Российская академия наук институт российской истории 1 страница

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

В. В. Фомин

ВАРЯГИ И ВАРЯЖСКАЯ РУСЬ

К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Мошш

РУССКАЯ ПАНОРАМА

ББК 63.3(2)4 Ф76

Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Липецкой области

Утверждено к печати решением Ученого совета Института российской истории РАН

Рецензенты:

член-корреспондент РАН А.Н. Сахарову доктор исторических наук Г. В. Талина

Фомин В. В,

Ф76: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. - М.: «Русская панорама», 2005. 488 с.

ISBN 5-93165-132-2

Монография посвящена одной из самых актуальных тем российской и зарубежной науки - проблеме этноса варяжской руси, стоявшей у истоков российской государственности. Подробный анализ источниковой базы показывает, что своими корнями варяжская русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX-XI вв. жизнь всей Северной Европы. Выявлены иные истоки норманизма, действительное содержание полемики М.В.Ломоносова и Г.Ф.Миллера по варяго-русско-му вопросу, принципиальное отличие в понимании сути антинорманизма между исследователями дореволюционного времени и исследователями XX в. Источниковедческая часть работы содержит подробный историогра­фический обзор по вопросу складывания древнейшей нашей летописи По­вести временных лет и Сказания о призвании варягов.

Для специалистов-историков и филологов, всех, кто интересуется рус­ской историей.

ББК 63.3(2)4

ISBN 5-93165-132-2

©Фомин В.В., 2005 © Оформление. SPSL, 2005 НП ИД «Русская панорама», 2005

СОДЕРЖАНИЕ

Введение........................................................................................4

Глава 1. Зарождение норманской теории в западноевропейской историо­графии XVII века.....................................................................8

Историографическая традиция о начале норманизма...........................8

Родоначальник норманской теории швед Петр Петрей....................... 17

Примечания к 1 главе...................................................................47

Глава 2. Варя го-русским вопрос в дискуссии М.В.Ломоносова и Г.Ф.Мил­лера........................!.............................................................58

Историографическая традиция о Ломоносове как историке.................58

Ломоносов и Миллер: уроки дискуссии..........................................79

Примечания ко 2 главе................................................................108

Глава 3. Антинорманизм истинный и антинорманизм мнимый............120

Антинорманизм XIX века...........................................................120

Псевдоантинорманизм советского времени.....................................147

Примечания к 3 главе..................................................................183

Глава 4. Норманнстская историография о летописцах и Повести времен­ных лет...............................................................................200

Летописцы - «первые норманисты»...............................................200

Скандинавское ядро Повести временных лет...................................212

Норманны - создатели Сказания о призвании варягов.......................225

Примечания к 4 главе..................................................................246

Глава 5. Сказание о призвании варягов в историографической традиции 258

Повесть временных лет как исторический источник.........................258

Сказание о призвании варягов в дореволюционной историографии..... 272 Сказание о призвании варягов в советской и современной историографии 288 Примечания к 5 главе..................................................................322

Глава 6. Варягя и скандинавы на Руси.............................................336

Принципиальное отличие варягов середины IX - середины X вв. от «ва­рягов» конца X столетия..............................................................336

Появление скандинавов на Руси в конце X века...............................376

Примечания к 6 главе..................................................................400

Глава 7. Этнос и родина варяжской руси в свете показании источников. 422

Отечественные и зарубежные письменные источники о родине и этносе

варяжской руси.........................................................................422

Летописные варяги - выходцы с берегов Южной Балтики.................439

Примечания к 7 главе..................................................................462

Заключение.................................................................................474

Список сокращений....................................................................475

Именной указатель....................................................................477

Светлой памяти Учителя Аполлона Григорьевича Кузьмина

посвящается

ВВЕДЕНИЕ

Под варяжским (варяго-русским) вопросом в науке принято понимать несколько, нерасторжимо связанных между собою проблем, вот уже не­сколько столетий волнующих умы отечественных и зарубежных ученых, предложивших и предлагающих теперь разные ответы на него. Это проб­лема этноса и родины варягов и варяжской руси, проблема значимости их роли в складывании и развитии государственности у восточных славян, наконец, проблема происхождения имени русского народа. В на­шей историографии мало найдется тем, сравнимых с варяжским воп­росом по степени интереса, по количеству работ и накалу полемики, что вполне закономерно. «Эти загадочные варяги-русь, - констатировал в 1876 г. Ф.Фортинский, - дали нам князей, воевод, дружинников; в про­должение двух слишком столетий они принимали деятельное участие в торговых и военных предприятиях наших предков и, следовательно, долж­ны были оказать влияние на все государственное и общественное разви­тие восточных славян». Поэтому, указывал исследователь, «то или-другое решение его может повесть к изменению взгляда на всю древнюю Русь»'.

Справедливость слов Фортинского еще больше подчеркивает факт весьма заметного политического окраса варя го-русского вопроса, осо­бенно ярко проступающий в сложные периоды жизни русского народа. В том числе и по этой причине в его решении было предложено много ответов: в варягах (варяжской руси) видели норманнов, славян, финнов, литовцев, венгров, хазар, готов, грузин, иранцев, кельтов, евреев, пред­ставителей других народов2. На сегодняшний день ученые придержи­ваются двух первых из названных мнений, при этом в своей массе отда­вая предпочтение норманской теории. И данное обстоятельство обуслов­лено лишь тем, что норманизм, давно прописавшись в школьных и вузовских программах, формирует сознание будущих ученых, в силу чего они в своем выборе руководствуются именно силой предубежденности и силой инерционности, нежели глубоким знанием и сравнением дока­зательной базы норманистов и их оппонентов. А знать и сопоставлять их, конечно, крайне необходимо, как необходимо квалифицированно вла­деть историографическим материалом. Ибо, «главным условием на право

исследования вопроса о начале русского государства, - совершенно верно говорил норманист В.А.Мошин, - должно быть знакомство со всем тем, что уже сделано в этой области»3.

А в этой области сделано очень много, значительно больше, чем обычно представляется, потому как разработка варя го-русского вопроса имеет более длительную историю, чем это также принято считать, и на­чало ей было положено в 1615 г. в Швеции. Первый историографичес­кий обзор (с определенными, конечно, оговорками) по данной теме то­же относится к XVII веку. И связан он с именем шведского историка О.Рудбека, который в 1698 г., отстаивая шведское происхождение варя­гов и киевской княжеской династии, привел мнения С.Герберштейна, А.Гваньини, П.Одерборна^ указывающих в качестве местожительства варягов Южную Балтику4. Пройдет всего лишь несколько десятилетий, и подобные обзоры станут значительно объемнее. Это видно хотя бы по знаменитой статье Г.З.Байера «О варягах» (1735), где он, доказывая нор-манство варягов, называет имена своих предшественников, чьи мысли на сей счет противоречили его позиции. Так, он отверг сообщения П.Одерборна и П. Петрея о выходе Рюрика из Пруссии, назвал несостоя­тельными точки зрения С.Герберштейна, Б.Латома и Ф.Хемница о сла­вянской Вагрии на Южной Балтике как родине варягов, такую же оценку дал суждению М.Претория, что русские призвали себе «владетеля от народа своей крови». При этом Байер ссылался на этимологические изыс­кания шведов О.Верелия и О.Рудбека, утверждавших, что слово «варяг» на скандинавском языке означает «разбойник», на Г.В.Лейбница, полнос­тью согласного с ними, на А.Моллера, объяснившего его из языка эстов и финнов («вор», «грабитель»)5.

С перенесением центра изучения варяжского вопроса из Западной Европы в Россию главные исследования по этой теме издаются теперь в ее пределах, в связи с чем основные историографические работы также выходят из-под пера наших соотечественников, в том числе и тех, кто оказался в XX в. волею судеб в эмиграции6. Вместе с тем, интерес к этно­су варягов продолжали и продолжают проявлять иностранные ученые, что ведет к появлению за границей исследований, подводящих итоги разработки данной проблемы как в русско-советской, так и зарубежной науке7. Несмотря на столь пристальное и многовековое внимание к ва-ряго-русскому вопросу, к его историографическому осмыслению, в нем наличествует много серьезных «белых пятен». Это, например, истоки норманизма, значимость М.В.Ломоносова как историка, содержание его знаменитой полемики с Г.Ф.Миллером, смысл термина «варяги», в ко­торый в разные времена русские люди вкладывали разное понимание, и другие. Но главное - это насколько соответствуют показания всех имею­щихся на сегодняшний день источников тем его решениям, которые предлагают сторонники норманизма и антинорманизма.

Для выяснения данной проблемы привлечен самый широкий круг ис­точников: письменных (отечественных и иностранных, опубликованных и рукописных, в том числе из Шведского государственного архива - Swe­den Riksarkivet), археологических, нумизматических, антропологических, лингвистических, богатый историографический материал. В центре вни­мания находятся прежде всего свидетельства многочисленных русских памятников, в первую очередь, Повести временных лет (ПВЛ или Начальная летопись) и ее составной части - Сказания о призвании варя­гов (или варяжская легенда). С учетом того, что разговор о варягах (ва­ряжской руси) ведется в трех плоскостях - историографическом, ис­точниковедческом и собственно историческом, то характеристика источ­ников и историографический анализ даны но соответствующим главам.

Автор выражает искреннюю благодарность издательству «Русская панорама», его президенту Ю.В.Яшневу, главному редактору И.А.Нас-тенко, техническому редактору О.Е.Пугачевой за прекрасные публика­ции по варяжскому вопросу (Сборник Русского исторического общества Т. 8 (156). «Антинорманизм». М., 2003; Гедеонов СЛ. Варяги и Русь. М., 2004; и др.).

Примечания к Введению:

1 Фортинский Ф. Варяги и Русь. Историческое исследование С.Гедеонова. 2 ч. * (СПб., 1876.) СПб., 1878. С. 2.

2 Мошин В.А. Варяго-русский вопрос // Slavia. Ćasopis pro slovanskou filologii. Roćnik X. ScSit 3. Praze, 1931. C. 532-533.

3 Там же. Seśit 1. Praze, 1931. C. 111.

4 Rudbeck O. Atlantica sive Manheim. Т. III. Upsalae, 1698. P. 184-185.

5 Bayer G.S. De Varagis // Commentarii Academiae Scientiamm Imperialis Pet-ropolitanae. Т. IV. Petropoli, 1735. P. 276-279, 295-297.

6 Венелин Ю.И. Скандинавомания и ее поклонники, или столетния изыскания о варягах. М., 1842. С. 5-12, 25-28, 34-36, 42-60; Погодин М.П. Исследо­вания, замечания и лекции о русской истории. Т. 2. М., 1846. С. 94-95, 101-102, 109-113, 116, 122, 131, 138, 142-162, 167-183, 189-200,203-206,211-215, 308-310; Попов А.Н. Шлецер. Рассуждения о русской историографии. М, 1847; Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. Т.1. СПб., 1872. С. 88-96; Забелин U.E. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 1. М., 1876. С. 37-132; Свистун Ф.И. Спор о варягах и начале Руси. Историко-кри-тическое исследование. Львов, 1877. С. 7-23; Кояловин М.О. История рус­ского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. Минск, 1997. С. 133-623; Ключевский В.О. Лекции по русской историогра­фии // Его же. Сочинения в восьми томах. Т. VIII. М., 1959. С. 396-452; За­госкин Н.П. История права русского народа. Лекции и исследования по ис­тории русского права. Казань. Т. 1. Казань, 1899. С. 355-362; Милюков П.Н.

Главные течения русской исторической мысли. Изд. 3-е, СПб., 1913. С. 19-127; БагалейД.И. Русская история. Киевская Русь (до Иоанна III). Т. 1. М., 1914. С. 151-158; Любавскый М.К. Лекции по древней русской истории до конца XVI в. М., 1916. С. 75-80; Мошин В.А. Варяго-русский вопрос. Seśit 1-3. Praze, 1931. С. 109-136, 343-379, 501-537; Погодин АЛ. Варяги и Русь // Записки Русского научного института в Белграде. Вып. 7. Белград, 1932. С. 93-135; Мавродин В.В. Борьба с норманизмом в русской исторической науке. Стенограмма публичной лекции, прочитанной в 1949 г. в Ленингра­де. Л., 1949; Шасколъский И.П. Норманская теория в современной буржуаз­ной историографии // История СССР. 1960. № 1. С. 223-236; его же. Нор­манская теория в современной буржуазной науке. М., Л., 1965; его же. Вон-рос о происхождении имени Русь в современной буржуазной науке // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 10. Л., 1967. С. 128-176; его же. Норманская проблема в советской историографии // Советская историография Киевской Руси. Л., 1978. С. 152-165; его же. Советская литература по историографии Киевской Руси // Советское источниковедение Киевской Руси. Историографические очерки. Л., 1979. С 243-249; его же. Антинорманизм и его судьбы // Проблемы отечественной и всеобщей исто­рии. Генезис и развитие феодализма в России. Вып. 7. Л., 1983. С. 35-51; Вилинбахов В.Б. Об одном аспекте варяжской проблемы // СС. Вып. VII. Таллин, 1963. С. 333-345; Шушарин В.П. Современная буржуазная историо­графия Древней Руси. М-, 1964; Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XII-XVII вв. М., 1973. С. 10-49; его же. Варяжский вопрос в русской дореволюционной историографии // ВИ. 1982. № 5. С. 31-45; его же. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1985. С. 9-81; Авдусин Д.А. Современный антинор­манизм // ВИ. 1988. № 7. С. 23-34; Фроянов И.Я. Мятежный Новгород: Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы кон­ца IX - начала XIII столетия. СПб., 1992. С. 75-106; Хлевов A.A. Норманская проблема в отечественной исторической науке. СПб., 1997; Фомин В.В. Рус­ские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999. С. 38-117; его же. Нор­манская проблема в западноевропейской историографии XVII века // Сб. РИО. М., 2002. Т. 4 (152). С. 305-324; его же. Скандинавомания или небы­лицы о шведской Руси. С. 230-257; Кузьмин А.Г. История России с древней­ших времен до 1618 г. Кн. 1. М., 2003. С. 71-87; его же. Начало Руси. М., 2003. С. 29-56; и др.

Ловмяньский X. Русь и норманны. М., 1985. С. 57-88; Stender-Vetersen A. Der älteste russische Staat // Historische Zeitschrift. Bd. 191. II. 1. München, 1960. S. 1-12; RUß H. Die Warägerfrage // Handbuch der Geschichte Russlands Bd. I. L. 4/5. Stuttgart, 1979. S. 267-282; Latvakangas A. Varjagiongelinan historiografinen ki-rjallisuus. Oulu, 1990; idem. Riksgrundarna. Varjagproblemet i Sverige frän runin-skrifter tili enhetlig historisk tolkning. Turku, 1995. S. 95-449; Нильсен Й.П. Рюрик и его дом. Опыт идейно-историографического подхода к норманскому воп­росу в русской и советской историографии. Архангельск, 1992; и др.

Глава I

ЗАРОЖДЕНИЕ НОРМАНСКОЙ ТЕОРИИ

В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

XVII ВЕКА

Историографическая традиция о начале норманизма

Разговор об этносе варяжской руси, сыгравшей столь важную роль в нашей истории, следует начать именно с начала: с темы об истоках нор-манской теории. Это диктуется тем, что истинные причины и обстоя­тельства, вызвавшие ее к жизни, время и место ее появления на «свет» весьма далеки от представлений, возведенных в науке в абсолют и в силу чего мощно воздействующих на творческую мысль отечественных и за­рубежных ученых, плодя в прошлом и в настоящем многочисленные ис­торические мифы. Избавиться от них в какой-то мере позволит действи­тельная, а не кажущаяся картина генезиса норманизма, что, несомненно, положительно отразится на перспективах решения варяжского вопроса, сможет придать дискуссии о племенной принадлежности варяжской ру­си и варяжских князей, ставших во главе первого в истории восточных славян государства, по-настоящему конструктивный характер.

При всех принципиальных разногласиях по всему кругу обсуждаемых вопросов норманисты и их оппоненты демонстрируют исключительное единодушие во взглядах на проблему возникновения норманизма, видя в его «отце-создателе» немецкого историка Г.З.Байера (1694-1738). Выпускник Кенигсбергского университета, еще на родине стяжавший се­бе известность как крупный ориенталист, он с декабря 1725 г. занимал кафедру древностей классических и восточных языков Петербургской Академии наук. В Санкт-Петербург он прибыл в феврале 1726 г.

За двенадцать лет своего пребывания в России Байер написал шесть книг и более тридцати статей на самые разнообразные темы1, в том чис­ле по русской истории, и большинство из которых мало что говорит современному исследователю. Но совершенно иная судьба выпала на долю его статьи «Ос Уага^» («О варягах»), опубликованной в 1735 г. на латинском языке в «Комментариях Академии наук»2. По верному за­мечанию М.А.Алпатова, «именно это произведение определило место Байера в исторической науке»3. И ее выделяют из числа прочих работ ученого по той причине, что на нее уже несколько столетий смотрят как на давшую жизнь норманской концепции образования Древнерусского государства.

Вместе с тем, исследователи в массе своей также связывают с Байером «главнейшие доказательства норманского происхождения варягов», вы­веденные, как они уточняют, «преимущественно по византийским и скандинавским источникам». При этом, как авторитетно подводил черту в 1897 г. П.Н.Милюков, «его главные доказательства норманизма до сих пор остаются классическими»4. Байеру приписывают введение в научный оборот Вертинских анналов, показаний Лиудпранда, епископа Кремон-ского, византийского императора Константина Багрянородного, сближе­ние «варягов» русских летописей с «варангами» византийских источников и «верингами» скандинавских саг, суждение, что имена русских князей и их дружинников звучат по-скандинавски5. В историографии в качестве непреложной истины существует еще одно мнение, разделяемое как сто­ронниками, так и противниками норманизма. Согласно ему, Байер пер­вым поднял и вопрос о происхождении варягов-руси6, т. е. он является не только родоначальником норманизма, но и родоначальником варяж­ского вопроса вообще. На работы ученого по варяго-русскому вопросу имеется еще один взгляд. В 1836 г. Ю.И.Венелин заметил, что его рас­суждения о «варягах есть попытка пояснить собственно не русскую, а шведскую древность»7.

К числу основоположников норманской теории принято также отно­сить Г.Ф.Миллера (1705-1783) и А.Л.Шлецера (1735-1809). Миллер, не окончив университетского курса, в ноябре 1725 г. приехал в Россию, ставшую для него новой родиной. Его вклад в развитие норманизма обычно измеряют диссертацией «О происхождении имени и народа рос­сийского», забракованной его коллегами. Что она из себя в целом пред­ставляла, сразу же определил М.В.Ломоносов, указав в 1749 г. в замеча­ниях на «доводы господина Миллера, у Бейера занятые». В 1761 г. он был более конкретен в своем выводе: «Миллер в помянутую заклятую дис­сертацию все выкрал из Бейера; и ту ложь, что за много лет напечатана в «Комментариях», хотел возобновить в ученом свете». Много лет спус­тя В.О.Ключевский произнес практически те же самые слова: Миллер своими изысканиями «сказал мало нового, он изложил только взгляды и доказательства Байера». Немецкий историк П.Гофман в 1961 г. также констатировал, что диссертация Миллера «в основном лишь обобщала и систематизировала взгляды Байера»8.

Шлецер прожил в России несколько важных для себя лет (1761-1767), определивших не только его научные интересы, но и его весьма значимое место в русской и европейской науке в целом. За его плечами были Вит-тенбергский и Геттингенский университеты, пребывание в Швеции (1755-1758), где он хорошо изучил шведскую историографию. В 1768 г.

Шлецер опубликовал в Германии работу «Опыт анализа русских ле­тописей (касающийся Нестора и русской истории)», основные положения которой были развиты в его знаменитом «Несторе», изданном в пяти томах в 1802-1809 гг. в Геттингене (в русском переводе они слиты в три тома). Едва только приступив к изучении русской истории, он уже знал, какими принципами будет в этом деле руководствоваться. Первый из них, высказанный в июне 1764 г. в плане работы над историей России, гласил, что русская нация «обязана благодарности чужеземцам, которым с древних времен одолжена своим облагорожением»9. Кого и за что дол­жны благодарить русские, ученый обстоятельно разъяснил в «Несторе»: в Восточной Европе до прихода скандинавов «все было покрыто мра­ком», там люди жили «без правления», «подобно зверям и птицам...», «жили рассеянно... без всякого сношения между собою». И скандинавы, убеждал он, должны были не только «со временем распространить чело­вечество в таких странах, которые, кажется до тех пор были забыты от отца человечества», но именно они «основали русскую державу»10. В нау­ке принято приписывать этот ключевой постулат норманизма Шлецеру11, хотя он лишь повторил давнюю мысль шведских историков, предельно четко сформулированную Ю.Тунманном в 1774 году12. Согласно второ­му принципу, изложенному в марте того же 1764 г. в письме астроному и физику Ф.Эпинусу, «без истории древних европейских народов, ко­торая требует профессиональные филологические знания, без древней шведской истории... наконец, без критического усвоения славянского языка в русской истории делать нечего»13. Шлецер, особо выделив швед­скую историю, окончательно превратил ее в ту отправную точку, от ко­торой в обязательном порядке следовало отталкиваться при реконструк­ции истории Древней Руси.

В отношении того, что Шлецер внес в развитие идей норманизма, представителями разных взглядов на этнос варягов высказаны весьма схожие суждения. Так, М.О.Коялович констатировал, что даже норма-нисты «соглашаются, что к исследованию Байера Шлецер не прибавил ничего существенного». Не приемля такой оценки, ученый заметил: «Но это не совсем справедливо. Шлецер прибавил весьма смелую опору глав­нейшему положению Байера, именно тому, что до призвания князей рус­ские не знали цивилизации и ею обязаны германскому элементу». В.О. Ключевский говорил, что «Нестор» Шлецера - это «не результат на­учного исследования, а просто повторение взгляда Нестора... Там, где взгляд Нестора мутится и требовал научного комментария, Шлецер чер­пал пояснения у Байера, частью у Миллера. Трудно отыскать в изло­жении Шлецера даже новый аргумент в оправдание этой теории». П.Н.Милюков отмечал, что Байер практически исчерпал все затронутые им сюжеты, в связи с чем Шлецер лишь «снабдил извлечения из Байера некоторыми частичными возражениями и поправками». А.Г.Кузьмин, также подчеркнув, что он «не прибавил ни одного нового аргумента к норманизму», вместе с тем выделял «значительный» его вклад «в систе­матизацию концепции норманизма, попытавшись укрепить ее фундамент

за счет русской летописи»14

В науке был поставлен и вопрос о мотивах, заставивших немецких ученых обратиться к одной из самых узловых проблем истории нашего Отечества и интерпретировать ее в норманистском духе, о качестве при­водимой ими доказательной базы, о их роли в развитии русской истори­ческой мысли в целом. Еще В.Н.Татищев, высоко ценя труды Байера, которые ему, как он признавал, «многое неизвестное открыли», в тоже время отметил «пристрастное доброхотство Беерово к отечеству...», приводившее его к ошибкам. О том, что в основе построений Байера лежал «немецкий патриотизм"», свысока взиравший на «варварскую Русь», говорил антинормаиист Н.В.Савсльев-Ростиславич. В силу чего, заключал М.О.Коялович, «под видом научности широко разлилось в на­шей науке зло немецких национальных воззрений на наше прошедшее». Сам же вывод Байера русской государственности из «германского мира» он оценил как крайне вредный, «потому что авторитетно отрезал путь к

изучению того же предмета с русской точки зрения»15.

Норманист П.Г.Бутков, обращая внимание на тот факт, что Шлецер изображал Русь до прихода Рюрика «красками более мрачными, чем свойственными нынешним эскимосам...», сказал, что его пером «управ­ляло предубеждение, будто наши славяне в быту своем ничем не одолже­ны самим себе, а все» только шведам. По заключению Н.В.Савельева-Ростиславича, он положил в основу всех своих трудов «мысль о превос­ходстве своих родичей перед всеми народами в мире», что увлекало «его за пределы исторической истины». Немец Е.Классен со знанием дела указывал, что Германия XVIII в. жила представлением о варварстве русских и твердым убеждением в том, что Европа своим просвещением обязана исключительно германцам. По причине чего Шлецер, под­черкивал исследователь, «упоенный народным предубеждением», стре­мился доказать, что руссы могли быть только германцами, приоб­щившими восточных славян к основам цивилизации. К.Н.Бестужев-Рюмин, полагавший варягов норманнами, заметил, что Шлецер глядел на славян как на «американских дикарей», которым скандинавы «при­несли веру, законы, гражданственность». Русская историческая наука, отмечал М.О.Коялович, долго платила непомерно высокую дань «немец­кому патриотизму Шлецера и его заблуждениям...»16.

В.А.Мошин, один из самых ярких представителей норманизма XX в., указал, что Шлецер перенес в Россию научные воззрения, сформирован­ные у него под влиянием геттингенской исторической школы. Суть одно­го из них сводилась к идее об особой роли германцев, в частности, нор­маннов в развитии правовой и политической культуры в Европе, через

' к. • Глава I.

призму которого он смотрел на историю Киевской Руси. Ф.В.Таранов-ский тонко заметил, что норманисты XVIII в. глядели на восточных сла­вян как «неку tabulam rasam», на которой скандинавы «нацртали прва на-чела правног и политичког поретка». С подобным выводом совпадает заключение крупнейшего норманиста XX в. датского ученого А.Стендер-Летерсена. Критикуя Ф.А.Брауна, говорившего о превосходстве норман­нов над восточными славянами, он подчеркнул: «Исходя из таких, фак­тически романтических представлений о преимуществах норманской цивилизации, сообщение летописи Нестора истолковывалось как свиде­тельство того, что древняя Русь, не имевшая государственности, была за­воевана инициативными и предприимчивыми норманнами...»17.

Антинорманист И.Е.Забелин назвал еще несколько причин, по его мнению, породивших норманизм. Подчеркивая, что Байеру и Миллеру было свойственно смотреть на все «немецкими глазами и находить по­всюду свое родное германское, скандинавское», он констатировал, что круг «немецких познаний» хотя и отличался великой ученостью, но эта ученость сводилась к знанию больше всего западной, немецкой истории, «и совсем не знала, да и не желала знать историю славянскую». В свя­зи с чем, резюмировал исследователь, начало русской истории объяс­нялось «скандинавским происхождением самой руси». Причину возник­новения норманской теории именно в петровские времена он видел также в том, что «положение русских дел в первой половине 18-го века во многом напоминало положение славянских дел во второй половине 9-го века». Поэтому, призвание немцев Петром I «для устройства в ди­кой стране образованности и порядка, лучше всего объясняло до по­следней очевидности, что не иначе могло случиться и во время при­звания Рюрика». Отсюда, достраивал историк логический ряд своих оп­понентов, новгородцы могли призвать только германцев: «Это была такая очевидная и естественная истина, выходившая из самой природы тог­дашних вещей, что и ученые, и образованные умы того времени иначе и не могли мыслить»18.

Вывод об антирусской направленности норманизма был полностью принят в послевоенной советской историографии, чему способствовали Великая Отечественная война и тот факт, что им фашисты идеологически обосновывали «Drang nach Osten» - агрессию против СССР. Как утвер­ждал в «Майн кампф» Гитлер, «организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способ­ностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как гер­манский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать госу­дарство», и что «в течение столетий Россия жила за счет этого герман­ского ядра своих высших правящих классов». Поэтому, вещал он, «сама судьба как бы хочет указать нам путь своим перстом: вручив участь России большевикам, она лишила русский народ того разума, который

породил и до сих пор поддерживал его государственное существование». Фюреру в унисон вторил Гиммлер: «Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варя­гов, когда они приглашали Рюриков»19. Нацисты, полагая себя потомка­ми летописных варягов, призванных для наведения порядка среди вос­точных славян, превратили норманизм в практическое руководство к сво­им чудовищным действиям на Востоке20.

Дата добавления: 2015-10-21