Роман Оглянись! 5 страница

В столовой, за длинным столом, сервированным лучшим фарфором, какой только Ане когда-либо приходилось видеть, чинно восседали Елена Ивановна и Владимир Игнатьевич Темневы, родители Егора. Когда вошли молодые люди, Елена Ивановна чуть наклонила голову на бок и произнесла, растягивая слова:

-- Опаздываете, Егор. Это неприлично.

-- Пробки, мама, страшные пробки, - ответил Егор, целуя мать в щеку.

Он отодвинул перед Аней стул с высокой спинкой и подождал, пока девушка сядет, затем уселся сам. Бесшумный дворецкий принес и расставил первое блюдо и удалился, так же незаметно, как и вошел.

-- Скажите, Анна, - начала Елена Ивановна. - Вы, кажется, учитесь в медицинском?

-- Да, - кивнула Лихачева, нерешительно глядя на четыре разные вилки у своего прибора.

-- Та, что дальше от тарелки, - шепнул Егор.

-- Какую же специализацию вы намерены выбрать? - Продолжила Темнева, прожевав крошечный кусочек и накалывая вилкой другой, еще более маленький.

Она отметила про себя замешательство девушки, и на ее губах зазмеилась ехидная усмешка.

-- Хирургия. Общая хирургия, - поспешила с ответом Аня.

-- Благородная профессия, - вставил Владимир Игнатьевич, но тут же осекся, награжденный недовольным взглядом жены.

Аня потеряно ковыряла вилкой запеченного с пряностями лосося, не смея поднять головы. Мать Егора нагоняла на нее такой страх, что еще немного, чувствовала девушка, и она сбежит отсюда, не оглядываясь.

-- После окончания обучения вы будете работать в частной клинике? - Продолжала допрос Ани Елена Ивановна, изредка бросая на Егора полные материнского обожания взгляды.

-- Нет, в обычной больнице.

-- Будете лечить бомжей и нищих? - Скривившись, спросила Темнева.

-- Если придется. Они такие же люди, как и мы с вами, - нахмурилась Лихачева.

-- Ну, уж нет, увольте! Они грязны и жалки.

Аня промолчала. Этот разговор начинал раздражать ее.

-- А ваши родители, Анна, где работают они? - Вновь задала вопрос Елена Ивановна, скептически изучая Анин профиль.

"Простенькая девчонка, - подумала она с неприязнью. - Слишком простенькая. Не нашего круга. Надеюсь, у Егорушки нет серьезных намерений в отношении нее. Только породу портить...".

-- Мама - продавец в супермаркете, а папа - инженер-технолог на заводе, - чуть слышно ответила Аня.

Тонкие брови госпожи Темневой взметнулись вверх:

-- Простите? Технолог и продавец?

Она презрительно фыркнула и щелкнула пальцами. Блюдо на ее тарелке тотчас же сменилось новым. К своему Аня так и не притронулась.

-- Вы с родителями живете? - Не унималась Темнева.

-- Да.

-- Отдельной квартиры у вас нет?

-- Нет.

-- И если соберетесь замуж, придется переехать к мужу?

Владимир Игнатьевич глухо закашлял и потянулся к стакану с водой.

-- Первое время можно было бы квартиру снимать, - Лихачева с вызовом взглянула на Елену Ивановну, решив про себя, что бояться ее уже хватит.

-- Снимать? - Взвизгнула Темнева. - Жить в чужих квартирах, кишащих тараканами и клопами?

-- Мам, ты ошибаешься, - усмехнулся Егор. - Съемные квартиры бываю зачастую даже лучше, чем "свои". Многие так живут

-- Ты не многие! - Зашипела Темнева, сверля Аню глазами. - Мой сын будет жить в нормальном доме, с нормальной женой, достойной женой!

От этих слов у Ани по коже побежали мурашки. Она вздрогнула, как от удара, ее лицо пошло пятнами, глаза засверкали.

-- Надо ли мне понимать это, как то, что я для Егора неприемлемая кандидатура? - Тихо спросила она.

-- Понимайте, как вам будет угодно, - бросила Темнева.

-- Что ж, всего хорошего, - Аня рывком поднялась из-за стола и, не оборачиваясь, направилась к двери.

-- Лена, так нельзя, - вздохнул Владимир Игнатьевич.

-- Ну, знаешь, мама, на этот раз ты перешла всякие границы! - Егор бросился вслед за Лихачевой. - Аня, подожди!

-- Невоспитанная, глупая девчонка, - пренебрежительно фыркнула Елена Ивановна.

Догнав Аню на улице, Егор схватил ее за руку, пытаясь удержать.

-- Ну, что ты, малыш...

-- Ты с самого начала знал, что так будет, да? - Выкрикнула девушка. - Я по всем параметрам второй сорт. Так чего ты меня сюда притащил? На съедение своей мамаше-мегере?

-- Не надо так о моей маме говорить! - Вспыхнул Егор.

-- Ах, не надо! И не буду! Я уже больше вообще ни о чем с тобой говорить не буду! Отпусти меня!

Егор выпустил Анину руку и молча смотрел, как Лихачева быстрыми шагами удаляется прочь, до тех пор, пока ее фигура совсем не растворилась в темноте. За шиворот Темневу шлепнулась крупная капля, он поднял глаза к небу, затянутому тучами - начинался дождь. Резко развернувшись, Егор стремительно зашагал обратно к дому.

Понуро опустив голову, Аня брела по освещенной фонарями улице. Ее тоненькое платье промокло насквозь, волосы растрепались и липли теперь к лицу, по которому черными от потекшей туши ручьями струились слезы обиды.

Ну, почему все так получилось? Егор спокойно отдал ее на растерзание своей мамаше и даже не попытался вступиться за свою любимую, как он утверждал, девушку. Он привел Аню, точно ягненка на заклание, заранее зная, что она не только не придется ко двору, над ней будет буквально издеваться его заносчивая мамочка-сноб. Нет, ну, понятно, куда уж Ане со свиным-то рылом в калашный ряд! Родители у нее не такие - продавец и технолог. Куда уж им до Темневых! И на съемной квартире жить Егорушке никак нельзя - не гигиенично, не культурно, стилю не соответствует, и жену он найдет себе достойную, какую-нибудь расфуфыренную курицу из "приличной" семьи. Ну, и пусть его! Не очень-то жалко!

Но жалко было. Аня успела по-настоящему привязаться к Егору. Привыкла к его манере говорить, растягивая слова, водить машину так медленно и осторожно, будто он до сих пор ездит с инструктором, напевать себе под нос песенки из старых советских фильмов. Ей нравился его характер, немного заносчивый, чуточку капризный. Хотя какая теперь разница. Он ведь такой же сноб, как и его родители, весь в свою драгоценную мамочку.

-- Эй, милашка, - послышался за спиной Ани пьяный голос.

Девушка обернулась. Позади нее стоял, слегка пошатываясь, парень в военной форме. Лихачева решила не обращать внимания и двинулась дальше, но солдат неожиданно шустро подскочил к ней и схватил за локоть.

-- Куда так торопишься? Составь солдату компанию.

-- Отвали, - вскрикнула Аня.

-- Еще чего! Я два года на страже Родины стоял, имей уважение, детка, - солдат пьяно захохотал и прижал девушку к себе, обдавая ее запахом алкоголя.

-- Да отпусти ты, идиот! - Тщетно брыкалась Аня. - Помогите кто-нибудь!

-- Кто тебе поможет, милая? На улице темень, все по домам сидят, - снова заржал солдат.

От группки молодых людей неподалеку отделился высокий худощавый паренек и бросился на помощь Ане:

-- А ну отпусти ее, придурок! - Закричал он солдату.

-- Чего? - Взревел тот, оборачиваясь и на миг выпуская девушку из своих цепких лап.

-- Отойди от нее! - Снова потребовал парень.

Солдат отодвинул Аню одной рукой и, засучив рукава, кинулся на защитника девушки. Выбросив вперед кулак, он наткнулся на воздух - его противник успел отскочить назад - и пошатнулся, потеряв равновесие. Зарычав, как разъяренный дикий зверь, он опять бросился в атаку, но вдруг как-то обмяк и повалился ничком на землю. Позади него с расширенными от страха глазами и толстой палкой в руках стояла бледная, как привидение, Аня.

С минуту ее защитник смотрел на нее с неким подобием ужаса, который сменился выражением облегчения.

-- Анечка, - прошептал он, кинувшись к девушке.

Она заморгала:

-- Пирогов? Ты что тут делаешь?

-- Спасаю твою честь, - усмехнулся Вадим.

-- Ты спасаешь, а я дерусь, - хмыкнула Аня. - Я его не убила?

-- Да нет, вроде, - ответил Пирогов, прислушиваясь к ровному дыханию солдата. - Ощущение такое, что он... спит! Но "скорую" я все-таки вызову.

Он достал телефон, набрал номер и, оглянувшись в поисках названия улицы и номера дома, продиктовал в трубку адрес.

-- Теперь все, валим, - повернулся он к Ане.

-- А этот?

-- Его сейчас "неотложка" заберет. Пошли, а то еще проблем потом не оберешься.

-- Вот уж чего мне хотелось бы меньше всего, - согласилась Лихачева.

-- А где ж мои? - Растеряно осматривался по сторонам в поисках друзей Вадим. - Ну, дают - сбежали. Ладно, пойдем отсюда. Провожу тебя домой, а то, мало ли, еще каких-нибудь приключений на голову найдешь.

-- Нет, домой не надо, - оглядывая свое замызганное платье, замотала головой девушка. - Я в таком виде...

-- Да уж... А давай ко мне. Приведешь себя в порядок, отдохнешь. Я тут недалеко квартиру снимаю.

-- Съемные квартиры - это верх неприличия, - захохотала Аня, почувствовав вдруг, что ей стало легко и весело.

***

-- И теперь я понимаю, какой была дурой, - хихикнула Лихачева, открывая перед Лерой дверь поликлиники. - Вадим все время был рядом, Лер, мы пять лет учились вместе, виделись каждый день, а разглядела я его только сейчас.

-- А Егор так и не появлялся больше? - Спросила Смелова.

-- Да кому он нужен этот Егор! Маменькин сыночек.

-- Не пожалеешь?

-- Ничуть! - Уверенно заявила Аня и кивнула на дверь кабинета педиатра. - Кажется, вы следующие.

Через несколько минут Лера уже раздевала проснувшуюся Дашу для осмотра.

-- Как ты выросла, - улыбнулась малышке медсестра, укладывая ее на весы. - Почти полтора килограмма за месяц прибавила. Вы молоком кормите?

-- Нет, детской смесью, молоко пропало, - грустно покачала головой девушка.

-- Что ж вы так, перенервничали?

-- Угу.

-- Беречь себя надо, мамочка, вы же не одна теперь, - укоризненно сказала врач-педиатр, слушая через стетоскоп дыхание девочки.

"Не очень получается", - подумала Лера.

-- Ну, все, теперь идите на прививку, - заключила врач.

-- У Даши небольшой насморк, - запротестовала Смелова. - Как бы осложнений потом не было. Прививка это и так стресс для организма, а тут еще иммунитет понижен.

-- Идите, идите, ничего страшного, - успокоила ее медсестра. - Студенты-медики: стресс для организма, - фыркнула она, когда дверь за Лерой закрылась.

***

К вечеру у Даши поднялась температура. Лера с тревогой смотрела на термометр - 37,40.

"Это ничего, так бывает, АКДС иногда дает такие последствия", - утешала себя Смелова.

Еще через час температура повысилась до 390. Девушка трясущимися руками развела уксус водой и обтерла истошно орущую дочь. Никакого результата. Лера решила дать малышке жаропонижающее, но не помогло и это. Градусник показывал почти 400.

-- Летическая! - Вспомнила Смелова. - Так, демидрол, папаверин и анальгин. Если уколоть летическую, жар спадет.

Но в доме демидрола не было.

-- Что же делать?! Господи, "скорую" надо, - начала паниковать Лера, глядя на лежащую без движения дочь.

Негнущимися пальцами девушка набрала "03" и продиктовала адрес, потом подсела ближе к Даше, прислушиваясь к ее тяжелому дыханию.

-- Господи, прошу Тебя, помоги! - Шептала Лера, заламывая руки.

В открытое окно послышался вой сирены "скорой помощи".

Осмотрев Дашу, приехавший фельдшер задумчиво почесал подбородок:

-- Надо в больницу ехать. Летическую я, конечно, уколю, но мало ли...

-- Да-да, вы правы, - кивнула Лера и, глотая слезы, бросилась собирать сумку.

Пеленки, памперсы, бутылочка для кормления, детская смесь, электрический чайник... Смелова лихорадочно соображала, что может понадобиться дочери, совершенно забыв о себе самой.

После инъекции температура немного упала, и Лера, запеленав Дашу, наскоро оделась сама и спустилась вместе с фельдшером к машине "скорой помощи".

Отвезли их с Дашей в городскую инфекционную больницу, где дежурный доктор просто руками развел после осмотра малышки:

-- Даже не знаю. На обычную простуду не похоже. Да, в принципе, вообще ни на что не похоже.

-- Я же вам объясняю, это на прививку такая реакция, - в который раз повторяла Смелова.

Доктор потер переносицу.

-- На прививку, значит... Никогда такого не видел. Ладно, идите в палату, понаблюдаем, анализы возьмем.

-- А лечить?

-- Да что тут лечить? Знать бы точно, что это у вас...

В длинной узкой палате в ряд стояли пять свободных кроватей - не сезон, как выразилась медсестра, - на одну из которых Лера и положила бледную, вновь пышущую жаром дочку. Даша тут же жалобно захныкала.

-- Солнышко мое, - Смелова подхватила ее на руки и прижала к груди. - Я тут, маленькая.

-- Вот вам спиртик с водичкой, - медсестра поставила на тумбочку у кровати наполненную до половины небольшую баночку. - Обтирайте по мере необходимости. А я через час зайду.

Лера кивнула и потянулась за телефоном, не переставая покачивать девочку. Надо предупредить Кирилла, что они с Дашей в больнице. Муж, конечно же, у Юлечки своей, где ж ему еще быть. Домой он в последнее время наведывался редко, так, переодеться в свежую рубашку и брюки, носки сменить.

-- Слушаю, - послышался в трубке голос Кирилла.

-- Кира, Дашенька заболела, нас в инфекционную больницу положили, ты бы приехал.

-- Зачем?

-- Я в спешке даже щетку зубную не взяла.

-- На сколько вас положили? - Как-то слишком безразлично спросил Кирилл.

-- Думаю, на неделю...

-- За это время с твоими зубами ничего случится.

-- Кирилл!

Но тот уже повесил трубку.

"Ну, и черт с тобой!" - Зло подумала Лера, отшвырнув телефон.

Между тем, температура у Даши продолжала подниматься все выше, обтирания не помогали, и через час, к обещанному приходу медсестры, Смелова уже по-настоящему паниковала:

-- Сделайте что-нибудь, я вас очень прошу! Она же горит вся!

Женщина взглянула на бледную, точно восковая кукла, Дашу и покачала головой:

-- Ну, что я могу сделать?

-- Доктора позовите, летическую еще раз уколите, что угодно! Только не стойте, как истукан! - Почти кричала Лера.

-- Да успокойтесь вы! Людям спать мешаете, двенадцатый час, между прочим, - укорила ее медсестра. - И доктор отдыхает, ему еще до утра дежурить, а потом целый день работать.

-- Вы издеваетесь?! Моя дочь горячая, как кипяток, дышит с трудом, глазки закатывает, а вы мне говорите, что доктор спит?! Да я сейчас всю больницу на уши подниму! - Зашипела Смелова, вставая с кровати. - Где ординаторская?

-- Зачем вам туда? Я сама приведу, - всполошилась медсестра, выскальзывая за дверь.

Через минуту она появилась снова со шприцем в руке. За ней, зевая, ковылял доктор.

-- Скандалите? - Поинтересовался он.

-- А у вас здесь по-другому, по-моему, ничего не добьешься, - фыркнула Лера. - У моей дочки температура не падает, а только поднимается, сделайте инъекцию летической. Несколько часов назад фельдшер из "неотложки" делал уже - помогло.

-- Какая температура?

-- Почти 410.

Доктор нахмурился:

-- Давайте для начала диклофинак попробуем.

-- Можно я сама уколю? - Попросила Лера.

Врач чуть приподнял брови:

-- Вы медик?

-- Студентка пятого курса.

-- Коллега, значит, - хмыкнул доктор. - Ну что ж, коллега, можете, конечно. Только, знаете, у вас, вон, руки дрожат, я, наверное, все-таки сам.

Он взял у медсестры наполненный шприц и подождал, пока Лера перевернет Дашу на животик.

-- Держите крепко, препарат болезненный, - предупредил доктор.

-- Знаю, - кивнула Смелова, сильнее прижимая дочку к своим коленям.

Измученная жаром Даша не плакала, лишь задышала чаще, судорожно сжимая и разжимая крохотные кулачки. На глазах Леры выступили слезы: за что так мучается ее девочка?

-- Ну, вот и все, - вздохнул доктор, убирая шприц. - Если что, зовите обязательно.

Он и медсестра вышли из палаты, погасив за собой свет. Лера снова прижала дочку к груди, стараясь в темноте разглядеть ее бледное личико с яркими алыми пятнами болезненного румянца на щечках. За весь вечер малышка ни разу не попросила есть, вспомнила Лера. Хотя, конечно, в таком состоянии никакого аппетита и быть не может.

Девушка прикоснулась губами к пылающему лобику Даши - температура не падала. Смелова осторожно, стараясь не побеспокоить девочку, просунула ей подмышку электронный термометр, который взяла из дома. Вытащив его через минуту, она ахнула: 41,30. Температура продолжала расти.

Через пятнадцать минут Лера повторила процедуру - результат тот же.

Бережно положив Дашу на кровать, Смелова направилась в ординаторскую, где горел свет.

-- Доктор, температура держится, - буквально простонала она, войдя в кабинет.

Врач поднял глаза от книги, которую читал, и внимательно посмотрел на Леру.

-- Присядьте, - кивнул он на кушетку.

-- Там Даша одна в палате...

-- Присядьте, - снова повторил доктор. Лера нехотя подчинилась. - Как вас зовут?

-- Лера. Валерия Смелова.

-- Меня - Виктор Михайлович Стрельцов, - краешком губ улыбнулся доктор. - Так вот, Лера, мне не хочется вас пугать, но... у вашей дочери мало шансов.

-- Что вы хотите сказать? - Выдохнула девушка.

-- Это реакция на прививку, верно? Неоднозначная, странная реакция. Организм выдал нам резкий подъем температуры тела до критической отметки, - Стрельцов встал и нервно заходил по комнате, избегая смотреть Лере в глаза. - Сейчас у девочки наступил кризис. Не мне вам объяснять, что это значит. Мы можем, конечно, снизить температуру более сильными препаратами, но это риск для сердца, девочка слишком мала. Лера, - доктор остановился около девушки и положил руку ей на плечо. - Если Даша переживет эту ночь, на что я искренне надеюсь, она будет жить дальше. Если же нет... Мы ничем не сможем ей помочь. Извините.

-- Она умрет? - Севшим голосом произнесла Лера.

-- Вы верите в Бога? Молитесь, Лера, молитесь. И пусть Бог услышит.

Смелова молча встала с кушетки и вышла.

Это ложь. Это просто не может быть правдой. Даша, ее маленькая девочка, не должна умереть из-за какой-то там прививки. Так не бывает!

Вернувшись в палату, Лера взяла дочку на руки и села на кровать. Какая же она маленькая, беззащитная... Соленая капля шлепнулась на лобик девочки. Лера кончиком пальца смахнула ее и прижалась губами к носику малышки.

-- Ты не можешь умереть. Не можешь оставить меня одну. Без тебя я жить все равно не буду, - шептала девушка. - Ты нужна мне. Нужна, слышишь?! Ты должна бороться! Солнышко мое родное, ты справишься, я знаю. Обязательно справишься! А мама будет рядышком. Мама всю ночь будет держать тебя на ручках, качать, хочешь, песенку тебе спою? Ты только выздоравливая, милая...

Доктор сказал, что нужно молиться. Это все, что осталось. Лера не знала ни одной молитвы. Ни одной. Она посмотрела сквозь слезы, пеленой застилавшие глаза, на ярко светящую за окном одинокую звезду. Где он, Бог? Услышит ли ее? Не оставит ли?

"Господи, прошу Тебя... Не дай моей девочке умереть. Я так люблю ее, Господи! Без нее я умру сама. Не забирай ее, слышишь?! Не отнимай у меня! Зачем Ты дал ее мне, если сейчас хочешь взять назад? Ты не можешь так поступить со мной! Я не выдержу, если она... Господи, пожалуйста! Я молю Тебя, Боже, помоги нам! Она так нужна мне, кровиночка мое, сердечко мое... Только не забирай! Будь милостив к нам. Она так мала еще, за что Ты наказываешь ее? Она ничего еще в своей жизни плохого не сделала. Боже, если Ты заберешь ее, что будет со мной? Возьми мою жизнь, дай любое страдание, лиши всего - я выдержу. Мне ничего не надо, кроме моей девочки, Господи! Пусть я буду нищей, бездомной, больной - какой угодно, но она должна жить. Слышишь?! Накажи меня одну за мои грехи, но не ее. Только не ее... Она же ни в чем не виновата. Прошу Тебя, Господи! Пусть лучше я умру, но не она. Пусть лучше я...".

***

Долгов внимательно рассматривал в зеркале свое отражение: нормальный такой мужик, в самом расцвете сил и возможностей. Аккуратно причесанные темные волосы, немного грустные карие глаза, никакого намека на "второй подбородок" и уж тем более на пузцо, как у большинства мужчин его возраста. Да и сам возраст - тридцать четыре всего. На каких-то тринадцать лет старше Леры.

Ну, вот опять Лера. Мысли о ней не дают покоя. Днем он думает о ней, ночью она ему снится. Прямо наваждение какое-то.

С того дня, когда Смелова помогла выбрать подарок для матери Дмитрия, они больше не виделись. Вера Николаевна поначалу все время спрашивала о ней, просила привести ее в гости, но Дмитрий каждый раз придумывал какие-нибудь отговорки. Постепенно все разговоры о Лере в доме Долговых прекратились.

А, между тем, Дмитрию так хотелось увидеть ее, хотя бы голос услышать... Позвонить, что ли? Под каким предлогом? Узнать, как дела, расспросить о Даше? Долгов задумчиво посмотрел на мобильный. А что, собственно, в этом особенного, ну, позвонит он ей, - имеет же право интересоваться, как она, его лучшая, любимая студентка. Да, "любимая" - это как раз самое верное слово. Долгов горько усмехнулся.

Набрав номер, он, затаив дыхание, стал слушать длинные гудки, ожидая, когда же в трубке прозвучит ее голос.

-- Алло? - Наконец ответила Смелова.

-- Лерочка, здравствуйте, - немного волнуясь, начал Долгов. - Как вы? Как Даша?

-- Здравствуйте, Дмитрий Борисович. Мы в больнице.

-- Что случилось? В какой больнице? - Забеспокоился Долгов.

-- В инфекционной. Вчера днем Дашке сделали прививку АКДС. Поднялась температура, - вздохнула Лера. - Реакция организма неоднозначная, как сказал наш лечащий врач Виктор Михайлович Стрельцов. В общем, ночью наступил кризис, температура до 410 подскочила. Но к утру стала падать. Стрельцов решил, что кризис миновал.

-- Господи, Лера, почему вы мне сразу не позвонили?

-- А что бы это поменяло? Сейчас Даше уже легче. Гораздо легче. Она даже поела немного, теперь, вот, спит.

-- Я сейчас же приеду, - поспешно сказал Долгов.

-- Дмитрий Борисович, а вам не трудно? - Немного застенчиво спросила Лера.

-- Ну, что за вопрос! Я уже выезжаю.

Смелова захлопнула крышку телефона и взглянула на Дашу. Как же все-таки хорошо, что у них есть такой друг, как Долгов, который в трудную минуту всегда оказывается рядом, спешит на помощь, как Чип и Дейл. После пережитого за эти сутки страха помощь была Лере, ох, как нужна. Девушка была основательно вымотана. Ужас от понимания того, что дочка могла действительно умереть этой ночью, все еще не проходил, хотя доктор и заверил Леру, что опасность миновала.

А вот Кирилл все-таки опять поступил бессовестно, неужели у него ни разу сердце не екнуло, ведь знал же, что Даша в больнице. Его бы на место Леры - держать больного ребенка на руках всю ночь, молиться, чтобы девочка жила, осознавать, что больше ничего-то и сделать не можешь. Смог бы он выдержать подобный кошмар? Вряд ли. Сбежал бы, спрятался подальше от переживаний и ответственности. Как всегда.

Ну, почему он такой? Мало того, что в открытую изменяет Лере, дома почти не показывается, так еще и совершенно равнодушен к собственной дочери. Нет, раз уж так складывается, трудно не трудно, больно не больно, а надо разводиться. Семья все равно рухнула. Лера вдруг осознала это слишком четко. Ничего уже не будет как раньше. Нужно собрать вещи Кирилла сразу же, как только ее с Дашей выпишут из больницы, и отправить блудного мужа восвояси, хоть к любовнице, хоть на северный полюс - куда его душеньке угодно будет.

Лера глубоко вздохнула. Несмотря ни на что, она продолжала любить Кирилла. Но раз уж для него его чувства не имеют никакого значения... Нужно заставить себя разлюбить. Гнать эту никчемную любовь взашей ко всем чертям, она только жить мешает. Девушка нахмурилась. Это будет нелегко. Нельзя же приказать себе: не люби. Но другого выхода все равно нет. С Юлечкой у Кирилла "все серьезно", в семью он не вернется, так зачем саму себя мучить и тешить напрасными надеждами.

Смелова снова бросила взгляд на дочь. Девочка крепко спала. Ее длинные пушистые ресницы чуть подрагивали во сне. Кажется, опасность, и правда, позади. Ее малышка скоро выздоровеет, и они смогут вернуться домой.

Дверь палаты тихонько приоткрылась, впуская Долгова, на лице которого застыло явное беспокойство

-- Как Даша? - Шепотом спросил он.

-- Уже лучше, Дмитрий Борисович, - чуть улыбнулась Лера. - Я так рада, что вы пришли.

-- Разве я мог иначе? Стрельцова я пока не видел - он на обходе, - но обязательно с ним переговорю о состоянии малышки. Вы-то сами как?

-- Устала, - призналась девушка.

-- Еще бы! Всю ночь не спали?

-- Точно. Я так боялась, - вновь вспомнив весь ужас пережитого, всхлипнула Лера.

Долгов осторожно убрал светлую прядь, упавшую на лицо девушки, и с нежностью посмотрел на нее:

-- Вы молодец, Лера. Даше очень повезло с мамой.

-- Бросьте. Я ничего особенного не делаю, хмыкнула Смелова, довольная похвалой.

-- Вы любите дочку, и этого достаточно, - подмигнул Долгов. - Да, кстати, я же вам от мамы гостинцев принес, - спохватился он, выкладывая на Лерину тумбочку свертки и баночки. - Так, суп грибной, пирожки, разберетесь, где какие: там с капустой и сладкие. Пюре картофельное, кстати, еще горячее, котлеты, компот яблочный, ага, хлеб, уже нарезанный. Еще тарелки, вилка, ложка, чашка. Вроде все.

Он оглядел получившуюся гору и прищелкнул языком:

-- Чайник забыл! После обеда принесу.

-- Дмитрий Борисович, тут на целый год еды! - Засмеялась Лера. - И чайник у нас есть.

-- Какая там гора, Лерочка, в самом деле! Это обед, а к ужину...

В коридоре послышался голос Стрельцова, и Долгов осекся, выжидательно глядя на дверь.

Через мгновение в палату вошел и сам Виктор Михайлович. Он удивленно посмотрел на Дмитрия, затем крепко подал ему руку:

-- Димка, какими судьбами?

-- Лера - моя студентка, - кратко пояснил Долгов.

Стрельцов понимающе улыбнулся, но тут же снова стал серьезен и повернулся к Смеловой:

-- Ну, как дела?

-- Температура до 37,60 упала, - ответила девушка.

-- Это хорошо, - кивнул Стрельцов, подсаживаясь к Даше. - Сейчас я тебя послушаю, зайчик, плакать не надо, - он заметил, что девочка нахмурила бровки. - Отживела, красавица? Вот и славно. Напугала ты свою маму, она, глянь, до сих пор зеленая.

-- Что скажете, Виктор Михайлович? - Спросила Лера, когда доктор поднялся, повесив свой стетоскоп обратно на шею.

-- Состояние конечно пока не удовлетворительное, но малышка идет на поправку. Дыхание чистое, температура понизилась - кризис действительно миновал. Назначу вам некоторые профилактические процедуры для общего укрепления организма и, если все пойдет хорошо, через недельку отпущу вас домой.

-- Спасибо огромное, - расплылась в улыбке Лера.

-- На здоровье, - ответил Стрельцов и кивнул Дмитрию на дверь. - Пойдем, пообщаемся, раз уж ты здесь.

Долгов подмигнул Лере и вышел вслед за Виктором.

-- А теперь подробно объясни мне, что с Дашей, - попросил он Стрельцова в коридоре.

-- Давай в ординаторской за чаем, а? - Предложил Виктор. - А то, знаешь, я с утра, как загнанная лошадь, бегаю, перекусить некогда. Тут у меня такое...

Он махнул рукой и открыл дверь ординаторской, пропуская Долгова вперед. Налив чай, Стрельцов покромсал тупым ножом кусок колбасы и сложил горкой на тарелке, где уже лежал отрезанный ломоть хлеба.

-- Будешь? - Виктор указал на "угощение".

-- Нет, спасибо, - помотал головой Долгов.

-- Как знаешь, - Стрельцов откусил хлеб и забросил в рот колбасу. - Если не секрет, почему тебе тебя так эта Смелова волнует? - Пробубнил он с набитым ртом.

-- Я уже сказал: она моя студентка, - нахмурился Дмитрий.

-- Нет, ну это все объясняет, - ухмыльнулся Стрельцов.

Долгов одарил его уничтожающим взглядом.

-- Все, молчу, это не мое дело, - Виктор насмешливо поднял руки вверх. - Ладно, значит, тебе интересно, что было с девочкой? Реакция на прививку АКДС. Утром я звонил в поликлинику, Даше действительно вчера сделали инъекцию. Прививка, сам знаешь, не самая легкая в плане переносимости, а тут еще насморк, несильный, но все же. Может, это катализатором послужило? Или организм неоднозначно среагировал. Лично я такое первый раз вижу. Ночью температура тела повышалась до 410, девочка была в бессознательном состоянии. Жаропонижающие препараты эффекта не дали. Смелова твоя тут на грани истерики была, скандалила, потом, по-моему, вообще в ступор впала.

-- В смысле? - Не понял Долгов.

-- Я сказал ей, что шансов мало, понимаешь, девочка могла не пережить эту ночь.

-- Господи, - Дмитрий провел ладонями по волосам, взъерошив их. - Бедная Лера! Вить, ты чем думал, когда говорил ей это?! Как же этика врача?!

-- А ты, видя тяжелый случай, зная, что шансов практически нет, все равно родственников обнадеживаешь? - Вспылил Стрельцов. - Ты им рассказываешь сказки, что все будет тип-топ? Сам не веришь, что чудо возможно, но других поверить заставляешь? Это, по-твоему, этика? Нет, конечно, Дмитрий Долгов - бог хирургии, ни один пациент не умер у тебя на столе, да? А ты забыл того мальчишку после аварии? Что ты сказал его матери в глаза перед операцией? Вспомни, Дима! Ты ей с три короба наобещал, хотя знал, что парень не жилец! Это было весьма этично! Особенно когда ты из операционной вышел: "Извините, ваш сын умер. Мы сделали все возможное". Так?! Ты ведь чуть не ушел тогда совсем из хирургии, милый мой. Из этических соображений?

Дата добавления: 2015-10-21