план,
условились, что он зайдет в гостиницу в восемь часов вечера и что к тому
времени осторожно осведомят обо всем происшедшем миссис Мэйли. Когда эти
предварительные меры были обсуждены, Роз с Оливером вернулись домой.
Роз отнюдь не ошиблась, предвидя, как разгневается добрый доктор. Как
только ему поведали историю Нэнси, он разразился градом угроз и проклятий,
грозил сделать ее первой жертвой хитроумия мистеров Блетерса и Даффа и даже
надел шляпу, собираясь отправиться за помощью к этим достойным особам.
Несомненно, в припадке ярости он осуществил бы свое намерение, ни на секунду
не задумываясь о последствиях, если бы его не сдержала вспыльчивость мистера
Браунлоу, который и сам отличался горячим нравом, а также те доводы и
возражения, какие казались наиболее подходящими, чтобы отговорить его от
опрометчивого шага.
- Черт возьми, что же в таком случае делать? - спросил неугомонный
доктор, когда они вернулись к обеим леди. - Не должны ли мы изъявить
благодарность всем этим бродягам мужского и женского пола и обратиться к ним
с просьбой принять примерно по сотне фунтов на каждого как скромный знак
нашего уважения и признательности за их доброту к Оливеру?
- Не совсем так, - со смехом возразил мистер Браунлоу, - но мы должны
действовать осторожно и с величайшей осмотрительностью.
- Осторожность и осмотрительность! - воскликнул доктор. - Я бы их всех
до единого послал к...
- Неважно куда! - перебил мистер Браунлоу. - Но рассудите: можем ли мы
достигнуть цели, если пошлем их куда бы то ни было?
- Какой цели? - спросил доктор.
- Узнать о происхождении Оливера и вернуть ему наследство, которого,
если этот рассказ правдив, его лишили мошенническим путем.
- Вот что! - сказал мистер Лосберн, обмахиваясь носовым платком. - Я об
этом почти забыл.
- Видите ли, - продолжал мистер Браунлоу, - если даже оставить в
стороне эту бедную девушку и предположить, что возможно предать негодяев
суду, не подвергая ее опасности, чего бы мы этим добились?
- По крайней мере нескольких повесили бы, - заметил доктор, - а
остальных сослали.
- Прекрасно! - с улыбкой отозвался мистер Браунлоу. - Но нет никаких
сомнений, что в свое время они сами до этого дойдут, а если мы вмешаемся и
предупредим их, то, кажется мне, мы совершим весьма донкихотский поступок,
явно противоречащий нашим интересам или во всяком случае интересам Оливера,
что одно и то же.
- Каким образом? - спросил доктор.
- А вот каким. Совершенно ясно, что мы столкнемся с чрезвычайными
трудностями, пытаясь проникнуть в тайну, если нам не удастся поставить на
колени этого человека - Монкса. Этого можно добиться только хитростью,
захватив его в тот момент, когда он не окружен своими сообщниками. Если
допустить, что его арестуют, - у нас нет против него никаких улик. Он даже
не участвовал с этой шайкой (поскольку нам известны или поскольку мы
представляем себе обстоятельства дела) ни в одном из грабежей. Даже если его
не оправдают, то самое большее, его приговорят к тюремному заключению за
мошенничество и бродяжничество; разумеется, после этого он будет навсегда
потерян для нас, и от него добьешься не больше, чем от какого-нибудь идиота,
да к тому же еще глухого, немого и слепого.
- В таком случае, - с жаром заговорил доктор, - я спрашиваю вас снова:
полагаете ли вы, что мы связаны обещанием, которое дали девушке? Обещание
было дано с самыми лучшими и добрыми намерениями, но, право же...
- Прошу вас, не бойтесь, милая моя молодая леди, - сказал мистер
Браунлоу, перебивая Роз, которая хотела заговорить. - Обещание не будет
нарушено. Не думаю, чтобы оно явилось хотя бы ничтожной помехой в наших
делах. Но прежде чем мы остановимся на каком-нибудь определенном образе
действий, необходимо повидать девушку и узнать от нее, укажет ли она этого
Монкса при условии, что он будет иметь дело с нами, а не с правосудием. Если
же она либо не хочет, либо не может это сделать, то надо добиться, чтобы она
указала, какие притоны он посещает, и описала его особу, а мы могли бы его
опознать. С нею нельзя увидеться раньше, чем в воскресенье вечером, а
сегодня вторник. Я бы посоветовал успокоиться и хранить это дело в тайне
даже от самого Оливера.
Хотя мистер Лосберн скроил немало кислых гримас при этом предложении,
требующем отсрочки на целых пять дней, ему поневоле пришлось признать, что в
данный момент он не может придумать лучшего плана, а так как и Роз и миссис
Мэйли весьма решительно поддержали мистера Браунлоу, то предложение этого
джентльмена было принято единогласно.
- Мне бы хотелось, - сказал он, - обратиться за со действием к моему
другу Гримуигу. Он человек странный, но проницательный и может оказать нам
существенную помощь; должен сказать, что он получил юридическое образование
и с отвращением отказался от адвокатской деятельности, так как за двадцать
лет ему было поручено ведение одного только дела, а служит ли это ему
рекомендацией или нет - решайте сами.
- Я не возражаю против того, чтобы вы обратились к вашему другу, если
мне позволят обратиться к моему, - сказал доктор.
- Мы должны решить это большинством голосов, - ответил мистер Браунлоу.
- Кто он?
- Сын этой леди... старый друг этой молодой леди, - сказал доктор,
указав на миссис Мэйли, а затем бросив выразительный взгляд на ее
племянницу.
Роз густо покраснела, но ничего не возразила против этого предложения
(быть может, она понимала, что неизбежно останется в меньшинстве), и в
результате Гарри Мэйли и мистер Гримуиг вошли в комитет.
- Разумеется, - сказала миссис Мэйли, - мы останемся в городе, пока
есть хоть малейшая надежда на успешное продолжение этого расследования. Я не
остановлюсь ни перед хлопотами, ни перед расходами ради той цели, которая
так сильно интересует нас всех, и я готова жить здесь хоть целый год, если
вы заверите меня, что надежда еще не потеряна.
- Прекрасно! - подхватил мистер Браунлоу. - А так как по выражению лиц,
меня окружающих, я угадываю желание спросить, как это случилось, что меня не
оказалось на месте, чтобы подтвердить рассказ Оливера, и я так внезапно
покинул страну, то разрешите поставить условие: мне не будут задавать
никаких вопросов, пока я не сочту целесообразным предупредить их, рассказав
мою собственную историю. Поверьте, у меня есть веские основания для такой
просьбы, ибо иначе я могу породить несбыточные надежды и только умножить
трудности и разочарования, и без того уже достаточно многочисленные.
Пойдемте! Об ужине уже докладывали, а юный Оливер, который сидит
один-одинешенек в соседней комнате, чего доброго подумает, что нам надоело
его общество и мы составили какой-то черный заговор, чтобы отделаться от
него.
С этими словами старый джентльмен подал руку миссис Мэйли и повел ее в
столовую. Мистер Лосберн, ведя Роз, последовал за ним, и заседание было
закрыто.
ГЛАВА XLII
Старый знакомый Оливера обнаруживает явные признаки
гениальности и становится видным деятелем в столице
В тот вечер, когда Нэнси, усыпив мистера Сайкса, Спешила к Роз Мэйли
исполнить миссию, ею самой на себя возложенную, по Большой северной дороге
приближались к Лондону два человека, которым следует уделить некоторое
внимание в нашем повествовании.
Это были мужчина и женщина - или, может быть, вернее назвать их
существом мужского и существом женского пола, ибо первый был одним из тех
долговязых, кривоногих, расхлябанных, костлявых людей, чей возраст трудно
установить с точностью: мальчиками они похожи на недоростков, а став
мужчинами, напоминают мальчиков-переростков. Женщина была молода, но
крепкого телосложения и вынослива, в чем она и нуждалась, чтобы выдержать
тяжесть большого узла, привязанного у нее за спиной. Ее спутник не был
обременен поклажей, так как на палке, которую он перекинул через плечо,
болтался только маленький сверток, по-видимому довольно легкий, увязанный в
носовой платок. Это обстоятельство, а также его ноги, отличавшиеся
необыкновенной длиной, помогали ему без особых усилий держаться на несколько
шагов впереди спутницы, к которой он иногда поворачивался, нетерпеливо
встряхивая головой, слезно упрекая ее за медлительность и побуждая приложить
больше усердия.
Так плелись они по пыльной дороге, обращая внимание на окружающие их
предметы лишь тогда, когда им приходилось отступать к обочине, чтобы
пропустить мчавшиеся из города почтовые кареты; когда же они прошли под
Хайгетской аркой, путешественник, шагавший впереди, остановился и
нетерпеливо окликнул свою спутницу:
- Иди же! Не можешь, что ли? Ну и лентяйка же ты, Шарлотт!
- Ноша у меня тяжелая, уверяю тебя, - подходя к нему, сказала женщина,
чуть дышавшая от усталости.
- Тяжелая! Что ты болтаешь? А для чего же ты создана? - отозвался
мужчина, перекладывая при этом свой собственный узелок на другое плечо. - Ну
вот, опять решила отдохнуть! Право, не знаю, кто, кроме тебя, умеет так
выводить из терпения!
- Далеко еще? - спросила женщина, прислонившись к насыпи и взглянув на
него; пот струился у нее по лицу.
- Далеко! Да мы, можно сказать, пришли, - сказал длинноногий путник,
указывая вперед. - Смотри! Вон огни Лондона.
- До них добрых две мили - по меньшей мере, - уныло отозвалась женщина.
- Нечего и думать о том, две мили или двадцать, - сказал Ноэ Клейпол,
ибо это был он. - Вставай-ка да иди, не то я тебя пихну ногой, предупреждаю
заранее!
Так как нос Ноэ от гнева еще сильнее покраснел и он с этими словами
перешел через дорогу, словно готовясь привести угрозу в исполнение, женщина
без дальнейших рассуждении встала и побрела рядом с ним.
- Где ты хочешь остановиться на ночь, Ноэ? - спросила она, когда они
прошли еще несколько сот ярдов.
- Откуда мне знать, - огрызнулся Ноэ, расположение духа которого
значительно ухудшилось от ходьбы.
- Надеюсь, где-нибудь поблизости, - сказала Шарлотт.
- Нет, не поблизости, - ответил мистер Клейпол. - Слышишь? Не
поблизости. Значит, нечего и думать об этом.
- Почему не поблизости?
- Когда я говорю тебе, что не намерен что-либо делать, этого достаточно
без всяких почему и потому, - с достоинством ответил мистер Клейпол.
- Зачем так сердиться? - сказала его спутница.
- Хорошенькое было бы дело, если б мы остановились в каком-нибудь
трактире близ самого города, чтобы Сауербери, если он пустился за нами в
погоню, сунул туда свой старый нос, надел на нас наручники и отвез нас
обратно в повозке, - насмешливым тоном сказал мистер Клейпол. - Нет! Я уйду
и затеряюсь в самых узких улицах, какие только удастся найти, и до тех пор
не остановлюсь, пока не сыщу самый жалкий трактир из всех, какие нам
попадаются по дороге. Благодари свою счастливую звезду за то, что у меня
есть голова на плечах: если бы я не схитрил и не пошел по другой дороге и не
вернись мы через поля, вы, сударыня, уже неделю как сидели бы под крепким
замком! И поделом тебе было бы, потому что ты дура!
- Я знаю, что я не такая смышленая, как ты, - ответила Шарлотт, - но не
сваливай всю вину на меня и не говори, что меня посадили бы под замок.
Случись это со мной, тебя бы, конечно, тоже посадили.
- Ты взяла деньги из кассы, сама знаешь, что ты, - сказал мистер
Клейпол.
- Я их взяла для тебя, милый Ноэ, - возразила Шарлотт.
- А я их у себя оставил? - спросил мистер Клейпол.
- Нет. Ты доверился мне и позволил их нести, потому что ты милый и
славный, - сказала леди, потрепан его по подбородку и взяв под руку.
Это соответствовало действительности, но так как у мистера Клейпола не
было привычки слепо и безрассудно дарить кому бы то ни было свое доверие,
то, воздавая должное этому джентльмену, следует заметить, что он доверился
Шарлотт только для того, чтобы деньги были найдены у нее, если их поймают:
это дало бы ему возможность заявить о своей непричастности к краже и весьма
благоприятствовало его надежде ускользнуть. Конечно, при таком положении дел
он не стал объяснять своих мотивов, и они очень мирно пошли дальше рядом.
Следуя своему, благоразумному плану, мистер Клейпол шел, не
останавливаясь, пока не добрался до "Ангела" в Излингтоне, где он пришел к
мудрому заключению, что, судя по толпе прохожих и количеству экипажей, здесь
и в самом деле начинается Лондон. Задержавшись только для того, чтобы
посмотреть, какие улицы самые людные и каких, стало быть, надлежит особенно
избегать, он свернул на Сент-Джон-роуд и вскоре углубился во мрак запутанных
и грязных переулков между Грейс-Инн-лейном и Смитфилдом, благодаря которым
эта часть города кажется одной из самых жалких и отвратительных, хоть она
находится в центре Лондона и подверглась большой перестройке.
Этими улицами шел Ноэ Клейпол, таща за собой Шарлотт; время от времени
он сходил на мостовую, чтобы окинуть глазом какой-нибудь трактирчик, и снова
шел дальше, если наружный вид заведения заставлял думать, что здесь для него
слишком людно. Наконец, он остановился перед одним, на вид более жалким и
грязным, чем все замеченные им раньше, перешел дорогу и, обозрев его с
противоположного тротуара, милостиво объявил о своем намерении пристроиться
здесь на ночь.
- Давай-ка узел, - сказал Ноэ, отстегивая ремни, укреплявшие его на
плечах женщины, и взваливая его себе на плечи, - и не говори ни слова, пока
с тобой не заговорят. Как называется это заведение... т-р... трое кого?
- Калек, - сказала Шарлотт.
- Трое калек, - повторил Ноэ. - Ну что ж, прекрасная вывеска. Вперед!
Не отставай от меня ни на шаг. Идем!
Сделав такое внушение, он толкнул плечом скрипучую дверь и вошел в дом
вместе со своей спутницей.
В буфетной никого не было, кроме молодого еврея, который, опершись
обоими локтями о стойку, читал грязную газету. Он очень пристально посмотрел
на Ноэ, а Ноэ очень пристально посмотрел на него.
Будь Ноэ в костюме приютского мальчика, у еврея могло быть какое-то
основание так широко раскрывать глаза; но так как Ноэ отделался от куртки и
значка и в дополнение к кожаным штанам надел короткую рабочую блузу, то,
казалось, не было особых причин для того, чтобы внешний его вид привлекал к
себе внимание посетителей трактира.
- Это "Трое калек?" - спросил Ноэ.
- Так называется это заведение, - ответил еврей.
- Один джентльмен, шедший из деревни, которого мы повстречали по
дороге, посоветовал нам зайти сюда, - сказал Ноэ, подталкивая локтем
Шарлотт, быть может, с целью обратить ее внимание на этот чрезвычайно
хитроумный способ вызвать к себе уважение, а может быть, предостерегая ее,
чтобы она не выдала своего изумления. - Мы хотим здесь переночевать.
- Насчет этого я не знаю, - сказал Барни, который был помощником
трактирщика. - Пойду справлюсь.
- Проводите нас в другую комнату и дайте холодной говядины и пива, пока
будете ходить справляться, - сказал Ноэ.
Барни повиновался - повел их в маленькую заднюю комнатку и поставил
перед ними заказанную снедь; покончив с этим, он уведомил путешественников,
что они могут устроиться здесь на ночлег, и ушел, предоставив любезной
парочке подкрепляться.
Эта задняя комната находилась как раз за буфетной и была расположена на
несколько ступенек ниже, так что любой, кто был своим в заведении, отдернув
занавеску, скрывавшую маленькое оконце в стене упомянутого помещения, на
расстоянии примерно пяти футов от пола, мог не только видеть гостей в задней
комнате, не подвергая себя серьезной опасности быть замеченным (оконце было
в углу, между стеной и толстой вертикальной балкой, и здесь должен был
поместиться наблюдатель), но и, прижавшись ухом к перегородке, установить в
достаточной мере точно предмет их разговора. Хозяин Заведения минут пять не
отрывал глаз от потайного окна, а Барни, передав упомянутое выше сообщение,
только что вернулся, когда Феджин заглянул в бар справиться о своих юных
учениках.
- Тссс... - зашептал Барни. - В соседней комнате чужие.
- Чужие? - шепотом повторил старик.
- Да. И чудная пара, - добавил Барни. - Из провинции, но, если не
ошибаюсь, вам по вкусу.
Казалось, Феджин выслушал это сообщение с большим интересом.
Взобравшись на табурет, он осторожно прижался глазом к стеклу и из своего
укромного местечка мог видеть, как мистер Клейпол брал холодную говядину с
блюда, пил пиво из кружки и выдавал гомеопатические дозы того и другого
Шарлотт, которая сидела рядом и покорно то пила, то ела.
- Эге, - прошептал Феджин, поворачиваясь к Барни. - Мне нравится этот
парень. Он может нам пригодиться. Он уже знает, как дрессировать девушку.
Притаитесь, как мышь, мой милый, и дайте мне послушать, о чем они говорят,
дайте мне их послушать.
Он снова приблизил лицо к стеклу и, прижавшись ухом к перегородке, стал
внимательно слушать с такой хитрой миной, которая была бы под стать
какому-нибудь старому злому черту.
- Так вот: я хочу сделаться джентльменом, - сказал мистер Клейпол,
вытягивая ноги и продолжая разговор, к началу которого Феджин опоздал. -
Хватит с меня проклятых старых гробов, Шарлотт. Я желаю жить как джентльмен,
а ты, если хочешь, будешь леди.
- Я бы очень хотела, дорогой! - отозвалась Шарлотт. - Но не каждый день
можно очищать кассы, и после этого удирать.
- К черту кассы! - сказал мистер Клейпол. - И кроме касс есть что
очищать.
- А что у тебя на уме? - спросила его спутница.
- Карманы, женские ридикюли, дома, почтовые кареты, банки, - сказал
мистер Клейпол, воодушевляясь под влиянием пива.
- Но ты не сумеешь делать все это, дорогой мой, - сказала Шарлотт.
- Я постараюсь войти в компанию с теми, которые умеют, - ответил Ноэ. -
Они-то помогут нам стать на ноги. Да ведь ты одна стоишь пятидесяти женщин;
никогда еще я не видывал такого хитрого и коварного создания, как ты, когда
я тебе позволяю.
- Ах, боже мой, как приятно слышать это от тебя! - воскликнула Шарлотт,
запечатлев поцелуй на его безобразном лице.
- Ну, хватит! Нечего чересчур нежничать, а не то я рассержусь! - важно
сказал Ноэ, отстраняясь от нее. - Я бы хотел быть главарем какой-нибудь
шайки, держать людей в руках и шпионить за ними так, чтобы они сами этого не
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |